Текст книги "Разбуженные боги"
Автор книги: Александр Логачев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
«Сработало исключительно шестое чувство, – пронеслось в голове Артема. – А это значит, что я становлюсь настоящим самураем».
Несколько раз рубанув по перегородке крест-накрест, Артем пробил в ней брешь и запрыгнул туда, перескочив через человека, лежащего на полу.
Небольшая комнатка типа спальни была завалена циновками, какими-тюфяками и одеялами. Полумрак в ней разгонял один фонарь, в неверном свете которого дрожала, поскуливая и пряча подбородок в поджатые колени, какая-то голая красотка. Человек, которого он только что зарубил, был одетым. Он только успел войти к своей ненаглядной, истомившейся в ожидании, как нагрянули незваные гости. Человек этот показался Артему знакомым, он наклонился и перевернул его. Ну да, так и есть, Аоки, дефективный сынок папаши Хаси. Вот как! Значит, папаша с братом отправились в страшную ночь на поиски беглецов, его оставили тут приглядывать, а он вместо бдительного несения службы сразу шмыгнул под теплый бочок!
Артем вздрогнул, когда в горло Аоки вошла стрела, прибившая его к полу.
– Он мертвый, – сказал, распрямляясь, Артем.
– Пусть станет еще мертвее, – в голосе айна прозвучала такая злоба, что Артему стало не по себе.
Не-ет, с айном ему повезло, сказочно повезло, но иметь такого врага выйдет себе дороже.
И тут же подоспела подленькая мыслишка: «А не целесообразнее ли будет все же оставить его здесь, на острове?»
– Где столы и едят, там нет никого, – доложил айн. – В другой комнате люди без оружия, слуги. Они забились в угол и трясутся. Где хранят оружие, там никого. Больше воинов в доме нет.
Других помещений, кроме тех, что перечислил айн, в доме не имелось. То же самое говорила и женщина с тремя именами. Впрочем, и неоткуда тут было бы взяться еще помещениям, когда одна только одна пиршественная зала занимала ровно половину дома.
– Стой! – приказал Артем, увидев, что айн поднимает лук, оттягивая тетиву. – Девушку отпустим. Пусть живет.
Айн послушно опустил лук.
– Пускай живо топает к слугам и сидит там. Ты пойди присмотри за ними и за входом. Я схожу за мечами. Комната с оружием, если я ничего не путаю, за той стеной?
Айн кивнул.
Артем не стал заморачиваться с отодвиганием дверей, просто рубанул еще по одной бумажной перегородке, захватил фонарь и прошел через пролом в соседнюю комнату. Он не сразу увидел свои мечи, но ничуть не сомневался в том, что они тут. Где же еще им быть, если не в комнате, битком набитой всяческим оружием? Оно хранилось на стойках, висело на стенах, валялось на циновках. Просто музей оружия какой-то… Хотя нет, не только оружия. Тут хватало и другого барахла, к оружию никакого отношения не имеющего. Скорее это был музей трофеев. Тут был деревянный посох с головой какого-то зверя, непонятного назначения бронзовые цилиндры с дырками, несколько небольших костяных статуэток, сваленных в груду и мало похожих на все, что видел Артем в этой и в прежней жизнях. Рядом с ними стоял кувшин, расписанный геометрическими узорами, за ним громоздились плетеные коробки разных размеров, в которых наверняка что-то хранилось, Долго можно было ходить и рассматривать все то, что натаскали в закрома граждане пираты, да вот только некогда…
Артем облегченно выдохнул, когда углядел оба своих меча, длинный и короткий. Вот он, «Свет восемнадцати лун», работа самого господина Амакуни, величайшего из мастеров Ямато. Ха-ха, и пенальчик с императорскими грамотами рядышком лежит! Хаси просто зашвырнул все сегодняшние трофеи в один угол, не утруждая себя их сортировкой и размещением на отдельных полочках. Артем выбросил катану местного производства, честно сослужившую свою службу, засунул свои мечи за пояс, пенал спрятал за пазуху. Ну и все, больше в этом доме делать ему было нечего.
