Текст книги "Лучи рассвета"

Автор книги: Александр Кот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Андриэль выползла из повозки. От долгого пути ноги девушки перестали её слушаться и Андриэль не смогла устоять, когда она вылазила из повозки, то упала на землю. Она пыталась подняться с помощью ступенек. Ей почти это получилось, но извозчик, с улыбкой приглашавший леди на плаху или к себе в койку, толкнул её ногой. Андриэль упала в грязь. Ее одежда промокла в считанные секунды. Было больно, не от падения, а от самой ситуации. Опять какие-то бандиты толкают ее в грязь, прямо как детстве. Опять с ней обходится как с ненужной игрушкой.

– Зачем, – спросила его девушка, с огромной ненавистью и презрением глянув на него снизу-вверх.

– Мне нравиться смотреть на страдания. Раньше я хотел быть палачом, но нет. Не вышло,– Андриэль плюнула ему на ботинок. Покраснев от злости, извозчик замахнулся на неё большой деревянной дубинкой.

– Стой, – крикнул ему второй извозчик,– пускай проведёт свои последние минуты, как полагается, думая о доме и о своей жизни. Ты опять за свое? Ещё раз и я точно сделаю так, чтобы ты пожалел. Понял меня,– пригрозил он своему товарищу, когда тот опустил дубинку и взгляд на землю.

Девушка упёрлась ладонями в грязь и начала подниматься. Медленно. Сначала ей пришлось встать на четвереньки, а потом на колени и уже с колен она поднялась и молча пошла к плахе. Когда Андриэль оглядывалась, то видела только презрение. Что можно ожидать, когда смотришь на воровку? Пускай они раздали жителям деньги, но память проходит. Особенно когда тебе настоятельно говорят что думать и как. Люди быстро забывают доброту и хорошие поступки в их сторону, воспринимая это как должное, за то хорошо помнят гадости и обиды. Это как-то имеет более острые крючки, чтобы зацепиться в сознание человека.

Перед девушкой предстала небольшая деревянная площадка на четырех столбах, на которой палач точил большой топор на длинной ручке, а не далеко от него были виселицы, на которых в грубых толстых петлях висели трупы, прогнившие от дождя и сырости, с выжранными воронами лицами и телами. Печальная картина, она не знала, заслужили висельники этого или нет, но они были людьми, а те кто такое устроил нет. Человечность должна быть по отношению ко всем, будь это бандит, крестьянин или простой музыкант. Таким девизом Андриэль довольствовалась всю жизнь. Для нее было главным остаться человеком, именно человеком в ее понятии.

Её подвели к палачу и посадили на колени около старой иссеченной чурки. Андриэль прошла прямо и гордо, пускай она была в грязи и не в лучшем виде, но терять себя перед толпой ей не хотелось, и делать такое она не собиралась. Не знаю о чем думают люди перед смертью, а она думала лишь о том как сильно у нее промокла одежда и ей могли выдать хотя бы плащ. Андриэль не боялась, не просила пощады или билась в истерике. Она была такого мнения, что если ей придётся умереть, то уходить надо достойно. Спустя пару минут на помост зашёл священник. Священник культа богов близнецов имел отличие от остальных. Его мантия была расшита из двух цветов, красного и синего, а на шее у него висела толстая цепь с символом его бога. Двух сросшихся между собой синиц. Он громко откашлялся, а стража принялась успокаивать толпу и призвать к молчанию. Затем прозвучало обвинение, приговор и начало отходной молитвы. Священник говорил нудно и тихо, даже каким-то убаюкивающим голосом. Никто его не слушал. Многие пришли посмотреть на казнь. Люди пришла сюда за проливающиеся кровью, посмотреть на отрубленную голову, а не за какой-либо религиозной заповедью, моралью и этикой по которой надо жить. Закончив читать свои молитвы, священник кивнул палачу, захлопнул толстенный талмуд и поспешил удалиться. Палач взял топор, что-то невнятно пробурчал себе под нос и улыбнулся. Он замахнулся топором, и девушка крепко зажмурилась, потеряв всякую надежду на жизнь. В голове промелькнула мысль,– «он не придет». Она ожидала, что вот-вот ее голова покатится вниз к ногам довольной кровопролитием толпы, но вместо головы свалился палач. Сначала пролетел свист, а потом тишина воцарилась над площадью и звук падения тела о доски. Девушка распахнула глаза и, вскинув голову, увидела, что палач лежит на широких досках помоста со стрелой во лбу. Опешив от происходящего, она не успела опомниться, как её взяли под руку и потащили прочь от места казни. Андриэль судорожно собирала мысли воедино и приходила в себя. Теперь она понимала – Зигфрид сдержал свое обещание. Она узнала руку, она узнала голос, который ее успокаивал, она узнала человека, что вел ее подальше от толпы.

