Текст книги "Своё место (СИ)"
Автор книги: Александр Улыбкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Annotation
Улыбкин Александр
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Улыбкин Александр
Общий файл. Своё место. Главы 1-7
Глава 1
Полная луна. Тишь вокруг, травинка не шелохнётся. Привычных звуков ночи нет, всё живое вымерло или вообще никогда не существовало. В лучах бледного светила листва на деревьях отсвечивает синевой. Воздух наполнен свежестью и прохладой. Но эта красота не помогает укрыться от погони в ночи леса. Громоподобные барабанные звуки пульса в ушах и приближающееся нечто за спиной – лишь они здесь и сейчас, другое – за пределами восприятия.
Мы бежим на пределе сил. Позади – враг. В нескольких шагах слышен треск ломающихся веток и вибрации воздуха от его тяжёлого дыхания. Мы не видим, что или кто это. Известно одно – можем спастись лишь бегством и это лучший вариант. Другого не дано.
Под ногами узкая прерывистая змейка едва видимой тропы. Лес уже почти полностью поглотил её. Тропа практически вся скрыта покровом прошлогодней листвы и тонких веток. Бежать невыносимо тяжело, будто кто-то специально расставил спрятанные от глаз небольшие лужицы-ловушки с подгнившими листьями. В них так легко поскользнуться и потерять темп, или ещё хуже – распластаться на сырой земле, стать добычей. Похоже, преследователю это нисколько не мешает – он явно приближается, но об этом лучше не думать.
С местностью что-то не так. Леса, болота, поляны, горы – всё смешалось, границы между ними кем-то небрежно размазаны. Сквозь деревья в лунном свете просматриваются скалы и обрывы, иногда отсвечивают серебром протекающие неподалёку ручьи. Кажется, деревья и не настоящие вовсе. Неподвижность и маслянистые сине-зелёные отблески нагло врут о происхождении листьев из цветного воска. Всё вокруг похоже на дешевый детский фильм-сказку с пластилиновыми декорациями. Декорации пребывают в постоянном движении, картинки спящего искусственного леса сменяют друг друга в мертвенном молчании, лишь тропа и звуки погони остаются неизменными.
Размытые водой участки приходится перепрыгивать, а в поглощенные растительностью нужно вбегать, врываться в живую изгородь. Всё против нас, ветки хлыстом бьют по лицу, царапают кожу, рвут одежду, заставляют и без того ошалевший от страха разум снова и снова сознавать уязвимость и слабость своего тела. Но мы, каждый раз теряя драгоценные секунды, пробиваемся, бежим дальше. Очень хочется жить.
Нам снова попался заросший участок, и друг впрыгнул в стену леса первым, я – следом за ним. Преодолев очередные заросли, я оказался на тропе и понял, что остался в одиночестве. Мой спутник исчез. Звуки недавней смертельной угрозы за спиной почему-то стихали. Я наконец позволил себе упасть на отдающее поздней осенью ложе. Сил бежать дальше резко не стало.
На месте колючего кустарника оказалась узкая, не шире пары метров, расщелина. На её краю был человек, босой, одетый в старую свободную рубаху и тёмные мешковатые штаны. Он стоял и смотрел вверх, на луну. Сразу и не поймёшь, какого он возраста, можно дать ему одновременно и сорок, и все семьдесят. Лунный свет позволял рассмотреть отсутствие бровей, ресниц и любой другой растительности на голове. Вместо левого уха торчал небольшой обрубок. От него, слегка 'цепляя' щеку, по шее под одежду 'уползал' довольно широкий серый шрам. Кажется, человек даже не дышал, он просто стоял и смотрел. Так вглядываются в горизонт перед опасным путешествием, одновременно испытывая будущие тяготы дальней дороги и восторг от пройденного пути.
Нахлынувшая агония от преследования пока не прошла, кровь в висках пульсировала слишком громко, чтобы позволить нормально соображать. Всё вокруг казалось замедленным и размытым. Где мой друг? Почему он мне друг, ведь я даже не помню его лица, и как зовут, тоже не знаю? Кто этот человек на краю обрыва? Где я и как здесь оказался?