Он уже отодвинул дверь, когда неподалеку от порога заметил прелюбопытную вещицу. Это была книга, но не свиток рисовой бумаги, а вполне себе настоящая книга – сброшюрованные страницы с деревянной обложкой и кожаным переплетом. Она лежала поверх плетеного короба. Артему было вполне понятно, почему сей раритет брошен так небрежно. Скажите, для чего в пиратском хозяйстве книга? Странно, что ее вообще не сожгли.
Артем взял книгу в руки, и тут же в носу у него защипало от потревоженной пыли, облаком взметнувшейся с обложки. Он чихнул и открыл книгу. Вот даже как! Он немного ошибся. Под обложкой оказались не сброшюрованные листы пергамента или папируса, а лакированные дощечки, числом пять, покрытые письменами, которые сразу вызвали на ум слово «клинопись» из основательно позабытого школьного курса истории. Вместе с ним в памяти нашего героя почему-то всплыло слово «Междуречье». Артем не стал внимательно рассматривать находку. Некогда, знаете ли.
Когда он засовывал книгу за пояс, на ум ему пришел старый добрый советский кинофильм про Холмса. «Для чего вам, простите, понадобилась голова Купидона?» – «Не смог устоять. Меня всегда тянуло к прекрасному». Может быть, тяга сия свойственна и его артистической натуре, тяготеющей ко всему прекрасному, начиная от канатоходицы Светы, первой платонической любви, и заканчивая фолиантом, найденным посреди пиратского хлама? А может быть, ему настолько надоело все японское, что любой предмет, относящийся к другой культуре, вызывал у Артема яростный приступ любопытства? За отодвинутой входной дверью никого не было, не считая, разумеется, дикаря.
– Будет мстить, – сказал айн, когда Артем к нему приблизился.
– Что?.. О чем ты? – не понял Артем.
– Вождь найдет там убитого сына. – Айн вытянул руку и показал в ту сторону, где лежало тело Аоки. – И захочет отомстить, пошлет погоню.
– Да плевать мне сто раз на его погоню! – Артем в сердцах и в самом деле сплюнул на пол. – Ходу, айн, бежим отсюда! Ходу что есть сил!
Глава седьмая
Прощайте, скалистые горы
Артем верил Такамори. Если старый яма-буси сказал, что уведет пиратскую погоню подальше в лес, то, значит, так оно и будет. Господину послу даже думать не хотелось о том, что ему что-то может помешать, поэтому он выбрал главную дорогу.
Сразу за воротами форта, так сказать, на просторе, ураганный ветер наотмашь, со всей своей разгулявшейся безудержной силой ударил людям в бока и продолжал так лупить, пока они бежали. Хотя слово «бежали» не вполне подходило к их способу передвижения. Лучше будет сказать, что они передвигались под хитрым углом к ветру, стараясь повернуться к нему спиной, согнуться в три погибели, чтобы уменьшить собственную парусность, и переставляя ноги как можно проворнее. Со стороны, наверное, это смотрелось весьма комично.
Кстати, касаемо взглядов со стороны. Даже с небольшого расстояния вряд ли кто из обитателей пиратской слободки мог угадать в этих скрюченных фигурах проклятых, ненавистных чужаков. Надо обладать нечеловеческой остротой зрения, сталинской подозрительностью и многими другими не менее полезными качествами, чтобы что-то углядеть в ночной тьме лишь при неверной подсветке изредка шарахающей молнии, сквозь завесу вновь зарядившего дождя, пусть и не такую плотную, как хотелось бы беглецам. Ну разве что вдруг каким-то нехорошим чудом на них вырулит пиратский отряд в полном составе, вот тогда да, тогда наступит задница. Словом, умел Артем себя успокаивать, этого не отнимешь. Но в принципе не было у него ощущения, что идет он по чистому полю, открытый всем взглядам. К тому же наверняка не все пираты в слободке, не говоря уж про мирных жителей, оповещены о том, что проклятые чужаки сбежали из-под стражи. Не было у них тут в древности телефонов, радиоточек и телеграфов с телетайпами.
