Текст книги "Отверженный 追放者 Часть I (СИ)"

Автор книги: Александр Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А почему бы нам не заняться настоящим расследованием. Показать, чего мы стоим. Мы же журналисты, верно?

– К чему ты ведешь?

– Да, о чем, ты Ика-чан? – недоумевал Джиро.

– Мы с вами слышали о том, что ученики нашей школы таинственным образом пропадают. Одного нашли под мостом Икабуке, верно? Разве это не сюжет, который достоин печати?

– Опять ты за свое. Я же тебе только что объяснил, нас просто не пропустят! Мы должны писать о достижении школы, а не о том, что у нас…

– Постойте, Санто-сан! – вновь встрепенулась Миса. – Я тоже об этом думала, и рада, что Икари об этом заговорил. Если мы найдем какую-то связь между пропавшими, то можем написать статью, которую направим сразу на городской конкурс. Они принимают отдельные работы без участия в общем соревновании, если статьи отличаются от заявленной тематики. А такой крутой материал они не опубликовать не смогут.

– Хм, Санто, ребята в чем-то правы, – усмехнулась Айка. – Только представь, что будет, если мы что-то нароем. О нас услышит весь Токио. И председателю ничего не останется, кроме как выставить нас героями. Это шанс исправить все разом. Участие в конкурсе не нужно, если мы будем целиться в премию свободной прессы.

– Если журналист видит потенциальную историю, то он хватается за неё и пытается рассказать, ведь так? – заявил я с важным видом. – За этим мы здесь, а не для того, чтобы писать про цветочки и уборку мусора.

Санто-сан, убрал руки в карманы и прошелся по помещению.

– Я не могу вам разрешить этого, – сказал он. – Подобное расследование не входит в работу нашего клуба. Более того, это очень опасно, а я не имею права толкать вас на риск. Как президент клуба я не одобряю эту идею. Но как журналист я вас понимаю, и если вы этим займетесь, прошу держать меня в курсе расследования.

Компания разразилась одобрительными возгласами и аплодисментами.

Ну вот, поезд тронулся, лед треснул. Теперь я могу искать второго убийцу официально, как представитель газеты и не вызывая подозрений. Да у меня даже помощники будут! Я мог вправе гордиться собой. Надо же, я и правда вливаюсь в коллектив… Хотя чем тут кичиться, – тем, что я убедил толпу подростков мне подыграть? Так себе достижение.

После собрания все начали расходиться, а я решил остаться и закончить сегодня же задание, что мне дал Санто-сан. Чертовы субботники, да кому они вообще нужны, грязи меньше не становится. Да и спешить мне было некуда, я назначил встречу с моим новым блондинистым дружком на 11 вечера, и перенести её никак не мог, телефон-то его был у меня.

Поэтому я листал статьи в интернете, откуда планировал собрать собственную публикацию. Да всем насрать, никто и не заметит, что я весь текст украл. Кто в здравом уме вообще будет читать про школьный субботник? Люди чаще читают состав на пачке чипсов, чем эту бурду.

Когда ушел и Джиро, мы остались в офисе с Мисой. Она что-то упорно набивала на клавиатуре, я засыпал у монитора. Я коротко взглянул на неё, она не обращала на меня никакого внимания. Глаза широко открыты, бегают по строчкам на экране, брови сошлись на переносице в напряжении, губы что-то нашептывают про себя.

“Убей меня, убей, убей!” – передразнил я её. Вот что, наверное, она повторяет.

В этот момент она неожиданно обернулась и посмотрела на меня. Я чуть было не упал со стула от неожиданности, но она сделала вид, что этого не заметила.

– Икари-кун, я хотела поблагодарить тебя за то, что согласился поддержать мою идею с расследованием. Я рад, что ты изменил решение, – сказала она твердо, глядя в глаза.

– Аа… да нет проблем Миса-чан. Я тоже заинтересовался этим делом. Давно ты начала им заниматься?

– На самом деле, да. Почти два месяца я понемногу выискиваю новые подробности, которые можно указать в статье. Хочешь, покажу, что удалось нарыть?

