Текст книги "Победу не отнять! Против власовцев и гитлеровцев!"

Автор книги: Александр Севастьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Усi лиха зразу, що нам заподiяв!..

Как они ограбили всю нашу Украину, наш милый край! Как трудно было снести лихую годину. Проклятый немец наш труд обратил в прах…

Крепко бьют врага Запорожские дивизии и полки и наши земляки… Они нам пишут, что местью живут, а чтоб немцам даже не снились ни пироги, ни калачи, ни пышки – день и ночь без передышки выпускают из них требуху и кишки!.. Навсегда запомнят, как на наше добро зариться!

Пусть же наши сыновья смертным боем врага бьют, силы и жизни не жалеют…» (Письмо И. В. Сталину. Обсуждено на собраниях рабочих, колхозников, служащих, интеллигенции и всех трудящихся Запорожской области. Подписали 270 489 человек. – «КЗ» № 89/44).

«Может быть, иные думают, что немцы, отступая, становятся если не человечней, то безобидней? Может быть, битые немцы кажутся кому-нибудь безвредными? Нет, немцы верны себе. Они хнычут, кричат „капут“. А за час до этого они жгли села и терзали невинных [следует документальный рассказ о пленных немецких саперах, об их признаниях]…

Они говорят это спокойно, деловито: жгли, убивали, вешали… Немцы все те же. Безумен тот, кто надеется их образумить, усовестить, исправить. Саперы или пехотинцы, ветераны или новички, они все повинны в черном деле, и они все ответят, все… Да будет наша ненависть едкой, как соль, и длинной, как жизнь!» (И. Эренбург. Те же! – «КЗ» № 88/44).

Да, да, господа ревнители политкорректности, это написал ваш соплеменник Илья Эренбург, тот самый, что создал знаменитый своей краткостью лозунг: «Убей немца!» И никто, представьте себе, на основании опубликованного текста не потребовал привлечь товарища Эренбурга к суду за разжигание национальной розни! Чтобы заставить Илью Григорьевича объясняться перед публикой и твердить, что он совсем не то имел в виду…

Кстати, об Эренбурге. Вот перед вами любопытный исторический документ – письмо с характерным названием: «Убей!» Это письмо – не просто факт чьей-то личной биографии. Это знаменитое открытое письмо, написанное Эренбургом в середине 1942 г. для опубликования в максимально широкой печати. Оно выдержало огромные тиражи, было перепечатано едва ли не в каждой прифронтовой газете, не говоря уж о таких специализированных изданиях, как «Красная звезда» или «Известия», вошло в различные сборники и брошюры. Его читали, и не раз, по радио и с эстрады (телевидения тогда не было), зачитывали перед солдатским строем. Общественное значение этого документа было и остается очень большим. Его заучивали наши бойцы, как молитву, наизусть. Его проходили в школе. Его, в переводе на немецкий язык, докладывали руководителям Третьего рейха как образец враждебной агитации. Вполне понятно, что Гитлер считал Эренбурга особым, специальным врагом немецкого народа, готовил ему плачевную судьбу.

Итак:

«УБЕЙ!

Вот отрывки из трех писем, найденных на убитых немцах.

Управляющий Рейнгардт пишет лейтенанту Отто фон Шираху:

„Французов от нас забрали на завод. Я выбрал шесть русских из Минского округа. Они гораздо выносливей французов. Только один из них умер, остальные продолжают работать в поле и на ферме. Содержание их ничего не стоит, и мы не должны страдать от того, что эти звери, дети которых, может быть, убивают наших солдат, едят немецкий хлеб. Вчера я подверг легкой экзекуции двух русских бестий, которые тайком пожрали снятое молоко, предназначавшееся для свиных маток…“

Матеас Цимлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху:

„В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью…“

Некто Отто Эссман пишет лейтенанту Гельмуту Вейганду:

„У нас здесь есть пленные русские. Эти типы пожирают дождевых червей на площадке аэродрома, они кидаются на помойное ведро. Я видел, как они ели сорную траву. И подумать, что это – люди!..“

