Текст книги "Старик с обочины"

Автор книги: Александр Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Черново, «Курорт новоселов» 22 часа 30 минут 30 июля 2007 г.

Если рассматривать Зону снаружи в бинокль, небо кажется совершенно ничем не примечательным. Ну, разве что сильная дымка, переходящая в туманную пелену, мешает рассмотреть далеко расположенные объекты. Изнутри же небо смотрится совершенно иначе: стойкий золотисто-оранжевый оттенок, легкие светящиеся облачка. Красиво, ничего не скажешь, только цвета какие-то… тревожные, что ли…

Темнеет здесь тоже не так, как за стеной. Небо побурело, исчез рассеянный свет, потом как-то разом навалилась темнота, но тут же отступила под натиском полной луны.

Жители «курорта новосёлов» привычно устраивались на ночлег на чердаках изб, втаскивая наверх лестницы. Это были самые надёжные спальные помещения, комнаты внизу служили рабочими помещениями и кладовыми. Конечно, идеальным вариантом было бы поселиться в стальных резервуарах из-под горючего. За ручьем, не доходя до железнодорожной насыпи как раз находится пара. «Эх, перетащить бы их в Черново к столярке, -вздыхал Солома, -да как с такой тяжестью справиться? А было бы здорово! Запаха давным-давно в них нет, толстые стенки защитили бы от любого монстра. Говорят, что в баках приспособились ночевать добытчики, устроив там перевалочный пункт. Что ж, пусть хоть им послужат».

Старику отвели место в четвертом доме. Он получил полосатый матрац, один из восьми, застеленных серым брезентом и поверх него заправленных старыми одеялами с линялой чернильной надписью по краю «войск. часть. 20222». На соседних матрацах устраивались при свете фонариков охранник Мохнатый, фермер Редька, рабочий Глюк и Хоботяра – захожий добытчик с солидным по здешним меркам трёхлетним стажем.

– Комбинезон всегда клади рядом. -сонно учил Старика Хоботяра. -Оружие ставь на предохранитель от греха подальше, но тоже пусть лежит так, чтобы схватить можно было. У Вас тут на «курорте» спокойно, но всё, знаешь, до поры до времени… А вот подштанники с рубахой скидывать не надо. Матерь божья коровка, как там тебя… а, ну да, Старик… причем тут блохи?! Нету их тут, они в Зоне не выживают! Не в этом дело. Здесь, знаешь, не армия, тут при случае не за сорок пять, а за пять секунд на ногах надо быть. Поэтому своё клади с собой… Всё, гасите люстры, мужики, вырубаться пора. Я хоть отдохну у вас по-человечески. Знаете, чего скажу? В этой части Зоны хоть спать можно… А то вот ходил я раз со Стрелком к Околице и дальше к Красново так – уууу! Там у народа такие кошмары случаются, что, бывает, и не просыпаются с утра… от разрыва сердца, например… Кто тихо в уме двигается, а у кого буйно крышу рвёт. Конкретно! Недавно, правда, слух пошёл, что есть средство. Если сильно приспичит поспать под Красным, желательно найти ведро старое… ну или кастрюлю хотя бы большую… выварку там… Главное, чтоб целое… Голову туда засовываешь – и спи себе как у бога за пазухой… Ну ржите, лошаки, ржите. Эх, глянул бы я на вас в тех местах через пару дней, когда от усталости с копыт валиться начнёте. Умники… А вот сами скажите, какого, значит, хрена, фанатики из Красного последнее время начали шастать в шапках хитрых? Ну да. Сетка там внутри из тонкой такой электропроводки медной, к подкладке прикреплённая. Вот и думайте – что за сбруя, на кой ляд она такая? А вообще это «ж-ж-ж» неспроста, точно вам говорю. Я так мыслю, чего-то они намечают. Знают они чего-то. Вот скоро ка-ак оттудова фиганёт – никому мало не покажется. Помяните моё слово… Хрррр…

Все, исключая Старика, уснули быстро. Он некоторое время лежал на спине, глядя на звёзды в светлом проёме чердачной двери. Раза два неподалёку прошел патруль охранников. Со стороны контрольно-пропускного пункта из громкоговорителей едва слышно доносилась какая-то эстрадная песенка.