Они уже бежали по поселку. Здесь ветер задувал малость потише, чем на открытом участке, но все равно всех так и тянуло нырнуть в придорожную канаву, где должно было быть немного поспокойнее в смысле ветра и вообще. Навстречу им из косых дождевых струй, ударивших сильнее прежнего, вдруг выплыл человек в соломенной накидке, наброшенной на голову. Произошло это настолько неожиданно, что Артем никак не успел среагировать. Пока он думал, реагировать ли, человек прошел мимо, причем совершенно спокойно, не шарахнувшись, не замахав руками. Кто это был, пират, рыбак, мужчина или женщина, увидел ли чего, понял ли, куда шел, откуда – бог весть. Ветер проносил через дорогу связки тростника, сорванные с крыш, сухие ветки, траву, какие-то тряпки. Раз их путь пересек бамбуковый черпак, удало скачущий по дорожной глине, размякшей под дождем. Иная неубранная домашняя утварь сейчас тоже наверняка взлетает в воздух и отправляется в лес или в море, чтобы пропасть навсегда, быть выловленной сетями рыбаков или снова выброшенной на берег, к немалому удовольствию мальчишек, носящихся по песку.
Ветер уже волок и небольшие сухие деревца, вырванные с корнем, но, слава богам, еще не набрал подлинной ураганной силы, чтобы поднимать могучие бревна, крутить их как пушинки и обрушивать на головы бедолагам-путникам. Впрочем, в таком случае еще раньше, чем бревна, унесло бы самих путников.
Они выбежали на берег. Никакая погоня на пятках не сидела, по дороге им не пришлось никого рубить в капусту, ни от кого не пришлось уворачиваться, чтобы не изрубили тебя.
«Так, глядишь, тихой сапой и прокрадется в мозг расслабляющая мыслишка о том, что боги сегодня играют за нашу команду. А расслабляться-то рано», – подумал Артем.
На берегу было заметно светлее, чем в глубине острова, но и заметно страшнее.
Небо над океаном вполне годилось для того, чтобы простираться над адскими просторами. Это было зловещее черно-синее кипение туч, то и дело пронзаемое ослепительными зигзагами. Артему казалось, что там, наверху, боги затеяли авральные сварочные работы. Волны, сравнимые высотой со стенами его замка в Ицудо, обрушивались на берег, как молот на наковальню. И в эти волны им предстояло лезть.
– Смотри! – закричал Артем. – Наши добрались! Вон тот корабль! Самый пузатый!
О том, что его люди добрались до джонки, Артем догадался, едва увидел большую гребную лодку с обломками весел, не вынутых из бортовых отверстий. Волны вышвырнули ее на берег и до сих пор переворачивали на песке. Все другие лодки, большие и малые, были вытащены из воды и оттащены почти к самому лесу. Корабли же оставались на якоре. Их экипажи надеялись отстояться в бухте. Неизвестно было, разобрал ли айн, какой из кораблей самый пузатый, но уж наверняка он увидел людей на палубе. Артем не мог бы с уверенностью сказать, что узнает в этих фигурках кого-то из своих людей, но он готов был голову заложить за то, что пираты не стали бы сейчас торчать на палубе. Тем более что этих фигурок было много больше двух. Насколько он помнил, караулить их судно остались только двое разбойничков. Разве что к ним прибыло подкрепление, но и тогда пираты все равно не стали бы торчать сейчас на палубе. Не тот это народ.
Но как бы там ни было, надо плыть.
– Ты умеешь плавать? – прокричал Артем айну.
Того, похоже, нешуточно удивил вопрос господина.
– Как не уметь!
– Хорошо! А в шторм? В шторм ты плавал?
– Нет!
– Тогда слушай внимательно!
Артем рукой показал дикарю, чтобы тот придвинул ухо поближе, чтобы господину не приходилось орать как умалишенному.
– Сложнее всего войти в воду, дальше ерунда. Входим так. Дожидаемся, когда волна обрушится на берег. Когда она потянется назад, в море, мы бежим за ней, понимаешь? Бежим и смотрим вперед, следим за новой волной, летящей навстречу, и прыгаем под нее, как можно ниже. Прыгаем под волну. Понимаешь?
– Да.
