Текст книги "Опасный тандем. (СИ)"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

   В одном журнале я однажды прочитал статью, в которой одна ангелесса возмущалась тем, что на вооружении наших, нет теперь уже их, стражей порядка до сих пор находятся парализующие узы. Вместе с тем мне припомнились и слова, сказанные мне одним из типов в то утро, когда меня арестовали и выволокли из дома: – "Не сопротивляйся и не пытайся вырваться, а то мы тебя мигом так стреножим, что ты взвоешь и потом часов пять будешь лежать, как бревно". Когда я протаскивал ноги через свои путы, то только натянул их и даже не пытался развязать. Похоже, что именно поэтому меня и не парализовало. Путы ведь магические и знают своё дело. Ну, а ещё в той статье было написано, что стражи порядка применяют парализующие путы не по назначению, превращая их в опасную плеть. Когда я осматривал этот белый шнур, сплетённый из тончайших волокон, то первым делом обратил внимание на то, что его концы были аккуратно, то ли оплавлены, то ли чем-то склеены. Стало быть, охранники тюрьмы не отрезали её от мотка. Если это действительно парализующие путы, то значит, я неплохо вооружен.

   Хорошенько прицелившись, я хлестнул импровизированной парализующей, как я надеялся, плетью по воде. Эффект получился гораздо выше всех моих ожиданий. Хотя плеть не хлестнула ни одну из рыбёшек, она парализовала их десятка полтора, не меньше. Течение стало сносить их, но одновременно с этим мой ужин перевернулся кверху брюхом и стал быстро всплывать. Сняв с руки плеть и отбросив её на берег, я залез в воду и принялся ловить и выбрасывать рыбу из ручья на траву. Мне повезло, улов оказался весьма неплохим, и я решил сначала искупаться, хотя вода и была прохладной. Смывая с тела засохшую кровь, я с удовлетворением отметил, что все ранки и царапины на мне уже затянулись, вот только не знаю, с той же скоростью, как это должно было произойти раньше или всё же медленнее. Увы, но я мирный ангел, а потому и дрался со сверстниками не так уж и часто. Боевой подготовкой я занимался из-под палки, хотя и ходил раз в неделю на занятия, так как был приписан к квартальному отряду местных сил самообороны, где из меня хотя и не сделали настоящего солдата, но хоть научили драться.

   Однако, как бы то ни было, всё моё тело по-прежнему было покрыто багровыми кровоподтёками, царапинами и ссадинами. Ещё бы, грохнуться с такой высоты и приземлиться не на пуховую перину, а на местный лес. Тут кто угодно расцарапает себе всю рожу, а не только я, но мне всё равно повезло. Самое главное заключалось в том, что магия моих тюремщиков спасла меня от переломов и разрывов внутренних органов, с которыми было бы трудно справиться даже ангелу с его бешеной регенерацией. Выбравшись из воды, я собрал всю рыбу и испёк её, а также несколько плодов с белыми зёрнами, прямо в золе и углях костра, после чего съел вместе с попадающимся на зуб пеплом и маленькими угольками. Рыбёшка была небольшой, зажаривалась быстро и я ел её с потрохами, головой и плавниками, стремясь плотнее набить живот. Заодно я слопал все плоды, после чего ещё раз искупался, сел на корягу и принялся плести себе юбку из тех листьев, в которых покоились плоды. С этим делом я управился всего за час с небольшим, и смог, наконец, хоть немного прикрыть наготу. После этог намотал верёвку на правую руку выше запястья и решил, наконец, лечь поспать.

Глава вторая

Ещё один день, начавшийся с неприятностей

   Кажется, Судьба была ко мне благосклонна. Едва только я лёг на траву, как мгновенно уснул и проспал пять часов до половины одиннадцатого утра без каких-либо мучительных сновидений. Моё пробуждение оказалось настолько гнусным, что лучше бы мне приснилось то утро, когда меня стащили за ноги с кровати и стали пинками поднимать с пола. Увы, но меня опять разбудил громкий, издевательский смех и громкие, гортанные голоса, которыми какие-то типы обсуждали мой внешний вид. Какой-то болван, считавший себя очень остроумным, крикнул:

   – Нет, Казбек, это не заблудившийся кефирник. Это даже не мужчина, это женщина. Может быть, отходим её?

