Текст книги "Сингапурский гамбит"

Автор книги: Александр Накул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

II. Исчезновение загадочного постояльца

Было около полуночи, когда коридорный-сингалец Овира Мефсилу заметил непорядок.

Точнее, он его услышал.

Сингалец шёл по галерее первого этажа, высматривая пыль и паутину. И тут с задней стороны отеля донёсся долгий звук льющей воды. Как будто кто-то выливал воду из бутылки.

Овира Мефсилу забеспокоился. Конечно, он повидал разных постояльцев, и не раз в отеле случались такие кутежи, что и вспоминать неприлично. Но он не на один вдох не забывал, что Бингли – самый знаменитый отель Сингапура и здесь должен быть чисто, как в буддистском монастыре. И мочиться у стены со стороны сада (а звук был очень похож) тут запрещено всем постояльцам, пусть они даже лорды или из королевской семьи.

Сингалец вышел в сад. Возле серебристо-белой стены – никого. Для верности он решил пройти вдоль задней стены – и со второй попытки лужу.

Лужа была маленькая и мутная. Земля впитывала жидкость, как губка.

Овира наклонился и принюхался. Похоже, простая вода. Решил рискнуть, опустил палец в лужу и лизнул. Горькая, солёная. Наверное, морская.

Коридорный поднялся и посмотрел в сторону океана. Раздувшийся от прилива, он покрыл пляж, так что между блестящей чёрной водой и оградой отеля осталась лишь белая полоска песка. Но догадка не приходила.

Правила отеля Бингли не запрещали лить морскую воду из окна. Разумеется, если это не раздражало других постояльцев.

Но коридорный всё равно не мог взять в толк, для чего это делать.

Напротив лужи – окно восьмого номера. Насколько он помнил, именно сюда заселился тот самый загадочный армянин, что прибыл вчера с одним большим и тяжёлым чемоданом, а сегодня вечером показывал колокольчик маленькой кудеснице.

Света в окне нет. Похоже, постоялец уже лёг спать.

***

Наутро сингалец решил выяснить, не случилось ли новых событий с участием загадочного армянина.

Овира Мефсилу было знакомо могущество колдунов, но он их не особенно боялся. Навредить порядочному человеку, который знает свой гороскоп, они всё равно не смогут. А если попытаются, он пригласит монаха и тот задаст омрачённому колдуну хорошую трёпку!

Горничная-малайка сказала, что дверь заперта, а постоялец до сих пор не выходил. И на стук не отвечает.

Овира Мефсилу отправился к Субботину. Теперь у него была серьёзная причина: номер остался неубранным.

Управляющий повидал немало удивительного, прежде чем осесть в Сингапуре. Учился в петербургском Институте Востока у легендарного йогина Поливанова. Переводил с китайского и японского, а европейские языки знал без числа. Был многообещающий поэт-декадент, один раз его даже выгнали с семинара Гумилёва. В Гражданскую поехал в Сибирь агитировать китайских кули. Агитировал, агитировал и вдруг оказался ординарцем барона Унгерна. Субботин пересёк с тантрическим белогвардейцем Монголию и пытался собрать полк из боевых монахов. Чуть не стал личным переводчиком ужасного Джа-ламы. Позже, в Харбине, издал книжки стихов “Славлю смерть” и “Московская готика”. Знал жаргоны маньчжурских тайных католиков и кантонских чаеторговцев.

И вот случился биржевой обвал 1931 года, отель после двухлетней агонии разорился. Кантонские чаеторговцы выкупили его с аукциона и поставили управлять своего старого приятеля.

Одним словом, Субботин исследовал мир со всех сторон и наверняка знал, как обращаться с армянскими магами.

– Это очень интересно,– сказал он,– А табличку “Не беспокоить” он повесил?

– Таблички нет, масса.

– Ну и хорошо. Вечером посмотрим. А пока я на крикет опаздываю.

В Сингапуре Субботин полюбил английский спорт. И английский джин тоже.