Безумно хочется пить, пересохшее горло не даёт возможности сказать и слова. Попытки сглотнуть слюну делают только хуже, от обморока отделяют лишь страх и выворачивающийся наружу желудок. Пока я пытался собрать себя воедино, человек у обрыва повернулся и начал изучающе меня рассматривать.
– Друга ищешь? – спросил он.
Хотелось выпалить все вопросы, что успели взорвать сознание за последние секунды, но я смог выдавить лишь: 'Да'.
– Ты...ты не понимаешь? – снова спросил он, в этот раз в словах прозвучали одновременно и удивление, и неуверенность. – Видимо, да. – Человек повернулся к обрыву и указал вниз. – Он там, на дне лежит, сам виноват. – Безучастность сипловатого голоса убивала.
Живот наполнился холодом, 'забравшаяся' внутрь меня зима грозилась самовольно выйти наружу. Сильно хотелось в туалет. К общему истощению прибавились дрожь и желание разрыдаться, сломать деревья вокруг, раскрошить скалы. Я любил его...я не помню лица и не знаю, как его зовут, но я любил этого человека. Любил, как любят родственную душу, дарованную свыше после твоих мук среди зверья и врагов. Это был человек, которому можно, не страшась, доверить всё, что угодно. Это был Друг.
Я сидел и не осмеливался взглянуть на тело в расщелине. А может это сон и скоро всё закончится? Я не мог понять, куда подевались кусты и почему на их месте сейчас обрыв, почему он упал, а я нет? Едва получилось собраться с мыслями и попытаться спросить хоть что-то у незнакомца, как он заговорил первым:
– Это не просто лес, малыш, это вообще далеко от того, что называется лесом. Всё, что есть вокруг – создал ты, и в этот примитивный мирок ты нечаянно 'затащил' своего приятеля. Чудненько...
Что за бред? Кто он вообще такой?!
Пошатываясь, я подошел к краю обрыва, там внизу определённо кто-то лежал, этот кто-то не шевелился, руки и ноги были неестественно вывернуты, по поверхности скалы возле тела медленно расплывалась тёмная лужа. Ноги предательски подвели, я рухнул на землю, на какое-то время снова впал в забытьё.
Незнакомец так и стоял на том же месте. Теперь он полностью переключил своё внимание на меня, луна его больше не интересовала.
– Ну что, увидел? – спросил он.
– Увидел. – прошептал я.
– Это место, как гибкое податливое вещество, здесь многое возможно. Тебе повезло.
– Где я? Что происходит? Какое ещё вещество?!
– О! Не паникуй, – непринуждённо отвечал незнакомец, – человека убил – бывает...
– Нет! Нет! Я не мог! Это не я! Ты сказал, что он 'сам виноват', я тут ни при чём! – Не хватало воздуха, тело разучилось дышать, приходилось концентрироваться на каждом вдохе, жутко кружилась голова.
– Э-э-э, дружок, – теперь уже с улыбкой ответил он, – я имел в виду тебя. Ты сам виноват, и никто другой. Всё это жалкое подобие леса – лишь плод твоего воображения.
– Так это сон?! – выпалил я, надеясь на лучшее.
– И да, и нет, важно другое. Ты смог затащить человека в Тень...Интересно, ты хоть немного понимаешь, что сделал?
– Тень!? Что за тень?! Кто ты такой?! Что происходит?! – я тратил последние силы и орал, хотелось оказаться где угодно, только не здесь.
Незнакомец, кажется, не обращал внимания на моё безумное поведение.
– Неужели ты не понимаешь? О чём ты думал во время погони? Её, к стати, как таковой, не было...
– Я...я не знаю, не помню, был только страх, страх и усталость... – я пытался восстановить последние события, но память, будто скользкая рыбешка в мутной воде, то и дело ускользала, едва позволяя себя нащупать.
