Текст книги "Вайка-булкутенок, зверек удачи"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

"– Неразбавленное",– похвастал Вайка.

"– Вот как? Свое, с виллы, конечно?"

"– Нет, имение далеко, берем у молочника."

Тачинта прошлась по дому в сопровождении Вайки. Здесь эту пару заметила Адина.

– Смотри-ка, Остия,– сказала госпожа,– а к Вайке-то пришла подружка! Ах ты, кокетка,– погрозила она шутливо,-решила прельстить нашего топтыжку? Как не стыдно, он у нас еще совсем малыш!

"– Кто эта невоспитанная особа?" – холодно осведомилась Тачинта.

"– Это Адина, жена хозяина."

"– Ах, вот оно что! Она, вероятно, из провинции? – сразу видать деревенские манеры."

"– Ничего,– весело отвечал Вайка,– она угостит нас орешками!"

Булкутенок не ошибся – Адина велела Остии принести орешков нокнок и подкормила обоих зверьков. Так, постепено, Тачинта осмотрела весь дом, высказывая разные замечания и подавая ценные советы по содержанию хозяев. Наконец она удалилась, пригласив напоследок заглянуть к ней.

"– Я живу там, через три дома, у реки. Дом пато Гостолла."

Любезница в два изящных прыжка вспорхнула на забор, кокетливо оглянулась и сообщила:

"– Имей в виду, Вайка, у твоего хозяина опасный враг."

"– Я знаю, мута Тачинта. Спасибо, что навестила",-поблагодарил Вайка.

Тачинта прощально щелкнула и удалилась, только палевый хвост сверкнул в лучах солнца.

– А красивые могут быть булкутята,– заметил Экка, наблюдавший всю сцену. – Хотя она ему не очень-то ровня – у ней только три полоски, а у Вайки – пять.

– Откуда она? – спросила М'Нади.

– По-моему, из дома пато Гостолла – ну, того сановника, что живет у реки. Он, говорят, в милости у нашего инвара.

– Да, я тоже слыхала,– кивнула повариха – инвар был властелином Дхаранга и всей страны, и Лувгалл как ответственный чиновник казначейства иной раз отчитывался непосредственно правителю, так что в доме Коддоров хорошо знали обо всех делах двора.

Дела самого Лувгалла, между прочим, тоже наладились. Он вскрыл крупное хищение в одном из министерств, и его пытались оклеветать, но, к счастью, долгое разбирательство, которое и портило жизнь Лувгалла, окончилось в его пользу. Инвар принял сторону Лувгалла и поощрил его, назначив ведать финансами самой Академии. Это означало серьезное повышение, и дом Коддоров сразу приобрел вес.

К Адине вскоре пожаловала с визитом подруга детства, Лината.

– Не верю! – закричала она, едва сойдя с паланкина. -Это мать троих детей?!. Нет, не верю! Ты совсем как была в семнадцать лет.

Она распростерла объятия и, выпустив Адину, вновь с завистью стала ее разглядывать – Адина, и правда, так и цвела последнее время.

– Бог ты мой, у тебя румянец на щеках! А какая талия! Ты без корсета? Почему ты скрываешься от общества? Нельзя, нельзя прятать такую красавицу! Я пожалуюсь на Лувгалла мужу, честное слово! – зачем он прячет тебя?

Муж Линаты был министром двора, а то есть третьим-четвертым лицом в государстве после верховного маршала и председателя Академии – конечно, не считая здесь самого инвара. До сих пор Лината едва узнавала Адину при встречах, но теперь сочла возможным вспомнить, что они росли по соседству -две дочери провинциальных помещиков.

– Ну, я не то чтобы прячусь,– напомнила Адина,– скорее, меня не очень-то приглашают в твое общество.

– Ну, ну, что за ерунда! Ах да, прости, что не выбралась на день рождения твоего третьего – как его – Онталл?

– Товгилл. Онголл – это средний, ему уже шесть.

– Неужели? Как летят годы... Представь – я так хотела к тебе выбраться, но в этот самый день свекрови вздумалось позвать нас к себе на...

Наконец, после водопадов "охов" и "ахов", приветствий, обрывков новостей, вопросов и тому подобного дамского щебетания подруги уселись в гостиной для настоящей беседы. Адина велела подать напитки. Остия внесла поднос, а следом за ней в комнату вкатился Вайка. Он замер на мгновение, разглядывая гостью, приблизился, щелкнул, высунул язычок, а затем метнулся на колени Адине и ласково укусил ее палец.

