Текст книги "Умножились враги мои. Взывающий (СИ)"

Автор книги: Александр Куссуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– У тебя есть что сказать, Сарда? – Балай выглядел мрачно. – Кроме десятого плана того, как истребить этих чужаков в их лагере.

– Высочайший, я думал о другом, – меридит оглянулся на сконфуженных избранных сотников. – Я думал о том, что эти “заветные”, хоть и сильны, но не больше чем купцы, и они непременно будут считать выгоду. А что они могут получить от земли воинов, где никто им не покорится?

Джэвэд Очивдат задумался. На лице его появилась злая улыбка.

– Хха! А ведь верно. Купцы, считающие выгоду, уступят воинам, готовым сражаться до конца. Пусть этот говорливый чужеземец увидит, к кому он пришёл.

Балай усмехнулся ещё шире.

– Пусть он увидит, что здесь никто не хочет быть дон мхарб. Что нет позора для семьи Хаб-Элми больше, чем не иметь в семье воина.

– Голос источника с тобой, Высочайший. Сегодня мы покажем чужеземцу нашу жизнь. Пусть он увидит, как отбирают новых воинов в наши сотни.

– Ты опять не разочаровал меня, медирит. Объявляй имоа мхарпин! Пусть придут семьи, имеющие право воина, и пусть придут некоторые семьи дон мхарб. У них появится возможность получить место в сотне, и пусть чужеземец посмотрит, что это значит!

Когда Сарда Бахруш подошёл к хижине, Пророк уже ждал на пороге. В небе был хорошо виден описывающий большие круги совл.

– Хорошее дополнение к твоим рассказам, посланник, – улыбнулся медирит. – Особенно когда эти неживые птицы садятся прямо за оградой вашего лагеря, а другие оттуда взлетают.

– На пути Высшей воли все действия ведут к цели. Вы искали понимания нашей силы и нашли свидетельство правдивости моих речей, – улыбнулся в ответ Пророк. – Я рад видеть мудрого советника царя народа Хаб-Элми.

– Я покажу тебе нашу землю, посланник заветных, – Сарда Бахруш указал Пророку на лёгкую колесницу, запряженную двумя лошадьми, – Потом ты увидишь праздник имоа мхарпин. И после этого ты снова будешь говорить с Высочайшим.

Колесница катилась между двумя пастбищами. По одному из бродили многочисленные лошади, на другом же флегматично стояли, пережевывая траву, большие горбаны.

– Я не большой знаток что тех, что этих животных, – сказал Пророк. – Но на мой взгляд они очень хороши. Думаю, немало труда и умения требуется, чтобы растить такие стада.

– Да, и требуется их всё больше. Как видишь, в благодатном Архабе много людей, а эти лошади и горбаны всех нас кормят.

Воин, ехавший на одной из запряженных в колесницу лошадей, обернулся и хохотнул, подмигнув медириту.

– О да! Они точно нас кормят! – воин помахал пастухам, обходившим горбанов. Те помахали в ответ, один из них свистнул, сверкнув зубами.

На равнине, отделенной холмами от внешней части Архаба, как раз у холма, на котором стоял шатёр, собралось множество людей. У самого подножия холма столпились разнообразно одетые люди, напротив них выстроились всадники. Колесница с Пророком остановилась сбоку, откуда всё было хорошо видно. Присмотревшись к всадникам, тот узнал многих из тех, перед кем он вчера вёл речь в шатре.

– Имоа мхарпин, посланник заветных, – сказал медирит. – Выбор воинов. Видишь тех людей у холма? Это люди с земли, из семей, имеющих незанятое право на место воина.

– Незанятое право?

– Да. Когда воин, взятый из семьи, умирает или становится совсем стар, семья посылает на его место другого мужчину.

Люди у холма выглядели радостно, заметил Пророк. Потом он заметил бегущих к месту собрания бедно одетых людей, лица которых буквально светились. Вновь прибывшие встали у подножия холма поодаль от ранее пришедших.

– А это кто?

– Это дон мхарб. Люди из семей, у которых нет права на место воина. У них нет доли в военной добыче. Они могут только ковыряться в земле и надеяться на удачу или ловкость лучших из них, когда наступит очередной имоа мхарпин, как сегодня.

