Текст книги "Закат Птолемеев"

Автор книги: Александр Кравчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Завещания Птолемея XI

Неудача сирийцев в борьбе за египетский трон доставила Птолемею Авлету большую радость. Пока его царствование было спасено. То, что римляне отправили царевичей ни с чем, позволяло надеяться, что в ближайшем будущем они не предпримут никаких шагов против Египта.

Но царь не мог быть вполне спокоен. В 74 году пришло грозное предостережение, показавшее всем, что Рим иногда медлит, но не забывает никогда! В тот год римляне захватили страну, находившуюся к западу от Египта, – Киренаику (современную Ливию). Присоединение этой страны к Римскому государству формально не было незаконным. Римляне действовали на основе завещания царя Киренаики – Птолемея Апиона [18]18
  Птолемей Апион – побочный сын Птолемея VIII Эвергета II (Фискона) – получил власть над Киренаикой в 116 г. до н. э. по завещанию отца.


[Закрыть], который 22 года назад, в 96 году, умирая, передал своё государство в наследство Риму. Подобные завещания не были явлением исключительным. До царя Киренаики так поступали дважды [19]19
  «…так поступали дважды»– автор, очевидно, имеет в виду завещания пергамского царя Аттала III (133 г. до н. э.) и вифинского царя Никомеда IV (75 г. до н. э.).


[Закрыть]. Как ни странно, в этом был определённый смысл. Объявляя свою последнюю волю, цари приобретали доверие и поддержку Рима до конца жизни. То, что случится после их смерти, им было безразлично, в особенности если не было потомства. К тому же эти правители понимали, что рано или поздно их государства всё равно будут включены в состав Римской державы. Таков был неумолимый ход исторического процесса.

Для Авлета вопрос о Киренаике был важен втройне. Во-первых, эта страна граничила с Египтом; во-вторых, она всегда находилась в зависимости от Птолемеев и, наконец, самое главное – вскоре после захвата Киренаики поползли зловещие слухи, будто у римлян имеется завещание последнего законного египетского царя – Птолемея XI, в котором он назначает своим наследником римский народ.

Никто не видел этого завещания, но упорная молва твердила, что оно есть и в соответствующий момент будет предъявлено. Ссылались также на следующий факт: сразу после смерти Птолемея XI по распоряжению сената в финикийский город Тир были направлены послы, которые завладели хранившимися там деньгами покойного царя. А завещание – так утверждали многие – не только существует, но и признано сенатом как действительное. Пока что Рим захватил только деньги, но скоро придёт очередь и самого Египта!

Всё это звучало весьма правдоподобно.

Вполне вероятно, что, отправляя двадцатилетнего юношу из Рима в Александрию, Сулла потребовал от него вознаграждения за свою поддержку. Будущий правитель огромного государства в тот момент не имел ничего. Он мог отблагодарить Суллу, только завещав свою страну римскому народу. Подписывая этот документ, Птолемей надеялся жить долго, может быть, несколько десятилетий. А за это время многое могло измениться и в Риме и на Востоке. Впрочем, завещание всё равно вступало в силу лишь при отсутствии у царя потомков. Так что Птолемею всё это не должно было казаться ни опасным, ни серьёзным.

Между тем события очень скоро привели к катастрофе. Молодой монарх погиб на девятнадцатый день правления. Он умер, не оставив наследников. Оборвалась законная ветвь династии. А завещание? Что, если оно действительно осталось? Рим не делал никаких официальных заявлений относительно этого документа. Всё сводилось к слухам, догадкам, предположениям.

Ведь только сейчас, через двадцать с лишним лет после смерти Птолемея Апиона, Рим вступает в права наследования Киренаикой! Это ещё раз показало, сколь неторопливыми и вместе с тем внезапными могут быть Действия римских властей.

Совершенно естественно, что в создавшейся ситуации весьма непрочно сидевший на троне Птолемей XII стал особенно заботиться о расположении своих подданных. Он хотел, чтобы в нём видели доброго и справедливого царя. Прежде всего следовало обеспечить себе доброжелательное отношение со стороны жрецов, пользовавшихся большим влиянием в народе. А сделать это было проще всего, наделяя храмы правом убежища. Тем более, что царю это ничего не стоило.