– Как ты вообще попал сюда? Нужно учиться...понимать свои мысли, ты должен контролировать их. Ты боялся – это так, но не умереть, а остаться...хм, в одиночестве. Тот, кто лежит на дне обрыва, видимо, очень дорог тебе, раз он здесь. Какая редкость...
Хотелось снова заорать, что я ни при чём, но найти сил на это так и не удалось.
– Ты ведь боялся остаться один, и лишь на миг представил себе, что друг может умереть, и ты будешь сам на сам со всем миром. Какая глупость. Помереть от придуманных проблем другого человека...Даже не от проблем – фантазий.
На душе было гадко, я всё ждал, когда же этот кошмар оборвётся, я проснусь в тёплой постели, пойду завтракать в столовку, а после отправлюсь на занятия. Но утро не наступало, мёртвые декорации ночи стояли на месте, а человек говорил и говорил не умолкая:
– ...а, знаешь, ведь технически он убил себя сам. Он лишь на миг представил, что на этом месте может быть обрыв, так и случилось, для него. Ведь ты-то ни в чём не сомневался...даже будь это иначе, ты всё равно бы не смог себе навредить...сильно.
Я просто не знал, что говорить, а вдруг это правда, и я убил его? Кого? Как?
– Эй! Ты меня слышишь? Понимаешь, о чём речь? – незнакомец приблизился на пару шагов, картинка передо мной странно дрожала, так будто кто-то бил по голове снова и снова. На груди ощущались сильные толчки, я видел, как под действием невидимой силы прогибаются мои тощие рёбра. Перед глазами снова всё дрогнуло, я пытался дышать и не мог...Вдруг на губах возникло неприятное ощущение прикосновения чего-то тёплого и липкого с гадким привкусом табачного дыма. Незнакомец остановился возле меня и, похоже, просто смотрел, лица его я уже не мог различить. Потом всё вокруг перевернулось, ещё раз завибрировало и смялось словно газета. Кошмар оборвался. Наконец пришла пустота.
Я понял, что дышу. Открыл глаза, узнал пару знакомых лиц и мирно позволил себе скатиться в беспамятство.
Глава 2
Господин директор нервно теребил очки, одевал их, потом снимал, спешно протирал линзы замшевой тряпочкой и снова возвращал на место. Он невероятно боялся, по-детски, до дрожи в коленках. И это в свои-то пятьдесят пять, имея среди подчинённых прозвище «хозяин».
Жизнь была так прекрасна. Всё шло своим чередом, кошелёк стабильно наполнялся, старость близилась не так уж и быстро, сыновей он давно пристроил куда надо, успел стать дедом, даже обзавёлся любовницей почти вдвое моложе себя. Ещё тридцать минут тому назад он не сомневался – жизнь удалась. Последние лет пять он постоянно так думал и был невероятно доволен собой. Ведь ему несказанно повезло стать директором приюта, превратившегося при нём в очень даже приличное место по меркам подобных заведений.
Всегда находились добрые спонсоры, готовые пожертвовать немного деньжат, на определённых условиях, разумеется. Попадались и политиканы, которым важней всего создать нужное лицо для народа. В общем, постоянно возникали способы условно-безопасно улучшить благосостояние и одновременно помочь воспитанникам. И тут такое.... Наверняка его могут разжаловать. Что потом, куда он пойдёт? Может ли всё обернуться тюрьмой? А вдруг получится спасти второго мальчика? Вдруг обойдётся? Он всегда был хорошим. Для детей делалось всё необходимое, они жили в комнатах с нормальным ремонтом, получали образование, любая проверка проходила как по маслу. С его назначением даже никого подкупать не приходилось, всё было если и не идеально, то более, чем удовлетворительно.
"Нет, не видать мне тюрьмы! – думал он. – Это же уборщик за ними гонялся, так пусть и расхлёбывает! Я-то тут при чём? Ну, пускай, придётся заплатить пару штрафов за ремонт в период учёбы, это ж мелкое нарушение! Формально серьёзных претензий со стороны закона нет!"