   Раздался громкий, издевательский хохот и я рывком вскочил на ноги. Открыв глаза, я увидел, что окружен четырьмя небритыми типами, смуглыми, словно демоны, от которых пахло крайне неприятно. Они восседали на больших, послушных животных. Одеты люди были примерно так же, как одеваются демоны, в штаны и рубахи, только обувь была другая, но не в пример туфлям демонов некрасивая, но больше всего меня поразили меховые шапки на их головах, которые эти люди носили в тёплую погоду. Все четверо были довольно крупными мужчинами и явно не юношами. Ещё один, пятый тип, который сидел верхом на точно таком же животном, находился на противоположном берегу и тоже посмеивался, да, ещё и громко подзуживал своих товарищей:

   – Правильно, отдерите его, чтобы знал, куда не следует совать свой нос. А вообще-то ему не мешало бы глотку перерезать и закопать в лесу. Будет одним неверным меньше.

   Один из мужчин, взявших меня в кольцо, спросил:

   – Ты так считаешь, Азамат? А может быть, просто отхлещем его нагайками и погоняем?

   Азамат кивнул и сказал:

   – Можно и так, Казбек, но в таком случае ему точно нужно будет перерезать глотку, чтобы не написал заявление в милицию.

   Покрутив головой, я вздохнул и миролюбиво сказал:

   – Ладно, посмеялись, ребята, и хватит. У меня и без вас неприятностей хватает. Помощи у вас мне просить, как я вижу, нет смысла, а потому вы оставайтесь тут, а я пойду своей дорогой.

   Азамат тут же громко крикнул:

   – Эй, откуда этот русский так хорошо знает наш язык? Казбек, он, наверное, этот, как его, а, вспомнил, тайный агент! Служит в ФСБ, а к нам приехал, чтобы вынюхивать, есть у нас ваххабиты или нет. Вот и довынюхивался, что его избили, и голым здесь выбросили. Глупо сделали, он теперь точно наведёт на какое-нибудь село федералов. Они давно уже на нас косятся.

   Дело принимало неприятный оборот. Я поднял руку и громко сказал, повернувшись к этому типу:

   – Азамат, я никакой не тайный агент, ни в каком ФСБ не служу, и мои неприятности вас не касаются. Полезете в драку, пожалеете. Заранее предупреждаю.

   Животное под Азаматом встало на задние лапы и громко, протяжно закричало, а он сам завопил:

   – Ты ещё будешь нам угрожать? Клянусь Аллахом, я сам перережу тебе глотку, но сначала ты выкопаешь себе могилу!

   Несдержанный Азамат хлестнул своего зверя плёткой и тот побежал вдоль ручья к тому месту, где можно было спуститься к обрыву. Мнения тех людей, которые меня окружили, разделились, так как один из них громко сказал:

   – Казбек, хватит корчить из себя джигита. Этот человек нам ничего не сделал. Пусть идёт свое дорогой, а нам пора возвращаться к отаре, и так задержались.

   Я повернулся к сказавшему эти слова, и хотел было его поблагодарить, но тут Казбек больно стеганул меня по спине своей плёткой. Повернувшись к нему, я строгим голосом прорычал, показывая этому типу свою плеть:

   – Если я размотаю эту верёвку и хлестану ею тебя, Казбек, то ты будешь целую неделю лежать, как бревно. Это очень мощная парализующая плеть. Так что не зли меня.

   Тот человек, который пытался одёрнуть Казбека, завопил:

   – Ты что, совсем озверел, Казбек? Что он тебе сделал? Азамат совсем дурной стал и ты туда же?

