Текст книги "Завтра - океан"
Автор книги: Александр Батров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Вадя, лежа на спине, наблюдал за далекими рыбацкими парусами. Он думал о дальнем плавании. Мысли Бориса шли в другом направлении. Он думал: "А все-таки "Всевидящее око" не совсем всевидящее. Никогда никакое око не узнает об императоре Веспасиане и дворнике Никите". А Коля дремал, положив голову на руку.
– Коля, – вдруг спросил Борис, – скажи, кто, по-твоему, "Всевидящее око"?
– Не знаю.
– А я знаю. Это Алеша Чижиков. Нина все ему рассказала... Ох, как я ее ненавижу! – сказал Борис.
Сказал и загрустил.
Не прошло, однако, и четверти часа, как он ласточкой прыгал в воду, с громким смехом нырял и кувыркался, подражая крику парящих над водой чаек.
Коля заплыл далеко-далеко.
А Вадя не купался. Держа в руках комок зеленоватой береговой глины, он что-то усердно лепил из нее: сначала вышел горбоносый, длиннобородый дед, потом голова оленя и, наконец, чертик. Рожица у чертика была грустная-грустная.
5
Была большая перемена. Двор школы с фонтаном в центре и скамьями в тени акаций звенел веселыми голосами. Кто упражнялся на кольцах, кто на турниках, кто просто сидел у фонтана, глядя на жемчужные, бьющие ввысь струи. Фима Линецкий, окруженный малышами-первоклассниками, читал вслух "Пионерскую правду", Женя Сименцул приводил в порядок школьную клумбу, а Валерий Стуржа, страстный поклонник кожаного мяча, подбрасывал ногой свою собственную кепку.
Поодаль, под кроной серебряной оливы, стояла неразлучная тройка. Вид у друзей был необычайно строгий и в то же время таинственный. Борис держал в руках записную книжку и наготове ручку-самописку. Составлялись списки команды будущей водной станции.
– Сименцул? – спросил Вадя.
– Он может хранить тайну. Я за него ручаюсь, – ответил Коля.
– Одно плохо, – выразил сомнение Коля, – он всегда нянчится со своими кактусами и цитрусами...
– Зато он может плотничать и никогда не хнычет, – сказал Борис. – Кто за Сименцула? Все!
– Линецкий! – назвал следующего Коля. – Он хороший товарищ.
– Верно, – поддержал Вадя. – И стихи пишет. И дисциплинированный.
– Какой же из него выйдет матрос, если он хочет быть аптекарем? – сказал Борис. – Банки-склянки...
– Ладно, не придирайся. Он напишет о нашей водной станции... вступился за Липецкого Коля.
– А плавать он умеет? – спросил Борис.
– Умеет, – заверил Вадя.
– Что ж, тогда можно, – согласился Борис, правда не очень охотно. – Теперь Вася Херсоненко?
Вася прошел единогласно. Так же прошел и Шевчук, художник 7-го класса.
Следующим Вадя назвал Валерия Стуржу.
– Он же футболист... – запротестовал Коля.
– Ничего, что футболист: он сильный, веселый и хорошо ныряет, – сказал Борис.
В список внесли и Стуржу. После этого Вадя, который с веселой улыбкой наблюдал, как Стуржа футболит шапку, сказал:
– А теперь Алеша Чижиков.
Ручка-самописка в руках Бориса почему-то сделала волнообразное движение.
– Алеша? Ну да, "Всевидящее око"!..
Все замолчали и, словно забыв о своем деле, стали глядеть на легкие, прозрачные облака, летящие к морю.
Продолжая глядеть на облака, Вадя сказал:
– Алеша Чижиков, как и мы, мечтает стать моряком... Он смелый.
– Верно, – одобрил Коля. – Жалко только, что он брат Нины... Но это ничего, я тоже за Алешу!
В конце школьного дня все, кто был внесен в записную книжку Бориса, получили необычайные пригласительные билеты – парусные кораблики, вырезанные из картона.
На борту корабликов мягким зеленым карандашом, ярким, как сама весна, было написано:
"Завтра, в четверг, в шесть часов вечера, ты должен быть на берегу Отрады. Никому ни слова.
Неразлучная тройка".
6
На другой день, к шести часам вечера (правда, до настоящего вечера было еще далеко – вовсю светило солнце), на берегу Отрады стали появляться ученики 7-го класса "Б".
Возле разрушенного рыбацкого домика стояли Борис, Коля и Вадя.
