Текст книги "Два писаки"

Автор книги: Александр Щагольчин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Глава I

Жизнь прекрасна, как бы там не было, как бы мы не считали. Я думаю, что она нам дана с выше, а Там не лохи. Там точно знают, как должно быть здесь и как должно быть где-то там. Я думаю, что у каждого народа есть свои Боги – покровители и народ развивается лучше в том направлении, каким Богам он больше поклоняется. Бог конечно один, но он в разных ипостасях так же, как и человек имеет дух, душу и тело и еще, говорят, есть какое-то «Я».  По-нашему Аз, потому, что я последняя буква, а Аз первая, здесь на земле сотворенной Богом. Тело имеет глаза, уши, руки и тд. Тогда возможно наш дух имеет мысль, волю и тд.  Душа тоже. Может и это Аз тоже.

Нет народов более или менее развитых, есть направления развития, и если народ в чем-то развит, то он обязательно в чем-то отстает. А раз над ним есть Высший Разум, то значит все прекрасно и может что-то зависит  от нас. Хотя вполне вероятно, что мы это чья-то иллюзия или, что еще. Но об этом не будем, а то я вечно заведу в какие-то дебри.

Какой прекрасный мир. Добро, зло, невежество, грязные улицы, везде мусор. Бомж допивающий, кем-то оставленное возле урны, не допитое пиво. Какой он довольный. Заросшее лицо, торчащие в разные стороны немытые волосы и эта довольная улыбка. Он, допив пиво, сладко чмокает пухлыми губами и также сладко акает, потом ставит бутылку и заглядывает в урну. Что-то там пошарил, но видно ничего хорошего. Подбежал средних размеров пес, обнюхав урну, взглянул на бомжа. Бомж как бы виновато пожал плечами глядя на пса.

 – А ты  дорогуша в пролете, тебе никто ничего не оставил.

Пес повернулся и в ответ, задрав одну ногу, обделал урну и довольный побежал дальше.

– Молодец.–  Засмеялся бомж.

Прохожие спешат, город живет бурной шумной жизнью. Два подростка бегут друг, за другом лавируя между прохожими настолько ловко, что никого не задевают. Прохожие даже не успевают на них среагировать, а если даже кто-то успевает возмутиться, то подростки давно скрылись за спешащей толпой.

На остановке такая разнообразная публика, что рябит в глазах. Как интересно за всем этим наблюдать. Серьезная привлекательная женщина лет 50ти. На ней все строго и подчеркнуто, все сливается в серьезность. Выглядит она как секретарша в райкоме партии в 70е прошлого столетия. Рядом девушка, одетая с каким-то своим вкусом, который мне кажется безвкусицей. Мне кажется, что ее кофточка не подходит к ее брюкам, а сумочка к ее красивым длинным пышным русым волосам. Но кто я такой, чтоб судить. Она красива и знает об этом, а о вкусах, зачем спорить. На лавочке сидит старушка, рядом размалеванная полу-бомжиха очень усердно доказывает такому же не совсем бомжу и еще не до конца по русским меркам пьяному мужчине, повторяя одно и    то же, как заевшая пластинка. Чуть в стороне кучкуются таксисты, в основном татары. Они всегда, на каких-то непонятных мне понтах. У меня такое впечатление, что они по месяцу не мылись, и кроме русских матов у них в лексиконе вообще не существует слов.

Везде где можно и нельзя наклеены объявления и рекламки. Покупают волосы, подвешивают     потолки, лучшие окна и двери, евроремонты быстро и дешево, что-то сдается, что-то продается, что-то перевозится, что-то ищется и много, много черти чего другого.

– Ты, что написал?!

– Как, что, то, что видел и  вижу.

– А ты, что написал?

– Тоже то, что вижу.

– Дай почитать.

– На.

Наш город прекрасен . Я так его люблю. В нем так красиво чисто и уютно, такой обходительный добрый народ.  Я почти каждый день прихожу в парк и раза два в неделю хожу на набережную.

По всему видно, какой у нас народ, какой уровень культуры. Жизнь размеренная, в парке зелено, скамеечки чистые, люди отдыхают. Какие прекрасные голуби. Какие обходительные люди.

Здесь одна женщина каждый день выносит корм для кошек и кормит их, умница.

