Текст книги "Далёкий Друг (СИ)"
Автор книги: Александр Потапов
Соавторы: Сергей Морозков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 16
Увиденное потрясает. В тот миг я отринул на потом весь анализ, разбор, а просто любовался иномирьем. Действительно, скользнув разумом по лучу, оказываюсь сознанием в другом мире. Сказать, где это, мне не дано, но возникает ощущение, что этот мир может быть, и когда – теперь осознаю чётко.
Окружающий пейзаж завораживал неземной, но какой-то уютной простотой. Сумерки, на безоблачном небе не видно звёзд. То есть не так, их настолько много, что практически невозможно выделить ни одной. Сверху просто льётся серый поток света. Краски природы слегка приглушены, внизу гнётся под ветром высокая трава, непонятные животные бродят по бескрайнему полю. Скользнув, оказываюсь вблизи типичного представителя местной жизни. Передо мной животное ростом с корову, на четырёх лапах, его длинный хвост волочится по земле. Хищник ли мой новый знакомый, или травоядная скотина, разобрать сложно. Вытянутая морда не имеет никаких выступов, только два глаза-яблока мерцают в тусклом свете. Уже различаю серо-чёрную раскраску, переместившись чуть ближе. Но, похоже, злоупотребляю терпением зверя. Становится понятно, для чего нужен такой длинный несуразный хвост. Не разобрав, откуда исходит угроза, а просто почуяв недоброе, он бьёт хвостом по кругу. Набалдашник на конце пролетает как будто сквозь моё астральное тело, естественно, не причинив вреда. Если бы я присутствовал здесь во плоти, то земля здешнего мира приняла бы первый труп землянина. Инстинктивно отшатнувшись, больше не тревожу местную фауну.
Этот мир отличается от нашего, хотя человек вполне мог бы приспособить его для жизни. Но здесь обитают не только безобидные хищники. Существует и разумная жизнь: она проявляется в виде больших, метра полтора в диаметре, шаров. По-моему, у них нет стабильной оболочки; форма, хотя и шарообразная, но принять они могут и любую другую. Я склонен называть их разумной плазмой.
К чёрту отступления; это сейчас, вбивая в текст буквы, я пытаюсь анализировать, тогда всё было иначе. Присутствие постороннего в паре шагов ощущалось явственно, но какой-либо тревоги по этому поводу не было. И это не плод моего воображения, а реальность. Кто-то невидимый рядом. Значит, всё в округе не так просто, и сгустки разума не вся местная элита, есть ещё некто. И некто не враг.
Мир, который существует где-то, а может, и в другом времени. Я попытался охватить взглядом всю планету, благо новое зрение даёт такую возможность. Здешняя жизнь располагается не только на одной. Целый блок обитаемых миров вращается вокруг красноватого солнца. Население планет различно, но в некоторых их частях есть места, где все формы жизни творят нечто общее. Они не знают преград как в расстоянии, так и во времени. Понятие смерти им знакомо, но жители этого мира не ассоциируют его со своим существованием.
Мой гид даёт крохи информации по местной истории. На заре цивилизации они были вполне приличными гуманоидами, так же, как и мы, резали друг друга, сражаясь в бесчисленных войнах. Вот только появился в их рядах некий проповедник с идеями вечной жизни в благости и миролюбии. Главное условие местного пророка – жизнь в обществе. Каждый – клетка целого организма. Идеи приобрели популярность, и иномиряне начали создавать новую общность. Совместный мозговой штурм позволял решать любые задачи. Общество развивалось невиданными темпами. Они смогли избавиться от ненужных биологических тел, обрели вечность. Всеобщий разум давал надёжность, комфорт и покой. Имён у этих существ не осталось. Их общение между собой – перенос мыслей в виде луча с индивидуальной частотой. Такая система позволяет сразу понять, кто твой собеседник, и поэтому, даже имея общий разум, они сохранили черты индивидуальности.