Да ты мое солнышко кареглазое! Ты, оказывается, за меня всю работу делаешь! (Но это не значит, что я тебя не убью).

Она освободила стол и плюхнула на него толстенькую папку с файлами. Я подсел к ней, и начал рассматривать документы.

– Это все, что мне пока удалось достать, – сказала она. – Икари, я уверена, что за пропажами стоит один человек. Я полагаю, – что это серийный убийца.

Да что ты говоришь?! Как неожиданно. Да ты, мать твою, Шерлок Пуаро, не иначе.

– И мне кажется, что это метка, которую он оставляет на телах всех своих жертв. – Она перелистнула несколько страниц и показала на фотографии, что были приклеены к бумаге.

Около двадцати похожих фото, – везде руки, с продольным порезом на предплечье.

– Откуда фото? – спросил я.

– Из интернета. Сделаны в разные года, в разных городах и префектурах. Самое раннее фото сделано около десяти лет назад.

– Извини, но как? Как ты догадалась, что…

– Он известен, как “Призрак Аокигахары”, и считается городской легендой. Я читала о нем ещё до того, как начали пропадать студенты школы. Считается, что полоса крови олицетворяет линию Тюо, на которой часто кончают с жизнью. Когда я узнала о гибели Касаки-сана, то сразу начала искать информацию, ведь это такое событие, а когда обнаружила, что его рука порезана, сразу вспомнила о “духе самоубийц”.

– У тебя исключительная память.

– Я просто внимательная. Я отыскала все, что можно было найти в интернете касательно всех похожих убийств. Но пока не успела рассортировать.

– Я помогу тебе, – произнес я задумчиво, разглядывая фото.

Она потянулась, чтобы достать документы из файла и оказалась слишком близко, в нос ударил неожиданно приятный запах цветочных духов и её кожи. По моему телу пробежала дрожь и я ощутил глас ангела. Вот к чему меня вело провидение.

Внутри появилось нарастающее тепло, живот потянуло в предвкушении. Миса-чан, мне кажется, что сегодня я тебя убью. Я думаю об этом второй день, и сгораю от желания.

Я вытяну из тебя все, что мне нужно.

Дождусь, пока стемнеет.

И полакомлюсь.

В следующей серии: Убийство!

Глава 7

Мы сортировали фотографии и распечатки часа полтора, но они никак не заканчивались. Этот призрак был... осторожен. Да, именно такое определение сразу всплывало в мозгу.

За 10 лет профессиональной деятельности он не поднял на уши местные власти, не вызвал массовых беспорядков и не создал сотни газетных уток, как это сделал я. Нет, он был сдержан, расчетлив, умен. Да, он привлек к себе небольшое внимание, но какое количество тел он оставил за собой за эти годы?

Его жертвы не имели никакой связи, не были отличны по половому или возрастному признаку. Статус человека в обществе его тоже не интересовал, – попадались как богатеи, так и бездомные. Мать-героиня или проститутка-героинщица, ему было без разницы. И это так похоже на мою историю.

Только у меня было “Правило”, интересно, а у него оно есть?

Кто бы что не говорил, а охотнику нужен повод для убийства, иначе это не охотник, а “зверь”. А “зверь” для меня неотличим от “пустышки”. Черт, пора заводить собственный словарь серийного убийцы.

А о чем я говорил? Ах да, – призрак. Чтобы каждый раз не проговаривать “Призрак Аокигахары”, мы звали его просто и коротко – Аоки.

Аоки был похож на меня, но только на первый взгляд. Его стиль был более предвзятый, страстный, яростный. Он будто наказывал своих жертв, карал их. Одного мужчину он ударил ножом 31 раз. Различия в методах убийства, а также бессистемный выбор жертв, не позволял запустить полноценное расследование и начать бить тревогу. Поэтому информацию о нем можно было найти лишь на форумах конспирологов и любителей страшилок. Только НЛО не хватало и правительственного заговора в придачу.

Работы ещё оставалось много, но Миса-чан начала собираться домой.

– Уже стемнело, давай завтра продолжим? – сказала она.

Мы немного засиделись, это правда. Однако это и было моей целью. Её файлов хватит мне на первое время, больше девочка была мне не нужна, да и работать в команде совсем не моё. Она собрала рюкзак, мы покинули офис клуба и прошли по широкому коридору на выход.