Рабовладельцы, они хотят превратить наш народ в рабов. Они вывозят русских к себе, издеваются, доводят их голодом до безумия, до того, что, умирая, люди едят траву и червей, а поганый немец с тухлой сигарой в зубах философствует: „Разве это люди?..“

Мы знаем все. Мы помним все. Мы поняли: немцы – не люди. Отныне слово „немец“ для нас самое страшное проклятье. Отныне слово „немец“ разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьешь немца, немец убьет тебя. Он возьмет твоих близких и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоем участке затишье, если ты ждешь боя, убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. „Убей немца!“ – это просит старуха мать. „Убей немца!“ – это молит тебя дитя. „Убей немца!“ – это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!

24 июля 1942 г.[27] ».

Что ж, признаем: Эренбург умел ненавидеть. И мог этому научить. В той войне русские с евреями имели общего врага, стояли против него плечом к плечу, и эта наука была как нельзя кстати. Без ненависти к врагу победить невозможно. Мы забыли этот урок – и оказались сегодня побеждены. И мы не вернем себе победу, пока не вспомним все заново, пока вновь не научимся ненавидеть. Цитированный текст переиздан в наши дни как литературный памятник, и это ни у кого не вызвало возмущения, не повлекло за собой уголовного преследования издателей. Его можно изучать, на него можно равняться. Так что спасибо Эренбургу.

Сегодня стоять плечом к плечу с Эренбургом может по ряду обстоятельств показаться зазорным для русского националиста. Не сомневаюсь, что найдутся желающие меня этим попрекнуть. Беда в том, что выбор у нас оказался небогат: либо с Эренбургом, либо с Подрабинеком. Я выбираю Эренбурга. И пусть русский Бог судит тех, кто выбрал Подрабинека.

Но вернемся к русским газетам времен войны. Заголовок передовой статьи «Добить немецкого зверя!» говорит сам за себя («КЗ» № 105/44). В этом же номере газеты читаем: «Этого врага нужно добить, чтобы он не мог больше вредить ни нашему народу, ни другим народам мира. Его нужно добить во имя высшего закона человечности. Смерть немецким оккупантам во имя жизни на Земле!» (Д. Мануильский. Выдающиеся победы Красной Армии. – Там же).

Язык газеты был истинным языком фронта, ибо фронт с полным правом ворвался на страницы газеты. Слово газетчика – слово ненависти, в том числе, – было могучим оружием, направленным точно в цель. Репортажи с передовой доносят до нас единое понимание происходящего – и единый лексикон: «У каждого из нас сердце жаждет победы. У всех нас одна цель и одно стремление: быстрее разгромить изверга-немца» (из выступления кавалера ордена Славы гвардии ефрейтора Галимова. Заметка «Будем громить врага беспощадно». – «КЗ» № 106/44); «Наша задача – еще крепче бить немца, повсюду преследовать его» (из речи кавалера ордена Красного Знамени ст. лейтенанта Киреева. Заметка «У героев боев за Крым». – Там же); «Раненый зверь не перестает быть опасным зверем… Мы сами это видим. И все же мы добьем немецкого зверя, за какие бы горы и леса он ни прятался. Догоним его и в его же собственной берлоге добьем!» (выступление бронебойщика Кузьмина. Заметка «В предгорьях Карпат». – «КЗ» № 105/44). В другом репортаже о митинге в действующей армии звучит та же мысль: «В каждом слове, в каждой фразе чувствуется великая вера в силу грозного русского оружия и в скорую победу над ненавистным немецким зверьем» («КЗ» № 107/44). «Перед строем выступает ветеран трех войн ефрейтор Антуфьев. Он говорит: – Все мы свидетели страшных зверств и разрушений, которые чинили немцы на земле Ленинградской области. У кого из нас злоба не подходила к самому сердцу. Еще в Первую мировую войну я увидел, что немцы не люди, а теперь и подавно. Это звери, которых надо бить» (заметка «Вклад советских воинов». – «КЗ» № 108/44).