Некоторые египетские храмы испокон веков имели особую привилегию: человек, оказавшийся в пределах такого храма, становился неподвластным государственным чиновникам, даже если его преследовали как преступника, беглого раба или крестьянина. Обладание правом убежища было чрезвычайно желательным для каждого храма, так как оно поднимало его авторитет и увеличивало доходы. Воспользовавшись правом убежища, человек попадал в подчинение к жрецам и должен был расплачиваться за приют своим трудом. Первые Птолемеи относились к этому институту неодобрительно, справедливо считая, что он ограничивает их власть. Было совершенно очевидно, что увеличение числа храмов, наделённых правом убежища, может нанести ущерб государственному хозяйству и подорвать авторитет властей. Поэтому основатели династии сохранили эту старинную привилегию только за самыми большими и почитаемыми храмами. Позднее положение изменилось. Жрецы всё настойчивее добивались этого важного для них преимущества, а цари, особенно в трудные минуты, всё более щедро удовлетворяли их притязания.

Пользующийся правом убежища храм на границах своих владений помещал текст царского указа. Традиционное вступление надписи гласило: «Кто не имеет дела, пусть не входит». Это означало, что жрецы не только запрещали вход властям и частным лицам, преследующим беглецов, но и предупреждали, что будут приняты лишь те просители, которые окажутся угодными храму. Потому что нередко случалось так, что в святилище врывались толпы нищих и даже разбойников. Подобные не слишком желанные гости тоже пользовались неприкосновенностью, а кроме того, требовали пропитания и крыши над головой. В результате право убежища порой становилось обременительным для хозяев.

Кажется, ни один из предшественников Птолемея XII не наделял храмы правом убежища так щедро, как он. Одновременно храм освобождался от всех податей и повинностей. Не случайно до нас дошло несколько надписей времени Птолемея XII, в которых царь предоставлял право убежища отнюдь не самым большим храмам: храму Исиды в поселении Птолемаида в 75 году; храму этой же богини в Теадельфии в 69 году; двум храмам – бога Амона и бога Суха, изображавшегося с пастью крокодила, в Эвгемерии в 69 году.

Бог-крокодил

Эвгемерия и Теадельфия были расположены на восточной окраине Фаюмского оазиса. Фаюм – это, строго говоря, не оазис, а широкая долина, по которой протекает рукав Нила, впадающий в озеро Мерида. Эта область была одной из плодороднейших в Египте благодаря огромным оросительным работам, которые проводились здесь сначала при фараонах XII династии в XX и XIX веках до н. э., а потом, после того как каналы какое-то время находились в запущенном состоянии, – при первых Птолемеях.

В незапамятные времена, тысячелетия назад, в Фаюмской долине были болота, которые кишели крокодилами. Поэтому не удивительно, что культ крокодила, распространённый в Египте почти повсеместно, здесь укоренился особенно прочно. Причиной тому был как панический страх перед опасным животным, так и уверенность, что он олицетворяет собой нильские воды. Египетское имя бога-крокодила произносилось, по-видимому, как Себек, а жившие в этой стране греки звали его Сух. Были у этого бога и другие имена, так как его отождествляли с различными божествами, в том числе с Гором и с богом солнца Ра.

В Эвгемерии поклонялись паре, а может быть, даже троице крокодилов. Главная же культовая святыня оазиса, привлекавшая бесчисленных паломников, находилась в городе Шедек, который греки называли Крокодилополис. Позднее этот город получил официальное название Арсиноя в честь жены и сестры Птолемея II. О том, как происходило богослужение в честь крокодила, рассказывает греческий путешественник и учёный Страбон, побывавший в Египте вскоре после смерти Клеопатры, в 25–19 годах до н. э. Вот рассказ Страбона о городе Арсиноя:

