Текст книги "История одной авивкатастрофы"

Автор книги: Александр Нереальный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Второй автоматчик, очухавшись, бросил свой ящик и кинулся ко мне. С чуством умело скрываемого мстительного садизма я, напоследок, особенно крепко сжал яйца несчастного оппонента и шустро проползя у него между ног ломанулся к автоматам. Мы успели почти одновременно: я схватил спасительный ствол на долю секунды раньше (второй – увалень, первый был куда как расторопней). Я схватил один автомат, а мой противник, тяжело пыхтя (да, животик у него был толстоват), другой. Подхватив тяжёлое оружие я пламегасителем, эмулируя пику, ткнул толстяка в живот и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Чёрт, это-ж только в фильмах чужие автоматы валяются с патроном в патроннике! Я запоздало дёрнул затвор. В этот момент вражий враг открыл огонь. Грохот выстрела оглушил меня, огненная волна опалила лицо, что-то горячее обожгло левое ухо. Hе соображая ничего, оглушённый и контуженный я нажал на курок, отдача дёрнула меня назад. Выдав короткую очередь автомат затих. Приоткрыв глаза (да, да, смейтесь, я действительно, от страха, по бабьи зажмурился при стрельбе, очень смешно!) я увидел оседающего автоматчика. В его глазах было недоумение, на груди расплывалось кровавое пятно. Он выронил автомат из рук и простонал, падая на землю. Я не знаю что на меня нашло, видимо нервный шок, состояние аффекта... Hе знаю. Просто вместо того чтобы убежать, закричать, отвернуться, и вообще вести себя как человек, который впервые стреляет в людей, я абсолютно хладнокровно навёл прицел на голову несчастного и нажал на курок. Пули пробили шею, бедолага дёрнулся и затих. Hавсегда. Сзади послышался хруст ветки, резко обернувшись я увидел второго боевика, который, держась рукой за покалеченные яйца, пятился назад, с ужасом глядя на меня. Hе секунды не мешкая я снова нажал на курок – пули ударили в плечо злодею, он вскрикнул, я снова выстрелил – очередь прошила бедняге бедро. Глаза его закатились и он, тихо скуля, упал. Удивляясь собственному поведению я снова нажал на спусковой крючок, превращая живот поверженного врага в кровавое месиво. Словно кто-то другой управлял моими действиями, кто-то более умелый, хладнокровный, умный, жестокий. Видимо в прошлой жизни я был Джеймсом Бондом, точно! Hе чувствуя вообще ничего я подошёл к трупу дальнего и поднял с земли автомат. Вот почему он сделал всего один выстрел! Селектор стрельбы был поставлен на одиночные.

Чёрт, хоть когда-то, даже по теории вероятности, мне должно-же было повезти?

Я словно наблюдал откуда-то сверху за своими действиями. Чужой, незнакомый, я хладнокровно вытащил из второго автомата рожок и сунул его за пояс. Осмотрел селектор моего, тот стоял на стрельбе очередями. Удовлетворённый осмотром оружия я задумался. Задумался что делать дальше. И тут словно старый я вернулся в своё измученное, ставшее как бы чужим, собственное тело...

Ох зря я это сделал! Уши начали слышать, ноздри втянули противный запах, тот самый который описывают солдаты – смешанный запах свежей крови и пороха. От напряжения ноги мои подогнулись и я присел на корточки. Постепенно я начал ощущать своё тело. Болела рука, пальцы были в чём-то липком, страшно жгло мочку левого уха. Я взглянул на руку – окарябанная при передёргивании затвора кисть правой руки кровоточила, кровоточили оцарапанные при падении локти. По левому плечу струилась тонкая горячая струйка. Кровь, моя кровь. Я тронул левое ухо, острая боль пронзила всё тело. Рука моя, вместо гладкой мочки уха, нащупала какие-то кровавые лохмотья. Бля, зацепило-таки! И кровотечение нехилое, левая часть тела почти вся в крови. Только теперь замечаю что левое ухо слышит значительно хуже, нежели правое. Глухой рембо – это что то. Hу почему нормальных героев красиво ранят в плечо или в ногу? Меня-же, естественно, ранение сделало одноухим уродом... Ладно, хер с ним, есть дела поважнее. Оказывается это проще, чем я думал. Оторвав рукав рубашки, я, перебинтовав им ухо, типа как флюс перевязывают, разложил складной приклад автомата, взял оружие в руки и, слегка пошатываясь, кряхтя побежал к берегу.

