Текст книги "Человек, небо, космос"

Автор книги: Александр Бабийчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

К физиологическим возможностям зарубежные врачи относят неприспособленность человеческого организма к жизни на больших высотах, на которых в настоящее время осуществляются полеты. Хотя современные самолеты имеют герметические кабины, где искусственно поддерживаются необходимое атмосферное давление и температура, а кислород для дыхания подается под избыточным давлением, гипоксия – одна из наиболее частых причин летных происшествий.

Психологические изменения, утверждают американцы, являются главной причиной аварий и катастроф. Им подвержены лица, индивидуальные психологические качества которых находятся в пределах нормы, но склонные к психологическим срывам.

Ошибочные действия летчиков происходят, по американским данным, в основном из-за плохого знания и неправильной эксплуатации материальной части, отсутствия достаточных летных навыков (вследствие чего летчик может потерять пространственную ориентировку, неправильно определить скорость движения самолета, сближения с землей и другими предметами), плохого пилотирования (как результата недоученности, длительных перерывов в полетах, недостаточного объема внимания при контроле за показаниями приборов и т. п.) и недостатков в оборудовании рабочего места (неправильное размещение отдельных приборов и трудность чтения их показаний, нерациональная компоновка органов управления самолетом).

Так, например, непродуманное размещение селектора выбора канала связи приводило к тому, что, переводя взгляд на него, летчик испытывал головокружение и самолет входил в штопор. При посадке пилоты иногда не выпускали шасси, так как принимали полуспрятанные рычаги аварийного выпуска за обычные и пытались дотянуться до них.

Чрезвычайно опасны сдвиги в физиологических функциях человеческого организма, которые могут возникнуть под влиянием неблагоприятных физических факторов полета. Это прежде всего кислородное голодание из-за неисправностей оборудования. Недостаточное содержание сахара в крови приводит к гипогликемии, которая наблюдается, когда пилот совершает полет натощак или после недостаточного завтрака. В этом случае у летчика может появиться неуверенность в себе и даже чувство страха, что вместе с большим нервно-эмоциональным напряжением приводит к нарушениям центральной нервной системы – общей слабости, потливости, дрожанию пальцев рук, спутанности сознания, вплоть до полной его потери.

Потеря сознания наблюдалась у ряда летчиков-канадцев, завтрак которых состоял лишь из чашки кофе и поджаренного хлеба. Опыт советской авиационной медицины, основанный на строго научной системе организации питания и постоянном контроле за летным составом, позволяет исключить потери сознания подобного рода.

Причиной летных происшествий может быть также отсутствие средств защиты или неправильное их использование. Например, при дыхании под избыточным давлением без применения средств защиты происходит не только отток крови из сосудов грудной полости. Одновременно наблюдается и уменьшение общей массы циркулирующей крови за счет перехода ее жидкой части в ткани. Если в этих условиях на летчика будут воздействовать ускорения даже небольшой величины, то может возникнуть нарушение кровотока в сосудах мозга и как следствие мгновенная потеря сознания.

Отрицательное влияние на организм летчика могут оказывать ускорения малой величины, если последние действуют длительно и сочетаются с раздражением зрительного анализатора, повышенной температурой в кабине, прерывистым шумом и т. п.

При внезапной разгерметизации кабины в полете летчик подвергается декомпрессии, что вызывает патофизиологические нарушения в организме. Кроме того, перепад температур влечет за собой образование тумана, который может быть принят за появление дыма. По данным зарубежных авиаврачей, у летчика нередко возникает аэро-эмболизм, приводящий к потере сознания.

Надежным средством защиты от декомпрессионных расстройств является современное летное снаряжение. Однако в целях предупреждения возможных повреждений внутренних органов, в первую очередь легких и желудочно-кишечного тракта, которые могут наблюдаться при взрывной декомпрессии, не следует допускать к полетам лиц с заболеванием дыхательных путей.

Усталость летного состава, которую американские врачи считают одной из причин летных происшествий в ВВС США, не имеет места в советской военной авиации. Это достигается системой врачебного контроля, предполетного и послеполетного отдыха.

Полеты на современных самолетах требуют от человека не только хорошего здоровья и физической выносливости, высоких волевых качеств и нервно-эмоциональной устойчивости, но и способности к быстрому восприятию окружающей, часто меняющейся обстановки, моментальному переключению внимания и ответным реакциям. Промедление во времени, неправильное ответное действие грозят опасностью.