– Сюда, сюда! – с видом радушного хозяина кричал Борис. – Сюда, ребята! – Его глаза, всегда веселые и даже немного озорные, сейчас были серьезные и озабоченные.
Коля и Вадя приветливо встречали товарищей. Подходя, мальчики вопросительно глядели на Бориса.
– Интересно, что придумала неразлучная тройка? – спросил Шевчук, на лице которого выделялись желтые, как две соломинки, брови.
– Сейчас узнаем, – ответил Вася Херсоненко. – Что же это Алеша с сестрой не пришли?
Со стороны гавани донесся бой башенных часов и звон корабельного колокола.
Подойдя к разрушенному домику, Борис указал на него рукой и спросил у собравшихся:
– Ну-ка, ответьте, что это такое?
– Как – что? – переспросил Сименцул, и его темные с синеватым отливом глаза выразили недоумение.
– А я знаю, – сказал Валерий Стуржа, – здесь клад.
Борис сердито поглядел на Стуржу и снова спросил, указывая на разрушенный рыбацкий домик:
– Ребята, скажите, что здесь такое?
– Развалины, – ответил Вася Херсоненко.
– Правильно! Вадя, дай-ка сюда...
Вадя вытащил из кармана лист бумаги и передал Борису. Тот медленно развернул бумагу, и все увидели на ней рисунок: небольшой домик на берегу моря, с полукруглым окном и наблюдательной вышкой на крыше.
Первым, кто все понял, был Вася Херсоненко.
– Да здравствует водная станция! – закричал он обрадованно.
– Да здравствует парус! – подхватил Шевчук.
– И весло, ребята, и весло!
– Ура удочке! – подбросив вверх кепку и поймав ее на лету, крикнул Стуржа.
– А когда же мы будем строить? – спросил Шевчук. – Ведь на носу экзамены.
– Время найдется! – сказал Вася Херсоненко. – Для такого дела – и не найдется? Найдется! Вот только бы учебе не помешало.
– Не бойся, не помешает! – раздались голоса.
– Скорей бы начать! – сказал Сименцул. – У меня уже руки чешутся. Ведь я могу плотничать. Раму сделаю! Табуретки! Стол! Все могу! У входа посадим серебряную оливу, акацию!
– И морской аквариум у нас будет ведер на десять, – заявил Вася Херсоненко. – Ух, и хорошо вы придумали, ребята!
– То-то! – важно произнес Борис.
– Ребята, – подойдя к неразлучной тройке, смущенно произнес Линецкий, – "Всевидящее око" – это я. Я очень жалею...
– Ты? – удивился Борис. – А мы думали, Алеша...
– Я, я... Теперь я вижу, вы настоящие ребята!
– Где же ты тогда был, когда нас из шлюпки выбрасывали? заинтересовался Коля.
– На берегу. В купальне. Я очень жалею...
– А мы и не обижаемся, – сказал Вадя. – Что правда, то правда.
– Алеша, Алеша, Нина! – вдруг закричал Стуржа. – Отчего же вы опаздываете? Скорей сюда! Живо!
Увидев Нину, друзья переглянулись. Радостное настроение исчезло. Что ей нужно? Не думает ли она примазаться к ребятам, нахальная девчонка?
– Тоже мне морячка!.. – сострив презрительную гримасу, сказал Борис.
– Лезет не в свое дело! – заворчал Коля. – И Алеша хорош, нечего сказать: притащил на веревочке!
Вадя, стараясь не глядеть на Нину, поднял руку.
– Ребята, – сказал он, – здесь мы будем нести матросские вахты и учиться морскому делу. Я, Борис и Коля – начальники водной станции – подберем отличную команду...
– Постой, постой, – перебил его Вася Херсоненко. – А кто вас выбрал в начальники?
– Мы и выбрали! – вместо Вади вызывающе ответил Борис. – А что, не нравится?
Мальчики удивленно взглянули на троих друзей.
– Кому руководить водной станцией, решит школа, – твердо сказал Алеша Чижиков. – Может, назначат и вас, и даже наверное...
– "Назначат", "не назначат" – все уже решено! – надменно отрезал Борис. – Никто, кроме нас, не может идти на парусной шлюпке против волны!
– Или за два дня угадать шторм! – гордо добавил Коля.
– Или по звездам определять время, – заявил Вадя. – Мы хорошо знаем море.
– Знаете? А что такое девиация? – вдруг спросила Нина, недоверчиво глядя на Бориса.
