Текст книги "Повести и рассказы (СИ)"
Автор книги: Александр Щагольчин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Она была удивлена, откуда она могла его знать. На самом деле подумал Юрка. Во первых она на шесть лет старше. Она поступила в институт, когда ей было семнадцать, а он в школу пошел с восьми лет и учился в пятом классе, потом его армия, после армии он здесь почти не жил, а уехал в город. Получалось, она его не знает, а он ее знает очень хорошо.
– Неужели ты, правда, меня не знаешь? – Спрашивал он.
– Конечно, нет.
– Ну, тогда и не надо.
– Нет, ты скажи.
– Да оно тебе надо, потом.
– Но я хочу представить тебя своим друзьям.
– Если хочешь я сам, а вообще-то ни к чему. Кто они мне? А тебе потом скажу.
Лесина компания смотрела на Юрку и одобряла ее выбор. Юрка это замечал. Довольная Леся улыбалась. Юрка был из средних, нормальных на вид парней. Невысокого роста, темные, чуть пушистые волосы, тонкой стрелкой черные подкрашенные усики, голубые глаза, правильные черты лица, нос прямой с чуть заметной горбинкой, результат драки по молодости . Одет по моде в микро вельвет, сверху импортный плащ. Шмотки Юрка берег. Дома он ходил просто. На работе любил спецовку. Ему нравились кирзовые сапоги, и удобный костюм х/б, и фуфайка. А костюм и плащ он одевал по праздникам, или когда ехал сюда в село.
Компания веселилась. Лесины подруги были довольны, что ей нашелся кавалер и теперь им не надо опекать свою одинокую подругу. Только та, которая танцевала с молоденьким, обиделась., хотя вида старалась не подавать. Юрке тоже стало веселей. Теперь получилась другая обстановка, хотя он был среди чужих людей. Ему было легче потому, что он здесь все знал, он здесь вырос. По фамилиям он знал всех местных жителей этого не совсем маленького села. Эта компания пила меньше, все были почти трезвые, по сравнению с той компанией, с которой Юрка пришел. Может потому, что не привыкли по столько пить, а может, боялись потерять авторитет сельского интеллигента.
К Юрке опять подошел тот момент, когда начинало мутить. Он опять пересилил себя, и муть провалилась из головы куда-то в живот, потом разошлась по телу теплом. Пот выступил на лице.
Леся смотрела на него улыбаясь, она достала платок и обтерла ему лоб и вески. Леся допытывалась, кто он и почему все и всех знает, а она его нет. Юрка отшучивался. Танцуя, он рассматривал присутствующих, которые сходили еще принять на душу население страны, и опять вернулись на танцы. Его кореша кивали ему, одобряя его выбор. Братья, пришедшие с женами, улыбались, но их жены почему-то смотрели не одобрительно. Витькина жинка даже шутливо отвернулась. Но Юрка знал, что это все не в серьез. И когда он, на минуту оставив Лесю, подошел к компании своих друзей, девчата начали в один голос подтрунивать над его выбором. Он ничуть не обиделся, зная, что все это шутки и все люди как люди со своими плохими и хорошими недостатками, со своей пошлостью и грязью, со своей нежностью и красотой.
Толпа людей с шумом и гамом вывалила на улицу. Слышны были шутки, отборная матерщина, женские визги.
Вся эта шумная толпа начала расплываться. Вначале двумя потоками в разные стороны от клуба. Потом эти два потока растекались в ручейки, ручейки направлялись к домам, где на столах стояла выпивка и закуска. Они вваливались в дом, шумели, тревожили родителей и будили детей. Если детей не было, значит, они были у родителей, которые жили где-то недалеко на соседней улице. Все веселые шумные раздевались, кто-то включал маг и что-то крутил, потому, что ему казалось, что тот отказывается работать, хотя сам пьяный не знал на какие кнопки давить. Кто-то из женщин повизгивал в коридоре, кто-то, потирая руками, мостился за стол и выбирал бутылку, которая ему была больше по душе и орал, заглушая все и всех, приглашая к столу. Женщины поправляли платья, мужчины вытирали с губ помаду. Все садились за стол, забывая обо всем на свете, кроме того, что они здесь все молодые, красивые, здоровые для того, чтоб выпить то, что имеется в бутылках и съесть то, что имеется в тарелках и между перерывами в трапезе танцевать, тискать и лазить туда, куда в любое другое время запрещено.