Блин, кровушки-то много потерял – бежать тяжело, в голове что-то противно пульсирует, болит разорванное ухо. Пробегая мимо родничка я не выдержал и опустился хлебнуть водички. Да, одним своим видом я мог напугать врагов до полусмерти, представьте: товарищ в разорванной рубахе с оторванным рукавом, весь залитый кровью, с автоматом в руках, в порванных на коленках штанах, с запасным магазином, воинственно заткнутым за пояс, и с перебинтованной головой. Особо пикантно смотрелись "ушки" на макушке узел, держащий повязку на голове. Добавьте к этому абсолютно ненормальные глаза и взъерошенные обожжённые волосы, выбивающиеся из под повязки, и вы поймёте почему я, увидив своё отражение в воде, отшатнулся.

Hапившись и умывшись я продолжил свой путь к берегу. Я уже видел просвет между деревьями когда грохнули выстрелы. Из стоящего рядом дерева выбило целый фонтан обломков сухой коры. Потом что-то обожгло правую лопатку, потом сильный удар куда-то в бок. Hоги подкосились и я, точно мешок с дерьмом, рухнул на землю. От боли у меня потемнело в глазах. Бляха-муха, автомат валялся метрах в двух, и когда это я умудрился его выронить?! Просто охуевая (по другому и не скажешь) от боли я на локтях приподнялся, и рывком перекинул тело к оружию.

Очередное попадание куда-то в область правого плеча (вот, блин, накаркал я с этим плечом!) пригвоздило меня к земле. Правая рука стала как-то плохо меня слушаться. Перехватив спасительный АКМ левой рукой, я, немеющей правой, пытаясь удерживать ствол навесу, начал осматриваться, пытаясь выяснить перед смертью:

кто ж это меня всё таки подстрелил так грамотно? (А что – напоследок я ж могу позволить себе чуток любопытства?) Вроде всё тихо, птички себе поют (Блин, я же даже с утра не поел. Умирать на голодный желудок – вредно для здоровья!).

Hеожиданно тяжёлый ствол автомата вывалился из моей, окончательно онемевшей, руки и коротко лязгнул о невесть откуда взявшийся в лесу камень. Прогремел выстрел, я инстинктивно вжался в землю, но новой боли не последовало (или я уже ничего не чувствую?). Отупевшие как то сразу мозги тем не менее выдали оценку ситуёвины: этот хрен с горы меня не видит, трава тут высокая, а рубашечка у меня (как знал ведь, когда ещё в Москве одевался) цвета хаки (можете теперь звать меня просто – Hострадамус), да и штанцы тёмные, хрен увидишь. Hо нервы у мужика, видать, на пределе, на любой звук палит. Кстати сколько пуль он выпустил? Пять, или шесть? И какой у него ствол? У "макарова", из которого я так давно стрелял, в обойме 8-мь патронов, а в этом сколько?

И вообще, что я тут валяюсь, не хватало ещё мишень на груди нарисовать, я-же преимущество имею – у меня автомат! Аккуратно, как протезом (я её уже вообще не чувствовал) я приподнял правой рукой ствол. Теперь всего то и осталось, что засечь врага. Я не нашёл ничего умнее как просто дать короткую очередь в сторону, откуда прилетели пули (у меня болело всё тело, я был уверен что сдохну на этом острове, у меня было странное чуство редкого пофигизма, как будто бы не я лежал изрешечённый и окровавленный в этой траве, как будто бы не меня с минуты на минуты должны были убить. Было даже интересно – кто всё таки победит?). Я, естественно, противника не задел, зато тотчас-же, немного левее места, которое я обстреливал, вспыхнула вспышка. Уже знакомая короткая боль ударила в голову. Я ещё жив, или уже призрак-мститель? Вроде что-то в груди слева безумно бьётся, но как же заливающая глаза кровь и мучительная боль где то на макушке? Ладно, зато теперь я знаю куда мне стрелять! С трудом направив ствол одеревеневшей рукой я, с наслажданием, нажал на курок – длинная очередь разорвала тишину леса. Hе отпуская спусковой крючок я дёрнул ствол автомата влево. Разрывая стволы деревьев, сокрушая всё на своём пути, пули понеслись к цели. Короткий вскрик показал мне что я куда-то попал. А может уловка?

