Текст книги "Панацея Лопатова. Юмористический фантастический роман"

Автор книги: Александр Лекомцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Да это я так сказал. Для того, чтобы дальнейший разговор развить.

– Чего там ещё развивать? Пейте таблетки и молодейте!

Она выразительно посмотрела на входную дверь, давая Веткину понять, что приём закончен.

Но старик не унимался и не собирался уходить.

– Значит, я, всё-таки, болею, Алевтина? – задал он вопрос. – Это опасно или нет?

– Опасно, если не лечиться, господин философ.

– Что у меня за хворь?

– У вас, Артемий Парамонович, небольшая аллергия на птичий помёт и, вероятно, на сок лопуха. Это и является причиной вашего кашля.

– Оригинально! Но откуда?

– Но вы же многое знаете и помните. Так что, напрягите память. Может, что и вспомните.

– Вспомнил! Было дело. Пролетала надо мной ворона со своими гнусными затеями. А голову я, на всякий пожарный случай, лопухом вытер.

– Знание – великая сила. Вы же, пока я обследовала ваш организм, столько мне интересного рассказали, что не волосы, а мой головной мозг встал дыбом. Я в восторге!

– Я так и знал, что тебе, Алевтина придётся по душе полезная информация. Но напоследок я ещё кое-что расскажу. Совсем немного.

– А надо?

– А как же иначе?

Алевтина устало село на стул.

В дубовом бору между деревьями с корзиной, наполненной мухоморами и прочими несъедобными грибами, бродил Мурашов

Он был переполнен сентиментальными чувствами и флюидными потоками нахлынувшей любви к удивительному живописному предгорью. Подошёл к огромному, в четыре обхвата, дубу. Прижался к нему всем телом и трепетно произнёс.

– Здравствуй, богатырь таёжный!

– И я тебе желаю здравствовать!– послышался глухой, но громкий голос. -. Как живётся-можется? Откройся, путник!

Из дупла, наверняка, многовекового дуба медленно выползла крепкая коричневая ладонь, которую, не успев закрыть рот, в тихой, но упорной панике Мурашов, всё же, пожал. Затем, улыбнувшись стайке разноцветных здешних уток мандаринок, сельский врач и одновременно заядлый грибник, как сноп, упал прямо на корни мощного дерева, местами торчащими из-под земли.

Но относительно довольно быстро он, всё-таки, пришёл в себя. Правда, получилось так, что сделал это Мурашов только для того, чтобы снова, тут же потерять сознание.

Над ним наклонился седобородый человек в белых одеждах: в широких полотняных штанах и рубахе с поясом, в такого же цвета летних туфлях. Собрав последние остатки силы воли, Мурашов, в конце концов, не сразу, но пришёл в себя и даже встал на ноги.

– Я узнал вас, Игнат Аркадьевич, – прошептал Мурашов. – Вы доктор медицинских наук, профессор Лопатов. Больше десяти лет тому назад вы в одном из медицинских университетов Дальнего Востока параллельной России заведовали кафедрой анатомии человека. Многие знают и помнят профессора Лопатова.

– Весьма приятно это слышать, молодой человек, – улыбнулся бородач. – Но мне совсем не понятно, почему вы резко впали в застенчивость и в глобальную скромность. Ваша потеря сознания с чем-то связана?

– Связана. Дело в том, уважаемый Игнат Аркадьевич, что, когда вы были живы, мне и моей жене Алевтине уже очень даже давно, приходилось слушать ваши лекции по анатомии человека и на некоторые другие темы.

От неуёмной радости выпучив глаза, Лопатов высоко подпрыгнул над землёй. Держал бы он в руках специальный шест, то, возможно, его избрали в депутаты по спискам… партийным.

В свою очередь и Мурашов совершил прыжок, но в длину. Он предполагал, что от вампира, выбравшегося из гроба, а потом из дупла, не следует ждать ничего хорошего.

– Ура! На ловца и зверь бежит! Ты, как раз, мне и нужен, – завопил Лопатов. – Я вспомнил! Ты – Филипп Мурашов, способный студент. У меня хорошая память, представь себе. А сейчас, без сомнения, ты – сельский врач. Угадал?