Борис досадливо дернул плечом и сказал:
– Я тебе не морской словарь! Впрочем, могу сказать: это что-то с компасом...
– Нет, не "что-то", а отклонение магнитной оси стрелки компаса от магнитного меридиана, – твердо произнесла Нина. Она рассмеялась и сказала: – Нехорошо важничать, мальчики.
– Это не твое дело! – покраснев от досады, крикнул Борис. – Ты лучше скажи, что тебе здесь нужно! Строить водную станцию мы будем без тебя. Ты лишняя. Пусть девчонки из твоего класса строят себе отдельно. И подальше от нас. Вас там целый муравейник...
– Что, что ты сказал, толстый бегемот?
Алеша схватил сестру за руку и крепко сжал ее.
– Молчи! – сказал он. – Не нужно ссориться.
Школьники обступили неразлучную тройку.
– Нина дружит с нами два года... Чего вы от нее хотите?
– А еще живете с ней в одном дворе!.. – сказал Липецкий. – Нет, я не жалею, что протянул вас в "Ежике"!
– Обойдемся без Нины! Не хотим! И выбирайте: мы или она. А не хотите, уйдем... – угрожающе произнес Борис. – Можете строить сами! Только ничего у вас не получится! И со шлюпкой без капитанов у вас ничего не выйдет!
– С такими капитанами, как вы, как раз и попадешь крабам на обед, – сказала Нина.
Она стояла рядом с Шевчуком, бледная и разгневанная.
Мальчики молчали.
– Ну что, мы или Нина? – зло и нетерпеливо выкрикнул Борис. Выбирайте!
Никто не ответил.
– Ну хорошо, тогда стройте сами! Верно, Вадя? – Борис сделал шаг в сторону.
За ним, словно нехотя, шагнул и Коля. Вадя стоял в какой-то нерешительности.
– Идем! – сердито окликнул его Борис. – Посмотрим, как они управятся...
И трое друзей направились в город. Они шли медленно. Каждый ждал, что сейчас их остановят и будут просить возвратиться.
Но ничего подобного не произошло.
Товарищи долго глядели им вслед и о чем-то тихо переговаривались.
На берегу пахло водорослями, смолой и дымом рыбацкого костра.
7
Возвращаясь домой, три друга шагали в ногу и пели:
Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали...
Вадя вдруг замолчал и почему-то безнадежно махнул рукой:
– Печальная песня, давай другую.
Запели другую, веселую:
По волнам, по морям!
И эта отчего-то не ладилась. Виноват был Коля. Увидев на мостовой кошку, он погнался за ней, пока не загнал ее на дерево. Борис тоже отличился: взял и сплясал на улице "козачка".
Настроение у всех было какое-то отчаянно веселое. На самом деле каждому изо всех сил хотелось скрыть свои мысли. А мысли были неприятные. Ни отчаянная погоня за кошкой, ни пляска на улице не могли заставить забыть ссору с товарищами на берегу Отрады.
Когда подходили к дому, Вадя, не в силах сдержать тревогу, спросил товарищей:
– А что, если возьмут да сами построят?
Борис сразу присмирел.
– Все из-за Нины! – сказал он.
– "Нины, Нины"! – уныло передразнил Вадя. – А по-моему, она не такая уж плохая девчонка, как мы думаем. Ведь слово она сдержала...
Борис поглядел на Вадю, как глядят на предателя:
– Верблюд!.. Ну верблюд и есть, и самый настоящий!
– И верно, что-то ты быстро забыл про верблюда, – поддакнул Коля.
– Я не забыл... – смутился Вадя, – только вот остались одни...
– Моряк должен быть гордым и никому не прощать обиды! – сердитым голосом сказал Борис.
– Угу... – невнятно пробормотал Вадя.
Разговор дальше не клеился.
Мальчики молча разошлись.
Придя домой, Борис вздохнул и снял куртку.
Елена Александровна заваривала в белом фарфоровом чайнике чай.
– Что случилось, Боря? – спросила она.
– Ничего.
– Нет, я вижу, что-то случилось.
– Ну и случилось, – признался Борис. – Вот наши ребята строят на берегу Отрады водную станцию, а я, Коля и Вадя отказались.
– Как же так – отказались? – удивилась Елена Александровна.
– Очень просто, – ответил Борис. – Мы все придумали, а они строят... Ну и пусть! На здоровье!
– Боренька, вас обидели? – пытливо глядя на сына, спросила Елена Александровна.
– Никто и не думал...
Борис ухарски присвистнул и собрался в кухню мыть руки.