Надо полагать, политкорректные правозащитники, рьяно защищающие Подрабинека, никогда не признают ефрейтора Антуфьева, ветерана трех войн, за русского человека! Ну как же может русский человек держать в душе такое зло?!.. Как это, право, не гуманно…

Ладно, скажут мне, «Красная Звезда» – армейский орган печати, у него своя специфика, чего не ляпнешь в бою сгоряча! Но, во-первых, газета полна таких «горячих» репортажей о преступлениях немцев, румын, финнов, которые с лихвой оправдывают любую русскую ненависть и ничего, кроме ненависти, вызвать у нормального человека не могут. А во-вторых, заглянем-ка в сугубо штатскую газету «Правда»: что там?

А там – та же ненависть к смертельному врагу. К немцу. К румыну. К венгру. К финну. И тот же Эренбург, объясняющий, чем плохи немцы, предчувствующие свой конец, и что «добить их нелегко», и почему «мы хотим их уничтожить», и что «напрасно немцы рассчитывают на нашу забывчивость» («Правда» № 13/45). И те же выразительные заголовки статей (например: «По следам зверя». – «Правда» № 27/45). И те же документальные рассказы о немецких зверствах – теперь уже на землях не только России, Белоруссии, Украины, но и Польши, Венгрии, Чехословакии, Прибалтики, в том числе о лагерях смерти. И такие, например, стихи Демьяна Бедного: «А дай над русским немцу власть, // Так покуражится он всласть, // Покажет нрав немецкий зверский // Детоубийца этот мерзкий» («Правда» № 28/45). И те же репортажи из действующей армии, в которых так же слышится один призыв: добить немца! Добить ненавистного супостата!..

Наши русские отцы и деды хорошо знали, что такое ненависть. Умели видеть самую вражью суть, умели ее ненавидеть. Потому и били врага без пощады. Потому и сумели порвать смертельную удавку, накинутую на нашу шею. Потому и познали счастье Победы.

И завещали на все времена нам, своим русским внукам и правнукам: «Тот не поднимется к высотам любви, кто не познал всей глубины священной ненависти к врагу».

Подвести черту

Как говорит Екклесиаст, есть время любить и время ненавидеть, время собирать камни и время их разбрасывать. Мне могут сказать: зачем ворошить прошлое, сводить старые счеты? Нам бы сегодня лучше дружить с немцами, благо есть общие цели и задачи по сохранению белой расы и т. д.

На это я могу сказать одно. Мы, конечно, очень хотели бы дружить и сотрудничать со всеми, в том числе и с немцами. Однако никакие общие задачи мы не сможем решить, если не преодолеем то отношение немцев к русским, которое складывалось тысячу лет, которое привело к ужасающей трагедии Великой Отечественной войны, которое сегодня препятствует взаимопониманию и равноправным, взаимоуважительным отношениям. Преодолеть же это все возможно только одним проверенным способом.

Дело за малым: немцы должны принести нам такое же покаяние, как евреям, и так же компенсировать наши протори и убытки. Должны отнестись к нам как к равным, с уважением, в том числе к нашим неисчислимым жертвам. Должны дать гарантии вечной дружбы. Должны понять, что их выживание как народа, да и спасение-сохранение белой расы вообще сегодня зависит именно от того, как сложится политическая судьба русских. Должны помочь русским вернуть свое государство – Россию, чтобы русские снова смогли спасти если не весь мир, то хотя бы белое человечество.А уж потом – обнимемся, поклянемся в той самой вечной дружбе, забудем зло и пойдем вместе в светлое будущее. Но – только в таком распорядке действий. Иначе нет гарантий, что рано или поздно все не повторится вновь.