– Миса-чан, скажи, тебе не кажется странным, что маньяк с такой характерной чертой до сих пор на свободе, а полиция ничего не делает? – поинтересовался я.

– Я думала об этом, – ответила она, придерживая мне дверь. – С одной стороны, это странно, но если подумать… Его разыскивали в других префектурах, даже печатали предупреждение в газетах Йокогамы, но в Токио он себя не проявлял. У нас на руках только одно похожее убийство, а это может быть как случайность, так и работа подражателя. Два других школьника до сих пор считаются пропавшими без вести, значит, в полиции нас даже слушать не станут.

Я очередной раз взглянул в её сторону, – она рассуждала по-взрослому и вполне логично.

– Почему?

– Я бы хотела обратиться к ним, но они даже слушать не будут. У них просто нет материалов для открытия дела.

– Поэтому они его и не разыскивают. Он редко оставляет тела и не задерживается в одном месте подолгу.

– Именно. Я тоже об этом думала. И теперь его кормушкой стала наша школа.

Мы вышли за ворота школы и Миса нерешительно остановилась, поглядывая на наручные часы. Они у неё были с розовым ремешком и каким-то покемоном на циферблате. Детские часы у столь серьезной девушки.

– В чем дело Миса-чан? Ты выглядишь растерянной.

– Нет, ничего… Просто уже половина одиннадцатого. Я редко возвращаюсь так поздно. Мама будет волноваться.

– Ты далеко живешь?

– Нет, не очень. Минут двадцать пешком. – Она указала рукой направление. – Через парк.

– Не переживай, я проведу тебя, – улыбнулся я.

Главное – улыбаться. Когда я так делаю, люди идут за мной, даже если не верят. Этот странный обряд показывания друг другу зубов действует на них гипнотически.

– А как же ты? Тебе же придется возвращаться ещё позже.

– За меня не переживай. Но я должен тебе что-то показать.

Я отошел к воротам и вытащил из-под камня ножик, который намеренно продемонстрировал ей.

Показывать оружие глупо, но только на первый взгляд. В реальном мире все работает иначе. Обнажив оружие, я получил доверие вместо обеспокоенности. Ведь не станет же маньяк светить ножом перед жертвой, верно?

– Зачем это тебе?! – удивилась она.

– Миса-чан, я… сделал глупость, – опустил глаза я. – Ты же знаешь, у меня проблемы.... Баку и другие ребята сказали, что поймают меня после школы… Мне было страшно выходить из дома, поэтому я взял это… С ним как-то безопаснее.

– Но тебе не страшно проводить меня через парк? – улыбнулась она.

– Нет, – смущенно ответил я. – Я смогу защитить тебя, Миса-чан.

– Я не думала, что такой… отважный, Икари-сан, – она вновь просияла улыбкой. – Тогда пойдем?

– Да, конечно.

Мы направились вниз по улице и по пути к парку. Миса шла по бордюру у тротуара, стараясь удержать равновесие и покачивая рюкзаком, который держала в руке. Я брел рядом по асфальту, из-за чего со стороны казалось, что она выше меня. Оранжевым светом дорогу освещали фонари, со стороны парка доносился треск цикад. Как же они меня достали, никак не могу привыкнуть.

– Икари… Мне жаль, что Баку и другие так с тобой обошлись, – тихо произнесла она. – И самое неприятное, что никто из класса им не помешал. Никто ничего не делал, столько времени… Извини меня, пожалуйста.

Разговор шел в правильное русло, сейчас я легко выведаю нужную мне информацию.

– Все в порядке, Миса-чан. Меня не так легко сломать.

– Я рада, что ты решил дать им отпор.

– Да, я твердо решил, что больше слабины им не дам. Сегодня я не стал выплачивать еженедельный побор.

– Ты что? – она остановилась, испуганно глядя на меня. – Это очень опасно!

– Разве? А что они сделают, пойдут пожалуются на меня к семпаю?

– Именно это они и сделают! Разве ты не слышал о том, какой человек этот Сато-сан?!