– Подожди, – остановила его мать. – Скажи, школьники коллективно строят водную станцию?
– Коллективно.
Елена Александровна отодвинула чайник в сторону и строго посмотрела на сына:
– Боря, расскажи, в чем дело.
Боря тоскливо прислонился к стене. Но Елена Александровна требовательно ждала ответа.
– Это наша мысль – построить водную станцию, – наконец сказал он, – значит, мы главные...
– Ах, вот оно что... – Елена Александровна покачала головой. Знаешь, как я должна поступить, Борис? Не знаешь? Нет? Я должна взять лопату, прийти к ребятам и сказать: "Я буду работать вместо моего сына". Вот как я должна поступить. Да только жаль позорить тебя... Садись, пей чай.
Она налила сыну чай и вышла из комнаты.
Оставшись один, Борис машинально поднес стакан ко рту, отпил глоток и поперхнулся. Во дворе послышался голос Нины.
– Мирза, Мирза, Мирза! – звала она свою овчарку.
– Ничего, будет тебе бегемот! – зло пробормотал Борис и подумал: "А что, если по-настоящему похитить у Нины Мирзу? Нет, не годится... Но Нина – Ниной... Главное, Вася Херсоненко! Как он только мог принять сторону девчонки?".
Долго сидел за столом Борис и думал, угрюмый и недвижимый.
О случившемся на берегу Отрады думал и Вася Херсоненко.
Одобрит ли желание ребят строить водную станцию директор школы Анна Алексеевна? "Должна одобрить. Непременно". Петр Ильич Белов, их классный руководитель, сам в прошлом – моряк-полярник, горячо поддержит ребят. Вот только история с неразлучной тройкой...
Вася слегка вытянул губы, словно собрался тихонько засвистеть. Так он всегда делал, когда у него что-нибудь не ладилось. Он поднялся из-за стола и, поглядев в окно, решил: "Завтра соберу комсомольцев и пионеров класса. Будем держать совет".
Звезды вечернего неба ярко светили. Вот Полярная, вот Венера, вот созвездие Ориона. Вдоволь налюбовавшись, Вася направился в кухню. Там он разжег примус и поставил на него медный чайник, начищенный матерью до зеркального блеска.
Васина мать работала на судоремонтном заводе чертежницей. На том же заводе работал и Васин отец, Семен Николаевич, мастер корпусного цеха.
Со всех океанов и морей шли советские корабли врачеваться к корпусному мастеру, и Семен Николаевич, осмотрев корпус поднятого на док судна, говорил:
– Вот, на корме, видать, Бискай свое взял, отыгрался...
Моряки удивлялись и спрашивали:
– Как же вы, Семен Николаевич, догадались о Бискае?
– Очень просто, – отвечал мастер. – Бискайская зыбь особенная: вся бурлит, от нее резко, как в лихорадке, дрожит корпус корабля.
Услышав на лестнице неторопливые отцовские шаги, Вася бегом бросился к двери:
– Отец, есть новость!
Семен Николаевич вошел в комнату и, присев к столу, сказал:
– Ну-ка, Рыжик, выкладывай.
– Мы водную станцию решили строить... Чай наливать?
– Налей. Что же, давайте, ребятки. – Семен Николаевич улыбнулся, отхлебнул из стакана чай и кивнул головой. – Водная станция – дело хорошее! Кто же первый подал вам всем такую мысль? Не ты ли, Рыжик?
– Нет, – тихо ответил Вася, – это наша неразлучная тройка придумала.
– Видать, молодецкая ваша тройка! – Улыбка осветила обветренное лицо отца.
А Вася, присев к столу, раскрыл книгу. Но читать не хотелось. Все вспоминалась ссора на берегу Отрады.
8
Директор школы Анна Алексеевна Зимина обладала удивительной памятью. Она знала по имени и фамилии каждого ученика, знала, кто на какой улице живет и кто чем увлекается.
Когда на другой день Вася, Алеша и Женя Сименцул пришли к ней, Анна Алексеевна по озабоченным лицам ребят поняла, что произошло что-то необычное.
– Рассказывайте все, как есть, – сказала она, словно уже знала, о чем будет идти речь. – Я слушаю.
Вася стал рассказывать о водной станции и, закончив, сказал:
– Анна Алексеевна, ребята увлечены, горят желанием строить. Вот только неразлучная тройка отказалась...