Из записной книжки Старика

Всё, ознакомительный день, великодушно подаренный мне, прошёл. Завтра предстоит включаться в жизнь Зоны, чем-то заниматься. Как там в стишке: «Быстро капают года, стукнуло семнадцать – дорогие господа, кому ж мне отдаться?» «Все работы хороши»… мда-а… «выбирай на вкус»…

Так какие же здесь работы?

Фермеры. Очень уважаемые в Зоне люди, не покидающие «курорта». Занимаются тем, что условно можно назвать земледелием. Условно, потому что выращивают с точки зрения человека, живущего вне Зоны, черт знает что. Например, картофель. Парню по прозвищу Тихоня поручили почистить картошки. Он скрылся в погребе, потом показались его руки, поднимающие к окошечку и выкатывающие через него что-то похожее на помятые пушечные ядра или плохо надутые черные футбольные мячи. Это и есть знаменитый картофель Зоны, рассыпчатый и вкусный. Здесь ходит поговорка: «Хороша наша картошка: одна-две – и ведёрко. Три-четыре съел – и сыт». Корнеплод, к слову пытались выращивать там, снаружи. Тщетно, гигантские картофелины решительно отказываются размножаться вне Зоны и, будучи посаженными, просто сгнивают. А здесь растут вовсю и являются главной пищей. Помидоры считаются нерентабельным деликатесом, поскольку ботва – выше роста человека, а ягоды – не крупнее наперстка. Бобовые, особенно фасоль, за полвека умудрились внешне не измениться, зато мутировали в сторону ускорения роста и дают на здешних грядках по четыре отличных урожая в год. А вот зерновые совершенно одичали и превратились в совершенно несъедобную траву. Так что с хлебом в Зоне совсем никак. На грядках мне удалось также рассмотреть другую зелень, когда вполне узнаваемую, когда – с большим трудом. Пятнадцать черновских фермеров не знают выходных и отпусков, обливаясь потом, днюют и ночуют на огородах, но считаются наиболее устойчивым населением «курорта». Две трети урожая они сдают в виде своеобразного продналога в общественные закрома – надо же питать охранников, задаром кормить новичков весь первый день их пребывания на «курорте». Оставшуюся треть фермеры вправе потребить сами, или обменять. Как правило, продукты променивают у добытчиков на «штуки», а уже за «штуки» из-за стены получают потребные им вещи. Понятно, что фермером мне не стать ни при каких обстоятельствах. В уникально спокойном оазисе Черново для этого занятия нет места. Причём не просто нет, а абсолютно, совершенно, полностью отсутствует. Все мало-мальски пригодные клочки земли (бывшие приусадебные участки у изб) заняты грядками. Даже по обе стороны «Большого Проспекта» тянутся зеленые полосы топинамбура.

Охотники. Хотя называются так, однако правильнее было бы именовать их всё же собирателями и охотниками. Люди вольные, бродячие, в Черново долго не задерживаются. Да и вообще… не задерживаются… Срок жизни охотников недолог. В постели никто из них еще не помирал, просто-напросто не возвращаются из захода. Останков их не находят и не кремируют, о «погребении» заботится зверьё. Налогов охотники не платят, но богатыми не слывут. Их положение во многом зависит от случая. Нашел грибной пятачок, не разорённый кабанами, сгребай в полиэтиленовый мешок с трёх квадратных метров три пуда вкуснейшей и сытнейшей еды, тащи шевелящийся тюк на «курорт», сбывай Борову. Завалил дичь – волоки тушу туда же. Но вполне может быть и так, что за два-три дня ничего не подвернётся, вот в ливень, скажем, не разгуляешься. Тогда, если ты нерасчетлив и не припас в тайнике патронов про чёрный день, клади зубы на полку. А может статься и так, что ты охотишься, а на тебя в свою очередь объявил охотничий сезон голодный суперкот. Из охотников некто Дробовик прославился тем, что за два года сумел продать за стену несколько чучел добытых им мутантов. Пожалуй, охотником мне тоже не сделаться. Не по возрасту, не по силам, да и не по желанию. К тому же выходить за пределы «курорта» с пистолетом… Его и за оружие-то здесь не считают.