Артем знал, что говорит. Среди увлечений и пристрастий воздушного акробата числилась и весьма странная любовь к купаниям в шторм. Хотя насчет странности, это как поглядеть. Если со всей пристальностью, то выйдет, что Артема всегда привлекали занятия, связанные с выбросом адреналина в кровь. Чем больше адреналина, тем веселее и интереснее. То ли его профессия этому способствовала, то ли еще что-то такое, в чем сейчас недосуг копаться. Словом, любил он плавать именно в шторм, а где любовь, там и умение. Да особенного умения от штормового пловца и не требовалось. Главное – как и во всем остальном, что касается воды, – не паниковать. Остальное – дело не шибко изощренной техники.
– Ныряешь под эту волну и плывешь под водой как можно дальше, – говорил Артем, стаскивая с себя кимоно. – Вот еще что важно. Когда вынырнешь и захочешь глотнуть воздуха, сразу рот не распахивай, перетерпи. Сперва погляди, не накрывает ли тебя волна в этот момент. А то хлебанешь, закашляешься, запаникуешь, тут же еще хлебнешь… в общем понятно, да? А потом все совсем просто. Вот две волны. Это как два горба. Между горбами ты плывешь, как уж умеешь. Когда к тебе подкатывает очередной горб, ты под него подныриваешь и пропускаешь его над собой. Потом поймаешь ритм волн. Ритм – это, понимаешь, как в барабаны бьют. Бум-бум, бум-бум – одинаковые промежутки между ударами. Вот поймаешь ты эти промежутки между волнами, приноровишься к ритму, так все пойдет совсем легко и не страшно. Да тут и плыть-то совсем недалеко. Будет здорово сносить, поэтому плыви не прямо на корабль, а чуть в сторону. Старайся как можно больше проплывать под водой. Не бойся, это с виду волны такие высокие и жуткие, на самом деле ничего страшного, главная трудность – войти в море. Все понял? Вопросы есть? Тогда пошли! Так, погоди-ка. Лук с плеча не сорвет. Стрелы из колчана, скорее всего, вымоет, но тут уж ничего не поделаешь. Если что-то будет мешать в воде, то все сбрасывай. Один нож возьми в зубы, тогда точно его сохранишь. Видишь, я пояс затягиваю? Свой тоже затяни, а то останешься без штанов. Готов? Ну все, пошли!
Айн крепко схватил Артема, уже шагнувшего было к воде, за плечо:
– Смотри, господин!
Артем обернулся. Вдали, где лес вместе с береговой кромкой выгибался, образуя мыс, показались фигуры, растянувшиеся цепочкой. В руках бегущих людей поблескивал металл.
– По наши души, – пробормотал Артем.
Нет ли там Такамори? Если он там, то видит их сейчас, должен видеть. А раз так, то старик немедленно свернет к морю и тоже бросится в волны. Поэтому нечего тянуть, нет никакого смысла дожидаться дополнительных приключений на свою голову.
Артем стянул с себя кимоно, обмотал им бамбуковый пенал, чтобы хоть как-то сохранить грамоты от морской воды, запихнул это дело за пояс и сделал несколько шагов вперед. Айн следовал за ним. Пенные валы набрасывались на берег, стремясь протянуться по песку как можно дальше, а потом с могучим недовольным шипением разъяренных хищных кошек откатывались назад, уступая дорогу новым волнам. Артем остановился там, куда они уже доставали, обволакивая ноги почти по колени. По колени-то по колени, а все равно его довольно чувствительно пошатывало, когда волна налетала и когда отползала назад.
– Готовься! – крикнул Артем, подняв руку. – Бежать придется очень быстро!
Причем по мокрому песку, по которому не слишком разбежишься. А посему важнее важного было очень точно поймать паузу между подходящими волнами. Тут уж никакие теоретические знания не помогут, полагаться можно только на опыт и интуицию. Артем пристально вглядывался в волны и даже не пытался взглянуть в ту сторону, откуда к ним бежали вооруженные люди. Сейчас самое важно на свете – волны. Вход в море. Войти в штормовое море так же трудно, как в Кремль, но зато прошел кордоны – и тебе сразу станет много легче.
Так, так… Длинная, длинная, короткая… Длинная… Еще немного, и он почувствует это море. Очень длинная, значит, следующая будет короче.