Мне не совсем понятен уклад их жизни. Хотя, конечно, крохотная экскурсия и не могла пролить свет на какие-либо серьёзные аспекты существования того мира. Обладая вечной жизнью и способностью к перемещениям, местный разум как-то замкнулся в этом своеобразном рае. Уровень жизненного комфорта, даже, скорее, не жизненного, а эмоционального, крепче цепей приковывал здешних интеллектуалов к планетной системе.
Все планеты, где они «живут», пригодны к обитанию белковой жизни, да я и сам свидетель существования экзотической фауны здешних мест. К слову, никакими ресурсами планет хозяева не пользуются уже давно: энергетической оболочке много и не надо, а необходимые крохи энергии вполне по силам добыть, не напрягая матушку-природу. Никто не препятствовал мне в этом безумном путешествии. Это настоящее чудо – видеть далёкие миры, не знающие техники, живущие в единении с природой, населённые такими высокоразвитыми существами!
Я не знаю причины интереса к моей скромной персоне, но, думаю, она есть. Для элементарного разговора необходимо просто понимание друг друга, а новый приятель, похоже, в полной прострации, не говоря уж обо мне.
Получается, что прибор, созданный моей командой и волею случая получивший возможность функционировать как передатчик в невероятном диапазоне волн, позволил осуществить контакт, так сказать, технически. С его помощью я смог пробиться к чужому разуму, а тот, в свою очередь, заинтересовался новым знакомым. Но каким образом у меня в голове возникает картинка, не понятно. Я уверен, что это делает мой Далёкий Друг (я теперь буду так называть инопланетянина). Он щедро делится информацией, помогает анализировать её, тем самым подготавливая меня к адекватному восприятию подобных вещей.
После начала общения меня проинформировали: контакт возможен только с той стороны. Прибор будет молчать, но если «боги» той земли надумают поговорить, то канал связи откроется. Вот ведь дела: похоже, мы для них значим не больше пыли под ногами. Мой Друг знает о продолжительности нашей жизни, поэтому контакт должен повториться по крайней мере ещё раз, иначе бы не было упоминания об этом.
Глава 17
– Виталий! – сквозь шорох звуковых помех аппарата слышится голос жены, – ты же сегодня на работу собирался. Уже пора, вставай, дорогой.
До носа добирается аромат дорогого кофе.
– Значит, на работу. – Идея, предложенная супругой, не укладывается в голове. – А зачем?
Вопрос, заданный себе самому, остаётся без ответа.
Несколько дней работавший без перерыва мыслеприёмник неожиданно замолкает. Это были счастливые часы. Мне позволили интересоваться практически всем без ограничений. Привычный мир, нет, не перевернулся, а просто стал маленьким, каким-то скукоженным. Констатация этого факта навевает грусть, но чашка кофе с мягкой пышной ватрушкой, тающей во рту, возвращает к жизни.
Сбросив лень, как удав старую кожу, привычными действиями привожу себя в порядок. Не проходит и двадцати минут, как я побрит и наодеколонен. Наталья уже у порога поправляет мне галстук, и я, поцеловав жену, иду к машине. Внедорожник, умытый лёгким дождичком, сверкает белоснежной глыбой. Вот только этот сугроб почему-то завалился на бок. Сердце ёкает, неужели? Подойдя ближе, понимаю, что не ошибся. Два левых колеса безжалостно порезаны. Причём покрышки восстановлению уже не подлежат. Суки! Ну, допустим, хочешь меня достать, так при чём здесь машина? Я не злопамятный человек, но эту проблему, чтобы не забыть, выбиваю в мозгу как зубилом на камне.
Офис фирмы встречает непривычной суетой. Солидные, уверенные в себе мужики, разбившись на небольшие группки, рассредоточились по углам. По коридорам с невозмутимыми лицами бродят подозрительные типы. Мои вопросы к ним начисто игнорируются. Вполне естественно, кабинет генерального директора закрыт и опечатан. Заметив моё появление, активно подтягивается народ. Вопросы стучат в голове бесконечной пулемётной очередью.
– Давайте уйдём из прохода, а то мы мешаем! – обращаюсь к сотрудникам, видя безуспешные попытки лиц в чёрном пройти из кабинета в кабинет.