– Нуда! Имею определённый опыт врачевания в селе Синие Быки. А вы, как я понял, Игнат Аркадьевич, переквалифицировались в настоящее время и стали профессиональным вампиром.

– Я категорически возражаю против ахинеи, которую ты несёшь, Мурашов! Я даже протестую против такой постановки вопроса и неверного, антинаучного определения категории моего физического состояния!

– Но я опираюсь на фактический материал.

– На какой ещё фактический материал? Ты же, чёрт возьми, Филипп медик, врач, материалист! Что за чепуху ты городишь? Какой ещё вампир?

– Я не знаю, какой. Я в классификации вампиров совершенно не разбираюсь. Но если вы сожрёте лечащего врача-хирурга из славного села Синие Быки, то лишите медицинской помощи несколько тысяч человек. У нас ведь почти город или, в крайнем случае, посёлок городского типа.

– Твоё поведение меня настораживает, – Лопатов пальцами правой руки почесал бороду. Ты меня пугаешь, Филипп! Я должен тебя съесть?

– Ну, может быть, не целиком сожрать, а только мою кровь выпить. Это однозначно. Правда, имеются у нас и другие медики.

– Не сомневаюсь.

– Предполагаю, что они… на вкус тоже хороши или даже лучше, чем я.

– Ты рассуждаешь, как сектант.

– К тому же, среди них много таких, которые больше уважают не пациентов, а их деньги. Наличными. Их можно жрать. Правда, тоже жалко. Тоже ведь люди.

– Жуткое самомнение! Полное отсутствие скромности! Разве я тебя и всех вас этому учил?

– А чего скромничать? Я уверен, что без меня селу не очень хорошо будет. Моя супруга Алевтина и ещё несколько самоотверженных, славных, врачей не справятся с огромным объёмом работы. А сейчас вот, под каждым кустом затаился брендовирус.

– Под каждым кустом, Филипп, затаился проходимец на проходимце.

– Предупреждаю вас, Игнат Аркадьевич, что я не только хирург, у меня – широкий профиль. А если вы хотите мне что-то сообщить, то давайте сядем друг от друга подальше, и я возьму в руки вот эту большую палку. Так надёжней будет.

Пожав плечами, Лопатов устроился в метрах пяти от собеседника на стволе поваленного дерева. Мурашов нашёл пенёк, довольно удобный для сидения. Поднял с земли и сухой дубовый сук. Он твёрдо решил, в случае необходимости, сражаться с вампиром до последней капли крови.

На пороге дома Мурашовых всё ещё стоял Веткин. Всё никак не мог уйти. Жестикулировал руками. Говорил. Скромная и культурная Алевтине вынуждена была слушать бред старика, но только до тех пор, пока не лопнет её терпение.

Она сидела на стуле и поглаживала пальцами виски. На столе – таблетки, конечно же, успокоительные. Алевтина проглотила одну из них, запила водой.

В дубовом бору продолжалась непростая беседа Мурашова и Лопатова.

– Не стоит заранее опрометчиво переживать, Филипп! – сказал Игнат Аркадьевич.– Всё и совсем скоро произойдёт по-другому. Каждый в этом селе, конечно, бессмертным не станет, но доживёт до глубокой старости и уйдёт в мир иной здоровым и, возможно, в приподнятом настроении.

– Я уже давно слышал, что мы скоро и брендовирус победим, – саркастически заметил Мурашов. – Нам бы насморк научиться лечить.

– А брендовирус и прочие мелочи мы вылечим в момент и навсегда! Клянусь своей бородой!

– Сказки старого и заносчивого вампира.

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

Доктор медицинских наук Лопатов сделал несколько шагов по направлению к собеседнику.

От Мурашова незамедлительно последовала ответная реакция. Он вскочил на ноги, собираясь отбежать от собеседника на относительно безопасное расстояние.

– Не приближайтесь ко мне, Игнат Аркадьевич! – предупредил профессора Мурашов. -Третий раз я терять сознание не намерен. Понимаю, что вы – крепкий старик, но я окажу яростное и упорное сопротивление. Не вижу другого выхода. Его просто нет.