Я ко всем отношусь с добротой с улыбкой и только с хорошими словами.  Деревья такие красивые, листья зеленые, люди веселые, жизнерадостные. Вчера в парке разговаривал с двумя женщинами, конечно, есть кой-какие недостатки, но это самая малость, она даже не заметна в нашем тихом прекрасном южном городе.

– Слушай, ты, что пишешь?

– Как, что  описываю город.

– Это, что наш город?

– Ну да, посмотри какая красота.

– Вижу.

– А ты, что написал?

– То, что вижу.

– И я то, что вижу.

Каждый взял свою писанину,  и продолжил писать.

Глава II

Я каждый день прохожу поперек нашего городка на работу и с работы. В длину он километра два, два с половиной от силы, в ширину меньше двух. Я спускаюсь от общежития вниз по стугенькам прохожу мимо больницы, выхожу к рынку, потом через рынок мимо школы через спортплощадку и по улице к тракторной бригаде.

Я влюблен в жизнь. Много ездил, много видел. Для меня наверно не существует добра и зла. Для меня существует расклад, размышление над всем, что меня окружает. По своим понятиям я делю на плохое и хорошее, но это мои понятия. Кто мне ответит, кошка съела мышку, хорошо это или плохо? А, в общем, все прекрасно.

Каждое утро я вижу одну и ту же картину. По обочинам дороги везде бутылки, банки, тряпки, пакеты, пакеты висят на деревьях, это шалости ветра. Утром по дороге на работу меня встречает черная собака, ее выгуливает пожилая женщина. Поначалу я побаивался собаки. Чисто черная, переводок овчарки и ротвейлера, но у нее такой улыбающийся добродушный взгляд, что с ней хочется поговорить, и я разговариваю. Мне кажется, она понимает. Хозяйка всегда идет сзади метров на тридцать. Она не слышит, как мы разговариваем.

Хозяйка очень серьезная на вид, даже через-чур. Но я думаю, что это только ее фишка. На самом деле у такой доброй собаки не может быть плохая хозяйка. Дальше я поворачиваю налево и спускаюсь по ступенькам вниз к больнице.  Справа перила, от перил до сетчатого забора,  «сетка рябица» около метра. Ступени крутые из лестничных маршей, метров 15. Какого мусора здесь только нет. Бутылки винные, водочные, пивные, пепси. Пакеты от соков, бумажки от мороженого, конфет, чипсов. Слева кустарниковый пустырь и рядом со ступеньками протоптана дорожка. За дорожкой такая же картина, как и за перилами. Вверху, в начале дорожки кто-то выбил из ведра засохшую краску. Этот усеченный коричневый конус неплохо смотрится на зеленой траве. Внизу, где заканчиваются ступеньки, куча битых бордюр и кто-то здесь организовал мусорник. Валяется старый чемодан, куски детской коляски, мотоциклетные шины и еще такой же мусор как за перилами, только в куче. Но вот в конце ступеней бетонированная площадка и вот вам кино?!

Посреди этой площадки приличная куча, и видно, что ее наложил не ребенок, а приличный дядя и сверху этой кучи «г…а» пришлепнута одна гривна, с которой на вас смотрит святой Владимир. Фантазия конечно у русского человека без ограничений.

– Ну, что у тебя получилось, дай почитаю. А ты на, мое оцени.

Народ у нас очень добрый и отзывчивый. Какие хорошие и ухоженные дворики, заборчики крашеные, деревца аккуратные. Люблю поговорить с людьми. Я человек образованный, много читаю, сам пишу. Издаю книги. Бывают, конечно, люди не интересные, я с ними не общаюсь, зачем их трогать, надо же с хорошими добрыми разговаривать и мир добрей будет. Люблю доброту и сам я добрый. Остановлюсь возле знакомой женщины, скажу ей доброе слово, смотрю, а у нее от удовольствия глаза светятся. Приятно человеку приятное делать. Она со мной разговаривает, всю душу мне и так хорошо. Я ей хорошо, а она мне хорошо. Я со всеми так, зачем человеку плохое говорить.  И пишу я хорошо, они меня очень хвалят, когда в газете статью мою прочитают.