– Если честно, то нет… Я не думал, что все так серьезно, – продолжал я играть роль недотепы. – Расскажи мне, пожалуйста, про этого Сато. Что о нем говорят?

Она спрыгнула с бордюра и пошла рядом, почти касаясь моего плеча. По лицу не было понятно, насколько неприятен вопрос, но с ответом она медлила.

– Сато-сан… – все-таки сдалась она, – он работает в школе года три, и за это время заслужил репутацию строгого и справедливого сенсея, который больше всего ценит дисциплину. Председатель им очень доволен, учителя отзываются только положительно. Под его руководством наша команда по баскетболу вышла в плей-офф впервые за пять лет, он возродил бейсбольный клуб и готовит команду к чемпионату. Также, Хироши Сато второй год является руководителем для двух классов, независимым консультантом спортивной лиги и преподает обществознание.

– Миса! Откуда ты все это знаешь? – поразился я.

– Я же говорила, – скромно ответила она, – я внимательная. Я писала о нем статью для школьной газеты.

Похоже, что сейчас я услышу желаемое. Мы прошли через ворота, что граничили с парковой зоной и ступили на узкую тропинку, мощенную камнем. Света здесь было гораздо меньше, фонари располагались каждые 4-5 метра, – теперь понятно, почему она не хотела идти домой одна. Мы углубились в тенистые дебри, продолжая уходить все дальше в недра лесистого парка.

– Но ведь это лишь верхушка айсберга, не так ли?

– “И мудрец часто скрыт под видом простака”, – как говорит моя мама, – кивнула она. – На самом деле про Хироши Сато ходит много дурных слухов.

– Слухов?

– Да. Я слышала, что в школе, в которой учился Хироши-сан, его обвиняли в буллинге. Поговаривают, что он так долго задирал своего одноклассника, что тот покончил с собой на второй год обучения. То же самое произошло и у нас, когда Сато стал учителем три года назад, – один из его учеников повесился на баскетбольном кольце прямо в школьном зале. Он оставил записку, в которой обвинял учителя, но после проведения расследования, комитет не нашел ни единого подтвержденного случая унижения ученика со стороны сенсея.

– И он вышел сухим из воды.

– Так говорят… Ещё болтают, что Сато-семпай сделает подобное с каждым, кто будет ему перечить. Якобы ему нравится доводить слабаков до суицида. И что своих ребят он держит в кулаке, наказывая жестоко за любые проступки. Конечно же, нет ни единого факта, который бы прямо указывал на то, что сборы организованы именно им, и что он создал банду нестабильных подростков, которые терроризируют школу. Ничего кроме глупых слухов.

– Да он же психопат… – выдохнул я.

– Хм, ты единственный, кто высказал это мнение вслух, Икари-сан, – усмехнулась она. – Теперь ты понимаешь, что лучше заплатить 500 йен, чем наживать себе такого врага, как Сато-семпай?

– Но ведь платят не все.

– Да, – не трогают детей учителей, тех, кто связан со школьным советом, популярных учеников, которые могут поднять нежелательный ажиотаж. Также сборы напрямую касаются только первого курса, и я не знаю, платят ли ребята в старших классах.

– А как же – Ягами? Почему его не трогают? – перешел я на другую интересующую меня тему.

– Дате Ягами? Из нашего класса? Разве ты не знаешь?

– Чего?

– Об этом судачили все, месяца три назад.

– Прошло мимо ушей. Миса-чан, ты же знаешь, у меня своих проблем хватает, – сказал я, показывая на разбитую бровь.

Она понимающе вздохнула.

– Ягами, он… неприкасаемый.

– Почему?

– Все дело в его отце, – Хиро Ягами. Он – капитан семьи Дайго.

– Я не понимаю, капитан чего? Клуб знатоков какой-то? – неловко пошутил я.

Девочка прищурилась, пытаясь понять, не разыгрываю ли я её.

– Нет… Они входят в клан Оде.

– А это что такое?

Она посмотрела на меня ещё подозрительней, но наткнулась лишь на ответный растерянный взгляд. Оде, семья Дайго, Хиро, Дате… Я так запутался, что пожалел, что спросил про молчаливого паренька за соседней партой. Да зачем оно тебе нужно, Икари? Лучше занялся бы делом, подкорка уже чешется от желания!