Из глубины внутреннего Архаба мчался всадник. Пророк понял, кто это, раньше чем смог разглядеть. Высочайший осадил коня в середине линии всадников, расступившихся перед ним в последний момент.

– Пусть будет с вами Сердце Источника! – крикнул он.

– Голос Источника с тобой! – нестройным хором ответили всадники.

– Голос Источника с тобой! – эхом отозвались люди у холма.

Выходит, что почти все Хаб-Элми связаны родством с воинами и живут хотя бы частью от их добычи, думал Пророк. А те, кто этой связи лишён, из кожи вон лезет, чтобы хоть кто-то из семьи стал воином. Целый народ, живущий вокруг набегов и походов…

– Род Ервэх! Ваш воин Айрат погиб в походе весной. Для вашего рода есть место в сотне Бэхэта Шахроха! Назовите имя!

– Рузи Ервэх! – молодой парень выбежал из толпы на середину свободного места. Один из сотников махнул ему и новоназванный воин кинулся к своему командиру.

Род Максум! Ваш воин Дидар погиб в походе ранней весной, пал доблестно, покрыв себя славой. Для вашего рода есть место в сотне Сади Ятима и храбрость Дидара дарует роду Максум новое место в той же сотне! Назовите имена!

– Асах Максум! Садоф Максум! – двое выбежали на середину и по знаку сотника устремились к нему.

Новое место в войске, думал Пророк, лишняя доля в добыче для семьи, наверняка и доля почёта. Всё в этой земле стекается к войску…

Выкликание новых воинов прекратилось. Высочайший выехал на середину.

– Настало время, которого так ждали эти презренные, – негромко сказал Сарда Бахруш, указав на отдельно стоящих людей.

– Вы, семьи дон мхарб, не имеющие мест ни в одной сотне! Сегодня день вашей удачи! Сегодня день удачи для тех, кто сможет её взять! – возгласил Высочайший. Царь народа Хаб-Элми указал на одиночное дерево в паре сотен шагов от строя сотников. Пророк присмотрелся и увидел пять мечей, воткнутых в землю у корней дерева.

– Желающий добыть место воина своей семье должен с одним из этих мечей встать в строй, – пояснил медирит.

Рука Высочайшего поднялась и резко упала вниз. Дон мхарб с криком рванулись в сторону дерева с мечами.

– Каждая семья дон мхарб, допущенная сюда, выставляет одного человека, – медирит пояснял всё так же спокойно и безмятежно, глядя вслед бегущим. Один из них, вырвавшись вперёд, уже почти достиг дерева. – Тут решает не только быстрота или сила. Любопытно, сообразит ли он… Нет.

Первый из бегущих схватил меч и немедля бросился обратно. Ему наперерез метнулись сразу четверо, один получил удар по руке и отпрянул с криком, но второй врезался плечом в грудь, и остальные вцепились в руку с мечом. К ним прибавились ещё несколько и началась свалка.

Следующий добежавший до мечей схватил оружие, отскочил в сторону… и остановился. Следом мечи схватили ещё двое и бросив взгляд на него, присоединились. Дожидаться ещё одного эти трое не стали – следом летела сплошная толпа. Трое с мечами бросились по дуге в обход толпы, яростно махая клинками в сторону оказавшихся близко.

– Вот так, – заметил Сарда Бахруш. – Эти годятся в воины.

За последний меч завязалась отчаянная драка прямо у дерева.

– А тут уже кому повезёт. Никогда не известно, где именно пробьёт дорогу вода, но течение всегда находит себе путь.

Трое отбились от нескольких нападений, оставив за собой двоих окровавленных претендентов, и успешно достигли строя сотников. Из одной из свалок вдруг вынырнул человек с мечом и стрелой понёсся туда же. Упустившие его бросились к продолжавшейся драке у дерева, по пути сцепляясь с не сумевшими остановить тройку уже выигравших. Последний победитель выявлялся долго.

В отображающем стекле был ясно виден застывший на колеснице Пророк, но все в стенокате смотрели на происходящее дальше, между строем всадников и холмом. Когда пятый человек с мечом добежал до строя, разрубив по пути голову одному из тех, с кем вместе пришёл, Шенай Бартеом прервал молчание.

