Текст книги "Оставшийся – там"

Автор книги: Александр Логунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Александр Логунов
Оставшийся – там

Поминутно срываясь на бег, изнемогая от усталости – ртутью пульсирующей во взбухших змеями венах, Данг, уже который час, едва осознавая себя, брел по сельве Тумоса; успеть на базу надо было до заката, иначе… Данг прекрасно понимал, что – иначе, означает смерть. От бедолаг, оказавшихся в ночной сельве, к утру не оставалось даже скелета,

Омерзительный холод прокатился по взмокшей спине Данга, и он снова прибавил темп; по расчетам, до базы – пять-восемь миль, до заката, в лучшем случае – час.

Контрольный облет, начавшийся рано утром, подходил к концу; командир уже дал приказ к возвращению, как вдруг, эта вспышка, и вместо рубки – рвавые клочья оплавленного металла. Данг, его пост в верхнем куполе, инстинктивно надавил на педаль дизинтегратора и рванув клапан катапультированная (словно с щелчком фотокамеры увидев, как обуглился лес на площади двух акров), покинув потерявшую управление машину.

Приземлившись более-менее удачно, Данг выбрался из-под строп парашюта и забрав ручное оружие, направился в указываемую индикатором сторону. Индикатор имел двоякое назначение. Во-первых: излучал короткие волны, по нему могли обнаружить с воздуха, во-вторых, не менее важно, имел лимб, направленный в сторону базы.

Пройдя сквозь обугленный дезинтегратором лес, Данг наткнулся на мертвых термитов, вповалку лежащих вокруг крайсерского мазера. Из-под лопнувших панцирей их тел проступала сукровица денатурированного белка; издававшая мускусный запах, она буквально на глазах застывала изжелта-зеленой пленкой.

– Сволочи, – Данг сплюнул густую слюну и пнул одного из них, – быстро научились пользоваться нашим оружием, даром, что биогены.

Для порядка, выпустив газовую накачку из мазерной пушки и разбив головку энергопатрона, направился в сторону, указываемую радиоиндикатором; снова, он – Данг Лэнг Брангор, бывший пехотинец, а теперь – стрелок боевого глайдера, остался жив.

Брангор перешел на шаг и с надеждой поглядел вверх – не пролетит лидежуный глайдер, тогда радиомаяк сразу будет запеленгован; но мертвящая пустота прочно поселилась в выцветшем за день небесном куполе. Черта с два, нет на базе лишних машин! – выругался Лэнг и дал из дезинтегратора по сгустившимся впереди зарослям, – За три года угробили кучу техники, а что толку, – и подождав, пока с деревьев осыпется уничтоженная нечисть, снова погнал себя через сельву.

– Вперед, вперед, – страх знобким надсадом дышал в затылок, и Брангор, преодолевая усталость, в который раз обнаружил, что все пределы – относительны. Вперед! – пот катящийся из под шлемокаски заливал глаза липкими струями, и Лэнг скинул его, оставшись в одном берете; то же хотелось сделать и с комбинезоном, но прикосновение ядовитых лиан, через минуту сделали бы его покойником.

– Вперед, – Данг уже хрипел в такт чавкающим шагам, механически перепрыгивая через щупальца корней. Не заметил что одно из них ожило… Если бы не усталость, он бы увидел инородность среди корневых извивов; а сейчас, истошно крича и беспорядочно махая бластером, Данг пытался ухватиться за выступы корней, но это было равносильно попытке удержать взлетающий глайдер.

Широкая сизо-черная лента тащила его сквозь сплошные заросли кустарника, в клочья раздирая комбинезон, царапая в кровь лицо; Дангу казалось, что перед ним промелькнула целая вечность, и он, словно попавший в петлю Мебиуса, обречен всегда скользить по ее одномерной поверхности, где верх и низ были тождественны. И сам Данг уходил в вечность.

…Сверху рухнула случайно срубленная бластером ветвь, и Данг, ударившись о нее, начал постепенно приходить в себя; сразу за ветвью длиной с небольшое дерево возвышался холм, поросший травой и кустарником, имеющий в основании нору, диаметром почти в ярд.