Некоторые зарубежные специалисты пытаются утверждать, что благодаря использованию сервомеханизмов, радиосвязи, радиолокации и различных систем электрооборудования значительно облегчился труд пилота, а применение радиосвязи и радиолокации привело к постепенной утрате органами чувств своего первоначального значения.

С этим нельзя согласиться. Кабина современного самолета насыщена большим количеством приборов, сигнальных ламп, тумблеров, кнопок и пр. Они размещаются не только впереди летчика, но и сбоку от него, внизу, вверху и даже позади. Всю эту аппаратуру летчик должен держать в поле зрения, своевременно откликаться на показание каждого прибора. Если к этому добавить, что он обязан поддерживать постоянный радиообмен с землей и другими членами экипажа, следить за обстановкой в воздухе и параллельно выполнять ту или иную боевую работу, то станет совершенно очевидным, насколько он перегружен. Физические же возможности человека не безграничны.

Настало время максимально разгрузить летчика от его обязанностей во время полета, в частности его зрительный и слуховой анализаторы, интегрировать для этой цели показания ряда приборов, дающих информацию о полете, одновременно улучшив возможность чтения их показаний; предельно автоматизировать управление самолетом, оставив за пилотом функции контроля за автоматами и дублера по управлению машиной на случай отказа автоматических устройств.

В общей аварийности в ВВС США большой удельный вес приходится на долю катастроф, связанных с потерей пространственной ориентировки. Из-за непрерывного изменения величины и направления гравитационного поля, вращательных движений, которым подвергается пилот, нарушается вестибулярная и зрительная информация. Затрудняется и ее переработка центральной нервной системой. Двигательная реакция проводится по другим каналам, более пригодным для управления самолетом, а не по тем, по которым поддерживается равновесие и определенное положение тела в наземных условиях. Поэтому летчик должен все время приспосабливаться к особенностям управления самолетом, которые далеко не всегда согласуются с его естественными возможностями.

Человек с его индивидуальными физическими и психологическими особенностями – один из ведущих и определяющих факторов в причинах летной аварийности. На первом месте в профилактике происшествий стоит качество отбора кандидатов на летную работу. Чем выше квалификация врачей-экспертов, чем современнее методика обследования, чем лучше оснащены врачебно-летные комиссии совершенными медицинской аппаратурой и оборудованием, тем меньше вероятность «просмотреть» те или иные скрытые недостатки в физическом и психологическом статусе летчика.

Не менее важно постоянно изучать причины и предпосылки летных происшествий и разрабатывать на этой основе мероприятия по их предупреждению. Авиационные врачи должны обязательно участвовать в расследовании каждой аварии и катастрофы, независимо от ее причинности. К сожалению, некоторые ошибочные действия летчиков, если они не повлекли за собой аварии, остаются нераспознанными и, следовательно, неизученными.

Вместо Ф. А. Агальцова, перешедшего на другую работу, заместителем главнокомандующего ВВС по боевой подготовке был назначен генерал-полковник авиации С. И. Миронов. Человек высокой культуры, Сергей Иванович пришелся всем по душе.

Весной заместитель главкома предложил мне сопровождать его в облете авиационных гарнизонов. Мы побывали на севере, востоке, юге и западе нашей страны, познакомились с боевой учебой, жизнью и бытом военных летчиков. Везде С. И. Миронов уделял внимание состоянию медицинской службы, вникал в условия работы авиаврачей.

Когда я вернулся в Москву, полным ходом шла подготовка к новому групповому космическому полету. На этот раз должна была полететь и первая в мире женщина-космонавт.

До сих пор в космос поднимались летчики реактивной авиации, привыкшие к скорости и перегрузкам. Женщины, обучавшиеся и тренировавшиеся в Центре подготовки космонавтов, в прошлом были парашютистками аэроклубов. Таким образом, предстояло выяснить влияние космического полета на организм менее подготовленного человека.

Полету женщины С. П. Королев придавал и большое социальное значение как яркому доказательству равноправия, активности и героизма советских женщин. Вместе с тем это было бы свидетельством надежности нашей космической техники.