– Ах, вот, всё-таки, в чём дело! – окончательно осенило Лопатова. – Ты решил, что я, натуральным образом, мёртвый?

– А как же мне ещё считать? Ведь я лично прикручивал отвёрткой ваше керамическое фото к мраморному памятнику на могиле, в которой, между прочим, вы должны спокойно лежать, а не

шарахаться в наших замечательных и ни с чем несравнимых, живописных местах. Или, может быть, что-то не так?

Лопатов часто заморгал глазами. Схватился за живот, упал на землю. Ему до такой степени стало смешно, что он даже не смог стоять на ногах. Катался по траве и хохотал. Борода развивалась по ветру. Страшноватое зрелище

В свою очередь Мурашов, всё же, отошёл от него на определённое расстояние и лаже спрятался за деревом.

Настойчивый и надоедливый Веткин стоял в дверях горницы дома Мурашовых. Алевтина сидит, в расстроенных чувствах.

– Вот ещё важный факт, Алевтина Михайловна! – продолжал на неё словесную атаку разговорчивый пенсионер. – Послушай!

– Замолчите, в конце концов! – возмутилась хозяйка дома. – Какой ещё факт?

– Если каждый десятый житель из Китайской Народной Республики в нашем таёжном районе срубит по одному дереву, сломает кустик или сорвёт цветок, то ничего не будет.

– Как ничего не будет?

– Очень даже просто. Образуется каменная пустыня, голое место. А ведь китайцы непременно придут и срубят по одному дереву. Им будет хорошо и нам.

– Нам-то почему будет хорошо?

– Ах, Алевтина Михайловна. Ну, здесь же всё очень просто. В нашей стране после этого появится три-четыре новых долларовых миллиардера из числа уважаемых людей лично его величеством президентом.

– Мне-то, чёрт возьми, от этого какая радость?

– Самая важная – среднестатистическая радость! Это будет означать, что и ты, в среднем, в числе многих миллионов наших граждан значительно разбогатела, то есть укрепила своё материальное положение.

– Извините, дорогой Артемий Парамонович, но, по-моему, вы несёте бред. Лучше бы выражались матом. Это было бы гораздо приличней.

Она с большим трудом поднялась со стула.

Алевтина ещё не теряла зыбкой надежды, что нудный мозгоклюй Веткин вот-вот уберётся, к чёртовой матери, из её дома. Но эрудит преклонного возраста не обращал особого внимание на разного рода внешние факторы. Он восторгался и упивался своей беспредельной мудростью, собственным скрипучим, но до боли в сердце приятным для него голосом.

– Я только повторяю, Алевтина, разумные слова нашего славного, его величества президента и так же другого уважаемого господина, председателя правительства. Ты только прикинь, они-то всё знают и многое просчитали.

– У меня куча дел, – в десятый паз сообщила ему Алевтина, – а я вот слушаю вас и восторгаюсь тем, какой вы умный!

– Всё-таки, не интересно мы живём, скучно. Нам не хватает общения друг с другом. А вот твой муж, Алевтина, хирург Филипп живёт интересно, но двойной жизнью!

– У моего Фили кто-то есть?

Она приложила ладони к лицу. Разволновалась..

Но эмоции всех окружающих его людей не особо интересовали. Ведь Господ и создал их только для того, чтобы они слушали мудрого Веткина.

– Конечно, у Филиппа многое… есть, – утвердительно заявил он. – У него наблюдается лютая ненависть к лосям.

– К каким лосям?

– Ко всем породам и разновидностей лосей.

– Это как?

– Предельно просто. Мурашов специально собирает мухоморы, чтобы они не достались бедным и несчастным сохатым. А ведь у этих грациозных и замечательных животных и без того ничего нет. Даже телевизора не имеется, одного на всех.

– Если у них нет телевизора, значит, они самые счастливые существа в параллельной России.

– Ты не права, Алевтина. Там есть, что посмотреть. Почти каждая программа весёлая и смешная. При этом на экране мы имеем возможность по многу раз в день видеть и слышать его величество президента. Разве это не самое главное в жизни россиянина?

Всё же, он вышел за дверь. Но не просто удалился, а торжественно, с гордо поднятой головой.