***

Вечером армянин не появился ни в Бильярдном Баре, ни на обеденной террасе. Американец, когда вернулся из города и расправился с ужином, зашёл в Бильярдный и спросил, не видел ли кто загадочного постояльца.

Как оказалась, загадочного постояльца не видел никто. Субботин напрягся.

– Этого следовало ожидать,– американец взмахнул ещё не зажжённой сигаретой и отправился в своей номер.

Воцарилось молчание. Первой его нарушила Маноэла Ферраз, та самая метиска из Макао.

– Колокольчик тоже пропал?

– Возможно, этот загадочный человек отправился искать достойного мага,– ответил уже знакомый нам француз, тасуя карты. Жан Поль Анаклет Шовен жил в отеле четвёртый месяц.

Они каждый вечер играли в бридж – француз и американец против мексиканца и немца. B Иногда случалось, что у мексиканца были дела в городе. В такие вечера Субботин садился играть вместе него. Но сегодня американец ушёл в свой номер и карты лежали без дела.

– Можете не беспокоиться, сеньора,– сказал управляющий,– даже если с ним что-то случилось, мы сделаем всё, чтобы ему помочь.

– Вы всегда в делах,– улыбнулась метиска,– я не могу представить, когда вы спите. И с кем… ой, простите пожалуйста! Это вырвалось совершенно случайно. Один из тех случаев, про которые пишет доктор Фрейд!

– Кстати, скоро ли прибудет ваш жених?– осведомился немец, Фридрих Клостерманн,– Вы нам столько про него рассказывали.

– Я уже начинаю подозревать, он вообще не прибудет,– признала метиска,– Хотя не могу представить, чтобы венгерский граф оказался настолько бесчестным и бесчувственным человеком.

Субботин встал из-за карточного стола и отправился на инспекцию.

Он отлично знал этот типаж. С тех пор, как португальцы рассорились с англичанами и голландцами, блистательный Макао увял и превратился в город заброшенных пакгаузов, второсортных борделей и облупившихся дворцов, переделанных в игорные дома. А смуглые, горячие и ужасно непостоянные португальцы-метисы с примесью китайских, арабских, малайских и даже японских кровей заполонили кают-компании, негоциантские конторы и аукционные дома всей Ост-Индии. Они продолжали называть себя португальцами, селились в европейских отелях и мечтали о британском подданстве, но не понимали англо-саксонского расизма и продолжали жениться даже на негритянках.

Субботину так и подмывало иногда посоветовать им осваивать Россию, где уважают любых иностранцев. Особенно если они в пиджаках и шляпах.

– Он так и не выходил, масса.

Субботин прислушался к двери восьмого номера. Постучал и подёргал ручку.

Заперто.

– С вами всё в порядке?

Ответа нет.

– Принеси, пожалуйста, запасной ключ,– сказал он коридорному.

Щёлкнул замок, дверь отворилась. Субботин заглянул внутрь.

Номер казался совершенно нетронутым с момента последней уборки. Можно фотографировать для рекламного проспекта.

Никакой одежды на вешалках, чистая стеклянная пепельница сверкает, как вазочка для мороженного. Кровать даже не примята. Тростниковые кресла стоят, где стояли.

Только на столе у окна лежит чемодан. Распахнутый и абсолютно пустой.

Армянина нигде нет.

Субботин заглянул в шкафы и под кровать, проверил окно. Заперто изнутри, защёлки не тронуты.

Интересное дело. Ни армянина, ни колокольчика.

Управляющий позвал ещё раз. Ответа не было.

– Это тот чемодан, который ты нём?

– Да, масса.

– Он уже тогда был пустой?

– Нет, масса. Я сам его нёс, внутри что-то было.

– Вот как!

Субботин вышел из номера и запер дверь. Потом пошёл проверять регистрационную книгу.

Загадочный армянин заселился вчера и записался как Александр Элбакян, торговец коврами из Александрополя.