– Идти можешь,– спросил он ее.

– Да,– крикнула нехотя девушка.

– Надо разделиться. Ты иди по переулку на север, а я пойду на восток. Встречаемся у северных ворот, ясно?

– Опять расстаёмся?

– Ненадолго. Так надо, пойми. Все идёт согласно плану.

– Хорошо…

– Стой, возьми, – он вложил в ее руку стилет, тоньше обычного. Стилет имел небольшую рукоятку, квадратную гарду из которой выходило тонкое и длинное лезвие в четыре дюйма. Такие кинжалы больше подходили ассасинам, их можно было легко спрятать и они были невероятно острые, хотя лезвие очень часто ломалось. – Не дай себя в обиду, любимая. Ну же, иди!

Он резко повернул в переулок и быстро зашагал прочь. Девушка не теряла драгоценных минут и пошла по обговорённому маршруту. Андриэль проскакивала между улицами и проулками. С площади доносился крик стражников, звуки суматохи и, кажется, боя. Поворот, ещё один,– проговаривала она про себя, когда шла. За поворотом показалась стража, двое с алебардами и в кольчуге. Они стояли у нужного ей поворота. Девушка скользнула обратно за угол и начинала продумать варианты как быть дальше. Один из стражников громко чихнул, обтёр бороду, и, зевая, глянул в проулок, но ничего не увидел. Послышался топот и вот уже стражников стало трое. Новоприбывший, крича и матерясь, заставил тех двоих поспешить на площадь. И вот уже спустя пару секунд проулок оказался пуст.

Андриэль проскочила ещё пару домов, когда впереди она увидела человека в кожаной куртке с самокруткой в зубах. На куртке, на месте солнечного сплетения, был черный ромб, поделенный белыми полосами на четыре маленьких черных ромбика. Тот человек стоял на месте и что-то высматривал. Наконец, он её заметил. Натянул арбалетный болт на тетиву самострела фирмы "Дункан и семь сынов". Самострел представлял брусок длиною с локоть. На передней части бруска вбиты две шпонки, обнесённые тетивой, и прорезь для болта, а также спускающий механизм. Такие самострелы были очень популярны среди мелких банд и преступных синдикатов. Незнакомец наставил на нее самострел и спросил.

– Андриэль?

– Да, – она неуверенно кивнула.

– Я от Зигфрида. Он просил проводить тебя до ворот,– незнакомец опустил оружие и спешно пошел в сторону ворот,– за мной,– проговорил он на ходу.

Не сводя с него настороженного взгляда, девушка спрятала стилет за пояс брюк и отправилась за ним. Большую часть дороги они шли молча. Сейчас не время для разговоров, да и о чем с ним говорить. В конце концов, Андриэль решилась задать ему пару вопросов.

– Откуда тебя знает Зигфрид?– негромко спросила девушка.

– Что? – пробасил ее спутник, скосив на нее бледные и красноватые глаза.

– Как, Ты с Зигфридом познакомился? – сказала она уже смелее.

– Ну… Меня босс на задание отправил.

– Босс?..

– Так ты не знаешь? Зигфрид к нам в синдикат пришел и говорит, мол, я вам семьсот золотых вешкек, а вы в городе шухеру наведите по моему сигналу. Ну, босс, конечно, согласился, семьсот золотых на дороге не валяются! Тем более есть шанс насрать Павлинам. Разборки между нами никто не отменял,– он замолчал, вновь закурил самокрутку и пошел дальше. Через десяток домов он заговорил опять.

