Текст книги "Хорошего понемножку"

Автор книги: Александр Ройфе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ройфе Александр Михайлович
Хорошего понемножку

Массивная деревянная дверь клуба «Штаб» захлопнулась так стремительно, что вышедший посетитель не успел увернуться и получил увесистый толчок в спину. Замахал руками, заскользил по нечищеной мостовой – но, как ни странно, не упал. Замер полусогнувшись, потом медленно выпрямился. Уже спокойный, вроде бы контролируя каждое движение, бодро шагнул с тротуара на мостовую – и тут же его ноги поехали по свежесхватившейся ледяной корке, затем устремились в небеса, и посетитель со всего размаху шлепнулся ягодицами о бордюрный камень.

Было довольно больно, и он громко выругался. Впрочем, женщины, старики и дети, которых могло бы смутить его сквернословие, видимо, не слишком любили гулять по пустынным ночным улицам, так что ответом ему было только эхо, отразившееся от стены дома на другой стороне дороги. Логика требовала винить в произошедшем лишнюю пару рюмок коньяка – но кто знает, какая именно пара рюмок из числа выпитых в тот вечер действительно оказалась лишней? К тому же в последние месяцы жизнь его решительно отказывалась подчиняться законам логики. Все валилось из рук, у проектов регулярно снимали финансирование, директор их конторы грозил уволить ценного в прошлом работника, а собственная жена... Но вспоминать об истериках, которые закатывала супруга, и вовсе не хотелось. Из головы не шло другое – где-то слышанная фраза о том, что "черную полосу" в жизни обязательно должна (хоть на какое-то время!) сменить "белая". Почему данная конкретная "черная полоса" никак не кончится, было совершенно непонятно. Казалось, житейские обстоятельства вступили в негласный сговор с целью устроить ему побольше неприятностей...

Ступая с преувеличенной аккуратностью, он перешел дорогу и направился к черному провалу подворотни, за которой, как он твердо помнил, находился проходной двор, потом еще один, а там уж можно было нырнуть в колодец метро и на одном из последних поездов добраться до спального района, где он жил. В этот-то момент от провала отделилась странных очертаний тень, медленно поплыла ему навстречу, и через пару секунд он нос к носу столкнулся с высоким мужчиной средних лет, одетым в просторный плащ и шляпу с широкими полями. Мужчина был ему незнаком, и он неловко посторонился, открывая проход, но незнакомец не спешил воспользоваться его любезностью. Не давая шляпе улететь вместе с набросившимся на них студеным ночным ветром, он какое-то время изучал встретившегося ему прохожего, а затем внезапно назвал того по имени:

– Простите... – Голос незнакомца был не только хриплым, но и гулким. Впрочем, это можно было списать на особенности акустики пустынных улиц. – Я имею честь беседовать с господином Артемом Бородиным?

– Ну, допустим, – недружелюбно ответил завсегдатай клуба "Штаб", оправившись от понятного недоумения. – А вы, собственно, кто такой?

– О, в этом нет никакой тайны! – Незнакомец непринужденно улыбнулся, как бы демонстрируя, что хочет расположить Артема к себе. – Моя фамилия – Погребной. Серж Погребной. Не думаю, что вы когда-либо слышали обо мне. Я, однако, о вас слышал и хотел бы помочь вам, хотел бы разрулить ваши проблемы.

– Какие еще проблемы? – почти искренне удивился Артем. – Кто вам и что обо мне напел?? – Тут его осенило. – А может, вы из органов? Гебе, да?

Погребной расхохотался. Хрипло-гулкие звуки понеслись над мостовой, как шрапнель.

– И вы туда же! "Из органов"... Да, я из органов, но не из тех, о которых вы подумали. Хотите верьте, хотите нет, но я работаю в одном... научном фонде. Мы изучаем поля... нетрадиционные, я бы сказал, поля, о которых официальная наука предпочитает помалкивать. Хоть вы и программист, но, конечно, с самим феноменом поля знакомы?