– Хорошо, что у нас отбор в походную службу проводится не так. Я бы не попал в служение.

– Это всё же ближе к нашим бойцам деревом и железом из простодушных, эдона ниор-цев, – возразил Ниосат Кареши. – Но ты прав, очень жестоко…

– Жестокости я не удивлён, чего и ждать от ничейных. Но как они стремятся в войско, и как работающие на земле смотрят на воинов – обратил внимание, эдона Кареши?

Ниор-цев оглянулся на остальных в стенокате. Люди походной службы вернулись по постам и занялись проверками оружия с непритворным усердием.

Что же сможет им предложить Пророк, думал Бартеом, этому народу, где все хотят быть причастны к военным походам? Чем может им понравиться мирная жизнь, пусть и богатая? А если они останутся теми, кто они сейчас, может ли это следовать пути Высшего?

Он посмотрел на малое стекло блока управления. Судя по тому, что показывал ближний совл, примерно в тысяче шагов от рубежного лагеря расположился большой отряд Хаб-Элми, примерно пара сотен людей. Четыре повозки, ощетинившиеся короткими копьями, и множество всадников.

– Борта на телегах поставлены?

– Да, эдона ниор-цев.

– Натяните верх.

В шатре на холме было жарко. Пророк пил воду, которую ему подливали в чашу из большого кувшина и пробовал понемногу с разных блюд на столе. Разнообразие еды впечатляло, судя по сегодняшней поездке, лишь малая часть поданного была местной.

– Добыто в походах? – он посмотрел на медирита.

– И куплено у торговцев, – Сарда Бахруш усмехнулся. – В обмен на добытое в походах. Караваны к нам ходят часто.

– Из земель, до которых не доходят ваши отряды? – усмехнулся в ответ Пророк.

– В основном да. Хотя некоторые, до кого мы доходим, договариваются миром, платя дань. От них тоже бывают караваны.

В шатёр начали входить сотники, оживленно переговариваясь между собой. На Пророка они лишь бросали взгляды искоса, не уделяя ему особого внимания.

– Имоа мхарпин – всегда большой день для нас, посланец заветных. Для всех Хаб-Элми, как ты видел.

– А откуда берутся эти дон мхарб, чьи дети сегодня так яростно дрались друг с другом? Для этих семей когда-то не нашлось места в войске?

– Свитками ведает Хранитель памяти, он знает вернее. Но о некоторых семьях знаю и я: они потеряли право на место в сотне в наказание за тяжкий проступок своих воинов. Труса плетьми гонят в пустыню, пока он может двигаться. Утаившего дорогую добычу отправляют к рабам в рудники. Вору отрубают руку и отправляют на пастбища. Место изгнанного из войска у его родных отбирается и они становятся презренными дон мхарб. Как дон мхарб могут подняться обратно, ты видел сегодня.

В шатер стремительно вошёл Высочайший. Пророк поднялся и поклонился ему.

– Ты посмотрел на нашу жизнь, посланец заветных, – балай прошел вглубь шатра и сел на ковры. – Ты увидел сегодня народ Хаб-Элми, – по движению руки Высочайшего все в шатре смолкли. – Вчера ты рассказал о силе и богатстве твоего народа. Сегодня скажи, что предлагают нам пославшие тебя.

Пророк снова поклонился.

– А картинки покажешь? – крикнул кто-то из сотников. – Красивые картинки! – среди сотников прокатился смех.

– Картинки были о силе и богатстве моего народа. Как сказал Высочайший, я говорил об этом вчера. А то устройство, с помощью которого я их показывал, само собой говорит о том, что даёт моему народу следование Высшей воле.

– То, что можно разглядеть в вашем лагере, тоже о многом говорит, – заметил балай. – И ваши неживые птицы, – он остро посмотрел в глаза Пророка. – Вы впрямь умеете и можете много, и я вновь спрашиваю – чего вы хотите от народа Хаб-Элми и что предлагаете?

Пророк вспомнил, как накануне ночью не мог собрать слова. Следом он вспомнил и свою молитву, и пришедшее вслед за ней спокойствие. “Слово твоё укрепляет шаги мои, дуновение твоё делает ясным разум. Истина твоя воцаряется во всём, что дано мне,” – прошептал он одними губами.