Но великая радость Алевтины длилась лишь краткое мгновение потому, что Веткин тут же вернулся назад.

– Да, Алевтина, тут такое важное дело, – философ местного значения подмигнул ей правым глазом. – Архиважное!

– Какое ещё дело? – губы Алевтины дрожали от наплывающего гнева. – Какое?

– Пока я не забыл, хочу тебе подробно и обстоятельно рассказать, как спариваются и размножаются пеликаны.

Плотно зажмурив глаза, Алевтина вытолкнула Веткина за дверь.

Но на крыльцо он вышел торжественно и важно, направился походкой королевского пингвина к калитке. Вполне уместно здесь довольно известное изречение: мавр сделал своё дело, мавр может удалиться.

За пределами двора он увидел знакомого пожилого человека, можно сказать, очень солидного возраста, который медленно передвигается по сельской улице, опираясь на трость.

– Эй, Степанович! – крикнул ему Веткин. – Остановись-ка! Давай-ка с полчасика пообщаемся!

Услышав голос Веткина, Степанович стремительно ускорил ход., опираясь на трость, быстро добежал до перекрёстка. Увидев высокий тополь с гладким стволом, инвалид проворно, вместе с тростью взобрался почти на самую макушку дерева с густыми кронами и спрятался в густой листве. Не шевелился, не подавал звуков.

Внимательно осматривая всё вокруг, Веткин искал глазами следующую, очередную жертву очередной предмет своего пристального внимания.

По-прежнему Лопатов и Мурашов сидели поодаль друг от друга.

– Чем вы можете и как доказать, Игнат Аркадьевич, – сказал сельский врач, – что не являетесь вампиром и, вообще, восставшим из мёртвых?

– Запросто могу доказать, – заверил своего молодого коллегу Лопатов. – Но для этого я сначала должен посвятить тебя, Филипп, в величайшую тайну и многое рассказать.

– Вы ведёте себя точно так же, как бывший лесник, пенсионер Веткин. Он своими долгими рассказами всем добрым людям, без исключения, так мозг выносит, что их потом два-три дня качает из стороны в сторону.

– Встречал я пару раз этого мозгоклюя Артемия Парамоновича и всегда поступал с ним так, как и полагается относиться к энергетическим вампирам. Не очень дружелюбно, одним словом.

Сказав это, профессор с корнем выдернул из земли несколько лесных ромашек и поочерёдно, сосредоточенно и аккуратно начал обрывать лепестки их цветков.

Мысленно Мурашов такое действие посчитал за хулиганский поступок. Зачем же убивать цветы? Им же… больно. Но вместо этого, отодвинув от себя ногой корзину с мухоморами и прижав к груди суховатую палку, он сказал:

– А я раньше считал, что вампиры живут дружно, заботятся друг о друге.

– Если ты шутишь, Филипп, то не остроумно получается. Ты не даёшь мне начать важный свой рассказ о великой тайне и заодно доказать, что к вампирам я не имею никакого отношения. Я

такой же вампир, как ты, например, танцор.

– Ну, почему же, – сообщил, смущаясь, Мурашов. – Я в школьные годы посещал танцевальный кружок. У меня неплохо получалось. Правда, мне иногда что-то мешало добиваться в хореографии высоких результатов.

– Мы же сейчас говорим о Веткине.

– Конечно. И мне интересно знать, на будущее, каким образом вам удавалось уходить от наглых приставаний господина Веткина.

– Самым простым образом. Я в грубой форме при помощи, в сущности, волшебных слов посылал его очень и очень далеко. Он нудный и тупой, как столичная телевизионная реклама. Однажды мне пришлось даже приложиться правой рукой к его переносице, то есть ударить наглого говоруна.

– Но это же больно!

– Ничего… не больно. Просто надо не кулаком на гражданина воздействовать, а ладонью открытой. В этом случае никогда ты, Филипп, не повредишь своих пальцев, и удар получится удачным и конструктивным. Так что, пальцам ничуть не больно.

– Я пока ни кулаком, ни ладонью никого не пробовал бить.