– Знаю ли я, что такое поле? – Теперь улыбался уже Артем. – Обижаете, господин Погребной! Как-никак, "Бауманка" за плечами. И гравитационные поля, и электрические проходили. А вы какими занимаетесь? Не торсионными ли? А то я по пятницам не подаю. Да и нечем...

– Я как раз об этом, – сухо и по-деловому проговорил мужчина в широкополой шляпе. – Я как раз о том, что последние полгода вам безумно, отчаянно не везет, что у вас почти нет денег, что вас не сегодня-завтра уволят с работы, а жена собирается уезжать к маме. А какие поля мне это подсказали – торсионные или какие еще, – позвольте уж сохранить в тайне.

На ночной улице воцарилась тишина. Сказать, что Бородин был потрясен, значит не сказать ничего. Коньяк мгновенно выветрился из его головы; Артем стоял безмолвный и лихорадочно пытался сообразить, кто и когда учредил за ним такую плотную и результативную слежку. Наконец он выдавил:

– Я думаю, вы все же из органов...

– Опять двадцать пять! – возмутился Погребной. – Слушайте, вы можете всерьез разочаровать меня. Ну, на кой ляд вы сдались спецслужбам? Деньгами вы ворочаете мизерными, теракты не готовите... Не проще ли было предположить, например, что меня наняла ваша супруга, чтобы я сыграл с вами какую-нибудь дурную шутку?.. Но и она меня не нанимала, не глядите на меня волком. У меня к вам простое предложение. Видите эту пирамидку? – С этими словами он достал из кармана маленькую вещицу серого цвета. – Если вы будете постоянно носить ее собой, ваша полоса невезения кончится навсегда. Любая ваша затея будет завершаться успехом. Вы сделаете карьеру, купите дом, заведете детей – или пару любовниц, по желанию. Можно, впрочем, и совместить...

– И что же вы попросите взамен? – тихо спросил Артем. – Душу, что ли? Так у вас полагается, да?

И вновь над пустынной улицей пролетела шрапнель хриплого смеха.

– Вы не только поклонник конспирологии, но еще и мистик-любитель, как я погляжу. А мне-то казалось, что я скорее похож на городского сумасшедшего, чем на дьявола... Нет, я не потребую у вас душу, Артем. И кровью расписываться нигде не придется. Я НИЧЕГО у вас не потребую. Это все бесплатно, то есть даром... Трудно поверить, не так ли? Но разве можно купить или выменять счастье? Его можно только подарить...

– Я действительно не могу поверить...

– Понимаю. Но воспринимайте это как ходовые испытания нового прибора. Ведь эта пирамидка – самый натуральный прибор. Он действует как воронка, благодаря ему вокруг вас растет концентрация некоего специфического поля – вы можете называть его "полем везения". Сами же вы, получается, будете инженером-испытателем – как говорится, миссия почетная, но и ответственная. Вот, держите! – И Серж Погребной протянул Артему серую пирамидку. Бородин даже не заметил, как она скользнула в его ладонь. Однако смутное ощущение, что его дурачат, не давало Артему покоя. И он предпринял последнюю попытку разобраться в ситуации:

– То есть я должен буду составлять для вас отчеты об испытании?

– Эх, Артем, Артем... – мягко выговорил Погребной. – Ваша жизнь и так перед нами как на ладони, разве вы не поняли? Но если вам будет легче – валяйте. Каждую неделю можете посылать свой отчет по адресу: Тула, почтамт, до востребования, Сергею Погребному. Еще вопросы есть?.. Тогда всего наилучшего!

И он растворился во мгле подворотни, перемещаясь по асфальту совершенно беззвучно, хоть это и не вязалось с его немаленьким, судя по всему, весом. Артем еще какое-то время постоял на тротуаре, сжимая в руке пирамидку, затем поднес ее к глазам. Ровные, гладкие грани не говорили ничего ни о происхождении вещицы, ни о ее предназначении. Сделана пирамидка была как будто из пластика. Артем сунул ее в карман и поспешил к метро, рассуждая вслух:

– Он сказал: Тула. Я никогда не был в Туле. Но знаю, что там есть оружейные заводы...