Анна Алексеевна удивилась:
– Как же так? Ведь они славные ребята, влюбленные в море... Неужели я в них ошиблась? – Поднявшись из-за стола, она в раздумье прошлась по кабинету. – Да, может быть, и ошиблась. А вот ваше желание изучать морское дело я, откровенно говоря, хвалю. И за вашу водную станцию я всей душой? Ну просто всей-всей!
Анна Алексеевна возвратилась к столу и открыла журнал 7-го класса "Б".
Вася Херсоненко хорошо знал ее. "Сейчас она улыбнется, – подумал он, – кивнет головой и скажет: "Добро, мальчики!".
Но Анна Алексеевна молчала. Это встревожило Васю.
– "Добро" не сказала, – сообщил он шепотом Сименцулу.
Анна Алексеевна закрыла школьный журнал.
– Да, ребята, не сказала, – улыбнувшись, заметила она. – А почему? Потому что в школе сейчас самая жаркая пора: приближаются экзамены. А в каникулы – пожалуйста!
– Анна Алексеевна, разрешите нам уже сейчас начать постройку водной станции! Мы начнем завтра! – горячо произнес Вася Херсоненко.
– Ну, а если у вас понизятся по какому-нибудь предмету оценки?
– Мы в тот же день прекратим работу, – заверил Вася.
– Погоди, погоди, дай подумать, – сказала Анна Алексеевна. – Кого же вы наметили?
– Липецкого, Шевчука, Сименцула, Чижикова с сестрой, Новикова, Дьяченко, – торопливо перечислял Вася Херсоненко, – и других...
Анна Алексеевна покачала головой, видимо не соглашаясь.
– Не много ли ребят? Ведь домик – не совсем домик, а рыбацкая халупа... Кто же еще?
– Стуржа.
– Нет, Стурже нельзя: он всех педагогов привел в отчаяние. И Дьяченко слабый... Вот видите, лучше всего дождаться каникул.
– Анна Алексеевна, мы их подтянем! – Алеша Чижиков поднялся и шагнул к столу. – Мы сможем, – твердо сказал он. – Ну разрешите... Пожалуйста!
– Ох, ребята, мастера уговаривать! – весело произнесла Анна Алексеевна. – Захотите – все сможете. Руки у вас крепкие и головы светлые. И давайте договоримся: если строить, так строить самим, без нянек... И старший пионервожатый не сможет вам помочь – у него сейчас много важных и сложных дел с малышами, а ваш седьмой класс "Б" почти весь комсомольский. Ну, добро, мальчики!
– Есть! – обрадовался Вася.
– Есть без нянек! – так же по-матросски ответил Алеша.
– Идите, ребята, – щуря глаза, словно от яркого солнца, сказала Анна Алексеевна. – А ты, Вася, останься.
Когда мальчики вышли из кабинета, лицо Анны Алексеевны приняло озабоченное выражение. Недовольно взглянув на Васю, она сказала:
– Как же нам быть с этой неразлучной тройкой, как вы их называете?
– Надо решать. Мы поставим вопрос на классном собрании, снова протянем в "Ежике". Пусть знают!
– А я не советую протягивать, – тихо сказала Анна Алексеевна. – Вы лучше похвалите их в "Ежике" за хорошую мысль – построить водную станцию.
– Они же упрямые, Анна Алексеевна! – удивленный словами директора, запротестовал Вася. – Их надо против шерстки.
– Похвалите. И похвалите весело, от всего сердца, – еще раз посоветовала Анна Алексеевна.
И Вася понял ее.
Но, выйдя в коридор, он в беспокойстве развел руками.
Нет, Анна Алексеевна не знает, какие они упрямые...
9
После урока географии, когда мальчики шумной стайкой устремились к двери, неожиданно раздался голос старосты класса, Петра Новикова:
– Борис, Коля и Вадя – к директору!
– За что же? – забеспокоился Борис. – Двоек у нас нет, поведение отличное...
– Наверное, наговорили про нас всякое... Мораль читать будет, увидите, – сказал Коля.
Но Анна Алексеевна приветливо встретила друзей.
– Присаживайтесь, – сказала она. – Я, мальчики, вами довольна!
Борис расцвел. Вадя почувствовал приятное волнение. Коля горделиво приосанился. Не так просто было заслужить одобрение строгой Анны Алексеевны!
– Вы отличники, – продолжала она, – хорошо знаете и любите море. Вот только одно удивляет меня – это ваше нежелание дружить с товарищами. Вы будущие моряки... Не верится!