Раздел второй Оплачено кровью

Кто владеет – да владеет, а кто потерял, тот уже потерял [28]

О книжных потерях России от немецкого нашествия

С глубоким волнением прочел статью известного книговеда профессора Е. Л. Немировского «Возвращать ли трофейные книги?» («Книжное обозрение» №№ 7, 8, 1994). Автор справедливо, с присущей ему широтой взгляда и научной добросовестностью, говорит об опасности подобного прецедента, о методологической сложности этой проблемы и ее неразрешимости в глобальном смысле. В конце статьи он призывает, чтобы каждый сам ответил на вопрос, вынесенный в заголовок.

Мой ответ категоричен: «Нет». Не потому, что подобный прецедент может сдвинуть лавину взаимных претензий разных стран и народов во всем мире. И не потому, что сама проблема реституций вызывает множество сомнений в возможности ее юридического, морального и философского концептуального решения (нигде в мире она кардинально и не решена). А потому, что в конкретном и практическом вопросе возвращения трофейных ценностей Германии сама справедливость вопиет против такого возвращения. Между тем именно этот вопрос крайне обострился в последние дни, из-за чего, думаю, и была поднята данная тема профессором Немировским.

В конце октября 1993 г. к директору Российской государственной библиотеки И. С. Филиппову пришли гости: замдиректора Государственной библиотеки в Берлине, директор Саксонской библиотеки в Дрездене, директор Музея книги в Лейпциге и председатель экспертной группы по библиотечному делу правительственной реституционной комиссии ФРГ. Они попросили предъявить им для осмотра все трофейные фонды, хранящиеся в библиотеке. Филиппов устно распорядился все им показать и улетел в командировку в Японию. Распоряжение директора явно превышало его полномочия (фонды, понятно, засекречивал не он), поэтому его заместитель запросил по телефону работника Министерства культуры и туризма Е. И. Кузьмина, ведающего библиотеками страны, и получил приказ: «Показывайте все». В результате гости осмотрели действительно все, включая кабинет-сейф и хранящийся там оригинал 42-строчной Библии Гутенберга.

Попав в заветные хранилища, немецкие гости не скрывали радости, вели себя как хозяева. Они вынимали любые книги, раскладывали на полу фолианты… Выражая восхищение отменными условиями хранения, они ясно дали понять, что мы сохранили эти книги для них, для Германии.

Поведение немцев меня не удивляет. Что им до наших бед и потерь? Они знают один закон: горе побежденным. А побежденные сегодня – мы. Гораздо более удивительно, что в нашем образованном обществе, среди нашей интеллигенции царит уныло-равнодушное настроение: ну отнимут у нас обратно трофеи, ну и ладно… «Может, так надо? Может, в этом сермяжная правда?» – думают сегодняшние лоханкины. Кое-кто даже находит в этом справедливость: мол, мерзавцы-большевики наворовали, а мы, люди нравственные, отдадим! Отсутствие информации о проблеме, атмосфера келейности, в которой работают реституционные комиссии России и Германии, – все это поддерживает подобные заблуждения.

Но я смею думать, что возврат этих трофеев – в высшей степени безнравственное дело! А чтобы в этом не было никаких сомнений, напомню факты.

* * *

Война, развязанная гитлеровской Германией, нанесла Советскому Союзу неоценимый урон. Только людские потери, по последним подсчетам, – 27 млн человек, не считая искалеченных и не родившихся из-за войны. Но, помимо людского и чисто материального ущерба, страна понесла еще и колоссальные духовные потери. На территории СССР немцами уничтожено и повреждено 2439 памятников культовой архитектуры, разграблено 427 музеев (из них 173 в России), вывезено или уничтожено, по немецким же оценкам, около 180 000 000 (ста восьмидесяти миллионов!) книг. При этом пострадала примерно одна треть (около 130 тысяч) всех массовых библиотек страны. На Нюрнбергском процессе наша сторона представила международному трибуналу неполный каталог сокровищ культуры, награбленных немцами, – 39 томов.