–Знаете, а вы крутые. Грабануть ублюдков из Павлина много стоит. Если жизнь заведет вас ещё раз в эти края, обращайтесь. Нам нужны такие люди.

–Спасибо, но нет,– ответила Андриэль.

–Дело ваше, но мой вам совет уходить из долины. Вы теперь большие шишки, а здесь таких не любят. Скоро подойдем к воротам.

–Я знаю. Зигфрид тебе говорил, что будет дальше?

–Нет и зачем? Мое дело довести тебя и если надо то кого-нибудь пристрелить.

–Отлично. У меня появился ещё один защитник.

–Ага,– сказал он, рассмеявшись,– только временный и за деньги, но ради такой бабы могу стать и постоянным.

–Тоже откажусь. Мы почти пришли.

–Дело ваше, мадам,– он потер переносицу, оглядываясь назад.

Им повезло. Они дошли весь путь до ворот относительно спокойно. Редко на пути им попадались группки стражников, но они лишь просто пробегали мимо в суматохе. Так весь путь они прошли, любуюсь на старые и обшарпанные дома что стоят на широкой грязной улочке с вечным дождем. Дождь бил своими каплями о крыши домов и стекал тоненьким ручьём вниз. Андриэль успокоилась, она даже смогла найти приятные живописные нотки в этом злачном городе. Единственное что теперь ее беспокоило так это промокшая и грязная одежда, а также голодный желудок.

Когда они подошли к воротам, там их уже ждал Зигфрид. Он держал двух гнедых лошадей, пепельного цвета, за поводья и явно нервничал. Серая лошадь это чувствовала и от этого нервно начала бить копытом о землю. Вторая кобыла в отличие от своей подруги мирно жевала траву и иногда фыркала, если же трава ей не нравилась.

Увидев его, Андриэль сорвалась с места, спеша угодить в его тёплые и крепкие объятья. Он обнял ее. Крепко, словно пытался вдавить в себя, чтобы больше никто не мог ее отнять у него. Затем поцеловал в лоб и что-то прошептал. Она не расслышала, но могла догадаться что это было,– «я же обещал».

– Не время, голубки, обжиматься, – проворчал человек с самострелом, смотря на пустую улицу города,– сейчас стража подвалит, быстро на кобылок и скачите к черту за пазуху отседа.

Зигфрид отпустил Андриэль и подвёл ей серую лошадь. Лошадь фыркнула от недовольства, но следом заржала и послушно опустила голову.

– Садись, я за тобой,– проговорил Зигфрид, помогая девушке забраться в седло.

       Андриэль залезла в седло, схватила вожжи и дала ботинками по бокам кобылке. Лошадь пошла рысью, готовясь перейти в галоп. Девушка обернулась, Зигфрид попрощался с бандитом и уже забирался на вторую лошадь.

Они мчались несколько часов, не давая отдыха себе и лошадям. Наконец они добрались до леса, а после их путь лежал через лес, потом вниз по ручью, и вот он, долгожданный отдых. Место было выбрано в большом овраге, где находилось небольшая заброшенная берлога. Это место можно было смело назвать самым безопасным из всех, что было в округе. После того как Зигфрид разбил лагерь, то он прошелся по оврагу, раскидывая старый медвежий помет, чтобы мало ли кто решится забраться к ним.

Этот лес кишел разными тварями от стай волков до жившего здесь племени лесных гоблинов. Леса долины всегда имели дурную славу. Мало кто мог в них заходить, а ещё меньше кто бы мог выйти живым, а ночь близилась. И никто не знает кто в таком лесу откажется от свежей плоти. Кроме гоблинов, людей они не едят. Они держат их в качестве прислуги и развлечений, пуская их на арену как гладиаторов в отместку за то, что с ними делают люди.

Костёр разгонял темноту и согревал двух путников, сидящих и болтающих о простых вещах. Гробовую тишину перебивали лишь их голоса. Это напрягало. Лес будто замер. Даже треск горящих веток был, словно приглушённый и доносился откуда-то вне оврага.