– Пойдёмте в приёмную, там никого нет, – живо ориентируется в ситуации моя расчудесная секретарша Ниночка.
Без возражений все переходят в роскошно обставленное помещение (на имидж я денег не жалел никогда). И, похоже, моя первая фраза подтвердила их самые худшие предположения:
– Закуривай, ребята!
Здесь необходимо сделать коротенькое отступление. Дело в том, что курение в фирме всегда было больше похоже на некий ритуал, чем на банальный перекур. Понимая, что люди у меня в большинстве своём серьёзные и курящие, я обставил курительную комнату с неслыханной роскошью. Кожаные диваны, стеклянные журнальные столики, заваленные последними новинками технической литературы, огромные, в полстены, телевизионные панели. Таким образом, народ ходил туда совсем не подымить, а в удовольствии поработать, поделиться проблемами. Кофе бесплатно и в неограниченном количестве. Мало того, я отгородил несколько крохотных кабинок на три человека, и, если возникало желание посекретничать, сотрудники могли уединиться. Надо сказать, мои нововведения окупились сторицей, и этот зал стал генератором идей, куда тянулись посидеть и некурящие, ведь мощная вентиляционная система не оставляла в курилке даже запаха табака. В остальных помещениях курить, нет, не запрещалось, но было не принято, считалась дурным тоном. Но только не сегодня.
Усаживаюсь в неудобное Ниночкино кресло и закуриваю первым. Только что распечатанная пачка сигарилл ставится на стол, и по старой традиции все подходят и угощаются. Скоро неприспособленная комната тонет в сиреневых клубах дыма.
– Виталий Николаевич, что случилось? – Вопрос прост, но как же сложно на него ответить.
– Друзья, мы многое пережили вместе. Работали, дружили, помогали друг другу, но все же надо понимать – такое не может длиться вечно. Нет, не случилось ничего криминального, но ошибка, совершённая ещё в той жизни, фугасом сработала сегодня под ногами. Что будет дальше, я не знаю; если кто хочет, пусть пишет заявление на отпуск: проплатить его фирма пока в состоянии, ну а дальше как бог на душу положит, – моя речь была чуть скомканной, но понятной.
Девчонки захлюпали, а ребята старательно отводили глаза друг от друга.
Оформление отпусков занимает приличное время, и, почуяв неладное, в дверь начинают ломиться. Ну право как дети; в эти створки я тоже вложился, и чтобы открыть их, надо что-то посерьёзней кулаков. Грохот нарастал, но и бюрократические заморочки решались быстро. Покурив в очередной раз и поставив последнюю печать в документе, впускаю гостей и, не обращая на них внимания, говорю своим сотрудникам.
– У меня есть идея: давайте сегодня ненамного забудем о завтрашнем дне. Предлагаю за счёт фирмы сходить в ресторан и напоследок тряхнуть стариной!
Предложение вызывает оживление, да и перспектива оплаченного отпуска с завтрашнего дня приподнимает настроение. Нина складывает документы в сейф, и народ разбредается по отделам, убирая с глаз долой документацию, заодно прихватывая с работы маленькие сувенирчики (кто знает, пустят ли сюда ещё?). Проходит больше часа, когда, наконец, последний ключ сдаётся на вахту, и разгорячённый люд рассаживается по машинам, готовый к длительной борьбе с зелёным змием.
Роскошный ресторан мы занимаем в не совсем урочное время, и это вызывает неподдельную радость работников общепита. Денег я не жалею: что плакать, они уже почти не свои! Столы накрываются как по мановению волшебной палочки. Первое время лёгкая грусть расставания сковывает, но после тостов за дружбу и счастье тоска уходит, оставляя надежду и веру. Ко мне часто подходят, выражая сочувствие, оставляя телефоны, не только свои, но и близких. Всё для того, чтобы я в любой момент мог связаться с ними и пригласить для дальнейших трудовых подвигов. Не скрою, неподдельное уважение ко мне как руководителю трогает, да так, что предательски набегает слеза.