Но погибшего парня было жаль.
***
Ребята давно донимали Романа Петровича, многие смогут подтвердить, что он не раз гонялся за ними, выкрикивая всякие гадости вслед.
Сейчас Петрович чувствовал себя хуже некуда. Вчерашний хмель до сих пор не выветрился, а утренняя оживляющая порция алкоголя только начинала действовать. Но он был в себе и полностью осознавал происходящее. Случилась беда, в которой всего один виновник – он и только он. Виноват – отвечу!
Он сидел, привалившись спиной к стене. Кто-то из рабочих делал массаж сердца Максу. Второй мальчик вряд ли выжил – третий этаж, а внизу – бетонные плиты... Как же его хоть звали-то? Зачем? Зачем же он за ними гнался? Роман Петрович сидел у стены и смотрел в потолок, он лил слёзы и не знал, как же всё вернуть или исправить. Он снова был беспомощен. Второй раз на веку обычные шалости оборачиваются для него трагедией. Лет десять прошло потери сына. Они играли в мяч во дворе с другой ребятнёй. Мяч выкатился на дорогу, и мальчик просто за ним побежал. Ему было восемь, так мало...
Водителя внедорожника посадили, тот к несчастью проскочил "на красный". Вернёшь ли этим сына? Жена так и не смогла простить Романа, через полгода они разошлись. Он оставил ей квартиру, а сам подался жить на окраину города в старый родительский дом. Любимую работу на местном телевидении он променял на должность уборщика в приюте неподалёку от нового места жительства. Долгие унылые вечера коротались либо в компании "ящика", либо с незадачливым соседом, что решил пожить на старости лет в своё удовольствие. Все двадцать четыре часа в сутки он, не щадя себя, был одержим борьбой с "извечным злом" – алкоголем на прилавках ближайшего магазина. Бывшая жена, как он слышал, через пару лет после развода снова вышла замуж и уехала то ли в другой город, то ли в другую страну, ходило несколько различных слухов, а ещё она снова родила, девочку, кажется. Он был рад за неё, искренне. Ведь сам до сих пор не в состоянии был забыть случившееся. В тот роковой день под колёсами внедорожника погибло два человека.
***
Дэн и Макс во всю свою подростковую прыть убегали от Петровича. Добрый дядька, с таким не соскучишься. Скорее всего, народ вокруг думал, будто уборщик убить их готов, ну или, скажем, покалечить. Но это была лишь забава, он почти всегда подыгрывал, порой даже сам провоцировал их на шалости, особенно, находясь "под градусом".
Петрович сегодня явно был в ударе, гнал их через всю школу и доблестно размахивал щёткой. Зрелище организовалось небезынтересное и к погоне подключились несколько наблюдателей помладше. Они пока не осмеливались на подобные выходки, но хотели хоть как-то поучаствовать в происходящем.
Шум погони с его звонким смехом и галдежом переместился на третий этаж. Роман Петрович раскраснелся и изрядно вспотел, но гнал двух друзей, не забывая при этом надрывающимся голосом проговаривать им вслед пару-тройку крепких слов.
Они бежали по коридору в сторону спортзала. Там как раз работала бригада строителей – если всё будет нормально, то уже к осени их старый зал полностью преобразится, а рядом появится полноценная качалка с кучей разных красивых железок. Работы велись полным ходом, везде вдоль стен хаотично валялись стройматериалы, мусор, инструмент и другая всякая-всячина – обычная рабочая обстановка или, проще говоря, полный бардак, неизбежное зло в мероприятиях подобного рода.
Круто было заманить Петровича на третий этаж, тут везде просто горы всякой гадости, вот смеху-то будет, если он по дороге шлёпнется в кучу мусора, поднимая облака пыли и продолжая материться на всю школу.
