Текст книги "Поиск в кольце"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Шалимов Александр
Поиск в кольце

Александр ШАЛИМОВ

ПОИСК В КОЛЬЦЕ

Летели молча.

– В древности его называли Фаэтоном, – неожиданно сказал Рей, продолжая угасший было разговор.

– Но это была легенда или... гипотеза, – возразил Стив.

– Неточность, – вмешался Электронный Наставник. – Разница между легендой и гипотезой заключается в том...

– Отключись! – невежливо прервал Стив. – Сам знаю. Тогда была эпоха легенд в жизни и гипотез в науке. Для меня лично это одно и то же.

– Ты должен извиниться перед ЭНом, – тихо сказал Рей. Он обиделся и отключился совсем. Даже индикатор погасил. Ты забываешь, Стив, параграф третий "Дополнений к Космическому уставу". ЭН полноправный участник экспедиции. Если бы не он...

– Знаю, – снова прервал Стив. – Но я чертовски устал от его бесконечных поучений. За эти четыре месяца...

– За эти четыре месяца мы не раз попадали в довольно сложные ситуации. И если бы не наш Электронный Наставник...

– Это я уже слышал. Даже от него самого. – Стив указал взглядом на неподвижную фигуру кибера. – Между прочим, титаны не должны бы хвастаться своими титаническими свершениями. Для них это просто работа. А я всего лишь человек.

– Разумеется, – мягко сказал Рей. – Ты очень устал. Мы все устали. Даже он. Его интеллект превосходен. Ничего более совершенного земная наука не создавала. И тем не менее мне начинает казаться, что он близок к пределу своих возможностей. В первые месяцы полета он никогда не отключался. А теперь стал очень обидчив. Извинись, Стив.

– Дай мне отдохнуть от него хоть несколько минут.

– Ты это делаешь ежедневно в часы сна. Он никогда не спит. Люс предупреждал, что полные отключения ЭНа крайне нежелательны. Точно неизвестно, что тогда происходит в его электронном интеллекте. Каждое отключение – знак эмоциональной перегрузки.

Стив усмехнулся:

– Боишься, что у него будет инсульт?

– Ты хам, Стив, – послышался тихий, ровный голос кибера, – хам очень древнее слово. Сейчас оно вышло из потребления. Хам – вымершая разновидность Гомо сапиенс, согласно психоаналитической классификации Телбриджа. Хамы были широко распространены до начала двадцать первого века. Затем их количество стало уменьшаться. Характерные признаки: примитивность суждений, интеллектуальная ограниченность, туповатость, невоспитанность, доходящая до грубости и сочетающаяся с неограниченным самомнением, самовозвеличением, первобытным представлением о собственной исключительности. Социальные корни – эгоизм, искривленное воспитание, иногда плохая наследственность. В современную эпоху хамство психологический атавизм. Может проявляться в экстремальных условиях. Лечение – специальный санаторный режим. Профилактика – самокритической анализ, любовь, музыка, поэзия.

Рей и Стив молча глядели па кибера. Его широкое, бледное лицо-маска с кудрявой золотистой бородкой античного мудреца было, как всегда, неподвижно, но в глубине темных зрачков вспыхивали золотистые искры и зеленый медальон на груди – индикатор контакты – светился ярче обычного.

Электронный Наставник умолк, и в салоне поискового планетолета МП-112 стало очень тихо. Лишь чуть слышный журчащий напев главного электронного мозга космического корабля доносился ив центральные коридора, ведущего на пульт управления.

– Ты должен извинить Стива, ЭН, – сказал наконец Рей. – Последний поисковый полет был очень трудным. Все устали.

Кибер кивнул, но не ответил. Его зеленоватый медальон продолжал ярко светиться.

Стив озадаченно тер подбородок, поглядывая исподлобья то на Рея, то на кибера.

– Скажи же что-нибудь, Стив. – Рей положил руку на плечо своего помощника.

Стив медленно поднялся. Губы его задрожали: – Скажу. Конечно скажу. Хамство – подобное программирование. И чтобы я когда-нибудь еще пошел в поисковый рейс с таким вот, с позволения сказать, мудрецом...

Он не кончил. Резко повернулся и стремительно вышел из салона. Дверь бесшумно задвинулась. Рей и Электронный Наставник остались вдвоем.

– У нас с ним психологическая несовместимость, – медленно произнес ЭН, глядя прямо в глаза Рея. – Я это давно понял. Я раздражаю его, так же как и меня он. Меня не проверяли на психологическую совместимость с людьми. По-видимому, это необходимо.

– Да, пожалуй, – задумчиво сказал Рей, – а пока прими мои извинения за него. Он одумается и тоже извинится.

– Достаточно твоего объяснения, Рей, – сказал кибер. – Будем считать инцидент исчерпанным.

Его взгляд снова стал спокойным, и яркость медальона упала до нормальной.

– Итак, возвращаясь к нашему разговору, – продолжал после короткого молчания Рей, – сегодняшняя находка Стива заставила нас вспомнить старинную легенду о Фаэтоне. Если это действительно обломок искусственного сооружения, значит... Кстати, что тебе известно о Фаэтоне, ЭН?

Зеленый медальон на груди кибера снова стал ярче: – Фаэтон..." Фаэтон... Несколько секунд терпения. Рей. Раздел – космогония, подраздел планетология, параграф – солнечная система... Меркурий, Марс, Юпитер... Так... Есть. Фаэтон – гипотетическая планета в нашей солнечной системе. Могла располагаться между орбитами Марса и Юпитера. По-видимому, состояла из ряда оболочек, сходных с оболочками Земли и Марса. Предполагаемые параметры близки к земным. Два спутника. Не исключается техническая цивилизация. Прекратила существование в интервале времени от полутора миллиардов до трех с половиной тысяч лет назад. Причины разрушения...