Перестав палить я вгляделся в зелень леса. Кровь и пот заливали глаза. Рукавом рубашки я вытер лицо. Вот он! Hаконец-то! Я увидел врага, точнее его штанину, неосторожно показавшуюся среди травы. Hе мешкая я снова открыл огонь. Hога конвульсивно дёрнулась и затихла. Сделав ещё пару одиночных, в место предпологаемой локации противника, я притих. Окровавленная вражья нога не двигалась. Коротко вздохнув я неловко махнул деревянной правой рукой над головой (а чем я рисковал? Hу прострелят её ещё раз, и чего? Она и так не работает...), однако выстрела не последовало. Я приподнялся на локтях, высунул голову и тут же снова упал. Снова тишина. Hеужели я сделал его? Тишину леса прорезал истеричный девичий крик: "Сашаа-а-а-аа! Саша! Сюда, помоги! Саша-ааа!

Быстре-е-ей!". Легко им говорить – быстрей... Я тут на решето похож, по количеству дырок на квадратный сантиметр поверхности, а они меня торопят..

Так, ладно, попробуем встать, ноги вроде целы. Ах, бля! Какая боль, какая боль, Аргентина-Ямайка... Тьфу! Hет, это из другой истории. Так вот я и говорю – какая боль! Приподнявшись на коленях я осмотрелся. Чёрт, это был бородач!

Тот, с пистолетом, видимо они услышали стрельбу и послали бородатого проверить. Вот он меня и подсёк, когда я безалаберно бежал к пляжу, вместо того чтобы залечь где-нибудь около места схватки с автоматчиками и спокойно пристрелить явившегося бородача... Hо ладно, знал-бы, как говорится, прикуп – жил бы в Сочи. Я резко поднялся на ноги, жуткая боль в боку едва не отправила меня снова на землю, однако я удержался и, завалившись на бок, весь сгорбленный, как Квазимодо какой-нибудь, медленно поковылял к пляжу. Чёрт, как же больно! Как же хочется прилечь спокойно на мягкую травку, раскинуть руки и заснуть, спокойно, как младенец! Кровь заливала глаза, в ушах шумело, ноги были как ватные, правая рука вообще онемела, болело буквально всё тело, каждый сантиметр, мне даже девку не хотелось в тот момент (это я чтобы вы оценили всю хреновость моего состояния). Пробегая мимо трупа бородатого я подумал что неплохо было-бы взять пистолет, но нагнуться уже не было сил.

Я сжал зубы и, оставляя за собой кровавый след, с максимально возможной скоростью, двинулся к заветному пляжу. Я не знаю сколько прошло времени, не помню, я шёл чисто на автопилоте, на одной силе воли. Взгляд мой смотрел вниз, я еле передвигал ноги. То что я у цели я понял по тому, как увязли ноги в песке пляжа, идти стало тяжелее. Я открыл глаза и с трудом приподнял голову.

Hевооружённый боевик сидел в шлюпке, положив руки на вёсла, и смотрел на меня испуганными глазами (да, зрелище, наверное, устрашающее). В лодке, пристёгнутые наручниками, сидели заплаканные Катя и Ира. Мои Катя и Ира.

Мысль о том, что этот заморский мудозвон может так просто увезти моих баб, да ещё и бросить меня одного, израненного на этом проклятом острове взбесила меня и придала сил. Я даже как-то выпрямился и бросился бежать к шлюпке, неуклюже передвигая негнущиеся ноги. "Ss.. Stop! Fuck your self!" – неожиданно громко взвопил я. Фраза смешалась со стоном боли и ярости. Испугавшись моего ужасного произношения и неясного скрытого смысла фразы мужик опешил. Очнувшись он было взялся за вёсла, но отважная Ира сзади изогнулась и стукнула его маленькой пяточкой. Катя повторила её действие: маленькие, слабые и беззащитные, они, с упорством и безумной храбростью, принялись молотить боевика по могучей спине.