Субботин попытался вспомнить, где расположен этот Александрополь – на российский или турецкой стороне? А может в Греции? Нет, не вспоминается. Это и не важно. Всё равно Великая Война перекроила границы.

– А помнишь, у нас Вертинский выступал?– спросил он сингальца.

– Да, масса. Мы селили его в лучшем номере

– И пел в Бильярдном Баре “В банановом и лунном Сингапуре”. Это была премьера песни. Сейчас она даже на пластинках выходит… Эх, на английском так и не скажешь. А ещё у него есть песня “Лиловый негр”, он её тоже пел.

– Если бы я знал русский, масса, я бы её запомнил.

– А что ты вообще запомнил?

– Что он пел очень проникновенно, масса. Я ещё подумал – вот бы кто-то начал петь в такой манере на сингальском языке.

– Да так, мысль пришла. Почему бы нам не нанять швейцаром – негра? Хотя бы лилового. Я спрошу у хозяев, думаю, они согласятся. Хотя англичанам может не понравиться, да.

Субботин задумался.

– Значит, так. Про негра я спрошу. А в номер пропавшего Элбакяна мы пока никого не селим. Вдруг он опять там появится? А если не появится, можно будет всем говорить, что в отеле живёт призрак. Увидишь, ещё больше народу станет. В восьмой номер отбоя не будет, за него можно будет брать, как за люкс. А чемодан призрака надо в холле поставить. Чтобы всем было видно: призраки у нас настоящие.

Когда он вернулся в Бильярдный Бар, там всё ещё обсуждали загадочного Александра Элбакяна. О пропаже, похоже, никто пока не догадался.

– Он же совсем не старый,– настаивала метиска Маноэла,– Просто небритый, усы длинные и сидел сгорбившись. Я успела присмотреться – у него почти не было морщин. Поверьте, в этом-то я разбираюсь.

– Интересно, зачем ему маскироваться?– спросил мексиканец,– Может, он беглый революционер?

– Я думаю, он вынужден скрываться от сил зла,– сказала Маноэла,– Если девочка всё увидела правильно, какие-нибудь чёрные маги могут охотиться за его колокольчиком. Может быть, поэтому он с нами не ужинает? Я хочу верить, что с ним всё в порядке и он успеет обратиться в Теософское Общество. Пока ещё не слишком поздно!

Субботин осторожно прокрался в коридор, поднялся в кабинет и снял телефонную трубку. А другой налил на два пальца джина.

– Соедините, пожалуйста, с военной полицией. Да-да, здравствуйте. Говорит Виктор Субботин, отель Бингли. Рад слышать, очень рад. Скажите, вы можете проверить по картотекам двух моих постояльцев? Маноэла Ферраз из Макао. И Александр Элбакян из Александрополя. Не находятся ли в розыске, или под наблюдением? Мне просто надо быть уверенным, что вы не арестуете их до того, как они нам заплатят.

Спустя полчаса ответ был готов. Маноэла Ферраз нигде не значилась. Торговец коврами Александр Элбакян тоже.

Зато в лондонской картотеке нашлась Александра Элбакян, биолог из Советского Союза, член ВКП(б) с 1929 года.

III. Монах, джентльмен и гражданская война в Испании

Отель Rex расположен через квартал от Бингли, с тыльной стороны чуть менее легендарной Каледонии. Он намного меньше, не попадает на открытки, и знаменитых постояльцев тут тоже не бывает.

Так что дежурный Массимо Росси надолго запомнит тот вечер, когда дверь с золотой вязью отворилась и в отделанный серым гранитом холл вошли эти двое.

Пришельцы выглядели настолько странно, что сначала принял он их за актёров.

Один был джентльмен лет шестидесяти, обрюзгший и облысевший, с жёлтым лицом и всклокоченной бородкой. Одет в старомодный твидовом пиджак (лет десять назад он наверняка обошёлся недёшево) и брюками-гольф. Чуть ниже коленей их скрепляли серебряные застёжки. На пальце правой руки мигнул перстень с золотой пентаграммой.