– Я увидел гордость и силу народа Хаб-Элми. Они достойны славы и приносят страх. Едва ли найдётся народ, что силой рук своих и твердостью духа своего сможет прервать движение ваших сотен. И без сомнения, если царь земли Архаб пожелает, то и лагерь моего народа падёт перед его воинами. – Пророк посмотрел в глаза Высочайшему. – Сколько воинов для этого потребуется?

– На твоих картинках мы видели многое, но ничего о вашем оружии. Однако оно наверняка не хуже всех этих движущихся повозок и неживых птиц, – балай прищурился. – Если мы начнём бой, то пять сотен сметут вас всех, и не менее сотни при этом погибнет.

– Не оспорю твоих слов, Высочайший. Мой народ – не воины, подобные Хаб-Элми, но нужно впятеро больше ваших бесстрашных воинов, чтобы одолеть наш небольшой лагерь. Такова сила следования Высшей воле. Так отвечает Высший на молитвы людей Завета. Так Он даёт простой и понятный знак моему народу и всем, кому мы приносим законы мира и спокойствия, – голос Пророка заполнил шатёр. – Мы не воины, но нужно впятеро воинов, чтобы одолеть малую горсть нас. Мы предлагаем мирную жизнь и достаток, который не собрать никакой силой, и на этом пути Высший с нами в нашем намерении, и что Он даёт нам, то получают и те, кто принимает Закон.

– Ты предлагаешь народу Хаб-Элми принять ваш закон? Ты хочешь, чтобы земля Архаб покорилась твоему народу? – голос Высочайшего рассёк речь Пророка. – Не слишком ли много вы хотите получить от тех, кого не победили? – возгласы сотников поддержали его эхом.

– Мы не покоряем других, как это принято среди берущих силой, – Пророк не опустил взгляда. – Мы не меняем правителей, мы не говорим ‘иди туда’ или ‘делай это’, мы не требуем от принявших Закон ничего кроме мирной жизни. Мы не возьмём дани, только плату за помощь в том, что потребуется принявшим Закон. А помочь мы можем во многом, Высшая воля тому источник, из которого мы черпаем полной мерой.

В отображающем стекле картинка казалась застывшей: большой шатёр на холме, окруженный неподвижно стоящими воинами. Всадники вокруг телег, которых время от времени показывал в малом стекле стеклоглаз совла, кружащего вблизи рубежного лагеря, не были столь неподвижны, но на них Шенай Бартеом почти не обращал внимания. Всадники, кружившие сейчас вокруг лагеря, занимали всё внимание наблюдателей на постах, но ими ниор-цев тоже не интересовался.

– В очередной раз сожалею, что у Пророка нет с собой устройства электросвязи… – пробормотал он, вглядываясь в неизменную картинку шатра на холме.

– Есть разработка устройства, совмещенного с картинником, но в Кодехе сомневаются в использовании молитв для установки связи среди ничейных, – заметил Ниосат Кареши. – Однако Пророк мог бы докладывать, хотя бы оказавшись в уединении…

– Скинический совет считает, что Пророк должен отправляться один и выполнять своё служение без оглядки на рубежный лагерь, – Бартеом по-прежнему смотрел в отображающее стекло. – Кстати, эдона Кареши, удалось наладить дальнюю электросвязь через совла?

– Да, эдона Бартеом. Отправлено сообщение с твоим докладом. Получено подтверждение, пока больше ничего. Скоро смена совла для ближнего дозора, когда поднимется следующий, отправлю запрос на сообщения для нас.

– Хорошо. Эти ничейные поблизости продолжают кружить? – ниор-цев повернулся к наблюдателю в смотровой башенке.

– Да, без изменений. Время от времени прибывает всадник из отряда, сменяет одного из них, тот возвращается к отряду, вероятно, с докладом.

– А от отряда регулярно отправляются в оазис, – добавил Кареши.

– Распорядись поставить на четыре совла скорострелы и подвесить огненные снаряды, эдона Кареши.

– Скорострелы уже стоят на всех совлах, эдона ниор-цев. Огненные снаряды на четырёх, из которых сменяется ближний дозор, и на взлетающем с места, что на быстроходнике.

