Текст книги "Последний полицейский"

Автор книги: Александр Лаптев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лаптев Александр
Последний полицейский

Александр Лаптев

ПОСЛЕДНИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ

Фантастический рассказ

Сильвер Джон мчался на своем оранжевом "Ягуаре" точно посреди проспекта; испуганные пешеходы выпрыгивали прямо из под колёс; всё, что двигалось навстречу, немедленно останавливалось или заворачивало куда подальше, спеша укрыться от неожиданного бедствия. – Прочь с дороги! Задавлю! – орал Сильвер Джон в пуленепробиваемое стекло, вцепившись волосатыми руками в баранку и выпучив глаза. Ему некогда было смахнуть пот со лба. Могло показаться, что он специально рулит так, чтобы принести мирному городу наибольшие разрушения; на самом деле полицейский Сильвер Джон всего лишь спешил на место преступления минуту назад его бортовой компьютер получил сигнал вызова, и теперь он обязан был уложиться в отведенный норматив времени. Протаранив два проспекта и совершив короткий, как удар шпагой, переход по смежному проулку, ярко-оранжевый автомобиль вылетел на пустое пространство перед огромным прямоугольным зданием из стекла и металла и, описав короткую но мощную дугу, затормозил сразу четырьмя колёсами, оставив на реутановом шоссе четыре жирных фиолетовых полосы. С момента поступления сигнала прошло четыре минуты и ещё пятьдесят семь секунд. Доложив диспетчеру о прибытии, он отключил связь и откинулся на высокую изогнутую спинку; сидел, зажмурившись, несколько секунд, красное мясистое лицо его постепенно бледнело, утрачивая угрожающий апоплексический оттенок. Потом разомкнул набрякшие веки, помотал головой, словно отряхиваясь от воды, и тяжело полез наружу. Боковая дверца распахнулась, литая титановая платформа накренилась вперёд и вбок, и на твердый грунт ступила крепкая нога в черном кожаном ботинке с высокими негнущимися обшлагами, затянутая несгораемым и нервущимся шнурком. Перед изумленным и испуганным миром предстал Сильвер Джон – последний в многомилионном городе человек-полицейский. Это был крупный мужчина, напоминающий издали медведя Гризли, и повадками, надо думать, недалеко от него ушедший. Черная мятая униформа довершала сходство. Помахивая трехкилограммовым пистолетом невиданного шестнадцатого калибра, ворочая короткой шеей и лениво глядя прямо-впоперёк, полицейский-человек, похожий на медведя-шатуна, направился к разинутым стеклянным дверям. Грабителей, конечно, уже и след простыл. В двенадцать ноль-две он вошел через центральный вход в Федеральный национальный банк, который пять минут назад был избавлен неизвестными лицами от излишка денег. Сильвер Джон помнил свой профессиональный долг ровно через сутки преступники должны предстать перед судом, а деньги возвращены владельцам; иначе это будет последнее дело в его карьере. Войдя в блистающее полировкой фойе крупнейшего в городе финансового учреждения, полицейский нашел там следы небольших размеров погрома: по мраморному полу с довольно красивыми розовыми прожилками рассыпались кубики битого стекла, валялись там и тут новенькие зеленые банкноты, кадки с исскусственными пальмами беспомощно лежали на боку, и изо всех углов выглядывали, словно тараканы, перекошенные от страха физиономии. Сильвер Джон придерживался своих собственных правил расследования – он не стал тратить время на бесполезное фотографирование места происшествия и собирание улик. Вся эта формалистика, которой так охотно следовали полицейские-роботы, была ему чужда и неприятна. Возможно, он подсознательно избегал любого сходства с роботами, но подобная тактика до определенного времени имела успех – раскрываемость у него была одна из самых высоких среди всех, притом, на него не поступило до сих пор ни одной жалобы. И поэтому он до сих пор работал в Управлении – единственный человек, окруженный пластмассовыми кретинами со значками полицейских на лацкане черной униформы и с микросхемами в огнеупорной яйцевидной голове. Сильвер Джон ненавидел роботов всей душой, так же как ненавидели их все его товарищи, уволенные ранее, теперь – обычные граждане – люди, не выдержавшие конкуренции с продуктами научно-технического прогресса. – Сколько было нападавших? – спросил Джон управляющего банком, когда тот, наконец, выбрался из угла и показался весь. – Семь или восемь, – проговорил тот дрожащим голосом, – а может, все двенадцать! – Так-так, – проговорил Сильвер Джон и, провернувшись на каблуках, посмотрел сквозь стеклянные двери на жаркую улицу, на дрожащий воздух и мутную пелену вдали. На улице было спокойно, как только спокойно бывает в жаркий июльский полдень в провинциальном городке. – И что, много они унесли? – Полмиллиарда новыми банкнотами. – Отлично, – кивнул полицейский и, не удостоив собеседника взгляда, направился к выходу. У дверей он приостановился. – В какую сторону они поехали? – Н-не знаю, я не видел, – крикнул управляющий. Полицейский потер пальцем свой пористый нос и вышел наружу. Снаружи было красиво, но нехорошо. Светило яркое солнце, плавилось реутановое шоссе, в воздухе мешались запахи синтетики, пыли и паров бензина, от которых кружилась голова и слегка подташнивало. Сильвер Джон плюнул себе под ноги и посмотрел вдаль. "Черт их знает, куда они могли спрятаться?" – подумал он, наморщив лоб. Ещё он спросил себя: что на его месте сделал бы робот? А робот первым делом запросил бы информацию со спутника-наблюдателя, двадцать четыре часа в сутки висевшего над городом на высоте сто тридцать километров, потом он запустил бы программу идентификации и выявил все автомобили и их маршруты в заданном секторе. После чего проанализировал полученные данные, проверил алиби и заключил под стражу лиц, не имеющих стопроцентного алиби; то есть за решетку попала бы ровно половина из тех, кто в течение последнего часа просто проехал или прошел мимо банка. Зато к завтрашнему утру преступник будет найден, и это так же неотвратимо, как смена дня и ночи. "Какая сила заставляет людей нарушать закон теперь, когда ни одно деяние не остается безнаказанным?.. Загадка, достойная глубокого ума!"