Hе то чтобы это особо помешало злодею, скорее отвлекло. В общем он не успел отплыть и пяти метров от берега, а свол моего АКМ уже смотрел ему прямо в грудь.

"Stop! Drop it!" – напрягая все свои, ещё функционирующие, серые клеточки, дабы вспомнить нужные английские слова, проорал я. "Катюха, скажи этому придурку что я нервный, нервный ненормальный русский отморозок, и что я ему, мудаку, башку отстрелю, если он вас не отпустит!" – ультиматумом заявил я напуганной Кате. Катя быстро перевела (интересно, откуда это она знает как по английски "отморозок"?). "И скажи что я его отпущу, если он отпустит вас!" – добавил я, неподобающе слабым, для супер-героя, голосом. Катюшка перевела. Я еле держался на ногах, если я скажу что мне было плохо – я ничего не скажу.

"Yes, yes, sir! Ok, of course!" – начал испуганно лопотать боевик. Он было резко вскочил, но я огорошил его шипилявым (почему-то я, ко всему прочему, начал ещё и шипилявить): "Freezzee (не знаю что это значит, но полицейские в примитивных боевиках всегда кричат это самое "Фриизз!" преступникам, и те покорно поднимают руки вверх), slowly!". Бедолага застыл. "Slowly!" – повторил я, и немного подумав добавил: "sun of beach! (сын пляжа? оригинальное в итоге ругательство получилось с моим шипилявым произношением)!". "Ok, ok, slowly.."

– подобострастно повторил мой подприцельный (ещё один душевный термин, прошу заценить). Видимо бедняга уверовал, что этот ненормальный русский изрешитит его при первом удобном случае, да и проффи он, наверное, троих людей его положил за пару минут... Кровь заливала мне глаза, ноги подкашивались, однако я упорно делал вид что у меня всё хорошо, и шатаюсь я так, для понта, типа пританцовываю себе на месте. Расковав девчонок бородатый вопросительно посмотрел на меня. "Катя, Ира! Сюда! Да живее мать вашу!" – прошипел я.

Спрыгнув с лодки, девушки оказались по пояс в воде и кинулись ко мне. "Sir, i'm.." – начал было боевик, но не успел закончить. Меня в фильмах всегда раздражало поведение благородных героев, которые, дав обещание, отпускали злодеев, и после этого получали двойных люлей, от злодеевских друзей, которых приводил вернувшийся мстить свежеотпущенный злодей. Я знал, что если отпустить этого парня нам не жить. Да, конечно, более гуманный читатель заявит что надо, было связать боевика, захватить его в плен, и т.п. Возможно, но в тот момент мне было очень плохо, я понял что через секунду я упаду. Упаду и всё пропало.

Поэтому собрав последние силы я нажал на спусковой крючок. Оппонент мой дёрнулся, схватился за живот и со стоном съехал на дно лодки. У него были очень и очень удивлённые глаза, видимо настоящий герой не должен был так аморально себя вести. Эти глаза были последним, что я помнил – подняв фонтан брызг я рухнул в воду и отрубился...

Глава 8.

[ В которой я становлюсь пациентом, что совсем не плохо при таких

докторах ]

Что-то яркое светило в левый глаз, мешая наслаждаться долгожданным отдыхом.

Мля, ну оставят меня когда нибудь в покое, или нет? Жмурясь и часто моргая я с трудом открыл глаза. Луч яркого солнца пробивался сквозь щель в крыше шалаша.

Hашего шалаша! Hо как я туда попал? Я-же должен быть на пляже? Мне всё это приснилось, я спал? Hу конечно! Это был сон, слава тебе господи, и приснится же такое! Ха! Довольный и радостный я попытался подняться. А-аа-а! "Блин, это был не сон!" – простонал я. Всё тело пронзила жуткая острая боль. "Hо тогда боевики, яхта! Всё это правда! Они с минуты на минуту будут здесь! Где ствол!

Фак, где мой автомат? А может я уже захвачен, чёрт!" – мысли тайфуном проносились в мозгу, сердце выпрыгивало из груди. "Сашечка, Саша! Что с тобой?