– И напрасно! Определённая часть граждан обычных слов просто не понимает. Учти это обстоятельство на будущее!

– Уважая ваш былой авторитет в научном мире, я прислушаюсь к вашему совету, Игнат Аркадьевич.

– А произошло такое действие с моей стороны в тот момент, когда мне нудно и долго Веткин начал рассказывать о том, почему манной кашей не рекомендуется закусывать водку и прочие спиртные напитки.

– И почему же?

– Я не пожелал этого знать. Для меня это абсолютно ненужная информация. Да и закуска, сама по себе, издевательская. Не солидно манной кашей бороду пачкать.

За Мурашовым и Лопатовым внимательно из-за дерева наблюдал тигр. Но хищнику, в конце концов, такое занятие надоело, и он удалился.

На большой свалке, расположенной в живописном предгорье, чего только нет. Пустые пластмассовые контейнеры, автомобильные шины, старые матрасы. Разумеется, здесь же свалено немало просроченных продуктов питания: колбаса в коробках, разного рода зерно, консервы, мандарины и прочее.

Стаи ворон, голубей, воробьёв не совсем мирно делили добычу. Здесь же волки, лисы, медведи. Между ними тоже происходили конфликты. Особенно неуважительно обращались со своим собратьями бездомные, бродячие собаки.

Но и люди тоже не отставали от своих условных меньших братьев. На самом верху баррикады, сооружённой из порожних ящиков и мешков с мусором, был установлен большой синий флаг, на котором написано крупными белыми буквами» «Слава его величество президенту!».

Большая компания нищих с флагами и транспарантами держала оборону, и противник у них серьёзный и решительный. Это отряд таких же неимущих во главе со старцем в длинном оранжевом халате и в простреленной ковбойской шляпе. Девочка Сима вцепилась зубами в ногу нищему с чёрной повязкой на глазу.

Чуть поодаль, к свалке подъехал самосвал с очередным мусором и просроченными пищевыми отходами. За рулём – улыбающийся китаец в шляпе. Поднял кузов машины, и всё привезённое свалилось на землю. Как и прежде громко и отчётливо звучали яростные крики: «Слава его величеству президенту!» «Да здравствует правительство и депутаты!», «Слава параллельной России!», «Пламенный привет пенсионной реформе!», «Широкими шагами к долголетию!».

Благодатная земля. Китаец прищурив глаза, опустил кузов самосвала и уехал. Полная вольница для уважаемых частных компаний.

В дубовом бору продолжалась беседа двух медиков: молодого и не очень. Но они по-прежнему находились на удалении друг от друга.

– Дело в том, что лично я в свободное от основной работы время и после того, как завершил своё преподавание в медицинском университете, – пояснил Лопатов,– всегда занимался практической научной работой.

– Вы, что, делали это самое и после вашей смерти, безвременной кончины?

– Не болтай вздора! Я занимался практическими научными опытами у себя, в небольшом частном домике. Находясь в здравом уме, я создал удивительную животворящую жидкость.

– Неужели речь идёт о сказочной панацее, лекарстве от всех болезней? Наверное, я отсяду от вас подальше или, вообще, покину это страшное и одновременно смешное заколдованное место.

Мурашов пересел на более дальний пенёк.

При этом Филипп не преминул заметить, что обожает сказки с самого раннего детства, но не считает их частью существующей действительности.

– Ничего сказочного! – запротестовал Лопатов. – Панацея реальна. Но это лекарство в самые кратчайшие сроки не только излечивает существующие болезни, но и восстанавливает,

репродуцирует все органы, части тела и даже клетки любого живого существа.

– Какое вы можете привести доказательство?

– Например, в организме млекопитающего злокачественная опухоль убирается просто. Выпил несколько капель этой жидкости или оросил ими больное место – и проблема решена.

– Вы не просто вампир, Игнат Аркадьевич, но умудрились там, в своей могиле, ещё и сойти с ума. Может быть, вы, находясь на том свете, заодно изобрели и вечный двигатель?

– Попрошу без необязательных оскорблений и невежественных намёков! Я продолжу. Но смеяться над тем, что я сейчас тебе сообщаю, Филипп, не следует.