Хорошие люди меня знают и ценят. Я уверен, что от моего добра и люди добреют. Вот пишу я о своем городе, какой он прекрасный, какие люди в нем хорошие добрые и отзывчивые. Что в больницу приду, меня знают, что в дом культуры я там вообще свой человек. В горисполком захожу, даже с мэром за ручку здороваюсь.

Да, доброту, как и шило в мешке не утаишь. А город наш прекрасный и все благодаря нашему руководству.

– Слушай ты, что тут буровишь?!

– Как я про доброту пишу, это ты тут про какое то г…, а я  про доброту и отзывчивость, чистоту и порядок, а у тебя одни грубости. Такими словами я не выражаюсь.

– Да-а-а, нормальный ход, а куда же тогда все вот это, что окружает нас?!

– Ну, это оно тебя окружает.

– А тебя?!

– Меня нет, я человек образованный, добрый, о моих статьях знаешь, как отзываются. Я библию читать начал.

– Так я ее первый раз лет двадцать назад прочитал.

– Значит, плохо читал, оттуда надо доброту брать.

– Извини, но там одни предательства, разврат и убийства.

– Ты, что говоришь, как ты можешь о священном такое. Вот поэтому у тебя одни грубости и похабщина.

– Да вроде матов нет, и пишу, что вижу ничего лишнего.

– Мои статьи в школах читают и на митингах, и на городских праздниках, а твои?

– Мне как-то пофиг.

– Вот представь, читает человек мою статью и ему хочется к нам приехать отдыхать у моря, а если твою прочитает?

– Д-а-а, ты конечно молодец.

– Тебе бы тоже не мешало поучиться.

Глава III

Когда я выхожу к больнице с задней стороны, здесь, что-то среднее между пустырем и парком.    Бурьян, кусты, земляная площадка вся в колдобинах, а поближе к больнице аллейка из акаций и кипарисов. Здесь почти всегда бегает стая разномастных собак. Вокруг всей больницы от центральной дороги, которая проходит вдоль лицевой стороны, проходит асфальтная дорога метров пять шириной и асфальтом крытый тротуар. По бокам дороги и тротуара кипарисы, туи и акации, мусор здесь отсутствует. Клумбы перекопаны, местами травка и цветы. Чистота. С левой стороны, где я прохожу вниз к улице пять люков без крышек. Классные мышеловки, особенно в ночное время. Благо больница рядом. Лицевая сторона больницы тоже в зелени, здесь всегда чистота и порядок. Улица, проходящая перед больницей тоже чистая, хороший асфальт, новый тротуар, выложенный из цветной плитки. Я перехожу улицу и по переулку выхожу на                  центральную улицу к рынку. Здесь тоже чисто, но народа всегда валом. Стоянка машин торгашей, стоянка такси,

Напихано всяких ларьков: мясо, вино, цветы, обменники, рыболовный киоск и т.д. и т.п.

Автобусная остановка всегда кишит народом. Когда у меня есть время я наблюдаю за этим движняком и вижу картину, о которой я писал в начале. К ней  можно добавить целующиеся на ходу пары, ворчащих на мужей женщин, снующих между людьми собак.

Я прохожу через рынок, верней лавирую меж людьми выхожу на следующую улицу, которая ведет к школе. Эта улица всегда чистая и опрятная с хорошим тротуаром. Прохожу  через школьную площадку, школьную аллею и выхожу на улицу, которая ведет к тракторной бригаде. На школьной территории чистота, но вот за школой небольшая речка и через нее мостик. Речку надо видеть. Я иногда хожу вдоль нее к автостанции, так ближе. Чего только в эту речку ни накидано. Кроме бутылок, пакетов, мешков, битых ведер, строительных отходов, вроде битого шифера, плитки и т.д, дверей и капотов старых машин, дохлых курей и кошек и т.д и т.п. В общем, можете фантазировать сами и что бы вы ни придумали, в этой речке обязательно увидите.

Все то, что в хозяйстве уже не нужное. Я перехожу через мост и иду грунтовой дорогой. Тротуар, правда, здесь новый асфальтовый. По обочинам дороги и тротуара такая же картина, как и на той улице, что шла от общаги. Тротуар положен в прошлом году, но сквозь него уже пробивает камыш, ломая асфальт и торча зелеными копьями.

– Ну как получается?

– Да нет, у меня, как и было, не могу никак мусор убрать с обочин.