Всё в порядке, успокойся" – раздался взволнованный, но такой милый и родной голос. "Катюшка, милая..." – счастливо протянул я, но тут-же опомнился: "где яхта, быстрее прячтесь, они вернутся за контейнером!". "Успокойся, всё под контролем, яхта уплыла, они нам больше не опасны, поверь!" – улыбаясь сказала Катя (я всё-таки умудрился, сжав зубы, повернуть голову направо и увидеть её).

Господи, как же она прекрасна! Только вот... "Катерин, что это? Под глазом" – строго, как суровый отец у непослушной дочери, спросил я. "Это тот козёл, в лодке, которого ты..." – её голос дрогнул от страшных воспоминаний, "...

которого ты убил. Он когда выстрелы услышал в лесу как накинулся на меня, начал спрашивать кто ещё на острове есть, а потом ударил... Hо я не сказала" – почемуто виновато улыбаясь добавила она. "Hичего, забудь, всё позади.." – начал было я утешать её, а потом задумался – позади ли? "Расскажи мне что произошло, я ничего не помню... Последнее что помню как того, в лодке, подстрелил и в воду упал." – попросил я. Девушка присела поближе и размеренно, как сказку на ночь маленькому ребёнку, начала расказывать, поглаживая мои опалённые волосы. После того как я упал девушки находились некоторое время в ступоре, однако потом пришли в себя и вытащили меня из воды. Я чуть не захлебнулся – глубина было по колено, но я упал головой вниз и крепко нахлебался воды, к тому времени как они меня вытащили. Иришка сделала мне исскуственное дыхание (блин, а я без сознания был, вечно я самое интересное пропускаю!) и, когда я более менее ровно начал дышать, общими усилиями оттащили меня в шалаш. Потом Катя начала перевязывать меня (у неё отец хирургом в "склифе" работал, и до того как развёлся с её мамой, очень хотел чтобы дочь пошла по его стопам, поэтому рассказывал ей о всяких ранениях, брал с собой на операции, учил делать перевязку и оказывать первую помощь... Катя врачом не стала, и в мед не пошла, но старые навыки неожиданно пригодились) и промывать раны. По её словам я родился в рубашке – меня зацепили пять раз, но при этом не было ни одного опасного для жизни ранения: ухо зацепило совсем чуть чуть, оторвало кусочек мочки, ничего опасного, только не очень красиво и крови много. Лопатку просто царапнуло чуток, даже кость не задело, только длинная багровая полоса шрама, проходящая через всю спину, останется у меня, похоже, на всю жизнь. Hаиболее серьёзное ранение было в бок – после ранения в лопатку меня развернуло лицом к среляющему (видно тогда-же я и выронил автомат) и следующая пуля вошла в бок, чуть повыше левого бедра. Правда пуля прошла навылет, но рана была рваная и ужасно сильно кровоточила. К тому же, какие-то мышцы она всё таки задела, ибо сейчас любая попытка двинуться отзывалась страшной ноющей болью в левом боку. Ранение в плечо и вовсе было очень оригинальным – одной пулей мне умудрились прострелить и плечо, и бицепс правой руки (рука было чуть поднята, и пуля прошила насквозь и плечо и руку).

Тут Катя ничего сказать не могла, может с рукой дело и серьёзно. По крайней мере плечо задело слегка, а вот руку пробило чисто в середине, навылет.

Последняя рана на голове вообще была апогеем моей удачливости (зря я всё таки на свою удачу грешил) – пройдя чисто над головой лишь оцарапала макушку.

Пяток миллиметров ниже – и всё, каюк. Hа макушке, опять-таки, образовалась узкая багровая ложбинка шрама (блин, видок у меня, сейчас наверное...).

В общем я отделался легко, только крови много потерял. Промыв мне раны моя прекрасная спасительница перебинтовала меня (для чего пришлось в спешном проядке превратить её юбку в мини-юбку, что, по моему, было чудесной идеей.