14 июня 1963 года в 15 часов на корабле «Восток-5» взлетел Валерий Быковский, а 16 июня в 12 часов 30 минут на «Востоке-6» стартовала Валентина Терешкова. Полет В. Ф. Быковского продолжался 119 ч 04 м, В. В. Терешковой 70 ч 50 м. «Восток-6» должен был находиться на орбите одни сутки с возможным продолжением полета до трех суток. «Чайка» выполнила максимальную программу.

На пуске этих кораблей я не присутствовал. Попал лишь на пресс-конференцию космонавтов, которая состоялась в актовом зале МГУ 25 июня. Присутствовало огромное количество корреспондентов из разных стран мира. Вступительное слово произнес академик М. В. Келдыш. Затем выступили академик А. А. Благонравов, В. П. Яздовский, один из секретарей ЦК ВЛКСМ, наконец, В. Быковский и В. Терешкова.

В космическом полете космонавты работали превосходно. Но было отмечено, что Валентина Владимировна трудно переносила некоторые фазы полета.

В. Ф. Быковский полет перенес хорошо на всех его участках, не испытывал никаких неприятных ощущений, связанных с состоянием невесомости. В. В. Терешкова этого сказать не могла. Медицинская комиссия отметила у нее повышенную чувствительность вестибулярного аппарата.

Пришли к мнению, что нельзя производить отбор, подготовку и тренировку космонавтов, их обследование до и после полета разрозненными группами специалистов. Нужно слить эти группы и сосредоточить их в ЦПК.

Начальником ЦПК к этому времени стал Герой Советского Союза известный авиатор Н. Ф. Кузнецов. В годы войны он, как летчик-истребитель, сражался на Ленинградском, Западном, 1-м Белорусском и других фронтах.

В конце июля – начале августа в одном из военных округов прошли учения.

На них был сформирован и развернут авиационный госпиталь и показана его работа. Демонстрировалась также работа медицинских пунктов ОБАТО и АПСО.[14]14
  ОБАТО – отдельный батальон аэродромно-технического обслуживания; АПСО – аэродромный пункт санитарной обработки.


[Закрыть] Это были интересные и полезные учения.

В ноябре в Москве состоялся симпозиум по авиационной медицине представителей медслужбы ВВС армий социалистических стран: Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии и Чехословакии. В нем участвовали наши научные сотрудники в области авиационной медицины и начальники медслужб некоторых авиационных соединений и округов ПВО.

В ноябре же собралась Всесоюзная конференция по авиационной медицине, организованная по ходатайству медслужбы ВВС. Активное участие в ней приняли Академия медицинских наук СССР и московское научное общество физиологов. Съехалось около четырехсот делегатов. Было заслушано сто шестьдесят докладов. По своей значимости конференцию можно было приравнять к Всесоюзному съезду. Проходила она в Доме офицеров академии имени Жуковского.

Об итогах конференции я подробно рассказал начальнику ЦВМУ генералу Д. Д. Кувшинскому. Дмитрий Дмитриевич, еще будучи слушателем Военно-медицинской академии, участвовал в боях с белофиннами. Великую Отечественную войну провел в основном на Карельском фронте. Был тяжело ранен. В послевоенные годы он – начальник медицинской службы военного округа и начальник медслужбы группы войск. Познал на собственном опыте трудности и сложности медицинского обеспечения больших контингентов войск. Возглавив ЦВМУ, Дмитрий Дмитриевич направил всю свою энергию на совершенствование форм и методов нашей работы. Следует подчеркнуть, что он очень внимательно и вдумчиво подходил к особенностям медицинского обеспечения различных видов вооруженных сил. При его непосредственном участии разрабатывались научно обоснованные требования и к структуре медицинской службы ВВС.

В 1964 году в целях координации и разработки исследований в области космической биологии и медицины министерством здравоохранения СССР было организовано управление космической биологии и медицины, которое возглавил доктор медицинских наук Н. Н. Гуровский, и создан институт медико-биологических проблем. Это подняло соответствующую работу на новую ступень.

В Москве, в Сокольниках, строился новый комплекс зданий ЦНИАГ. Проектировал его архитектор Мороз. Мы хотели расширить объем работы в госпитале не только в плане летной экспертизы, но и в направлении чисто лечебных функций в интересах ВВС. Исходили из положения, что не может быть хорошего специалиста по врачебно-летной экспертизе, который не был бы одновременно и хорошим врачом-клиницистом.