Этот тотальный грабеж и разгром не был случайным, стихийным: такова была государственная политика Третьего рейха, осуществлявшаяся планомерно, целенаправленно, скоординированно сразу несколькими ведомствами.

В 1940 г. министром по делам оккупированных территорий на Востоке А. Розенбергом был организован зондерштаб «Изобразительное искусство», куда входило около 350 экспертов – искусствоведов, книговедов, архивистов. Они носили форму вермахта, подчинялись генералу Герхарду Утикалю. В приказе Гитлера о полномочиях Розенберга говорилось: «Его айнзацштаб… имеет право проверять библиотеки, архивы и иные культурные организации всех видов и конфисковывать их для выполнения заданий национал-социалистической партии».

Фюрер знал, кому доверил важное дело, ведь именно нацист-идеолог Розенберг писал: «Достаточно уничтожить памятники народа, чтобы он уже во втором поколении перестал существовать как нация».Кроме того, Розенберг помогал формировать личную коллекцию Гитлера. Секретная акция по разграблению музеев, книгохранилищ, церквей и частных собраний имела код «Линц», в ходе ее выполнения ведомство Розенберга для вывоза только из СССР художественных, культурно-исторических и научных ценностей затребовало 1418 вагонов. Штаб Розенберга действовал в прямом сотрудничестве с абвером, СД и полицией безопасности, опираясь на специальные договоренности министра с Канарисом и Гейдрихом.

Также еще до войны были созданы своего рода штабы по ограблению будущих побежденных стран: так называемое исследовательское и просветительское общество «Наследие» и генеральное посредничество «Восток» под руководством лично рейхсфюрера СС Г. Гиммлера.

Далее, при германском МИДе по инициативе Риббентропа был организован батальон спецназначения СС, в котором проходили службу эксперты-культурологи под началом Э. фон Кюнсберга. Четыре роты – более 200 человек – должны были работать там, куда не поспевали люди Розенберга и Гиммлера.

Кроме того, в начале войны с СССР была создана специальная «Кунсткомиссия», в задачи которой входила оценка дворцового имущества в оккупированных районах нашей страны для дальнейшего вывоза в Рейх.

* * *

Нечего и говорить о том, какую бурную деятельность развернули частные антиквары и букинисты: ведь грабило не только германское государство, тащили маршалы, генералы, офицеры, солдаты… И грабились отнюдь не только государственные, но и никем не учтенные частные библиотеки и коллекции, зачастую ценнейшие.

Огромные собрания бесценных произведений искусства «составили» Гитлер и Геринг, многое брали гауляйтеры Кох, Кубе, Лаш, шеф музеев и архивов на Украине Винтер, знаменитый Манштейн, которому Гитлер обещал в подарок Воронцовский дворец в Алупке. Завотделом пропаганды армии Ламберт и шеф гестапо Краузе расхитили Таганрогский краеведческий музей, расстреляв при этом профессора В. М. Базилевича за сокрытие от них экспонатов. Генеральный комиссар Белоруссии В. Кубе жаловался Розенбергу: «Генерал Штубенраух захватил с собой из Минска ценную часть этих коллекций и повез их в область военных действий. Зондерфюреры… увезли три грузовика мебели, картин и предметов искусства».В грабеже Новгорода участвовали лично генералы Линдеман и Вильке, военком города капитан Рауф. Сохранились жалобы в штаб Розенберга на расхитителей-гитлеровцев директора Керченского музея А. И. Шевелева. А директор Крымского краеведческого музея (Симферополь) А. И. Полканов вспоминал: «Немецкий шеф, лейтенант Манц, доцент Венского университета, ужасная дрянь, украл из музея 30 татарских чадр, несколько книг и шкатулок из ракушек… гарнитур из карельской березы… Еще один офицер взял в вестибюле плетеные садовые кресла…»

Не брезговали ничем. И это не удивительно: такова была идейная установка гитлеровского руководства. За этим и шли.