Компания, в которую попал Юрка, выплыла на улицу, и как бы с разгона ударившись обо что-то, разлетелась брызгами, как-то не привычно ни по колхозному. Все решили, что с них уже достаточно и уже поздно. Юрка этим остался доволен. Все разошлись кто куда. Юрка вел под руку Лесю и ее подругу. Молодой парнишка, который танцевал с Наташей, так звали Лесину подругу, шел со своей компанией молодых немного сзади. Юрка посмотрел на Наташу. Она была некрасивая. Тоже высокая как Леся, русые прямые волосы, и сильно конопатая. Хотя Юрка относился к этому просто: – Подумаешь страшная. Ну и что? Ни всем ведь красавицами быть. А ласки хочется всем.
– А почему твой кавалер отстал?
– Это ни кавалер, это мой ученик.
– Такого ученика иметь и мужа не надо.
– Глупости.
Юрка понимал, что Наташа будет всячески отговариваться и ни соглашаться с правдой, о которой говорил Юрка. И Юрка представлял, как этот высокий молоденький ее ученик раздевает ее, и как она ласкает, целует его, и шепчет, что этого делать нельзя, что это пошло, но делает все, чтоб этому мальчику было хорошо, чтоб он задыхался от ее ласки и чтоб она, позабыв обо всем, о том, что у нее есть дочь и что ее сын на год младше ее любовника, проваливалась в бездну страсти.
При этих мыслях Юрка улыбался. Ну и Бог с ними пусть думают, что это их тайна. Но какая может быть тайна в селе? Юрка помнит, как он после армии на рассвете приходил домой, а бабушка уже знала, с какой он был девчонкой, хотя постоянства у него не было. Он удивлялся, откуда бабушка знала, что он ночевал ни у Витьки и ни у Лехи, а именно там где ночевал.
Юрка рассказывал что-то девушкам о собаках, что-то о стройках, что-то о заводе и что-то, о Маяковском. Они довольные улыбались. Юрка понимал, что все во хмелю и то, что он заполняет молчание своей болтовней, его уже подругам, нравится.
На Наталкиной улице грязь была почти непролазная, разве, что в сапогах. К счастью так и было, все были в сапожках. Юрка подкатил брюки.
– Как это вы умудряетесь здесь плавать?
– Привыкли, хотя такой дороги здесь мало.
Действительно, грязи было метров пятьдесят, не ясно почему. Везде был асфальт, а если попадалась грунтовка, она была высокая сырая, но без грязи. А здесь грязища местами жидкая и скользкая, местами густая и вязкая. Юрка то увязал, то скользил. Девушки шли нормально, каким-то чутьем выбирая дорогу. Вышли на грунтовку, она была сыроватой, но по сравнению с той грязью просто сушь.
– Вот я и пришла.
Они стояли около небольшого переселенческого дома.
– Я пойду.
Юрка и Леся были не против. Они простились с Наташей, и пошли, взявшись под руки. Теперь Леся спросила о жене. Юрка ни когда не утаивал, что он женат и у него двое детей. Разве это плохо быть женатым? Леся начала обыкновенную привычную песню о морали и долге. Юрка делал вид, что слушает, но пропуская все мимо ушей, думал. А что ты сейчас будешь делать, если я развернусь и уйду. Правильно, ты пойдешь домой, зная, что поступила честно по отношению к моей жене, по отношению к морали. Но честно ли ты поступишь по отношению к самой себе?
Пусть ты не будешь вспоминать меня, что во мне такого, обыкновенный парень, таких море. Но придя домой, ты будешь думать, что ты опять одна, одна в четырех стенах и совершенно никому нет до тебя дела. А ты красивая и еще горишь желанием крутого до потери памяти секса. Ведь у тебя вторая молодость, а она пролетит так же незаметно, как и первая. И оставаться одной в праздник после веселья, когда все твои друзья разошлись парами и подруги спят с мужьями, это ужасно. Юрка часто над этим задумывался, и ему становилось грустно. Здесь, дома у родителей он в таких случаях брал на руки кошку, шел с ней к собаке, садился рядом и рассказывал им о том, что творится у него на душе. Собака и кошка все понимали. Людям этого не расскажешь, Люди не поймут.