Вбежав в коридор перед залом, они поняли, что оказались в тупике, на массивных дверях красовался огромный чёрный замок. Кажется, Петрович их всё-таки поймает и чьим-то ушам здорово не поздоровится. А позже придётся не меньше часа выслушивать его нравоучения об уважении к старшим, и в конце он, как обычно, расскажет какую-нибудь историю из жизни, историю с большой буквы, с глубочайшим смыслом. А потом будет мировая – чай с сушками.
Оказалось, возле спортзала появился новый проход в другое помещение, закрытый времянкой из каких-то отходов фанеры и полиэтилена. Дэн рванул первым и, не глядя, вбежал внутрь. Макс, уже почти схватившись за ручку, наткнулся на какое-то ведро с водой и с глухим влажным звуком приземлился на бетонный пол, цепляя при этом одного из рабочих. Макс очень сильно приложился головой и уже был без сознания, когда к нему лежащему в луже грязной воды упала выбитая из рук строителя электродрель.
***
Со двора детского приюта под странным названием "Прайм" практически одновременно выехали две машины скорой помощи – одна с включёнными сигнальными огнями и сиреной везла в больницу чуть живого Макса, вторая – изувеченное тело Дэна в морг. Ремонтные работы приостановили, некоторых рабочих увезли в участок зафиксировать свидетельские показания. На месте происшествия остался лишь директор, взволнованный и огорчённый предстоящими хлопотами. Ещё пара человек из персонала приюта занимались смыванием следов недавней трагедии. Директор ходил возле места, где только что лежало тело погибшего и не мог поверить в случившееся.
Денис и Максим поступили в приют пару лет тому назад с разницей в несколько дней. Их, как новеньких, поселили вместе. Новички сдружились, стали друг для друга семьёй, которой у них толком никогда не было. В переделках и приключениях они обычно оказывались вместе, отвечали за всё тоже всегда вдвоём. Оба, не смотря на не безоблачное прошлое, были очень способными и развитыми детьми, преуспевающими в учёбе и с лёгкостью манипулирующими окружением.
Эти двое умудрились убедить всех вокруг в том, что они на самом деле братья, а отец их – он, директор приюта. И что, мол, они от разных матерей, а он, подлец, вместо того, чтобы признать своими детьми, поселил их в это гадкое убогое место после того, как их бедные мамаши не смогли пережить расставание с любимым и покончили с собой. А ещё он, наивный, якобы полагает, что братья не знают кто их отец. Бред! Дошло до того, что его отчитала одна из техничек, даже сплюнула на пол перед ним, вот настолько ей был противен находящийся рядом "мерзкий, бесчестный червяк", – так и сказала. Слава богу, Петрович подоспел на помощь и оттащил эту полоумную Татьяну Ивановну. А она в своих требованиях уже дошла до справедливости и немедленного усыновления обоих ребят. Позже она виновато извинялась, но, похоже, так и оставшись при своём мнении.
Благодаря им в приюте ещё полгода шептались о том, что мальчишки так подозрительно похожи на директора... В итоге это каким-то образом докатилось до жены и пришлось делать анализ ДНК "...дабы установить истину...", – вещал физрук на общем собрании, сердито морща лоб. Это ж надо, и он туда же. Чья бы корова мычала? Дэна с Максом пришлось наказать, их на какое-то время расселили в разные комнаты – это оказалось самым страшным. Быть месяц рабами у Петровича и по вечерам махать метлой их нисколько не пугало.
Возле спортзала в приюте "Прайм" достраивался ещё один корпус, там планировалось расположить тренажёрный зал, раздевалки на втором этаже и пару складских помещений на первом. Проём, через который Дэн выпал, был входом на новую лестничную площадку между старым зданием и пристройкой. Лестничные пролёты хотели монтировать после обеда, а до этого дыру в стене решили закрыть на часик-другой наскоро сколоченным подобием двери из подручного хлама. Ребятам и Петровичу не повезло, появись они чуть позже, и всё бы закончилось как обычно.
***
Макса определили в одиночную палату с хорошей мебелью, кондиционером и огромным телевизором. Похоже, "хозяин" позаботился. Первые дни он почти всё время спал, а когда приходил в себя, то постоянно ревел и твердил, что только он виноват в смерти Дениса. Врачи это списывали на шоковое состояние, давали порцию успокоительного и он снова засыпал. Так прошло пару недель.