Мероприятие удаётся. Расстаёмся уже в первых сумерках уходящего дня. Почти вся стоянка перед рестораном оказывается забита нашими авто, но разъезжаемся строго на такси: мы блюдём правила дорожного движения.
До дома добираюсь без приключений и почти сразу укладываюсь спать.
Глава 18
Калейдоскоп последующих дней окрашен по преимуществу в тёмно-серые тона. Бесконечная катавасия судебных и околосудебных разборок безжалостно вырывает из жизни сутки за сутками. В то памятное утро, ещё не совсем придя в себя после вчерашнего мероприятия, на ходу глотая горячий кофе, открываю дверь, в которую уже несколько минут подряд некто пытается войти, перемежая звонки с ощутимыми ударами по косяку.
На пороге, как и следовало ожидать, судебные приставы: мне под нос суются какие-то бумаги; из звуковых пояснений понимаю – имущество описывается. Довольно грубо вырвав документы из рук облачённых властью, мельком просматриваю решение – всё равно ничего сейчас не оспорить.
– Наташ, пропусти стервятников, – произношу негромко, чтобы слышал только старший из пришедших, а сам иду на кухню.
Неуловимая смена состояния: секунду назад родной дом становится чужим и жестоким. Причём жестокость воистину изуверская: на стенах ещё висят наши улыбающиеся портреты, в чашке остывает приготовленный супругой кофе, а квартира уже чужая… Но за себя я не беспокоюсь и легко сгоняю наваждение. А как выдержит Наташа? Она истинная хозяйка, и к любой самой малюсенькой вещице у неё отношение трепетное, каждый предмет быта ассоциируется с неким важным жизненным событием. Вторжение в её уютный мирок может обернуться несчастьем для агрессоров.
Беспокойство оказывается напрасным. Всё происходит тихо, без эксцессов. Прихожая быстро заполняется людьми в грязной обуви, которые скромно жмутся по стенам, ожидая приглашения пройти в комнаты. Кажется, до истерики только миг, но через секунду я вижу Наташины глаза: они смотрят с безразличием, устало; осквернённый дом – это уже не свой.
У разных людей понятия личного значительно разнятся. Но многие вещи воспринимаются похоже: посмотрите на реакцию матерей, когда кто-то, пусть даже из родственников, приласкает их чад. Всякая мама после этого подойдёт к ребёнку и обязательно что-нибудь сделает: поправит одежду, сотрёт с детской мордашки одной ей видимую соринку. Большинство делает это открыто, даже напоказ, некоторые – уводя ребёнка в сторону, но поступают так же.
За совместно прожитые годы наша квартира в панельной «хрущовке» превратилась, по сути, в уютный дом. И теперь этот дом для Наташки – тоже дитя. Сколько сил она вложила в его обустройство, сколько нервов извела, борясь за чистоту и уют! А как доставалось нам за нечаянно брошенный на пол фантик или тем паче пепел от сигареты! И – вот такое! Я подумал, что она, как это всегда бывало, сразу же станет наводить порядок, нарушенный незваными гостями. Но этого не случилось: супруга просто отвернулась, разглядывая что-то за окном. Всё произошло быстро, но я успел заметить хрусталик слезинки на её щеке. И тут меня прорвало.
Под горячую руку попался круглолицый тип с корочками следователя в кармане, появившийся вместе с приставами. Не разобравшись в ситуации, он пытался наехать по теме моего уголовного дела, связанного с превышением должностных полномочий (я же распустил предприятие в отпуск, да и похоже в распыл) и растратой значительной суммы денег фирмы (вчера в кабаке я совсем не скупился), и нарвался.
