Текст книги "Вспоминается Чеченская война"

Автор книги: Александр Носов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Александр Носов
Вспоминается Чеченская война

Об авторе

Носов Александр Владимирович, уроженец города Вологды.

Майор милиции в отставке.

Врач высшей категории по специальности «Организация здравоохранения и общественное здоровье».

Образование: Вологодская школа №3 (с отличием), Ленинградское суворовское военного училище (с похвальной грамотой). Российская военно-медицинская академия (г. С – Петербург). Северо-западная академия государственной службы.

Проходил службу в должности начальника медицинской части ОМОН УВД по Вологодской области, преподавателя Вологодского института права и экономики.

Пять раз исполнял служебно-боевые задачи в длительных служебных командировках в Чеченской республике.

С 2010 года – Директор территориального центра медицины катастроф.

Награжден рядом государственных (медаль «За Отвагу») и ведомственных наград (медали «За доблесть в службе», «За отличие в службе» III-ей и II-й степеней, «200 лет МВД», «Участнику контртеррористической операции на Кавказе», «ХХV лет МЧС России», «85 лет гражданской обороне»), нагрудными знаками «За отличие в службе ВВ МВД ІІІ-ей степени», «За верность долгу», «Лучший сотрудник спецподразделений».

Почетными грамотами Губернатора области, начальников Департамента здравоохранения, ГИБДД, ГУ МЧС России по Вологодской области.

Автор 26 научных публикаций в Отечественных и зарубежных изданиях.

Автор-исполнитель, вышел диск «Эхо войны», дополненный диск «Вспоминается».

Введение

За тех, кто к небу глаза поднял

За тех, кто скал, увидев обвал

Подставил себя вместо нас

Спасибо друзья, мы помним о Вас…

Я долго думал, прежде чем писать эти воспоминания. Погружение в то, что было пережито на войне, не может приятно вспоминаться адекватным человеком. В то же время, с каждым годом ясно ощущаю, что свойство человеческой памяти забывать постепенно стирает и Чеченские события. Память – и друг, и враг. С одной стороны, избавляет от мучительных воспоминаний трудностей войны. С другой, уходит что-то важное, что хочется передать, как некий опыт потомкам. Но прекрасно понимаю, чтобы хотя бы чуть меньше было войн, даже локальных, необходимо знать, что там происходит с людьми, человеческими отношениями в условиях, когда каждый день, на протяжении месяцев, существует прямая угроза жизни. Какими возвращаются люди с войны. Это только некоторые вопросы, требующие ответа, а скорее раскрытия их, с учетом опыта.

Не верьте тому, кто скажет, что война – это круто. Не верьте. Война – это месево человеческих тел и душ, и судеб. Она разрушает все на своем пути – и людей, и семьи, и человеческие отношения. Да, все становится по-другому. Из человека как бы вылезает все слабое. То, чего не увидишь в обычной жизни.

Мы действительно были молоды и сильны. Мы – парни из ОМОНа. Те, которые выбрали для себя путь службы Родине, родным, близким людям. И это не пустые слова. В спецподразделения идут не из-за денег. Здесь люди служат хоть какой-то жизненной справедливости. Когда можно и нужно защитить слабого, правопорядок, поставить на место наглеца и бандита.

Уверен, мы не можем, нет – не имеем права забыть павших товарищей, не должны забывать ту жизненную проверку, закалку, дружбу, которую нам дали длительные служебные командировки. И в этом значимость воспоминаний.

Должен отметить, что события, имена и факты, изложенные в книге, содержат и элементы художественного осмысливания автора.

Глава 1. Город Грозный. Черноречье

1.1. Начинать всегда непросто

Не скажу, что судьба была несправедлива ко мне. Окончив с отличием 8 классов средней школы № 3 города Вологды и, имея за плечами разряд по лыжным гонкам, и второе место на первенстве города по бегу на 800 метров, а также с отличием законченную музыкальную школу № 2, я успешно поступил и окончил Ленинградское суворовское военное училище, затем факультет подготовки врачей для военно-воздушных сил военно-медицинской академии. Но лихие 90-е, когда вдруг оказалось, что армия, как и многие иные силовые структуры, не особенно и нужна государству, распорядились так, что, попав под сокращение, я вынужден был искать в родной Вологде хоть какую-то должность врача в погонах.