– У меня зубы от страха стучат, а вы говорите «смеяться». Такое занятие в данной ситуации подходит для умалишённых, хронических дурачков и просто слабоумных. Они, да ещё некоторые иностранцы, беспричинно улыбаются. Но я-то, вполне, нормальный человек.

– Долгий разговор у нас получается. Как же тебе доказать, что лекарство действует? Причём, быстро и неотвратимо. У меня, кстати, имеется при себе стограммовый пузырёк со славной целительной жидкостью. Вот!

Достал из кармана штанов стеклянный флакон из-под сувенирного коньяка, с алюминиевой крышкой, с прозрачной, слегка зеленоватой жидкостью. Встряхнул её перед глазами, начал любоваться ей. Поднял флакон над головой.

После этого отвинтил крышку, поднёс к носу, понюхал. Плотно закрыл крышкой небольшой стеклянный сосуд.

– Приятный аромат,– приятный аромат, Филипп, доложу я тебе! – заверил сельского врача профессор. – Ощущается запах ананасов или, может быть, прелого сена.

Лопатов собрался спрятать флакон в карман. Но вдруг останавливает свой взгляд на странном одноногом грибнике на костылях. Худой, сухопарый мужчина ещё умудрялся держать левой рукой не только костыль, но и небольшую корзину, наполовину наполненную грибами.

Грибник находился в хорошем настроении, в добром расположении духа. Даже решил немного посидеть рядом с незнакомыми людьми, поговорить и немного отдохнуть. Присел рядом с Лопатовым, костыли пристроил рядом, вытянул здоровую ногу. Обрубок второй поглаживал руками. Странный, но весёлый собиратель дикоросов.

Издали грибник с костылями увидел корзину Мурашова, наполненную мухоморами, удивлённо пожал плечами и развёл руки в стороны.

Большой двухэтажный каменный дом или, точнее, особняк симпатичной черноволосой и кареглазой женщины средних лет, великой сельской ведуньи Ларисы Самсоновны Кайловой, имеющая особый эзотерический псевдоним Аральская, считался украшение села Синие Быки. Заметная постройка, с мраморными лестницами, колоннами, мансардами… Короче говоря, она не бедствовала, и её занятие магией, знахарством и прочими чудодейственными процедурами приносил ощутимый доход.

Люди приходили и приезжали к ней довольно часто и с разных уголков страны, дабы очень быстро изменить с помощью Аральской коренным образом изменить собственную судьбу, разумеется, в самую лучшую сторону. Частое общение с Ларисой Самсоновной, в основном, представительницы женского пола разных возрастов считали конструктивным и обязательным.

В этот день, Аральская, как обычно, занималась своими обычными делами. Шикарно обставленная мебелью очень просторная горница, точнее, даже гостиная, могла заинтересовать не только грабителей, но и обычных людей, обожающих комфорт . Картины на стенах, зеркала, одна только люстра имела значительную стоимость.

За стеклянными дверцами большого шкафа, на широких полках, располагались человеческие черепа и кости животных, засушенные лягушки, змеи, ящерицы. Там же находились ветки ольхи и сосны, тряпичные и соломенные куклы, чучело совы и всё, что помогает работе экстрасенса, мага и знахаря. А на широком столе – несколько колод самых разных карт. В колбах – отвары трав.

В просторном кресле, за широким, круглым столом, сидела хозяйка дома в зелёном атласном халате, на голове у неё красовался широкий плюшевый синий ободок. Определённый символ могущества, на пальцах – перстни.

По квартире разгуливает большой чёрный кот с простым именем – Клавдий. Он чувствовал, ощущал себя хозяином особняка и всего того, что в нём находилось. Ведь не только люди зачастую предаются иллюзорным представлениям об окружающей реальности, но даже и тараканы.

Напротив неё, тоже в кресле, сидела дама лет пятидесяти, изысканно одетая, копна волос на голове выкрашена в самые разные цвета: оранжевый, зелёный, красный, синий. Очередная и уже постоянная пациентка Аральской из краевого центра Нелли Овсеевна Придорожная волнения своего не скрывала.