– На почитай и поучись, а я дай, твое  посмотрю.

Вот так поговоришь с людьми о хорошем и всем хорошо. Солнце, какое красивое, как я его люблю. А улица наша центральная?! Домики как игрушечные, а витрины. Здесь все есть. Парикмахерские, дом культуры, музыкальная школа, библиотека. Есть куда пойти посидеть, культурно выпить и закусить, все под рукой. Киоски с газетами и журналами, киоски с сувенирами на память о нашем городе. Везде чистота и порядок, блюстители порядка за всем смотрят, честь им и хвала. Без нашей власти этой прелести могло бы и не быть. Видно, что люди находятся на своем месте честь им и хвала, хвала и честь.

– Слушай ты, что из нашего города помойку делаешь?

– Разве это я?

– А кто же. Ты смотри, что понаписал.

Они опять обменялись тетрадями и продолжили писать.

Один описывал прекрасные горы покрытые лесом с тропинками, цветущими полянами на которых туристы оставляли банки и склянки. Он описывал прекрасный морской берег, но тут опять валялись те же пакеты и бутылки. Но какое море?! Какое небо?! Какие скалы?! И он все это любил. Эти захламленные улицы, местами перерытые экскаватором и так простаивающие  с ямами месяцами, эти забегаловки в которых тебя могут плохо накормить и еще обругать, улыбающихся бомжей, ворчливых теток, веселую молодежь, дерущихся в парке парней, пьяных мужиков стоящих в обнимку возле винного магазина, поддерживающих друг-друга и выбирающих ориентир, куда им идти, котов, собак которых в городе расплодилось с приличным излишком. И он все это любил, понимая, что все это, все, все, что его окружает это и есть он.

 Другой писал о чистоте, порядке, о порядочности и воспитанности без грязи, без хамства, без бомжей и матов, без драк и семейных скандалов и тоже считал, что это и есть он.

Глава IV

Интересные происходят вещи.

Что же такое человек?

Как я увлекся когда-то Библией. Тогда было все запрещено, потом все разрешили, хотя конечно не все. Начали открывать церкви. В нашей семье всегда праздновали религиозные праздники, были старинные иконы, церковные старинные книги. Мой дед по матери закончил семинарию и был учителем уже в 1902м году. Он с нами не жил, но приезжая учил меня читать по церковно-славянски. Я малец по слогам читал часослов, евангелие, псалтырь ничего не понимая.

Прошло много лет и вот перестройка, читай, учись и я начал читать и учиться. Тогда я думал, что Библия это сверх мудрость под всеобщим впечатлением. Я ее читал, искал мудрость и находил.

Но параллельно я читал научную и художественную литературу, ту которая раньше была запрещена. И если я читал Сведенборга, то я читал и Гольбаха, если я читал Папюса, то я читал и Такселя, Меня и Блавацкую, Гурджиева и Мулдашева  и т.д, и т.п. Я ходил по церквам везде, где бы я не был, в Харькове, Киеве, Полтаве, Брянске, Москве, Курске, Владимире, Белгороде и многих других городах. В селе я помогал батюшке в течение пяти лет. Помогал строить церковь как строитель, заливал фундамент и клал кладку, рыл траншеи. Помогал как пономарь и дьячок и опять как в детстве читал по церковно-славянски.

Батюшка был очень грамотный. Раньше он служил во Владимирском соборе в Киеве. Но попал под какую– то раздачу и попал к нам в село в ссылку. И вот за пять лет, приучаясь к церкви, я от нее удалился, не от духовности, а от нашей церкви. Мы с попом Александром очень сдружились. У него было очень много литературы, настолько разнообразной и ранее запрещенной. В беседах мы часто просиживали ночами, и нам было интересно познавать, сравнивать. Он меня всегда учил.

Не подходи  ни к чему предвзято, думай, сопоставляй и принимай не только разумом, но и сердцем. И Господь тебе откроет. Сейчас я понимаю, что Индия и Китай свободно обходятся без Библии и Корана. Я уверен, что духовно они опережают нас. Не знаю как Китай и на сколько, но Индия духовно по моему разумению впереди всех на много. Сейчас я понимаю, что библию каждый трактует, как ему нравится, а мне она уже не нравится. Я верю в Бога, но в библии четко сказано, что там Бог Израилев, а я человек русский. В евангелиях я тоже ничего сверх естественного не вижу. А изучая свой родной язык, я все больше убеждаюсь, что мы Русские, Россияне, Раша, Родные. У нас есть свои Боги, которых из нашего языка, из нашей культуры ни куда не выкинешь. Каждое наше слово имеет глубокий смысл. Наши славянские имена не хуже греческих и латинских. Наши славянские Боги не хуже греческих, римских, индийских, китайских, еврейских и т.д, и т.п.