Охранники. На «курорте» их двадцать два. На первый взгляд кажется, что эти сытые плечистые здоровяки – полные бездельники и хорошо устроились в жизни. Но впечатление обманчиво. Двое с биноклями и снайперскими винтовками торчат на верхушке кирпичной трубы столярного цеха. Еще четыре пары с автоматами наперевес постоянно патрулируют по берегу реки и ручья. Один дежурит в избе на окраине. Вторая половина отдыхает, чтобы потом сменить дежурных. Довольно утомительное занятие. И опасное, к тому же. Свою картошку они едят не за просто так, приходится порой оплачивать её собственной кровью. Если стая из полутора десятков кабанов ринется через ручей на картофельные гряды, мало не покажется. Толстые плетни задержат стокилограммовые живые тараны на считанные секунды, за каковые мгновения охране надо положить всех секачей. В охранники мне попасть по тем же очевидным причинам, что и в охотники. Да и лет пятнадцать назад. В лучшую пору, тоже среди них не очутился бы: до супермена не дотягиваю, самообольщаться не надо.

Добытчики. Те самые одиночки, кого на Западе называют сталкерами. Только те время от времени героически наведываются в Мармонтскую Зону, а наши живут тут постоянно. На них держится вся тутошняя «экономика», поскольку добытчики промышляют главное сокровище – «штуки». Появляются грязные, измотанные а то и раненые с потрепанными рюкзаками, набитыми удивительными порождениями Зоны. Пожив на «курорте» пару-другую спокойных деньков, сбыв собранное Борову или самостоятельно обменяв у стены, вновь подаются в места, о которых рассказывают легенды. Впрочем, из рассказов добытчиков эти легенды в основном и складываются. Одна былина вот уж лет с двадцать как повествует о Проводнике, первейшем знатоке Зоны. Говорят, что он способен доставить в любую точку. Другое дело, что найти его проблематично – афиш с адресом не расклеивает, да и провести, куда надо, тоже далеко не всякого соглашается. За работу заламывает чудовищные цены, но если уж ты нашёл его и договорился, будь уверен – непременно сопроводит куда надо. Работёнка добытчика ещё та. Особой силы мускулов вроде бы не требует, но выносливость настоящему добытчику необходима безграничная. Кроме всего прочего, «штуки» не где попало валяются, а, как правило, находятся рядом с опаснейшими аномалиями, каковыми аномалиями и порождаемы. Посему осторожная, расчётливая голова на плечах – совсем не лишний элемент для такого занятия. Весьма хорошо, если эта голова вначале думает, потом даёт волю языку. Ведь память добытчика служит кладезью бесценной информации, разбрасываться которой задаром – полный идиотизм. У каждого порядочного добытчика есть свои тайники и схроны, где они припрятывают добычу, которую по каким-то причинам сразу не могут или не хотят реализовать. Другое популярное сказание гласит, что в середине семидесятых невероятной удачливостью отличался добытчик Скряга. После того, как он бесследно сгинул, остались, якобы, несметные сокровища, запасенные им в нескольких до сих пор никем на обнаруженных кладах. Вопрос о преображении в добытчика оставим пока открытым.

Разведчики. Ну, этих единицы, они – самые отчаянные. Их боятся и недолюбливают. Для разведчиков Зона – дом родной. Промышляют и охотой, и поиском наиболее редкостных и оттого дорогих «штук», и уничтожением опасных нелюдей. Их приглашают для поиска появляющихся богатых аномалий, для провешивания относительно безопасных путей, для охраны караванов. Независимы, ни в какие соглашения никогда и ни с кем не входят. Ко всем, включая Борова, как я понял из рассказов Тихони, относятся с холодным превосходством. Главным суперменом на «курорте» считается Стрелок. Поговаривают, что Стрелок даже бывал на окраинах Усть-Хамска, близ Глузинских свиноферм и около депо. Впрочем, Хоботяра этому категорически отказывается верить, утверждая, что ни один человек через те гиблые места не пройдёт: -«А вообще, конечно, фиг его знает, что там на самом деле… Разве тот, кто в ту сторону ходил, может чего порассказать… То есть, они-то, может, и знают, только сказать не могут – мычат и слюни пускают. Может, потому как раз и пускают… Эх… Вот и лезут мысли всякие… Невесело оно вообще…» В ближайшее время он ожидается на «курорте».