«…У них есть одно такое священное животное, содержимое отдельно в озере и приручённое жрецами. Оно называется Сухом. Кормят животное хлебом, мясом и вином; эту пищу всегда приносят с собой чужеземцы, которые приходят созерцать священное животное. Наш хозяин, один из должностных лиц, который посвящал нас там в мистерии, пришёл вместе с нами к озеру, захватив от обеда какую-то лепёшку, жареного мяса и кувшин с вином, смешанным с мёдом. Мы застали крокодила лежащим на берегу озера. Когда жрецы подошли к животному, то один из них открыл его пасть, а другой всунул туда лепёшку, затем мясо, а потом влил медовую смесь. Тогда животное прыгнуло в озеро и переплыло на другой берег. Но когда подошёл другой чужеземец, тоже неся с собой приношение из начатков плодов, то жрецы взяли от него дары; затем они направились бегом вокруг озера и, найдя крокодила, подобным же образом отдали животному принесённую пищу» [20]20
  Страбон, География (XVII, I, 38), М., 1964, стр.748.


[Закрыть].

Население Фаюма в основном было пришлым. Страбон жил в доме эллина. Можно было бы предположить, что этот знатный и образованный человек принёс жертвы крокодилу только для того, чтобы любезно продемонстрировать гостю диковинные религиозные обычаи египтян. Но это было не так. Эллины переняли у местных жителей их верования и культы и вместе с ними приносили жертвы богам-животным. Лучше всего об этом свидетельствуют две надписи, обнаруженные в руинах города Арсиноя; обе они относятся к началу I века до н. э. Надписи гласят, что бывшие эфебы [21]21
  Эфебы– первоначально в Греции юноши, достигшие совершеннолетия и проходившие в течение двух лет военное обучение. Позднее, особенно в Египте, это юноши из зажиточных семей, получавшие образование в гимнасиях – школах для привилегированных слоёв общества – «эллинов».


[Закрыть]посвящают определённые участки земли «великому, великому богу Суху» [22]22
  L.Mitteis и U.Wilсken, Grundztige und Chrestomathie der Papyruskunde, 1. Bd, 2. Halfte, Leipzig – Berlin, 1912, № 141 и 142.


[Закрыть].

Чтобы должным образом оценить смысл этих посвящений, следует вспомнить, что эфебия была чисто эллинской организацией молодёжи, которая должна была способствовать сохранению языковой и культурной самобытности греков. Союзы эфебов существовали во всех греческих поселениях. Однако культ древних египетских божеств проник даже в эти организации.

Вот почему, наделяя правом убежища храм Суха, Птолемей XII удовлетворял желание всех жителей оазиса, как эллинов, так и египтян. Последующие годы, однако, показали царю, что подлинный бог-крокодил, от ненасытности которого поистине нет спасения, живёт в другом месте.

Египетские планы Цезаря

Вопрос о завещании Птолемея XI стал предметом публичного обсуждения в Риме лишь в 65 году. Богач, делец и честолюбивый политик Марк Красс выступил с предложением о взимании податей в Египте, так же как в других провинциях. Могло показаться, что Красс беспокоится о благе республики – в 65 году он отправлял должность цензора, и в его компетенцию входила забота о финансовых делах государства. Но дело было не в этом.

В то же самое время Гай Юлий Цезарь при помощи своих друзей хлопотал о том, чтобы ему поручили превратить Египет в новую провинцию. Ни для кого в Риме не было секретом, что Цезарь – союзник Красса. В начале 65 года стали распространяться слухи о том, что Цезарь вместе с Крассом и разорившимся аристократом Катилиной готовят государственный переворот. Их сторонники должны были убить обоих консулов и наиболее влиятельных сенаторов. В случае успеха Красс был бы провозглашён диктатором, а Цезарь – начальником конницы. Так по традиции называли заместителя диктатора. Заговор провалился, потому что Красс в последний момент испугался. Что касается Цезаря, то он не остановился бы ни перед чем.