Цепенея от ужаса, Брангор заглянул в нее и чуть не потерял сознание; в глубине черной ямы настороженно фосфорецировали шесть немигающий бусинок глаз. – Крот-осьминог. – Данг начал лихорадочно шарить в поисках увесистого булыжника, забыв, что в другой руке у него бластер, а сбоку пристегнут дезинтегратор. – Сейчас-сейчас, ты у меня… Он и вправду наткнулся на торчащий из земли камень, но второе щупальце молниеносно прикрутило его к ветви, спасшей минуту назад от гибели. Данг до мельчайших деталей ощутил спиной все ее сучки, изгибы и выступы, и безуспешно дернувшись под затянувшимся вокруг груди щупальцем, истошно, до умопомрачения закричал, но скользкая, с шевелящимися присосками плеть, плотным кляпом закрыла ему рот; жгучая боль вдруг ошпарила голень и пропорола насквозь стопу… и Данг рухнул вниз, разматывая обвившие его кольца; в судорожной коме он нажал на спуск бластера, прижатого к правому бедру.

Теперь оказавшись на свободе, Данг без остановки палил в черную нору и жег, жег, жег извивающиеся обрубки щупалец. Ствол уже раскалился до красна, но Брангор все никак не мог остановиться; он стрелял и стрелял, и лишь истощившаяся энергобатарея заставила его выбросить бесполезное оружие; Данг вскочил и тут же рухнул от дикой боли – половина правой стопы была обрезана бластером, и теперь, вместо нее пучилось бурое грязное месиво.

– Все, конец. – Перед глазами запрыгали красные всполохи и неудержимая рвота вывернула Брангора наизнанку; слизистая присосок содержала кадмиевый яд.

Последнее, что он увидел – опускающийся сверху глайдер.

…Данг открыл глаза и неторопливо оглядел номер отеля, стандартный и обычный: стол, два стула, задернутое шторой окно, в углу – платяной шкаф.

Вчера им вручали медали «За особые заслуги». Через каждые пять – шесть лет их вызывают и в обстановке торжественной конфиденциальности вручают очередную побрякушку; получил, расписался, а заодно – напомнят про подписку о неразглашении.

В первый раз прибыли почти все. Награды вручали в десять этапов – тысяча человек в неделю; каждый на что-то надеялся – раз вызвали, значит, не забыли. Вчера – же набралось едва более сотни; очень многие за эти тридцать пять лет умерли, другие, просто не захотели приехать. Зачем? Все-равно, здоровья от лишнего кусочка металла не добавится, а о подписке каждый и так помнит.

Собственно, Брангор приехал вовсе не ради наград; он записался на прием к генералу Грюнеру, бывшему командиру пехотного взвода, в котором служил Данг. Сейчас, Грюнер, начальник отдела обеспечения Министерства обороны; он должен помочь. Дашу ведь немного на-, до – место в пансионате для инвалидов, либо, на худой конец, бесплатное лечение; его скудной пенсии уже не хватает на врачей, да и обслуживать себя стало трудно. Брангор вздохнул и поднявшись, пристегнул стоящий у кровати биопротез. Сегодня в десять он должен быть на приеме; генерал не станет ждать…

– Собственно, чем я могу помочь? – Произнес Грюнер после долгой паузы и, повертев между пальцами карандаш, спрятал его в нагрудный карман, – ведь для оформления вас в пансионат необходимо заключение коллоквиума госпиталя, в котором произведена операция. – И словно ставя точку, посмотрел бесцветными, как лед глазами. – Но, если хотите, можете убедиться, – он высокомерно улыбнулся и нажал несколько клавиш компьютерного пульта. На экране монитора тут же всплыла информация о Данге: «Пехотинец Данг Лэнг Брангор, впоследствие – стрелок боевого глайдера. Прохождение службы с… по… годы. В …году уволен в запас. Данные о ранениях – не сохранились.»

– Это информация архивов, – пояснил генерал и фривольно махнул рукой, отключил компьютер. – К тому же, самого госпиталя давно нет, так что… Не думаю, что министр подпишет ваше ходатайство.

– Да, я понимаю. Это была секретная война! – закипая от ярости, Данг вскочил с кресла и несколько раз топнул биопротезом. – А вот эта пластиковая нога? Куда вы ее денете?! А эти легкие?! Эта печень, что никуда не годится?! Это тело, которое все помнит?!