А за ним тащил чемоданы светлокожий азиат в жёлтой рясе буддистского монаха. Стриженный наголо, тщательно выбритый и высокий, чуть не до потолка.

– Мне и моему консультанту нужен номер,– с ходу заявил джентльмен,– можно один на двоих. Мой консультант будет спать на полу, я прошу этому не удивляться. У него монашеский обет не пользоваться высокими кроватями

– Простите, сэр, но я должен уточнить у директора…

– Правила отеля Rex запрещают спать на полу?

– Нет, сэр. Они запрещают селить азиатов.

– Что за чушь?

– Таковы правила, сэр. Мы селим только европейцев.

– А русских?

– Согласно правилам отеля, сэр, русские считаются европейцами.

– А как насчёт португальцев из Макао?

– Разумеется, сэр, согласно правилам отеля все португальцы считаются европейцами. В том числе и уроженцы Макао.

– Я не вижу причин, почему вам тогда не поселить моего консультанта. Тибет уж точно ближе к Европе, чем Макао!

Молодой монах стоически стоял навытяжку с чемоданами и посохом на спиной. На его щеках блестели капельки пота. Ему можно было дать лет тридцать, но с таким ростом ни в чём нельзя быть уверенным.

– Правила отеля запрещают селить китайцев, японцев, ласкаров и малайцев,– повторил дежурный,– какие бы суммы они не предлагали. Я бы советовал вам обратиться в Бингли.

– Я не желаю платить деньги только за чужую славу!

– На тот случай, если вас не устраивает Бингли или Каледония, в Китайском квартале, сэр, есть несколько хороших отелей: Даменлу и Новый Маджестик. Туда пускают всех.

– Я не потерплю!– рявкнул джентльмен,– Я не потерплю этих глупостей! Много лет я исследую мудрость Востока, которая многократно превосходит то, что вдолбили вам в голову бездарные учителя – и вы собираетесь селить меня в Китайском Квартале? Это неслыханно! Вам известно тибетское слово “лама”?

– Да, сэр.

– А вам известно его происхождение?

– Нет, сэр.

– “Лам” по-тибетски означает Путь или Дорогу, а Лама – это Идущий, особый титул Богов Египта. Следующий Путём, если пользоваться буддистской фразеологией. Его нумерологическое значение – 71. Вы понимаете?

Монах приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. Но сдержался и промолчал.

– Не совсем, сэр,– ответил Массимо.

– Хорошо, зайдём с другой стороны. Посмотрите внимательно на моего консультанта. Скажите, он китаец?

– Нет, сэр.

– Малаец?

– Нет, сэр.

– А может быть, он ласкар из Индии?

– В этом я не могу быть уверен, сэр.

– Зато я уверен! Да будет вам известно, что граница между Индией и Тибетом пролегает по водоразделу Тибетского Нагорья. И Тибет – это всё, что севернее великого хребта! Так понятно?

– Не совсем, сэр.

– Ласкары – это индусы. А мой консультант родился намного севернее. Почтенный Лобсан, где вы родились?

– В Бурятии,– сказал монах,– Это возле Байкала.

– Вот видите! Взгляните на карту, взгляните. Вот она, на стене висит. Вот Индия, где ласкары. А вот Тибет. Что вам непонятно?

– Простите, сэр, но разве озеро Байкал расположено в Тибете?– дежурный уже ничего не понимал.

– Разумеется, нет. Но это и не важно. Главное, что мой консультант – тибетский монах. Вы же не Байкал селите, а моего консультанта! Давайте, записывайте.

– Мне надо уточнить, сэр.

– Валяйте. Покажите мне место в ваших правилах, где запрещено селиться тибетским монахам.

Дежурный достал книжечку в кожаном переплёте и посмотрел на неё. Махнул рукой и спрятал обратно. Даже не открыл.

Потом развернул регистрационную книгу.

– Пожалуйста, господа. Ваш номер – четвёртый.

