Текст книги "Вычислитель (сборник)"

Автор книги: Александр Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

10

Тело Джафара пришлось бросить в лесу, подожженном сразу в нескольких местах мирмикантропами и людьми; первыми – чтобы выкурить оттуда нахальных реликтов, никак не желающих вымирать, вторыми – чтобы прикрыть отступление и попытаться оторваться от погони. У группы не было выбора: помимо парализованного пленного приходилось тащить двоих раненых. Одним из них был белобрысый дылда Юхан, потерявший в бою правую руку ниже локтя. Хелен расстроится…

И проклянет отца, если из его затеи ничего не выйдет.

Но лес оказался спасением. Он был чересчур велик, чтобы чужаки могли эффективно контролировать его периметр, – поняв это, они барражировали поверху, готовясь встретить залпами плазменников все, что вылетит из дыма. Часть их преследовала группу по лесу, ловко лавируя между деревьями, проносясь над пылающим подлеском и обезумевшими стадами животных. Бранду казалось, что маленькая – всего шесть человек – группа захвата стянула на себя всех мирмикантропов, сколько их высадилось на континент.

Возможно, так оно и было.

Стряхнуть погоню удалось далеко не сразу – но удалось, потеряв одного убитым и двух ранеными. Из леса вытекала речушка, обрамленная густой растительностью, смыкавшей ветви над водой. По этому зеленому туннелю скользили трое, неся еще троих, и перегретые антигравы тревожно гудели, грозя отказом.

Можно и нужно было выделить отвлекающую группу – увести чужаков подальше от Цитадели. Но из кого ее выделить? Бросить раненых? Бросив обеспамятевшего от потери крови Юхана – как смотреть в глаза Хелен?

Бранд только ругался. Им повезло, хотя по всем канонам не должно было повезти. В везение он давно не верил.

– Успешно? – спросил Ираклий, обнимая Бранда от избытка чувств.

– Потеряли Джафара. На Цитадель, кажется, никого не навели. А пленник – вот он.

– Как вы его взяли? – холодно полюбопытствовал Стах, буравя мирмикантропа злым взглядом.

– Чудом. Зря вышли на охоту ночью, тут я был не прав. Поняли, отсиделись в укрытии. А на рассвете нашли их банду, зашли от солнца и атаковали внаглую. Пока они опомнились, мы положили не то шестерых, не то семерых. Троих – иглами. Двое оказались леди, а третий вроде мужик. Мелани, взгляни.

– Кажется, это все же мужская особь, – с оттенком сомнения произнесла Мелани, произведя беглый осмотр. – Ладно, выбирать нам не приходится. Пусть кто-нибудь позаботится о помещении для него, а я сейчас введу ему первую инъекцию. По-моему, нет смысла растормаживать его железы – проще регулярно вводить чистый тестостерон.

– А как себя чувствует наша гостья?

– Отказывается от пищи, кормим внутривенно. Заодно вводим ей в вену кое-что, подавляющее выработку мужских гормонов. И в лошадиных дозах.

– Результаты есть?

– Ты хочешь всего и сразу. Изменения станут заметны через несколько дней, не раньше.

– Жаль.

– Всем жаль. – Мелани тряхнула копной вороных волос. – Отвали, Бранд, дай мне работать.

День прошел в целом спокойно. После полудня на связь вышел Борис Ружицкий – заметил одиночного мирмикантропа поблизости от своего жилища. Часом позднее он передал значительно повеселевшим голосом, что вокруг все по-прежнему спокойно, разведчик переместился куда-то на запад.

Другие поселения молчали наглухо – стало быть, мирмикантропы до них пока не добрались. Каждая семья, каждая группа, желающая жить автономно, строила себе не дом, а подземную крепость – недостаточную для сколько-нибудь длительной обороны, но оставляющую время успеть сказать последнее «прости». Молчат – значит, живы.