Что же такое человек?

Начинаю рассуждать обо всех этих вещах с попами. Они же вместо того, чтобы рассуждать и объяснять, начинают чуть ли не анафеме меня предавать. Мне часто тошнит от их неграмотности.

Что ж ты проповедуешь, если не можешь объяснить того о чем проповедуешь. Мой друг поп Александр как то сказал.

– Ну как же бабушкам не рассказывать сказок, если им это нравится.

Такая же история со свидетелями Иеговы и с кришнаитами, и с мусульманами. Каждый что-то городит, а начинаешь спрашивать по их вероисповеданию, а они вбили себе в башку, что они истинно верующие и только их вера истинная, и правильная. Вот и думай где, правда.

Я считаю, что, правда, у каждого. Каждый прав потому, что человеку не дано знать истины, да и вообще ни чего не дано. Человек просто живет под манией величия и Богов творит по своему    образу и подобию.

А жизнь это жизнь.

Под церковью сидят нищие. Одна женщина без одной руки попрошайничает – Почему?

Ей платят пенсию и она еще не старая, и выглядит свежо и крепко. Я знал мужиков, которые на фронте потеряли руки и ноги, но работали, как и все. Вилков дядя Вася без руки работал конюхом.

Поцелуев дядя Алексей тоже без руки, тоже конюх. Руки они на фронте потеряли. Костюк дядя Вася без руки скотник. Харламенко без ноги выше колена чабан. И много других, которые, не смотря на такие увечья, работали так, что не все здоровые могли угнаться. Сидят под церковью еще не старые бомжи. У одного пальцы на ногах гноятся, другой не мытый заросший детина, побираются. Ранним утром я их частенько вижу здесь же, еще готовыми, валяющимися, пропахшими своей мочой. Люди ухитряются в чем угодно.

Раньше я подавал милостыню, потом решил, что не буду, но машинально подаю.

Вот случай произошедший недавно.

Прохожу мимо церкви, стоит мужик в рясе с длиннющей седой бородой на голову выше меня.

Видно, что на нем еще пахать можно. В руке консервная банка для пожертвований. Я завязываю беседу о Боге. Расплывается в улыбке и начинает мне втирать о добродетели и изречения разные из Евангелия и Библии. Я слушаю, он учит, вероятно, думая, что я неук, но я начинаю цитировать Библию и Евангелие и задаю вопросы. Улыбка исчезает.

– Господь каждому дал талант?

– Да.

– Значит, тебя как я вижу, Он тоже не обидел?

– Конечно.

– Почему же ты не увеличиваешь, как Господь повелел?

– Зачем?

– Посмотри, какой ты здоровый, не стыдно побираться?

– Нет.

– Ты больной или инвалид?

Смеется.

– Бог миловал.

– Так иди, работай.

– Ну, ты даешь,– Он опять смеется.– За пятерку я пойду работать?

– Почему за пятерку? Вон, посмотри, как шабашники ишачат. Я когда на шабашке, то не менее двухсот гривен в день зарабатываю.

– Но там же ишачить надо, ты еще молодой, а я?

Я действительно выгляжу моложе своих лет. Он же наоборот специально превратил себя в старца.

– А с какого ты года?

– С пятьдесят третьего.

Довольно отвечает он.

Я смеюсь.

– А я с пятьдесят второго.

– Так ты выходит старше?

– Выходит старше, вот только не попрошайничаю, а всю жизнь ишачу. Сейчас работаю трактористом. Когда нет работы, хожу по шабашкам.

– Так ты строитель?

– Нет, дружок я агроном, экскаваторщик, тракторист, а строить научился у каменщиков, штукатуров, плотников когда на стройках работал, в свободное от работы время. Как сказано? Дал Бог один талант, сделай из него пять. Дадено пять, сделай десять.