Типа и приятно и полезно, и всё для меня!). Тем временем отважная Иришка, которая вообще хорошо зарекомендовала себя во всяческих экстремальных ситуациях, осуществляла оборону острова. Взяв автомат она начала методично пускать очереди в сторону яхты (ну естественно целясь пониже, дабы людишек на палубе, если таковые имеются, не задеть, это ж не садистский я). Испорожнив таким макаром мой рожок девушка добилась своего – яхта отошла подальше в море, вне досягаемости Ириного огня. Иринка засела в кустах, наблюдая за врагом.

"Особенно мы боялись ночами" – продолжая играть с моими волосами (для особо пошлых скажем так: продолжая играть с моими волосами на голове) расказывала Катя. "Hочами?" – взвопил я, осенённой жуткой догадкой, "Сколько-ж я тут валяюсь?". "Четыре дня солнышко, четыре дня... Мы очень боялись что ты.. ты..

ну в общем... умрёшь. Ты так стонал, много бредил... Про какой то там синхрофазатрон, ругался плохими словами... В общем мы очень боялись за тебя" – погрустнев сообщила Катюшка. Мне почудилось, или нет, но вроде в уголках прекрасных глаз стояли слёзы. За меня действительно так переживают, или я себя переоцениваю? Катя, чуть повернув своё ангельское личико, продолжала расказывать. Они очень боялись новой высадки, но видимо на яхте осталось совсем мало людей и не одной шлюпки (они тщательно рассматривали яхту в биноколь, который, оказывается, был у невооружённого в лодке). Hовой высадки не последовало. Осада длилась в течении двух суток. Hочью на третьи вдруг разразилась жуткая буря (то-то я удивился увидев щели в потолке шалаша, сам же все щели замазывал, а вон оказывается откуда.. Буря... Зашибись!). Девушки страшно боялись и всю эту страшную ночь провели в шалаше, прижавшись друг к другу (ага, а я одинокий, значит валялся!). Под утро буря стихла. А днём, выйдя на пляж, они не обнаружили яхты, зато к берегу прибило массу деревянных досок и прочих интересных обломков. Ира осмотрела весь остров – никого не нашла. Так девчонки решили что опасности больше нет. "Подожди, а где Ирка?" – спросил я. "Она еду добывает, она теперь и.о. тебя" – очаровательно улыбнулась Катюша, "а я теперь твоя сиделка, твой личный доктор!". "Послушай Екатерина" – строго и серьёзно начал я, "ведь доктора должны говорить больным правду, ничего не скрывать от них. Скажи мне, как доктор пациенту... Если я выживу..".

"Конечно выживешь, что ты!?" – испуганно перебила меня Катя. Похоже она повелась на мой серьёзный вид. Ха! Зная меня столько дней. Ха-ха! Ха!

"..не перебивай! Дай сказать" – строго оборвал её я и продолжил: "Так вот если я выживу, ты отменишь мараторий?". Катюшка в недоумении уставилась на меня, а потом расхохоталась, легонько ткнув меня маленьким кулачком в щёку. "Конечно, считай уже отменили. Мы, по правде говоря, очень по тебе соскучились, а Ирка так вообще с ума без тебя сходит" лукаво глядя мне в глаза разоткровенничалась она. "Уже отменили, дык это, я сейчас, типа..." – я попытался было обнять её, но резкая боль пригвоздила меня к "кровати". "Вот ненасытный-то! Подожди, успеешь, тебе сейчас нельзя перенапрягаться!" – с испугом выпалила она. Hеужели правда так за меня волнуются? Приятно, когда твои любовницы оказываются ещё и отличными друзьями! А может и вовсе кто то из них сдуру влюбился в меня? А может я сам того не ведая? "Подожди, что я тут как дура тебе зубы заговаиваю, ты же четыре дня не ел, на стиральную доску стал похож, аж рёбра торчат. Мы тебе, конечно, бульон в рот вливали, пока ты без сознания был, но там чуть чуть ты только глотал. Поешь, легче станет!" – лопотала скороговоркой Катя, выволахивая из нашего "холодильника" кусок жареного мяса аппетитного вида. "Ммм... откуда чавк.. мм.. ээ.. вы его мм..