Юрка остановил Лесю, она замолчала. Он привлек ее к себе, она немного упиралась, но это все было из книжек и кино. А жизнь есть жизнь. Она крепко обняла Юрку за шею и с жадностью прильнула к его губам своими теплыми и мягкими губами. Они крепко прижались друг к другу. Юркины руки поплыли вниз. Но тут опять началась жизнь из книжек. Леся его отстранила и посмотрела так, как будто он только что совершил скверный поступок, хотя целовала она его с просьбой именно об этом.
Юрка про себя ехидно улыбнулся.
– Тебе не нравится? – спросил он.
Она пожала плечами. Это уже наполовину было из настоящей жизни.
– Расскажи что-нибудь о себе, – попросил Юрка, хотя слушать он не любил. Что можно услышать путного от учительницы, которая в школе учит одному, зная совершенно другое и живя совсем не по социалистической морали. Правда, иногда ему попадались собеседники, которые рассказывали очень интересно. Он тогда молча и внимательно слушал, и казалось, что перебить этого человека тоже, что облить его грязью. Но такие люди очень редки. Для этого надо обладать большим умом и понимать людей, а в основном получается наоборот. Юрка вспомнил, как с ними разговаривал замполит милиции их района. Он рассказывал что-то из умного, но умного в его рассказе вообще не было. Просто он считал себя умным. Юрка тогда думал. А что же ты рассказываешь молодым, чему ты их учишь, зачем ты здесь, почему ты не ищешь своего места, ты ведь комиссар? И получается? Правда после того года через полтора замполит ушел из милиции на другую работу. Может все-таки что-то понял. Значит, в нем еще осталась хоть капля совести.
Леся рассказывала о себе, но рассказ все время сходился к тому, что у нее очень много поклонников, а она от них отказывается. Юрка шел рядом, ему было хорошо. Погода была еще теплая для этого времени года. Небо было усыпано звездами, воздух свежий, сам пьяный и рядом красивая, хотя ни совсем молодая женщина. Все отлично.
Леся рассказывала, но у нее получалось не интересно, не смотря на то, что она педагог. Но кое-что можно было слушать. О прочитанных книгах она говорила интересно и понятливо. Ругала авторов за книжную жизнь, где правда и справедливость всегда побеждают.
– Ты знаешь Юра, что ни начну читать, везде молодой педагог пробивается сквозь эту бюрократию, сквозь эти всевозможные инструкции и обязательно, в конце концов, доказывает директору, что он прав. Или какой-нибудь молодой специалист приезжает в колхоз и через год – два этот колхоз превращается в цветущий сад.
Такой разговор Юрке нравился, он прекрасно знал об этом книжном вранье. И отлично знал о тяжелой колхозной жизни, от которой рано умерла его мать. К этой тяжелой несправедливой жизни Юрка был приучен с малолетства. Он не боялся тяжелой работы. После армии работал трактористом. Летом хоть и вкалывал от зари до зари, но получал удовольствие. Он любил землю, любил поля, сады, лес, но не понимал, почему за такой труд не всегда дотягиваешь до 100рублей.
А зимой две тракторные бригады посылали обрезать посадку по-над трассой. И на такую работу заставляли выходить даже по выходным, а начисляли по одному рублю в день. Разве можно с этим мириться? В конце концов, Юрке это надоело. Как это так 50 специалистов механизаторов от нечего делать 3-4 месяца болтаются вокруг села, выполняя какую-то работу, о которой смешно говорить. Однажды их десять трактористов послали грузить кукурузу на один трактор, который возил ее в соседнее село за 12км. Тракторист заработал, а они. Когда подсчитали их заработок, то оказалось, они на погрузке заработали по 12 копеек. Это было смешно, ведь они просто просиживали в ожидании трактора. Такие случаи часто повторялись. Юрка и другие мужики были согласны вкалывать на разных работах, только если от этого был толк.