И вот я начальник медицинской части ОМОН. Первый день на службе. И тут же на утреннем медосмотре один из орлов, заступающих на суточное дежурство, оказывается с глубокого похмелья. Передо мной – молодым лейтенантом, как бы нависая сверху, стоял матерый, крепкий, со слегка звериным взглядом боец Отряда Алексей Капичев. Когда я сказал, что не допускаю его до службы, пошли базары – распальцовки, сокрушительные обещания, что я плохо кончу, да увидишь, что такое командировки. Все на эмоциях, с напором, как учили. Поняв, что по доброму здесь не разойтись, я вынужден был доложить командиру, тоже, как учили. И нужно отдать должное тому, первому командиру ОМОН. Сергей Александрович очень четко отстранил бойца от службы, выстроил всех и твердо сказал: «Как доктор скажет, так и будет». После этого, на многие годы никто особенно не «выступал» на утренних медосмотрах. А Алексей Капичев потом сам все понял, и мы общались по-товарищески. Вот такой был первый опыт. Это потом, спустя годы, пройдя сам несколько командировок, я бы мог позволить себе провести воспитательную беседу с любым бойцом. Но этот опыт, это право общаться с ними – солдатами удачи, львами войны нужно было еще заслужить.

При этом я отчетливо осознавал лежащую на мне ответственность. Ведь каждый из них, заступая на суточное дежурство, беря в руки автомат, другое оружие, становился тем мечом правосудия, который обязан с точностью до секунды принимать верное решение – дать человеку (да-да, преступник человек) возможность жить, исправляя ошибки, либо лишить его жизни. Вот цена вопроса, которая всегда была у меня в голове на утренних медосмотрах.

Пошли дни службы. Я старался, как мог, заработать доверие, авторитет в этом мужском, жестком коллективе, со своими принципами и традициями. Не смотря на то, что доктор, без хвастовства скажу, что физуху тянул с бойцами на равных. Увлекся боксом, силовой подготовкой, благо для этого были все условия. Даже сейчас вспоминается, как практически постоянно болели мышцы и ушибы от постоянных тренировок и спаррингов.

Появился опыт участия в обеспечении массовых мероприятий. Как много прекрасных футбольных матчей, концертов, иных мероприятий удается посетить во время исполнения служебных обязанностей. И как жаль, что практически всегда приходилось находиться спиной к происходящему на спортивной арене, либо на сцене. Нас же интересовали группы слегка обезумевших фанатов. Тех, которые раскачивали толпу и провоцировали на массовые драки. Которым глубоко все равно раздавят кого-либо в давке, или нет. Всегда удивлялся, ведь все же знают, что в бутылках с Кока – Колой всегда добавлена водка, либо коньяк. Но никто этого на входе не проверяет. Но мы всегда брали на заметку молодежь с такими «зарядами».

Особенно активной система подготовки была за месяц перед командировкой. Практически через день мы были на стрельбище, где помимо обычной и тактической стрельбы, отрабатывали и штурм здания, и действия при подрыве автомобиля. Практиковали и оказание первой помощи на поле боя, с акцентом на тактическую медицину.

Бывалый инструктор Нурмат веселился, подлавливая в различных закаулках здания, подлежащего штурму, расставлял и растяжки со свистульками – так мы называли сигнальные мины. Не уступал ему и бывалый сапер Гоша Ежкин, любимым занятием которого была стрельба над головами во время нашего прицеливания по мишеням. Я так и не понял, холостыми, или боевыми он стрелял. Хотя понятно, что все это были необходимые приемы психологической подготовки.

1.2. Долгая дорога на Кавказ

Буквально спустя месяцев пять, не смотря на то, что готовились и, все равно, как-то неожиданно, прозвучала команда: «Готовимся к командировке». Вот где-то здесь, с этого момента начинаешь входить в некое психологическое состояние, когда кажется, как многое не успел сделать. Не успел помочь родителям в каких-то делах, доделать что-то дома, что-то не докупил, не …да и многое что еще не доделано. Но, служба превыше всего, и рассуждать особенно уже некогда. «Хватай мешок, беги вокзал» – кричит бывалый старшина Палыч. Смотришь, уже и вещи упакованы.