– Ах ты, сорванец! – с напускной строгостью проговорила Адина. – Ну, сейчас, сейчас Остия принесет твои орешки!

– Сию минуту, мута,– присела Остия.

– Боже, кто это? – изумилась Лината. – Какой миленький, ну, прелесть, прелесть! Это... да кто он? Или она?

– Это Вайка, наш булкут,– гордо улыбнулась хозяйка.

– Вайка? – засмеялась Лината. – Вайка! Как это к нему подходит! А булкут – я даже не слыхала, что бывает такой зверек.

– Они очень-очень редки, говорят, водятся только в Зантойе. Наш старый слуга сам оттуда, он и купил его. Остия! -позови-ка Экку.

Меж тем булкут слопал орешки и начал резвиться, карабкаясь на стены и щелкая оттуда, высунув язычок. Подошедший Экка заново рассказал историю приобретения зверька, прибавляя новые живописные подробности.

– Стояла такая очередь, такая толпа, мута! Крик, гам, едва не драка. Но я,– Экка сделал паузу,– я знал, как обрадуются зверьку мута Адина и дети. Я растолкал всех, хотя, конечно, толкаться нехорошо... Торговец просил за Вайку пятьдесят монет, и тут я дал ему шестьдесят! И вот – Вайка у нас.

От Адины не укрылось, с какой завистью разглядывает булкутенка ее гостья.

– Так что же, неужели так трудно достать булкута? -огорченно произнесла Лината.

– О, мута Лината, еще как! Но, похоже, тут у нашего Вайки появилась подружка – она живет у сенатора Гостолла. Как знать, может быть через полгода...

– О, я не отстану от Гостолла! – вскричала Лината. -Пусть попробует отдать кому-нибудь булкутенка – он мой.

Дамы меж тем завели свой разговор, и Экка удалился. А Лината в конце беседы сообщила Адине:

– Ты знаешь, дорогая Адина, я тут слышала кое-какие разговоры – ну, среди высших кругов... Хорошо, конечно, что твой Лувгалл так усерден и... неподкупен, но, знаешь ли, все хорошо в меру. Я бы на твоем месте посоветовала ему не слишком рьяно искать разные, знаешь ли, упущения. Только не обижайся, милая, милая Адина! Пойми – это совет подруги, ведь мы же с тобой друзья, верно?

Адина выслушала это предостережение с каменным лицом и ничего не сказала. Конечно, она передала этот разговор мужу, и Лувгалл нахмурился.

– Что, очень плохо? – встревожилась Адина.

– Похоже, есть серьезные злоупотребления... – нехотя отвечал Лувгалл. – Один из вице-председателей... но, возможно, я ошибаюсь. И потом, инвар меня поддерживает.

– Я в тебя верю,– поцеловала мужа Адина.

x x x

Через несколько дней после визита Линаты Вайка почувствовал приближение Этих. Они и раньше проскальзывали поодаль, но теперь их стало гораздо больше. Впрочем, как раз приближаться они пока не торопились – толпы их вились вокруг, высматривая уязвимые места и выжидая момента. Но на то Вайка и был булкутом – он видел, что за ними стоит сильный Враг и он готовит нападение и угроза очень велика. Там, в небесах, что скрыты от взгляда обычных людей с их обычной близорукостью, набухали, как ядом – капюшон кобры, тучи несчастья и злой судьбы. Вайка знал, что их сгоняет вместе, а позже, возможно, погонит пролиться на дом хозяина не слепой случай и не воля Высших – нет, то был умысел и построения злого сердца.

И булкут не терял времени даром – он много-много раз обегал и облазил дом как изнутри, так снаружи. Кажется, не осталось пяди на крышах или стенах, где не ступала бы его лапка или не протащился бы его хвост. Теперь полог окружал дом Коддоров в несколько слоев, а еще Вайка несколько раз обежал и сад – по забору и возле. Теперь, когда он изгнал крыс и не стало много времени для хорошей охоты, Вайка не чурался и подкормиться на кухне. М'Нади не жадничала, да и дети подсовывали самые вкусные кусочки, а впрочем, и вообще все в доме. "Да,– думал Вайка,– если так будут кормить, то я справлюсь. Пожалуй, я с чем угодно справлюсь!" Он даже слегка растолстел, но это было сейчас даже на пользу, и Вайка не убавлял ни прожорливости, ни резвости.