Эта мысль оказала на него успокаивающее воздействие. Отечественные оборонные технологии с детства внушали ему чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне, хотя вообще-то были результатом гонки вооружений, поставившей тот мир, в котором он жил в детстве, на грань ядерной катастрофы.

Поезд метро подкатил к платформе сразу же, как он спустился по эскалатору. Через сорок минут Бородин уже был в родном подъезде и отпирал дверь квартиры, стараясь производить как можно меньше шума. Не хватало только разбудить жену и получить заслуженную порцию ругани! Ирина, однако, не спала. Она вышла из спальни в коридор и, кутаясь в пышный желтый халат, глядела на него без злобы, но с бесконечным сочувствием.

– Что ж так поздно? – меланхолично спросила она.

– Зашли с коллегами в кафе развеяться после рабочего дня, – не стал врать Артем. – Кажется, Ювелирбанк заказ свой подтверждать не будет. Обсуждали, что теперь делать.

– Ты уж звони в таких случаях, ладно? – без тени раздражения попросила Ирина. – Я же волнуюсь.

– Конечно. Прости, – вымолвил ошарашенный Бородин. Кажется, пирамидка и впрямь начала действовать. Кто бы мог предположить, что у его супруги бывает настолько миролюбивое настроение?!

– Ужинать хочешь?

– Ой, нет, спасибо. Устал я очень. Давай спать.

Перед тем как лечь в постель, Артем поставил пирамидку на тумбочку у изголовья. Он долго смотрел на нее при свете ночника, и ему показалось, будто она вовсе не серая, а несколько розового оттенка. А потом Бородин уснул.

Планета Крроманта, Серебряный материк, береговые пещеры

Длинноухий не должен был уйти!

Они гнали его от самой воды и осознанно вели в ущелье, у которого был только вход – но не было выхода. Поступать так научил их жрец: только если жертва загнана в ловушку и обездвижена страхом, можно провести все необходимые ритуалы. А ритуалы – это самое важное, что есть в жизни. Именно ритуалы вознесли их из первобытной дикости и сделали повелителями природы. Рругерр обожал их все – и обряд вступления во взрослую жизнь, который устраивался для молодых особей каждые полгода; и обряд прощания с усопшими, чьи тела должно съедать их потомкам, дабы перешла к ним мудрость предков; и, конечно, обряд жертвоприношения, каковым следует завершать каждую охоту.

Но этот длинноухий все-таки ушел от них!

Как он увернулся от клыков Прротерра? Как сумел перепрыгнуть сыновей Аррста? И куда, о Великая Богиня, он сгинул, когда забежал в ягодный кустарник?!

Рругерр ощущал бешенство, столь же страшное, сколь и бессмысленное. Он понимал это, негодовал на себя за это – но ничего не мог с собой поделать. И когда он ступил под своды родной пещеры, когда уперся взглядом в выцарапанные на стенах сцены охоты, а белошерстая Геррида, свет его жизни, мать его щенков, радостно виляя хвостом, выбежала ему навстречу – он молча отвесил ей затрещину своей могучей лапой...

Планета Земля, Россия, Москва

Наутро оказалось, что прибор Сержа Погребного действует, да еще как! Ювелирбанк все-таки решил заказать в конторе Артема специализированный софт, а за ним пришли крупная инвестиционная компания, страховая фирма и даже мясокомбинат. Денежные проблемы отступили на задний план, директор опять души не чаял в Артеме и в один прекрасный день назначил его своим заместителем – главным менеджером по банковским проектам. Отношения с Ириной казались безупречными, она все чаще заговаривала с ним о ребенке, и Бородин с радостью дал убедить себя в том, что если не сейчас – то когда же?

Каждую неделю он отсылал очередной отчет в Тулу. Писать приходилось примерно одно и то же, и это обстоятельство все больше беспокоило его. Уж если он, Артем Бородин, теперь испытатель прибора... кстати, как же он называется? "Пирамида счастья"? "Воронка удачи"? Надо было спросить у Погребного, а он не сообразил!.. Так вот, если он испытатель, значит, должен добросовестно выполнять свои обязанности. То есть – испытывать прибор в самых разных обстоятельствах. Иначе разработчик может остаться недоволен и – неровен час! – прибор отберет.