– Ты правда не понимаешь? – Она тряхнула головой в недоумении. – Как с луны свалился… Клан “Оде” – это альянс 5-ти крупнейших семей Якудза. Токио принадлежит им.

Якудза. Оскверненные самураи, которых ни в коем случае нельзя путать с мафией.

Она произнесла это слово непривычно, с ударением на последний слог – якуза, но смысл от этого нисколько не изменился.

– И Ягами старший капитан одной из семей, что входят в союз, – начал понимать я. – Но это не объясняет, почему Ягами младший остается изгоем для остальных.

– Он таким не был. Сначала он был общительным и популярным, у него было куча друзей, ведь любой хотел затусить с сыном босса якудзы.

– И что произошло?

– Насколько я знаю, одним вечером они с отцом повздорили. Ягами-сан хотел, чтобы сын остался дома, но младший стремился попасть на крутую вечеринку где-то на окраине. Мероприятие организовал один богатый парень из школы, трехлетка, должны были собраться все звезды “Татсуко хай”. Поэтому Дате притворился, что ушел спать, а сам сбежал.

– Подростки часто так поступают.

– Но в этом случае он совершил ошибку. Дате благополучно добрался до дома, где шла вечеринка и отрывался там несколько часов. Пока к дому не приехал кортеж из черных машин. Бандиты сначала разгромили сам дом, потом вытащили на лужайку гостей вместе с Ягами, и поставили на колени. Следом прибыл его отец, и он был крайне недоволен поведением отпрыска. Он объявил всем, что раз его сын не умеет расставлять приоритеты и посмел ослушаться, то будет наказан. Никто больше не смеет называться ему другом или заговаривать с ним. Никто не может пригласить его в свой дом или сидеть с ним за одним столом. Раз Дате Ягами не научился выбирать друзей, то останется вовсе без них. Этот приказ никто из гражданских нарушить не смеет, иначе будет наказан по закону Ямагути-гуми и лишен пальцев. Новость облетела школу за один день и так Ягами стал отверженным. Никто не смеет ему навредить, но и поговорить с ним нельзя, если не хочешь потерять свой мизинец. Не пришлось никого бить или унижать, хватило одного слова.

Она замолчала, а я обдумывал её рассказ. Ягами сын якудзы, это интересный поворот. Крайне занимательный! Я ещё не знал, как мог бы использовать эту информацию, но идеи уже роились в моей челкастой голове. К примеру, я мог бы стравить местных бейсболистов с реальной армией головорезов, и посмотреть на кровавую баню. Только нужно обставить смерть Ягами как нападение задир. В любом случае Ягами был живым непробиваемым щитом. Или… Ладно, ладно, стоп! У меня более важные и срочные дела. Война против Сато подождет.

Я вдохнул полной грудью ночной воздух, бегло осмотрелся. Идеально. Идеально, мать вашу!

Мы свернули в лабиринт мелких дорожек, небо почти закрывали тяжелые ветви, фонарей практически не было. Я не видел ни одного человека вокруг, не слышал голосов или шорохов, помимо пения цикад. В зарослях никто не найдет её худенькой фигурки до утра, а может, и до обеда. Я сделаю это быстро, одним движением, чтобы не мучить и не рисковать нарваться на предсмертный крик. Потом останется лишь поставить метку на руке и оттащить её в кустарник. Когда её найдут, решат, что это сделал Аоки.

Когда мы покидали здание школы, коридоры были пусты. Никто не видел, как я вызвался её провожать. Я не касался её, поэтому отпечатки не найдут. Камер здесь точно быть не может.

Мои пальцы осторожно нащупали рукоять ножа. На секунду я засомневался, а не ошибся ли я? Миса больше не походила на пустышку, или умело скрывала эту пустоту. Но эти сомнения быстро улетучились. Ангел не ошибается.

Я могу совершить промах, а он нет. Его глас всегда приводит к смерти, это мой дар и проклятье. Смертельное “паучье чутье”. И голос стал громче, определенно. Он требовал от меня действий.