Этот ещё сравнительно молодой человек (ему было самое большее 37 лет) пользовался огромной популярностью в массах. Отчасти это можно объяснить тем, что Цезарь был близким родственником Гая Мария, умершего более двадцати лет назад вождя популяров. Кое-кто видел в нём наследника тех идей, которые вдохновляли начатое ещё Гракхами широкое политическое движение, направленное на демократизацию государственного устройства, ослабление роли сената, возрождение средних слоёв крестьянства. Думать так было глубочайшей ошибкой. Как все разумные люди, Цезарь, действительно, понимал, что государственный строй республики прогнил, но если он и помышлял о каких-либо реформах, то только о таких, которые принесли бы ему самому деньги и власть. Он очень нуждался в деньгах, так как вёл разгульный образ жизни и имел большие долги. Говорили, что огромные деньги он тратит на женщин. Слухи, часто преувеличенные, о любовных похождениях Цезаря, об увеселениях и оргиях, разумеется, мешали ему добиться расположения почтенных людей. А сторонники партии оптиматов готовы были на всё, лишь бы помешать выдвинуться человеку, пользующемуся поддержкой и симпатией популяров.

Предложение превратить Египет в новую провинцию, если бы оно исходило от кого-нибудь другого, возможно, и имело бы шансы на успех. Но одни лишь имена Красса и Цезаря вызывали противодействие не только консервативных, но даже и умеренных группировок. Говорили, что, обещая большую прибыль государственной казне и всем гражданам, оба политика надеются легко провести закон о Египте, а в случае его принятия больше всего выиграют они сами, потому что при создании новой провинции они захватят все богатства египетского царя, ограбят храмы, отнимут у состоятельных людей всё до нитки. А затем, присвоив себе миллионы и располагая неисчислимыми богатствами Египта, станут опасными для республики. Вместо Птолемеев на берегах Нила будет царствовать династия Крассов или Цезарей. Не воцарились бы они и на Тибре!

Было очевидно, что Красс не случайно заинтересовался завещанием пятнадцатилетней давности – столько лет прошло уже после смерти растерзанного своими подданными Потолемея XI. Красс давно соперничал с Помпеем, который как раз в это время, то есть начиная с 66 года, воевал на Востоке, в Малой Азии, одерживая победы над войском понтийского царя Митридата. В 65 году он присоединил к Риму две провинции на побережье Чёрного моря – Понт и Вифинию. Красс считал, что овладение Египтом, пусть даже мирным путём, сравняет его славу со славой Помпея.

Оптиматы, имевшие, как всегда, большинство в сенате, крайне резко выступили против проекта Красса. Прежде всего они подвергли сомнению законность его оснований. Как, в сущности, обстоит дело с этим завещанием? – говорили они. Где оно находится? Какова его подлинность? Почему этот вопрос до сих пор не был предметом открытого и официального обсуждения в сенате? Почему всё основывается на каких-то домыслах, предположениях и недомолвках? Сначала надо проверить подлинность документа, и только после этого можно решать вопрос о том, принять государству завещанное наследство или нет. Получение хранившихся в Тире денег Птолемея XI следует рассматривать совершенно отдельно.

Именно такие вопросы задавал авторам проекта один из наиболее влиятельных сенаторов того времени – Марк Туллий Цицерон, уже прославившийся своими выступлениями на нескольких больших судебных процессах политического характера. Это Цицерон пять лет назад обвинял наместника Сицилии Верреса, бесстыдно ограбившего царевича Антиоха. В 65 году Цицерон исполнял должность претора. Хотя Цицерон не был аристократом по происхождению, он всё более определённо склонялся на сторону оптиматов.

Но душой оппозиции Крассу и Цезарю был второй цензор 65 года. Квинт Катулл. Катулл избрал следующую тактику: чтобы парализовать деятельность своего товарища по должности Красса, он выступал против всех его начинаний. Оба цензора вели бесконечные споры на заседаниях сената, а сенаторы не без злорадства прислушивались к их словесным поединкам. В результате цензоры 65 года не сумели довести до конца даже тех дел, которые были их прямой обязанностью, – не составили списка сенаторов и не сделали переписи граждан. Наконец после многомесячных препирательств оба отказались от должности.