– Я очень испугалась, что, Ты, не придешь за мной… Я уже было попрощалась с жизнью,– говорила Андриэль.

– Как я мог не прийти? Я обещал. Отец всегда говорил, настоящий мужчина должен держать своё слово, – он тяжело выдохнул и обнял её за плечи,– завтра мне надо увидеться с одним человеком…

– Так поехали вместе,– перебила его девушка.

– Прости, но тебе,– он замялся,– тебе, нельзя со мной. Мы поедем в Совинград. Там мы разделимся. Я уеду на некоторое время. На, вот, – он протянул ей кружку эля. – Выпей, ты дрожишь как осинка.

– Спасибо,– она отпила из кружки, теплое пиво согревало ее. Они разожгли костер, но ей все равно было холодно. Промокшая одежда сушилась на веревках около костра и сама Андриэль переоделась, но тело ещё не успела набрать достаточное количества тепла, чтобы согреться,– так… С кем, Ты встречаешься?

– С человеком, что поможет нам осуществить нашу мечту о собственном домике, новой жизни и нашем счастье,– проговорил Зигфрид, подкидывая свежие дрова в костер.

– Но почему тогда мне нельзя с тобой?

– Во-первых, тебе надо оправиться от произошедшего. Во-вторых, этот человек ненадёжный. Я не хочу снова подвергать тебя опасности и тебе надо отдохнуть,– Зигфрид должен был встретиться с синдикатом Распущенного павлина. Он скрыл это от нее. Синдикаты долины обитали не только в пределах Дол'Блэнто. Те бандиты, которые держали Андриэль в хижине, были из синдиката Павлина. Зигфрид не хотел, чтобы она знала с кем он собирается встретиться. Для нее это больная тема. Павлин был одним из самых надёжных среди недвижимости, включая цены, места и все что к этому относится. Они были идеальными партнёрами для сделки, свое слово эти преступники держали всегда. Зигфрид не хотел упустить такую возможность. Он уже просчитал все, что было необходимо и отступать нельзя. Счастье было близко, осталось только достать его.

– Тогда скажи,– по телу Андриэль пробежала маленькая дрожь, ее легонько дёрнуло в сторону. Зигфрид сильнее прижал ее к себе, даря часть своего тепла,– где я буду в Совинграде?

– Ты задаёшь слишком много вопросов, – он обнял её, и они вместе рухнули на меховую попону, – я устал. Я все расскажу завтра. Сейчас не время. Давай просто поговорим,– сказал он с улыбкой на лице.

–Да. Хорошо,– улыбнулась она ему в ответ.

–Я боялся. Очень сильно боялся не успеть. Ты очень дорога для меня. Если я потеряю тебя, то потеряю себя.

–Зигфрид…

–Я ещё не закончил. Ты теперь часть меня, я ношу тебя всегда в своем сердце и не смогу потерять.

–Это так… Ты подготовился что ли,– спросила она с улыбкой. Андриэль оперлась руками на его грудь и приподнялась, чтобы смотреть ему в глаза.

–Нет. Просто говорю что думаю.

–Я знаю. Я вижу это в твоих глазах.

–Глаза это зеркало души. Через них можно узнать человека по-настоящему.

–Согласна. Через них я тебя и полюбила. Твою душу.

–Пора спать. Завтра ранний подъем,– он поцеловал ее и ещё ближе подтянул одеяло, укрывая их обоих. Спокойной ночи, жена.

– Спокойной ночи, муж…

Утро было тёплое, не смотря на росу и утреней туман. Солнце мельком просвечивало сквозь кроны вековых деревьев. Зигфрид уже подготавливал коней. Он нагрузил их двумя сумками, доверху набитых едой, частью денег и другими полезными вещами. Андриэль сладко потянулась и повернула голову влево. Ее удивило то, что Зигфрида не было рядом, она проморгалась, но его так и не было. Зигфрид был ранней птицей. Он всегда засыпал рано и вставал тоже, а Андриэль ни как не могла к этому привыкнуть. Вдруг со стороны раздался голос.