Всадники Хаб-Элми продолжали скакать вокруг рубежного лагеря, время от времени приближаясь вплотную к защитной сети.

Джэвэд Очивдат встал и несколько мгновений его взгляд жёг глаза смолкнувшего посланника. Затем названный балай всех Хаб-Элми обвёл взглядом избранных сотников. Кагир Фарухан еле сдерживает ярость, Базарган Адинар явно в недоумении, Тархан Утэгэш, как всегда, невозмутим, Митхад Фирун просто ждёт слова балая, не пытаясь что-то обдумывать. Хранитель памяти перебирает свитки, не поднимая глаз. Сарда Бахруш глядит с пониманием и намёком.

– Ты сказал достаточно, посланник заветных. Теперь слушай меня. Я говорю от всех воинов земли Архаб, от всего народа Хаб-Элми, говорю от Сердца Источника!

– Голос Источника с тобой! – Говорящие с Источником подняли вверх кувшины.

– Архаб – земля воинов. Ты можешь договориться с воинами, если у тебя есть богатство, ты можешь угрожать воинам силой, если у тебя её довольно, но ты не можешь вкопать воинов в землю иначе как мёртвыми.

– Голос Источника с тобой! – выкрикнули сотники.

– Если заветные хотят, чтобы сотни Хаб-Элми не ходили в их земли – мы можем на это согласиться. Если вы хотите, чтобы наши сотни не ходили в земли принявших ваш закон – мы можем об этом говорить. Но о том, чтобы мы приняли ваш закон, мы говорить не будем! Вы не прервёте течение Источника, вы не сделаете из нас дон мхарб. Ваш закон мы не примем!

Высочайший опустился на ковры.

– Иди, посланник. Обычай гостеприимства охраняет тебя сегодня и завтра. Если ты уйдёшь до завтрашней ночи, тебя проводят до лагеря твоих людей и не помешают вам всем уйти прочь. Если у тебя найдутся другие слова для нас, дай знать об этом до утра.

Взывающий

– Он выходит! – в отображающее стекло сейчас смотрели все находящиеся в стенокате, кроме наблюдателя в башенке.

– Эдона Кареши, покажи путь с холма к хижине, – бросил Бартеом. Старший управляющий совлами пробежался пальцами по блоку управления. Стеклоглаз совла выхватил тропинку с холма и толпу внизу. Несколько воинов явно сдерживали кричащих людей.

– Совлы с огненными снарядами к взлёту! Ходовая готовность всем!

Картинка в отображающем стекле показала Пророка, спускающегося с холма в сопровождении двух воинов. Они приближались к беснующейся толпе.

– Быстроходник готов к выходу! Первый и второй тягачи готовы!

Толпа расступилась перед Пророком. Люди размахивали руками и что-то кричали, но не пытались прорваться мимо воинов, удерживавших их на расстоянии.

– Покажи дорогу дальше до хижины, – картинка в отображающем стекле уже поворачивалась и смещалась. Стеклоглаз совла показывал другие толпы людей, и каждую из них сдерживали воины.

– Отменить ходовую готовность. Боевую готовность сохранять для защиты. Совлов на телеги, – Шенай Бартеом отступил от блока управления совлами. Время явить Высший гнев пока не наступило.

“Убирайся прочь! Скажи своим дон мхарб, что мы не желаем быть как они! Воинов не вкопать в землю живыми! Презренный, беги к своим!” – крики сопровождали Пророка до самой хижины. Они не прекратились и после того, как он скрылся внутри: несколько воинов встали в паре десятков шагов, не подпуская толпу ближе, но и не мешая выкрикивать свою ругань и проклятия.

“Они собрались ещё до того, как я начал разговор с их царём,” – размышлял Пророк, расхаживая по хижине. Он чувствовал странное спокойствие, несмотря на исход его встречи. Всё было сказано как должно, и не было сомнений, что царь и знать Хаб-Элми поняли предлагаемое людьми Завета. Подготовленные толпы означали, что и ответ был готов заранее. В земле Архаб услышали слова Пророка – и отвергли их.

В дверь хижины ударил камень.

“Для людей Завета они не представляют угрозы. Они понимают нашу силу и согласятся не мешать нам. Они не могут принять Закон, оставаясь теми хищниками, которых я вижу, и не изменятся, оставаясь живыми.”