По-видимому, активность мирмикантропов снизилась. Бранду было бы лестно думать, что это он и его группа наделали переполоху, поломав планы противника, но он не высказывался по этому поводу. Куда вероятнее была иная причина: приближение максимума пульсации. Видимо, мирмикантропы, даром что более выносливая раса, подобно людям не любят жгучего белого солнца, предпочитая отсиживаться в каком-нибудь укрытии. А это значит, что еще два, даже три дня можно ни о чем не беспокоиться…

Еще задолго до вечера его умозаключение разлетелось вдребезги. С Цитаделью связался Гедеон Шмидт, давным-давно обосновавшийся с семьей на скалистом острове посреди океана. Все то же: мирмикантропы рядом, убежище обнаружено, прощайте…

Как же быстро мирмикантропы находят норы людей! А ведь на планете пока совсем немного чужаков: ну, сотня, ну, две. На каждого – четверть миллиона квадратных километров поверхности суши! Казалось – ищи-свищи, не найдешь и за год.

Находят. Чувствительности их рецепторов, доскональному их знанию объекта под названием «человек» можно только позавидовать. Совсем нетрудно, вооружившись аппаратом математической статистики, подсчитать, когда, по всей вероятности, будет найдено и после короткой судороги падет последнее убежище людей на планете: примерно через три периода пульсаций здешнего солнца-цефеиды.

Тридцать дней. Вряд ли больше.

Ночью с северо-востока пришла единичная сейсмическая волна – слабая, но зафиксированная приборами. Вычисленные координаты эпицентра совпали с единственным рукотворным объектом в том направлении – Домом, спрятанным под гранитной горушкой, рассеченной тремя расселинами. Вероятно, после потери разведчика чужаки решили больше не рисковать. Ираклий только вздохнул и похлопал Бранда по плечу – держись, мол. Бранд молча стряхнул с плеча его руку.

Дом погиб. Дом, помнивший первые шаги Эрика, смех Хильды, лай Гектора, больше не существовал. Дом, построенный еще отцом так надежно, прочно и удобно, что Бранду оставалось лишь улучшать готовое…

Теперь такой не вдруг построишь. Универсальных роботов, пригодных для прокладки штреков, осталось раз, два и обчелся. Ветшающая техника понемногу выходит из строя, а то, что еще кое-как действует, нуждается в перманентном ремонте.

Сумей выстроить новый дом точной копией старого – и все равно в нем не будет души. Она зарождается постепенно, она растет с каждым новым поколением, и не Бранду почувствовать ее незримое присутствие вокруг себя…

И безразлично, как был уничтожен Дом – бомбой, оставленной отрядом мирмикантропов, или атакой с орбиты.

Наверное, все же с орбиты. Проще. Чужакам достаточно обозначить цели на поверхности – зачем им выполнять двойную работу?

Если бы не гигантская боевая мощь чужого корабля – разве сидели бы люди по норам, точно кроты? Пусть у мирмикантропов лучшее снаряжение плюс дополнительные органы чувств, пусть они видят в темноте, как днем, а чувствительность их электросенсоров феноменальна – наплевать! Зато люди лучше знают планету и имеют хорошо оборудованные убежища, а это немало. Можно не сомневаться: без поддержки корабля передовой отряд мирмикантропов стоит недорого. Пожалуй, будет нетрудно истребить его без больших потерь.

Без дела и смысла Бранд обошел всю Цитадель, от рабочего кабинета Ираклия до машинного зала под жилой зоной. Хотелось успокоиться. Он сунулся было в железную клетку, где Мелани колдовала над телом спеленутой по рукам и ногам пленницы, и был изгнан, успев заметить только капельницу да какие-то провода. Затем долго стоял в другой клетке, вглядываясь в пустые глаза рабочей особи с мужскими половыми признаками.