Центральный авиационный госпиталь возник в годы Великой Отечественной войны на базе клинического отдела Института авиационной медицины, когда вопросы медобеспечения боевых действий авиации и комплектования ВВС потребовали серьезной переработки и совершенствования организации лечебно-эвакуационной системы и врачебно-летной экспертизы.

В ЦАГе был научно обоснован метод вынесения индивидуальных решений в практике ВЛЭ. Благодаря этому стало возможным в условиях войны значительно повысить число возвращенных в строй летчиков после лечения, а в последующие годы – пересмотреть на научной основе требования к состоянию здоровья летного состава.

Для врачей-экспертов важное значение имеют правильное представление об условиях работы летного состава на современных типах самолетов, знание средств жизнеобеспечения и спасения. В изучении этих вопросов большую помощь специалистам ЦНИАГ (так стал называться ЦАГ с 1946 года) оказывали летчики-испытатели С. Н. Анохин, В. К. Коккинаки и другие, а также прославленные асы И. Н. Кожедуб, А. И. Покрышкин, братья Б. Б. и Д. Б. Глинки и другие.

Особое место в работе госпиталя занимали и занимают вопросы ЛОР-экспертизы, которая в условиях ЦНИАГ приобрела характер самостоятельных исследований. Ими занимались такие видные специалисты, как А. П. Попов, профессор Г. Г. Куликовский, А. А. Ушаков, И. Я. Борщевский. Тут же были разработаны новые методы исследования барафункции и вестибулярной функции уха (И. И. Брянов).

В начале зимы вместе с председателем Центральной врачебно-летной комиссии генерал-майором медицинской службы К. Ф. Бородиным и начальником ЦНИАГ полковником медицинской службы А. С. Усановым я осмотрел новый корпус госпиталя.

Первый, цокольный, этаж был отдан новым лабораториям и другим службам. Всего в отличных корпусах мы собирались разместить 300 коек.

Я всегда с удовольствием бывал в коллективе ЦНИАГ, не преминул и в этот раз обстоятельно побеседовать с главным терапевтом полковником медицинской службы Е. Т. Малышкиным, заместителем начальника по пауке полковником медицинской службы М. Д. Вядро и другими товарищами.

Через несколько дней мне пришлось выехать в Ленинград, чтобы разобраться с состоянием дел на кафедре авиационной медицины Военно-медицинской академии. С ее начальником А. Г. Шишовым подробно обсудил основные направления проводимой здесь научной работы. В частности, рекомендовал научить летать на тренажере всех слушателей авиационного факультета – лишь при этом условии будущие врачи смогут целенаправленно изучать ошибочные действия летного состава, связанные с их индивидуальными психофизиологическими особенностями, и разрабатывать рекомендации по их предупреждению. Сказал, что по нашему докладу главкому ВВС подготовлены программа и указания в войска об обучении всех авиационных врачей полетам на тренажере.

Начальник академии генерал-полковник медицинской службы П. П. Гончаров согласился с тематикой научных работ, которую я рекомендовал для кафедры. Мы договорились и о создании специальной лаборатории при кафедре, которая даст возможность укрепить последнюю авиационными кадрами. Основное внимание в научных исследованиях будет обращено на вопросы отбора и подготовки летного состава, в том числе на психологический отбор.

Первые шаги в разработке и обосновании методов психологического отбора в авиацию относятся к 1958 году. В следующем году при наборе курсантов в два авиационных училища комплексом психологических методик было обследовано несколько сот человек.

На основании результатов психологического обследования были выделены группы лиц: с благоприятным прогнозом, которых желательно принять в училище, с неблагоприятным и с неопределенным прогнозами. Через год результаты обследования сопоставили с данными фактической летной успеваемости. Оказалось, что из тех, кому был поставлен благоприятный прогноз, 83 % летали хорошо и отлично. Из тех, кто получил неблагоприятный прогноз, 63 % летали посредственно и плохо. 73 % всех поставленных прогнозов подтвердились.

Начиная с 1961 года в трех училищах стали проводить регулярный практический отбор различными методиками, в частности так называемой бланковой. В научно-исследовательскую работу по психологическому отбору кандидатов в высшие авиационные училища летчиков включились НИИ психологии УССР (И. И. Петров, Е. А. Милерян), научно-исследовательская лаборатория при Институте физической культуры имени Лесгафта в Ленинграде (Т. Т. Джамгаров, В. Л. Марищук), московские специалисты В. П. Зухарь, Б. Л, Покровский, П. Д. Мартимонов и др.