– снова подумал полицейский. И ещё он подумал, что пока жив человек и покуда существует человеческое сообщество – будут совершаться преступления, и никакие роботы и никакие законы этому не помешают. Способность к переступлению установленных границ – установленных природой или самими людьми, – есть главная отличительная черта человека, это же является главным условием и единственной причиной развития человека как биологического вида, а также совершенствования целиком общества, как формы сосуществования отдельно взятых индивидов. Ещё раз окинув взглядом местность, посмотрев на расхлестанную зеркальную витрину, Сильвер Джон залез не без труда в машину и включил зажигание. Порядок ближайших действий был ему ясен. Первым делом он поехал в расположенный неподалеку ресторан. Припарковав машину прямо у лестницы и окинув придирчивым взглядом замысловатое строение целиком, не спеша пошел по ступенькам к деревянной двери, которая уже открывалась ему навстречу и уже выходил на полдневную жару швейцар в камзоле, расшитом золотом, и в фуражке с чёрной блестящей кокардой, закрывающей желтый лоб и блеклые глаза. Достигнув двери, полицейский остановился и поздоровался за руку со швейцаром. – Ну что, – спросил он, – всё стоишь? – Стою, стою, – охотно закивал тот, – где уж нам. А вы что ж, всё служите? Как она, служба? Полицейский тяжело вздохнул. – Да кажись, всё, отработался. Завтра ухожу на пенсию. Старик с кокардой чуть не присел. – Да вы что? Неужели уходите? Нет, вы не шутите? – Ухожу-ухожу, – подтвердил полицейский. – Хватит с меня.– Он оттянул двумя пальцами рукав кителя и вытер мокрый лоб. – Полчаса назад на моей территории разгромили банк. Взяли поларбуза. Так что, сам понимаешь... Не дожидаясь ответа, он переступил порог и сразу ощутил живительную прохладу – невидимые кондиционеры исправно делали свое дело. Когда он уже сидел за столиком, к нему неслышно подошел директор ресторана. Он почтительно склонился, в руках его сверкнула бутылка, наполненная соблазнительной прозрачной жидкостью. – Па-азвольте вам предложить, только что получили – настоящая родниковая вода, из заповедной зоны. Никакой химии и дазактиваторов. Утоляет жажду в лучшем виде! Полицейский согласно кивнул и сделал ответный жест: – Прошу вас, садитесь вы тоже. Директор не заставил себя упрашивать, он ловко подсел к столу и, сдернув пробку с бутылки, наполнил на две трети пузатый фужер желтого стекла, стоящий перед гостем. – И себе налейте, – предложил Джон, и эта его просьба была немедленно исполнена. – Мне передали, – повел директор речь, – что у вас неприятности? – Он держал фужер в правой руке и ласково глядел на сидевшего напротив человека в форме. – Боюсь, что это у вас неприятности, – ответил тот равнодушно. – Завтра в полдень я подаю рапорт об отставке, и клянусь всем, что мне дорого, этот рапорт будет подписан! Директор ничем не выдал своего волнения. Он поднес к губам фужер и сделал небольшой, почти неслышный глоток. – Чем же вызвано, посмею вас спросить, – проговорил он очень тихо и опуская глаза, – подобное решение? – Так чем, – сказал полицейский и равнодушно пожал плечами, – сорок минут назад обчистили федеральный банк, унесли полмиллиарда свежими банкнотами. Завтра в полдень я должен найти преступников – семь или восемь человек, и вернуть деньги. А иначе... Вы ведь знаете наши правила, господин директор! – Да-да, – сокрушенно закивал тот, – как не знать. Конечно, знаю!.. С минуту сохранялось молчание, два человека с равнодушным видом прихлебывали из фужеров целебную родниковую воду и смотрели ничего не выражающими глазами прямо перед собой. – ... И будет у вас новый инспектор, из этих, яйцеголовых! – проговорил полицейский, как бы продолжая внутренний монолог. – Уж он вам наведет шороху! Директор набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул: – О-хо-хо!.. – Потом поставил фужер на стол и поднял на гостя свои разом погрустневшие глаза: – И что же, господин полицейский, нет никаких зацепок? – Абсолютно! Вы ведь знаете этих современных преступников с дипломом какой-нибудь академии. Компьютеры там у них, системы слежения, спутниковое оповещение. Куда уж нам. Не-ет. Пора! Пора уходить на пенсию. Баста! Отвоевался. – И проговорив такую длинную фразу, полицейский также поставил фужер на скатерть и поднялся. – Прощайте, господин директор. Желаю, чтобы с вашим заведением в ближайшее время ничего плохого не произошло. Он вышел из ресторана и со спокойной совестью поехал домой – большего он сделать не мог, большего от него и не требовалось. Данное дело он почитал уже решенным, успех – обеспеченным. Умение использовать сокрытые пружины, которыми управляется наша жизнь – вот что отличает человека от бездушной машины и вот что навеки обеспечит перед последним его преимущество. Не понимают этого только кретины, засевшие в высоких кабинетах и загородившиеся от жизни жидкокристаллическими экранами с красивыми картинками из несуществующей жизни и руководствующиеся ими же установленными правилами, которые от реальности так же далеки, как далека абстрактная схема от конкретики большого и сложного мира – мира, непонятого нами до сих пор.