Однажды на железнодорожную станцию вывозили с колхозных складов яблоки. Сутки эти 50 человек работали на погрузке. Сутки ни кто не спал. На станции разгружали шофера и тоже сутки ни спали. Тогда работая без перекуров, ни кто даже не подумал возмущаться. Ведь яблоки отправляли куда-то за Урал. И каждый знал, что неплохо заработает. Еду и водку им привозили прямо на склад, которую они пили и ели прямо на ходу. Здесь они были нужны и, понимая это, они вкалывали без сна и отдыха. Так же они работали на погрузке овощной и фруктовой консервации, которая тоже отправлялась куда-то далеко. Но месить грязь вокруг села за 20коп в день, этого Юрка не понимал. Поэтому он слушал Лесю. Слушал, как она критикует этих писак, про которых забудут сразу, как прочитают, если конечно будут читать. Но и в том и другом случае этой писаниной растопят печь или отнесут в туалет. Начальнички, конечно, поставят эти шедевры в книжный шкаф, но больше их никогда не коснутся, зная, что там одно вранье.
По ночным улицам они сделали большой крюк по селу и опять вернулись к клубу.
– Вот мы и дома.
– Как дома?
– Вот здесь я живу.– Леся показала на дом, который стоял через два дома от клуба.
– Это серьезно?
Юрка знал, что когда она была замужем она жила на другом краю села. Но после развода колхоз ей выделил другой дом. С жильем в колхозе больших проблем нет, это ни город, сюда не сильно прут. Теперь, когда они стояли около Лесиного дома Юрка не был настойчивым, он знал, что его настойчивость может все испортить. Леся опять может уйти из настоящей жизни в книжную и придется расстаться.
– До свиданья. – Она вопросительно глянула на него.
– А разве обязательно прощаться?
Леся молча пошла по тропинке к двери дома, Юрка шел за ней.
– Подожди, я постучу, а ты постой вот здесь, чтоб тебя не видели дети.
Она постучала, кто-то открыл дверь и Юрка услышал детский голос.
– Мамочка, а почему ты одна?
– Все уже разошлись по домам. А почему вы не спите?
– Тебя ждем.
– Я пришла, теперь идите и спокойно ложитесь спать.
Дверь закрылась. Юрка стоял ожидая. Его начало морозить, подходило время похмелья. После последней рюмки прошло часа три. Озноб пробегал по его телу от самых пяток и до затылка. Леся не заставила себя долго ждать, она открыла двери, в коридоре было темно.
– Юра, – позвала она тихо.
– Я здесь.
– Заходи только осторожней, не шуми, разувайся здесь, давай плащ, проходи сюда. Она открыла следующую дверь и провела Юрку в темную комнату. Закрыв за собой дверь, она включила свет.
Юрка зажмурился. Привыкнув, он открыл глаза. Посередине комнаты стоял накрытый стол, за которым недавно очень хорошо трапезничали. На нем стояли пустые грязные тарелочки, в больших были недоеденные салаты и мясные блюда, в вазах яблоки. Юрка обнял Лесю, ему стало легко и просто, она, обняв его, прижалась к нему всем телом. Она была худенькая, но крепкая, пышные темно-каштановые волосы были до пояса, что в наше время редкость и это очень нравилось Юрке. Юрка гладил эти прекрасные на ощупь и на вид волосы, и крепко прижимал Лесю за талию. Леся сначала прильнула к нему, потом отстранила лицо. Они смотрели друг на друга улыбаясь, потом рассмеялись.
Леся поднесла палец к губам.
– Тише, тише.
Шторы на окнах были задернуты. Гулявшая здесь компания не очень желала, чтоб их видели с улицы. Леся, освободившись из объятий, все равно пошла, их поправить. Потом она включила проигрыватель как можно тише.
– Подожди я сейчас.
Она ловко собрала со стола ненужное и вынесла. Вошла с миской и тряпочкой, стол быстро превратился в чистый и накрытый на двоих.
Юрка смотрел на Лесю. Как это у нее ловко получается. Почему же у его жены все получается медленно неуклюже, почему у нее нет этой красоты и ловкости в уборке и приготовлении стола.