Джентльмен записался, как “сэр Саймон Алистер Кроу, литератор”. А его спутник (как оказалось, он умел по-английски и писать) – как “Лобсан Сэнгэ Сумати, монах (будд.)”

***

Оказавшись в номере, джентльмен снял пиджак, старательно расправил его на вешалке, а потом с облегчением рухнул на кровать.

– Что за проклятый город!– пробурчал он, глядя в потолок.– И как тут душно. Лобсан, откройте окно! Хотя нет, не открывайте. Там тоже душно.

– Я хотел бы уточнить,– заговорил монах,– что вы неверно перевели тибетское слово “лама”. Дословно оно означает “выше нет”. Это титул духовного учителя, а не просто йогина-последователя Дхармы.

– Воздух спёртый, архитектура уродлива, люди с печатью вырождения на лицах,– бормотал Кроу,– Нет, англичанину здесь жить положительно невозможно! И зачем тащиться в такую даль? Не проще ли умереть на родине?

– Я полагал, что вы вернётесь в Англию,– сказал Лобсан,– В Калькутте вы тоже жаловались на климат.

– К сожалению, это для меня невозможно,– джентльмен закинул голову и глядел в низкий белый потолок,– Они идут по моему следу и хотят нанести мне последний удар. А у меня нет ни сил, ни денег, чтобы им ответить. И всё это сейчас, когда наступил новый эон – эон Гора! Послушайте, почтеннейший,– сэр Кроу ослабил галстук,– Вы не знаете, когда станет посвежее?

– Один тайский тхеравадин рассказывал мне, что здесь, на экваторе, погода почти никогда не меняется.

– О Боги!..

Новичку-северянину очень непросто переносить климат Сингапура. Лобсан не ошибся – город стоит почти на экваторе. Очень жарко и влажно, ходишь как по теплице. А здешние дожди – это сплошная стен из воды, под ними мгновенно промокнешь насквозь.

– Место, конечно, оставляет желать лучшего,– Кроу сел,– Дайте руку, мне встать надо. Да, конура ещё та. Но как приятно увидеть знакомую мебель! Может, в этом и есть гений Британской Империи? Куда бы ты не приехал – в Коломбо, Мадрас, проклятую Калькутту или в Сингапур, ты как дома. Одни и те же язык, газеты, книги, мебель. Даже церкви,– оккультист бросил презрительный взгляд в окно, где вздымался восьмигранный готический шпиль кафедрального собора святого Иосифа,– Только вот климат перевозке не поддаётся… Смотрите-ка, Британская энциклопедия! Какая забота о досуге постояльца!

Кроу опустился в тростниковое кресло и раскрыл толстый фолиант.

– Посмотрим, что сообщают. Итак, торговый оборот Сингапура, почтеннейший Лобсан, – это 332 с половиной миллиона долларов. Конечно, не фунтов, но сумма приличная. Из них 18 миллионов – вывоз жести. Половина всей жести мира производится в Сингапуре. И оборот постоянно растёт. Это старое издание, сейчас он мог вырасти и вдвое, и втрое! Помимо жести и консервированных ананасов, отсюда вывозят перец, лак, сало, кожи. И колоссальный транзит всего на свете, от каменного угля до керосина. Порто-франко для всех грузов, кроме вин, пива и опиума, который и так приносят достаточно дохода… Да, это же золотое дно, почтенный Лобсан! В этой душной оранжерее крутится больше денег, чем на Клондайке!

Сэр Саймон полез во внутренней карман и достал кожаное портмоне с серебряной застёжкой.

– Лобсан, скажите, у нас ещё остался бренди?

– Нет.