– Уже проснулась?

– Угу, – сонно и протяжно ответила девушка, нежно выдыхая.

– Сходи к ручью, умойся, и надо ехать в Совинград. Времени мало. Тем более мы устроили в городе такое, что вся округа встанет на уши. Думаю, нас сейчас уже начали искать,– говорил Зигфрид, навязывая тюки,– так что лучше отправиться немедленно.

– Ещё пять минуточек,– игриво проговорила Андриэль. Иногда она любила строить из себя маленькую девочку. Все девушки это любят, им это необходимо. Чувствовать себя маленькой, беззащитной девочкой со своим любимым мужчиной.

– Мы опаздываем. Когда солнце будет в зените, то мы уже должны быть у ворот Совинграда. Так что вставай-вставай,– проговорил он, тоже играючи, легонько толкая Андриэль.

– Ну, Зигфрид…

Не выдержав, парень налил в небольшой стакан воды и выплеснул на неё. Он такое не любил делать, но ситуация говорила свое. Андриэль тут же подскочила, обтёрла лицо ладонью, ругаясь про себя. Она не могла на него злиться. Все равно она прекрасно понимала, что он не любит и делает это из-за необходимости или иногда внести остринку в их отношения.

– Да ты с ума сошел,– проговорила девушка с веселой интонацией.

– Да, когда ты рядом, я становлюсь сумасшедшим, – он подмигнул ей, с милой улыбкой на лице,– иди, умойся, перекуси и в путь. Я пока закончу сборы.

– Ладно… – Андриэль поднялась и осмотрелась. У нее имелась привычка всегда оглядываться, иной раз это спасает жизнь. Был случай, когда так и вышло.

Они ехали по дороге к одному из безымянных городков. Тракт обещал безопасность, ведь по нему регулярно идёт патрулирование отряда конных дружинников из тридцати человек, но обещания не всегда могут выполняться. Ближе к одному из развилок конь Зигфрида повредил ногу и начал хромать. Пока Зигфрид занимался животным, Андриэль решила сходить в кустики. Когда она закончила свои дела, решила оглядеться и так спасла себе жизнь. В двух шагах от нее вылезла ядовитая змея. Если бы она не решила осмотреться, то наступила бы прямо на нее, но суть дела не в этом. Когда Зигфрид закончил возиться с конем и был уже готов отправиться в путь, Андриэль огляделась ещё раз. Из леса показалось несколько луков заряженных стрелами, их было очень тяжело разглядеть, но не человеку который всегда ожидает чего-то подобного. Это оказалась малая банда, которая грабит путников. Андриэль и Зигфриду пришлось спасаться галопом, но так они и остались в живых.

– Я быстро,– сказала она, надевая высокие сапоги до голени.

И свое слово она сдержала. Ручей протекал в небольшом русле, окружённом мхом и болотной травой, ещё здесь редко встречалась лесная земляника. Через пару минут, после того как она пришла к ручью, привела себя в порядок. Затем попила немного воды из него. Вода была на редкость приятная и холодная. Самое то, для такого утра,– пронеслась такая мысль у нее в голове. Заев земляничкой Андриэль, пошла в лагерь, присвистывая простенькую мелодию. Пока она шла обратно осознала одну истину,– иногда она будет скучать по всему этому, но простая жизнь стоит того. Хватит с них выживания, теперь она хотела банального стабильного спокойствия и счастья.

Когда Андриэль вернулась в лагерь, то Зигфрид уже стоял наготове и держал коней за вожжи, с видом что-то перебирающего у себя в голове человека, будто он мог что-то забыть. Затем они вскочили в седла и помчали к Совинграду. Опять ветер и опять привычная пыль дороги. Они проскакали до самого зенита, не отдыхая. Лишь изредка перекидывались шутками, водой и улыбками. В дороге они предпочитали быть всегда на стороже. Северные королевства очень суровое место, а легкомыслие и глупость они не прощает. За это надо платить, а Север заставит тебя это сделать, если не окажешь ему должного уважения и понимания.