Земной тигр рычал бы и грыз железо. Клешняк и тот демонстрировал бы агрессию. Мирмикантроп лежал смирно и молчал. Бранд знал: будь враг способен разорвать путы, атака последовала бы незамедлительно. Он был логичен, этот враг, только и всего. Если невозможно принести пользу муравейнику – какой смысл тратить энергию, тем паче на бесполезные эмоции?

Лучше дождаться благоприятного момента.

– Ничего у тебя не выйдет, – сказал Бранд вслух. – Не надейся.

Никакой ответной реакции.

– Мы будем и впредь жить на этой планете. Она наша. А вы или уберетесь отсюда навсегда, или умрете. Уловил?

Бревно и то отреагировало бы активнее.

– Они не понимают человеческого языка, – проговорил Стах. Он специально явился проверить, надежно ли заперт пленник, и, поочередно щелкая запорами на обеих решетчатых дверцах, внешней и внутренней, ждал, когда Бранд покинет клетку.

– Думаешь, ни бельмеса?

– А на что им? Последние тридцать шесть лет они не встречались с людьми за отсутствием последних в Галактике. Наверное, очень удивились, найдя нас.

– Ничего, – сказал Бранд. – Если даже ты прав, введем ему словарный запас во сне или под гипнозом. Думаю, Мелани справится. Слышишь, гаденыш? Языку тебя учить будем. И кое-чему еще.

Мирмикантроп не реагировал.

– Ты слышишь меня? Мы всех вас перебьем, запомни. Сначала здесь, потом повсюду. Понял? Думаешь, вас много и вы неуязвимы? Ошибаешься.

Молчание.

– Я из тебя сделаю человека, – с угрозой пробормотал Бранд, покидая клетку.

Хелен с мрачным упрямством копалась в каталоге фильмотеки.

– Нашла что-нибудь? – спросил Бранд.

– Выше крыши. Каждый второй фильм, если не больше. В мнемотеке, думаю, то же самое. Стараюсь выбрать лучшее из подходящего.

– А-а… Как Юхан?

– Ему лучше. А с детьми вызвалась посидеть Эльза. – Хелен на миг оторвала взгляд от экрана, и только этот взгляд дал понять Бранду, насколько ей тяжело. – Подожди немного, папа. Сейчас заканчиваю.

Заглянув ей через плечо, Бранд нашел глазами список отобранных фильмов.

– «Ромео и Джульетту» – первым пунктом? Одобряю. Молодец, дочка.

– Я знаю. Ты не мешай, ладно?

Бранд просмотрел список до конца и огорченно присвистнул.

– Не то выбрала? – встревоженно спросила Хелен.

– Нет, выбрала ты то, но… – Бранд замялся, – немного не то. Черт, не знаю, как сказать… В общем, тут у тебя по преимуществу слюнявые мелодрамы то о несчастной, то о счастливой любви. Для нашей гостьи это, пожалуй, подойдет, а вот для гостя… Не забывай, он все-таки мужчина.

– Мужчина! – фыркнула Хелен.

– Теоретически и потенциально – мужчина, а не слащавый любовник с набриолиненным пробором. А что для мужчины важнее всего?

– Мыть руки перед едой и не свинячить в доме.

– Двойка, – сказал Бранд. – Подумай еще. В контексте отобранного тобой видеоматериала.

– Пойти на все ради любимой женщины?

– Гм. Я бы все-таки сказал, что главное для мужчины – чувство долга. Но ты права: мы сделаем из нашего гостя такого мужчину, который наплюет на долг ради дамы своего сердца. И розовый идеалист, и машина убийства в рыцарских доспехах. Все в одной упаковке. Мы сделаем из него героя высокой трагедии, пойми это хорошенько. Героя, а не тряпку!

– У нас в фильмотеке нет «Тристана и Изольды».

– Значит, подбери замену. А «Тристана» будем читать ему вслух. По очереди. Да и про Ланселота с Джиневрой неплохо бы найти что-нибудь. Для начала пусть в его тупую башку войдет мысль: измена сюзерену ради любимой – наказуема, но этически допустима. Любовь оправдывает все. Но начнем мы с другого: с пробуждения в нашем госте чувственных инстинктов.