– Уж не думаете ли вы разгласить секретную информацию? – Стальным тоном Грюнер обрубил его истерику и оглядел с ног до головы презрительным, прокаливающим насквозь взглядом.

…Лейтенант Грюнер бросил шашку в термитники оттуда, и оттуда, как горох посыпались аборигены; детеныши, и взрослая особь женского пола. – Огонь! – Грюнер выхватил бластер и располосовал матку термитов. – Огонь! – И он бросил вторую шашку в лаз.

Данг вдруг почувствовал, что не может стрелять; лицо стянуло судорогой и волосы под шлемом зашевелились. – Это же обыкновенные пацаны: пацаны и девчонки. – Кровь в висках застучала, будто дюжина молотобойцев кинулась разносить изнутри череп. – И пищат, будто земные… на них еще нет панцирей: кожа, как у креолов.

– Что стоишь?! – В глазах Грюнера только белая свирепость. И он с ходу срубил двух детенышей, пытавшихся скрыться в сельве. – Огонь!

И Брангор, повинуясь приказу, начал палить куда попало…

– Так, что, подписка о неразглашении для вас не закон? – Генерал вновь окинул Данга холодным прокаливающим взглядом.

Данг остановился на полуслове, словно от удара по лицу, и с трудом проглотив удушающий комок, снова сел в кресло.

– Нет, законы я признаю, – хрипло произнес он, – но мы уничтожили цивилизацию биогенов, а теперь делаем вид, что ничего не случилось.

– Мы были вынуждены, – равнодушно отозвался генерал, – они управляли НИЧТО, мы – нет. – Он вынул из ящика стола щеточку и смахнул пылинку с рукава кителя, – на запрос о взаимодействии ответили отказом.

– Да-да, конечно, – Брангор уже начал отходить от недавней вспышки, – они начали захватывать наших колонистов.

– Разумеется, – генерал прекратил очищать китель от несуществующей пыли и. спрятал щетку назад, в ящик стола. – Все, чем я могу помочь – это единовременная компенсация, в размере тридцати процентов от пенсии.

– Нет, благодарю, – Данг тяжело поднялся и хромая, ампутированная нога снова начала ныть, пошел на выход. Около двери оглянулся: Грюнер – упитанный и самоуверенный словно боров.

И тут же, картинка из прошлого: НИЧТО окружило базу непроницаемым черным кольцом. Лейтенант Грюнер, пуская кулаки направо и налево, прорывается к механическому мосту…

Блангор еще раз окинул взглядом упитанное генеральское лицо и, кивнув, вышел из кабинета.

Покинув департамент Министерства Обороны, Данг направился вниз по широкой парадной лестнице и чуть не сбил с ног своего армейского кореша, оператора связи Ренуара, со странной кличкой – Штабной философ; в свое время они прошли, что называется – огонь и воду, и Ланг впоследствии защищал его от насмешек и унижений пехотинцев, обычных по отношению к слабым и странным.

– Данг, дружище, – от Жака перманентно пахло букетом вин, – я знал, что мы здесь встретимся. Ха-ха, дьявол тебя дери! На груди Ренуара болталась новенькая медаль.

Брангор приветственно обнял друга и несколько раз хлопнул его по плечу, лишь затем щелкнул ногтем по хромированной штамповке. – Не стыдно?

– С чего бы? – Жак картинно развел руками, – ты ведь тоже получил это?

– И тут же отправил в мусоропровод, – ернически отозвался Данг и увлек Жака за собой, – но, вообще-то я здесь по другому вопросу… да, разве у них что добьешься.

– Это верно, – Жак снял медаль и спрятал ее в карман, – кому мы нужны? Дело свое сделали, а теперь – забудьте. Но разве такое забудешь?

– Действительно, такое не забудешь никогда, – Данг остановился и в поисках скамейки посмотрел по сторонам; нога вновь начала противно ныть, и в голове зашумело, как перед приступом.

– Да, я ведь не за побрякушкой этой приехал. – Ренуар достал из кармана медаль и бросил се в урчу, – думал, может, встречу наших ребят, тебя, и не ошибся… но этому случаю, Данг, надо выпить.