Чем дольше рассуждал он о подобных перспективах, тем нестерпимее была для него сама мысль о том, чтобы лишиться заветной пирамидки. Надо было срочно что-то делать, и однажды Артем открыл записную книжку и набрал давным-давно записанный номер телефона. Он позвонил в отборочную комиссию популярного телешоу, в котором, давая правильные ответы на задаваемые вопросы, можно было заработать миллион. Дозвонился он почти сразу – всего лишь с третьей попытки, назвал телефонному роботу средний вес белого медведя – и получил приглашение посетить телецентр. Редакторам программы Бородин приглянулся, и вскоре наступил день съемки.

Молодой, улыбчивый телеведущий первым делом предложил ему отведать безалкогольного пива известной марки. Бородин не стал отказываться: во-первых, это ему строго-настрого запретили редакторы, а во-вторых, в жарком свете юпитеров действительно хотелось пить. Затем ведущий поинтересовался, кто сегодня за него болеет, и Ирина, одетая по такому случаю в новый брючный костюм, радостно помахала ладошкой в ближайшую камеру. Игра началась.

До первой несгораемой суммы он добрался очень быстро и без малейших проблем. Даже без "воронки удачи" в кармане Артем догадался бы, что быстро бежать – это бежать "сломя голову", но уж никак не "разбив сердце" или "вывернув ноги". Первым намеком на грядущие трудности стал вопрос, который должен был принести ему четыре тысячи. Бородин совершенно не помнил фамилии футбольного тренера, который привел сборную СССР к призовому месту на чемпионате Европы 1988-го. Футбол вообще оставлял его постыдно равнодушным, но, к счастью, он вовремя сообразил, что большинство соотечественников его равнодушие не разделяют. Он попросил подсказки у зала, зрители в студии сделали свой выбор, и Бородин слепо доверился ему, надеясь не столько на их эрудицию, сколько на прибор Погребного. Прибор не подвел. "Правильно!" – сказал молодой телеведущий и обворожительно улыбнулся.

Когда Артем, не тратя больше подсказок, добрался до второй несгораемой суммы, улыбка ведущего стала несколько напряженной. И он зачитал вопрос на шестьдесят четыре тысячи, который ненадолго поставил Бородина в тупик. Артем не имел ни малейшего представления о том, что именно "Русская правда" Ярослава Мудрого требовала за жизнь убитого смерда – жизнь другого смерда, сколько-то голов крупного рогатого скота или надел пахотной земли. Впрочем, его школьный приятель Володя должен был знать такие вещи во всех подробностях, потому что некогда окончил истфак МГУ и пару лет назад защитил кандидатскую по русскому средневековью. Бородин выбрал подсказку "Звонок другу" и не прогадал: Володя подсказал ему правильный ответ и помог перейти в следующий тур.

Вопросы ценой в сто двадцать пять тысяч звучали в этой студии не чаще раза в полугодие. И напряжение, охватившее зрителей, технический персонал и администрацию телешоу, плавало в воздухе, словно облако сигаретного дыма в клубе "Штаб". Заметно волновался и телеведущий, однако улыбка, приклеившаяся к его губам, казалась по-прежнему обворожительной. Все-таки он был настоящий профессионал...

И вновь Бородину повезло! Следующий вопрос, по меркам создателей программы, считался безумно сложным, ибо был посвящен такой смутной теме, как архитектура компьютерных процессоров. И в принципе Артем как разработчик сугубо прикладного софта не обязан был ничего знать об этой области информационных технологий. Но, как ни странно, он знал: сказывалось регулярное чтение популярных и научных изданий. Бородин дал точный ответ, получил от ведущего кредитную карту крупного банка, на которой уже якобы находились сто двадцать пять тысяч ("Интересно, скажут ли мне пин-код? – мельком подумал Артем. – А то эти деньги и не снимешь..."), и приготовился к штурму новых вершин. От пирамидки в кармане исходило приятное тепло. Очевидно, как и любой другой прибор, при работе она нагревалась.