Пришёл врач, доложил, что полученные травмы больше не представляют серьёзной опасности и Макс, если того пожелает, может спокойно отправляться домой. Добрый доктор даже предложил отвезти Макса в приют на "скорой", чтоб не дай бог из-за недавнего ушиба головы ему не стало дурно в общественном транспорте. Врач дело говорил, голова-то кружилась, но Макс решил, что появиться в приюте вот таким вот образом будет нехорошо и отказался. Провожатые ему не нужны, ведь он тринадцатилетний взрослый парень, он может позаботиться о себе сам. Потом он собрал вещи и тихим шагом направился в сторону остановки, расположенной сразу за небольшим больничным парком.
По дороге прицепился какой-то парень, кажется, тоже из приюта. Он постоянно что-то рассказывал о том, почему он тут лежал, как долго он тут лежал, какого цвета было одеяло, какая красивая медсестра Лида, какой гадостный компот тут дают в обед, и какие хорошие здесь врачи.
Есть такой тип людей – их всегда хочется заткнуть чем-то, что под руку попадётся, когда они открывают рот хоть слово сказать. Попутчик Макса относился как раз к таким, но ему везло. Макс не хотел никого затыкать, он был поглощён своими мыслями и в не воспринимал того, что заливал ему этот болтун. Похоже, подобное безразличие Макса нисколько не смущало "говоруна", наверное, таким людям и не нужна внимательная аудитория, смысл всего, что они говорят лишь в том, чтобы озвучить слова, приходящие на ум и послушать себя самого.
Слова лысого незнакомца в жутком видении не шли из головы: "Ты сам виноват", – всплывали в памяти, навевали холодок, придавая уверенности, что произошедшее – правда. Он понимал, трагедия Дениса – лишь несчастный случай, но так и не мог избавиться от горького ощущения своей вины в смерти друга.
Глава 3
Раздор и хаос, беды, что меж нами,
Мы – порождаем их, лелеем, словно страх.
И где есть явь, а что придумали мы сами,
Уж не понять, и... всех нам благ!
Но как же быть, как выжить нам?
В придуманных и проклятых мирах.
Луций, продолжая семейное дело, был портным. Он арендовал помещение в паре кварталов от сенатской площади, влетало это в копеечку, но вполне себя оправдывало. Центр всегда наполнен людьми, так или иначе нуждающихся либо в приобретении новой одежды, либо в починке старой. У него работало трое помощников, доход достойно обеспечивал семью, позволяя излишества вроде обучения сына музыке и баловства дочерей побрякушками и прочей чепухой. В последние месяцы даже появились запасы монет в кожаных мешочках, спрятанные в различных закоулках дома.
Предстоял обычный день. Луций встал пораньше, сложил в сумку немного еды и неспешно направился в мастерскую. Торговый сезон уверенно набирает силу, граждане день ото дня всё живей и уже сейчас обеспечивают работой с утра до ночи, даже есть смысл нанять нескольких новых рабочих.
Работа как обычно кипела весь день, Луций любил своё дело и не брезговал поработать бок о бок с подчинёнными. Впрочем, главная польза с этого выражалась в лишних баллах уважения со их стороны и, соответственно, в едва заметном изменении баланса между трудом и его оплатой в пользу хозяина.
Как и всю прошлую неделю, они в основном занимались пошивом одежды для разной маститости торговцев и кое-кого из мелкой знати. Луций прилично преуспел за последние пару лет и стал очень популярен в кругу людей со статусом выше рядового гражданина. Удачно сложившиеся обстоятельства в паре с талантом создавать красивые вещи могут творить чудеса.
***
Однажды поздним вечером в одном из переулков он наткнулся на избитого до полусмерти парня. Луций считал себя добрым и порядочным человеком, он решил помочь бедолаге, привёл того к себе домой, промыл раны, накормил, дал свежую одежду. Наутро незнакомец исчез, даже не соизволив рассказать, что с ним приключилось.