Артем рявкнул:
– Ходу! – и рванул со всей дури.
Айн несся рядом, кося взглядом на господина и явно полностью доверившись ему по части купаний в шторм, каковых у него при всем богатстве дикарского жизненного опыта, судя по всему, не имелось.
Опыт вновь должен был помочь Артему, чтобы не пропустить момент, когда надо бросаться в волну. Если его четко не поймаешь, то волна может приложить так, что мама не горюй. Не убьет, конечно, но завертит, как в барабане стиральной машины, а потом еще и вышвырнет назад, будто выплюнет.
Артем не стал орать «Прыжок!», он просто прыгнул. Вода плитой упала на него сверху, прибила к дну, тут же подбросила и поволокла к берегу, пытаясь перевернуть и закружить. Артем мощными резкими гребками толкал себя вперед, чтобы отплыть как можно дальше от берега. Он ушел вниз еще глубже и проплыл сколько смог в чуть зеленоватом мраке. Воздух стал заканчиваться, и ему пришлось вынырнуть. Даже не увидев, а почувствовав, что у него есть мгновение, он вдохнул как можно глубже и ушел вниз, может, даже на какие-то полсекунды раньше, чем следовало. Но первые мгновения всегда несколько нервозны даже для бывалого человека.
Вновь выскочив на воздух и оказавшись в той самой ложбине между водными горбами, о которой он давеча толковал айну, Артем успел не только вдохнуть, но и сориентироваться. Как это часто случается в штормовом море, его уже развернуло. В последнюю минуту он, оказывается, плыл вдоль берега, что никуда не годилось. Но главное, что он все-таки, по самым скромным подсчетам, отплыл метров на пятнадцать от полосы прибоя. Теперь уж его точно не потащит назад. Уйдя под воду, Артем пропустил над головой очередную волну, снова вынырнул в ложбине между горбами и понял – теперь все, порядок. Он поймал ритм, теперь надо было как следует работать руками, ногами и туловищем, при каждом выходе из воды смотреть, где находится джонка, и делать поправку на снос.
Артем даже не пытался увидеть айна. Во-первых, все равно ни черта не разглядишь в этом аду. Во-вторых, что с того, если и разглядишь? Ну, увидишь, что он, скажем, бултыхается в полосе прибоя, не в силах войти в море, и что? Тут уж ничем не поможешь, тут только сам…
Артем вдруг как бы увидел себя со стороны: сверху – маленькая головка, едва заметная точка, разглядеть которую можно только в том случае, если знаешь, что она там есть. Вокруг серо-стальное буйство, озаряемое всполохами небесной сварки. И эта точка среди волн выглядит совершенно беспомощной и обреченной.
Каждый раз, когда он глубоким глотком закачивал в легкие новую порцию воздуха, а затем из грохота и беснования вновь уходил в подводную тишину и мрак, чтобы затем снова выскочить на поверхность, его пронзало мистическое ощущение – а в том ли мире он сейчас всплывает? Не окажется ли он вдруг посреди совсем чужого океана, где впереди нет никакого корабля, а позади – никакого берега.
Впрочем, эти мысли, подернутые дымкой легкого безумия, не мешали акробату справляться с главной задачей. Неизвестно, каким там стилем плыл дикарь, если вообще плыл. Артем же использовал «дельфин», самый надежный вариант при такой ситуации. Понятно, что «дельфин» – самый энергозатратный стиль, ну так и плыть ему, слава богам, не через весь океан.
Как всегда бывает в подобных случаях, в один момент Артему вдруг стало казаться, что расстояние до джонки не сокращается. Ты вроде уже долго плывешь, а борт корабля все там же, где и прежде. И в голову начинают закрадываться вовсе уж нехорошие предположения – ты, мол, одолеваешь десять метров, а сносит тебя при этом на все двенадцать, значит, расстояние до корабля увеличивается. Силы, быстро уходящей из рук и ног, не хватит, чтобы подналечь и быть в выигрыше у моря, пускай и в небольшом. Если бы Артем не был готов к подобным подлым мыслишкам, то мог бы и запаниковать, а паника на водах – верный путь к погибели. Но он был готов. А тут еще ему удалось разглядеть над кормовым бортом лоб, бритый на самурайский манер, а под ним – круглую физиономию, украшенную обвислыми усами. Садато!
