Текст книги "Ошибка Татьяны Лариной, или Как избежать несчастной любви?"
Автор книги: Александр Каменец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Эпизод второй
Ошибка Татьяны Лариной
(А. С. Пушкин «Евгений Онегин»)
Я: Среди литературных персонажей, переживших неразделенную любовь, особое место занимает Татьяна Ларина, ставшая своеобразным символом искренности и глубины женской любви. Тебе интересно будет с ней встретиться?
Алексей: Очень! Зови Татьяну на встречу с нашим психологом.
Татьяна (психологу): Не могли бы помочь мне разобраться в своих чувствах? Почему так получилось, что моя любовь с Онегиным так и не состоялась? Что я сделала не так при первой нашей с ним встрече?
Психолог: Давайте сначала вернемся к характеристике, которую дает Вам А. С. Пушкин до Вашей встречи с Онегиным:
«Итак, она звалась Татьяной
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива.
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна.
<…>
Задумчивость, ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшали ей.
Ее изнеженные пальцы
Не знали игл; склонясь на пяльцы,
Узором шелковым она
Не оживляла полотна.
Охоты властвовать примета,
С послушной куклою дитя
Приготовляется шутя
К приличию – закону света,
И важно повторяет ей
Уроки маменьки своей.
<…>
Но куклы даже в эти годы
Татьяна в руки не брала;
Про вести города, про моды
Беседы с нею не вела.
И были детские проказы
Ей чужды: страшные рассказы
Зимою в темноте ночей
Пленяли больше сердце ей.
Когда же няня собирала
Для Ольги на широкий луг
Всех маленьких ее подруг,
Она в горелки не играла,
Ей скучен был и звонкий смех,
И шум их ветреных утех.
<…>
Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод,
И тихо край земли светлеет,
И, вестник утра, ветер веет,
И всходит постепенно день
Зимой, когда ночная тень
Полмиром доле обладает
И доле в праздной тишине,
При отуманенной луне,
Восток ленивый почивает,
В привычный час пробуждена,
Вставала при свечах она.
<…>
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли всё;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо.
Отец ее был добрый малый,
В прошедшем веке запоздалый;
Но в книгах не видал вреда;
Он, не читая никогда,
Их почитал пустой игрушкой
И не заботился о том,
Какой у дочки тайный том
Дремал до утра под подушкой.
Жена ж его была сама
От Ричардсона без ума».
(Ричардсон – английский писатель XIII века, автор нравоучительных романов «Грандисон» и «Клариса Гарлоу»).
Татьяна: Да, мой портрет довольно точен. Я, действительно, сильно отличалась от других девушек. Но какое это имеет отношение к моей любви к Онегину?
Психолог: Ваша эмоциональная жизнь была очень ограничена. С одной стороны, Вы привыкли держать многие чувства в себе, уходя в мечты, в фантазии; с другой стороны, эти фантазии не имели выхода. В Вашем окружении им не было места.
Татьяна: Но потом они нашли выход к любви к Онегину и ничего из этого хорошего не получилось.
Психолог: Обратите внимание на то, какие это были фантазии – вы ждали необыкновенной возвышенной любви, которую редко встретишь в реальности.
Татьяна: А что в этом плохого?
Психолог: Я не оцениваю Ваши чувства. Просто мечты о несбыточной любви приучают человека страдать и он начинает находить в этом удовольствие.
Татьяна: Вы хотите сказать, что я мазохистка?
Психолог: Правильней было бы сказать, что Ваш воображаемый мир заменил Вам реальность, которая Вам не нравилась. И в этом воображаемом мире были не только страдания. Вы сопереживали любимым Вами литературным героям, чьи описываемые любовные приключения чаще всего заканчивались благополучно, и это для Вас было утешением.
Татьяна: Теперь понимаю. У меня страдания о любви, которой нет в моей реальности, сочетались с надеждой, что когда-нибудь я тоже встречу такую любовь, которая описывается в романах, и буду также счастлива, как мои литературные герои. Какой же я была наивной!
Психолог: А в чем была Ваша наивность?
Татьяна: Возвышенные чувства в наше время не ценятся. Торжествуют выгода, расчет даже в любовных отношениях, в семье, в браке.
Психолог: Если я Вас правильно понял, Ваши чувства не были должным образом оценены, и Вы сделали вывод, что действительность оказалась слишком груба и жестока.