– Начать с порно? – холодно осведомилась Хелен.

– С мягкой эротики. И не язви, пожалуйста, а то отшлепаю на правах отца. Мягкая эротика и героические истории – это для затравки. Пусть поймет, что он мужчина, а не бесполая особь. Пусть увидит нашу гостью и разглядит в ней женщину.

– По-твоему, он влюбится в нее? – с сомнением спросила Хелен. – Мирмикантроп – влюбится? Хотя бы и с нашей помощью?

– Ты опять?!

– Извини. Просто в голове все это не укладывается… Ладно, допустим, он влюбится в нее и даже до безумия. А что потом?

– Любовь зла, вот что потом.

– Конкретнее нельзя?

– Потом мы будем живьем драть с нее кожу, – негромко сказал Бранд. – А его пригласим посмотреть.

– Ты бессердечный негодяй, папа. Ладно, а дальше?

– Он выполнит требуемое.

– И при этом умрет?

– Нет. Они оба умрут позже и без нашего участия. Я не собираюсь убивать из мести. Я вообще никого не собираюсь убивать без необходимости, учти это.

Хелен насмешливо оттопырила губу:

– Даже мирмикантропов?

– Отстань от отца, понятно?

11

Редкие волосенки на черепе пленника были тщательно выбриты, и на голой розовой коже жирными пиявками сидели контакты энцефалоскопа. В набрякшую вену на сгибе локтя поступала из капельницы адская смесь по рецепту Мелани. Когда стало ясно, что организм рабочей особи мирмикантропа в считаные минуты нейтрализует вводимый извне избыток тестостерона, врачу колонии пришлось изобретать способы расстроить великолепный гормональный баланс чужака, и это оказалось совсем не простым делом. Даже сейчас Мелани не была уверена в успехе.

Прошла целая пульсация и еще полпульсации. Распухший багровый пузырь солнца, казалось, собрался свалиться на землю, но грел почему-то совсем слабо. По-настоящему день так и не наступил. В дневных сумерках на небе сияли не десятки – сотни звезд скопления Ориона. Любоваться ими было некому – лишь наблюдатель, обшаривающий окрестности Цитадели через внешние «глаза», мог обратить на них внимание. Но наблюдателю было не до звезд.

Никаких вылазок на поверхность, никаких подземных работ, связанных с шумом и вибрацией, полузаглушенный реактор, замкнутые циклы потребления воздуха и воды, однообразная синтетическая пища, экономия на всем. Взрослые становились мрачными и раздражительными, дети капризничали и ныли.

Мирмикантропы пока не появлялись. Это не означало, что они оставили людей в покое, и если за истекшие пятнадцать дней они нашли и уничтожили всего лишь три человеческих поселения, то не они были виноваты в столь низкой производительности очистки планеты от людей. Просто-напросто человеческих убежищ осталось меньше, чем было до прихода мирмикантропов, и их стало труднее находить.

Один раз видели, как с корабля на планету десантировалась новая группа чужаков – особей двадцать пять, не больше. Вероятно, пополнение убыли.

Не многих же они потеряли…

Стах выходил из себя и срывался на крик. Сто тридцать два! Сто тридцать два человека из ста восьмидесяти семи еще жили, дыша затхлым смрадом убежищ, не смея высунуть носа наружу, – вернее сказать, не жили, а доживали последние дни. Сто тридцать два последних представителя рода человеческого! Меньше, чем когда-то высадилось на эту планету! Сто тридцать две песчинки! И это в предположении, что все погибшие успели перед смертью выйти на связь!