Пора... Ещё десяток метров и удар.

Нужно заговорить её. Пусть зайдет вперед, чтобы я мог атаковать сзади, в эту тонкую длинную шею, что скрыта под белым воротничком школьного платья. Я был так счастлив, что даже слюнки потекли…

– Миса-чан, – произнес я мягко. – Я понимаю осведомленность касательно Сато-сана, но откуда ты знаешь столько о структуре криминальной семьи? Тоже доклад писала?

Я немного поумерил шаг, чтобы она выступила вперед.

– Нет, Икари-кун! – Она рассмеялась. (люблю когда они счастливы перед смертью) – Нет, конечно! Дело в том, что я… журналист. Хочу им стать. И не тот журналист, который читает погодные сводки, если ты понимаешь о чем я. Криминальная хроника меня всегда интересовала, поэтому я и стараюсь быть в курсе…

Что-то не так. Неправильно. У пустышки не может быть желаний и планов. Они не умеют мечтать. Но пение ангела заполнило мои уши, я не мог и не хотел ему противиться. Я хочу её. Всю её, вместе с непорочностью и красотой. Я сжал нож покрепче и…

– Икари! – испуганно вскрикнула она. – Смотри, что это?!

Что? Я замер прислушиваясь. Я так был сконцентрирован и увлечен Мисой, что просто не замечал ничего остального. Я тихо выдохнул и постарался восстановить самообладание, прежде чем обойти её и увидеть то, что заставило мою спутницу так испугаться.

Темная насыпь вдоль тропинки, прямо у кустов, к которым я хотел оттащить тело Мисы. Бугорок, холмик, и он почему-то слабо движется. Что это?

Я достал нож и крадучись приблизился к нему. Одновременно я оценивал обстановку, озирался и принюхивался. Больше никого не было, это точно, иначе я бы почувствовал.

Я подошел к холмику вплотную и присел, разглядывая. В нос ударил теплый запах крови. Было темно, но я, как любое другое ночное животное, хорошо ориентировался во мгле.

Это была женщина, вернее то, что от неё осталось. Совершенный с ней акт тяжело было описать словами, я будто смотрел на картину другого художника, творчества которого просто не понимал.

Миса осторожно подошла сзади и включила фонарик на телефоне. Лишь свет коснулся уродливого куска мяса, она страшно вскрикнула и зажала ладонью рот.

Она навалилась на меня, издавая странные звуки: полустоны, рвущиеся всхлипы.

– Миса…– произнес я твердо, – пожалуйста, успокойся.

Мой тон повлиял на неё магическим образом, она замолчала, вытирая глаза и подтеки из носа, но дышала часто, иногда срываясь на плач.

– Посвети мне, возможно мы сможем ей помочь, – соврал я. – Можешь не смотреть.

Конечно, ей уже было не помочь, но я хотел рассмотреть картину целиком.

Миса подняла фонарь, но сама уставилась куда-то в сторону, лишь иногда через силу бросая взгляд на тело и тут же отворачиваясь.

Ноги жертвы были сломаны несколько раз, – стопы вывернуты, коленные чашечки раздроблены, похоже, что на левой ноге также сломали берцовую кость. Руки вывернуты под неестественным углом, таким образом, что женщина не могла даже нормально ползти. Обнаженное тело, начиная от ягодиц и заканчивая лицом, было плотно стянуто ржавой колючей проволокой. Ребра были сломаны, кожа пестрела гематомами. А ещё я насчитал не меньше дюжины колотых ран, которые обильно заливали все вокруг кровью.

Несмотря на все, женщина была ещё жива. А вот это было искусство, такому мастерству даже я позавидовал.

При всем при этом жертва была в сознании. Её залитый кровью глаз смотрел на меня в немом изумлении, рот иногда открывался, выпуская черную жидкость, что в нем скапливалась. Она издавала хрипящий свист вместо звука голоса. Ни на что иное больше не была способна.

Почему здесь? Почему сейчас? Неужели Аоки играет со мной?

– Что...что…что… – заело Мису-чан. – Что случилось?

– Она ещё жива, даже в сознании. Но говорить не может, – ответил я.