Комья земли разбивались о края окна, осыпая пылью земляной пол.

“Следует ли пути Высшей воли намерение привести к Закону этих хищников? Если для этого половину из них понадобится истребить, а другую запугать до полусмерти…”

Решение о любых действиях, включая уход скинии и начало обычных переговоров, было частью служения Пророка скинии. Такого не случалось очень давно, но согласно записям Кодеха северная часть Мци-Хабрит когда-то была царством, отославшим прочь скинию, но ставшим союзником людей Завета. Закон там приняли спустя десятки лет, а к Завету обращались много дольше.

“Правда, осужденному, принявшему служение вместо приговора, стоит семь раз взвесить подобное решение,” – мрачно усмехнулся Пророк. Впрочем, если именно это будет правильным, он готов был так сделать. Если правильным будет именно это…

Пророк опустился на колени в центре хижины и прикоснулся ладонью ко лбу.

“Волю твою не разбираю я, путь твой сокрыт от меня, что следует делать мне, не знаю и путаются мои шаги. Воле же твоей нет предела, сила твоя развеивает туман и проливает свет. Слово твоё направляет шаги мои, дуновение твоё делает ясным разум. Истина твоя да воцарится во всём, что дано мне понять.”

Вместо спокойствия и ясности пришел приступ головной боли, недолгий, но мучительный. “В особом суде моя молитва стала бы ещё одним обвинением, но ведь прошлой ночью она получила ответ!” – Пророк вспомнил, как говорил перед царем Хаб-Элми, находя слова раньше мыслей. – “Или я уже знаю всё, что нужно…”

Стеклоглаз совла показал Пророка, вышедшего из хижины и идущего к уборной – крошечному сооружению неподалёку. Яростные крики толпы не передавались отображающим стеклом, но ясно ощущались всеми наблюдающими.

– Они не пытаются прорваться между стражниками, – заметил Ниосат Кареши. – Завидная дисциплина…

В сторону Пророка полетели комья земли и мелкие камни. Воины не позволяли бросающим приблизиться, но в остальном не мешали.

– Когда было молитвенное возобновление готовности двигателей и оружия?

– Час назад, эдона ниор-цев. Выполняем раз в два часа. Сделать сейчас?

– Не нужно. В экстренных действиях необходимости пока нет.

Какой-то сосуд разбился об изгородь рядом с Пророком, вышедшим из уборной.

– Сообщение по дальней электросвязи, эдона ниор-цев. Из скинического совета, адресовано тебе. Зачитываю: на закате сбросить Пророку особый пакет.

Шенай Бартеом кивнул и снова мрачно уставился в отображающее стекло. Картинка показала Пророка, скрывшегося в хижине.

В закрытую дверь хижины ударили ещё два камня. Крики снаружи не стихали. Пророк отряхнулся. Глиняная бутылка, разбившаяся недавно рядом с ним, обдала его осколками и кислой брагой.

“Я знаю всё, что нужно для решения. Я не могу решить, что правильно, что следует Высшему пути.”

Молитва вновь принесла приступ головной боли. “Ты требовал от Высшего вмешаться по своей воле! Разве ты предался Высшей воле в своих словах?” – вспомнил Пророк сказанное в особом суде.

“Воля Твоя да наполнит меня пониманием пути твоего, каждый шаг мой последует воле Твоей, намерение моё в исполнении воли Твоей, сделай же со мной то, что правильно будет!”

На этот раз ответом была глубокая тишина. Как будто исчезли крики снаружи хижины и посвист ветра в щелях стен, и даже сердце, казалось, стихло.

“Я не понимаю ответа,” – Пророк встал. – “Я могу только догадываться. То, что делают эти хищники, противно пути Высшей воли. Я послан к ним, значит, я не могу оставить их продолжать делать противное Высшему.”

Сучковатая палка с грохотом выбила кусок грубой рамы окна.

– Этому чужеземцу не занимать храбрости, – Сарда Бахруш смотрел, как посланец идёт от хижины к ограде, чуть дальше которой за редкой цепочкой воинов бесновалась толпа. По мере его приближения люди стихали.

– Высочайший хочет знать о происходящем здесь, – к медириту подбежал шагерджинж.

