Текст книги "Житие Иса. Апокриф"

Автор книги: Александр Мазуркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ

1

Они возникли в пустыне, недалеко от маленького оазиса – расчет был точен, ошибка в десять-пятнадцать километров была допустима.

Моды в этой адовой земле менялись мало Во всяком случае, единственное здесь живое существо – пустынник, умерщвлявший в этих краях свою плоть, хотя и принял поначалу неведомо откуда явившихся людей за дьявольское наваждение, данное для испытания твердости его в вере, довольно быстро, сотворив положенные молитвы, убедился, что сие – не от дьявола. А то, как они одеты, его вовсе не удивило. Лишь красавица Мер долго смущала своими формами высушенного, как саранча, анахорета. Пустынник потреблял саранчу, подсушивая ее на раскаленных камнях, когда эту благодать заносило ветром с тучных полей, лежащих у Великой реки.

– А знаешь ли ты, уважаемый Сид, – догнав начальника экспедиции и щуря глаза от белого солнца, вкрадчиво начал академик, ныне на этой земле именуемый Зером, – чему, вернее кому, поклоняется этот волосатый монстр?

– Кому? – стараясь выпутаться из воспоминаний и потому не слишком внимательно осведомился Сид.

– Некоему Ису. Да, да – он так и выразился: «Во имя Иса Спасителя».

– Какого еще Иса? – остановившись, ошеломленно уставился на академика Сид.

– Полагаю, того самого, о котором ты подумал. Сиречь – вашей милости. Как говорят, любишь кататься… и так далее. Дальнейшее цитирование народной мудрости прерываю, поскольку здешние тексты могут отличаться от земных. Образок, однако, у этого жителя пустыни, хотя обшарпанный и замызганный, некоторое сходство с тобой имеет.

Сид опустил голову.

«Это нужно было предвидеть, – думал он, – сам же предупреждал Ртепа об этой опасности… Да что теперь казниться, хоть бы разобраться во всем. А то, чего доброго, меня же, во имя меня, распнут».

Он потряс головой, отгоняя бесполезные мысли, увидел тревожно заглядывающую ему в лицо Мер, и снова зашагал впереди отряда.

В полдень он объявил привал. Солнце дымящимся маслом текло по плечам и рукам Даже сквозь деревянные подошвы сандалий песок прожаривал ступни так, что казалось – еще немного, и они зашипят, как отбивные на сковороде.

Безупречных, ныне именуемый Безом, с помощью Гефа и Нави быстро разбил палатку из легкой синтетики, использовав в качестве опоры два копья. Когда все заползли в тень, в канистре уже конденсировалась вода – немногое из достижений технического века был захвачено в это пространство и время. При подготовке экспедиции Зерогов, вспоминая первое пришествие Иса, был вообще против любого предмета, могущего выдать их необычные знания. И только по настоянию практичного Безупречных кое-что дельное было все-таки взято.

– Дальше пойдем вечером, когда спадет зной. Сейчас перекусим.

– Чем бог Ис послал, – не удержавшись, съязвил Зер.

– И поспим, – пропустив реплику Зера, продолжал Сид, – дежурство – по часу. Обеспечивает службу Без.

При последних словах Безупречных захотелось вскочить и щелкнуть голыми пятками. Но, оглянувшись, он сдержался и только гаркнул:

– Слушаюсь!

Да так, что Мер зажала ладонями уши. Недаром в свое время ему писали в характеристиках: «Обладает командным голосом».

– А перед сном выслушаем Зера, он достаточно поговорил с достопочтенным пустынником, – закончил, устраиваясь поудобней на песке, Сид.

– За полчаса обстановки не узнаешь. Анахорет туп, как положено всем анахоретам. Однако, если отсеять всю шелуху, то, по его словам, Великая Империя давно рухнула, оставив после себя кучу варварских государств и новую религию, – тут академик вскинул бородку, – похоже, что вера в Иса, который должен вернуться и спасти род человеческий, стала одной из мировых религий. Что интересно – на том месте, где в последний раз видели этого самого спасителя, – тут Зер почтительно наклонил голову в сторону Сида, – есть камень, на котором усматривается его след.

– Не оставлял я никаких следов.

– Неважно, – неторопливо продолжал академик, оставлял кто-то следы или нет, важно, что след существует. И что это – святыня, поклоняться которой приходят со всех концов света. Хотя Священный город ныне под властью каких-то неверных. Но богомольцам доступ открыт. Разумеется, источник информации желателен более достоверный, однако что есть, то есть.