Работяги. Их больше всех остальных. Оседлые жители относительно безопасных оазисов вроде Черново или Лукьяновки. Народ, который оказался не способен ни к чему иному, кроме как вырыть-зарыть, подать-убрать, выстирать-почистить, починить-приготовить и так далее, и в том же духе. А самое главное – принести. В Зоне у каждого человека имеется аж два транспортных средства: левая и правая ноги. Но кроме них нет ничего. Так что доставка чего-либо превращается в настоящую проблему. Как я понял по разговорам, где-то в районе Гремячьего живут некие Кузнецы. К ним постоянно приходится обращаться за многими жизненно необходимыми вещами. Идти около шести километров. Для Зоны – дикая даль, два дня хода, если всё сложится благополучно. Вот и собирает Боров полдюжины работяг с заплечными мешками в караван. Караван сопровождает разведчик. Доходят до места, загружаются, возвращаются, разгружаются, получают вознаграждение. За труд фермеры и такие воротилы как Боров платят рабочим трёхразовой кормежкой, одеждой и местом для ночлега. Они рабочих не третируют, но и мнением таких как Ташкент и Тихоня не интересуются. Рабочие живут в среднем подольше, чем охотники, добытчики или охранники, умирают, как правило, своей смертью (если кончину в Зоне вообще можно так назвать) и наследства после себя не оставляют. Кажется, это наиболее вероятная для меня перспектива.

Итог: карьерный рост проблематичен.

Может, стоило согласиться с одним из предложений майора Махдиева, а, Старик? Нет уж, теперь пусть такие мысли тебе даже на ум не лезут, а то так недалеко и ствол «Форта» сунуть в рот. Лучше подоткни одеяло и спи.

На контрольно-пропускном пункте перестал надрываться в громкоговорителе внучек известной советской певицы, «звёзда» нынешней расеянецкой эстрады. Пропикало. «В Москве – двадцать один час», – с трудом разобрал Старик, -А у нас, стало быть полночь». Он повернулся на правый бок, неожиданно для себя зевнул и уснул.

Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Черново, «Курорт новоселов» 11 часов 40 минут 1 августа 2007 г.

Старик заканчивал начатую утром работу. Сегодня ему предстояло до обеда починить плетень у речного изгиба (поручение Хрыча) и заштопать мешки (задание Борова). За это причиталось по уговору три плюс один пистолетных патрона. Три уйдут за обед, один вернется в «кошелек», то есть в обойму «Форта», откуда два были сегодня выщелкнуты в уплату за завтрак. «Если буду так зарабатывать, -подсчитал он в уме, -то в день можно откладывать про запас по одному патрону. Не болея и не тратясь на лекарства, можно раз в три недели прикупать что-нибудь из одежды или обуви». Вот с оружием, похоже, будут проблемы. Заурядный «калашников» можно приобрести ударным трудом не раньше, чем через год. Правда, все в один голос уверяют: в Зоне чудеса случаются сплошь и рядом. Разбогатеть можно внезапно уже в следующее мгновение, важно лишь не упускать случая… Вообще-то, можно было бы пробраться к условленному месту, черкнуть записку майору Махдиеву или профессору Штаерману и тут же получить всё необходимое, едва ли не вплоть до Царь-пушки или цистерны шампанского. Но у местных сразу же возникнет закономерный вопрос: «А за что ж тебе отвалили такое богатство-то?! Уж не за передачу ли информации козлам зазаборным?» И тогда недолгие секунды жизни, отпущенные ему, Старику, сладкими не покажутся. Закон номер два тут соблюдают неукоснительно.

Старик уложил последние толстые ивовые ветви, попробовал покачать плетень – не получилось, значит, заказчик будет доволен. Потрогал пальцем острые колья, торчавшие поверху частым гребнем. Потом уложил на откос с наружной стороны старые звенья ограды, присыпал землей.

– А это зачем? -послышалось сверху. Старик поднял голову и увидел Хрыча с двумя патрульными.

– Полезут из речки по скользкому склону, наступят на кусок старого плетня, вместе с ним съедут назад в воду.

– Толково. -одобрил Хрыч. -Надо было тебя Изобретателем назвать.

– Перекрестите.

– Не принято. Прозвище меняют, только если человек с того света возвращается. Бывали такие случаи… Хорошо поработал, Старик, молодец, сразу видно – руки растут, откуда следует, даром что учёный. Держи жалованье. И премия за придумку… Сигарету возьми.

– Не курю.

– Не отказывайся. Угостишь курящего, когда понадобится.

Брякнули патроны. Старик аккуратно уложил их в нагрудный карман и спросил:

– Почему «учёным» дразнишься?