Вопрос на двести пятьдесят тысяч был составлен с таким расчетом, чтобы на него никто ответить не смог. Бородин ожидал чего-то подобного и стоически выслушал просьбу телеведущего назвать ему какую-то хитрую мышцу, которая за что-то там отвечает в предплечье. Из мышц предплечья он знал бицепсы и трицепсы, однако на экране монитора среди четырех вариантов ответа ни бицепсов, ни трицепсов не было – только латинские названия неведомых кусков человеческого тела. Артем пощупал свою "воронку удачи" через ткань брюк и попросил убрать с экрана два неверных ответа. "Вы хотите использовать свою последнюю подсказку?" – радостно спросил ведущий. "Да уж пора бы!" – в тон ему ответил Бородин.

Оставшиеся на экране названия были ничем не хуже и не лучше тех, что исчезли. Артем не испытывал особого желания произнести вслух какое-либо из них. Но профессионально обворожительный телеведущий не дал ему времени прислушаться к собственным ощущениям.

– Итак, ваш ответ? – произнес он хорошо поставленным голосом. Тишину, царившую в студии, нарушало только гудение юпитеров.

– Пожалуй, вариант "С", – ответил Бородин, ловко уклонившийся от необходимости озвучить этот набор букв.

– Вы уверены, что не "В"? – Кажется, ведущий тоже не испытывал желания практиковаться в латинской фонетике.

– Уверен, – подтвердил Артем, хотя вовсе не был уверен в этом и рассчитывал только на гений Погребного.

– А может, возьмете деньги? Сто двадцать пять тысяч – сумма приличная...

– Двести пятьдесят еще лучше... Вариант "С"!

– Ответ принят! – торжественно возвестил ведущий. – У вас была возможность забрать деньги, но вы ею не воспользовались. Понадеялись на свои знания, а вернее, на свою удачу. Что ж, я вас понимаю: сегодня Фортуна явно была к вам благосклонна. Но она такая капризная дама – в решающую минуту может и подвести... Бог ты мой, я так волнуюсь, хотя речь идет не о моих личных деньгах. Пожалуй, выпью еще безалкогольного пива наших друзей и спонсоров. Вам налить? – Его беззаботная улыбка лучше всяких слов сказала Бородину о том, какой вердикт он услышит через несколько секунд. Прибор подвел его. Он ответил неправильно...

Следующие несколько дней Артем ходил как в воду опущенный. Было ужасно неприятно сознавать, что пирамидка отнюдь не всесильна, а выигранные Артемом тридцать две тысячи казались жалкими по сравнению с той суммой, которую он мог бы положить в свой карман, если бы не был так уверен в успехе. Слабым утешением служила мысль о том, что отрицательный результат – тоже результат для инженера-испытателя, а некоторым испытателям (например, летчикам) приходится платить за ошибки конструкторов куда более высокую цену. К тому же Бородин подозревал, что приборчик Погребного сломался: очень уж розовыми стали грани пирамидки, от прежней их серости не осталось и пятнышка. Обо всем этом следовало срочно написать в Тулу, но Артем постоянно откладывал исполнение столь неприятной обязанности... К счастью, в ближайшую субботу выяснилось, что откладывал он правильно: купленный Ириной билет телевизионной лотереи сорвал джек-пот и принес супругам двадцать миллионов чистыми. "Воронка удачи" не только работала, но и начала распространять свое благотворное воздействие на близких Артему людей.

Вскоре Бородин стал замечать, что жизнь вокруг него постепенно улучшается. Еще до того, как они переехали на новую квартиру, в старом их доме починили лифт и отремонтировали подъезд. Сосед снизу, алкоголик и скандалист, нашел себе постоянную работу, бросил пить и увлекся виндсерфингом. Цены в магазинах стабилизировались и даже пробовали снижаться. Еще две кольцевые автодороги, построенные ударными темпами, избавили наконец Москву от постоянных заторов. Мощные вливания в социальную сферу сделали бомжей и беспризорников редчайшими персонажами на московских улицах. И Артем совсем не удивился, когда однажды включил телевизор и узнал, что столица России станет еще и столицей очередных летних Олимпийских игр. Эту новость он пересказал в традиционном еженедельном отчете для Погребного с особенным удовольствием.