– Ты же знаешь, мне нельзя. – Брангор направился к стоящей у пирамидального тиса скамье, чувствуя, как сотни разнотональных камертонов плотным роем зазвенели в ушах.

– Извини, забыл, – Жак кисло улыбнулся, – а мне вот, последняя радость осталась, – он сел рядом, и достав из кармана плоскую бутылочку, сделал несколько глотков. – Редко мы видимся, вот что я скажу, – произнес он, отдышавшись от выпитого спиртного, – а ведь, считай, мы как братья с тобой, после тех переделок.

– Да, я все помню, – Данг откинул назад голову, не в силах сопротивляться нарастающему внутри самуму; губы стали непослушными, и на лбу, холодной испариной выступил пот.

– Вот, видишь, – Жак с тревогой посмотрел на Брангора, но затем, после небольшой паузы, продолжил, – может быть, нам вместе съехаться? Или, еще лучше, собрать всех ребят, кто остался, в один пансион. Вместе ведь легче.

– Да, это было бы хорошо, – преодолевая себя, словно сквозь лихорадочный бред ответил Данг, – если бы кто-то ссудил нам некоторую сумму. Но мы никому не нужны. Каждый дал подписку, и если говоришь о войне с Тумосом, то… – Брангор обхватил голову и следом за камертонами, визгливо запел целый ансамбль корнетов и цуг-флейт.

…НИЧТО внезапно выдавилось из-под земли, и словно струя черного напалма разлилось по периметру базы; сирена боевой опасности взвыла через несколько секунд, и ее вращающийся вой интерферирущим смерчем ворвался в купол полуденного неба.

– Все, к ангарам! – Капитан Слейтон выскочил из офицерской кают компании в средний проход казармы, но подстегивать никого не надо было; пехотинцы, автоматически выполняя отработанное на учениях, плотными рядами выбегали наружу.

Главное – вперед, к спасательным ангарам, к глайдерам. Но они, один за другим взмывали вверх, полупустые, унося с собой командование штаба, не дожидаясь рядовых солдат.

– Назад, сволочи! – Слейтон выпустил из бластера целый шквал плазмы. – Назад, трусы! – И снова в догонку пошел огненный протуберанец.

Но глайдеры продолжали взмывать, едва успев выйти из ангаров, резко уходя за пределы досягаемости ручного оружия.

Вдруг, несколько бежавших впереди солдат покрылись ярко-зеленым свечением; острая судорога прошла по их телам, и они, как слизняки расплылись по траве. И сразу же, вслед за туманной дымкой, задрожавшей над землей, выпрыгнулось это – черное.

Кто-то, из отчаянных, попытался перепрыгнуть неумолимо растущее НИЧТО, но невидимое поле не давало пересечь узкое, в один ярд препятствие и толкало их вниз, с чавканьем растворяя в инфернальной черноте растущей на глазах стены.

– Назад! Механический мост – к полосе! – Лицо Слайтона, казалось, лопнет от прихлынувшей к щекам крови, но машина уже шла, выдвигая на ходу стальную конструкцию.

Кое-кто, не дожидаясь полной остановки, вскакивал на капот, чтобы взобравшись на опасно качающуюся стрелу, спасти себя от верной гибели.

Наконец, агрегат выпустил гравиопоры и тут же плотная толпа рванулась вверх по трапу, мешая друг другу, сталкивая слабых, круша челюсти соперникам, сплошной массой втискиваясь в узкий, всего для трех человек проход моста.

Пробка из обезумевших людей перекрыла единственный выход из западни. И вытянувшаяся над НИЧТО, опасно качающаяся стрела, грозила вот-вот рухнуть и стать для всех общим надгробием.

Но не таков лейтенант Грюнер, чтобы лезть в свирепеющую от страха толпу; сбив мощными ударами заграждавших дорогу солдат, он вскочил на бампер машины и ухватившись за каркас несущей конструкции, перекинул через него свое тело; Грюнер всегда находил выход из положения, нашел его и сейчас – прыгая по зыбкой поверхности солдатских плеч и голов, одним из первых оказался на другой стороне.