К сожалению, не только крали, но и уничтожали. И на это тоже была идейная установка. Генерал-фельдмаршал Рейхенау в приказе по армии от 10 октября 1941 г. «О поведении войск на восточном пространстве» писал: «Основной целью похода против еврейско-большевистской системы является полное уничтожение ее власти и истребление азиатского влияния на европейскую культуру… Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения».

Интересно, что другие генералы и маршалы – Рундштедт, Браухич, Манштейн, Гудериан – распространяли этот текст почти без изменений, настолько он, видимо, соответствовал их представлениям о целях и методах войны.

* * *

А теперь несколько слов о результатах этого тотального грабежа и искоренения нашей культуры. Факты, естественно, даются выборочно; по роду своей профессии я ставлю акцент на книжных потерях (Молдавию и Прибалтику в расчет не беру).

Все самое ценное тщательно отбиралось и вывозилось – на то были многочисленные искусствоведы в форме вермахта и СС. Остальное старались уничтожить. Только в массовых – клубных, школьных, районных и т. д. – библиотеках уничтожено свыше 100 млн томов. Но, конечно, главные потери не в этом.

Новгород:из 88 историко-художественных сооружений остались без больших повреждений только 2. Из Новгородского музея немцами вывезено 100 000 книг (вернулось только 30 000), среди них – редчайшие, старинные, в том числе рукописные. Из собора Св. Софии – манускрипты, редкие книги.

Псков:вывезены безвозвратно древнейшие манускрипты, грамоты.

Ленинград и его пригороды:сожжены и разрушены 101 музей, 15 церквей, костел, синагога. Уничтожено более 2 910 000 томов книг.

Петродворец:вывезено, разрушено, сожжено все, до чего дотянулись руки захватчиков, в том числе «Самсон, раздирающий пасть льву», группа Нептуна, статуи Каскадов и т. д., включая Большой дворец. Среди потерь – свыше 40 000 ценнейших книг.

Павловск:вывезена библиотека Павла Первого, картины, гравюры, рисунки. Сожжена библиотека архитектора В. Росси.

Пушкин:из Екатерининского и Александровского дворцов вывезены в Германию библиотеки их владельцев – 35 000 прекрасных книг, в том числе – рукописей и других раритетов.

Из 180 220 экспонатов Петродворца, Павловска и Гатчины вывезено или погибло – 116 346. На обожженной стене Гатчинского дворца фашисты нацарапали: «Здесь мы были. Сюда больше не вернемся. Когда придет Иван, все будет пусто».

Смоленск:разграблено 4 музея, а также знаменитое имение княгини Тенишевой – Талашкино.

Разрушен Ново-Иерусалимский монастырь, «чудо русского искусства», как называл его И. Э. Грабарь.

В Тверской области:сожжены, разграблены, пострадали от бомбежек Торопецкий, Старицкий, Новоторжский, Кимрский, Максатинский музеи.

Уничтожены музеи в Твери, Рязани, Курске, Калуге, Рузе, Краснодаре, Ростове-на-Дону, Вязьме, Ржеве, Гжатске, Юрьеве, Тихвине, Белгороде, Острове и других городах России.

Областные библиотеки полностью уничтожены в Воронеже (400 000 томов), Ростове-на-Дону (300 000), Курске, Твери, Смоленске.

Из Воронцовского дворца в Алупкевывезено 1269 экспонатов (не считая 3607 томов из блистательной графской библиотеки).

При бомбежке погибла подготовленная к эвакуации Симферопольскаякартинная галерея – 1983 экспоната.

Погибли уникальные книгииз Бахчисарайскогодворца-музея, в том числе изумительные рукописные кораны XIV–XVIII вв. из мечети Джума-Джани и другие рукописи на сумму (по оценке тех лет) 5 млн золотых рублей.

Керчь:от немецкого фугаса погибло 18 ящиков экспонатов историко-археологического музея. 45 ящиков из Керченского музея отправлено в Германию.

Феодосия:наиболее ценные из 1500 экспонатов, 2400 античных и средневековых монет, 3000 книг по искусству и археологииотправлены в Германию, остальное – разграблено немцами.