– Это огорчает,– Кроу отложил энциклопедию и поднялся, уже без посторонней помощи,– Отель так себе, конечно. Но по-своему уютный. Даже сбегать не хочется… Почтеннейший, дайте мне Singapore Herald. Надо узнать, где собираются люди, которые любят поговорить о йоге и не работать… Ага, всё верно. Похоже, здешнее отделение Теософского общества получает неплохие пожертвования. Снять целый флигель Городского Клуба – как вам такое, почтеннейший? Уверен, они прилично платят за лекционные курсы. Особенно если привести живого тибетского монаха. Китайские и индийские монахи, судя по Британской энциклопедии, в Сингапуре есть и так… Какие у вас планы на вечер?

– Я пойду в индийский квартал,– Лобсан тоже поднялся.

– Простите, я не с вами,– Кроу снова облачился в пиджак, подтянул галстук и примерял перед зеркалом шляпу-котелок,– хватит с меня жертвенного риса. Я, хвала богам, пока ещё не монах. Я сейчас в Бингли – ужинать и разведывать. Буду, как стемнеет. Ключ оставлю дежурному. Если он попытается вас не пустить – можете избить его от моего имени.

***

Отель Бингли выглядел точь-в-точь так же, как на открытках. Трёхэтажное белое здание с арками на первом этаже обсажено изящными зонтичными пальмами. На псевдоантичном фронтоне горят тонкие буквы названия.

В тени возле парадного входа расставили обеденные столики. Кроу подошёл, с достоинством снял котелок и осмотрелся. Здесь никого.

Он пересёк холл, устланный персидскими коврами, и кивнул дежурному.

– Тут остановился мой приятель,– пояснил Кроу,– Я пришёл, чтобы навестить его за ужином.

– Скорее всего, он в Бильярдном, сэр. Вот в эту дверь, пожалуйста.

В Бильярдном как раз обсуждали последние новости. Дело шло к скандалу.

– Вот увидите,– повторяла португалка,– эти коммунисты не остановятся. Они будут пытаться разрушить любое государство, куда проникнут. Вспомните, как это было в России, Финляндии, Баварии, Венгрии, Мексике… Они опять развязывают гражданскую войну. Будут убивать священников, громить монастыри. Это просто ужасно! Я никак не возьму в толк, почему Папа до сих пор не объявил против них крестовый поход? Я уверена, синьор Муссолини поддержал бы это славное начинание.

Португалка сегодня была особенно хороша. Высокие скулы и чуть-чуть раскосые карие глаза изумительно гармонировали с тщательно уложенной причёской. А на смуглые плечи наброшена тонкая алая шаль.

– Послушайте, не надо нести чушь,– раскрасневшийся мексиканец Хосе де ла Торре проглотил пиво и оставил бокал,– Восстали не коммунисты, а как раз фашиствующие генералы, поклонники Муссолини. А правительство Народного Фронта избрано испанским народом, через всеобщее голосование. Точно так же Народный Фронт победил на выборах во Франции, сеньор Шовен может это подтвердить.

– Да,– француз закусывал коньяк шоколадом,– есть у нас Народный Фронт. Такие же дураки и мечтатели. У нас таких стало слишком много, – издержки всеобщего образования. Бретейль всё правильно про них пишет: с них бы сталось вернуть Лотарингию из сочувствия к немецким рабочим. Вот увидите: французское правительство очень огорчиться по поводу мятежа, но помогать не станет.

– Народному Фронту Испании достаточно поддержки народа!

– Народному Фронту Испании недостаточно даже поддержки Народного Фронта Испании. Это просто смешно. Допустим, генерал Санхурхо – националист, и поэтому вам не нравится. Но разве мятежные генералы из сегодняшних новостей не принадлежали Народному Фронту? Генералы Кейпо де Льяно, Мигель Кабанельяс, Антонио Аранда… Разве не их вы нам расхваливали ещё месяц назад?

– Военным доверять нельзя,– мексиканец глядел сурово,– Мы, мексиканцы, это хорошо усвоили. Каждый лейтенант хочет стать генералом, а каждый генерал – диктатором.