Законопроект Рулла

Красс и Цезарь продолжали вынашивать идею овладения Египтом. Они снова подняли этот вопрос в конце 64 года. На сей раз они подготовились более тщательно и вели себя более осмотрительно. Участие Красса и Цезаря в этом деле сохранялось в тайне. Их имена назывались только в числе других. А вопрос о Египте был тонко завуалирован и фигурировал лишь как составная часть мероприятия, в котором должно было быть заинтересовано всё Римское государство.

В декабре 64 года народный трибун Рулл представил проект нового аграрного закона, который предусматривал закупку государством новых земель и их широкую колонизацию. Средства на приобретение земельных участков предстояло изыскать путём продажи всех поместий и движимости, которые тем или иным образом перешли во владение Рима после 88 года и в отношении которых до сих пор не было принято никакого постановления. Всем этим гигантским мероприятием должна была руководить специально избранная коллегия десяти – децемвиры.

Однако любому опытному политику были ясны подлинное содержание и цель законопроекта Рулла. Ведь к числу приобретений Рима после 88 года пришлось бы отнести и Египет – разумеется, если считать, что Птолемей XI действительно оставил соответствующее завещание. Впрочем, в заинтересованных кругах полагали, что, если завещание и не существует, его легко можно подделать. Таким образом, опираясь на завещание, подлинное или подложное, децемвиры могли захватить Египет и выставить на продажу все владения и личное имущество царя. Иначе говоря, коллегия десяти получила бы те же права и полномочия, каких два года назад добивались Красс и Цезарь. Легко было предвидеть, что эти два политика войдут в её состав в числе первых. Ведь Рулл действовал главным образом по их инициативе и пользуясь их деньгами. Как и в прошлый раз, остриё закона было направлено против Помпея. На самом деле, если децемвиры возьмут в свои руки земли и богатства, приобретённые государством после 88 года, то сюда войдёт и всё то, что было завоёвано Помпеем на Востоке. А ведь Помпей недавно присоединил к Риму ещё одну провинцию – Сирию. Таким образом, на его долю выпали бы невзгоды и тяготы войны, а добычей воспользовались бы политики, которые спокойно плели интриги в столице.

Против этих махинаций снова выступил Цицерон. 1 января 63 года он приступил к обязанностям консула. Эту высшую государственную должность Цицерон получил главным образом благодаря поддержке оптиматов, интересы которых он честно отстаивал. Великий оратор резко воспротивился проекту земельной реформы Рулла. Вот что он говорил в сенате:

«…Раньше этого добивались открыто, теперь к тому же стремятся тайно, путём подземных ходов. Децемвиры скажут – что и теперь утверждается многими, и прежде говорилось часто, – что со времени консульства тех же самых мужей [23]23
  «…тех же самых мужей…»– имеется в виду консульство Л.Суллы и Кв. Помпея в 88 г. до н. э.


[Закрыть]по завещанию александрийского царя его царство стало собственностью римского народа. Что же, вы отдадите Александрию тайным вожделениям тех же людей [24]24
  «…тех же людей…»– Цезаря и Красса.


[Закрыть], открытым требованиям которых вы оказали сопротивление? Скажите, ради бессмертных богов, как мне назвать эту затею? Предложением трезвого человека или бредом пьяницы? Мыслью разумного или мечтой помешанного?» [25]25
  Цицерон, Первая речь об аграрном законе против народного трибуна П.Сервилия Рулла, произнесённая в сенате (I, 2), – в кн.: Марк Туллий Цицерон, Полное собрание речей, т. I, СПб., 1901, ч. IV, стр.38.


[Закрыть].

Во второй речи о земельном законе Рулла, с которой он выступил перед народным собранием, Цицерон ещё более основательно осветил этот вопрос:

«А Александрия и весь Египет? Как тщательно они их припрятали, как обходят они вопрос об этих землях, а тайком полностью передают их децемвирам! И в самом деле, до кого из вас не дошла молва, что это царство, в силу завещания царя Алексы [26]26
  Алекса – Птолемей XI Александр II, воцарившийся в 80 г. до н. э. при поддержке Суллы и царствовавший 19 дней.