Татьяна: А разве не так?
Психолог: А вот как описывает Ваши чувства сам А. С. Пушкин:
«И Вертер, мученик мятежный,
И бесподобный Грандисон,
Который нам наводит сон, —
Все для мечтательницы нежной
В единый образ облеклись,
В одном Онегине слились.
<…>
Воображаясь героиней
Своих возлюбленных творцов,
Кларисой, Юлией, Дельфиной,
Татьяна в тишине лесов
Одна с опасной книгой бродит,
Она в ней ищет и находит
Свой тайный жар, свои мечты,
Плоды сердечной полноты,
Вздыхает и, себе присвоя
Чужой восторг, чужую грусть,
В забвенье шепчет наизусть
Письмо для милого героя…
Но наш герой, кто б ни был он,
Уж верно был не Грандисон».
Татьяна: Да, не очень привлекательный образ получается. Жила в совершенно придуманном мире и сама себе придумывала увлечения по книгам. Это уже психическая ненормальность какая-то!
Психолог: Вы слишком строги к себе. Вот что о Вас пишет А. С. Пушкин:
«За что ж виновнее Татьяна?
За то ль, что в милой простоте
Она не ведает обмана
И верит избранной мечте?
За то ль, что любит без искусства,
Послушная влеченью чувства,
Что так доверчива она,
Что от небес одарена
Воображением мятежным,
Умом и волею живой,
И своенравной головой,
И сердцем пламенным и нежным?
Ужели не простите ей
Вы легкомыслия страстей?
<…>
Кокетка судит хладнокровно,
Татьяна любит не шутя
И предается безусловно
Любви, как милое дитя.
Не говорит она: отложим —
Любви мы цену тем умножим,
Вернее в сети заведем;
Сперва тщеславие кольнем
Надеждой, там недоуменьем
Измучим сердце, а потом
Ревнивым оживим огнем;
А то, скучая наслажденьем,
Невольник хитрый из оков
Всечасно вырваться готов».
Татьяна: Да, я не кокетка, но от этого мне не легче. Слишком, наверно, я зафантазировалась в своих любовных мечтаниях.
Психолог: Наиболее полно Вы выразили свои чувства в своем письме к Онегину. Давайте попробуем лучше понять Ваши проблемы на примере этого письма.
Татьяна: Мне теперь так стыдно за это письмо! Но все же интересно, как Вы оцените это послание.
Психолог: Ваше письмо начинается следующими словами:
«Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня».
Психолог: Как Вы оцените это начало письма?
Татьяна: Очень глупое начало. Сначала я пишу о том, что меня можно презирать, а потом жду жалости от Онегина за это. Это такое самоуничижение!
Психолог: Просто обычная женская непоследовательность. Здесь даже есть скрытое, неосознаваемое кокетство. Как можно презирать человека за любовь?
Татьяна: А я теперь вижу в этих словах мечту о сильном мужчине, который может помочь мне в моих слабостях.
Психолог: Согласитесь, что это очень по-женски.
Татьяна: И при этом заявляю: «Вы не оставите меня». Я теперь удивляюсь, откуда у меня была такая уверенность?
Психолог: Давайте теперь вспомним продолжение Вашего письма:
«Сначала я молчать хотела;
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Всё думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи».
Татьяна: Я помню это чувство. Это страх потерять Онегина из виду навсегда.
Психолог: И Вы решили идти напролом.
Татьяна: Да, это выглядит именно так. Это уже прямо мужской напор. Я здесь себя не узнавала.
Психолог: А чему Вы так удивились? Ведь у Вас не было опыта общения с мужчинами, да и свобода у Вас была в семье большая. Вы ведь не очень были приучены к молчаливой покорности. Поэтому Вы решили взять судьбу в свои руки. Давайте посмотрим, что Вы дальше пишете:
«Но, говорят, вы нелюдим;
В глуши, в деревне всё вам скучно,
А мы… ничем мы не блестим,
Хоть вам и рады простодушно.
Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья,
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья.
Души неопытной волненья
Смирив со временем (как знать?),
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И добродетельная мать».
Татьяна: Это уже упрек Онегину.
Психолог: Не кажется ли Вам, что Вы возлагаете на Онегина ответственность за то, что Вы им увлеклись? Он, оказывается, виноват уже в том, что появился перед Вашими глазами.