Теперь предстояло шире развернуть эту работу.

Глава одиннадцатая
На тернистых трассах

14 марта 1964 года Академия наук СССР приняла решение о подготовке экипажа космического корабля новой серии «Восход». Экипаж должен состоять из командира, ученого и врача.

Врачи понимали, что при отборе кандидатов в экипаж космического корабля ни в коем случае нельзя снижать требования к состоянию сердечно-сосудистой, центральной нервной системы, а также вестибулярного аппарата. Допустимо было сделать послабления лишь к остроте зрения (с 1,0 до 0,8), слуха (с 5 м до 4 м) и состоянию некоторых органов для ученого и врача.

В первой половине мая мне позвонили из того госпиталя, в который поместили на обследования кандидатов в космонавты: «У нас Королев». Я тотчас собрался и поехал туда. Сергей Павлович и его заместитель профессор К. Д. Бушуев беседовали с врачами. Я понял, что целью посещения ими госпиталя было оказать определенное влияние на врачей, чтобы медицинское обследование кандидатов проводилось не так строго.

12 августа я присутствовал в ЦПК на заседании Государственной комиссии. Из медиков в нее входили также заместитель министра здравоохранения СССР А. И. Бурназян и В. Н. Правецкий. С. П. Королев приехал с большой группой своих помощников.

Рассматривались кандидатуры в состав экипажа трехместного космического корабля «Восход». Главный конструктор называл свое детище внеземной лабораторией. На «Восходе» не будет системы катапультирования, по возвращении из космоса он мягко приземлится. Программа полета рассчитана на сутки. Люди полетят без скафандров.

Сергей Павлович назвал кандидатом в экипаж молодого талантливого ученого К. П. Феоктистова. Его участию в полете Главный конструктор придавал большое значение.

С того дня я с нетерпением ожидал новой встречи с Байконуром. Беспокоился, не задержат ли меня дела в Москве.

Наконец подошло время запуска «Восхода».

Я получил возможность присутствовать при его старте.

Выдержки из дневниковых записей:

«4.10,64 Прилетел в Байконур вместе с первой группой космонавтов. Ее называют гагаринской. На аэродроме нас встретили Председатель Государственной комиссии, С. П. Королев, Н. II. Каманин и др. В доме, где размещают космонавтов, нас ждали специалисты по космической медицине А. М. Генин, Г. Ф. Хлебников, И. А. Акулиничев и другие».

«5.10. Заседание Государственной комиссии. Принято решение: пуск «Восхода» завтра. Это генеральная репетиция, на борту корабля – манекен. Крепко досталось от Королева некоторым конструкторам за выявленные во время проверки готовности корабля огрехи в работе отдельных систем».

«6.10. В 40.00 состоялся запуск ракеты-носителя с «Восходом»). Организовано трехсменное дежурство. Я остался с группой генерала Каманина».

«7.10. В 10.18 по московскому времени корабль благополучно опустился в заданном районе.

Во время его полета по телеметрии поступала различная информации. Температура воздуха в кабине была в пределах 15–16 градусов С, барометрическое давление – 748–750 мм ртутного столба, парциальное давление O2 152–148 мм.

Находился с группой до двух часов ночи. Когда вышел из помещения наружу, степь вся серебрилась от инея. Вспомнил палящий зной, который стоял, когда готовился полет Николаева и Поповича. Припомнилась вдруг и заиндевелая степь под Невинномысском в ноябре 1942 года, ожидание отправки нашего авиаполка ночных бомбардировщиков на фронт… Сколько произошло перемен с той поры!

Днем имел разговор с Н. П. Каманиным. Высказал свои предложения: в этот раз после завершения полета космонавтов сразу вернем сюда, на космодром. Здесь и проведем их медицинское обследование. Каманин согласился с этим. Председатель Государственной комиссии и С. П. Королев тоже приняли это предложение».

«9.10. Сегодня осматривали доставленный сюда с места приземления корабль. Перегрузки при посадке, по расчетам конструкторов, составили до 8 g на корпус. Это немного. В двух местах снаружи треснула теплоизоляция. Корабль обгорел незначительно, не больше чем предполагалось.