[Закрыть], стало принадлежать римскому народу? Насчёт этого я, консул римского народа, не только не стану выносить решения, но не скажу даже и того, что думаю. Ибо по этому вопросу, мне кажется, трудно не только принять постановление, но даже высказаться. Я вижу, найдутся люди, которые станут утверждать, что завещание действительно было составлено; я согласен, что существует суждение сената о вступлении в права наследства, вынесенное тогда, когда мы, после смерти Алексы, отправили в Тир послов с поручением получить для нас деньги, положенные там царём… Что касается человека, который ныне занимает там царский престол, то, по-моему, почти все согласятся, что он не царь – ни по своему происхождению, ни по духу. Другие же говорят, что никакого завещания нет, что римскому народу не подобает добиваться всех царств, но что наши сограждане готовы туда переселяться ввиду плодородия земли и всеобщего изобилия. И об этом столь важном деле будет выносить решение Публий Рулл вместе с другими децемвирами, своими коллегами? Будет ли он судить справедливо?.. Предположим, он захочет народу угодить: он присудит Египет римскому народу. И вот, он сам, в силу своего закона, распродаст Александрию, распродаст Египет; над великолепным городом, над землями, прекраснее которых нет, он станет судьёй, арбитром, владыкой, словом, царём над богатейшим царством. Но допустим, что он не будет столь притязателен и алчен; он признает, что Александрия принадлежит царю, а у римского народа её отнимет.

…Почему решение о наследстве, достающемся римскому народу, должны выносить децемвиры, когда вы повелели, чтобы о наследствах частных лиц решение выносили центумвиры [27]27
  Центумвиры– ежегодно избираемый суд в составе 105 человек, рассматривавший имущественные дела государства.


[Закрыть]?>> [28]28
  Цицерон, Вторая речь о земельном законе (XVI, 41–43; XVII, 44), – в кн.: Марк Туллий Цицерон, Речи, т. I, M., 1962, стр.261–262.


[Закрыть].

Цицерон и оптиматы одержали победу. Это произошло, по-видимому, не только благодаря речам консула, но и вследствие того, что широкие слои римского населения в сущности совершенно не были заинтересованы в новых землях и колонизации. Удобнее всего было жить в столице. Деньги, хлеб и зрелища можно было получать без всяких усилий, продавая свои голоса во время выборов или дебатов в народном собрании.

Проект Красса и Цезаря провалился вторично. Вопрос о завещании и захвате Египта снова был отложен. Птолемей XII удержался на троне, хотя в Риме его называли не иначе, как «ублюдок» или «флейтист». Дальнейшие события показали, что такой оборот дела – как это ни парадоксально – в конечном счёте оказался выгоден в первую очередь тому же Цезарю.

Иудея и Египет

В Александрии с тревогой и нетерпением ждали очередных сообщений о политической борьбе в Риме. И не только в царском дворце! Ведь от того, как отнесутся сенат и народное собрание к законопроекту Красса или Рулла, зависела судьба страны. Результат голосования на Тибре в любой момент мог резко изменить положение миллионов людей в дельте и долине Нила. Большая часть непомерно разбухшего царского административного аппарата оказалась бы без дела. Римляне наверняка создали бы свои учреждения и на все должности назначили бы своих людей. Неизвестно, как отнеслись бы новые правители к имуществу храмов и к праву убежища. Даже простые крестьяне, угнетённые и бесправные, могли ожидать от новой власти только худшего: им пришлось бы платить ещё более высокие налоги и нести более тяжёлые повинности.

Вот почему период после 65 года был для Египта временем тревожных ожиданий. А между тем на востоке возникла новая опасность.

В 64 году Помпей, победоносно прошедший по странам Малой Азии, остановился в Дамаске. Сирия стала новой провинцией Рима. Последние представители династии Селевкидов лишились остатков своего наследия. Это было предостережением для египетского царя. Ведь Селевкиды начали царствовать почти одновременно с Птолемеями. Основатель династии, Селевк, сражался вместе с Птолемеем I и, так же как и он, был одним из военачальников Александра Великого. Созданное Селевком царство сначала занимало огромную территорию. Оно включало даже часть Индии. В последующие годы владения Селевкидов всё более сокращались, и тем, что от них осталось, теперь без труда овладели римские легионы.