Усталый и сам себе противный, Бранд сидел на табурете подле спеленутого пленника и вещал осипшим голосом, окольными путями добираясь до главного:

– Планета у нас хорошая, что верно, то верно, но и на хорошей планете хватает опасностей, особенно если ты слаб. Нет, я не про тебя говорю и не про себя. Я про женщин. Слабы они и прекрасны, вот какое дело. Не веришь? Скажешь, одно с другим не совмещается? Ну и зря. Еще как совмещается. Я тебе вот что скажу по секрету, парень: помочь женщине – высшее наслаждение для мужчины и высшее его предназначение, если только он мужчина, а не бесполый урод. Ты небось такого наслаждения отроду не испытывал, жаль мне тебя…

Он делал паузу. Мирмикантроп молчал.

– На равнине хорошо, если только безоружным не повстречаешься с хищником, – продолжал Бранд. – Горы бывают разные. Те, что на севере, еще ничего, только там холодно, а южные хребты вулканические. Нет, на нашей памяти больших извержений не было, зато часто трясет, а иногда сами собой рушатся скалы. По дну ущелий бегут такие реки, что упавшее в воду дерево выныривает стаей щепок. Ни рыбы, ни водорослей в тех реках, конечно, нет, там и инфузория не выживет. Зато в долинах водится много всякой живности. Есть крупные хищники, размером как эта комната. Есть стаи мелких тварей, вроде крыс, и они хуже всего. В одиночку там делать нечего – любого мужика сожрут в два счета, не говоря уже о женщине. А я, представь себе, не только дошел один, без антиграва, аж до Бездонного ущелья, но и вывел оттуда по скалам свою жену… то есть тогда она еще не была мне женой и даже не собиралась за меня замуж… впрочем, неважно. Снизу к нам подбирались стаи крыс, едва пятки не объели, а сверху сыпались камни размером с холодильник. Тут Хильда подвернула ногу и ну кричать, а я хвать ее в охапку – не до условностей было – и наверх, наверх! Потом она призналась, какое впечатление произвели на нее мои объятия…

Мирмикантроп молчал и не шевелился. Бранд дорассказал выдуманную им почти целиком историю и поглядел искоса – нет ли какой реакции? Мирмикантроп, скотина, молчал. По ту сторону решетки Мелани чуть заметно качнула головой – значит, и энцефалоскоп не зафиксировал никаких необычных биотоков мозга.

Реакции не было. Как вчера. И как позавчера. Как десять дней назад.

Фильмы. Мнемосеансы. Чтение вслух. Любовная классика всех времен, от античности до звездной эпохи. Мужская доблесть и женская нежность. Верность, неверность и ревность. «Задушевные» беседы один на один. Бесконечные инъекции.

Все напрасно. Мирмикантроп упрямо не желал превращаться в мужчину. Быть может, трутни в их иерархии стоят ниже рабочих особей?

Видимо, так.

Дважды звякнули запоры – Бранд покинул клетку. Прошел сквозь звукопоглощающую завесу. Пронзил электромагнитный экран.

– Ничего? – спросил он Мелани, насилу ворочая онемевшим языком. Будто и так было не ясно.

– Ничего.

– «Ромео и Джульетту» ему сегодня крутили?

– Само собой.

– И как он?

– Нет повести печальнее на свете…

– Пень пнем?

– Вот именно.

– За все это время он не сказал ни единого слова. А?

Мелани покачала головой.

– Он понимает нашу речь. Тут у меня нет сомнений.

– Может, он сообразил, чего мы от него хотим, и сопротивляется?

– Вряд ли. – Мелани сделала пренебрежительный жест. – Уж это я бы поняла.

– Может, я не то ему говорю?

– Самое то. А если его это не устраивает, то вся твоя идея никуда не годится.

– Может, не действует твоя химия?

– Ты заметил, что у него активнее растут волосы? И как они растут. И где. Усы! Пушок на подбородке! Его организм просто купается в тестостероне. Конечно, существуют и другие мужские гормоны, и не все из них я могу синтезировать в лаборатории… Пытаюсь заставить его железы вырабатывать их самостоятельно, но… это же мирмикантроп! Пойми, я не могу без конца увеличивать дозы! – Голос Мелани дрогнул. – Его организм просто не выдержит. Человек на его месте уже умер бы от интоксикации. А если умрет этот? Разве у нас есть время на поимку и обработку нового пленника?