А может все зависит от обстоятельств? Может и его жена сейчас перед кем-то шустрит и кому-то кажется, что все ловко быстро и красиво. Черт возьми, лезет в башку какая-то дурь. Ни кому не хочется чтоб его жена была с другим, хотя каждый знает, что это запросто может случиться.
Леся внесла парящего тушеного кролика
– Разогрела. Думала на завтра, тоже ведь праздник. А стушила заранее, не охота на праздник возиться. Она поставила его посреди стола, опять вышла и вернулась с графином литра на полтора.
– На чем сидеть будем?
– Давай диван подвинем к столу, будет удобней
– Нет, давай лучше стол к дивану.
Они приподняли стол и переставили к дивану. Умостились рядом. Леся налила полные рюмки.
– Давай за знакомство.
Юрка понюхал, самогонка.
– Сейчас попробуем, какая злая хозяйка.
Они засмеялись, чокнулись и выпили. Самогон был хорошим. Юрка сразу взял квашенную помидорку.
– Ух и добрая хозяйка.
Леся улыбалась. Они опять обнялись, и этот раз целовались очень долго, лаская друг друга. Тепло от выпитого растекалось по их телам наполняя желанием. Желание потихоньку от мозгов переходило в грудь, подкатывало к сердцу и расходилось сладостью по всему телу. Юрка гладил ее волосы, потом его рука плавно проплыла по ее спине к бедрам. Она отстранилась улыбаясь.
– Давай сначала поедим.
– Я за.
Юрка ел тушеную пахучую кролятину. Ел хорошо с аппетитом. Леся подкладывала ему салат и подливала самогон. Юрка пил и ел. На что, на что, а на это он был мастер, не смотря на свой невысокий рост. Леся улыбалась. Юрки после третьей рюмки захорошело и он решил, что пока хватит. Запив все компотом и утершись полотенцем, которое подала Леся, он, откинувшись на диван, привлек ее к себе.
Подожди, я сейчас постелю. Юрка встал, пошел, переставить пластинку. Леся разложила диван, достала простынь и одеяло. В комнате было довольно прохладно, но в такой обстановке это было хорошо. Леся выключила свет и подошла к Юрке.
– Иди, ложись я сейчас.
Юрка разделся и лег. Леся опять не заставила себя ждать. Она вошла в комнату, подошла к дивану и с такой легкостью и игривостью нырнула к Юрке под одеяло, что можно было подумать, что ей 17. Ее прохладные руки скользнули по Юркиному телу. Обняв Юрку и прижавшись к нему голым телом, она поцеловала его в губы теплым нежным полным желания и страсти поцелуем. Юрку удивляло, что она такая худенькая и почти нет грудей. Иногда в таких случаях бывает даже противно, и все делаешь только для того, чтоб над тобой не посмеялась женщина. Назвался груздем… Но не смотря на то, что она была худенькая, она была красивая и страстная, что Юрке очень нравилось. Ему она нравилась еще тогда, когда ему было лет 15. У нее были такие же пышные каштановые волосы и лицо гречанки, чуть смуглое с выразительным взглядом и красивыми губами.
Леся часто дышала. Юрка целовал с жадностью ее губы. Леся начала задыхаться, она обвила Юрку руками и ногами, почти впилась в его тело и задыхалась. Юрку это радовало. Значит ей очень хорошо, значит, ночь не пройдет даром. Леся притихла и обмякла, дрожь пробежала по всему ее телу.
– Тебе хорошо?
– Не то слово.
Юрка продолжал, обнимая и целуя ее. Она опять начала тяжело дышать и задыхаться. Юрка вспотел. Он всегда потел, что при работе, что в таких случаях и можно было подумать, что он устал, но он потел не от усталости, просто такой организм. Леся достала из-под подушки приготовленное заранее полотенце. Аккуратно и нежно она вытерла ему лицо, с которого на нее скатывались капельки пота, потом обтерла плечи и грудь. Одеяло с них давно сползло. Привыкши к темноте, которую рассеивал тусклый пробивающийся с улицы сквозь шторы свет уличных фонарей, они видели друг друга. Когда они доходили до страсти, то Лесины косточки начинали хрустеть. Она стонала от сладости и от боли. По ее телу опять пробежала дрожь. Она опять обмякла и притихла.