Совинград представлял собой каменный городишко средних размеров. К северным вратам примыкал каменный мост, на котором умещалось скопление иммигрантов из соседнего королевства. Было жарко и душно, не смотря на прохладный ветер, улица напоминала раскалённую сковородку. Толпа ругалась и ждала своей очереди. Надо было иметь железную выдержку, чтобы вытерпеть это все до конца. Таможня часто задерживала людей и вела себя халатно. Палящее солнце, крики детей, ругань извозчиков и запах затхлой воды из рва сводили с ума любого человека. Некоторые люди не выдерживали и разворачивали коней, кто-то мог потерять сознание или начать требовать особого отношения, а это могло только усугубить ситуацию.

Зигфрид и Андриэль миновали ворота и отправились до караульной у стен. Им нельзя было проходить в открытую. После инцидента в Дол'Атане их разыскивали по всей долине Дол'Блэнто. Им пришлось ждать. Постучать в двери караульной и сказать «мы договорились со стражником, чтобы нас впустили» могло бы сберечь время, только такой вариант был весьма опасен. Через десять минут ожидания наконец-то вышел один из стражников. С неприметным лицом в стальном нагруднике на кольчужную рубаху и желто-рыжих полосатых штанах. Почесав свою седую длинную бороду, он посмотрел на Зигфрида и Андриэль. Что-то хмыкнув про себя, старик привалился к косяку, закурил самокрутку и затянул довольно скучную народную песню. Услышав заветную фразу, Зигфрид подпел стражнику. Страж кивнул и заулыбался частично беззубым ртом. Он пригладил седую бороду и поставил шлем на каменное ограждение моста.

– Проход будет стоить две золотые вешкеки,– сказал он, разглядывая гостей.

– Но уговор был на одну,– ответил Зигфрид.

– Цены на хлеб выросли, семью кормить надо. К тому же в городе эпидемия. Ничего личного. Мы же деловые люди,– безразлично произнес он,– тяжёлые времена настали, вот и выживаю, как могу. Так платить будем или можете попробовать пройти в ворота, если вас не схватят?

– Держи, – Зигфрид кинул стражу два золотых вешкека. У него не было желания вести споров и ругани. Одна или две монеты в данном случае не играли важной роли,– пропускай.

– Сейчас, – страж пытался согнуть монету пальцами, но безуспешно, затем поскреб по бокам ногтями в ожидании того случая если золото окажется жёлтой краской. Наконец когда подлинность была установлена, он кивнул Зигфриду.

–Доволен? Пускай,– сказал Зигфрид. Андриэль стояла в стороне и держала лошадей, поглядывая на воду рва. Она предпочитала не вмешиваться, когда переговоры ведёт Зигфрид, он имел к этому особый талант.

–Лошадей оставьте здесь,– сказал старик, надевая шлем обратно,– не переживайте, с ними ничего не случиться. Через караульную с ними вы не сможете прийти, да и по городу продвигаться тоже. Лучше пусть они побудут здесь. Я буду за ними ухаживать.

–Ладно. Андриэль, привяжи лошадей.

–Хорошо,– ответила девушка. Она привезла лошадей к стойкам у караульной. Затем она с Зигфридом забрали сумки и забросили их себе на плечи.

– Проходите,– стражник открыл дверь сторожевой и сделал жест рукой, приглашая новых гостей Совинграда в его нутро.

–Благодарю,– ответил Зигфрид.

В городе было шумно и грязно. Там уже неделю свирепствовала чума. Люди жалуются и спихивают вину на гнев богов. Хотя они сами виноваты. Чума берёт своё начало из содержимого ночных горшков вылитого за окно. Из-за этого город начали заполнять крысы, к тому же горы мусора начали привлекать этих маленьких существ, потом одна из них подхватила чумных блох и так пошло, словно снежный ком с горы. Вроде бы одно маленькое невинное действие, а вызвало такие проблемы.