   Тут примчался верхом на своём коричневом звере Азамат, и хотел было тоже хлестануть меня плёткой, но двое других людей быстро остановили его и даже сбили с головы шапку. После этого они стали ругать его такими словами, что у меня чуть уши не отвалились. Знание этого языка долгие годы лежало во мне мёртвым грузом, но сейчас всплыло в моём сознании со всеми его цветистыми эпитетами. Скандал стал было нарастать, но его быстро прекратил тот парень, который заступился за меня и сделал это крайне оригинально, на мой взгляд. Он сбросил Азамата с его зверя и громко крикнул:

   – Джигитом себя возомнил, Азамат? Иди и дерись с этим русским один на один, только сначала отдай мне свой нож. Кинжала же у тебя нет. Какой ты после этого джигит? Кинжала нет, шашки нет, винтовки тоже нет, бурки и той нет, есть только дурь в голове. Всё, спешились, давайте дадим человеку поесть и поможем, чтобы он не считал нас дикими карачаями. А ты, Казбек, извинись перед парнем за то, что ударил его плетью. Смотри, он и так весь в синяках и ссадинах, так ты ему ещё добавил.

   Казбек, это был парень почти одного роста со мной, соскочил со своего животного, подошел ко мне протянул руку и сказал, виновато опустив глаза, причём на другом языке:

   – Парень, ты это, ну, в общем извини. День сегодня паршивый какой-то! Поехали к хозяину, чей скот пасём, он нам зарплату обещал заплатить и ни копейки не дал.

   Пожав ему руку, я примирительно сказал на том, другом языке и тоже без какого-либо труда:

   – Ладно, пустяки, Казбек. По сравнению с тем, как я раз двадцать ударился об ветки, падая с дерева, а потом ещё и о землю, это даже за удар можно не считать. Так что ничего страшного не случилось, и я не держу на тебя зла.

   Казбек улыбнулся и спросил меня:

   – Тебя как зовут?

   Я и ответил не подумав:

   – Авраэль.

   – Странное имя? – сказал мой защитник – А меня Зауром зовут. Слушай, твоё имя на имя ангела похоже. Почти Азраил.

   Вот тут я не стал признаваться и, отрицательно помотав головой, поторопился сказать:

   – Нет, ребята, я не ангел, я простой инженер. Только очень невезучий. С дерева упал.

   Все пятеро наконец-то рассмеялись. Когда смех затих, Заур, кивнув, указал рукой на мою верёвку и спросил:

   – А про свою верёвку ты соврал или она, правда, такая?

   Вздохнув, я решил на всякий случай признаться и, заодно, напустить побольше тумана:

   – Правда. Это парализующий шнур, но его можно превратить и в парализующую плеть. – после чего добавил, надеясь, что если есть такое слово, то на Земле имеется и соответствующее ему заведение – Новейшая разработка нашего института. Предназначена для того, чтобы с её помощью удерживать крупных хищных животных. Для здоровья не опасна, но парализует крепко.

   Глаза Заура загорелись и он воскликнул:

   – Покажи как действует!

   Легко сказать, покажи, вот только на ком и я спросил:

   – Ну, и на ком я тебе это покажу? На себе я этого показывать точно не стану. – тут меня осенило и я предложил – Хочешь, я покажу тебе это на твоём мизинце. Сожми пальцы левой руки в кулак и выстави его, а я легонько ударю.

   Заур, как ни странно, согласился, а когда я, отмотав несколько витков верёвки ударил его по мизинцу узлом, ойкнул, потом зашипел и удивлённо воскликнул на родном языке:

   – Вот, шайтан, и правда мизинец сначала как огнём обожгло, а потом он занемел. Смотрите, побелел и не сгибается.

   – Ничего, – поспешил я его успокоить, – через несколько часов отойдёт. Я же не сильно стукнул.

   Пастухи, как я понял со слов Казбека, стали доставать из сумок, что у кого было с собой, чтобы накрыть небольшой поздний завтрак. Снедь была небогатой, но меня растрогало даже не это, а то, что Казбек достал из сумки штаны, которые были местами, внизу, синеватого цвета, а выше светло-голубые и хотя заштопанные, но всё же чистые, странную красную рубаху с короткими рукавами. Потом он достал какие-то вязаные чехлы, похоже, для ног, и пару потрёпанных башмаков, протягивая которые, сказал:

   – На, возьми, оденься, прикрой стыд. Как же ты голым остался, Авраэль? Такой большой, и голый. Я этого никак не пойму.