Трое или четверо пехотинцев последовали примеру Грюнера, как вдруг, застывшая, будто в недоумении стена, рывком повернулась вверх и мост, качнувшись под тяжестью десятков тел, погрузился в нее, словно корабль в набегающую волну; фейерверк изумрудного огня брызгами разлетался по сторонам и вместо жерла моста, с ка-пошащимися в нем солдатами, получилось черное непроницаемое НИЧТО.

Данг в ужасе обхватил голову и дико, нечеловечески закричал; захлебываясь, задыхаясь от вопля, он побежал прочь от этой страшной черной стены, пока не оказался на строевом плацу у фасада казармы.

– Н-нет, я не хочу! – Данг упал ничком и в отчаянии заколотил руками, разбивая их в кровь. – Я не хочу умирать! – Он в истерике катался по плацу, бился всем телом об избитую подошвами кремнепластовую поверхность, но стена неумолимо сжималась к центру образованного ей периметра, чтобы с плотоядным вожделением наконец-то поглотить его – Данга.

Но вдруг, словно ледяной огонь жидкого азота обрушился на голову Лэнга; он так и остался лежать с задранной головой, будто впаянный в раскаленную жаровню строевого плаца.

На углу казармьххтоял Жак и, покусывая травинку, наблюдал за его, Данга, художествами; как ни в чем ни бывало он гонял ее из одного угла губ в другой и посмеиваясь, смотрел на неподражаемую герменевтику стохастических телодвижений.

– Ты, ты почему здесь стоишь? Данг медленно поднялся и, расставив в стороны сжатые кулаки, неверным шагом направился к Ренуару. – Ты почему здесь стоишь, я спрашиваю?! – Его почему-то злило непринужденное безразличие Жака, и было одновременно радостно, что рядом живой человек.

– Ты почему?… – Переспросил Данг уже в третий раз.

– Так, все командиры сбежали, запрещать некому. – Вполне серьезно ответил Жак и, сплюнув травинку; полез за сигаретами в карман.

– Ага, теперь понятно. – Данг, словно кого-то увидеть, огляделся по сторонам, – значит, теперь стало не кому запрещать?

– И приказывать тоже. – Жак улыбнулся и прикурив от зажигалки, бросил ее в достигшую высоты второго этажа НИЧТО.

– Так ты сказал? – Необязательный в подобной ситуации ответ вдруг исполнился бездонной глубины, и приступ неудержимого смеха начал сотрясать Лэнга с той же силой, что и страх – несколько минут назад. – Как ты… ха-ха-ха, – Данг махнул руками, взвизгивая, всхлипывая, едва держась, чтобы не рухнуть наземь и не забиться в новом пароксизме конвульсий; это была реакция на пережитое только что отчаяние.

Неожиданно все оборвалось, будто срезанное бритвой, и в звенящей тишине мысль с почти галлюцинаторной яркостью, детально прорисовала весь дальнейший путь к спасению.

– Ну, чего смотришь? – Жак выпустил несколько табачных колец и, глядя с прищуром на свои упражнения с дымом, ткнул сигаретой в меньшее из них.

– И вообще, не надоело суетиться? Постоял хотя бы минуту… не о чем разве поговорить?

– Нет, именно сейчас, не о чем. – Данг уже знал, что делать, поэтому бесцеремонно схватив Жака за воротник, толкая взашей повел его впереди себя. – А сейчас, делай как я, философ доморощенный.

Вбежав, таким образом на второй этаж, Брангор оттолкнул в сторону ничего не понимающего Жака и, подойдя к железной двери в углу коридора, влепил в нее рассеянный плазменный заряд: лопнув по диагонали и смявшись как фольга, дверь вылетела вместе с коробкой, открывая вход в помещение, где хранилось всякое старье.

– Жак, за мной. – Лэнг нырнул в завесу поднявшейся пыли и наугад пошел через темную, заставленную ящиками комнату. Интуиция не подвела и на этот раз; сразу, в углу, увидел ионный элемент глайдера – генераторную пластину, четыре на пять футов, которую однажды использовали для подъема радара на башню слежения. – Все на месте: ремни, батарея питания, дистанционный пульт. – Данг лихорадочно обшарил элемент, щелкнул тумблером управления и, завибрировавшая пластина плавно поднялась вверх.