За это время булкутенка вновь посетила дама сердца. Она совершила обход – на сей раз, как приглашенный эксперт – и оценила фортификационные работы на "отлично".

"– Но,– сказала Тачинта,– я бы обратила внимание на подвал и погреб. Земля – это такое опасное место."

Адина, снова увидав Тачинту, засмеялась и воскликнула:

– А, старая знакомая! Ну, когда у нас будет булкутенок для Линаты?

"– Боже, как она непосредственна",– вздохнула Тачинта и удалилась.

А Вайка всерьез озаботился погребом и подвалом. Из-за обилия всяких предметов на полу он не мог уложить завесу прямо на землю, как это следовало бы. И Вайка поступил иначе – он подготовил несколько мощных ловушек. Теперь как будто бы все было наготове, и оставалось только ждать.

Первый раскат грома не замедлил. В один прекрасный день в сад Коддоров попросился пройти какой-то человек, будто бы садовник. Он наплел доверчивой Остии какую-то историю, якобы он разыскивает какое-то там растение, и девушка пропустила его. Но Вайка издали учуял присутствие Этих и разглядел черное пятно в незнакомце. Впрочем, сам человек был всего лишь шпионом, однако нес с собой очень плохую вещь. Вайка поспешил привести Сатти, и они разыграли все как по нотам. Стоило шпиону сунуть руку за пазуху, как Вайка подскочил и укусил его за ногу, а когда тот вкрикнул от боли и испуга, булкут метнулся в сторону и упал на землю.

– Ну, я тебя сейчас! – не сдержавшись, прошипел мнимый садовник.

Вайка сильно защелкал и заскулил, и в тот же миг на шпиона прыгнула Сатти. Она кидалась на него с громким лаем и рычанием, а тот крутился на земле, отбиваясь ногами, и звал на помощь. Прибежавшие люди увидели такую картину: Вайка, хромая и с жалобным визгом, крутился в траве,– по-видимому, от удара и сильной боли, а незнакомец пытался пнуть еще и собаку.

– Он напал на Вайку! – хором закричали возмущенные дети.

К шпиону подступили разгневанные галдящие слуги и живо выпроводили за ворота. Вайку меж тем подняла на руки М'Нади, и зверек тотчас перестал скулить. Он вырвался из рук, вскочил на забор и защелкал вслед уходящему человеку, оглядываясь на людей.

– Эге,– нахмурился Экка,– похоже, это не случайный гость. А ну-ка, прослежу я за ним...

Он проводил нежеланного визитера, держась поодаль, и увидел, что тот вошел в дом какого-то богатого вельможи. Расспросив, он узнал, что это особняк Гувдолла, вице-председателя Академии, а фактически – ее главы: председатель Конгалл был стар и болен и уже ничем не занимался – ни наукой, ни руководством, ни государственными делами.

Эту новость рассказали Лувгаллу, когда он вернулся со службы, и хозяин дома только вздохнул.

– Но что нужно было слуге Гувдолла у нас в саду? -недоуменно спросила Адина.

– Может, он хотел поставить капкан на мотыльков,-пошутил Лувгалл, но Адина видела, что мужу вовсе не до смеха.

Разумеется ни тот, ни другой из супругов не представляли, насколько шутка Лувгалла близка к истине – за исключением только мотыльков – "капкан" был заготовлен на совсем другую дичь.

Ложась в постель и видя озабоченность жены, Лувгалл поспешил ее успокоить:

– Ну вот, не вздумай еще ты расстраиваться. В крайнем случае, подам в отставку, вот и все. Подумаешь! У нас дети, дом, имение...

Близ кровати послышалось постукивание коготков.

– ...и Вайка! – закончил Лувгалл. – Чего еще?

x x x

Вскоре в воскресенье к Лувгаллу заглянул школьный приятель Тортолл.

– Только не пробуй закормить меня, старина,– предупредил он. – Я по-свойски. На работе, конечно, всегда можно повидаться, ведь ты теперь в нашей шараге. Но разве там поболтаешь запросто!