Командиром отряда, убывающего в село Октябрьское, что под Грозным был, назначен подполковник Ершов. Сергей Иванович имел необходимый опыт руководства, своеобразный полускрытый характер, связанный с прежней службой в конвойном полку. В группу руководства вошел и достаточно недавно переехавший из Архангельской области заместитель по кадрам Лучинский. Веселый балагур, здоровяк, настоящий помор – северянин. Также и Гоша Ежкин – сапер-профессионал всех времен и народов, выпускник Бакинского общевойскового училища. Товарищ тоже был веселый, при этом и очень серьезный, когда требовали условия службы. И я, как врач отряда, был в этой достойной компании. Это сейчас вспоминается с интересом. А как ни крути, было и очень тревожно. Нет, не страшно, а именно напряженно, тревожно в душе, как там все пойдет, как бы не подвести. Вспоминал основные схемы лечения при ранениях. Получил в медсанчасти УВД ранее заказанные медикаменты. И вперед.

Вот он и день убытия в командировку. Собрались, экипировались. Руководство УВД сказало пламенные напутственные слова. Вокзал, объятия близких и вот…поезд тронулся. Как-то все очень быстро пробежало в этот день. Видимо было много дел. Запомнилось лишь лицо матери, которая как-то быстро постарела и смотрела грустно-грустно, как и в тот день, когда провожала меня в суворовское училище.

Пошла служба в командировке. Прочь грустные мысли, нужно заниматься делом. Поезд резво набирал ход, товарищи размещались на полках плацкарта, на столах появлялась домашняя курочка и огурчики. Позаботились родственники. Спустя несколько часов появился и легкий запах алкоголя. Хотя все усиленно делали вид, что не употребляют.

Фото 1, 2, 3. Поезд на Кавказ тронулся

Ночью, взглянув в окно поезда, я увидел огромные ели, снег. Подумалось, странно, едем на юг, а снега больше. Наутро выяснилось, что мы оказались в Кирове, гораздо севернее. Только не спрашивайте, никто и никогда не ответит, в чем смысл такого огромного крюка на север, если нужно попасть от Вологды на юг. Разумное объяснение видится только одно – некий режим секретности. Только этим же возможно объяснить и нервотрепку по полдня, а то и целому дню, в отстойниках того же Кирова, затем в Ростове и других крупных городах. В вагоне уже стоял запах, как в хорошей казарме, где плотно размещены около ста мужиков.

В итоге, только спустя четверо суток мы оказались в славном городе Кизляре – столице Дагестана. По-зимнему слякотный, но солнечный город показался нам – северянам курортным. Однако рассусоливать долго возможности не было. Пошла перегрузка имущества в прибывшие «Уралы». И если дома в погрузке помогал весь Отряд, то здесь все сами-сами. Так если бы они к поезду подъехали, а то ж приходилось еще перетаскивать все имущество чуть не по сто метров. Побыли грузчиками до седьмого пота, не привыкать. Уже налегке погрузились в прибывшие также и автобусы ПАЗ. Колонна выстроилась и тронулась в сторону аэропорта Махачкалы.

Колоритный, бородатый водитель Пазика, с хриплым голосом и усталым лицом, вдруг громко и улыбаясь, сказал: «Налейте водителю. Ему же вас еще везти». «Рули давай» – последовал жесткий ответ бойца Лехи Воробья. Водитель насупился, обиженно и напряженно посмотрел вперед, но поехал.

Укачанные четырьмя днями в поезде, усталые от перегрузки имущества бойцы стали потихоньку вырубаться, засыпать. День был солнечный, хоть и начало декабря, а прегревало. Я сидел за спиной водителя, автобус шел по достаточно ровной трассе. Спустя примерно час езды, вдруг слева…о чудо, показалось море. Вот он – красавец Каспий. Глаза так и впились в полоску морской глади. Красота, да и только. Я оглянулся назад, думал кто-то еще радуется виду на море. Однако весь автобус спал. А когда перевел взгляд вперед, тут же подпрыгнул. Наш водитель тупо уснул на руле. Ткнув его сильно в бок, я уже не выдержал и закричал соответствующее случаю матерное выражение. При этом стал держать руль сам. Он пришел в себя, сказал, что третьи сутки практически не спит, и что в командировке уже почти три месяца. В общем, делать было нечего, человек как зомби. Капнул ему на ходу в мерный медицинский стаканчик пятьдесят грамм медицинского спирта. Он как-то автоматически выпил. Я сунул ему бутылку с водой, он смачно запил, взгляд его прояснился. При этом, он как-то устало промямлил: «Я же говорил, налейте водителю». Сзади голоса бойцов пообещали вывернуть его в следующий раз мехом кнутри. И …поехали дальше. Вот как-то здесь и начинаешь ощущать, что в командировке рядом и солнечный день, и тут же – угроза жизни.