– Или скрыть хотел? -хохотнул Хрыч. -Не получится, родной, из тебя четырьмя углами институтский диплом аж торчит!

– Университетский. -пробурчал Старик.

– Тем более. Какие планы на сегодня?

– Мешки чинить буду

– А, ну да, точно, Боров же на обмен нынче собирается. Славно! Что ж, лады, Старичок, инструмент собери, оттащи в столярку и сдай Баклажану.

Мысленное досье на Баклажана

Возраст неизвестен, за тридцать. Помощник и правая рука Хрыча, второй человек в охране «Курорта». Из честных служак. Бывший армейский капитан. Толком о его прошлом не известно, поговаривают, что произошло какое-то крупное ЧП на стене, окружающей Зону. Его с отделением отправили устранять. Баклажан вернулся один из всего отряда и при смерти от потери крови. Ни благодарности, ни выговора не последовало. Безразличие начальства покоробило его. Выписавшись из госпиталя, Баклажан нашел подтверждения того, что солдат просто подставили, послав на убой. После чего он инсценировал собственную смерть и ушел в Зону. Молчалив, практичен, пунктуален, ненавидит мир по ту сторону стены.

Охранники двинулись вдоль ограды, внимательно всматриваясь в пустырь за речкой. Старик сложил в деревянный ящик топор и ножовку, взял лопату на плечо и с ящиком под мышкой зашагал по «Главному Проспекту», обсаженному с обеих сторон высоченным топинамбуром.

По правую руку показалось серое здание под обомшелой шиферной крышей. Это и был бывший столярный цех, а теперь одновременно мэрия «курорта», его клуб, резиденция охранников, хранилище общественного продовольственного неприкосновенного запаса, арсенал, мастерская и универмаг. Вернув инструменты хмурому Баклажану, копавшемуся в тесной кладовой, Старик пару минут постоял, рассматривая столярку снаружи, после чего направился к дому Борова.

Выйдя на крыльцо, Боров кивнул в сторону груды серо-зеленой грубой ткани.

– Разберёшься. – устало сказал он. -Чтобы к пятнадцати ноль-ноль было готово, потому что в пятнадцать тридцать надо выходить.

– Можно пойти с вами? -спросил Старик.

– Носильщики не нужны. -ответил Боров. -Платы не будет.

– Да я так… посмотреть.

– Любопытствуешь, значит? Ладно, шей, там видно будет.

Собственно, видавшие виды картонные коробки никакими мешками не были. Их обтянули брезентом, приделали лямки, карманы, всякие пуговицы-застёжки и приспособили для бережной транспортировки на спине и груди всевозможных «штук». Требовалось пришить на место всё, что оторвалось, положить латки на дыры и зашить прорехи. Дело спорилась и, пожалуй, могло быть завершенной за час до срока. Старик поглядывал на окно, в котором мелькала смутная тень Борова. Тот тщательно заворачивал «штуки», выменянные за неделю у добытчиков, готовя сокровища к отправке. Последним, кто внёс свою лепту в бизнес «курортного» торговца, был Хоботяра. Он вчера вечером оптом сбыл Борову свои находки, а с рассветом уже подался на северо-запад в сторону Лукьяновки. Хоботяра считался невероятно везучим добытчиком. Много раз его группа оказывалась на волосок от смерти, а он всегда оказывался в числе тех удавалось спастись. В конце концов, он стал пользоваться дурной славой «несчастливого талисмана» и с тех пор всегда ходит в одиночку.

Вынырнув из-за двухметровой высоты пирамидального куста смородины, к дому метнулся охранник Бульдог. Нетерпеливо забарабанил в мутное стекло.

– Чего там? – недовольно отозвался Боров.

– Слышь, тебя там Хрыч кличет.

– А самому ему зайти слабо? Непременно инвалиду до столярки ковылять? Не пойду.

– Не, такое дело… В общем обязательно там нужен.

– Провалиться вам… Иду.

Кряхтя, Боров выбрался на заросший дворик. Поднял на ходу пару починенных упаковок, посмотрел, кажется, остался доволен работой. Переваливаясь по-утиному, удалился. Старик заметил, что Боров потерял на крыльце исписанный лист бумаги, но окликать не стал. Подобрал бумагу, начал читать, задумался, хмыкнул, крепко потёр подбородок. Ещё раз прочёл, вернулся к работе, но теперь шил рассеяннее, несколько раз отвлекался.