Тем не менее Тортолл остался на обед и был, надо признать, весьма мил: шутил с детьми, произносил тосты и рассказывал всякие забавные случаи из жизни Академии.

– Ты, конечно, знаешь уже, какой дремучий болван этот Урдулл, секретарь Ученого совета. Ведь он словесник по образованию, и представь себе: как-то его спросили, чем палиндром отличается от палимпсеста. И что же ответил наш Урдулл?

Тортолл отложил вилку, сделал надменно-тупое лицо и произнес голосом Урдулла:

– Окончания разные. Нет, это отпад – окончания разные! И это на полном серьезе! Ну, где еще сыщешь столь дремучее невежество? Только в нашей Академии.

– А что такое палиндром? – мгновенно спросил Онголл.

– Возьмите с Дитой словарь и прочитайте,– отвечала вместо гостя Адина. – Они у нас уже читают,– похвалилалсь она.

Потом приятели прошли в кабинет Лувгалла.

– Уф,– вздохнул Тортолл,– можно, я сниму рубашку? Ничего себе готовит эта ваша повариха.

– Ну, Тортолл,– предложил Лувгалл,– валяй, выкладывай. Я понимаю, ты ведь не из-за кулинарных талантов нашей М'Нади заглянул ко мне?

– Ну, что ты,– вяло возразил Тортолл. – По-твоему, я не могу зайти по-приятельски? Конечно, наука здорово затягивает, что говорить. Ты этого не понимаешь, конечно, это уж у нас, ученых, такое сумасшествие – знание, но... В общем, старая дружба для меня не пустой звук.

В это время в кабинет заскочил Вайка. Как водится, он катнулся к гостю, и Тортолл ахнул:

– Булкут! Не знал, что ты его держишь.

– Это Вайка,– отвечал Лувгалл. – По-моему, ты ему понравился.

– Надо же,– продолжал Тортолл, забыв на время обо всем, кроме своей страсти – науки о зверях,– надо же, у него пять полосок.

– Да, а что? Это значит что-нибудь особенное?

– Ну, еще бы! Обычно у булкутов бывает две-три полоски. Уже четыре – большая редкость, а пять! Да, отхватил зверя... Редкий экземпляр... – бормотал Тортолл, разглядывая Вайку.

Лувгалл пожал плечами.

– Знаешь, мы все к нему очень привязались, у нас даже как-то все в доме наладилось, когда появился Вайка. Но по мне – что две полоски, что десять, лишь бы зверек был милый – как вот Вайка.

– Не скажи,– возразил Тортолл. – Считается,– правда, это точно не установлено, – что их полоски – это показатель альвитической силы.

– Какой силы?

– Сейчас попробую показать,– отозвался ученый. – У вас в доме найдется несколько больших зеркал?

Экка притащил все зеркала, что были в доме, и Тортолл принялся с ними мудрить. Он расставил их каким-то хитроумным образом, и наконец удовлетворился.

– Лучше, если бы свет был поляризован,– заявил знаток чудес природы. – Но, я думаю, довольно будет и просто яркого света.

Тортолл затенил окно шторами и установил в оставленной им щелке пару зеркал. Полутьму комнаты прорезало несколько полос и столбов яркого солнечного света, в котором роилась тьма-тьмущая пылинок.

– Ну вот, а теперь позови-ка Вайку, заставь его попрыгать по комнате.

Лувгалл поманил Вайку прутиком с кусочком тряпки на конце, и топотунчик весело щелкнул – он любил, когда с ним играли. Носясь по комнате взад-вперед, зверек запрыгнул на стену и попал в полосу света.

– Ну? – прошептал Тортолл торжествующе. – Видишь?

Лувгалл глянул внимательней и тихонько ахнул: вокруг Вайки блестели тонкие-тонкие лучики, очень похожие на тонкую паутинку, когда на нее попадает солнечный луч. Зверек переменил положение на стене – и Лувгалл успел заметить, что на какой-то миг булкут вовсе ни за что цеплялся – на весу его удерживали, как паутинка, эти вот тонкие светящиеся ниточки. В следующий миг Вайка прыгнул к ногам Лувгалла, привлеченный движением игрушки – это Лувгалл, забывшись, шевельнул рукой с зажатым в ней прутиком. В прыжке топотунчик пересек освещенное место, и вновь на свету блеснули несколько ниточек – выглядело так, будто Вайка скользит по тонкому канатику, вернее – на нескольких канатиках.