– Вот увидите, ваш Народный Фронт ничего им не сделает,– продолжал француз,– А когда начнётся во Франции – а во Франции начнётся, будьте уверены, – настоящим патриотам не потребуется даже стрелять. Какой-нибудь настоящий француз, вроде маршала Петена, просто разгонит этих великовозрастных гимназистов по дачам в Провансе. А те из Фронта, кто поумнее, сразу отрекутся этих недоумков. Я не могу себе представить, чтобы Камиль Шотан верил в восьмичасовой рабочий день и прочие изобретения фурьеристов.

Мексиканец сжал кулак. Коридорный и управляющий подались вперёд, уже готовые пресечь драку. Де ла Торре вскочил, схватил широкополую белую шляпу и выбежал прочь.

– А мог и раствориться,– заметил Субботин,– Как армянин из восьмого номера.

– Вы помните русскую революцию?– осведомилась португалка.

– Да, конечно,– управляющий кивнул китайцу-бармену, чтобы налили и ему,– Было очень весело.

– Кстати, и правда, что с этим загадочным гостям?– поинтересовался Шовен.– Вы говорите, он исчез? А за номер хотя бы успел заплатить?

– Я полагаю, он не успел. Потому что исчез бесследно и из запертой комнаты. Просто какой-то Гастон Леру, не правда ли, месье?

– Надеюсь, у вас уже есть на примете отважный журналист Рультабий, который раскроет эту тайну?

– Пока нет. Но мне представляется, тут замешана магия.

– Похоже, кто-то заколдовал ваш отель,– произнёс немец,– Сначала девочка-медиум, потом постоялец с волшебным колокольчиком. И вот постоялец исчезает. Мне уже кажется, что сингапурский отдел Теософского общества собирается не по адресу.

– А вы не пробовали обратиться за помощью к Авагдду?– спросила португалка,– Возможно, её духовное зрение поможет позволит раскрыть тайну?

– Я заходил к ним,– Субботин поставил стакан и показал, что надо повторить,– но она помочь не может. Старый Эмброуз сказал, что пока ничего не выходит. Слишком сильный магический удар, девочка слегла. Если и начнём розыски, то только после выступления в Теософском Обществе. Оккультные силы становятся всё влиятельной.

– Именно так,– провозгласил Кроу,– В новом эоне магия становится открытой. И поэтому она так опасна в неумелых руках.

***

Кроу возвышался над собравшимися, как тёмный утёс. И глядел с таким видом, словно позировал для портрета.

Китаец закончил смешивать и подал сингапурский коктейль в бокале на высокой ножке.

– Меня заинтересовала ваша беседа,– произнёс сэр Саймон,– И, кажется, я могу вам помочь. Большую часть своей жизни я посвятил изучению оккультных наук. К сожалению, я не могу сообщить вам моего настоящего имени. Мои исследования и открытия затронули интересы некоторых влиятельных организаций, в частности – ордена иезуитов. В этом городе я называю себя сэром Саймоном – давайте на этом остановимся.

– Вот видите, господа,– улыбнулся Субботин,– ещё одно чудесное совпадение! Сэр Саймон К., если я не ошибаюсь?

– Вы меня знаете?

– Разумеется.

– А может, вы состоите в некоем тайном обществе?– Кроу прищурился.

– Состоял в нескольких. Давно, ещё в Монголии. Но о вас узнал, как все простые смертные – из газет. Кажется, полгода назад в Калькутте вы распутали одно удивительное дело. И у вас, «спиритуалиста сэра Саймона Алистера К.», даже взяли несколько интервью .

– Ах, дело Золотого Мангуста,– Кроу улыбался,– Кажется, это было сто лет назад. Случались и другие приключения, и на них я порядком поиздержался. Вы позволите?

– Разумеется.

Кроу сел за стол к игрокам.

– Вы говорили, что в отеле произошло некое загадочное происшествие. Кажется, один из постояльцев исчез.