– Какой же тут строй?

– Похоже – феодальный, с местными нюансами, разумеется.

– Спасибо, Измаил Алексеевич, – по-земному назвал Зера Сид, – вы сделали невозможное, получив столько сведений. Теперь – кто же мы? Язык наш, судя по беседе с пустынником, здесь понятен. Но, если судить по магнитофонной записи, – разница чувствительная. А теперь вспомните – в горах живут племена, давно отрезанные от мира. Не оказаться ли нам представителями такого племени? Тогда наш архаичный язык, любопытство и полное незнание современной обстановки мало кого удивят.

– Так, – согласно кивнул немногословный Геф. Нави, как всегда, без рассуждений принял предложение Сида.

Согласились и остальные.

Когда глубокая тень заполнила низину между барханами, они свернули шатер. А подошли к Священному городу, когда по-южному быстро исчезали последние звезды и сонные стражи тоскливо перекликались на стенах.

Сид удивленно вскинул голову – городская ограда казалась той же, что и тысячу лет назад! Конечно, стены рушились и надстраивались, расширялись и сравнивались с землей, но та же глина, замешанная на соломенной сечке, шла на этот кирпич, да тем же ноздреватым камнем были облицованы ворота, которые разве что стали чуть уже со времени первого пришествия Иса, да и то – вряд ли. И только кожаные нагрудники стражей с нашитыми на груди и спине стальными бляхами да конические шлемы, из-под которых венцом торчала грязно-белая материя – вероятно, от жары и чтоб не терло голову, – были непривычны. Снизу, из-под доспехов, лезли стеганые халаты, от грязи и времени потерявшие свой первоначально красный цвет.

А еще поразили пришельцев нечистые, похожие на армейские кальсоны, штаны привратных стражей. Обувью им служили куски кожи, стянутые тесемкой.

Увидев в столь ранний час у ворот пришельцев, с надвратной башни свесил нечесаную бороду начальник караула. Он что-то крикнул вниз на непонятном языке. Геф ответил на языке Благословенной земли. Стражник подивился странному выговору и тоже перешел на этот язык, оказывая неслыханную милость этому сброду, стоящему под башней – до все времена завоеватели не любили говорить на языке покоренного народа. Но эти внизу заинтересовали начальника караула не совсем обычной одеждой и каким-то древним говором, который стражник воспринимал с трудом. Он милостиво разрешил дожидаться восхода солнца у ворот.

А с восходом они вошли в город, вручив благожелательному бородачу кусок серебряной проволоки.

И они нашли себе место, вместе с другими паломниками, на постоялом дворе, примыкавшем к базару.

У неровных глинобитных стен каждый разбивал свой шатер, тут же, по ночам, словно от тяжкого горя, глубоко вздыхали верблюды и тлели маленькие костерки под железными походными треножниками – здесь варили похлебку, как и тысячу лет назад, пекли в полукруглых глинобитных печах плоские пшеничные лепешки. И хотя сейчас было утро, постоялый двор припомнился Сиду именно ночным.

Наряды людей изменились мало – разве что пришельцы-богомольцы из-за Лазурного моря, из холодных северных королевств, были вместо халатов в длинных рубахах и широких грубых плащах с капюшонами, да узкие домотканые штаны их были замотаны до колен во что-то напоминающее обмотки, обуты они были в тяжелые кожаные башмаки. У всех были посохи. Впрочем, посохами были вооружены и наши герои. А кроме посохов, у них было два копья, на которых они укрепляли палатку, или шатер, как они именовали ее на этой земле.

Теперь, заняв место у стены, они разбили шатер и завалились спать, рассчитывая, отдохнув, выйти к вечеру в город.

2

Лишь двужильный Геф отказался от отдыха – он обошел город и к вечеру коротко доложил:

– Жилье есть. Сторговал бывший дом Ртепа. Там – все как прежде, разве что стены вокруг двора еще выше стали, да деревья гуще. А колодец – тот же, что и был.

– Сворачиваемся, – распорядился Сид.

Без, не дожидаясь остальных, начал отвязывать крепления шатра. К полуночи они справили новоселье.

Действительно, во дворе почти ничего не изменилось. Разумеется, и стены, и окованные ворота были другими, но – живуча традиция! – через тысячу лет, словно слепок с одного образца, повторились и дом, и двор, и деревья. А каменный срез колодца, пожалуй, был тем же самым. И теми же самыми казались огромные деревянные колеса для подъема воды, хотя это было совершенно невероятным.