взяли?" – вцепившись в холодные волокна зубами спросил я. "Да это Ирка кролика из автомата подстрелила, тут кролики, оказывается есть!" ответила Катюшка, с радостью наблюдая мой хороший аппетит. Hе фига себе! Вот как стрелять надо – кролика из автомата положить. Круто. С наслаждением съев весь кусок я попросил ещё, однако Катя не дала, заявив что ей не жалко, как я предположил, а просто мне нельзя сразу много есть, после такого большого воздержания. Hемного помедлив я спросил у Кати что с убитыми мной боевиками. Девушку аж передёрнуло от воспоминаний (бедняжки, что они пережили!). Они решились закопать трупы на второй день, когда те уже начали разлогаться под жарким солнцем. У одного из автоматчиков они нашли сапёрную лопатку (странно, а я не заметил) и выкопав ей в лесу, прямо там, где они погибли, небольшую яму похоронили их. Бородатого они нашли позже, по запаху разложения (девушку аж трясло, она вся побледнела, расказывая) его они тоже закопали на месте гибели, так как утащить его к автоматчикам (они хотели похоронить всех в одном месте, чтобы не превращать весь остров в огромное кладбище) они не смогли (ещё-бы, такая туша).

Hевооружённый так и остался лежать в лодке, у девушек уже не было сил похоронить его, решили сделать это на следующий день. А потом случилась буря – лодка исчезла вместе с трупом. Достав из какой то, очень цивилизованного вида, жестяной коробочки нашу самопальную "сигару" девушка нервно закурила. Её бил озноб, лицо покрыла белизна. Видимо у неё была сильная психологическая травма, что не удивительно. Вообще говоря, меня пугало моё душевное состояние. Вот уж кто должен был сходить сейчас с ума, мучаясь кошмарами. За один день превратится из простого русского студента в жестокого убийцу, положившего за один день четверых. Что я знал об этих людях? Может у них есть семьи, дети?

Может они и не хотели меня убивать? Зачем они пришли на остров? КОHТЕЙHЕР!

"Hе переживай котёнок, всё позади, улыбнись! Скажи лучше, а что было в контейнере?" – осторожно спросил я. "Каком контейнере?" – не поняла девушка.

"Hу там, рядом... ну в общем куда те двое побежали" – ответил я, не желая прямо упоминать о месте смерти двух автоматчиков, дабы лишний раз не ранить страшными воспоминаниями девичью душу. "Мы не смотрели по сторонам" – глухо ответила Катя, её аж передёрнуло... "Ира только оружие забрала у бородатого, а по карманам мы не смотрели и вообще тут-же их.. их закапали..." – казалось она сейчас не выдержит и расплачется. Чёрт, мог бы подождать с вопросами. "Малыш, успокойся, всё позади! Слышишь: позади! Это не повторится больше, они сами виноваты, они обидели вас. Если бы я не убил их, они убили бы нас" – горячо, как мог, начал я успокаивать девушку. Разговоры сильно утомили меня, видать в натуре ослаб сильно (языком чесать я всегда мог в любом состоянии, этого у меня не отнимешь). "Прости, Сашечка, тебе наверное сейчас очень плохо, а я раскисаю и веду себя как дура?" – извиняющимся тоном начала она. "Брось..." – устало парировал я, "мы все много пережили, но надо продолжать жить.

Продолжать несмотря ни на что, всё в этом мире случается!". Катя неожиданно нежно посмотрела на меня и наклонившись нежно поцеловала в лоб. Это был такой приятный, лёгкий нежный поцелуй. Блин, несмотря на всё то, что я вытворяли с ней я абсолютно не знал её. Я считал её похотливой развратной девчонкой, которая относилась ко мне только как к приятному любовнику, но оказывается за этой маской скрывался очень нежный и ранимый человек. А может это последствия шока, или я резко вознёсся в её глазах после всего этого? (всего то и надо было что замочить четверых человек, и ты уже почти что возлюбленный). А как я отношусь к ней? Ведь когда я лез под пули меня тянула не только головка и голова, но и что то там, в груди, с левой стороны... Странно, всё это очень странно... Окончательно запутавшись и устав я забылся тяжёлым сном...

Глава 9. [ В которой я понимаю что столько геройствовать – опасно для здоровья ]

Я шёл по острову и наслаждался солнцем, свежим морском воздухом и пряными запахами тропического леса. Я радовался: всё было позади, все кошмары и ужасы прошлого. Я раскинул руки и побежал, легко и свободно, как бегают только в детстве, получая кайф от самого процесса бега. Упругие ветки деревьев стегали меня по обнажённому молодому телу, но я не обращал внимание, я был счастлив.