   Отрицательно помотав головой, я воскликнул:

   – Даже не стану рассказывать. Самому стыдно, что я такой дурак, хотя вроде уже не ребёнок. Благодарю тебя, друг. Я буду всегда помнить твою доброту и называть твоё имя Богу в числе первых, когда стану вспоминать друзей.

   – Вашему Богу? – Ехидно спросил меня Азамат.

   Я улыбнулся и ответил:

   – Бог у всех один, Азамат, но у него очень много имён, так что я не стану тебе их все называть, это займёт несколько лет и Аллах это одно из многих имён Бога.

   Тут я заметил, что у Азамата, который выглядел постарше других, как-то странно сжата кисть левой руки. Похоже, что у него было сломано запястье и то ли кости срослись неправильно, то ли было повреждено сухожилие. Если у меня в полной мере или хотя бы наполовину сохранились мои ангельские способности, то вылечить ему руку, да, и не её одну, для меня было парой пустяков. Поэтому я быстро положил одежду на траву, шагнул к пастуху и строгим голосом приказал:

   – Дай мне свою левую руку, Азамат.

   Тот от неожиданности вздрогнул, но руку мне протянул, а я крепко зажал её между своих ладоней и сдавил, пуская лечащее тепло. Таким образом, я излечил уже не одну сотню животных и птиц, живущих на Небесах. Мой пациент шумно задышал, на его лбу выступили крупные капли пота, и он хрипло спросил:

   – Авраэль, ты что ангел что ли? Меня всего жаром охватило, но зато рука, хотя ты её, словно в тисках зажал, совсем не болит.

   Кивнув, я сказал ему всё так же строго:

   – Азамат, я никакой не ангел, я просто умею лечить руками людей и животных. Потерпи, жар у тебя от того, что я заставил твоё сердце биться чаще и гнать в больную руку кровь, чтобы она поскорее восстановилась. Через десять минут я закончу.

   Заур не выдержал и съехидничал:

   – Азамат, и этому человеку ты хотел перерезать глотку? Э-э, Азамат, глупый ты человек, хотя и старше всех. Забыл, что умные люди говорят – всякий человек, которого ты видишь впервые на своём пути, послан к тебе Аллахом. Я вам что говорил? Смотрите, человек под кустом совсем голый спит, и хотя весь исцарапан, на бомжа не похож. Плечи больно широкие и мускулатура, как у спортсмена. Надо спросить, может ему помощь нужна, а вы его вместо этого попугать решили. Разве так горцы поступают? А ещё обижаетесь, что вас дикими карачаевцами обзывают. Всё правильно, вы и есть после этого самые настоящие дикари. Разве не так?

   Азамат низко опустил голову и сказал:

   – Авраэль, прости меня за мои слова.

   Широко улыбнувшись, я сказал:

   – Ничего, желание попугать, это ещё не желание убить, хотя в этом тоже нет ничего хорошего. Думаю, что это всё из-за того, что вам сегодня очень крепко насолили, ребята. Ладно, всё как-нибудь образумиться. Кстати, Азамат, если у тебя ещё что-то болит, ты расскажи мне об этом. Понимаешь, с диагностикой дело у меня обстоит очень плохо, а лечить я умею хорошо. Если, конечно, знаю, что у человека болит. Вы тоже, парни, не стесняйтесь.