– Господин полицейский! Да будет вам известно, что я до сегодняшнего дня, а значит и вчера, являлся единоличным владельцем фирмы и до кучи её генеральным директором. Мне не совсем понятно ваше тыканье этой бумаженцией под нос, как и некорректные вопросы, совершенно выходящие за ваши полномочия. По моему усмотрению, все претензии, которые ненавязчиво вешаются мне на уши, – несостоятельны. Не отрицаю, что после получения мной (а это произошло буквально за несколько минут до вашего прихода) уведомления об аресте всего имущества, личного и моего предприятия, я уже не имею права производить какие-либо финансовые операции. Так вот: я их и не провожу. Надеюсь, вы также понимаете, что я, находясь дома, а не в закрытой на время отпуска сотрудников фирме, ничего такого делать не в состоянии. – И, повысив тон, чтобы он не сумел вставить ни слова, добавляю – А вот то, что было до сегодняшнего утра, – законно. Все обещанные платежи, включая и корпоративную вечеринку, будут проплачены, хотите ли вы этого, или нет. В остальном я, как законопослушный гражданин, обещаю исполнять предписания органов правопорядка.
– Знаешь, ты! – он аж зашипел как удав. – Я здесь не для того, чтобы выслушивать всяких умников.
Договорить у него не получилось.
– Ну-ка, отцепись! Я при исполнении! Ты за это ответишь!
Хороший пинок под задницу чётко определяет вектор движения чиновника. Дверь, порог – и вот уже его пунцовая морда освещает лестничную площадку.
Оборачиваюсь на смех. Наташка.
– Да, Виталь, я и не знала, что ты способен на такое. Было очень весело наблюдать, как ты помог ему покинуть квартиру!
– Чёрт! Разозлил он меня… Ну да ладно, давай дождёмся, когда приставы закончат свои чёрные дела, и уж потом обо всём поговорим.
Глава 19
– Скорее всего, нам здесь уже ничего не принадлежит. Дела обстоят так, что хуже не бывает.
– Виталя, неужели отберут всё? – голос Наташи непривычно тих.
Минуту назад ушли приставы и понятые, оставив после себя дым дешёвых сигарет и непривычный кавардак в комнатах. Некоторое время не могу избавиться от ощущения их присутствия, чудятся голоса. Трясу головой – на таком материале и свихнуться недолго. Получается неплохо, но я собираю волю в кулак и окончательно выбрасываю из головы наваждение.
То, что государство в лице чиновников ненадолго покинуло эти стены, даёт лишь время на принятие какого-то решения. Но, если в масштабе мировой революции эта тема необычайно мелка, то для сегодняшнего меня она вполне сопоставима с приближением глобальной катастрофы. Некоторое время говорю ни о чём, нарочито громко приходя в себя. И постепенно такая тактика позволяет полностью разрядить атмосферу.
– Виталь, неужели отберут? – Наташка повторяет вопрос.
Что могу ответить? С треском вскрываю пачку сигарет и прикуриваю от заметно дрожащего огонька зажигалки.
– Как пить дать. И сейчас нам самое время подумать о новой крыше над головой.
– С другим-то жильём тоже проблем не оберёшься, – супруга опускает голову мне на плечо, верный признак самого прескверного настроения, – а может, надо побороться?
– Не думаю. – Я не люблю тешить себя напрасными иллюзиями. – На сегодня нам нечего противопоставить этой банде. Они по-настоящему опасны: рискнули средь бела дня стрельнуть в квартиру в двух шагах от центра города. Но, – я начинаю говорить громче, – Высоцкий был прав, твердя как заклинание: «Ещё не вечер!» Ты помнишь ту чудную квартирку, что снимали в первый год нашей совместной жизни?
– Конечно, помню. Такое не забывается.
– Так вот: я её почти купил, – делаю важное лицо, – хотел тебе сделать сюрприз на годовщину.
– Какой ты у меня молодец! – Сюрприз удаётся, и я получаю заслуженный поцелуй.
– С бывшим хозяином рассчитался, но вот бумаги оформить не успел. Теперь дело надо провести быстро и, самое главное, не засветиться. Надо найти кандидатуру, на которую можно безбоязненно оформить документы.
– Да, бумаги надо делать осторожно. Время не ждёт, но торопиться будем не спеша, – начинает рассуждать жена, словно всю жизнь занималась тайными сделками с недвижимостью.
– У тебя есть кто из дальних родственников, кому просто можно доверять? – задаю самый сложный для меня вопрос; откуда мне – приезжему – иметь в этом городе родню.