– Не вешай нос, Жак! – Брангор радостно кивнул стоящему у входа Ренуару и выстрелил в задернутое стальным желюзи окно; в проем из оплавленного металла смотрела подступившая под самую казарму стена.

НИЧТО сжималось по всему периметру базы, оставляя после себя лишь багровую, матово отсвечивающую поверхность.

Мертвящий озноб липким потом наполнил тело; в воздухе тихо звенел ионный элемент – все было готово к взлету, но черная стена гипнотизировала своей непостижимостью, своей мерной неумолимой поступью: она не отпускала.

Жак плавно проплыл через все помещение, взял Брангора за руку и повел за собой.

– Данг, уходим, – прозвучало будто на километровой глубине.

Они шли по затонувшему коридору казармы, а пластина элемента почти беззвучно скользила позади; вот они оторвались от поверхности и сами собой всплыли на крышу двухэтажного здания. Теперь они могут всплыть со дна этого страшного океана, но тут Брангор снова пришел в себя.

Застегнуть ремни крест-накрест было делом секунды.

– Ну Жак, с Богом! – Данг с силой надавил на кнопку вертикального взлета, и тонкая вибрация сотнями игл вошла в. привязанных к элементу людей.

Последнее, что Брангор успел заметить – угол казармы, охваченный ярким, фосфорецирующе-изумрудным огнем.

..Данг оторвал руки от лица и посмотрел на сидящего рядом Жака; приступ медленно затухал, обнажая под мерцающими углями бреда островки холодного сознания.

– Знаешь, Жак, – вытолкнул Брангор высохшими губами, – в последнее время я очень много размышляю над прожитой жизнью: думаешь, думаешь, ночи напролет. И пришел к очень простым выводам.

– Брось, Данг, – Ренуар отхлебнул следующую порцию вина и безмятежно посмотрел на играющих в сквере детей, – ни к чему эти мысли не приведут, – он поболтал остатками алкоголя и сделал еще один глоток, – в петлю утянут… вот, этим только и спасаюсь.

Брангор вдруг вцепился в Жака обеими руками и зашептал яростно, комкая слова, стремясь как можно скорее выплеснуть клокочущую внутри магму.

– Верно, верно ты говоришь. Как обо всем передумаешь, так и хочется с собой это – самое… Темно впереди, а прошлое, умерло. Верно-верно, и все наши страдания и болезни оттого…

– Брось, Данг. Не надо исповеди. – Ренуар вдруг весь съежился и померк.

– Нет, я скажу, я скажу, – еще яростнее забормотал Брангор, временами доходя до нечленораздельного клекота, – я скажу – неправое дело мы делали. Мы убивали… Убивали.

– Нас тоже убивали, – подавляя раздражение произнес Ренуар.

– Эх ты, – Брангор схватил Жака за плечи и с силой развернул его к себе, – ты стал совсем другим за эти годы, совсем другим: мы словно обменялись ролями. Ты стал, как я – прежде, а я – как ты. Но вспомни, вспомни – ведь это же была преступная война: мы были сильнее, расчетливее, изощреннее. Ну и пусть бы они владели своим НИЧТО, ведь они же не выходили в космос; но мы убивали, сначала тех, кто против нас, а потом всех остальных, целыми селеньями, с детьми, а они очень похожи на наших, земных, вот тех – тех, что прыгают сейчас под деревьями. Я не сплю из-за этого по ночам, Жак. А потом, мы облучили планету жестким пси-полем, и они умерли – все… И я хочу сказать, – Брангор смотрел на друга воспаленным, едва ли не безумным взглядом. – Нам не надо было тогда улетать. Не надо. Ты был прав.

Жак медленно поднял голову, взглянул на мгновение выцветшими голубыми глазами и отвел лицо в сторону.

– Сейчас уже ни к чему думать об этом. Прошлого не вернешь.

– Да, ты прав, – Брантор уронил руки на колени и опустошенный неожиданной вспышкой, замолчал.

– Хотя, – на лице Жака появилось лукавое выражение, – почему бы не вернуть? По крайней мере, можно попытаться. – И пояснил, в ответ на вопросительный взгляд Брангора. – Тут, за углом, есть маленький театр снов. Закажем сериал звездных войн… А?