Татьяна: Но это был лишь эпизод в письме. Дальше я писала следующее:
«Другой!.. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в высшем суждено совете…
То воля неба: я твоя,
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан Богом,
До гроба ты хранитель мой…
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В душе твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!
Не правда ль? я тебя слыхала:
Ты говорил со мной в тиши,
Когда я бедным помогала
Или молитвой услаждала
Тоску волнуемой души?
И в это само мгновенье
Не ты ли, милое виденье,
В прозрачной темноте мелькнул,
Приникнул тихо к изголовью?
Не ты ль, с отрадой и любовью,
Слова надежды мне шепнул?
Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель:
Мои сомненья разреши.
Быть может, это всё пустое,
Обман неопытной души!
И суждено совсем иное…
Но так и быть! Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю,
Перед тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю…
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Я жду тебя: единым взором
Надежды сердца оживи
Иль сон тяжелый перерви,
Увы, заслуженным укором!
Кончаю! Страшно перечесть…
Стыдом и страхом замираю…
Но мне порукой ваша честь,
И смело ей себя вверяю…»
Татьяна: Интересно у меня получалось. Сама придумала себе Онегина, а потом предлагаю ему взять на себя ответственность за мои фантазии. Ужас!
Психолог: Вы теперь стыдитесь своей первой любви?
Татьяна: Просто я теперь стала немного мудрей, но все равно хочу понять, почему Онегин так и не принял моей любви?
Психолог: Ну что ж, давайте вспомним, что Вам говорил Онегин в ответ на Ваше письмо:
«Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
<…>
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе не достоин я.
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас;
Начнете плакать: ваши слезы
Не тронут сердца моего,
А будут лишь бесить его.
Судите ж вы, какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней.
<…>
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я. И того ль искали
Вы чистой, пламенной душой,
Когда с такою простотой,
С таким умом ко мне писали?
Ужели жребий вам такой
Назначен строгою судьбой?
<…>
Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей…
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Послушайте ж меня без гнева:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною.
Так, видно, небом суждено.
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет».
Татьяна: Такое впечатление, что со мной говорил не человек, а «машина». Вроде бы все разумно, но что-то в этом монологе мне теперь кажется неискренним.
Психолог: Может потому кажется, что Вы писали Онегину о своей любви, а он заговорил с Вами о нежелании жениться. И при этом, заметьте, говорил:
«Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней».
Психолог: Что значит «нежней»?
Татьяна: Да. Здесь какой-то нескромный намек на возможность близких отношений.
Психолог: Отсюда можно сделать вывод, что…
Татьяна: Онегин не хотел связывать себя серьезными намерениями, но допускал, пусть даже в мыслях возможность интимной связи со мной. Он понял, конечно, что со мной можно строить только серьезные отношения. Поэтому если бы он принял мою любовь, то брак со мной был бы для него неизбежен.
Психолог: А Вам не кажется, что монолог Онегина выглядит как-то немного комическим в своей серьезности и рассудительности?
Татьяна: Да, действительно, разве так разговаривают с молодой девушкой? Я ведь в письме ничего не писала ему о женитьбе. Я писала о своей любви и готовности ему довериться.
Психолог: Да, такое ощущение, что Онегин при встрече с Вами играл какую-то роль – разочарованного в любви, не верящего в свою способность любить, в невозможность семейного счастья и т. д.
Татьяна: Не случайно, что потом у меня возникли вопросы по поводу Онегина:
«Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?»
Мне все же не до конца понятно, почему уже позднее, когда я принадлежала другому, он в меня влюбился?
Психолог: Давайте я воспроизведу Ваш портрет, написанный А. С. Пушкиным при Вашей повторной встрече с Онегиным:
«Она была не тороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей…
Всё тихо, просто было в ней…»
Татьяна: Я такой всегда была. Что здесь выглядит удивительным?
Психолог: Вы стали светской дамой и сохранили в себе черты прежней Татьяны. Такое редко кому удается. Как Вам удалось все же устоять при неожиданном ухаживании за Вами Онегина, которого Вы любили?
Татьяна: Напомню свой ответ Онегину:
«Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
<…>
Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче – Боже! – стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню; в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной.
Я благодарна всей душой…
<…>
Тогда – не правда ли? – в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась… Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?
<…>
Я плачу… если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