– Глазам своим не верю,– произнес наконец Лувгалл. – И что это значит?

– Это вид особой силы, тонкой энергии,– лекторским тоном разъяснил Тортолл. – Булкуты умеют пользоваться ей, вот почему твой Вайка такой ловкий верхолаз. Одними коготками он бы не удержался на такой крутизне. Мы называем этот вид силы альвитической энергией. В сущности, это разновидность той силы, что применяют маги.

– Ты хочешь сказать, что наш Вайка – зверек-чародей? -засмеялся Лувгалл.

– В каком-то смысле – да,– важно подтвердил Тортолл. -Правда, ему не хватает одной малости – разума...

– Вайка насмешливо защелкал.

– Кстати, я как раз исследую альвитическую энергию у животных,– сообщил далее Тортолл. – Конечно, это граничит с Запрещенной наукой, но мы, ученые, обязаны идти на определенный риск в интересах знания. Впрочем, для тебя, вероятно, это слишком высокие материи.

– Что ж,– согласился Лувгалл,– можно спуститься и на грешную землю. Ты, помнится, хотел мне что-то посоветовать?

– Разве? А, да...

Тортолл посерьезнел и некоторое время молчал.

– Старина, я скажу тебе напрямик,– заговорил он наконец. – Лучше не дразнить гусей. Или, если угодно, не наступать на больную мозоль.

– Или не путать палиндром с палимпсестом,– в том же тоне продолжил Лувгалл. – Кстати, что это такое?

Тортолл махнул рукой – дескать, еще объяснять эту чушь.

– Лувгалл, все очень чревато. Мы обойдемся без имен, но ты меня поймешь. Председатель Академии, сам знаешь, где одной ногой. И ты знаешь, кто его сменит, а вернее, уже сменил.

– Что, разве выборы председателя уже отменили? – поддел Лувгалл. – А как же вековые традиции науки?

– Ой, Лувгалл,– скривился Тортолл,– только не петушись! Если ты надеешься на благоволение свыше, то, говорю тебе, всему есть предел. Ну, представь, чью сторону примет инвар, если придется выбирать между каким-то чиновником и главой Академии? Будь ты хоть сто раз прав – не может же он плюнуть в лицо всей науке! Прости меня, но еще ничья честность этого не стоила.

Лувгалл пожал плечами.

– Ну что ж, подам в отставку, только и всего.

Тортолл одобрительно кивнул и доверительно произнес:

– И чем скорее, тем лучше! Будь председатель хоть святым, он все равно будет вынужден вступиться за свое ведомство, что бы ты ни раскопал в нашем гадюшнике. А наш...

Тортолл замолчал, подбирая слово.

– Палиндром,– подсказал Лувгалл.

– Да, наш палиндром,– подхватил гость,– он, знаешь, не святой, он... – Тортолл вновь замолчал.

– Палимпсест,– снова подсказал хозяин.

– Еще какой палимпсест,– вздохнул Тортолл. – Лувгалл,-продолжил он едва ли не шепотом,– Лувгалл, он изучал Запрещенную науку! В молодости он несколько лет провел на Тунге... Ну, все, ты меня понял. В общем, чтобы обошлось без палимпсеста, пошли ко всем палиндромам наши палимпсестины и палиндремывай себе в саду в тенечке! Уф!

Выпалив свой каламбур, Тортолл в изнеможении откинулся на спинку плетеного кресла.

– Я же сказал – подам в отставку,– повторил Лувгалл. -Эка важность.

Но оборот событий вышел другим. Лувгалла вновь пригласил к себе инвар, и на сей раз их встреча была тайной. Правитель показал Лувгаллу пачку доносов.

– Опять на вас. Неужели все так плохо?

Лувгалл вздохнул.

– Государь, я не такой уж придира и педант и на иные мелочи готов посмотреть сквозь пальцы. Положим, если экспедиция за образцами плодовых растений Юга заодно привозит парочку-другую ковров, то этим можно пренебречь. В конце концов, какая разница, где будет этот ковер греть ноги нашим академикам – дома или в служебном кабинете. Но если...

– Если экспедиция привозит одни ковры,– понимающе продолжил инвар.

– Если экспедиция вообще не отправляется,– поправил Лувгалл,– а все деньги сразу идут на покупку вилл... Вот тогда...