– Не знаю, мне все-равно. Да и стоит-ли? – Данг лишь устало пожал плечами.

– Стоит-стоит, – Жак допил содержимое бутылки и выкинул ее в кусты. – Пошли. У меня как раз завалялись лишние десять дайров.

– Ну, так уж и лишние? – Слабо возразил Данг.

– Ерунда. – Жак уверенно взял его за руки, – не так часто мы встречаемся.

В театре снов Ренуар подал оператору десятидайровую бумажку и попросил что-нибудь эдакое, о битвах с аборигенами-негуманоидами. Оператор двусмысленно хмыкнул и вежливо заметил, что это обычно смотрят школьники среднего возраста.

– Сэр, – Жак учтиво поклонился и даже приложил руку к сердцу, – сделайте, что вас просят, тем более, что нам нужен даже не сюжет, а общий фон, антураж… а уж остальное – мы сами.

– Как хотите. Слово клиента – закон. – Оператор пожал плечами и вытащив из ячейки кристалл, назвал номера шлемогенераторов в зале.

…Пристегнутые к ионному элементу, они скользили над сельвой, в сторону главного космодрома; тонкая вибрация отслужившего свой век генератора сотнями иголок прошивала тело: и когда работающий на пределе элемент начинал опасно дергаться и завывать, это становилось нестерпимым.

Пытаясь отвлечь себя от вибрации, Данг застывшим взглядом смотрел туда, где пенилась взрывами крон и извивалась лианами сельва Тумоса; Ока словно ждала, когда тонко воющий аппарат вдруг захлебнется и рухнет в ее клокочущее хлорофиллом, жадно раскрытое чрево.

– Только бы не попасть под мазер аборигенов. – Содрогнулся мысленно Данг, и на всякий случай повел аппарат за пределы уверенной досягаемости оружия.

Элемент еще сильнее задрожал на подъеме, отчего в мозгу с противным визгом завертелась слышанная от кого-то фраза, – Боливар не вынесет двоих… Боливар не вынесет… не вынесет…

А уходящая вниз сельва продолжала жадно шевелить присосками крон, с нетерпением, ожидая новые килограммы биомассы, которые следовало пожрать, переварить, пустить в естественный круговорот веществ.

– Не дрейфь, Жак! – Брангор прокричал ему в самое ухо, – скоро будем на месте!

Ничего не видящим взглядом, в котором до самого дна было разлито страдание. Ренуар посмотрел в ту сторону, где за деревьями сверкнуло плато космодрома, и снова уткнулся лицом в тыльную часть ладони.

Уже было видно, как транспортный корабль готовится к взлету; внешний диск его начал медленно вращаться, окружив себя всполохами защитного поля.

– Только бы успеть. Только бы успеть. – Сломав ограничитель, Данг поставил двигатель на форсаж, но скорость от этого не прибавилась.

Между тем, диск транспорта остановился; тут же погасло и свечение.

– Только бы успеть, – Данг уже повторял это как заклинание, как молитву. – Успеть, успеть… Осталось не больше минуты полета. – Вдруг кольцо звездолета дернулось и начало быстро вращаться в обратную сторону. – Все… старт. – Данг почувствовал, как сердце больно ударилось о лопатку и словно пойманный голубь, затрепыхалось в вакууме груди

Вращение кольца в несколько секунд достигло апогея, и транспорт, вворачиваясь в энергетический тоннель, медленно пошел вверх.

– Остановитесь! – Данг закричал, безумея от отчаяния и выхватил бластер, начал беспорядочно палить в набирающую ускорение машину.

– Негодяи! Подонки! – Блангор круто взял на себя и по касательной пошел вслед уходящему транспорту. Ионный элемент теперь стал орудием мести – носителем рвущегося к звездолету плазменного потока; пройдя несколько раз мимо дискоида, сверкающей луч ударил наконец в его центр, и тут же вокруг уходящей в пространство машины полыхнул короткий разряд.

На секунду все замерло, как если бы линза небосвода сконцентрировала в своем фокусе голограмный снимок в натуральную величину.