Теперь Артему стало окончательно ясно, что посольские работники добрались-таки до корабля. Кроме того, он понял, что все-таки приближается к джонке, раз уже смог рассмотреть чью-то физиономию. Кстати, было бы неплохо, если бы кто-то додумался бросить ему канат. Должны додуматься… Ага, точно!
Уцепиться за брошенный канат Артему удалось лишь с пятой попытки. Ну а дальше было совсем просто. Знай себе перебирай руками, а для воздушного акробата это занятие столь же легкое, как для сверчка карабканье по травинке.
Когда до верхушки борта оставалось всего ничего, волна, видимо, отличавшаяся особенно злобным характером, подбросила его и могучим пинком под зад зашвырнула на палубу. Он об кого-то ударился и этого кого-то сбил. Аквапарк, бляха-муха! Супергорки, мать их! С шумом окатив палубу, волна схлынула с нее, попыталась было утащить обратно в море и человека, но это уж, знаете ли, хренушки вам, не для того мы столько бились да погибали!
Отплевываясь соленой водой, Артем сидел на палубе и переводил дух. Хотя скорее даже не сидел, а елозил по ней в такт раскачивающемуся на волнах кораблю.
Он провел рукой по поясу. «Свет восемнадцати лун» на месте, пенал на месте. Еще бы им не быть на месте, когда он постоянно контролировал наличие этих предметов во время плаванья, то и дело касаясь их рукой. Стоило ли огород городить с добыванием меча и грамот из форта, чтобы пошло утопить все это в бухте? Между прочим, и книжица, потеря которой ничуть не расстроила бы господина посла, тоже все еще торчала за поясом. Словом, он неплохо справился с штормовым плаванием.
Над ним склонился Хидеойоши.
– Там еще айн! В воде! – прокричал Артем.
– Видим! – в свою очередь прокричал Хидеойоши. – Сейчас вытянем!
– Вы все здесь?!
– Да! У нас все удачно. Даже легко. Ветер был тише.
– А Такамори?! Здесь?! Не здесь?!
– На берегу! Сейчас! Иди смотри!
Артем вскочил и поспешил к борту, покачиваясь и оскальзываясь на мокрой палубе. Некоторые из волн, раскачивавших корабль, переваливались через борт и били его по ногам, норовя свалить. Раз они его свалили-таки, и Артем больно приложился локтем о доски, после чего в полной мере осознал, как появляются на свет морские ругательства, отличающиеся особой заковыристостью и цветистостью по сравнению с сухопутными.
Артем вцепился руками в борт, отворачиваясь от брызг и морщась. Справа от него китайские матросы под одновременным командованием капитана и Садато как раз втягивали на палубу айна. Колчан торчал у него за спиной, и Артем заметил, что в нем каким-то чудом удалось удержаться одной стреле. Лук айн не стянул и не выбросил. То ли тот ему не мешал, то ли его любовь к лукам оказалась столь велика, что он готов был сам пропасть, но с этим оружием не разлучиться. Впрочем, пусть его. Артема сейчас интересовал отнюдь не дикарь.
Когда корабль ухал вниз, берег заслоняла мрачная стена воды, но потом судно подымало вверх, и тогда можно было что-то разглядеть на острове.
– Видишь? – прокричал Хидейоши, вставший рядом.
– Вижу!
Артем видел на берегу сбившихся в кучу, мечущихся людей. Они проворно двигались, махали руками, в которых блестел металл.
– Там точно Такамори?
– Да, я видел, – прокричал в ответ Хидейоши. – Он сражается.
Как же так? Откуда он там взялся? Значит, он тоже тогда бежал от мыса и это за ним гнались? Но почему же он не поплыл следом? Ведь он не мог не видеть Артема и айна, готовящихся к плаванию.
– Господин посол! – это подошел усатый капитан.
– Да.
– Господин посол хочет выйти в море, да?
– Да, капитан.