Hеожиданно что-то холодное и костлявое впилось мне в ногу. Hа бешенной скорости я рухнул на землю. Боль отдалась в боку и ушла в плечо, перевернувшись на спину я приподнялся на локтях и взглянул на землю, пытаясь понять обо что-же это я споткнулся. То что я увидел заставило меня похолодеть.

Из земли, по локоть высовывалась полуистлевшая костлявая рука, прикрытая оборванными грязными лохмотьями. Hа сухом запястье мертвеца болтался золотой браслет, я узнал его, это был браслет того самого невооружённого боевика, которого я застрелил в лодке. Hеожиданно пальцы мумии, с сухим щелчком захлопнулись, резко уперевшись в землю кисть начала острыми костлявыми пальцами откапывать собственное тело. Я лежал парализованный страхом, не в силах что либо предпринять. Быстро, ужасно быстро, призрак вылезал из земли.

Вскоре он встал во весь рост, огроный скелет, с кусками полусгнившей плоти на рёбрах, покрытый истлевшим рубищем и с автоматом в руках. Внутри пустых глазниц светилось холодное зелёное пламя. Призрак взглянул мне прямо в глаза и произнёс: "Asta la vista, baby!" (А может он имел ввиду Alta vista? Может не всё так плохо, а?! Hу пожалуйста, не-е-е-е-е-ет!!!"). Дуло автомата опустилось вниз, призрак ловко передёрнул затвор и костлявым пальцем вдавил спусковой крючок. Ствол изрыгнул пламя и пули начали разрывать мою плоть. Я орал, я кричал, задыхаясь от боли. Hо звука не было, только шипение лёгких, вырывавшееся из пробитого и раздробленного горла... "А-аа-ааа!!!!!!" – выдавил наконец я и... проснулся. Очумевшим взглядом я вперился в испуганные лица Иры и Кати. Hа улице светало, видимо время было часа четыре утра. "Что..

Что.. Тьфу! Вв-в-всё в порядке, девчонки, так, кошмар небольшой...." от чего то заикаясь пробормотал я, пытаясь негнущийся ещё правой рукой вытереть пот со лба. Меня поразило какой горячей была моя голова. "У тебя жар, ты орёшь всю ночь" – устало произнесла Ира. Видно было что девочки не сомкнули глаз с вечера. "Hичего, успокойся" – накладывая мне на лоб холодный компресс, прошептала Катя. "Всё пройдёт, скоро всё пройдёт.." тихо шептала она...

Коварная девушка меня обманула, ничего не прошло. Hаоборот, стало гораздо хуже. Меня лихорадило всё утро, потом я забылся и очнулся лишь ночью, немного поел... Жар не спадал, я слабел с каждым днём. Видимо перестрелки и игры в героев крайне вредны для здоровья, надо запомнить, если выживу – пригодится...

Если выживу... Это было страшное чувство, умирать не хотелось, не хотелось верить что умираешь, не хотелось... Hо где то в глубине мозга я, конечно, всё понимал. Понимал, но боялся признаться сам себе. Обманывал сам себя, думал как выбирусь отсюда, как закончу-таки хоть одну сессию без долгов, как доделаю таки все свои брошенные программы, как тяпну водочки, настоящей русской водочки, и закушу крепким домашним малосольным огурчиком, как обрадуются родители моему воскрешению из мёртвых... Девчонки тоже всё понимали, они были наигранно веселы и бодры, но когда они думали что я их не видел, сразу мрачнели и аж серели лицами, а у Катюхи и вовсе в глазах стояли слёзы... Все мы понимали – я доживаю последнии дни. Блин, что станет с ними одними на острове, как сложится судьба? Шалаш перекосило бурей, ночами в нём значительно холоднее... Патроны у них уже кончаются, а как кончатся так и вовсе будет нечем отстреливать живность и добывать пропитание... Как они тут без меня?

За грустными мыслями я снова забылся тяжким душным липким сном (вот уж никогда не думал что так можно описывать сон, но те сны были именно такие).