Какое-то время спустя к ним явился посыльный, это был сам помощник одного из сенаторов. За его коня можно было выручить приличный куш, а одежда с украшениями стоили больше чем Луций в то время мог заработать за несколько лет. Посланника по дороге не ограбили лишь из-за всем известной суровости его господина. Хотя, небольшой отряд светловолосых наёмников с угрюмыми, покрытыми шрамами лицами, казался внушительным доводом в пользу выбора мирного сосуществования, по крайней мере здесь и сейчас. Это были северяне, дикари, с которыми республика то и дело воевала. Множество племён не поддерживали общий настрой к противостоянию завоевателю, это прекрасно способствовало торговле и найму воинов. Слава о свирепости их народа была известна каждому, пожалуй, это слава делала даже большую часть работы по отпугиванию местной швали.
Луций не на шутку перепугался, увидев перед своим домом такую процессию. Но знатный гость лишь передал небольшой свёрток из дорогого пергамента, почти снисходительным тоном попросил напоить лошадей и откланялся.
Сенатор Титус и его единственный сын Марк собирали на своей вилле массу людей. Что за повод, толком никто не знал, но лишний раз засветиться в обществе, целый вечер пить дармовое вино, вкушать угощения и развлекаться многим было по нраву. Луций с женой оказались в числе приглашённых, и это стало для них настоящим событием.
Чем сын сенатора мог заниматься в той части города, где жил Луций неизвестно. Марк наотрез отказывался что-либо разъяснять, но это и не важно, ведь он жив и вполне здоров. Всё могло сложиться на много хуже. Те кварталы всегда славились тёмными закоулками, там чуть ли не ежедневно находили пару-тройку убитых. Соваться туда без охраны было небывалой глупостью, особенно для представителя высшего общества.
Не смотря на последнюю выходку, Титус гордился решением сына отблагодарить оказавшего ему помощь человека именно таким образом. Очень мудро дать шанс этому пускай очень способному, но всё же простому работяге продемонстрировать себя и свои таланты публично. Подобная возможность – награда существенно более важная, чем просто набитый монетами кошелёк. Луций сможет заработать своё и без вмешательства посторонних. Кроме того, этот везунчик в будущем будет избавлен от ощущения чувства долга перед кем-либо за полученный шанс реализовать себя. В определённых кругах за такое обычно платят кровью, чаще всего чужой, конечно. Ему же это будет стоить ровно ничего.
Вечер среди друзей и врагов сенатора, а также поднятая Марком чаша с вином "В честь моего спасителя!" перевернули жизнь семьи Луция. Подружиться с кем-либо из приглашённых он не имел ни единого шанса, но завоевать долю симпатии и уважения от пары-тройки гостей было более, чем реально, и для начала вполне достаточно. Так и произошло. Уже на следующей неделе к нему в мастерскую пришла дочь одного из богатеев. Пришла ради интереса. Потом она привела подруг. А спустя пару месяцев в списках постоянных клиентов числилось с полсотни разной важности господ.
***
Конец дня выдался, как нельзя лучше – Луций получил разрешение открыть ещё одну мастерскую. Люди с достатком всё чаще обращались к нему. Многие из них не всегда были в восторге от того, что приходится наравне с простолюдинами пользоваться услугами одного и того же мастера. Поэтому Луций принял решение разделить заказы. Вторая мастерская расположится ближе к центру города и будет обслуживать только представителей знати, обычные люди не смогут позволить себе те цены, по которым придётся работать на новом месте. Здесь он будет лично заниматься каждым клиентом. Перспектива лебезить и кланяться перед каждым толстосумом не очень радовала. Но, что поделать, если это единственный способ увеличить прибыль? В любом случае, это – успех, и его стоит отметить.
***
Сновидения беспощадно развеивались странным запахом и галдежом толпы.
– Очнулся! Очнулся! Демон! Бей его! Бей! – орал кто-то во всё горло, другие голоса рьяно ему вторили.