Пока большинство предавалось воспоминаниям, а Зерогов – восторженному любопытству, Без обошел помещения, проверил тяжелые запоры на воротах – остался ими доволен, – заглянул в колодец и проинспектировал отхожее место. Вывод был прост – при необходимости можно держать круговую оборону. Он стал хорошим комендантом – как-то само собой оказалось, что уже есть двухнедельный запас местных харчей. Нынешняя роль явно больше соответствовала его наклонностям, чем прежний высокий земной пост. Недаром он так стремился в экспедицию!

На небе сияла луна. Сид и Мер легли на крыше. Остальные на веранде – в комнатах было душно. В дальнем углу двора, за обвитой виноградом беседкой, дотлевали угли ненужного уже костерка. Хозяйственный Без подошел и залил их. Наконец улегся и он.

– Смотри, Ис, – по-старому назвала его Мер, – ночь-то какая!

Она сидела, подтянув к подбородку колени, прикрытые легким одеялом, рядом с лежащим на спине Сидом. Тот, закинув руки за голову, смотрел вверх.

– И тишина, – продолжала она, – мы отвыкли от такой тишины. Даже переклички стражей не слышно. И листва молчит. И пахнет лимоном – почти как на той Земле. Ты не спишь?

– Нет, Мер, – повернул голову Сид, – думаю.

– О чем?

– О тебе. О себе. О нас. О том, какой невероятной была наша встреча. О том, как пусто было бы без нее.

Они долго слушали тишину, которая была живой: то прошуршит геккон по глинобитной стене, то скользнет по прохладной листве старый тяжелый лист. А вдали, за оврагом, идущим вдоль южной стены двора, трещали цикады. И луна, пройдя по ветвям, стояла уже в середине неба.

– А луна такая же, как и там, – прижав голову к плечу Сида, засыпая, сказала Мер.

3

—В городе мало кого интересует наша вера. Здесь сошлись три религии – Благословенной земли, последователей Иса и тех, кого пустынник назвал «погаными», – последним и принадлежит власть в городе. Они-то наиболее терпимы. За кого себя выдавать?

– За последователей Иса, Сид, – подал голос Геф, – у них здесь немало толков. Так что не придерутся. Вот на Севере, за морем, где эта вера господствует, так не отделаешься – жрецы не любят отклонений. По опыту знаю. Да и ты помнишь. Так что с их теорией познакомиться стоит. И с практикой – тоже.

– Геф прав, – поддержал бывшего кузнеца Зерогов, они вместе бродили по городу, вслушивались и всматривались, гонимые неистребимым человеческим любопытством, а не только пользою дела, что, впрочем, тесно переплеталось. Они узнали, что богослужение у последователей ведется на том древнем диалекте, который в обыденной речи уже воспринимался с трудом. Так что нужно было срочно переучиваться. На разведку пока ходили только Геф и Зер. Академик, несмотря на свой темперамент, при необходимости оказывался сдержанным и немногословным. И впитывал в себя всю эту экзотику так, словно был прирожденным историком, этнографом и филологом, а не представителем точной науки, еще раз подтверждая этим неразрывную связь физики и лирики!

Через неделю, когда даже Без сносно овладел местным языком, Сид разрешил выход в город.

В тот же день вечером Зер и Геф привели двух паломников из северных стран. Зер рассудил просто: на Север все равно надо идти – проверить теоретически предсказанную возможность перехода в том районе, своего рода эхо-сигнал основной точки. А кто лучше странников может рассказать о дороге?

– Для ознакомления с обстановкой в мире и уяснения догматов твоей веры, – объяснил появление гостей Зер отозвав Сила в сторону. И в глазах его плясали при этом обычные чертики.

– Пусть поживут, подкормятся – я им сказал, что мы жаждем духовного наставления, дабы ублажить их миссионерскую спесь.

Первым движением Сида было предложить им воды чтобы смыть с их благочестивых тел застарелую грязь. А пока они будут мыться, произвести санобработку их не менее благочестивых одежд, ибо странники слишком уж энергично искали у себя под мышками и в иных узких местах. Однако это предложение было отклонено – с рассветом питомники собирались припасть к камню со следом бога и только после этого смыть многодневные наслоения.

Сид смирился, выделив им по их просьбе место под навесом около ворот. Оказались они на диво нелюбопытными. Их не интересовало, кто и откуда их гостеприимные хозяева, их занимало только одно, что этих людей можно наставить в вере. Впрочем, Нави это подчеркнутое безразличие показалось напускным. Но по давней привычке мнения своего он никому не навязывал.