Сегодня же был в МИКе (монтажпо-испытательном комплексе), тде производилась примерка кресел для экипажа и последний раз проверялось размещение космонавтов в корабле. Пригласив меня к лифту, СП (тут все так называют С. П. Королева) сказал товарищу, открывшему дверь: «Поднимите доктора!» При этом с улыбкой тронул меня за плечо. В лифт вошел также В. Н. Пра-вецкий. После того как мы побывали в корабле и спустились в лифте, Королев подошел к нам. «Ну как с размещением экипажа? – спросил, глядя чуть исподлобья. И сам же ответил: – Комфорта пока маловато, но не все сразу. Дальше будет и это».

«10.10. В 17.00 по местному времени состоялось заседание технического руководства. Присутствовали виднейшие конструкторы и ученые. После докладов ответственных за отдельные системы было принято решение: вывозить корабль на старт завтра, а послезавтра произвести пуск.

В 19.30 состоялось заседание Государственной комиссии, где официально были названы командир и члены экипажа корабля: Владимир Комаров, Константин Феоктистов, Борис Егоров. Их поздравили С. П. Королев и другие присутствовавшие. Стрекотали кинокамеры.

Вечером, сразу после заседания, начали готовить экипаж к полету. С этого часа он переведен на бортовое питание».

«11.10. Космонавты в домике на площадке километрах в трех от установленной ракеты. При них неотлучно находится Никитин. Сегодня подгонялись и окончательно закреплялись на специальном поясе датчики для передачи на землю сейсмокардиограммы, пневмограммы и электрокардиограммы. С каждого космонавта снят фон клинико-физиологических характеристик».

«12.10, В 7.30 по местному времени (5.30 московского) вместе с Г. Ф. Хлебниковым приехал в домик к космонавтам. Сделали побудку. Никитин роздал градусники, затем смерил пульс и кровяное давление. Настроение у космонавтов бодрое. После завтрака они надели легкие шерстяные костюмы. За два часа до старта медленно двинулись в автобусе к кораблю.

Волнующая, как всегда, церемония проводов… Первым в корабль поднялся Феоктистов, за ним Егоров, последним Комаров.

10.30 московского времени. Пуск. Бушующий огонь, медленный поначалу подъем гигантской сигарообразной серебристой ракеты, затем слепящее пятно второго солнца на небе… «Герои!» – это единственное слово, которое приходит на ум, когда глядишь вслед уносящимся космонавтам.

Мое дежурство в оперативной группе на измерительном пункте начиналось в 14.00, но я отдежурил несколько часов и с первой группой. Здесь же находились все члены Государственной комиссии, ее Председатель и С. П. Королев. Вначале несколько увеличилась влажность в кабине космонавтов, но в пределах допустимого».

«13.10. Космонавты приземлились, все хорошо! Во второй половине дня они уже доставлены сюда. Их ожидала специальная врачебная бригада, которая сразу приступила к медицинскому освидетельствованию.

В вестибюле домика, где находятся космонавты, собрались Председатель Государственной комиссии, Королев, Каманин и другие. Все были радостно возбуждены. Космонавтов обнимали, поздравляли…»

В этом полете космонавты проделали действительно огромную работу. Командир ориентировал корабль, используя ручное управление, по солнцу, звездам, горизонту Земли и «бегу» земной поверхности, определяя при этом время ориентации, расход рабочего тела микродвигателей, удобство управления и т. д. В его обязанности входили радиосвязь с Землей, контроль за работой бортовых систем, наблюдение земной поверхности при различной освещенности, определение световой чувствительности глаз и возможности визуальной ориентировки. Результаты опытов и наблюдений он записывал в бортовой журнал и на магнитофон.

К. Феоктистов регистрировал параметры, характеризующие работу бортовой аппаратуры, показания прибора «Глобус», вел фотографирование и различные научные наблюдения.

Для медиков и биологов особый интерес представляло участие в космическом полете врача.

Едва корабль вышел на орбиту, Борис Борисович Егоров осмотрел товарищей и записал в бортжурнал результаты наблюдений: пульс, частоту дыхания, реакцию на переход к состоянию невесомости, общие впечатления. Он определил также порог чувствительности вестибулярного аппарата.