Севастополь:оккупантами расхищено и погублено 310 живописных работ, 300 гравюр и рисунков, 150 скульптур, свыше 1100 ценных книг.

По подсчетам Комитета по делам искусств РСФСР, только из девяти музеев Крыма и Юга России (Ростов, Курск, Краснодар) немцы изъяли 5630 наиболее ценных объектов.

Киев:из Киево-Печерской лавры вывезены грамоты гетманов, архивы киевских митрополитов, акты и рукописи XV–XVIII вв., книги Всеукраинской библиотеки, библиотеки самого монастыря, личной библиотеки митрополита Петра Могилы. Погибли материалы ЦГИА и Архива древних актов.

Вывезено большинство музеев АН УССР.

Из библиотеки АН УССР вывезено 320 000 ценных и редких книг и рукописей на разных языках. Всего из киевских библиотек изъято свыше 4 млн книг. Из окон здания Наркомпроса были выброшены десятки тысяч книг. Уходя из города, немцы подожгли библиотеку имени ВКП(б), где сгорело около 1 млн книг, и подорвали Киевский университет, где от пожара погибло около 2 млн книг.

Харьков:вывезено несколько тысяч наиболее ценных книг из библиотеки имени В. Г. Короленко, остальными замостили улицу для удобства проезда.

Чернигов:от немецких фугасов сгорело 1 275 000 дел в фондах Госархива и 102 000 томов библиотеки.

Всего в библиотеках Украины погибло и было разграблено немцами свыше 50 000 000 книг.

Оценивая все происшедшее в республике, митрополит Киевский и Галицкий Николай сказал в те годы: «…никогда не забудут этого злодеяния не только украинский и русский народы, но и все человечество во всем мире».

Минск:из Государственной библиотеки имени Ленина вывезено 40 000 редких книг. Из библиотеки АН БССР – 30 000, затем библиотека была сожжена по приказу представителя розенберговского зондерштаба Маха. В 1944 г. рабочая группа «Центр» сообщала, что собрано для вывоза 4 млн книг и половина их уже отправлена.

Вывезена ценнейшая библиотека князей Радзивиллов из Несвижа – 20 000 редчайших книг[29] .

Витебск:вывезено 32 вагона архивных дел. При этом фонды Радзивиллов и Паскевичей были просто выброшены во двор.

Так выглядел домик великого русского композитора П. И. Чайковского в Клину после ухода немцев

Среди книжных потерь Белоруссии – первопечатные издания Ф. Скорины, С. Будного, И. Федорова, П. Мстиславца, первое издание «Божественной комедии» Данте. Республика потеряла в войну 95 % своих книжных фондов. Только небольшая часть утраченного вернулась в 1947 г.

Осквернены дома-музеи и усадьбы великих деятелей русской, украинской и белорусской культуры. Ценности Пушкинского заповедника вывезены в 1943 г. по приказу коменданта Трайбхольца. Библиотека из репинских «Пенатов» бесследно исчезла. Книгами Ясной Поляны, домика Чайковского, тургеневского Спасского-Лутовинова немцы топили печи, хотя дрова были рядом. Дом Гоголя в Сорочинцах сожжен дотла со всем, что в нем было.На этом можно прервать сей скорбный список, намеченный лишь пунктиром. Читатель уже представил себе, что потеряла наша страна.

* * *

А что вернула? Очень немногое. Несмотря на то что еще 5 января 1943 г. представители антигитлеровской коалиции декларировали, что каждая из стран коалиции имеет право «объявлять недействительными любую передачу или любую сделку в отношении собственности»,совершенные оккупантами.

Из найденного и возвращенного: 40 000 томов библиотеки АН УССР, уцелевшие книги из Киевского университета, харьковских и одесских библиотек… Больше повезло архивам. Меньше – музеям. Библиотекам, по сути, вообще не повезло.