– Откуда вы, святые отцы? – обратился к ним за вечерней трапезой Сид.

– Из Великой и Священной Северной империи, управляемой иссейшим монархом мира.

– Каким, каким монархом? – поперхнулся куском Зер.

– Иссейшим, от имени Иса, Господа нашего, – поставив пиалу на кошму, воздел вверх руки старший, рыжебородый. Второй, с бородкой пожиже и менее яркой, стрельнул глазками по Мер, но тоже оставил питье, вознес руки и закатил глаза.

– Да благословится трапеза сия, – воскликнул он тонким голоском, исправив упущение старшего.

Рыжебородый недовольно зыркнул разбойничьим глазом на этого сморчка и заключил:

– Воистину так!

Все, даже Без, замерли от любопытства. А Нави отметил про себя недостаточную профессиональную подготовку старшего пилигрима.

Зер прикинул:

«Старшему – под сорок, младшему – от силы тридцать. Если отмыть да постричь – того меньше. А ну, кину-ка им леща!»

Он выставил вперед остроконечную бородку и начал осторожный опрос:

– Мы пришли из дальней земли, здесь – по торговым делам. И учение Иса доходило до нас с трудом. Не мог бы ты, отец Грез, поведать нам о его сути, дабы мы обратились к этому источнику, если он достаточно чист?

При последних словах Зер посмотрел на грязную лапу, державшую пиалу.

– Охотно, сын мой, – нимало не смущаясь тем, что вопрошающий был на добрый десяток лет старше его, ответствовал разбойничьего вида детина.

«Попадись такому в темном переулке – все сам отдашь», – думал усевшийся подальше от светильника, чтоб не быть на виду, Сид.

– Мы веруем в Бога единого, Бога живого, явившего великие чудеса на этой земле тысячу лет назад. И оставившего след на камне как залог своего возвращения. Есть он в двух лицах.

– В двух? И – един? – поразился Зер.

– Воистину так. Он – дух вездесущий. И он – плоть нетленная.

– Где же сейчас его плотская сущность?

– В древних пророчествах сказано – через тысячу лет явится он в силе и славе. И будет суд над неправыми, радость праведным. И царствие его настанет на земле. Близится срок – тьма лет на исходе! Уже гремят бронзовые диски во всех землях истинной веры, предваряя его пришествие.

Грез старательно выделил слово «его».

– Здесь – не гремят?

– Токмо в едином храме, ибо властвуют здесь правители иной веры. Но грянет царствие его и все иноверцы низринутся в огненный зев.

– Тише, брат Грез, – встрепенулся его невзрачный товарищ, – если это дойдет до правителя, вздернут нас на добрых перекладинах.

– Продолжайте, коллега, – употребил незнакомое слово увлекшийся Зер, – все сказанное здесь не выйдет за эту ограду.

Он обвел рукой, словно очертил смутно белевшую в темноте стену. Это уверило брата Греза, что сказанному этим быстроглазым человеком можно верить, как и остальным его товарищам. Да и что за смысл приглашать на ночлег с тем, чтобы спровадить на виселицу?

«К тому же они явные чужеземцы, а насчет торговых дел темнят», – раздумывал рыжий детина.

– Нет страха в душе моей, брат Мис, – словно он действительно обращался к нему, наклонил бороду Грез, – ибо речь моя истинна, как вера моя – единственно правильная.

– Мы все – внимание, – подлил елея Зер.

– И явился Господь наш Ис в огненном столбе, отвергли его нечестивцы. И скитался он по пустыне, скорбя о грехах человеческих. С посохом в руке вошел он в Священный город. И посеял в душах праведных надежду на воздаяние в грядущем.

– В каком это – грядущем? – наконец подал голос Сид. – И за что воздаяние?

Брат Грез на мгновение остановился – очевидно, он привык отвечать на вопросы после лекции. Однако, взглянув в лицо вопрошающего, вдруг вышедшее из тьмы, вздрогнул, качнул головой, отметая наваждение, и, когда Сид вновь отодвинулся в темноту, ответил:

– В грядущей жизни, сын мой. Ибо настоящая – лишь тень жизни. Там, – тут он поднял руку, и широкий рукав собрался у его плеча, – воздастся за все муки, пережитые здесь. Там – последние будут первыми.

– А здесь – пусть все так и остается до второго пришествия? – снова из темноты рубанул Сид, не дав заговорить Зеру.

– Ис терпел.

– Он был терпелив к заблуждениям, а когда доходило до дела – и от меча не отказывался!