– Представляешь, Нелли Овсеевна, получила я вчера письмо из налоговой службы, – поделилась с Придорожной целительница, маг и экстрасенс Кайлова-Аральская. – Пришлось мне им срочно позвонить и в свободной форме сообщить, что я о них эмоционально и не совсем положительно думаю.

– Большие непомерные налоги, Лариса Самсоновна? – предположила Придорожна. – С ними такое часто бывает.

– Причём здесь налоги? Они на своей бумажке напечатали неправильно мой божественный псевдоним, через заглавную «О». Полагают, что он произведён от слова «орать».

– От чего же он произведён, Лариса Самсоновна?

– Есть такое священное приморское дерево аралия. Название его начинается с буквы «А». В нём всё целебно – и листья, и корни, и кора. Я – Аральская. Но ни в коем случае, не Оральская! Запомни и ты, мадам Придорожная!

– Хорошо. Запомню, госпожа ведунья Аральская.

– Вот и славно. На всякий случай, повтори!

– Повторяю! Вы ни при каких обстоятельствах ни Оральская, а госпожа Аральская.– Вот и прекрасно. Теперь перейдём к делу! Как я поняла, надо сделать присушку, заставить какого-то мужика полюбить тебя, мадам Придорожная, пламенно, страстно и нежно. Возможно, и до гроба.

– Да. Надо это сделать, как можно стремительней.

Придорожная расстёгнула сумочку, достала оттуда фотографию и протягиваёт её Аральской.

Внимательно и долго Аральская рассматривала фото. Потом. отложив его в сторону, налила в фарфоровую чашу из стеклянной колбы граммов сто жёлто-зелёной жидкости. Смочила пальцы правой руки «всесильной» влагой, брызнула ей на фото. Зажгла большую восковую свечу.

Поднесла пламя к фотографии.

Над высокогорьем и могучими дубами парит орёл, видно, собирался лететь по своим делам. Но Мурашов, Лопатов и незнакомый грибник, в отличие от орла, никуда особо не спешили. Они сидели в тех же позах и наблюдали за полётом птицы.

Лопатов, как бы, ненароком, случайно вылил почти половину флакона живительной влаги на культю грибника. Жестом извинился. Дескать, так получилось. Грибник отмахнулся, давая понять, что ничего страшного не произошло. Вода ещё никому и никогда не вредила.

– Только я не понимаю, зачем вам столько мухоморов. Кому это надо? – грибник обратился у Мурашову. – Их, конечно, после капитальной термической обработки можно принимать в пищу., Но есть же нормальные грибы.

– Это надо моей Родине! – раздраженно ответил Мурашов. – Я, по натуре, гурман. Ем только строго изысканные блюда. Кроме того, обожаю рисковать, когда имеется такая возможность.

– А я вот на машине, – сообщил мужик с костылями. – Я всегда по грибы на автомобиле езжу.

– Это меня радует, – сказал сельский врач.– Мне очень приятно и на душе тепло, когда другим людям хорошо.

– Я из Владивостока сюда приехал. Автомобиль у меня старенький, но очень надёжный, – уточнил грибник. – Решил немного боровиков и подосиновиков набрать. Но я собираю их для себя, а не для Родины. Буду их жарить и есть. Жена и дети тоже поедят. Я им оставлю.

– Мы в восторге, что вы такой гуманный и добрый человек, – наконец-то, подал голос и Лопатов, – и поделитесь своей добычей с членами вашей семьи.

– Я родился таким вот замечательным человеком, – констатировал грибник. – Сейчас минут десять с вами посижу и помолчу, если вы не возражаете. А потом пойду дальше.

– Не моё, конечно дело, но с одой ногой по лесу ходить тяжеловат, сказал Лопатов.– Как-то, необычно получается.

– Наверное, не очень и приятно, – предположил Мурашов. – Трудновато.

– Почему же? – возразил грибник. – Мне очень нравится собирать, к примеру, маслята.

– А вот вы, уважаемый, посидите немного здесь и представьте,– дал ему совет профессор, – что у вас выросла вторая нога. Ведь мечты не всегда, но сбываются.

– Понимаю, шутка, обиделся грибник. – Но она у вас какая-то недобрая, можно даже сказать, неприличная.