Я наклонился над телом, чтобы убедиться. Да, прямой порез по всему предплечью, легко не заметить под гнетом других отметин. Коронер запарится все повреждения в отчет заносить, уж это я гарантирую.

– Ты можешь ей помочь? – дрожащим голосом спросила Миса.

– Нет.

– Почему?! Как ты…вообще…

– Ты хочешь стать журналистом, а я хирургом. Пока что у меня получается, а у тебя нет.

– Я…я не могу…

– Думаешь, в криминальной хронике не будет такого? Тогда тебе стоит остановиться на прогнозе погоды.

Мои слова её задели за живое, она три раза сильно выдохнула и повернулась, глядя на тело широкими глазами. По щекам ручьем текли слезы.

– Это он, – сказал я, показывая на отметку на руке. – Аоки.

– Нужно вызвать скорую! – догадалась девчонка.

– Бесполезно, она умрет пока они приедут. Лучше сразу коронера. Смотри, видишь эти раны? Пробит желудок, повреждена печень, проколото легкое и горло. Удары тонким узким предметом, с целью помучать, а не убивать. Легкие сейчас наполняются кровью, я удивлен почему сердце ещё держится… Минут пять, не больше, и она умрет. Никакие медики тут не помогут.

– Разве ты не можешь ничего сделать?!!!

– Прости, но нет. Она уже мертва, только организм ещё этого не понял.

Он ведь намеренно не добил её, да? Оставил страдать от каждого вздоха в надежде, что следующий будет последним. Хотел, чтобы последние минуты её жизни были адской каторгой, невыносимым истязанием.

– Ей же больно! – кричала Миса.

– Да, она страдает, но уже ничего не понимает. – Я взглянул в широкий зрачок жертвы, в нем ничего не осталось. – Она обезумела от боли. Вызывай полицию, больше мы ничего не можем сделать.

– Но… Но…

Миса присела рядом со мной и повернула мое лицо к себе. Мы оказались совсем близко друг к другу, но она этого не замечала. В её карих глазах вдруг появилась стальная нотка уверенности.

– Икари… – прошептала она. – Ты можешь… закончить это? Её страдания?!

Я ещё раз посмотрел на жертву, на её глаз, что пылал сумасшествием, и вернулся к Мисе.

– Нет, Миса-чан. Как мы объясним полиции, что здесь произошло?

– Мы ничего не будем объяснять! У тебя есть нож, ты сказал, что хочешь стать хирургом. Ты можешь, или нет?!

– Могу, – кивнул я, глядя ей в глаза.

– Я спрячу нож у себя в рюкзаке. Никто не узнает, клянусь… Мы никому не скажем. Это бесчеловечно, оставить её в таких страданиях!

Вот куда звал меня ангел. Сегодня у Мисы-чан второй день рождения, пусть благодарит своего бога, кем бы он ни был, ведь этот всемогущий парень спас её. А я…Все равно не останусь без ужина.

– Отвернись, – приказал я.

– Нет, – храбро ответила она. – Я соучастник, и с тобой до конца.

– Как хочешь.

Я развернулся к жертве и приставил нож к её груди. Одно короткое движение и все было кончено. Я с удовольствием отметил, что руки не дрогнули, они помнили как это нужно делать.

Я медленно достал из плоти окровавленный нож и протянул Мисе, она взяла его, дрожа от напряжения всем телом. Я сел на землю рядом с телом и достал украденные сигареты из кармана пиджака. Девушка заматывала орудие убийства в ветошь, которая неизвестно откуда возникла в её рюкзаке.

Я закурил, смотря на ночное небо, уголок которого выглядывал меж ветвей. Хороший вечер, теплый. Черт, я совсем забыл про моего дружка Каори! Я же опаздываю на встречу!

Глава 8

Мигалки. Терпеть их не могу.

За годы работы у меня развилась стойкая аллергия на эти красно-синие маячки, буквально до чесотки.

Хотя, стоит признать, приехали службы быстро, минут так за 15. За все это время мы с Мисой не обмолвились ни словом. Она спрятала нож, молчала и старалась не смотреть на меня. Такое бывает, когда люди видят как я работаю.