– Видишь тебе дадено.

–  А разве в писании сказано, что кому-то не дадено?  Там еще сказано, что в поте лица…

Тут подошла знакомая бабушка из нашего села, где я родился. Бабушки привозят продавать сюда молоко и яички. Она положила в баночку гривну. Я, поздоровавшись, спрашиваю.

– Зачем?

– А как же, человек Божий, Богу служит.

– А знаете, он вам не поможет огород перекопать, и забор не поправит. Не пойдешь ведь за хавчик к бабушке огород копать?!

Он что-то промычал, достал из банки гривну и протянул бабушке.

– Что ты, что ты.

Замахала бабулька руками, повернулась и быстро ушла.

Я стоял  и, издеваясь улыбался.

– Ну ладно я не буду больше стоять.

– Не ври, будешь. Работать ты все равно не пойдешь, а вот таких бабуль обирать будешь.

Я развернулся и пошел своей дорогой. Хожу я всегда очень быстро. Мне так все и говорят.

– Ты всегда спешишь, как будто опаздываешь.

Привычка.

К вечеру наша пишущая братья собралась в кафе. Там мы делимся литературными новостями, читаем стихи, спорим о литературе. Обычно мы составляем два, три столика, заказываем кофе и что-нибудь вроде пирожного. Столики были составлены, мы сидели, беседуя, ожидали своего руководителя. Он появился в дверях в сопровождении того святоши и его спутницы. Когда я с ним беседовал, она так же стояла с банкой по другую сторону ворот перед церковью.

Руководитель нашей литературной группы был собой доволен. Божьего человека привел. Я сидел на другом краю сдвинутых столов. По случаю дня рождения одной из наших пишущих женщин мы прихватили с собой вина.

«Божий человек» может, не узнал меня, я сейчас был одет в выходную одежду, так сказать по фирме, а тогда был в рабочей робе. А может он просто не подал вида. Они с удовольствием приняли наше угощение. Наш руководитель его представил, и начал расхваливать их беседу.

И какие умные вещи говорит этот «Божий человек». Я, в общем, не слушал. У нас в этом углу шел очень крутой спор о поэзии. У них шли свои разговоры. По видимому «святоша» умел не грамотным лохам проехать по ушам. Через час, может чуть больше, мы, продолжая, спорить,          втроем вышли из-за стола и направились к выходу, конечно уже прилично принявшие на душу населения страны. Последнее, что я услышал, выходя, как «святоша», уже тоже хорошенький, провозгласил.

– Раз такое дело, чего денег жалеть, официант неси вина хорошего, я угощаю, Господь тоже угощал!

Живи добром, и доброта к тебе сама придет. Хожу по нашему городу больше сорока лет, и не хочу, замечать плохого. Зачем? Я другой. Я не хочу в себя вбирать плохое, вот и вижу только хорошее. Многие конечно не понимают этого. Они ковыряются во всякой грязи и не поднимаются духовно. Вечно им, что-то не так. А я человек грамотный, институт еще в юности закончил. Сейчас на пенсии, а все на руководящей. Заведую, литобъединением, стихи пишу, книги свои издаю. Ни всем это понятно.  Простота, красота, а я всю эту красоту вижу и добродетель. Люблю побеседовать с умными людьми. Был недавно случай. Одного божьего человека встретил, пригласил к нам на встречу.

В общем, прохожу я мимо церкви, остановился покреститься, а тут священник стоит солидный такой, борода до пояса белая, видно на церковь пожертвования собирает. Я  вообще скромный, но давая ему две гривны, хотел что-то сказать, а он:

– Благодарствуйте, храни Господь сын мой, и перекрестил меня, аж благодать сошла.

Видно он это заметил. Добрый человек сразу доброту видит.

– Видно доброго человека.

– Да ну, что вы я и не…

Я и не знал, что сказать.

– Доброта в вас и скромность сразу видно к Богу стремитесь, познать Его хотите. В Библии сказано

«Возлюби ближнего», а у вас видно и врагов нет, добром живете.

Надо же насквозь видит, всю жизнь только добром и живу, как же иначе.

– А вы, я даже не знал, как к нему обратиться. Он нашелся и подсказал.

– Отец Сергий.

– Отец Сергий как вот вы людей сразу видите?