По приезду в Махачкалинский аэропорт на взлетке, метрах в двухстах пятидесяти от основного здания аэропорта нам выделили место для разгрузки имущества (см. фото).

Фото 4. Разгрузка в Махачкалинском аэропорту

Почувствовав близость цивилизации в здании аэропорта, все быстро приложились, и перегруз имущества прошел быстро. Для его охраны были оставлены двое бойцов. Руководство охранением было возложено на командира взвода Зайчикова Алексея. Что и говорить, это один из самых поистине настоящих офицеров, которых я знал. Настоящий кубанский казак, рукастый и боевой, и с душевной простотой. Спустя годы, он все-таки стал командиром ОМОН.

Фото 5. На взлетке в Махачкале

Махачкалинский аэропорт встретил нас по-домашнему. Действительно и в тот момент, и многократно позже убеждался, что тыл на войне выходит на первое место. Как разместятся, помоются, отоспятся люди, экипируются – так и воевать будут. Мы же, еще не начав никаких действий, на пятый день пути уже были подусталыми. Появилась возможность нормально сходить в туалет, пребывать в чистом зале аэропорта. И здесь была первая возможность побыть непосредственно рядом с представителями местного населения. Бросалось в глаза, что людей в аэропорту не так и много, а вот бородатых, достаточно крепких мужчин – сравнительно много. Не скажу, что это как-то напрягало. Однако, заставляло задуматься в обстановке приближения к Чечне.

Спустя несколько часов резко испортилась погода. После практически летнего солнца, вдруг пошел хлопьями снег, поднялся очень сильный ветер. Может Бог и отводил от чего-то плохого, но спустя минут тридцать была объявлена нелетная погода, и мы поняли, что зависли в аэропорту. Тяжелей всего оказалось охранять имущество на взлетке. Буквально через полчаса такой катастрофической погоды замерзает все, что можно. Бойцы нарыли где-то покрышки, и стали их жечь неподалеку от имущества, которое постепенно промокало под ударами стихии. Температура воздуха резко понизилась до минусовых температур. Пролетело несколько часов, но погода никак не могла угомониться. Пошел снег с дождем, под ногами быстро появилась снежная каша. Кто не был привлечен к охранению имущества, рассосались по залу ожидания аэропорта. Я был рядом с командиром. Оружие находилось на руках, поэтому тихонько дремали с ним по очереди, мало ли что. Вдруг выяснилось, что куда-то пропал взводный Зайчиков, бойцы никак не могли его найти. Мы с Ершовым вместе пошли к месту расположения имущества на взлетке, все осмотрели, но безрезультатно вернулись в здание аэропорта.

Расположение в аэропорту уже напоминало какое-то бомжевание. Чтоб как-то отогреться после взлетки, я расположился прямо на батарее под лестницей, ведущей на второй этаж. Сюда же стали обращаться бойцы с явлениями простуды. Еще бы, на таком холоде, с сильнейшим ветром продувает за считанные минуты. Бойцы вдруг засуетились, оживились. Оказывается, нашелся Зайчиков. Организовывая охранение имущества, он боролся со стихией на взлетной полосе, находясь рядом с бойцами и поддерживая их боевой дух. Когда же совсем задубел, достал из НЗ водки, выпил и, не долго думая, забрался в один из опустевших ящиков из-под имущества, и уснул.

Передо мной он появился полускрюченный и с обмороженными кистями. Пришлось срочно оказывать помощь. Обработал обморожения, наложил повязки. Что это – его глупость, или героизм? Для меня до сих пор загадка. Он просто категорически преданно исполнял долг командира – отца солдату.

Солнце вернулось только на следующее утро. Также неожиданно стало светло и достаточно тепло. И также быстро растаял снеголед на взлетной полосе. Поступила команда готовиться к погрузке на прибывающий Ми-24.

Летающая «корова», как ласково называли бойцы этот вертолет, был действительно огромен и вместителен. Очередной раз, изрядно поработав грузчиками загружая имущество в «корову», личный состав достаточно удобно разместился вдоль бортов и приготовился к взлету.

Фото 6. Перед взлетом из Махачкалы в Моздок

Громогласно заработал винт, набирая положенные обороты, вертолет чуть пробежался по взлетке и пошел набирать высоту. Летели достаточно долго. Более бывалые бойцы уже прикидывали, что по времени мы должны уже приземлиться в аэропорту Северный, вблизи от Грозного. Однако приземления все не было. Наконец вертушка зависла над взлетной полосой и постепенно приземлилась. Мы всматривались в иллюминаторы, уже смеркалось. И вдруг бывалый Серега Дятлов проговорил: «Моздок. Еще погуляем».