К вечеру пресса была в курсе. К дому полицейского стали подъезжать дорогие и не очень, автомобили, не умолкал телефон, особо настойчивые лезли прямо в окна. Сильвер Джон терпеливо объяснял: – Всё ребята, баста! Кончился Сильвер Джон! Завтра в двенадцать часов заряжайте свои камеры и приезжайте в полицейское Управление. Увидите всё сами. На вопросы – чем вызвано подобное решение, – устало отвечал: – Какие-то ублюдки распотрошили банк на моей территории. Унесли, сволочи, полмиллиарда. Мне надоело гоняться за этой мразью. Я устал! – И решительно захлопывал дверь или бросал трубку на рычаг. Но на самом деле он вовсе не был так уж опечален и рассержен, напротив, когда никто его не видел, он в возбуждении прохаживался по комнатам, что-то весёлое насвистывая себе под нос, иногда заглядывал в холодильник, и тогда веселье его усиливалось благодаря доброму глотку холодного и густого как нефть африканского пива. Подобное – приподнятое – настроение всегда бывало у Джона Сильвера во время проведения расследования; каждый раз в день совершения преступления квартиру его осаждали репортеры, и каждый раз, пожаловавшись на судьбу и пообещав уйти завтра на пенсию, он спешил к холодильнику и раскупоривал запотевшую бутылку черного как дёготь африканского напитка. Это была почти уже традиция.