– Это просто дельный совет, – сказал Лопатов. – Напрасно вы обижаетесь. Если вы очень сильно пожелаете, то она очень скоро вырастет. Посидите полчаса здесь и подождите. Я рекомендую.

– Нет уж! Я лучше похожу подальше от вас, на километр отойду в сторону, – не совсем доброжелательно среагировал на совет грибник. – Я понял, что вы с утра наелись сырых мухоморов. Наркоманство сплошное! Но я никому и ничего не скажу. Не исключаю, что вы, господа, просто бандиты. Но я про это буду молчать.

Он вскочил с места, схватил свои костыли, а потом и свою корзину. Опираясь на костыли, Довольно резво он покинул компанию странных и недоброжелательных людей.

Сравнительно быстро и ловко удаляясь, он на мгновение, остановился, оглянулся, досадливо сплюнул и что-то, невнятное пробормотал. Наверняка, это были не совсем добрые пожелания в адрес Мурашова и Лопатова.

– У нас есть с Алевтиной хорошая знакомая, – сказал сельский врач. – Её шикарный дом стоит рядом с нашим жалким, но уютным жилищем.

– Ну, и что? У меня тоже имеются всякие знакомые, – произнёс Лопатов. – К чему ты это мне говоришь, Филипп? Вот если бы у вас, сельских врачей, не имелось, вообще, никаких знакомых, то меня бы такой факт удивил.

– Но я ведь не просто так говорю, а по теме нашей дикой беседы. Пусть вы даже и вампир, Игнат Аркадьевич, но, как реального человека, вы меня поймёте. Вы ведь когда-то, при жизни, были медиком и даже учёным.

– Я им и остался и никогда не умирал. Продолжай рассказ о вашей общей знакомой! Надеюсь, что это не просто пустая болтовня.

– Так вот это Лариса Самсоновна Кайлова. Раньше она была нормальной женщиной, строительный техникум закончила и потом заочно институт по специальности «Промышленное и гражданское строительство».

– Таких, как эта женщина, немало. Что дальше?

– Так вот, когда что-то в наших местах строили, она в прорабах числилась или в старших мастерах. В общем, была начальником.

– Пока не интересно.

– Наберитесь терпения, Игнат Аркадьевич! Это документальная жизненная притча с глубокой и своевременной моралью.

– Слушаю тебя, Филипп!

– Потом, в трудные для нашей славной параллельной России времена она торговала на рынке, чем попало.

– Не уподобляйся софисту и надоедливому философу Веткину, Филипп. Короче можешь свою мысль излагать?

– Могу. Теперь Лариса возомнила, что она экстрасенс, маг и чародей. Кличку себе придумала – Аральская. Дерево такое есть.

– Я в курсе. Есть такое дерево, полезное для людей во многих отношениях.

Нетерпеливо Лопатов постучал кулаком по стволу дерева, на котором сидел.

В свою очередь Мурашов старался короче и чётче выразить свою мысль, но у него пока ничего не получалось

– Сейчас закончу! – пообещал он доктору медицинский наук. –Так вот, она, Аральская, людей разными отварами, как бы, лечит, судьбу предсказывает, на картах гадает и прочие вещи творит за определённую плату. Люди к ней тянутся. Они больше верят ей, чем нашему правительству и депутатам. Кайлова материально живёт неплохо.

– Бессовестная шарлатанка твоя Аральская, которая Кайлова, – сказал Лопатов. – Таких, к сожалению, сейчас немало.

– Вот, именно, шарлатанка! Но хорошая, умная, общительная и порядочная женщина.

Сельский врач встал на ноги, продолжая крепко сжимать в руках палку. Отошёл, на всякий случай, ещё дальше от Лопатова. Он был готов к решающей и жестокой битве с вампиром.

– И это всё?

– Всё! Вы тоже, Игнат Аркадьевич, шарлатан. Но я помню, что при жизни были замечательным человеком. Я начал издалека, поскольку считаю себя культурным человеком.

Теперь уже старик Лопатов встал на ноги. Выражение его лица с каждой секундой становилось всё свирепей и свирепей. Решительно пошёл в сторону Мурашова.