Все госпитали уже оказались переполнены за несколько дней. Город приобрёл районы-гетто, куда ссылают всех пораженных чумой или тех, кого в ней подозревают. Из двенадцати районов, пригодных для жизни осталось десять. На узких улицах Совинграда всегда было сложно пройти, но, когда в городе появились фанатики Конца времен, стало невозможно пройти совсем. Дело было в том, что улицы Совинграда имели узкую ширину из-за количества домов. Их было так много и они были настолько близко друг к другу, что иногда между ними не мог пройти даже худощавый ребенок. Дома Совинграда уже давно стали многоэтажками. Людей становилось все больше и больше, поэтому некоторые начали сносить крыши и надстраивать этажи. Доходило и до того что первый этаж не выдерживал весь напор и дом рушился. На следующей же день место расчищали и начинали возводить новый фундамент, и новые стены. Некоторые дома превращались в ремесленные гильдии. Например, торговый дом «Безделушки и прочее» представлял собой магазин на первом этаже, склад продукции в подвале, производственные цеха на втором и третьем этаже, а на четвертом уже находилось общежитие рабочих и владельцев.

Фанатики созывали толпы на свои проповеди. В такие отчаянные времена простой народ готов поверить во все, что говорят убедительно и в это верят огромное количество людей. Люди перегораживали своей массой узкие улочки Совинграда. Иногда после таких проповедей начинались беспорядки, выносили тела людей после сборищ, а особо верующие фанатики могли и вовсе призывать людей на погромы храмов «неправильных богов». Эта проблема коснулась всех. Жители города начали запирать свои дома и держать оружие наготове, а городская стажа организовывала множество патрулей, иногда к фанатикам подсылались шпионы и докладывали об их действиях. Совинград вел отчаянную борьбу против этого фанатизма. К всему этому добавились и наказания. За встречи, дружбу или поддержку культа Конца времён могли бить розгами, резать кожу на стопах и даже доходило казней.

А всю эту ситуацию добила преступность долины. На самом деле долину Дол'Блэнто по большей части контролировали преступные синдикаты. До этого Совинград принадлежал синдикату «Черные ромбы», но когда началась история с фанатиками и чумой Ромбы потеряли значительную часть своего влияния. Никому не нужна крыша, которая не может нормально крышевать своих подопечных. Тогда преступный синдикат Ченото'Мак заполучил город в своё влияние, перебив Ромбов и политикой террора местного населения. Теперь главным правилом города стало – «Забудь о совести и слушай Ченото'Мак!» или «Слушайся Ченото'Мак и останешься жив!». Город полностью принадлежал им. Каждый кто был против заканчивал свою жизнь убитым в переулке или ночью в собственном доме. Городская стража была на стороне преступности, единственное что они могли сделать это не вмешиваться в дела синдиката чтобы не нагнетать уже раскалённую обстановку. Стража честно занималась только делами, которые небыли замешаны с синдикатом. Остальным же жителям Совинграда приходилось выживать между трёх огней: чумой, преступностью и фанатиками.

Как только Зигфрид и Андриэль попали в город, перед ними престала толпа фанатиков. В середине толпы стоял проповедник со шрамом на лбу в виде странной десятиконечной звёзды. Его лицо было истерзано, словно его били тяжелым тупым предметом. Борода на его лице росла кусочками, а сам он был худой как спичка. Проповедник стоял в чересчур широкой, для него, мантии красного цвета. Когда он читал проповедь, вся улица затихла и слушала лишь его одного. Улицу была забита. Толпа обрела такую массу, что смогла бы оставить коня на полном скаку. У путников не оставалось другого выхода, кроме того как остановиться выслушать проповедь, а на крайний случай сбежать если начнется беда. Таким образом, фанатики ещё привлекали людей на свои безумные проповеди. Перегорождая улицы и оставляя только два варианта, ждать когда закончится сбор или искать другие пути.