Планета Доротея, 2-й уровень, поселение Двалло

Входной люк таверны, тихо щелкнув, закрылся у него за спиной, и из отверстий по обеим сторонам коридора заструился обеззараживающий газ. Через некоторое время Трак уже смог снять защитный балахон и вдохнуть живительного сероводорода.

Он открыл второй люк и шагнул из шлюза в общий зал. Сегодня здесь было удивительно тихо: ни красные гусеницы протосклепии, известные любительницы грибной настойки, ни черные жуки амфитоны, предпочитающие чистую кислоту, не спешили собраться в гостеприимном заведении дядюшки Хо, чтобы ублажить свои тела и души добрыми напитками и интересным разговором.

Сам хозяин, длинный, зеленый и на первый взгляд нескладный, заметил нового гостя еще на пороге и приветственно помахал ему щупальцем, приглашая к стойке. Трак не заставил себя упрашивать, быстро оприходовал первую дозу кислоты и вытер усы клешней.

– А что случилось, любезный Хо? Куда все подевались? – полюбопытствовал он. – Обычно в такое время у тебя не протолкнуться...

– Боюсь, это уже в прошлом, – скорбно ответил Хо. – Разве ты не слышал, какие беды у нас приключились?

– Какие еще беды? – искренне не понял Трак. – Прости, я давно здесь не был: странствовал по четвертому уровню. Может, что и упустил.

– Беды нам за грехи наши, – наставительно произнес Хо. – Протосклепии слишком много о себе воображать стали – вот и ниспослали им недород их любимой пыльцы. Потому и потянулись они куда-то в сторону первого уровня – кто живой остался, конечно.

– А амфитоны?

– О, эти на третий перебираются. А то в наших местах жукоедов расплодилось – просто ужас какой-то! Амфитонам тоже поделом: очень уж грубые стали. Но я-то, я почему страдаю?!

И в полном отчаянии он опустил щупальце под стойку и включил трансляцию. Зал заполнило мелодичное стрекотание – самая модная песенка сезона.

Планета Земля, Россия, Москва

«Эпидемия» везения, которая охватила Москву, в короткие сроки перекинулась на всю Россию. В регионах к власти пришли грамотные и честные губернаторы, под управлением которых население процветало. Затих даже неспокойный Северный Кавказ: наиболее злостные сепаратисты были найдены и обезврежены спецслужбами, а выжившие почли за благо переметнуться на сторону федеральных властей. Внутреннее единство вкупе с немалыми богатствами, накопленными, пока держались высокие цены на нефть, обеспечило России достойное место в мировом сообществе. Все чаще именно ее желали видеть посредником и миротворцем конфликтующие страны, а Соединенные Штаты – некогда единственная сверхдержава и мировой жандарм – постепенно заняли естественную для них позицию лидера англоговорящего мира. Нельзя сказать, что этот процесс протекал безболезненно, но голос разума, подкрепленный финансовыми вливаниями в дружественных России американских политиков, в конечном итоге взял верх.

Артем Бородин наблюдал за происходящим по телевизору, сидя в новехонькой гостиной и нянчась с маленьким сыном, которого он поначалу хотел назвать Сергеем (в честь Погребного), но потом все-таки окрестил Федей – в память о деде. На службу ходить ему, понятное дело, уже не приходилось: пакеты акций, купленные на выигранные деньги, приносили достаточный доход, чтобы Артем с Ириной больше не заботились о хлебе насущном. Появившийся досуг Бородин скрашивал чтением газет и журналов и просмотром телепередач. А телепередачи и бумажная пресса тех дней были полны рассуждений о роли случайности в истории, о теории самовозрастания общественного блага и тому подобных вещах. Люди верующие усматривали во всем волю Господа, атеисты – напирали на кумулятивный эффект многолетней пропаганды кантовского императива. Одна статья поразила Артема до глубины души.