– Именно так,– сказал Субботин,– Всё началось вчера вечером, когда выступала девочка-медиум. К сожалению, театр сейчас ремонтируется, поэтому она показывала, что умеет…

– Не стоит, не стоит повторять подробности. Мне прекрасно известна история несчастной Авагдду. Как вы, наверное, догадались, она не единственная девочка, наделённая подобным даром. Просто её дар настолько силён, что она может без опаски выступать на публике. Ведь вам известно, что тайные организации ведут за ними охоту и даже самому опытному магу непросто уберечь жизнь такого ребёнка.

– Как вы думаете, Теософское общество сможет её защитить?– осведомился немец.– Там есть, я слышал, несколько очень известных практиков.

– Теософское общество может обеспечить ей некоторую известность,– Кроу наклонил голову и заговорил тише,– Я надеюсь, господа, ни для кого не секрет, что в наше непростое время практически все по-настоящему могущественные маги находятся на государственной службе. Так, именно ваш соотечественник Папюс,– сэр Саймон кивнул в сторону француза,– состоял при военном ведомстве. Именно он пришёл на помощь русскому царю во время ужасного мятежа 1905 года и спас монархию от гибели. Однако позже царь пошёл на поводу у мошенников от оккультизма, которых тоже немало, удалил от трона людей с подлинными посвящениями и сделал личным магом шарлатана Распутина. И монархия пала! Точно так же, как ошибка в одном-единственном слоге может разрушить заклинание – ошибка в выборе наставника может вызвать самые пагубные последствия!

***

– Я помню, несколько лет назад ходили слухи, что за убийством предсказателя Лаузентака стоят коммунисты,– сказал немец,– Якобы он собирался передать обществу Туле документы, связанные с тайнами Красной Каббалы.

– Это может быть правдой,– сказал Кроу,– Тёмные маги особенно сильны в современной Германии. Герман Вирт – настоящий злой гений этой банды. В то же самое время против подлинных посвящённых устраивают террор. Я не могу излагать всех подробностей. Один-единственный пример: мой друг Карл Гермер был брошен в концлагерь только за то, что состоял со мной в одном ордене! Вы можете представить себе такое в Британии? Во Франции? Даже в Японии? А ведь Германия – одна из самых могущественных государств современного мира, и родина множества магических традиций. Вам, надеюсь, ясно, какая катастрофа произойдёт, если её ресурсы и тайные знания окажутся в руках этих самовлюблённых мошенников?

– Как по вашему, они влияют на фюрера?

– Фюрер не может за всем уследить. Он, насколько мне известно, не разделяет бредовые построения Вирта. Но у этого негодяя и так достаточно союзников, особенно среди генералов. Его агент Фредо Марвелли обещал Гиммлеру поставить на службу хозяину всех сколько-нибудь серьёзных магов Германии – и стереть в пыль тех, кто откажется. С этими мерзавцами нельзя не считаться. Им удалось разделаться с самим Рудольфом фон Зеботтендорфом – а у старого розенкрейцера были, как известно, весьма серьёзные посвящения. Не следует забывать – с ростом могущества техники растёт и могущество магии. Волшебный меч короля, конечно, впечатляет – но только задумайтесь, что можно устроить с помощью волшебного танка? И смею заверить вас, господа, эти вопросы сейчас – в фокусе внимания нашего Адмиралтейства!

– А вы с этим тоже как-то связаны?– осведомился управляющий.

– Разумеется. Я там работаю. Внештатный советник по вопросам натурфилософии. К сожалению, это всё, что я могу сообщить.

– Впечатляюще,– произнёс американец,– После таких разговоров даже карты страшно брать. С настоящим магом никогда и ни в чём не можешь быть уверен.

– Напротив,– улыбнулся Кроу,– именно магия и даёт уверенность. Ничто не скрыто от овладевшего тайными знаниями. Возможно, это малоизвестно широкой публике, но в XIX веке Франция вела две магические войны – и обе прошли очень успешно. Все по-настоящему компетентные знатоки современного военного дела согласны в том, что мы, можно сказать, возвращаемся в эпоху, которая предшествовала войнам классической древности. Война будущего будут войной магов!