Помолчали.

– Ладно, – просипел Бранд и тщетно попытался прочистить горло. – Пошли к нашей леди. Насколько я понимаю, с ней у нас дела идут получше?

Мелани пожала плечами.

– Формально – да. То есть внешие изменения налицо. Фигура понемногу округляется, где надо, но еще далеко не Венера Милосская. В смысле необходимых нам эмоций – по-прежнему нуль.

Бранд вздохнул.

– Ее развязали?

– Сегодня утром. Первым делом она пообрывала с себя все провода и потратила час на попытки сломать замок своей клетки. Потом поняла, что это бесполезно, и сейчас спокойно смотрит видео.

– «Ромео и Джульетту»?

– Нет, крутим ей «Антония и Клеопатру». Тоже необузданные страсти да еще со слабым гипнотическим эффектом в придачу. Очень старая запись… тех времен, когда еще был разрешен гипноэффект. Жаль, что мирмикантропы не очень гипнабельны.

– Не пробовали позволять ей самой решать, что смотреть?

Мелани взглянула на Бранда с любопытством.

– А что, может получиться неплохой косвенный индикатор ее эмоционального настроя… Бранд, ты молодец. Дадим ей на выбор десяток пьес Шекспира и поглядим, что она выберет…

В своей клетке нагая пленница буйствовала, пытаясь разбить небьющийся экран. Охнув, Мелани выключила запись, но еще целую минуту пленница дубасила его окровавленными кулаками. Затем с воплем ринулась на решетку и, получив электрический удар, ничком упала на лежанку.

– Вот и индикатор, – сказал Бранд. – Поздравляю. Впервые хоть какая-то реакция.

– Сама не ожидала, – призналась Мелани. – Хорошо, что у нее нет никакого инструмента… Теперь надо просмотреть запись, понять, какая сцена ее так взволновала…

– Я заметил. Антоний уже распорол себе кишки, а Клеопатре служанки тащат корзинку со змеей.

– Она не хочет, а?

– Кто, Клеопатра? – улыбнулся Бранд.

– Шутник. Клеопатра тоже не слишком хотела. Сознание нашей подопечной протестует, ему хочется счастливой развязки. Женские гормоны вызвали инфантильную чувственную реакцию. Смотри, она, кажется, плачет…

– По-моему, пора познакомить наших гостей друг с другом, ты не находишь?

Мелани помедлила с ответом.

– Непосредственный контакт? А ты не слишком торопишься?

– Я еще не сошел с ума, чтобы пустить их вдвоем в одну клетку. – Бранд коротко хохотнул. – Вдруг они выдумают, как из нее выбраться? Мирмикантропы тем изобретательнее, чем их больше. Я говорю о трансляции изображения: время от времени показывать нашему искусственному самцу вот эту самую самку. Допустим, она еще не Венера – на любовь с первого взгляда я не рассчитываю. Пусть пока привыкнет видеть ее на экране, а там, глядишь, появится и интерес…

Через час, когда пленница успокоилась и начала бесцельно расхаживать по клетке, ее изображение вывели на экран в клетке пленника. Пустым рыбьим взглядом мирмикантроп смотрел на экран и молчал.

Но Мелани радостно заявила, что, кажется, уловила необычные биотоки его мозга. Пока очень слабые, чуть выше уровня электромагнитных шумов. По окончании пятнадцатиминутного сеанса они затухли не сразу.

На следующее утро сеанс повторили с тем же результатом. И еще раз повторили в полдень. Вечером – дважды. В меру осторожничая, пытались пройти по грани между нетерпением и риском испортить всю работу топорной поспешностью. Через двое суток пленник видел пленницу на экране по двадцать минут в течение каждого часа.

Мирмикантроп молчал.