   Тут я говорил чистую правду. Без магии я не мог видеть, чем болен мой пациент, а лечить действительно любил и потому даже вступил в организацию "Зелёный патруль". Правда, ни ангелов, ни демонов мне лечить не доводилось ни разу в жизни. У них нет привычки болеть, и к тому же что на Небесах, что в Аиде своих лекарей хватало, причём куда более искушенных, чем я и оно понятно, чего ждать от ангела, которому не исполнилось ещё и двухсот лет. Из пяти моих новых знакомых, только у Казбека, подарившего мне свою одежду, не было никаких болячек, зато всех остальных я лечил часа два и весьма в этом преуспел, чем привёл их в полное изумление. Только после этого мы сели в кружок и все вместе пообедали. Исцелённые мною парни здорово проголодались и потому ели жадно, то и дело, удивляясь своему прекрасному самочувствию, хотя никаких тяжелых заболеваний у них не было.

   Пока я лечил болячки пастухов, самым сложным оказался радикулит Джапая, мне удалось хоть что-то узнать о людях и при этом не выдать себя. Оказалось, что мне на вид лет двадцать шесть, двадцать семь, а не сто девяносто два. Казбек был самым молодым, ему зимой исполнилось тридцать два, а Азамат самым старшим из пастухов, ему стукнул сорок пять. Все они жили в селе Красный Курган и пасли на Кичмалке стадо овец в четыре тысячи голов и пятьсот бычков. Хозяин стада жил в маленьком посёлке Зеленогорский, к которому я подходил ночью, речка называлась Аликоновкой, а город за лесом – Кисловодском. Выше по течению находился Медовый водопад, а не доходя до него турбаза, но меня они приняли за курортника, их они называли кефирниками, из Кисловодска, а поскольку волосы у меня были светлыми, то приняли за русского. Я рассказал им, что мы приезжие, пошли всей компанией в лес отдыхать и я поспорил с друзьями, что пройду через весь лес голиком напрямик и не заблужусь. Потом я залез на самое высокое дерево, чтобы осмотреться, но упал с него и пролежал на земле до темноты, а потом побрел неизвестно куда. Ещё я сказал, что это был наш последний день в Кисловодске и что мне нужно найти ту поляну, где мы загорали, и свои вещи, ведь мои приятели, скорее всего, уехали домой, в Новокузнецк.

   Название этого города сказал часом раньше Азамат, и я его запомнил. Так что теперь я был для них Авраэлем из Новокузнецка. Азамат стал было расспрашивать меня о Новокузнецке, но я ловко перевёл разговор на другую тему, зато узнал, что до Новокузнецка можно либо доехать на поезде, либо долететь на самолёте из Минеральных Вод. Так я узнал кое-что о местной технике. Ещё я узнал, что люди также ездят на машинах и живут в многоэтажках. В общем, те почти три часа, что мы, включая совместный обед, общались, мне удалось хоть что-то узнать о жизни людей. Также я получил в дар от Азамата, в дополнение к джинсам, майке и кроссовкам Казбека, почти новую джинсовую куртку этого пастуха, трусы с нательной майкой, его охотничий нож в ножнах, коробку спичек и семьсот рублей. Это была половина всех денег, которые нашлись у этих хороших и добрых парней, которые были очень похожи по внешнему виду на демонов, такие же черноволосые, смуглые и с волосатыми телами.

   После этого пастухи сели на коней и ускакали к своей отаре, а я остался, и как только они скрылись из вида, облегчённо вздохнул и принялся читать половину многостраничной газеты "Аргументы и факты" и газету "Бизнес-КМВ". В них были завёрнуты некоторые из продуктов Заура и Казбека. Газеты я прочитал быстро и поднабрался из них ума. Оказывается, люди на Земле жили почти точно так же, как ангелы на Небесах и демоны в Аиде, только отстали в общественных отношениях лет эдак тысяч на пять, но зато очень сильно обогнали нас к тому же периоду в области науки и техники. Если у нас даже Небеса и Аид были практически одним государством в смысле полной открытости границ, то на Земле границ существовало великое множество. Даже не знаю сколько. После этого я стал собираться в дорогу, чтобы отправиться в Кисловодск, как пройти до которого мне объяснили и даже рассказали, как удобнее выйти к курортному парку, откуда, якобы, мы и отправились на прогулку.