– Юра пока хватит, давай полежим.
Юрка согласился. Он лег на спину, тяжело вздохнул, и с шумом выдохнув, сладко потянулся.
– Юрочка, тебе хорошо со мной?
– Было бы плохо, ушел бы.
– А ты знаешь, я не хотела сначала с тобой идти.
– А почему пошла?
– Ты интересно про собак рассказывал, а вообще ты грубоват и самоуверен.
– А теперь не жалеешь, я ведь все равно грубый
– Нет, ты не грубый, ты просто таким хочешь казаться.
Юрка знал, что она говорит это просто в оправдание. Но перед кем? Перед ним, перед собой, перед детьми или еще оправдывается перед кем-нибудь? Но, зачем? Ей ведь хорошо и это ни кого, ни чем не обязывает.
– Может, выпьем?
– Подожди, я халат накину.
– Годится, а я брюки.
Леся включила свет, Юрка смотрел на нее оценивающе. Так средней паршивости, правда, волосы шикарные и личико красивое.
Леся наполнила рюмки и они выпили. Юрка ни хотел, ни о чем думать, он обнял Лесю, она склонила голову ему на грудь.
Да? Сколько таких женщин, которые хотят ласки? Простой мужской ласки. Потом их обзывают разными словами. Юрка тоже употреблял эти грубые оскорбляющие женщин слова, но никогда так не думал. Ему хотелось ласкать, обнимать и быть в близости с теми, кто ему нравился, а когда был пьян и не было выбора и с теми, кто по трезвой не нравится. А чем они отличаются? Они тоже люди, обыкновенные люди которым всего этого хочется и при чем тут книжки и кино. Там везде высокие чувства, романтическая любовь. Но у простого человека простые чувства без всякого высокого романтизма. И что делать этому человеку, который ни когда не любил? Ему, что вообще не жить? А если тот, кого он любит, к нему равнодушен, что тогда? Что ему нельзя иметь детей? Нельзя испытывать эту сладость близости с противоположным полом, особенно если рядом с тобой ни хам и ни идиот или идиотка. Если рядом с тобой нормальный простой человек, которому нравится смотреть на голое тело, которому нравится целовать его. Может и есть какие-то идеальные люди, но Юрка в это ни верил. Он знал, что где-то есть любовь большая пребольшая, он верил в нее. Но, где она и у кого он не знал. Он часто мечтал об этом. Он хотел влюбиться в какую-нибудь так, чтоб потерять рассудок, чтоб думать только о ней, чтоб исполнять все ее прихоти. Но такого почему-то ему не было дано. В каждом человеке можно найти то, что тебе не будет нравиться, может даже будет противно. Вот и Леся рассказывает, что ее сосед ей прохода не дает, сватается за нее, а она не хочет. Она рассказывает, что из-за нее столько парней голову теряли и готовы были на все. Он этому не верил, но и не перебивал. Пусть человек тешится своим самолюбием, а он, Юрка свободно берет и раздевает ее, а она делает вид, что стесняется. Но вот она полностью раздетая стоит перед ним. Он гладит ей грудь и живот.
– Давай свет выключим?
– Не надо так лучше. Ты ведь хочешь, чтоб я видел тебя?
Она молчала, и они опять улеглись на диван.
Юрка шел домой. Уже светало. Он даже не вздремнул. Леся оказалась довольно крепкой, хотя на вид была хрупкая. Юрка не знал хорошо ему сейчас или плохо.
Эх, жизнь? Работа, семья, добыча, квартира, машина. Отдых? Какой к херам отдых. Если вырвешься из этой кутерьмы, к какой подружке, чтоб расслабиться, но ведь это опять не отдых.