"Нет сомнений, что мы присутствуем при подлинном конце истории, – писал автор, чья фамилия Бородину ничего не говорила. – Фрэнсис Фукуяма, который провидел это еще в конце прошлого века, был в свое время не понят, подвергнут осмеянию, но еще чаще – вульгаризации. Конечно, он и сам дал повод для этого, поскольку анализировал исключительно общественные формации и экономические уклады. Теперь ясно: надо было копать глубже, работать на онтологическом уровне. Что мы, собственно говоря, наблюдаем? Мы наблюдаем тотальное отступление, рассеяние сил Зла, которые не только не имеют возможности на равных противостоять Добру – но не в силах (простите мне этот каламбур) вообще существовать. Но Добро в отсутствие Зла неминуемо должно измениться. Так полицейские, лишенные необходимости ловить воришек и убийц, вынуждены переквалифицироваться, например, в официантов или мусорщиков. А что будет с нашим искусством? Ведь лучшие его образцы как раз и рассказывали о столкновении Света и Тьмы. У нас не будет больше трагедий... Но где нет трагедии, там и у радости совсем иной вкус! Увы, мы, кажется, обречены стать бесчувственными биороботами – такой представляется мне сегодня столбовая дорога человечества..."

Бородин не мог отделаться от мысли, что неведомый ему автор отчасти прав. Артему очень хотелось снова встретиться с Погребным, чтобы задать ему те вопросы, которые он не успел, да и не мог задать при первой встрече. И тогда он сел в недавно купленный японский джип и поехал в Тулу. Единственной его зацепкой был почтамт. Бородин намеревался дождаться, пока изобретатель прибора явится за очередным его отчетом, и уж тогда поговорить с ним начистоту. Однако привычное его везение на сей раз дало сбой: когда Артем показал на почтамте свой паспорт, ему без лишних слов вручили целую охапку невскрытых конвертов. Как оказалось, все его 189 посланий так ни разу никто и не востребовал. Бесцельно покружив по центральным улицам Тулы, Артем решил вернуться в Москву.

Он вошел в квартиру под шум телевизора. Ирина с Федей играли в детской, а плоский серебристый параллелепипед в гостиной торжественно информировал неизвестно кого об очередном эпохальном прорыве в международных отношениях – подписании глобальной конвенции о бессрочном запрещении всех и всяческих войн. "Сбылась вековая мечта всех нормальных людей! – искренне радовался диктор. – Теперь никто не должен погибнуть на поле брани! Только созидательный труд станет отныне определять наши поступки. И кто сказал, что из нашей жизни уйдет подвиг – эта кульминация духовных и физических сил человека? Разве шахтеры, подводники, космонавты не совершают подвиги ежедневно?"

"А ведь он тоже прав, – подумал Бородин. – Не стоило мне дергаться из-за какой-то статьи". И он водрузил на телевизор толстую пластиковую подставку с ярко-розовой пирамидкой, которая иногда раскалялась настолько, что ее трудно было удержать в руках.

Звездная система A18-314, около 12 парсек до торговой магистрали Федерации

Посол Федерации был в бешенстве: с этим новым предводителем аборигенов оказалось решительно невозможно разговаривать. Посол подозревал, что мыслящие органы предводителя не функционировали в полном объеме, иначе с чего он взял, будто с Федерацией можно общаться в таком тоне? И что за неслыханные требования он выдвигает – признать за жителями А18-314 исключительное право пребывания в «зоне естественных интересов» радиусом аж 15 парсек!

Сперва посол попробовал договориться с предводителем по-хорошему – долго объяснял, зачем Федерации нужен пространственный канал в том месте, где ни одному обитателю А18-314 все равно абсолютно нечего делать. Предводитель исправно кивал своим мозгодержателем, однако это не было знаком согласия – скорее, свидетельствовало о его физическом нездоровье. Потому что потом он вновь повторил те безумные требования, как будто пропустил мимо ушей все, что сказал посол. Впрочем, и так тоже могло быть.