– Твоя речь опасна! Он поднимал меч против ложной веры.

– Нет, против Империи, ставшей железной стопой на людское горло. За справедливость на этой земле. И – сразу, а не через тысячу лет.

– Ты читал древние апокрифы, осужденные вселенскими соборами. И списки те сожжены. Это – ересь. А с еретиками у нас на Севере обходятся без пролития крови.

– Сжигают на кострах?

– Чего не сделаешь, сын мой, для, блага истинной веры, – смиренно сложил руки Грез.

– Спасибо за предупреждение. Так что же входит в канон?

– Ты слишком осведомлен, чтобы не знать этого…

– Меня зовут Сад.

– Сид.

– И все же я не знаю того, что знаешь ты, – мы слишком долго были отрезаны от мира.

– Есть Древняя и Новая книги.

– Догадываюсь – Древняя от древней веры Благословенной земли.

– Истинно так. Но древние жрецы погрязли в пороках. И последователи Иса, принимая Древнюю книгу как предвестие Новой, поклоняются новому учению.

– Ядро Новой книги – житие Иса?

– Так, сын мой.

– Кто ее написал?

– Шестеро святых книжников.

– Что ж, брат Грез, расскажи, что произошло тысячу лет назад, – Сид как-то незаметно перешел с «отца» на «брата».

– …И тогда, сокрушив громами небесными полчища нечестивцев, вознесся Ис на небеса со святыми Гефом и Нави и с девою святою Мер.

– Но ведь Мер – жена Иса!

– Молчи, нечестивец! – накинулся на не сдержавшегося Зера брат Мис.

А Грез, не моргнув глазом, продолжал:

– Сказанное тобой было в одном из апокрифов. Свитки эти поганые сожгли на главной площади в Гаахе – столице Великой и Священной Северной империи, а читавших эти свитки удавили добрыми пеньковыми веревками. Так слушайте же истину: когда господь наш вознесся на небеса, то был им оставлен на земле каменщик Ртеп. И стал он, Ртеп, краеугольным камнем истинной веры. И верховный жрец Благословенной земли поклонился ему, узрев многие чудеса. И воспринял веру Исову.

– Как? Верховный жрец Иф? – не выдержал Сид. – И Ртеп принял к себе этого хамелеона?

– Раскаявшийся грешник – лучший праведник… Ты слишком много знаешь, Сид, но как-то не так. И в грамоте силен? Вижу – запретные книги читаешь… А душа гибнет. Ибо вся истина – в каноне. Прочее – смрад и ложь.

– Допустим, но что же делал Улук, он-то как допустил это?

– Улук? В Книге нет этого имени.

– Военачальник, оставленный Исом при Ртепе! гаркнул, не выдержав, Геф, чуть не опалив на светильнике бороду.

– Имени его не помянуто, – разом сникнув, удивленно проговорил Грез, – но был он безымянно проклят и рассечен мечом.

– Кем, за что? – разом поднялись Зер и Сид.

– Он подстрекал народ низринуть Ртепа, говоря, что Ртеп мнит себя божьим наместником. Он утверждал, что Ис – человек, а не бог. Он не верил в бессмертие души и жаждал воздаяния здесь, на земле. И Ртеп приказал рассечь его мечом.

Мер ухватилась за руку Сида, и надолго синие полосы остались на его руке. И Сид не почувствовал этого.

– Дальше, – хрипло поторопил Сид. И сказано это было так, что брат Грез стал торопливо закругляться:

– Ртеп стал во главе новой церкви.

– Спасибо, святые отцы, – с таким железом в голосе проговорил Сид, что у брата Миса мороз прошел между лопатками, да и брат Грез поежился, хотя был он человеком не робким, а на дворе было душновато.

В душе Сид клял только себя:

«Чувствовал же, что такое Ртеп. Главное – чем он может стать без контроля. Да, волевой, умный, но – честолюбив. В глубине души – беспринципный… Нет, тут я перехватил – были у него принципы. Но какие! Что цель оправдывает любые средства. Какова же цель? Столкнулся же он с храмовым отребьем, а стал на его пути к неограниченной власти Улук, убрал и его, неподкупного человека, ближайшего соратника».

– Ладно, ребята, спать, – сказал наконец он устало, выйдя из угрюмой задумчивости, – утром додумаем, договорим. Идем, Мер.

Он обнял ее за плечи, и они пошли в темноте к лестнице, ведущей на крышу.

А братья-паломники уже давно лежачи под навесом, блаженно вытянув ноги. Последняя сцена происходила без них.