Сюда тоже вроде как отдохнуть едешь, а приедешь домой после этих пьянок и гулек там дня три отходишь, опять же работая и крутясь как белка в колесе. Он плевать хотел на радио, телевизор, газеты, где твердят, что жизнь состоит из сплошных радостей. Радость в семейной жизни, радость в труде. Юрка хотел бы посмотреть на того болтуна, который об этом пишет и говорит. Вот пусть тот крикун возьмет лопату и копает траншеи, а Юрка в это время с хорошенькой бабенкой будет сидеть за шикарным столом, пить хорошее вино под шашлычок и все такое, а потом обнимать ее красивую и стройную и задыхаться с ней в постели, потея от удовольствия. А тот болтун тоже потный и усталый после рытья траншей. Только где улыбка от счастья, где радость? Пусть Юрке плюнут в рожу, если с ним не согласны. И любой человек, пусть не такой хам и грубиян как Юрка, пусть воспитанный и с ученой степенью, для него наверно тоже приятней кувыркаться в постели с женщиной, чем рыть канавы.
Юрка прекрасно знал, что больше 90% тех кто учится в высших учебных заведениях и даже в техникумах, учатся именно для того, чтоб другим впаривать, что труд облагораживает человека. А самим по возможности ни чего, ни делать и иметь хорошую зарплату, квартиру, положение в высшем обществе, а там где он начальник, прихвостней, подхалимов и разного рода шестерок. Ко всему возможность при желании переспать с любой из подчинённых ему женщин. И чем выше он вскарабкается по лестнице власти, тем у него будет больше таких возможностей и меньше придется прогибаться самому.
Дома Юрке лечь спать, тоже не пришлось.
Отец уже не спал, он сидел на веранде за столом, на котором стояла выпивка и закуска. Они поздоровались за руку.
– Похмеляться будешь ахломон?
Отец Юрку не одобрял. Во первых из-за того, что Юрка удрал из родного села, испугавшись тяжелой работы, во вторых потому, что живя в городе, он больше всех получал помощи от родителей, которые не жалели для него ни денег, ни всего остального. А Юрка умел выпрашивать. В третьих отец осуждал сына за женщин. Ведь нормальная семья, жена красивая, дети, достаток, а он по бабам. Хотя где-то внутри гордился, что Юрка бабник. Потому, что сам даже в таком возрасте, не прочь к какой молодухе заглянуть. И только с одной стороны он Юркой гордился по настоящему, ведь сын жил в огромном городе, в собственной квартире и приезжал в село на легковой машине, каких в селе было всего пять, да и то у начальников.
– А братья где?
– Младшие домой пошли, а этот вон дрыхнет.
Юрка зашел в спальню и растолкал старшего брата.
– Че надо!?
– Пошли с отцом по соточке.
– А, это можно.
Они вышли на веранду. Отец уже наполнил рюмки водкой.
– Ну, давайте артисты, и отец похлопал Юрку по спине.
Сейчас он относился к Юрке лучше, чем к его братьям. Ведь Юрка не так уж часто приезжает, а те сыновья рядом.
Юрка смотрел на отца. Какой он у них простой и хороший. Без всякого вранья, все написано у него на лице. Никогда не льстит, никогда не заискивает. Может поэтому и не скопил капитал? Хотя Юрке родители помогали крепко, но все было заработано честным трудом и не накапливалось, а просто отдавалось. Это уже Юрка мог копить, полученную с двух сторон помощь и направлять ее в нужное, как он считал, русло.
Пил отец всегда, но при этом никогда не терял человечности. Юрка завидовал отцу, его честности и благородству, но поступал совсем по-другому. Отец никогда, ни при каких обстоятельствах, никому не предложит взятку, что для Юрки было раз плюнуть. Отец никогда не прогибался и не шестерил перед начальством. Юрка это делал даже с искусством, оправдываясь, что жизнь заставляет. Отец, конечно, был грубоват и ругался с матерью, когда она была жива, бывало даже бил. Тогда Юрка сильно на него обижался. Но теперь он взрослый и сам прекрасно понимает, что когда вкалываешь на семью как каторжный, а вместо теплого отношения, часто слышишь упреки от жены или даже грубость, можно и не сдержаться, особенно когда уже пропустил грамм 300.
Часто в городе Юрка слышит женские разговоры. А, что мужику пришел с работы, газету в руки и под телевизор. Может другие в городе так и делают, потому и живут хреново. Но Юрка был не из тех, хоть физически он и не сильно работал, но прошустрить, помочь кому надо из нужных людей, чтоб потом, когда он будет делать что-то недозволенное на работе, эти люди просто вовремя отвернулись. С друзьями он тоже старался. Если кому из простых рабочих из их бригады нужна была помощь, он всегда помогал, зная, что Земля круглая. А как участковому не помочь в гараже.