– Ты как раз вовремя. Смотри сам и запоминай, что поймёшь, – бросил Сарда Бахруш.

– Он собирается говорить с толпой! – Ниосат Кареши изумлённо повернулся к Бартеому.

– Он Пророк. Его служение – возвестить Высшую волю. Это не только переговоры с вождями, эдона Кареши.

– Но если они его убьют прямо сейчас?”

– Думаю, этого хватит для явления Высшего гнева. Понадобится много молитв и лучше бы всем им не остаться без ответа, – ниор-цев оглянулся к помощнику. – Ходовая готовность всем! Но без суеты, всё проверить.

Помощник выскочил из стеноката. Шенай Бартеом достал из сумки пакет, запечатанный в промасленную кожу, и протянул старшему управляющему совлами.

– Вот это надо сбросить за хижиной ближе к закату, эдона Кареши.

В рубежном лагере в очередной раз готовили к запуску всех совлов, на телегах Молящиеся приводили в готовность заряды, зашумел двигатель первого из тягачей.

– Полагаю, что и в этот раз будет отбой, но Высшая воля приходит по-разному… – ниор-цев опять вернулся к отображающему стеклу.

Пророк стоял у изгороди. Люди, столпившиеся за цепочкой стражников, стояли неподвижно и молчали. Стражники оборачивались к нему и снова продолжали следить за толпой.

– Люди земли Архаб! Я пришел к вам без оружия, без воинов, без силы, способной сокрушить вас. Высшая воля ведёт меня, и это превыше воинов и оружия.

Молчание. Сквозь молчание людей слышался посвист ветра и звуки с полей.

– Ваша жизнь – жизнь воинов и жизнь для воинов. Ваш народ достиг мастерства в войне, вы приходите и берёте, вы сокрушаете всех, кто встаёт против вас. Такова слава народа Хаб-Элми во всех землях.

– Верно! Мы всех бьём! И вас тоже задавим! – оскал на худом лице, грязная рваная одежда дрожит под ветром.

– Наверно, ты всё же пустишь вперёд их? – Пророк указал на воинов, стоявших на страже. Толпа громыхнула хохотом.

– Спросите у них, – Пророк вновь указал на воинов. – Спросите у воинов из ваших семей, что они увидели в лагере людей Завета. Спросите, легко ли сокрушить то, что они там увидели?

Люди в толпе переглядывались. “Когда воин в каждой семье, все всё быстро узнают,” – подумал Пророк.

– Легко сокрушить меня. Потому я и пришёл один, со словом и Высшей волей. Я стою перед вашей силой, но покорен я только воле Высшего. У меня только слова, но мне достаточно того, чем я наделён.

Стражники смотрели на толпу, но явно прислушивались.

– Малое зерно Высшей воли, которое мой народ уловил и претворил, дало нам силу, о которой вы знаете от воинов. Воля Высшего позволяет встать против любой силы и угрозы, и она же ведёт мой народ, не позволяя оставить в стороне противное Высшему.

– Вы хотите сделать нас всех дон мхарб! Вы хотите вкопать воинов в землю! – горящие глаза, сжатые кулаки.

– Я стою перед тобой. Я стою перед этими воинами. Вы можете меня сокрушить, но я вас не боюсь. Мой народ – не воины, но скажешь ли ты, что мы дон мхарб? Скажешь ли ты мне, что я презренный, скажешь ли это стоящему перед всеми вами и говорящему с тобой? Скажут ли это воины?

Горящие глаза, сжатые кулаки и молчание.

– Вы говорите мне: чего хочешь от нас? Зачем пришёл к тем, кому нет дела до твоего народа? Скажу. Волки рыщут днем и ночью, берут, что пожелают, не знают себе преграды и говорят: кто ты? поди прочь от нас! Но когда приходит пастух и видит, что слишком много урона стадам, он приводит псов и людей с копьями и куда пришёл, там не отступает, пока не переведутся волки в этом месте. Вы больше, чем волки, вы можете быть не только волками. Высшая воля привела меня сюда, со мной и людьми моего народа пришла она и теперь она здесь. Высший коснулся земли Архаб рукой своей и не отнимет её. Высшая воля приносит закон для людей и отвергает волков. Вам предстоит решить, как жить в её прикосновении.