Друзья переглянулись. Прошла минута. Ответа не было. Анна Алексеевна, словно забыв о неразлучной тройке, что-то быстро записывала в небольшую тетрадку. Вдруг она подняла голову и пристально взглянула на каждого:
– Не нравится мне ваше молчание, мальчики... Ох, не нравится!
– Это вы о водной станции, Анна Алексеевна? – спросил Вадя и весь залился краской. У него даже руки покраснели.
– Да, о водной станции.
– Мы хотим... Мы согласны... – начал Борис, – но только без Чижиковой. Она, знаете, как нас оскорбила!
– Нина? Ведь она добрая, скромная девочка!
– Она назвала меня бегемотом.
– А меня верблюдом.
– А я вот... козел.
– Нина?
– Истинная правда, Анна Алексеевна!
– Значит, вы обидели ее.
– И не думали!
– Тогда расскажите все по порядку. Ну, ты, Коля...
Коля неохотно стал рассказывать о ссоре. Когда он дошел до письма Нины, Анна Алексеевна рассмеялась. У нее даже слезы выступили от смеха. Сначала Борис, Коля и Вадя обиделись, а потом и сами рассмеялись.
– Я вам ничего не советую и не приказываю, – на прощанье сказала Анна Алексеевна. – Поступайте так, как велит сердце.
В этот же день к вечеру все трое сидели у ворот и глядели, как дворник Никита поливает из шланга деревья. Вадя, задумавшись, вслушивался в журчание струи.
– Знаете, – неожиданно сказал он, – верблюд очень красивый... Настоящий корабль пустыни.
Борис собрался было согласиться с Вадей, но передумал и из чувства противоречия сказал:
– Бегемот лучше верблюда!
– Лучше? Чем же лучше? Речной сонный бездельник!
– Лучше! – повторил Борис. – Он умница!
– Это бегемот умница? – смеясь, спросил Коля.
– Ну да. Не козел же! – сказал Борис.
Рассердившись, Коля с силой толкнул локтем Бориса, и тот чуть было не свалился со скамьи, на которой они сидели.
– Ладно, хватит шутки шутить! – сердито произнес Вадя и поднялся. – Да, хватит! По-моему, нам нужно прийти и сказать: "Мы согласны и мириться, и строить".
Коля не сказал ни "да", ни "нет". Он только слабо кивнул головой. Глаза Бориса стали печальными. Долго сидели молча. Наконец Борис сказал:
– Трудно...
А на самом деле не было ничего более легкого, чем прийти на берег Отрады и сказать: "Ребята, мы с вами!".
Но есть на свете такая штука – мальчишеская гордость. Такая гордость была и у Васи Херсоненко. И все же он первый собрался идти к неразлучной тройке.
А друзья в это время все еще продолжали сидеть у ворот дома.
– Хватит шутки шутить! – решительно повторил Вадя.
– Я тоже так думаю! – подтвердил Коля. – Просить нас не придут!
– Не придут? – вдруг обрадованно произнес Борис. – А ну-ка, глядите! Сам Вася Херсоненко идет... Вон переходит улицу. Видать, круто пришлось без нас – парламентера прислали!
Коля оживился, а Вадя даже великодушно сказал Борису:
– Раз так, будь нашим капитаном. Я не возражаю. Слово за Колей.
– Я тоже не возражаю... Все вышло по-нашему! – обрадовался Коля.
Так неожиданно закончился давнишний спор.
Гордый своим избранием в капитаны, Борис победно усмехнулся и встретил Васю Херсоненко едва приметным движением головы.
– Здравствуйте, ребята!
– Здравствуй, Вася.
– Я к вам...
– Видим!
– С одним разговором...
– Что же, выкладывай!
– Дело такое, – сказал Вася, – плохие вы товарищи: обиделись, как маленькие...
– Ну и обиделись, – вызывающе глядя на Васю, признался Борис, – только это не ваше дело!
– Ерунда ваша обида! – сказал Вася.
– Вадя, Коля, слышите?
– Ну да, ерунда! – подтвердил Вася. – Хватит задаваться!
– А что, может быть, вы снова протянете нас в "Ежике"?
– Можно и в "Ежике".
– Эх, Вася, Вася! Пришел нас пригласить, а "Ежиком" пугаешь! сказал Вадя, краснея.
– А как же вас еще надо приглашать? – Вася рассердился. – Ну как? Ковры-дорожки стелить вам под ножки?
– Ну ладно, мораль нам не читай! – сказал Борис. – Хотим – придем, а хотим – не придем. Ведь вы без нас все равно не справитесь... Эх вы, морячки!