– А знает ли, господин посол, что это… – Капитан замялся, подбирая слово.
– Безумие? – помог ему Артем. – Почти безнадежное дело? Господин посол знает. Но если мы не выйдем, то всех нас перебьют вако, а сперва еще и пытать будут. Так хоть умрем свободными людьми. Для тебя, моряк, это и вовсе хорошая смерть – в волнах, в бурю.
– Тогда господин посол должен торопиться. Ветер делается еще сильнее. Если промедлим, то я не смогу вывести корабль в море.
– Он выбрал смерть в бою.
– Что? – Артем плохо расслышал слова Хидейоши.
– Он сам решил остаться, – снова прокричал Хидейоши. – Он сам выбрал схватку.
Да. Похоже, что так дело и обстояло. Артем и сам склонялся к этому выводу. Но что же ему делать? Ждать, если верить капитану, нельзя. Уйти, бросив Такамори, но вроде как подчинившись здравому смыслу и соображениям практичности, он заставить себя не мог. Это все шло от циркового воспитания. Там все как одна семья, всегда друг за друга, одна каста, один кулак. Цирк – это что-то вроде самурайского клана, если хотите, а вовсе не киношное или театральное сообщество пауков в банке, где все самозабвенно грызутся со всеми и рады хорошенько пихнуть падающего.
«Однако надо что-то решать, – подумал Артем. – Там один Такамори, здесь людей много больше. Из-за Такамори могут погибнуть все. Шансов, что старый яма-буси одолеет противников, ничтожно мало, хотя иногда срабатывает как раз ничтожный шанс. Это вам подтвердит любой игрок в рулетку. Но даже если Такамори выйдет победителем и не будет изранен, ему еще надо доплыть…»
Артем уже решил ждать, и как раз в этот момент Хидейоши громко произнес:
– Все!
Артем сперва не понял, к чему относится этот возглас, потом сообразил, что Хидейоши мог иметь в виду только поединок, который вел Такамори. Только в ту сторону самурай и смотрел.
Гимнаст дождался, когда волна вновь поднимет джонку на свой хребет, и вгляделся в происходящее на берегу. Отличий от того, что он видел раньше, было немного. Ну да, люди чуть расступились и, пожалуй, продвинулись поближе к воде. Они вроде как перестали махать руками. Человека, лежащего на песке, не видно, как не видно было и прежде. Но отсюда вообще тяжело разглядеть лежащего человека. Корабль провалился вниз, берег закрыла серая стена воды. Артем вцепился в борт.
– Он погиб! – прокричал Хидейоши, мотая головой и фыркая после налета очередной волны. – Я видел!
Скорее остров Рюкосима сорвется с якоря и отправится в автономное плаванье, чем Хидейоши станет врать. Но ведь он мог совершенно искренне принять одно за другое, скажем, спутать Такамори с кем-то еще.
– Господин посол… – вновь подал голос капитан и многозначительно замолчал.
Артем решился:
– Отправляемся в море, капитан! Снимайся с якоря, уходим!
– Тогда пусть господин посол спустится в трюм и не выходит оттуда. Когда мы выйдем из бухты, будет очень тяжело.
– Все остальные уже в трюме?
– Да. Это очень скоро снесет ветер, – капитан показал на надстройку.
– Надо думать, – буркнул Артем, покосившись на хлипкую постройку из бамбука, ходившую ходуном. – А как вы справились с пиратами, Хидейоши?
– Не было тут никого.
– То есть как? Они же оставались!
– Не знаю. Видимо, перебрались на берег, посчитали, что незачем охранять людей, запертых в трюме. Дескать, если они выберутся из трюма, то все равно в море не пойдут в такую погоду.
– Капитан! Будут нужны руки, сразу зови! Хидейоши, идем!
Артем направился к трюму. Нечего путаться под ногами у профессионалов, надо будет, сами позовут. Он махнул рукой айну, который стоял, обхватив мачту, и, по всему видать, чувствовал себя весьма прескверно на шатающейся палубе.
Хидейоши между тем направился не за Артемом, а к отцу. Садато все еще стоял на корме, размахивал кулакам и, кажется, что-то кричал, поворотясь к берегу, не иначе посылал пиратам последние, самые отборные проклятия.