Да, вместо аэропорта Северный под Грозным, мы оказались в славном городе Моздоке. Это потом мы поймем, что Моздок – оплот цивилизации для людей в погонах, где есть хорошие парикмахерские, кафэшки и магазины. Разместили нас прямо на аэродроме, в каком-то огромном металлическом ангаре, видимо для таких вот перевалочных групп. При этом, внутри были даже армейские двухъярусные кровати, без белья конечно, но бросив на металическую сетку спальный мешок, вполне себе удалось нормально расположиться и даже уснуть.

Фото 7. Моздок. Ангар аэропорта

Утром, после быстрого сбора, мы увидели, что за нами прибыли уже два вертолета Ми-8. Отряд поделили на две части и полетели. В этот раз перелет был достаточно быстрым. Вновь перегруз имущества. Господи, ведь только когда пишу эти строки, дошло, сколько мы потаскались с этими ящиками, электродизелями, другим армейским скарбом. Вспомнил как потом и у самого, и у ряда бойцов болели животы от натуги. И, казалось бы, вот он, виден город Грозный, и мы уже готовы в путь. Но неведомо откуда поступает команда, доводимая до нас командиром Ершовым: «Выдвигаемся завтра». Потом прояснилась ситуация. Оказалось, что колонна сопровождения нас до поселка Октябрьского будет только завтра. Спустя практически двадцать лет, очередной раз удивляюсь, каким зигзагом на карте наш отряд заводили в Чечню. И кроме как соблюдения режима некоторой секретности, не нахожу иного объяснения таких Сложностей (Кизляр – Махачкала – Моздок – Грозный).

И еще одна ночевка, теперь в аэропорту Северный города Грозный, точнее в тех развалинах, которые от него остались. Да, мы аккуратно забрели в них, внимательно рассматривая закаулки на предмет не только возможных растяжек, но и загрязнений. Нашли какое – то пустое помещение, практически без окон, без дверей. Здесь, прямо на бетонном полу, кто в спальнике, кто в каких-то картонных коробках, пристроились на ночлег. Никогда не забыть это впечатление, когда пытаешься вздремнуть с мокрыми ногами, скрючившись в калачик, чтоб хоть как-то согреться.

Уже глубокой ночью всех разбудил, но и насмешил Валера Королев. Это был человек-цирк, кстати, вроде бы ранее он и занимался в цирковой студии. В кромешной темноте происходило какое-то ползание. Валера пытался никого не разбудить, при этом умудрялся наступить практически на каждого лежащего бойца, стараясь как-то протиснуться к выходу. Поняв бесперспективность поползновений, но неминуемый зов позыва по малой нужде, Валера, со свойственным ему приколизмом, завопил во весь голос: «Мама, я хочу в сартир»! Проснулись с благим матом и смехом практически все. Королю (так его звали среди своих) пообещали сначала оторвать все, что можно, а командир добавил возможность наложения взыскания.

1.3. Село Октябрьское, ПВР

Наутро прибыла колонна сопровождения нас до места дислокации – село Октябрьское Грозненского района, граничащее с Заводским районом города Грозный. Это была военная техника повидавшая виды. Бронированные Уралы, БТР с усиленной броней. Погрузившись в очередной раз, мы тронулись в Грозный. Был ноябрь 2000 года, колонна медленно заползала в этот истерзанный, исковерканный город. Практически все дома находились в полуразрушенном состоянии, с изрекошеченными, прошитыми пулями стенами. В окошках брони виднелись горящие прорывы линии газа, свороченные заборы частного сектора. Колонна сильно виляла по причине разбомбленной дороги. По той же причине машины сильно потряхивало при попадании колеса в очередную пусть и небольшую, но воронку о снаряда, и приходилось изо всех сил держаться за борт Урала. Как-то резко подумалось: «Вот он, второй Сталинград». Город действительно практически весь был разрушен. Яркие и первые впечатления боевой обстановки. Адреналин играет в крови. Организм напряжен, глаз внимательнейшее всматривается в прицел автомата. Кажется, что вот-вот, из-за каждого угла дома, из-за каждого забора может выскочить враг и открыть огонь.