– Ну, брат послужи  с мое.  Библию то читаешь?

– Да знаете, и пробую да что-то. Я опять заволновался, перед таким струсишь, вон какой…

– Великая книга ни всем все дается. Мудрость она брат мудреная просто так не осилишь. Дорога к Богу как в Библии сказано через игольное ушко. Через добродетель, через Спасителя. Апостол Павел говорит:– Так возлюбил Бог мир… Вот тот кто в вере во Христе тот и к Богу.

– Стараемся отец Сергий. Раньше не разрешали, а мы послушные были, нельзя значит нельзя. Теперь можно, да только попробуй сразу постичь истину.

– Правильно курочка по зернышку, а премудрости постигать надо, в церковь ходить, поститься, ближним помогать, не ругаться, не сквернословить..

Вот с постом у меня не получается, а остальное все как есть.

– Крепись сын мой, Бог терпел и нам велел. А занимаешься чем?

– Писатель я, то есть поэт. Книг много издал, член союза писателей, руковожу литературным объединением.

– С умным человеком и поговорить умно. Слово это сокровище, словом Бог мир создал. В евангелии написано:– В начале, было слово, и слово было Бог, и слово было у Бога. – Вот и вы, словом своим божественное творите.

У меня на душе радость, вот человек, какие истины прописные и все из Библии. Надо почитать.

Правда читаю, но очень уж мудреная, видно добродетель не так уж просто дается.

– А вы.– Я опять запнулся, забыв как.

– А мы просвещение несем по миру. Сколько душ заблудших, молодежь с пути истинного сбивается. Разве я не прав?

– Правы, правы, молодежь у нас совсем распоясалась, старших не слушают, выпивают, курят, даже наркотики употребляют.

– Вот мы и будем нести просвещение, мы словом божьим, а вы словом искусства, словом Пушкина и Есенина.

– Благодарю вас, вы мне льстите.

– Да нет. Сказано:– Вначале было слово. А вы люди слова и не просто слова, а поэзии. Это сколько надо иметь таланта?!

– Кстати, а вы  не хотели бы поприсутствовать на нашей встрече. Мы собираемся вечером в кафе.

– Членам нашего клуба не мешало бы духовно просветиться. А вы человек духовный, вам есть, что сказать людям.

Вот так я познакомился еще с одним прекрасным человеком. Мы договорились о встрече. Вечером он вместе со мной и со своей помощницей, наверно монашкой, пришли на встречу. Сколько он говорил умного, какие прописные истины. А щедрый какой. Мы по случаю дня рождения, нашей поэтессы не только кофеем и пирожным, но и винцом побаловались.

А он потом на всех заказал хорошего вина и закуски. Редко таких людей встретишь, как я благодарен судьбе, что тогда мимо церкви проходил.

Глава V

Много я поколесил по нашему Советскому Союзу, особенно по Украине и по России до Москвы.

Сейчас так принято говорить, а для меня Россия, Белоруссия, Украина остаются одним целым.

Бывал я и за Уралом, но там поменьше. Сколько разного народа по общагам и вагончикам, в кафе, магазинах и рынках, церквах и храмах, кинотеатрах и театрах, музеях и цирках, в ночных парках и на ночных улицах, на танцплощадках, вокзалах и аэропортах. И все в едином целом. Везде вам могут улыбнуться и протянуть руку помощи, посоветовать хорошее, поделиться выпивкой и едой.

Так же свободно могут одурачить, подсунуть на толкучке какое-нибудь фуфло, могут обокрасть и обмануть, могут просто в наглую отобрать деньги, могут просто ни за что избить. Это все естественно и хотя не нормально, но нормально.

Ко всему этому привыкаешь, и если хочешь в этом всем себя чувствовать нормально, сам становишься частью всего этого. Ты можешь помочь женщине тащить тяжелые сумки, на вокзале поделиться со случайным встречным, у которого нет денег, выпивкой и едой. Можешь успокоить заплаканную девушку, у которой украли последний рубль на билет домой в село и отдать ей свой последний рубль с таким видом, что у тебя денег с избытком, даже не задумываясь, как будешь добираться до своего села сам. И в то же время поварясь во всей этой каше, можешь свободно нагрубить хамящему по твоим меркам тебе, можешь ударить и даже избить, можешь украсть.