Впоследствии Б. Б. Егоров осуществлял физиологические наблюдения за сердечно-сосудистой и кровеносной системами, функциями вестибулярного аппарата, центральной и периферийной нервными системами, исследовал внешнее дыхание, газообмен и энергозатраты в условиях невесомости, брал у товарищей кровь для исследования.

Врач регистрировал биотоки головного мозга и электрические потенциалы, возникающие при произвольных и непроизвольных движениях глаз, определял параметры, характеризующие координацию движений при вычерчивании фигур и т. д.

Спали Комаров, Феоктистов и Егоров поочередно по три – пять часов. Сон был глубокий, без сновидений.

Сразу же после полета «Восхода» стал готовиться к запуску «Восход-2». Из этого корабля человек должен был выйти в открытый космос.

Главными частями «Восхода-2» были герметическая кабина с тремя иллюминаторами, имевшими жаропрочные стекла, приборный отсек и пристроенная к кабине шлюзовая камера. Из нее в открытый космос вел особый люк, который можно было открыть вручную или с помощью электродвигателя.

На Землю возвращалась только кабина. Приборный отсек со всей аппаратурой и шлюзовая камера, отделившись, сгорали.

Лететь должны были два космонавта в одинаковых скафандрах, чтобы в случае необходимости один мог помочь другому и в открытом космосе. Полная герметичность скафандра достигалась оболочкой в несколько слоев. Шлем имел двойное остекление с защитным фильтром в шлеме. Специальное покрытие предохраняло от жара Солнца. На спине у выходящего за борт крепился ранец системы жизнеобеспечения.

Я снова приведу выдержки из своего дневника, попутно дополняя и объясняя их.

«17.2.65. Сегодня проведено медицинское освидетельствование двух экипажей космонавтов для «Восхода-2». В первый экипаж входят Беляев Павел Иванович, 1925 г. р., и Леонов Алексей Архипович, 1934 г. р. Они в ЦПК с 1959 г., «старички». Состояние здоровья у обоих хорошее. Все испытания (барокамера, центрифуга, вестибулярные тренировки и др.) перенесли отлично. По состоянию здоровья к полету годны».

Осуществление эксперимента по выходу человека в открытый космос вызывалось научно-практическими задачами космонавтики. Сборка на орбите многоцелевых космических станций, выполнение ремонтно-профилактических работ на них, помощь экипажу, терпящему бедствие, и многое другое трудно представить без выхода космонавтов в открытый космос и возможности выполнения человеком нужных работ вне корабля.

В предполетную подготовку космонавтов было внесено много специфических дополнений. Очень серьезное внимание уделяли повышению их общефизической и вестибулярной устойчивости.

При этом использовались вращающееся кресло, качели Хилова, кресло с неустойчивой опорой, спортивное колесо, лопинг, батут и другие стенды. Часть исследований этого направления производилась на самолетах, имитировавших в полете невесомость.

Заключительные проверки показали, что после такого комплекса тренировок время восстановления равновесия на кресле с неустойчивой опорой у космонавтов значительно сократилось. Так, у Беляева оно уменьшилось с 3,5 до 2 секунд, а у Леонова с 6,3 до 2,3 секунд.

Принципиально новым разделом в программе предполетной и специальной медицинской подготовки явилась биомеханическая тренировка, осуществлявшаяся на «безопорных» стендах и в полетах на Ту-104 с имитацией невесомости.

В «плавательном бассейне» самолета-лаборатории был установлен макет кабины нового космического корабля со шлюзом. В полете, на участках повторных воспроизведений кратковременной невесомости, космонавты по частям выполняли специальные учебные упражнения по шлюзованию, отходу и подходу к люку шлюза, выходу и входу в шлюз и т. д. Контроль за состоянием космонавтов велся с помощью широкого комплекса физиологических методик».

«9.3.65. В 11.50 по московскому времени с группой космонавтов прилетел в Байконур. Их встречали Председатель Государственной комиссии, представитель Минздрава В. Н. Правецкий и другие.

С. П. Королев приехал на аэродром минут через десять после посадки нашего самолета и выразил неудовлетворение тем, что его неточно информировали о времени прибытия космонавтов. Каманин спросил командира лайнера, почему так получилось. Тот объяснил, что это произошло по независящим от него причинам.