Васино лицо побледнело. Он почти до крови прикусил нижнюю губу и, резко повернувшись, зашагал в сторону.
– Эй, ты, все равно без нас не обойдетесь! – крикнул Борис ему вдогонку. – Верно, ребята?
А Вася Херсоненко шел по улице, шел куда глаза глядят и думал о своей ошибке. Ведь они расценили его приход как свою победу и стали куражиться. Нет, не надо было приходить... Он сделал непоправимую ошибку.
10
Во второй половине апреля, в теплый воскресный день, началось строительство водной станции.
– Веселей, веселей! – голосом настоящего бригадира кричал Вася Херсоненко.
Штыковых лопат было две: у Нины и Шевчука. Алеша с Липецким выкладывали стены. Было жарко. Волосы прилипали ко лбу.
Если дул ветер, Нина подставляла под свежую струю воздуха свое разгоряченное лицо и негромко напевала:
– Дуй, дуй, ветерок!
Она крепко уперлась ногой в плечо лопаты-штыковки. Раз! – Нина всем корпусом навалилась на нее. Два! – лопата с глиной описала дугу. Три! – бросок. При этом нужно было произвести выдох. Лопату – простой шанцевый инструмент – надо хорошо знать, когда работа идет без остановки.
Работали два часа в сутки, иногда сразу после занятий, а чаще после обеда. Работа была нелегкой. Но дни пролетали быстро.
Алеша и Нина изредка до самого вечера оставались на берегу. Вот и сегодня, тут же приготовив уроки, они сидели на морской скале.
Издали доносилась песня. На теплоходах зажигались огни. На верхней террасе берега засветились окна дачного поселка.
– Вот видишь, лампочка слева, – сказал Алеша, – над самым обрывом... Там живет наш классный руководитель, учитель географии Петр Ильич Белов. Он у нас недавно, вместо заболевшего Николая Васильевича. В Петра Ильича весь наш седьмой "Б" сразу влюбился.
– Это за то, что он бывший моряк-полярник, – сказала Нина.
– Совсем нет. Он хороший учитель. Послушала бы – завидно бы стало... И, конечно, за то, что моряк, тоже. Разве ты еще не видала его?
– Нет, Алеша.
– А он сегодня был на берегу. С удочкой. Ловил бычков. Ну, высокий, толстый...
– Это я толстый? – неожиданно раздался из темноты сердитый голос.
Послышались шаги, и перед глазами сестры и брата предстал географ, Петр Ильич Белов. В левой руке он держал связку бычков, в правой удочку.
– Алеша Чижиков, неужели я такой толстый?
Не находя слов для оправдания, Алеша поднялся и стоял, опустив голову.
Петр Ильич, словно обращаясь к кому-то невидимому, продолжал:
– Вы подумайте – "толстый"!
– Извините нас, пожалуйста, – сказала Нина.
– Не прощу, нет!.. А впрочем, так уж и быть – на первый раз прощаю! – Петр Ильич добродушно засмеялся и спросил: – Не знаете ли, кто сейчас пел? Хорошая песня.
– Да. Это старый моряк, Матвей Корнеевич, – сказала Нина. – Он живет здесь, на берегу.
– Матвея Корнеевича я знаю. Кстати, ребята, как приготовляются эти киты?
– Вы не смейтесь, Петр Ильич, – ответила Нина, – они очень вкусные. Самая сладкая уха в мире приготовляется из бычков.
– Вот не знал! А чем же плоха стерляжья?
– Куда там! Стерляжья и в подметки ей не годится!
Петр Ильич весело рассмеялся:
– Вы, одесситы, – ужасные патриоты. Ваше море, ваши бычки... А на самом деле, море как море.
– Наше – самое лучшее! Так все моряки говорят. Правда, Нина?
– Правда!
– Все наши моря хорошие, – сказал Петр Ильич, вертя связку бычков. – Как же приготовляется ваша знаменитая уха? Ну-ка, Нина, скажи.
– По правилам?
– По правилам. Люблю правила!
– Сначала чистят.
– Так, чистят.
– Потом в соленой воде варят картофель, лук, а когда они почти сварятся, кладут рыбу, затем черный перец, душистый перец, лавровый лист. Еще можно лимон...
– Лимон? Неплохо! Что же, Нина, прошу дать мне урок по варке ухи по правилам... Прошу ко мне!