Луция тут же подхватили будто тряпичную куклу какие-то два мужлана, поставили на ноги, но лишь для того, чтобы кто-то третий начал вколачивать ему в голову свои здоровенные кулачищи.
"Где Лидия? Дети?" – далёким эхом отозвалось в мозгу.
"Куклу" выволокли во двор и начали пинать все, кому не лень. К моменту появления стражи, Луций был едва жив, ещё немного, и его бы порвали на части.
"За что?" – мелькнула мысль. Что он сделал? Он хотел было что-то спросить у одного из стражников, но лишь получил тычок древком копья в живот и впал в беспамятство.
***
Выплеснутая в лицо ледяная вода вырвала из незнающего боли мира грёз. Исходящие от полученных увечий волны жара сперва заставили сцепить зубы, но потом тело освоилось, привыкло, кажется, стало легче. Из-за распухших налитых кровью век никак не удавалось разобрать, где он очутился. Запах и сырость наводили на мысль, что это место скорее всего глубоко под землёй.
Он был прикован к стене. В комнате находилось ещё двое, один из них стоял спиной и, судя по звукам, перекладывал разные металлические предметы на столе. Второй, слегка сутулясь и демонстрируя ненавистный взгляд, цеплялся своими глазёнками-крюками, выискивая что-то на лице Луция.
– Меня зовут Адриан. Я расследую случившееся. Расскажешь, зачем ты это сделал? – промолвил человек.
– Что сделал?
– О! – человек ехидно заулыбался. – Не надо увиливать, всё же ясно. Расскажи правду и просто будешь казнён, а иначе... мой друг поможет освежить твои воспоминания. Это может длиться не один день, дело своё он знает, ты так или иначе всё выложишь.
– За что я здесь? – прохрипел Луций, уже прекрасно понимая, где находится и что происходит – ему назначили допрос с пытками. За что?!
Следователь подошёл впритык и, глядя в глаза, тихо сказал:
– Ты прошлой ночью семью свою убил, жену и детей. – На последнем слове он, что есть сил, вдавил узнику палку под рёбра. – Помнишь!?
– Нет... Не... может быть! Они живы. Я знаю! Где они?! – бедолага тратил остатки дыхания на никому ненужные слова. Страх за своих любимых почти вытеснил его боль.
– Плохо, мой дорогой. Совсем плохо врёшь. Сознавайся, так будет лучше. Даже если тебя признают безумцем – тебе не жить! Люди всё сделают сами, рано или поздно. Ты это понимаешь? Толпа тебя сожрёт! – прошипел Адриан.
Луций, беззвучно плакал и пытался вырваться из оков, раздирая в кровь руки и ноги. Он помнил только то, что вчера был самый обычный непримечательный день, неотличимый от множества других таких же.
Адриан искренне желал чистейшей боли преступнику. Этот с виду обычный гражданин убил жену и троих детей пока те спали. В их телах с трудом узнавалось человеческое, они были истерзаны до неузнаваемости, расчленены на множество частей. Этот выродок убил всех и преспокойно улёгся спать среди ошмётков плоти своих родных. Может припадок какой-то? Или это вообще сделал кто-то другой? Но какой мужчина допустит подобное? Кто не будет пытаться спасти семью? А может его чем-то опоили?
Когда соседская девчонка обнаружила результаты расправы в доме и созвала кучу людей, Луций ещё спал, никоим образом не реагируя на то, что вокруг творится. Судя по остаткам на столе, вчерашним вечером они что-то праздновали. Мог ли он перебрать лишнего?
Орудие или орудия преступления так и не нашли. Всё режущее-колющее в доме если и было чем-то испачкано, то лишь едой. Хотя он вполне мог после содеянного всё вымыть, но тогда почему не попытаться скрыть другие следы преступления? Убить нескольких человек, оставить их лежать, как есть, вымыть нож или чем он там это делал, но при этом лечь спать рядом в луже крови вместо того чтобы сбежать?