Утром Сильвер Джон был с докладом у шефа. Шеф неприязненно глядел на его красную рожу и судорожно тискал пальцы. Третий год он не мог уволить этого субъекта, и третий год не утихают страсти вокруг вопроса: хорошо это или плохо – что до сих пор работает у него полицейский-человек. Ответ на этот вопрос был шефу известен – безусловно, плохо! Но, однако, придраться к подчиненному он не мог. За три года – ни одного нарекания, плюс к этому стопроцентная раскрываемость. Подобных показателей не было даже у роботов последних моделей, а роботов шеф ценил, пожалуй, больше самого себя. – Итак, – заговорил шеф, – вы, кажется, собрались уходить на пенсию? Сильвер Джон сделал озадаченную мину: – Кто это вам сказал? – Как кто?! Да все газеты об этом пишут. Вот взгляните! – И он бросил на стол "Утреннюю звезду". Сильвер Джон увидел на первой полосе и вверх ногами собственную физиономию. Взяв газету, он заулыбался во весь рот и стал читать статью про себя и смотреть на портрет. – У вас там, на фотографии, кажется, бутылка пива в руке? – спросил шеф, подняв брови. В самом деле, в правой опущенной руке отчетливо видна была стеклянная емкость с желтой этикеткой полукружьем. – Это не пиво, – легко соврал Сильвестр. – Просто я в бутылки наливаю чай и остужаю в холодильнике. Приятно, знаете, в жару выпить холодного чаю! Начальник промолчал. Он и знал, что подчиненный врет, но уличить его было невозможно. Тяжело, всё-таки, иметь дело с людьми! – Так я не понял, – продолжил он, собравшись с мыслями. – Вы уходите или нет? – Нет, не ухожу. Я не ухожу! – Повторил Сильвер Джон. Похоже, ему доставляло удовольствие издеваться над кретином-начальником. – Стало быть, вы раскроете это ваше ограбление банка? – Раскрою. – К двенадцати часам? – Так точно. Ни минутой позже. Начальник наклонил голову и что-то подумал про себя. – Что ж... Не смею задерживать. У вас, наверное, много ещё дел? – Да нет, не много. Все дела уже сделаны. – Вот как? Так может, мы не будем дожидаться и прямо сейчас поставим в известность прокурора? – Давайте всё-таки подождем. Подозреваемые ещё не прибыли, так что... подождём. – Подозреваемые... – повторил, хмурясь, начальник. – Вы что же, ещё не уверены? – Да уверен я, уверен. Будут все к двенадцати часам. Не беспокойтесь. Полицейский поднялся. Небрежно кивнул куда-то в угол и вышел из кабинета. Начальник с ненавистью посмотрел на захлопнувшуюся дверь. Будь его воля, он в два счета выкинул бы этого грубияна из Управления. Но... факт остается фактом – раскрываемость у него стопроцентная, а район – самый спокойный в городе. Уволить такого сотрудника – значило, подписать собственный приговор – нет, не судебный, а приговор общественности. Народ не одобрял нашествия роботов на рабочие места, и надо было иметь десятикратный запас прочности, чтобы оправдать подобный шаг.

Когда приехали преступники, Сильвер Джон сидел в своем кабинете, под холодными струями кондиционера, и с беспокойствием поглядывал на часы,– до двенадцати оставалось всего несколько минут. Они зашли один за другим – шестеро крепких парней, – у одного в руках была объемистая нейлоновая сумка, он сразу поставил её на стол, прямо на бумаги, и поспешно отступил. Полицейский развел края сумки и увидел плотно перевязанные пачки зеленых банкнот. – Здесь всё? – перевел он взгляд на преступников. – Всё, – ответил парень, стоявший впереди. – Пятьсот миллионов, мы их не успели даже распечатать, как... – Хорошо-хорошо, – остановил полицейский. – Вас было ... шестеро? Всего шесть человек? А мне говорили, гораздо больше. – Неправда! – снова заговорил парень. – Мы все здесь. Зачем там больше? И троих хватило бы. Но мы решили подстраховаться. – Он опустил голову. – Вы уж нас простите. Не знали, что это ваш участок... – Другие тоже всем своим видом выражали раскаяние. – Пересилив себя, парень поднял голову и посмотрел на полицейского: – Куда нам теперь? Сильвер Джон поднялся из-за стола. – Идите за мной. Они вышли из кабинета, прошли по темному коридору до лифта, спусти-лись на первый этаж и вошли в комнату дознания. – Вот, – сказал Сильвестр сотруднику, сидящему за конторкой, – явились с повинной. – Кивнул на парней, вошедших следом. – Деньги все здесь. Поставил сумку на стол. – Так что, снимешь показания, всё как положено, и передавай дело по инстанции. – Он задрал рукав и посмотрел на часы. – И не забудь, время запиши: одиннадцать, пятьдесят девять. Всё понял? – Ага. – Давай, работай. И он прошел сквозь строй преступников и вышел в коридор. – Джон, извини нас, прости нас, Джон, – слышалось у него за спиной. – Ничего, я не обижаюсь, – миролюбиво отвечал тот. На лице его играла снисходительная улыбка. А на улице было всё так же жарко. Плыли в воздухе запахи синтетики и паров бензина, дрожал воздух над землей и ослепительно блистал огненный глаз в вышине. Фоторепортеры, завидев добычу, бросились вперед. – Мистер Джон! Мистер Джон! Это правда? Правда? Вы уходите в отставку? Вы покидаете нас? – Нет, не ухожу. Я передумал, – сказал он, расталкивая разогретые тела. – А как же ограбление? Что с ограблением? – А всё нормально. Дело раскрыто. Преступники явились с повинной. – Как? Опять с повинной? – Да, а почему вас это удивляет? – приостановился Сильвер Джон. Он постарался рассмотреть говорившего, но так и не понял, кто спросил. Отвернувшись, пробормотал: – Меня лично не удивляет. Так и должно быть. – Так и должно быть, – повторил он и залез в свою машину. Взвинченные репортеры остались на улице, среди жары и своих дурацких проблем. – Рано мне ещё уходить на пенсию, – пробормотал полицейский. – Мы ещё повоюем! Он включил первую передачу и аккуратно выехал на проезжую часть. Рабочий день его только начинался.

Июнь 2001