Инвар покивал.

– Я понял, что дело плохо, когда прочитал, в чем вас обвиняют, Лувгалл. Оказывается, вы вовсю вымогаете взятки и уже провернули несколько махинаций.

– Государь, я уже подал прошение об отставке,– сообщил Лувгалл. – Пусть двигают свою науку без помех. Я ведь только чиновник.

– Наука порядочности и справедливости важнее любых иных,– возразил владыка Дхаранга. – И именно вы, Лувгалл, идете ее тропой. Хотя нашим ученым освоить ее никак не помешало бы.

Они говорили еще, и инвар настоял, чтобы Лувгалл оставался в своей должности.

– Для виду,– сказал властитель,– я назначу расследование этих доносов, и дам понять о своем недовольстве вами. Ваша задача – собрать за это время все необходимые документы и улики.

– Государь, меня слопают,– слабо возразил Лувгалл.

Инвар несколько нахмурился.

– Стыдно, Лувгалл. Подумайте о Дхаранге, а не о себе. Нашим оплотом всегда было преклонение перед знанием и его искателями. Но что будет с Дхарангом, если лучшее, что в нем есть, станет сплошной червоточиной?

Лувгалл низко поклонился, и потайным ходом проследовал к выходу из дворца. Итак, инвар решил воспользоваться им как дубинкой, и пока не собирался отказываться от его услуг. Но что будет с дубинкой, если шлем, на который ее обрушат, окажется крепче? Похоже, инвара это не особенно волновало. Лувгалл представил удар по шлему и дубинку, разлетающуюся на кусочки. Он поежился. "Не буду ничего говорить Адине",– решил Лувгалл.

x x x

Беда пришла ночью. Как водится, одна гроза совпала с другой – а впрочем, это не было совпадением. Тот, Враг -Вайка это знал – нарочно приурочил свое нападение к разгулу водной стихии. Но Вайка издалека проследил весь путь этих налитых ядом облаков, и, когда ураган приблизился к дому Лувгалла, булкут оказался в его слепой зоне – он мог надзирать за происходящим, а сам оставался невидим.

После нескольких сильных, но пробных ударов сверху Враг отказался от намерения напасть в лоб. Он убедился в наличии защиты и ее прочности. Теперь у него был один путь – снизу, и Вайка заблаговременно покинул наблюдательный пост на чердаке.

По счастью, люди спали несмотря на гром и полыхание молний и не могли помешать Вайке. Только М'Нади проснулась было, глянула в окно на расколотое огненным разрывом небо и воскликнула:

– О Боже! Пощади нас...

Она присела на постели, испуганно глядя на ослепительный трепещущий полог во все небо, но не пыталась кого-либо звать на помощь или поднимать тревогу. Старая служанка понимала, что можно только перепугать детей и никак не отвратить небесного пламени, если на то будет Вышняя воля. М'Нади лишь осталась бодрствовать сама – мало ли что – а потом, не выдержав напряжения, все-таки провалилась в сон.

Тем временем Враг проник подземным ходом в погреб и благополучно угодил в расставленные силки. Но Вайка не торопился с разящим выпадом – он дожидался, пока Враг раскроется там, на верхнем слое невидимого царства. И вот это случилось – угодив в последний силок и почувствовав стеснение, Враг гневно зашевелился, пытаясь стряхнуть нежданные оковы. Он напрягался все сильнее, и наконец, там, в верхнем слое, он был вынужден отвлечься и придти себе на помощь – здесь, в подвале.

Враг бешено извивался совсем небольшой змейкой – только смертельно ядовитой – пытаясь у себя в верхнем слое разорвать путы Вайкиного капкана – там, внизу. И в этот миг Вайка прыгнул на Врага – сзади и слева, по боевой науке булкутов, с точностью и молниеносностью бесподобного воина. Его зубки сомкнулись – верхние пробив затылок Врага, а нижние – шею. И только в этот последний миг Вайка сообразил – в ловушку угодил он сам, Враг все рассчитал заранее – и теперь уже он наносил свой разящий удар: над Вайкой нависал змей, огромней, чем любая анаконда в болотах Зантойи, и морда его опускалась неудержимо. Можно было попробовать разжать хватку и отскочить, еще было чуть-чуть мгновений, чтобы успеть это сделать.