Между Птолемеями и Селевкидами никогда не было искренней дружбы. Они часто воевали между собой. Но сейчас гибель сирийской монархии наводила александрийский двор на печальные размышления.

Из всех царств, которые возникли около двухсот пятидесяти лет назад на развалинах мировой монархии Александра Македонского, остался один птолемеевский Египет. Но и его уже нельзя было назвать государством действительно независимым. Рим всё ещё не признал египетского царя. Слухи о злополучном завещании, которое в любой момент может послужить основанием для попыток овладеть страной, не прекратились. Правда, в данное время сенат противится этому, а Помпей сохраняет по отношению к сенату лояльность, но, как показывает опыт, политические коалиции в Риме слишком непостоянны. Помпей может внезапно решить, что лучше ему самому заняться Египтом, и, не дожидаясь полномочий сената, двинется из Дамаска на юг, прямо в Египет. Кто его остановит? Египет почти беззащитен, Иудея, которая лежит на пути из Сирии в Египет, слаба и внутренне разобщена.

Подобные рассуждения советников Птолемея XII привели к тому, что царь счёл необходимым любой ценой завоевать расположение великого полководца. Весной 63 года в Дамаск прибыли египетские послы. Они привезли поистине царский дар: венок из чистого золота стоимостью четыре тысячи талантов.

Вскоре после этого Помпей ушёл из Дамаска и вторгся в Палестину. Он хотел овладеть богатой столицей набатеев [29]29
  Набатеи– кочевое племя в Аравии. Набатейское царство находилось в восточной части Синайского полуострова. Набатеев называют также петрейскими арабами, от главного города царства – Петра.


[Закрыть]Петрой, расположенной к югу от Мёртвого моря. Но по пути полководец вмешался в династический спор за трон Иудеи, который уже несколько лет вели два брата из рода Хасмонеев – Гиркан и Аристобул.

Первоначальный план похода был изменён. Сопровождаемый Гирканом, Помпей направился с войсками к Иерусалиму. Город был сдан без боя, но сторонники Аристобула закрепились в огромном четырёхугольнике храмовых строений и оборонялись там три месяца. Осенью 63 года храм был взят штурмом. При этом погибло около двенадцати тысяч его защитников. Гиркан был назначен правителем Иудеи, но территория его государства, сильно урезанная, стала частью провинции Сирии. Казалось, что Иудея навсегда утратила политическое значение и перестала существовать как самостоятельное государство. Над Гирканом, которому было отказано в титуле царя, установили контроль наместника Сирии.

Во время осады иерусалимского храма Птолемей косвенно, но весьма ощутимо помогал римлянам. Он содержал на свои средства целый конный корпус в армии Помпея – восемь тысяч человек и столько же коней; он снабжал армию Помпея провиантом, фуражом, деньгами. Когда Иерусалим пал и судьба Иудеи была решена. Птолемей пригласил римского полководца посетить Александрию. В качестве подарков он послал обмундирование солдатам и значительную сумму денег в войсковую кассу.

Помпей охотно принимал всё, но не давал никаких обещаний и не согласился приехать в Александрию. Полководец понимал, что посещение столицы иностранного государства было бы понято как официальное признание её правителя. Вступить же в Египет с оружием в руках и свергнуть царя он тоже не мог – это значило бы превысить свои полномочия, поскольку сенат всё ещё не принял никакого решения о Египте.

Впрочем, Помпей считал, что он уже достаточно времени посвятил Востоку. Он торопился в Рим, рассчитывая отпраздновать триумф и, пользуясь заслуженной славой, занять высокое положение в государстве. Ближайшее будущее показало, сколь фантастичны были эти планы. Но в данное время Помпей отказался от своего первоначального намерения покорить набатеев и поспешно покинул Палестину.