   Перед тем, как выйти в путь, я наловил форели и запёк её на углях, чтобы было чем поужинать. Те продукты, которыми со мной поделились пастухи, особенно консервы, а они даже дали мне сумку с ремнём через плечо, могли храниться дольше, чем жареная на костре рыба. С наступлением вечера, набрав воды в четыре литровые бутылки из-под водки, я пошел к лесу, забирая вправо, к речке Берёзовая. Настроение у меня между тем быстро портилось и всё потому, что я вспомнил Санни и из-за этого шел через лес громко матерясь по-русски, а не по-карачаевски. В этом языке было всё же меньше цветистых выражений, чем в русском, а также на родном, ангельском языке, он же демонический. Правда, он всё же сильно проигрываюл в этом смысле двум этим языкам. Толку от этого не было никакого. Единственное, чего я добился, так это того, что устал как физически, так и морально, а потому, снова забравшись в лес, без пятнадцати минут десять ночи решил сделать привал и первым делом приготовил себе ложе из тонких ветвей и листьев, чтобы не спать на земле. Получилось весьма неплохо. Поужинав одной только рыбой и выпив бутылку воды, я лёг спать.

   На следующий день я проснулся от того, что услышал чьё-то похрюкивание и тут же во мне взыграл охотничий инстинкт. Заур говорил, что в этом лесу водятся кабаны, но охота на них запрещена. Ну, запреты для того и существуют, чтобы их нарушать, а всю рыбу я вчера съел и потому решил, что из-за гибели одного кабана, самого маленького, Небеса на Землю не упадут. С такой мыслью я бесшумно поднялся со своего ложа и пошел туда, где хрюкали кабаны, держа наготове плеть. Кабанов я насчитал одиннадцать штук и все были разного вида. Один большой и тёмно бурый, два поменьше, серо-бурые и восемь штук ещё более мелких, светло-рыжих с бурыми полосками на спине. Вот одного такого я и хлестанул по спине, за что чуть было не поплатился. Если кабаны поменьше бросились бежать от меня, то самый большой кабан, наверное, их папаша, помчался на меня и мне пришлось высоко подпрыгнуть и ухватиться за ветку, чтобы он не распорол мне джинсы своими длинными бивнями.

   Висеть на ветке, мне пришлось минут пятнадцать. Хорошо, что ветка росла довольно высоко и мои ноги находились метрах в двух от земли. Кабанихи и, наверное, кабанчики убежали в лес, а их муж и папаша-кабан подошел к недвижимому сыну-кабанчику и попытался поднять его носом, но тот не подавал никаких признаков жизни. Злобно рыча и фыркая, кабан, которого мне совершенно не хотелось укладывать на землю рядом с кабанчиком, наконец, пошел к своему стаду и я спрыгнул вниз. Кабанчик мне попался неплохой, длиной в мою руку весом килограмм в сорок, но когда я его освежевал, основательно убавил в весе. Вернувшись к своему лагерю, я быстро собрался в путь и пошел дальше, чтобы найти удобное место для устройства очага и особенно коптильни. У пастухов я попросил литровую банку соли, вдруг придётся задержаться в лесу, разыскивая поляну, так что она мне очень пригодилась, и через пару часов я до отвала наелся жареного мяса, а также закоптил килограммов десять мяса впрок. Пока мясо коптилось, я решил основательно заняться магией, то есть изучением своей магической плети.

   Для этого мне пришлось очень сильно поднапрячься и вспомнить то, что нам когда-то рассказывал о магии учитель Мастаэль. А он говорил нам, что главное отличие ангелов и демонов от людей заключается в том, что мы природные маги, которые созданы Богом для того, чтобы наблюдать за людьми и не дать им себя уничтожить. Поэтому, говорил Мастаэль, каждый ангел может использовать магию, как инструмент творения и преображения. Ещё он говорил о том, что есть готовые магические формулы, которые используются ангелами многие тысячелетия, а есть вновь созданные. Они менее надёжные и ими может пользоваться только тот, кто их изобрёл. Ну, я свои магические находки передавать никому не собирался, а потому, вспоминая дальнейшие уроки магии, что было очень нелегко делать, стал припоминать основные правила конструирования магических формул творения и преображения, а их было всего пять.