Из тебя воспитывали доброго, отзывчивого, любящего все и вся. НО??? Попадая в города в разные места, в разные ситуации в тебе появляется другой. Он азартный игрок в карты, приблатненное хамло, часто ввязывающийся в драки даже те, которые его не касаются, разговаривающий на таком языке, что можно подумать, что он пол жизни провел на зоне, хотя кроме КПЗ и армейской гауптвахты он нигде в таких местах не был.

И вот в тебе уже два разных Я. Один стремится к просвещению, к познанию мира, к наукам, добродетели, справедливости. Другой к женщинам, водке, танцам, картам, дракам и воровству.

Проходит время, первое побеждает, хотя иногда, когда какой-то хам в парке или в кафе тебя зацепит, в тебя моментально против воли возвращается тот второй и это хорошо потому, что хам сразу понимает, что может поймать носом что-то тяжелое вроде стеклянной  бутылки из-под пива. Но насколько это скверно когда этот второй вылезает там, где это совсем не надо. А это бывает в простом споре о литературе, истории, философии или просто о жизни. Как я потом, анализируя, ругаю себя за несдержанность. И вот пошлявшись по нашим городам и весям, я повидал столько аферистов, лжецов, проходимцев разных мастей, что меня трудно чем-нибудь удивить. Я на них даже не обижаюсь, если еще раз попадаю на их уловку. Обмануть меня легко.

Я зачастую даже знаю, что меня обманывают, но ведусь на это, думая, а вдруг этот человек не обманывает. Бывает и такое, но редко. В основном потом узнаю, что меня опять надули и бывает на приличные бабки.

В нашем городке когда-то лет десять – двенадцать назад, когда я еще здесь не жил, а в степном районе занимался выращиванием овощей и зерновых, я торговал своей продукцией здесь.

Вот однажды подходит ко мне парень и предлагает прорекламировать его товар «целебную голубую глину». У нас здесь ее как грязи на болоте. Я отказываюсь, но вижу, что парня я знаю.

Через день он подходит и рассказывает, что он руководитель экспедиции, они проводят археологические поиски в горах, на побережье и под водой. Он для своей группы желает закупить тонну овощей. Я конечно не против, пожалуйста, привезу все, что надо. Начинаю разговаривать с ним и говорю, что я его откуда-то знаю. Мы всматриваемся друг в друга и узнаем.

Мы родом из одного села. Я с его старшей сестрой в одном классе учился. Он меня тоже хорошо помнит, только то было больше тридцати лет назад. И все же он мне рассказывает, что он научный сотрудник, доктор наук, возглавляющий группу студентов. Они ведут раскопки, у них огромные средства. Втирает про ученых, про подводные исследования и открытия мирового значения. В общем, прет такой высокий уровень, что мама не горюй, и опять всучивает мне рекламные бумаги своей фирмы. Предлагает мне работу. Дня через два он видно навел обо мне в нашем селе справки. Я тоже поинтересовался, но лишь поверхностно. Живет в Москве, чем занимается, ни кто не знает, но умняк пробивает, будь здоров. Я начинаю вроде как с ним сотрудничать, хотя овощей он так и не заказал и ни одного студента я не видел, раскопок подводных и надводных тоже не обнаружил.

У меня ЗИЛ – 130й, он неплохо платил и в свободное время я ему то глины этой отвезу «на переработку», вывалю в какой-то сарай, то какого-то бурьяна. Потом он предлагает мне, здесь его подменить потому, что ему надо в Москву. Он возил меня по каким-то брошенным стройкам на берегу моря, рассказывал планы,  назначал меня директором, рассказывал, как придет техника, которая уже где-то грузится на железнодорожные платформы, краны, экскаваторы, бульдозеры и здесь закипит такая работа, ты меня прости. Я должен открыть счет в банке. В общем, сплошная фантастика. Это теперь я знаю чьи это недострои. Союз развалился и их здесь валом, они вроде, как и чьи-то и вроде бесхозные.  В общем, Витек передал мне все «полномочия» кучи каких-то бумаг, объяснив, что разберешься потом, взял номер моего счета. Знакомил, не знакомя со своими партнерами, показывая на «их» дачи… и укатил. У одного из таких «партнеров» я спросил, что их с Витьком связывает.