Следы краденого тщательно скрывались. Немцы вывозили или уничтожали все инвентарные книги, все каталоги. В документах оккупантов можно найти признания, что из-за нехватки специалистов часть награбленного вообще не инвентаризировалась. А Геринг, например, сознательно велел уничтожать следы, источники поступления вещей в его коллекцию. И так поступали многие. Были у Геринга и тайники, где пряталось награбленное (один такой, с иконами, нашли в Дюссельдорфе). И здесь, опять-таки, он не был одинок. В итоге даже точный список наших потерь составить не может никто…

Сегодня мы даже представить не в состоянии, как были богаты когда-то!

Большая часть награбленного не вернется к нам никогда: она давно осела в различных частных собраниях, главным образом за океаном. Даже если бы немцы и хотели, они просто не смогут нам этого вернуть.

* * *

Мы ничего не должны Германии. То, что мы взяли у них в порядке возмещения потерь, принадлежит нам не столько по праву победителя, сколько по справедливости, по совести. В те годы это было кристально ясно всем. И никто из тех интеллигентов, кто пережил войну, кто знал о наших потерях не понаслышке, кто видел воочию немецкое варварство, не усомнился в моральной правоте этого решения.

Больше того. Инициатива вывоза трофеев из Германии с целью хоть отчасти скомпенсировать наши колоссальные потери принадлежала великим ученым – художнику, искусствоведу и реставратору И. Э. Грабарю и естествоиспытателю С. И. Вавилову. Группы по вывозу трофеев формировались Академией наук, Комитетом по делам искусств, Комитетом по делам культурно-просветительских учреждений. Среди тех, кто активно поддерживал идею взятия и невозвращения трофеев, такие люди, как Б. Р. Виппер, В. Н. Лазарев, А. А. Губер, замечательные книговеды В. С. Люблинский, Д. Н. Чаушанский. Одной из рабочих групп по отбору книг в немецких библиотеках руководила М. И. Рудомино, чьим именем названа Всероссийская библиотека иностранной литературы. Трофейные книги, картины, гравюры, рисунки и т. п. без малейших колебаний совести приобретались нашими выдающимися учеными коллекционерами А. А. Сидоровым, А. С. Петровским, И. С. Зильберштейном, П. С. Романовым, А. И. Маркушевичем и многими, многими другими. Профессиональный и нравственный авторитет названных мной людей чрезвычайно высок.

Спасибо, конечно, немцам за бульонные кубики и прочие гуманитарные прелести, но… Одна только трофейная Библия Гутенберга, великолепный экземпляр, хранящийся в Российской государственной библиотеке, стоит не меньше 25 млн долларов. А весь трофейный фонд инкунабул в «Ленинке» потянет более чем на 1,5 млрд долларов по сегодняшним ценам. Если же говорить о наших трофейных фондах в целом, то речь пойдет о суммах, сопоставимых с внешним государственным долгом России.

Не могу не напомнить, что в огромном объеме трофейные ценности уже возвращались нами немцам после войны, в том числе из трофейных книг возвращена почти целиком Готская библиотека, инкунабулы Саксонской библиотеки…

Почему же мы, понесшие от германского вторжения неслыханный ущерб, должны отдавать теперь ценности, пусть очень большие, но лишь отчасти компенсирующие этот ущерб?

Нет ни божеских, ни человеческих законов, предписывающих это делать.

* * *

О моральной стороне вопроса сказано достаточно. Теперь о юридической. Во-первых, Гаагская конвенция 1907 г. о законах сухопутной войны, дважды, кстати, перечеркнутая практикой мировых войн, не была обязательна для Советского Союза, не являвшегося правопреемником Российской империи. Во-вторых, конвенция «О защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта», подписанная нами в Гааге в 1954 г., не имеет обратной силы, а трофеи в основном были вывезены до 1950 г. Таким образом, никаких международных правовых норм, по которым Германия могла бы требовать трофеи назад, просто не существует. Иначе это дело давно уже было бы рассмотрено международным судом.