Попытки привлечь на свою сторону Помпея дорого стоили египетскому царю. В итоге всё осталось по-старому, изменилось только настроение населения. Щедрые подарки полководцу ничего не изменили. Рим продолжал хранить каменное молчание. Какой же смысл терпеть на троне царя, которого не признаёт мир?

Очень повредило Птолемею в общественном мнении и то, что он оказал римским войскам помощь во время осады иерусалимского храма. Особенно возмущались иудеи. А в Египте их было несколько сот тысяч, и жили они главным образом в Александрии.

– Храм Иеговы обесчещен, – говорили они. – Помпей проник в святая святых, куда имеет доступ только верховный жрец, и то лишь в день великого праздника. Часть вины и проклятия падает на царя, который щедро кормил и одевал солдат богохульника!

Впрочем, греки и коренные египтяне тоже были недовольны тем, что их правитель помог римлянам одержать победу в Палестине. Египтяне не забыли, что при первых Птолемеях Палестина находилась в зависимости от Египта.

Древнейшие надписи, сделанные ещё при фараонах на стенах больших храмов, – а их не разучились читать жрецы, – прославляли победы, которые одерживали много веков назад египетские войска не только на землях Палестины, но и значительно дальше к северу, вплоть до берегов Евфрата. Сейчас эти земли оказались под властью чужеземцев. А египетские деньги и хлеб им в этом помогли!

Таким образом, царь Птолемей XII, Новый Дионис, имел немало противников: популяры в Риме, иудеи в Александрии, патриоты в самом Египте. Ко всему этому прибавлялась ещё забота о священных животных, с которыми не должно было случиться ничего дурного, потому что, как мы увидим дальше, любой пустяковый случай в той ситуации мог привести к серьёзным политическим осложнениям.

Посещение Египта Диодором Сицилийским

Именно в эти годы, когда среди подданных Птолемея всё более нарастало недовольство, в Александрию прибыл молодой грек из Сицилии, образованный и внимательный исследователь прошлого, Диодор. Он приехал в столицу Египта для занятий в знаменитой библиотеке. Диодор задумал написать обширное сочинение, в котором хотел охватить всю историю человечества, от глубокой древности до своего времени. Многие учёные считали Египет колыбелью цивилизации, поэтому древнейшая история этой страны должна была занять подобающее место в трудах Диодора.

На своём родном острове молодой историк видел немало прекрасных и богатых городов – Сиракузы, Акрагант. Но Александрия поразила его своей красотой. Диодора восхитило прежде всего местоположение столицы Египта. По приказу Александра Великого город был построен на довольно узком перешейке между морем и озером, которое было соединено каналом с рукавом Нила. Недалеко от побережья расположен небольшой остров Фарос; от него к городу шла сложенная из крупных камней широкая дамба, называвшаяся Гептастадион [30]30
  Гептастадион– дамба длиной семь стадиев (египетский стадий равен 174  м).


[Закрыть]. По обеим сторонам дамбы образовались два чрезвычайно удобных порта: Восточный, или Большой, и Западный – Эвност. Город был обнесён мощными стенами. С самого начала строительство осуществлялось по плану – ровные, широкие улицы пересекались под прямым углом.

Главная артерия, протянувшаяся через весь город с востока на запад, имела в длину около сорока стадиев, то есть приблизительно шесть с половиной километров, а в ширину сто стоп – около сорока метров. По обеим её сторонам возвышались великолепные храмы и пышные постройки. Немало было роскошных зданий и в других районах города. В восточной части, около небольшого полуострова Лохий, находился царский дворец – огромный комплекс зданий, раскинувшихся среди парков и садов. Каждый из Птолемеев стремился сделать свою резиденцию ещё более великолепной.

Очень хвалил Диодор и климат Александрии. Летом здесь постоянно дули северные ветры, так называемые этесии [31]31
  Этесии– устойчивые северные ветры муссонного происхождения, которые дуют в восточной части Средиземного моря в тёплое время года (с середины мая до середины сентября).


[Закрыть]. Они несли приятную прохладу с моря, а прямые и широкие улицы были открыты этим ветрам даже в отдалённых от моря районах.