Но Вайка не сделал этого – удар бывает только одним, он помнил этот закон спинным мозгом, всей наследственной памятью булкутов. Вайка поступил иначе – он наклонил голову, выставляя навстречу падающей на него пасти пять острых затылочных игл -незримое оружие булкута...

Утром люди проснулись с общим ощущением какого-то пережитого потрясения. Естественно, все приписали грозе, и слуги только о том и толковали. Затем Остия отправилась вниз за провизией и заорала на весь дом. Она выскочила на лестницу с отвисшей челюстью, бледная как мел, и только хватала воздух ртом и повторяла:

– Там, там!..

Экка и пато Лувгалл с топориком и кинжалом осторожно спустились в погреб и едва не закричали сами: с лестницы им навстречу пялился мертвыми глазами огромный черно-зеленый змей. Его голова занимала сразу три ступеньки, а сверху на ней, ближе к затылку, лежал рыжеватый безжизненный комочек – это был Вайка.

Люди осторожно спустились, и Экка кое-как оторвал зверька от исполинского змея – булкут и теперь еще не разжимал хватки. Его веки чуть шевельнулись, и Экка сказал почему-то шепотом:

– Пато Лувгалл, да он еще жив!

Булкутенка передали М'Нади, и Лувгалл велел срочно послать к Тортоллу – может быть, сказал он, специалист по животным подскажет, как выходить зверька.

А они с Эккой попытались вытащить Вайкину добычу наверх -и не смогли: для них двоих туша была слишком тяжела. Экка сходил к соседям и позвал слуг-мужчин. Они обвязали голову чудища веревками и вшестером начали выволакивать исполинского гада наружу. Когда на заднем дворе показалась огромная морда, женщины дружно завизжали. Адина хотела увести детей, но они не послушались.

– Я хочу видеть, с кем бился Вайка! – с решительным лицом заявил Онголл – и Адина не решилась с ним спорить.

Голову змея оттащили уже на несколько саженей, а хвост его все еще оставался в подвале. Его тащили и тащили по двору, как шланг для полива, и наконец, начали укладывать кольцами,– а змей все не кончался.

– Боже мой, Боже мой,– повторяла Адина, представляя, что случилось бы, поднимись это исчадие наверх в дом, к детям, к Лувгаллу. – Боже мой!..

Многим женщинам стало дурно – да и мужчинам было не по себе. Лувгалл силой увел детей прочь.

В это время с улицы у их дома остановилась дворцовая коляска – Лувгалла спешно вызывали к инвару по неотложному и чрезвычайному делу. Он вернулся через час, к завтраку, и поспешил успокоить встревоженную Адину:

– Теперь все хорошо,– и рассказал свежие новости.

Этим же утром, как он узнал во дворце, академика Гувдолла обнаружили мертвым в своем кабинете. Смерть была из ряда вон выходящей: голову Гувдолла и тело разделяло стекло какого-то черного матового зеркала и, что испугало слуг больше всего, тело это не было человеческим. С одной стороны зеркала на письменном столе лежала его голова, человеческая, хотя и с гримасой невообразимо ужасной и злобной. А с другой стороны стекла свисало на пол тело небольшой змейки. Происшествие так напугало всех домашних, что никто не решился ничего трогать. Прибывшие из дворца чиновники и стражники нашли прямо на столе дневник Гувдолла и иные бумаги, из которых следовало, что академик баловался Запрещенной наукой, а попросту – был самым настоящим черным колдуном. Из этих же записей и бумаг была очевидна вина Гувдолла в хищении средств Академии и полная невиновность Лувгалла.

Обо всем этом Лувгаллу вкратце рассказал сам инвар и тотчас прозрачно намекнул на министерский портфель. Он отпустил Лувгалла:

– Идите, Лувгалл, мы еще побеседуем обо всем. Я слыхал, у вас дома тоже чрезвычайное событие – наверное, домашние волнуются за вас.

– Так что,– закончил рассказ Лувгалл, обводя взглядом Адину, детей и слуг, что толклись тут же,– так что наша взяла. А как Вайка?

x x x

Спустя неделю мелодичное пощелкивание булкута Вайки вновь разносилось с крыши дома Коддоров.

x x x

Спустя восемь месяцев сенатор Гостолл, выполняя свое обещание, подарил Линате рыже-палевого булкутенка с четырьмя полосками.