– Покайтесь! Мы жалкие рабы бога нашего Маракана! Просите прощения за свои грехи! Просите и уверуйте, чума отступит, бандиты покинут наш славный город! Посыпайте главу пеплом! Ибо Конец времени уже скоро, и только люди с чистой совестью и верной душой смогут избежать ужасной смерти в синем пламени! Кайтесь и молитесь Маракану! Нашему вселюбящему и справедливому отцу! Не верьте в ложные слова наших городничих и жрецов! Они власть, они всегда будут пробовать подчинить ваши разумы себе,– говорил проповедник на куче деревянных ящиков, проявляя свое ораторское мастерство,– не верьте в ложные слова! Сначала небеса обнимет пламя, а потом из земли начнут выходить орды мертвых, выискивая души неверных. Они будут искать их везде, никто не сможет укрыться от гнева Маракана…

– А ну заткнулся!– раздался одинокий грубый голос из толпы,– ты Мариус Дэгман, обвиняешься в ереси, подталкиванию народа на бунт и принесении в жертву жандарма третьего жандармского корпуса, а значит, оставил женщину и троих детей без кормильца. Наказание за такое преступление казнить на месте путём избиения! Это будет наказание всем тем, кто поддерживает культ лживого Маракана, взять их всех,– через мгновение послышались крики жандармов, прорывающихся через толпу. Следом раздались крики простых людей и звуки ломающихся костей. Толпа принялась колотить жандармов, а некоторые спешили покинуть улицу, дабы не было лишних проблем и вопросов. Узкую улочку в считанные минуты заполнили шум и паника. Началась бойня. Стражи принялись хватать собравшихся, а те в свою очередь отбиваться и переходить в атаку.

Андриэль взглянула на Зигфрида. Как только началась заварушка, они поспешили покинуть улицу. Им пришлось пройти в противоположную сторону и пролезть между двух кирпичных домов. Им было необходимо добраться до таверны, но не ценной собственной жизни. Они шли по узким улочкам Совинграда, а позади слышались крики людей. Им пришлось идти быстрым шагом, по городскому лабиринту, в поисках таверны.

– Это слишком жестоко,– проговорила девушка, идущая за Зигфридом и сильнее натягивая капюшон на голову.

– Это фанатики. Считать их за людей и проявлять к ним милосердие, словно пытаться сдвинуть стену. Они убеждены в своей правоте абсолютно, а так нельзя. Свои интересы важны, но иногда необходимо задуматься. Правильно ли ты думаешь, или, а не ошибся ли я? А самое главное ставить свои интересы за высшую основу всего глупость и крайняя степень эгоизма. Мы люди и должны друг с другом взаимодействовать, а не лезть на гору успеха по телам таких же как ты сам. Вместе мы сила, а по одному слабы.

– Но это же люди!

– И что? Считать того, кто оставил женщину и троих детей без кормильца за человека? Я считаю это глупо. Убийство это убийство. Его ничего не оправдывает.

– А война? Ты же считаешь солдат за людей, а они убивают врагов. Солдатам дают награды за то, сколько кормильцев он убьёт. Они получают славу за многочисленные убийства кормильцев. Им дают награды за открытый грабёж под предлогом "на военные нужды". Ты, их тоже считаешь за людей?

– Война – это другое дело. Солдаты убивают кормильцев, чтоб его жена и дети жили без голода, в доме, а самое главное, чтобы они были хотя бы просто живы. Были внуки, было продолжение рода. Налево.

– Что?

– Налево. Нам туда,– он показал ей на прибитую к углу обшарпанного, деревянного дома табличку с направлениями,– так вот, они убивают за свободу. Чтоб он жил спокойно в старости, рассказывая детям как он защищал их от захватчиков, убивал тех самых кормильцев ради того чтобы остаться кормильцем их, своих детей. Война и мирное время это совершенно разные вещи, но убийство все равно останется убийством.

– Как глупо и сложно устроен на мир,– ответила девушка, поправляя волосы за ухо.

– Это баланс. Мир устроен так, что на каждый верх найдётся низ, за несправедливость справедливость, на каждое живое существо есть своя смерть. Баланс-основа мира. Он есть везде и будет ещё очень долго. Конец времён настанет только тогда, когда эта основа прекратится. За улыбку иногда необходимо платить грустью, за любовь одиночеством. Задумайся. Ты была заложницей разбойников долгое время, а потом стала дочерью одного из самых известных рыцарей. Иногда это, кажется, очень глупо и сложно, но может быть, мы просто не умеем смотреть под нужным углом.