Колонна проехала через центр города и пошла в заводскую зону. Напряжение возросло. По рации прошла информация, что буквально вчера в этом месте был подрыв фугаса и обстрел колонны. Автомат снят с предохранителя, глаз активно ищет мишень. Все в готовности отражения атаки. Потом многократно спрашивали и родственники, и знакомые, думали ли вы о том, что стреляете в людей. Да никто и не думал стрелять. Стрельба идет как по мишеням, и только в ответ на провокацию. Некогда думать.

В этот раз обошлось. Только выехали из промзоны Грозного, практически сразу по правую руку показались позиции дислокации внутренних войск, а чуть позже и село Октябрьское. Наконец-то мы подъезжали к месту, где будет наше расположение на ближайшие месяцы.

Администрацией района нам было выделено двухэтажное здание, я так понял бывшего райотдела милиции. Начали обустраиваться.

Фото 8. Село Октябрьское. Размещение

Приятной неожиданностью стало обстоятельство, что от наших предшественников, в одном из помещений осталось что-то похожее на баню скорее помывочная. Спустя неделю мытарств появилась возможность привести себя в порядок.

На следующий день стал набирать обороты, как в шутку его называли – Вологодский строительный отряд. Стоит отметить, что в каких бы местах дислокации не был Вологодский ОМОН, строилась баня, поддерживался порядок, блок – пост, бойницы значительно укреплялись. Поистине, человек ко всему привыкает, в том числе и к тому, что все окна практически наглухо были заложены мешками с песком, оставалась лишь небольшая бойница, закрывающаяся вставкой-доской. Потом, вернувшись домой, я еще около месяца не мог привыкнуть к тому, что окна открыты и старался их побыстрее проскакивать. Также мешками с песком были выложены выносные бойницы по бокам здания и на въезде в пункт временного размещения (ПВР) – так официально называлось место нашего пребывания. Кажется все просто, но мешков нужно было отсыпать и настаскать столько, чтоб выкладывать по сути целые стены сооружений, то есть несколько сотен.

Многие парни обращались потом за помощью с надсадой, когда от напруги растягивается пупочная связка. Способ лечения был дедовский. Ну конечно, даешь противовоспалительный и обезболивающий препарат. Но основное – два кулака, либо клубок из материи побольше под пупок и лежишь, расслабляешься, получается и профилактика пупочной грыжи. Вот такая простая, но эффективная методика, без романтики. На словах кажется быстро, однако все эти переоборудования фортификационных сооружений занимали пару недель.

Отдельным вопросом было оборудование выносного блок-поста, непосредственно охраняемого нашим Отрядом. Это сооружение, куда очередная смена пребывала на сутки, и которое служило и для защиты, и для размещения бойцов, боеприпасов и провианта. Там же делались нары, где отдыхающие могли подремать. Вот там бойцы особенно старались. Практически создавая шедевры строительного искусства из бетонных блоков и мешков с песком (см. фото).

Фото 9. Блок – пост Вологодского ОМОН на въезде в Грозный

Также следует отметить, что достаточно быстро появился и спортзал. Понятно, что спецподразделения не могут без физухи. Поэтому и груша, и штанги, гантели быстро обрели свои места в одном из помещений. Многие бойцы именно во время командировок усиленно падали на физуху, что являлось мощнейшей психологической разгрузкой в тех условиях.

Особенным авторитетом в эти дни пользовались люди рукастые. Одним из таких товарищей был Леня Горголь, который за считанный дни обеспечил все помещения здания подводкой газа. А это и обогрев, когда газ заведен в буржуйку, и свет. Только там я увидел, что газовые лампы для освещения еще существуют и пользовались большим спросом на рынке Чечни. Хотя, конечно же, перебои с газом были практически постоянно, почему и приходилось мотаться дополнительно за дровами. Опять поймал себя на мысли, что в полевых условиях, тыл, то есть размещение, питание, обогрев выходят на первое место для жизнеобеспечения.

Служба обрела определенный порядок. По утрам были совещания офицеров, определялись кто заступает на блок – пост, кто охраняет ПВР, иные повседневные задачи.

Фото 10. Инструктаж перед убытием на инженерно-саперную разведку

Было выделено помещение и под медпункт, где я вел прием бойцов. Еще один нюанс. Попадая хоть и в южный регион, но с повышенной влажностью и ветрами, практически каждую командировку, до 80 % сотрудников сразу переболевали ОРВИ. Понятно, что это была своеобразная адаптация к местным условиям, но требовала и сил по лечению и значительного объема лекарств.

Фото 11. Помещение медпункта