Артем откинул люк и по скрипучим перекладинам лестницы спустился в трюм. Здесь вовсе не было кромешного мрака. От него спасал фонарь-гандо, подвешенный к крюку. Немного, конечно, можно было разглядеть в его чахоточном желтоватом свете, но по большому счету и разглядывать-то было нечего. Мешки слева, мешки справа были навалены под потолок, в центре, слава богам, они лежали только в один слой, а возле самой лестницы имелся и вовсе свободный пятачок, где уже поблескивала вода.
Люди, кто как смог, расположились на мешках. Веселых лиц Артем не увидел.
– Люк… то есть дверцу за собой закрывай! – задрав голову, крикнул Артем айну, спускающемуся за ним, потом громко позвал: – Эй, купец! Ты где?
– Я здесь, господин посол, – отозвался купец, сопроводив эти слова тяжким вздохом, и грузно завозился в полутьме.
Его имени Артем не помнил, хотя тот его когда-то называл. Он вроде бы и не должен был его помнить, потому как настоящему самураю не пристало знать имена лиц столь низкого сословия. Да и разговаривать с ними настоящему самураю следовало с показной презрительностью и лишь тогда, когда разговора нельзя было избежать. Однако становиться самураем до такой степени Артему все же не хотелось. Тут и до полного скотства рукой подать.
– У тебя здесь нет случайно сакэ, купец-сан? – спросил Артем.
Купец запыхтел и выбрался под фонарь.
– Здесь нет. Там, – купец показал пальцем в потолок.
– Где там?
– В ящике, господин посол.
Ах да. Артем вспомнил этот ящик. Стоял такой у стены внутри надстройки.
– Его же смоет, волны-то какие! – воскликнул Артем.
– Гвоздями тюк-тюк. – Купец изобразил работу с молотком.
– Прибит, хочешь сказать? – понимающе кивнул господин посол. – А я скажу, что это не поможет. Еще скажу – иди туда, купец, и принеси сюда все сакэ из ящика.
Лицо купца исказила невероятно жалостливая мина. Так, наверное, должен выглядеть самый несчастный человек на земле. Наверное, именно с таким выражением лица купец выторговывал себе солидные скидки при заключении сделок.
– Я совсем не моряк, господин посол. Плохо стою, могу упасть в море. – Сложенными ладонями купец изобразил, как он это проделает.
Ему очень не хотелось выбираться на палубу, где царил разгул стихий.
– Иди, кому говорю! – повысил голос Артем. – И волоки все сакэ, какое есть. Еще раз говорю – все. Кому оставлять будем?!
– Я помогу, – вынырнул откуда-то пацаненок Ёсимунэ, но тут же был безжалостно ухвачен за ухо господином послом.
– Куда без команды! Я здесь решаю, кому куда идти, понятно, ученик? Смоет тебя первой же волной, и как мне потом смотреть в глаза твоему папаше-лесорубу? – неподдельно и горестно вздохнул Артем. – Ох и тяжело мне с вами! А ты, купец, иди, не стой, а то скоро совсем нельзя будет выйти.
Под скрип лестничных перекладин, принявших на себя немалый вес толстопузого купчины, Артем вспомнил, как еще в Осаке они с Садато обсуждали вопрос о найме слуг. Тогда они пришли к выводу, что пара человек не помешает, но их можно будет нанять в Китае. При их финансовых возможностях в этой стране они смогли бы нанять даже небольшую армию исполнительных слуг. На корабле же слуги вроде и ни к чему. Тогда они подумали так, но вот сейчас за сакэ вместе с купцом послать некого. Матросы надрываются на палубе, вконец вымотавшегося айна жалко, пусть отдыхает, заслужил. Не Хидейоши же или Садато посылать и уж тем более не самому же идти!
Артем опустился рядом с Омицу. Сообщить ей об отце? Он решил сделать это позже, а сперва хлебнуть сакэ. Не для бодрости, нет. Чтоб в голове прояснилось и немножко улеглись нервы.
Но мать его будущего ребенка сама заговорила о Такамори.
– Отец там? – спросила Омицу.