Они живут в одном подъезде и гаражи у них рядом. Они считались большими друзьями, хотя где-то в душе Юрка его призирал, но ни куда не денешься человек нужный. Не каждый из их района при встрече с этим старлеем запросто за ручку, а если дня два, три не виделись, то при встрече обнимаются, хлопая друг друга по плечу. Но ведь если что случится, этот старлей не задумываясь, вступится за Юрку как за своего лучшего кореша. Хорошо, что здесь его друзья не знают про его дружбу с ментом, а то может и призирать начали, хотя сейчас вряд-ли, они ведь не пацаны, все понимают. А там, в городе, когда этому менту хреново, и некому излить душу, он звонит Юрке по телефону, они выходят из квартир и идут к менту в гараж. А в гараже участкового есть чем поживиться. После третьей, четвертой стопки старлей изливает душу, говоря при этом, что Юрка настоящий мужик и ему можно рассказать то, о чем другим даже заикаться нельзя и у Юрки будет все как в могиле. Еще бы, что Юрка дебил рассказывать то, о чем рассказывает ему пьяный мент, разве Юрка враг сам себе. Ведь по пьянке можно услышать такое, что лучше бы не знать. Юрке бывает жаль этого мужика, который еще младше Юрки и имеет тоже двух детей. Ведь получается, он не может никому выплеснуть все помои, которые накопились у него на душе от его работы. А жене разве расскажешь, что они другой раз вытворяют на службе. Ведь почти любая женщина, работающая в торговле в их районе за счастье завести с ним шашни, ведь ей нужен покровитель. А сколько всякого Юрка выслушивает по пьянки. Человеку душу облегчить надо, а Юрке от этого тоже польза не маленькая. Юрка часто думал после их разговоров. Выходит, что всех кто находится на защите нашего закона, надо не просто гнать в шею, а без суда и следствия отправлять в места не столь отдаленные и очень на долго. Так, что Юрка в городе не здорово под телевизором сидит и там не обязательно лопатой. Там только из-за того, что начальничку, хоть и небольшому, в гаражике поможешь или на своей машинке куда свозишь, чтоб тот не светился, или кореша участкового до утра слушать будешь, пользы намного больше чем траншеи рыть. А здесь в селе его отец и отцы его друзей всегда содержали семьи. Теперь его друзья и братья тоже не здорово под телевизором рассиживаются. У них у всех коровы, свиньи, овцы, куры, утки, гуси и все в основном на мужицких плечах, ведь у баб своей работы выше крыши, хотя женщинам все равно легче. Юрка запросто поменялся бы с женой и проблемами домашними и работой.
Однажды он по телевизору слышал, как городская женщина, которая живет в квартире, сказала, что сельская не умеет экономить время. Он смеялся до слез. Кто такое вообще позволил говорить? Он представил свою жену. Вот она в квартире убрала, приготовила кушать и все. У нее газ природный, горячая, холодная вода, туалет в доме, ванная, телефон все в квартире под руками. А как колхозница начинает свой день? Встает до петухов, идет доить корову, кормить поросят, овец, птицу, собак. В это же время подогревает завтрак. Муж либо в кладовке что делает, либо тоже с хозяйством возится, либо во дворе, либо в огороде. В сельском дворе работу никогда не переделаешь. Женщине надо детей собрать в школу, младших в садик. Здесь нет горячей и холодной воды, она в колодце ее надо принести и подогреть. Да, что говорить, в селе женщина это очень тяжело. Квартира убирается только внутри. Дом убирается и снаружи, вдобавок летняя кухня, кладовая, сарай, загончики. Вот и смеялся Юрка до слез, как тут сельской бабе время сэкономить. Зимой надо топить печку, а это дрова, уголь. Готовить пойло корове, иначе она тебе молока даст с гулькин нос. Свиньям надо кашу запаривать для экономии кормов и быстрого привеса. А когда идет отел или опорос, то сельская баба неделю живет и ночует в сарае.