   Первое правило, как я вспомнил, гласило: – "Маг должен мысленно проникнуть в предмет, прежде чем применить по отношению к нему магическую формулу". Это пожалуйста, вот тут мне, инженеру-наладчику электрических прялок, было раз плюнуть, так как я знал свойства всех видов магических волокон. Поэтому, развязав все узлы на парализующем шнуре, я принялся рассматривать его самым внимательным образом и, заодно, выяснил, что моё ангельское зрение работало ничуть не хуже, чем раньше, и мои глаза работали с одной стороны, как бинокль, а с другой, как довольно приличный микроскоп. В общем, я смог так взглянуть на шнур, что мне стали видны отдельные волокна, но самое главное я смог прочитать на них фрагменты подлинной магической формулы, превративших самое обычное кремнийорганическое волокно с высоким содержанием ртути в то, что представляли собой магические парализующие путы.

   Второе правило гласило: – "Создавая новую магическую формулу, очень отчётливо представь себе, что ты хочешь получить в конечном итоге". Третье правило было посложнее: – "Разбей своё желание на отдельные фрагменты и придай им законченную форму". Да, с этим мне пришлось повозиться и только потому, что желаний в отношении магических пут у меня было много, но им сопротивлялась их внутренняя магия, которую можно ведь было и разрушить. Чётвёртое правило: – "Каждое звено цепи нового магического заклинания должно быть идеально подогнано к следующему.", оказалось куда сложнее третьего правила по той причине, что у меня под рукой не было вечного пера и записной книжки, чтобы записать отдельные слова и звуки заклинаний. Так что приходилось всё проделывать в уме. Пятое же заклинание гласило: – "Собранная вместе магическая формула, когда ты мысленно её произносишь, должна загораться перед твоим взором чистым, лунным серебряным светом и светиться ровно и ярко." А вот это меня полностью устраивало.

   Последнее правило являлось прекрасной проверкой того, что у тебя в конце концов получилось и где-то уже под утро, но до рассвета, у меня имелось в запасе целых семь магических формул, которые послушно загорались в воздухе у меня перед носом и были готовы к работе. Согласно первой формуле, магический шнур сам обвился вокруг моей руки. Вторая сделала его невидимым. Третья магическая формула выводила парализующую плеть на полную мощность и всю длину. Четвёртая делала вдвое слабее, пятая вчетверо и к тому же вдвое короче, шестая делала совсем короткой, длиной менее метра и превращала в парализующий прут, а седьмая возвращала парализующие путы в их исходное состояние самого обычного белого шнура диаметром в восемь миллиметров. Таким образом, я обрёл очень мощное парализующее оружие с дальностью действия в три с половиной метра и при этом видеть его мог только я сам. Одежда, как я выяснил, читая магическую формулу на нитях, не была препятствием для парализующей плети, а вода даже усиливала её действие. Вот потому-то рыба и всплыла в Аликоновке так быстро.

   Однако даже не это было самое главное, а то, что теперь я мог заново восстановить все свои магические умения и навыки, пусть не сразу и не во всём объёме. Всё это я обрёл, произошло только благодаря тому, что не впал во время исполнения приговора в панику и не завопил, свалившись через люк чуть ли не в вакуум. Ещё мне повезло в том, что ангелы-охранники, почему-то рассердившиеся на меня, принялись меня избивать и заставили сгруппироваться и сконцентрироваться. Именно это позволило мне набрать полную грудь воздуха Небес перед падением на Землю. Да, я стал, так сказать, падшим, проклятым, но всё же ангелом и сохранил свои способности к магии, а раз так, то собирался побороться со своей Судьбой. Не в моих правилах отступать перед трудностью и поднимать руки вверх. В итоге я лёг спать прямо на земле с чувством удовлетворения, а когда проснулся, то поел мяса с хлебом, огурцами и помидорами, выпил воды и в полдень пошел дальше.