Пророк повернулся и пошёл к хижине. В небе описал плавную дугу совл.

– Что ты понял? – Сарда Бахруш повернулся к шагерджинжу. Тот в замешательстве помотал головой.

– Они хотят, чтоб мы жили, как они скажут. Они не отстанут от нас, – молодой воин посмотрел вдогон чужеземцу, входившему в хижину. – И этот болтун очень храбрый.

– Ты правильно понял. Я не ошибся, взяв тебя в помощь, – медирит оглядел всё ещё молчащую толпу перед воинами, охранявшими хижину. – Беги к Высочайшему. Доложи, что увидел и услышал. Я вскоре тоже приду.

За сетью, ограждающей рубежный лагерь, двое Молящихся готовили к запуску очередного совла. Подошедший Ниосат Кареши осмотрел небольшой сверток, удерживаемый всехватом.

– Проверили работу?

– Да, эдона Кареши. Сброс по сигналу ‘вав’, проверили два раза. Я сам молился над управлением.

Кареши посмотрел на солнце, приближающееся к горизонту. Предыдущий совл отправился наблюдать за Пророком более получаса назад.

– На ближайшую смену главного наблюдения запускайте, как и собирались, – Кареши отправился обратно к стенокату.

В полусотне шагов от сети всадники Хаб-Элми продолжали скакать, описывая бесконечные круги вокруг рубежного лагеря.

“Ради прихода воли Высшего повсюду да воцарится закон Завета в земле здешней, дабы явило оружие наше гнев Высший восставшим против воли Его, пусть будут заряды сии готовы возгореться!” – донеслась с одной из телег молитва, произносимая то там, то тут почти непрерывно.

Ниосат Кареши скрылся в стенокате.

Джэвэд Очивдат, течением Источника и согласием сотников названный балай всех Хаб-Элми, чувствовал страх. И это не было хорошо знакомое ощущение опасности перед боем или приближающейся песчаной бурей, заставшей в пустыне. Он твердо знал, что нужно действовать и совершенно не представлял, что можно сделать. “Наверно, так было с вождями всех тех земляных племен, к которым мы приходили,” – вдруг подумалось ему. Эта мысль наполнила его яростью, и он вскочил на ноги как раз навстречу входящему медириту.

– Сарда! Твой шагерджинж наговорил тут небывалой чуши!

– Он передал то, что видел. И думается мне, передал он всё правильно. Толковый парень, Высочайший, – Сарда Бахруш поклонился балаю. – Этим людям действительно нужно, чтобы мы перестали быть течением Источника. Они хотят, чтобы мы сели на землю.

– Демоны пустыни! – донеслось от чаш со священной водой.

– Не охраняй этого чужеземца закон гостеприимства, я бы его сам убил! – Джэвэд Очивдат опустился на свернутые ковры. – И повёл бы сотни на их лагерь!

Избранные сотники одобрительно зашумели.

– Они к этому готовы, Высочайший. Погибнет много воинов. А позднее нам нужны будут все… – балай опять вскочил.

– Сам знаю! Мы их отпустим. Но когда они будут уходить, сотни их проводят. А по пути посмотрим, – балай зло усмехнулся. – Посмотрим…

– Нам надо знать больше об их оружии, – согласился Сарда Бахруш. – А они должны понять, что мы не сядем на землю. Они не отстанут, но это можно отодвинуть. А там… вода находит себе путь.

У входа шатра появился помощник медирита, один из доверенных людей. Он сделал знак, желая доложить лично, но балай крикнул ему: “Иди сюда и говори!” Люди, по словам помощника, были растеряны. Они больше не считали чужеземца жалким дон мхарб, их пугали речи про волю, которая привела этих чужаков, а особенно соединение этой воли и невиданных вещей, которые тревожили даже воинов.

– Пустить слух, что эти заветные любят и умеют говорить и многих уже одолели словами. Пусть поспрашивают людей – правда ли, что они испугались одного красноречивого чужака? – помощник медирита поклонился и убежал. Сарда Бахруш повернулся к балаю.

– До утра этого хватит, Высочайший, но утром надо объявить решение всем.

Джэвэд Очивдат вновь опустился на ковры.