– Не забивай голову: будет человек. Главное сейчас не это, – супруга переводит беседу на другую тему, – важнее, как жить дальше? Как я понимаю, обложили нас со всех сторон, и получается так, что работать тоже придётся по нелегальным схемам?
– Да, думаю, и с этим проблем будет навалом. Заработать нам не дадут. Судя по иску, даже после продажи всего движимого и недвижимого имущества я не рассчитаюсь с долгами и останусь в чёрных списках судебных приставов на очень долгий срок. Конечно, без работы не останусь, но шиковать будем не скоро. Понимаешь, сегодня заработать на безбедную жизнь без оборотных средств практически невозможно, а появляющиеся накопления будут изъяты в момент. Замкнутый круг получается. – И, чтобы мои слова не походили на траурную речь, добавляю – Да и насолил им напоследок. От злобы ядом плюются.
– Что ты такого им сделал, чтобы так их разозлить?
– Всего лишь сказал правду, Наташ, но в лицо и прилюдно. Такое почти никогда не прощается, хотя особо умные ребята некоторое время ничего не предпринимают, но, будь уверена, никто не забывает ничего.
– Выходит, что не зря сказано, правда – очень сильная штука?
– Не просто сильная, она даже убивает иногда!
Пепельница набита окурками, в бокале на донышке чуть колышутся последние капли вина, в прежде стерильной гостиной – клубы табачного дыма. Мы на некоторое время замолкаем.
И в самом деле: правда может убить. В нашем случае мишенью являюсь я. Современное общество погрязло в лицемерии, которое прикрывается то дипломатией, то чёртовой политкорректностью. Мы, приняв эти правила, всё реже и реже говорим правду, чистую и неприкрытую. И когда такие редкие моменты наступают, с удивлением узнаём, что нас не понимают, а записывают в стан личных врагов, причём не впрямую, а, гораздо чаще, завуалированно.
Кто-нибудь мне объяснит, почему негров вдруг стали называть афроамериканцами? Причём такое часто слышится и в адрес жителей Африки, страшно далёкой от Штатов. И почему это теперь стало обижать самих негров? Но человека, называющего негров неграми, не клеймят позорным словом «расист» (потому как не за что; негроидную расу никто не отменял), а через общественное мнение пытаются заставить принять какие-то нелепые стандарты, согласно которым и сама Африка скоро будет не чёрным континентом, а местом компактного проживания лиц с более тёмным цветом кожи. Человечество погрязло в этом болоте. Отринув религиозную составляющую жизни, следуя которой можно жить честно и перед Богом, и перед людьми, оно взвалило на себя неимоверную моральную ношу (я имею в виду регулирование отношений между его членами посредством законов и норм) и, надо отметить, справляется со своей новой миссией весьма неважно. Закономерный вопрос – как с этим быть? Мой разум не находит на него простого ответа. А может, нужно всего лишь перестать обманывать, в том числе и самого себя? Я думаю, если человек честен перед собой, то его правдолюбие будет естественным и вряд ли вызовет насмешку. Да, он продолжит оставаться неудобным для многих, но укорить его в чём-либо не посмеет никто. Это как в моде на цвета: при любом раскладе чистые белый и чёрный – всегда в теме.
Мы с Наташкой просидели за разговорами почти до вечера, пока не проголодались.
– Виталька, скоро уже дети из школы вернутся, и тоже голодные. Ты займись чем-нибудь, а я приготовлю обед. Не то в нашем городе будет зарегистрирован первый случай людоедства, а, судя по твоей комплекции, жаркое из тебя получится великолепное, – хлопнув меня пониже спины, она улыбнулась и пошла на кухню.
– Я помогу, – перспектива быть съеденным собственными детками не прельщает, – что у нас сегодня в меню?
– Чистка овощей! Остальное тебе не понять.
– Всё верно: самое ответственное дело – мужчине! – я без возражений достаю ножи. – Готов выполнить любое ваше распоряжение!
Ребята вернулись примерно через час и застали нас за накрытым столом. Это ещё одна наша семейная традиция – встречать невзгоды празднично.