   Через три часа я добрался до курортного парка и стал прогуливаться в толпе отдыхающих, не спеша, двигаясь к центру города и прислушиваясь к разговорам людей. Ангельского слуха я ведь тоже не утерял и несколько раз слышал не совсем лестные отзывы о себе со стороны молодых женщин и девушек. Хотя я и искупался в Ольховке, от моей одежды сильно пахло костром, но это ведь не запах потного, грязного тела, закамуфлированный благовониями. Впрочем, им претил как раз не запах, а ещё не сошедшие с моей физиономии и рук царапины, ссадины и синяки, коих насчитывалось немалое количество, поскольку я снял джинсовую куртку Азамата и они были им видны. Зато я понял, что земным красоткам не нравятся побитые широкоплечие красавцы.

   Мои джинсы, конечно, оставляли желать лучшего, все остальные отдыхающие в Кисловодске хотя и не выглядели очень уж красиво одетыми, всё же носили куда более респектабельные одеяния, зато ни один из мужчин, которых я успел увидеть, не имел такой фигуры, какая была у меня. Да, особенно я гордился шириной своих плеч, но это заслуга не моя, а как раз моего папаши. Правда, он имел фигуру ровно вдвое более мощную, чем у меня, зато я был куда более гибким и быстрым, но зато к нему под удар лучше не попадаться. Земля и город Кисловодск, между тем, просто поразили меня многообразием красок, своей необычной архитектурой и огромным количеством самых разнообразных вещей, продающихся в магазинах, а также просто невероятным многообразием нарядов на людях. Такого я не видел даже в Аиде, не говоря уже про Небеса. А ещё меня поразил внешний вид людей, и хотя кое-какие нарекания у меня к ним имелись, признаюсь честно, некоторые девушки были просто ангельски красивы и дьявольски хороши собой.

   Меня сразу же потянуло к ним, да, только вот мои ангельские чары на них совсем не действовали и вскоре я получил исчерпывающий ответ на вопрос, почему так происходило. Одна девушка, как я понял, сфотографировала меня и сказала своей подруге: – "Смотри, Машка, какая фигура у того парня в красной майке. Тарзан со своими анаболиками, отдыхает. Вот только одет он, как бомж и вид у него такой, словно рысь хотел трахнуть, а та его всего исцарапала. Такого красавчика отмыть, и хоть на подиум, хоть в Голливуд". Интересно, а если бы она увидела меня в новеньком белоснежном хитоне, да, ещё сидящим за штурвалом сверкающим красной эмалью и золотом крылатой, спортивной колесницы модели "Сильфида-3000"? Что сказала бы, предложи я ей промчаться с ветерком над Зебулом, одним из самых красивейших городов Небес? Ну, моя "Сильфида" уже ушла в чьи-то руки с торгов, как и моя роскошная, девятикомнатная квартира с огромным атриумом, в котором имелся плавательный бассейн и я теперь действительно выглядел, как бомж, да, и был им на самом деле.

   Поэтом, одарив девушку не слишком доброй, кривоватой улыбкой и презрительно фыркнув, я зашел в продовольственный магазин, чтобы купить себе пару батонов на завтрак и ужин. Земные продукты оказались не такими питательными, как небесные и потому мне, с моим ангельским метаболизмом, постоянно хотелось есть. Ещё мне хотелось чего-нибудь сладкого и особенно фруктов, но они были дороги и были не по карману такому нищему бомжу, как я. Так что я обошелся тем, что купил два батоны и половину одного съел не выйдя из магазина, а потому был вынужден вернуться за третьим. Пожилая женщина, видя голодный блеск в моих глазах, сочувственно покивала, принимая из моих рук монеты и мятую десятку. Честно говоря, в эту минуту я был сам себе противен и снова мысленно обрушил на голову подлеца Санни шквал матерных слов. Когда я выходил из магазина, то мне навстречу снова попались те две девушки, и одна из них сказала на каком-то местном языке, кажется английском:

   – Бог мой, какая несправедливость. Такое роскошное тело досталось полному ничтожеству и это уже навсегда. Милая мордашка у парня, но он, похоже, конченый идиот.