Такое замирание бывает перед ядерным взрывом или спонтанным выбросом энергии. И тогда – ураган из мегалитических глыб обрушивается на человека, дерзнувшего оказаться на пути, и сметает его прочь, не оставляя надежды на спасение.

Мощный удар разрушил голограмный мираж и словно щепку, попавшую в хобот смерча, потащил аппарат с привязанными к нему людьми, в непроницаемую мглу. Крик Брангора разорвал его пополам, и он уже физически чувствовал, как железобетонные блоки воздуха перемалывают его и Жака, тела, вытряхнув наизнанку лёгкие, внутренности; размазывая по грохочущим атмосферным недрам, неведомо откуда пришедших на эту планету существ.

Их то прижимало к самой земле, то, наоборот, выбрасывало в тропосферу, к слоистым облакам и Данг видел, как шлейф темной венозной крови растирается камнепадом воздушных глыб по мраморной чаше раскаленного добела небосвода. Потерявший управление аппарат вращало как сорванный с дерева лист, и вместе с ним вращалось, на сотни ярдов взрезая окружающее пространство, рвущееся из бластера, лезвие огненного луча.

Неожиданно все стихло, и генераторная пластина, словно по накатанной поверхности понесла их над застывшей в безличности сельвой; только свист ветра холодным лезвием прорезал эту выкачанную тишину, не оставляя, ни мыслей, ни чувств, как если бы Данг слился в одно целое с аппаратом, выполняя функции включенного на холостой режим электронного мозга.

Плавающая цокающая капель от соударений звенела, как металл скрещивающихся шпаг. Цзинь, цзинь, цзинь! Да, именно так звенят капли, падающие на сталактиты; капля известного раствора отрывается от сталактитного острия и летит вниз, на другое острие, и потому вокруг этот сплошной металлический звон. Ведь сталактитов и сталагмитов слишком много, настолько, что нельзя сосчитать их число. И каждая капля, сорвавшаяся с известковой горы на одной планете, должна преодолеть предписанное расстояние пространства, и упасть на строго определенную гору, другой планеты, другой системы, Другой галактики. Капля по капле, миллиарды лет они будут тянуться навстречу друг другу: сквозь вакуум, космический холод, радиацию звезд! Будут тянуться до тех пор, пока десятки манвантар не растают в призрачном прошлом. И тогда…

Пересиливая себя Брангор медленно поднял чугунную голову и сквозь розовый туман увидел, что Жак неотрывно смотрел вперед и глаза его широко распахнуты от ужаса. – ОНО пожрало реактор. – Лихорадочный шепот Жака слился в унисон с бритвенным свистом ветра и сознание Данга, как дельфин вынырнуло из омута каталепсии; они летели прямо на багрово-фиолетовый смерчеподобный колосс. Тот словно огромный змей, с необычайной легкостью ломая силовые поля, выталкивал в зенит свое катастрофическое тело. Казалось, его торжествующий рост не кончится никогда. Но вдруг, когда клубящийся столп достиг самого поднебесья, он ткнулся главой о невидимую преграду и начал медленно распадаться на десятки черных извивающихся щупалец: которые потекли к ним – летящим в объятия циклопической гидры, пришельцам.

…Данг очнулся и с омерзением отшвырнул мелких, тычущих в лицо присосками тварей.

Приподнявшись из зарослей травы и опершись на сбитые руки, он осторожно огляделся по сторонам; пластина ионного элемента дергалась, заклиненная между двумя могучими стволами: ее надсадный вой то и дело срывался в обиженное гуденье, словно это был не бездушный аппарат, а какое-то насекомое, попавшее в западню.

– Жак. – Тихо позвал Брангор и поднялся на ноги.

– Данг, ложись. – Распластавшийся за наростами корней Ренуар показывал стволом бластера куда-то вперед.

Невдалеке, в тридцати-сорака ярдах, мелькнуло несколько теней, и снова все замерло.

– Термиты. – Данг, как подкошенный, рухнул в кусты, и над его головой сверкнула спица лазерного луча.

Брангор сделал отчаянный прыжок из ненадежного укрытия, и прокатившись по траве, оказался рядом с Жаком.

Несколько очередей, проследовавших за ним вспышками, оставили на стволах обугленные полосы и срезали верхушки молодой поросли.