Алеше и Нине понравилась дача Петра Ильича Белова. Воздух был насыщен слегка горьковатым запахом цветущих персиков. Под ногами приятно шуршал гравий. Жилое помещение дачи состояло из одной просторной комнаты, обставленной простой мебелью. Большая тахта, книжный шкаф, кадка с пальмой, четыре стула, на стене карта северного побережья Азии – вот и вся обстановка.
Уху варили на веранде. Петр Ильич, приспособив под фартук кусок кальки, весело хохотал, помогая Алеше чистить рыбу. Нина разожгла примус и поставила на него кастрюлю.
Уха вышла на славу. Петр Ильич ел похваливая.
– Да, действительно хороша! – Он приветливо поглядывал на сестру и брата.
Они нравились ему. Особенно Алеша с его широким, немного выпуклым над бровями лбом, зоркоглазый, широкоплечий.
– Отчего вы, Петр Ильич, не придете к нам на водную станцию? вдруг спросил Алеша.
– Приду, непременно приду... Слышал, что вы строите. А не трудно?
– Нет, не трудно.
– Ну, может, появились какие-нибудь непредвиденные трудности?
– Да, с лесом у нас плохо, – подумав, ответил Алеша. – Но вы не беспокойтесь, нам обещали помочь шефы, судоремонтный завод.
– Ну, молодцы! Значит, все в порядке!
– Нет, не все, – грустно произнесла Нина.
– Как – не все?
Нина молчала.
– Это она о неразлучной тройке, – ответил за нее Алеша.
– Разве они не пришли?
– Нет.
Петр Ильич подошел к окну и, как показалось Нине, чему-то улыбнулся.
Взглянув на часы, висевшие над тахтой, Алеша заторопился:
– Нам пора, Петр Ильич. Спокойной ночи!
– И вам, ребята. А вот Бориса, Колю и Вадю я видел сегодня на берегу, неподалеку от водной станции.
– Возле нас? – удивился Алеша. – Неужели? Это вам показалось...
– Может быть, я и ошибся, – сказал Петр Ильич и на этот раз не скрыл улыбки.
Не прошло и четверти часа после ухода Чижиковых, как в дверь Петра Ильича кто-то постучался.
Это был Вася Херсоненко. Он держал в руке свернутый лист бумаги.
– Петр Ильич, простите, что я так поздно...
– Пожалуйста. Садись, Вася.
Вася осторожно присел на край тахты и протянул Петру Ильичу бумагу:
– Это план нашей водной станции. Все ребята хотят узнать ваше мнение...
Петр Ильич развернул принесенный план и одобрительно кивнул головой:
– Все хорошо! Все. Все. Вот только нелады с так называемой неразлучной тройкой. Неважная штука...
– И об этом вы знаете, Петр Ильич? – удивился Вася.
Вася поднялся. Губы у него чуть-чуть дрогнули.
– Петр Ильич, – сказал он тихо, – я очень уважаю Анну Алексеевну... только вот мне кажется, что отношение к этим ребятам у нее неправильное. Ну, какая-то мягкая она с ними. А по-моему, надо строже. Надо поставить о них вопрос на совете отряда и на классном собрании.
– Ты с ними говорил?
– Конечно. Решили, что мы без них не обойдемся.
– Значит, верят в собственные силы... – Петр Ильич не то насмешливо, не то одобрительно кивнул головой, закурил папиросу и добавил: – Думка у меня, Херсоненко, такая: вот-вот выбросят они белый флаг. Ведь самое трудное дело – не дружить с товарищами. Понимаешь, Вася...
11
Стены из легкого, пористого камня – ракушечника – незаметно поднялись над морем. Каждый камень был аккуратно обтесан крепкими мальчишескими руками. Оставалось раздобыть лес для крыши.
– Дверь можно фанерную, – говорил Алеша, – рама для окна уже есть, а стропила...
Стропила ничем не удавалось заменить.
– Где же достать лес? – беспокоилась Нина.
– Все будет, – успокаивал ее Алеша – Шефы обещали, надо ждать. Ты лучше погляди, какой у нас будет пол – из настоящей пробки!
Алеша принялся раскладывать на земле пробковую кору. Эти легкие, ноздреватые пластины были недавно выброшены на берег зыбью. Их нашел Липецкий.
Крыши еще не было: вместо нее над головой синел квадрат неба. Но водная станция уже стала обзаводиться инвентарем. Линецкий принес из дому стул, Шевчук – большой медный чайник, Нина – морской компас, а Сименцул – несколько метров парусины, вполне годной для тента. Анна Алексеевна обещала прислать стол и географические карты.