Надеюсь, что она не придала большого значения произошедшему. В конце концов, ведь это она меня попросила закончить дело (не сказать, что этого не хотел). Ну, пение в ушах закончилось, и то хорошо. Я отодвинул наступление “Серых дней” на определенный срок, хотя легче на душе и не стало.

Я не убил Мису и это меня раздражало. Будто начал смотреть интересный фильм и выключили электричество. Лишь представлю, что я бы мог с ней сделать, как внутри все закипает от желания. Или от вожделения? Странное чувство, стыдное.

Парни в синей форме оцепили место преступления, стали фотографировать и собирать улики. Нас особо не допрашивали, хватило одного взгляда на бедную Мису-чан, чтобы размягчить сердце любого тертого офицера.

Глаза у неё были как два блестящих блюдца, губы дрожали, кожа светилась белее снега. Казалось, девочка вот-вот просто рухнет без чувств и медикам придется её откачивать.

Так что я врал за двоих. Да, провожал девочку домой. Да, наткнулись на труп. Нет, больше никого не видели. Нет, женщина была уже мертва, когда мы её обнаружили. Нет, больше нечего добавить. Да, хочу домой, плак-плак.

После короткого допроса нас отвели к дороге, где ожидали полицейские машины. Мису-чан повезли домой, офицеры обязаны были известить родителей о произошедшем. В моем случае было проще, – я заявил, что матери все равно дома нет, ведь она на работе, и попросил организовать трансфер до продуктового магазина.

Офицер заявил, что к нам в школу могут пожаловать детективы, если посчитают нужным, а также о том, что мою маму в любом случае поставят в известность касательно произошедшего. Я особо не волновался по этому поводу.

Меня высадили у “Такки”, я вежливо попрощался и пообещал “дяде полицейскому” незамедлительно отправиться домой, сразу после того, как зайду в магазин.

Почти полночь, на улице холод собачий, а на ступеньках магазина стоит мой дружище Каори-чан. Парень продрог, нахохлился в своей дутой куртке и прятал руки в карманах. Но ждал. Целый час так простоял, не зная, приду я или нет, смотри-ка, что общественное мнение с людьми делает. Морда у Каори была опухшая от побоев, глаз заплыл. Одну руку он держал под углом в девяносто градусов, видимо, скрывая под курткой бондаж.

Когда он увидел, как я выхожу из полицейской машины, то остолбенел, совершенно не понимая что происходит.

– Каори-чан, ты дождался! – улыбнулся ему я. – Извини, как видишь, меня задержали.

Он не стал ничего спрашивать, лишь опасливо отступил к дверям магазина, чтобы быть на свету. Боялся.

– Я принес… – трясясь от озноба, он достал из кармана конверт и протянул мне. – Здесь все.

Он смотрел на меня с ненавистью и страхом одновременно, как эти чертовы маленькие лупатые собачки. Ему хотелось побыстрее все закончить, а я был не в настроении с ним играть.

– Положи туда, – показал я. – Вот твой телефон. Теперь пошел вон.

Он послушно положил конверт на оконный карниз и побрел прочь, вжав голову в плечи. Интересно, будет рассматривать свои фотографии, перед тем как их удалить? Я так старался.

Я выкурил половину сигареты, убедился, что на улице никого нет, после чего взял конверт и зашел внутрь. Не в моих правилах нарушать выполнение плана, – я хотел купить нормальной еды, и я её куплю. “Такка” был маленьким универсамом, – тут можно было приобрести все что душе угодно, – от свежих апельсинов до музыкального центра и одежды. Нагромождение товара дошло до того, что образовались узкие лабиринты для прохода посетителей.

Я вертел в руках банку с консервированным тунцом и думал, что буквально полчаса назад этими же ладонями прикончил человека. И я ничего не чувствую при этом, меня интересует лишь количество белка и углеводов в тунце, а также маринад, в котором он законсервирован. Великолепное состояние!

Наверное, Миса-чан сейчас плачет навзрыд, уткнувшись маме в плечо, пока я задумчиво разглядываю ряды с зубными щетками. Мне нужно пожестче или помягче?