Тогда посол перешел к угрозам. Он напомнил предводителю об исключительной военной мощи Федерации и о суровом, не склонном к сантиментам характере ее генералов. "Они сотрут вас в порошок и даже не поморщатся!" – в конце концов заявил посол. Предводитель продолжал безмолвно кивать мозгодержателем, однако смысл угрозы, скорее всего, уловил. Посол понял это по поведению слуг, которые буквально выкинули его из палаты приемов.

А спустя несколько часов они убили его жену. Очевидно, только для того, чтобы показать Федерации, что не боятся ее представителей и намерены заставить с собой считаться. Безумцы, жалкие безумцы!! Что она вам сделала?!..

Посол подготовил тело к транспортировке на родную планету и вместе со своим секретарем перенес его в нуль-портал. Спустя крохотный промежуток времени они уже находились на борту флагманского корабля Федерации, подошедшего к обитаемым планетам А18-314 на расстояние атаки. А еще через четверть часа эти планеты – согласно приказу военного командования и в полном соответствии с законами Федерации – были объявлены "враждебной зоной" и подверглись аннигиляции...

Планета Земля, Россия, Москва

О том, что у нашей Вселенной имеется собственная служба охраны, большинство землян узнали в 16 часов 38 минут по Гринвичу 3 апреля 20** года. В этот день и в этот час телепередачи всех каналов во всех странах были прерваны и на экранах телевизоров появилось существо в белых одеждах, внешне напоминающее человека. Точные его очертания разглядеть никому не удалось, потому что от существа исходил нестерпимый блеск, да и тысячи видеомагнитофонов и DVD-рекордеров, тут же поставленные энтузиастами и профессионалами на запись, тоже не смогли зафиксировать ничего конкретного – так, смутные сполохи и невнятное жужжание.

"Земляне! – зычным голосом сказало существо, причем каждый телезритель решил, что с ним говорят на его родном языке. – О нас вы почти не знаете, а если и знаете, то всякие небылицы. До недавних пор нам и не нужно было общаться с вами: вы не представляли никакого интереса в масштабах Вселенной. Но теперь вы доказали, что заслуживаете внимания. Вам даже удалось нас удивить: мы до сих пор не понимаем, каким образом вы изменяете вероятностную матрицу континуума. Ничего, догадаемся, дайте только срок. А мы, в свою очередь, хотим дать срок вам. Да будет вам известно, что ваша деятельность непоправимым образом разрушает структуру Вселенной, и нас, ее хранителей, это никак не устраивает. Вы должны немедленно остановиться! Если спустя одни земные сутки изменение вероятностной матрицы не прекратится, мы будем вынуждены пресечь в данном секторе континуума всю разумную деятельность. А это значит, что все люди и другие высокоорганизованные жители Земли будут уничтожены. Поверьте, для нас это не составит труда! Подумайте, хотите ли вы, чтобы вашу планету унаследовали жуки и тараканы. Помните, что сутки – это не так и много, а время уже пошло!"

Только три минуты длилось выступление блистающего существа, но эти три минуты изменили судьбу мира. Конечно, многие телезрители решили, что над ними глупо подшутили телевизионщики; кое-кто даже припомнил знаменитую радиопостановку "Войны миров", организованную Орсоном Уэллсом. Но немало сыскалось и тех, кто как будто всю жизнь ждал, когда к нам прилетят инопланетяне. И уж, конечно, астрономы и контрразведчики всех стран пришли в неслыханное возбуждение. За какие-то пять-шесть часов им удалось выяснить, что ни одна телекомпания таких шутников в штате не держит (правда, некоторым телевизионщикам эта ценная информация стоила жизни, но что поделаешь: издержки производства), зато где-то в районе Плутона наблюдается крупное размытое пятно непонятного происхождения. С этого момента основные страсти переместились в зал заседаний Совета Безопасности ООН. Делегаты крупнейших держав планеты клялись и божились, что об изменении вероятностной матрицы континуума им ничего неизвестно. Потом настал черед тех небольших стран, которые еще недавно ходили в "изгоях" и потому до сих пор внушали подозрения. Их представители, однако, тоже ни в чем не признавались. Между тем в Гринвиче наступило утро 4 апреля – вполне возможно, последнее утро в истории человечества.