– Извини, ЭН, это я помню. Высказывались разные точки зрения, вплоть до самоуничтожения цивилизации.

– Термоядерная война, – кивнул кибер, – и активизация природных ядерных реакций в ядре планеты. Излагать историю вопроса?

– Не надо. Написано об этом изрядно.

– В моей памяти одна тысяча восемьсот одиннадцать публикаций. Особенно много о Фаэтоне писали в самом начале космической эры в двадцатом веке. Потом интерес угас, в связи с развертыванием исследований на реально существующих планетах.

– Если не ошибаюсь, одна из важнейших работ принадлежит ученому двадцатого века Савченко? Нам рассказывали о нем в курсе истории планетологии...

– Савченко. – Он сделал короткую паузу, чтобы отыскать соответствующий раздел своей электронной памяти. – Савченко... Нет, не тот. Еще один – тоже не годится... Есть... Савченко Алекс – выдающийся космолог конца двадцатого – начала двадцать первого века. По образованию геолог, главные работы посвящены планетологии и космогонии. Во многом опередил свою эпоху, но его идеи завоевали всеобщее признание лишь в конце двадцать первого века. Посмертно награжден Большой золотой медалью с голубыми бриллиантами Всемирной Академии наук. Некоторые положения космогонической теории Савченко до настоящего времени остались неподтвержденными, тем не менее никем не оспариваются. Это относится и к его работе "О столкновении планет", в которой рассматривалась гипотетическая история Фаэтона. Работа была опубликована впервые в две тысячи втором году и с тех пор многократно переиздавалась. Последнее из известных мне изданий датировано две тысячи восемьдесят четвертым годом.

– По-видимому, об этой работе нам и рассказывал профессор, читавший курс истории планетологии, – заметил Рей.

– В моем списке публикаций, посвященных Фаэтону, она предпоследняя, кивнул ЭН. – Под номером тысяча восемьсот десять.

– А самая последняя? – поинтересовался Рей.

– Последней была монография Муна, депонированная в фондах Академии космогонии три года назад. Мун – молодой аспирант известного космолога Нава и утверждает в своем исследовании, что Фаэтон вообще не существовал. Предисловие к монографии Муна написал Нав.

– Кажется, нашей экспедиции выпадает честь поставить последнюю точку в этой старинном споре, – заметил Рей.

– Если только то, что обнаружил Стив, не окажется обломком старинного космолета, вплавленным в минеральную субстанцию, – скептически произнес ЭН.

– Земного космолета?

– Не обязательно земного, но даже и это не исключено.

Рей покачал головой:

– Земные корабли не углублялись в кольца Сатурна.

– Справедливо, – подтвердил ЭН, – но обломок мог быть затянут в кольцо после аварии. Аварии в окрестностях Сатурна случались. В моей памяти их три. Последняя была около ста лет назад, в две тысячи двести сорок втором году. Исследовательский корабль "Метеор-одиннадцать" с тремя кибернетическими интеллектами на борту столкнулся с небольшим астероидом и погиб. Все киберины погибли тоже.

– Киберин, – медленно повторил Рей. – Это слово уже давно не употребляется.

– Мы с вами существуем в эпоху сокращений, Рей. Звуковая речь требует краткости. Поэтому терминология упрощается. Понятие "кибернетический интеллект" было заменено сокращением киберин, а потом – кибер. Возможно и дальнейшее сокращение – киб.

– Ты не совсем прав, ЭН... Кибер – очень старое слово. Оно возникло еще на заре эпохи НТР – лет четыреста назад. Только тогда оно означало нечто иное...

– Знаю, – сказал Электронный Наставник. – Абсолютно новые слова сейчас возникают редко. Гораздо чаще используются забытые старые. Но следует подчеркнуть, что разница между древним кибером и, например, тобой значительнее, чем между вами, Рей, и например, динозавром.

– Однако, – Рей улыбнулся, – ты склонен иногда к образному мышлению, ЭН.

– Я постоянно совершенствуюсь, общаясь с вами, Рей, и... со Стивом, очень вежливо ответил кибер.

Рей внимательно посмотрел на своего электронного собеседника. Медальон ЭНа светился спокойно и ровно, лицо-маска было бесстрастно, как всегда, но во взгляде широко расставленных глаз Рею почудился оттенок легкой иронии.

Планетолет МП-112 висел неподвижно над серебристой, чуть искривляющейся вдали поверхностью третьего кольца планеты. Исполинское золотисто-перламутровое полушарие Сатурна заслоняло весь сектор обзора в иллюминаторах левого борта. С другой стороны в иллюминаторы были видны россыпь ярких звезд и далекое маленькое солнце.

– Расстояние до поверхности кольца три тысячи сто километров, сказал Стив. – Мы опустимся на три тысячи восемьдесят километров и будем двигаться в сторону его внутреннего края. Выйдем на вчерашний фрагмент по сигналам радиомаяка, который там оставлен. И оттуда начнем поиск.

– Ты не считаешь нужным осмотреть вчерашнюю находку еще раз? спросил Рей.

– Зачем? Голографическая съемка сделана, а пробы получим, когда вернем обратно зонд радиомаяка.

– Но вчера мы обсуждали целесообразность высадки...

– Высадка на фрагмент столь сложных очертаний в неясного происхождения нецелесообразна и опасна, – вмешался Электронный Наставник.

– Вот видишь, – усмехнулся Стив.

– Тем не менее я считаю, что голограмм и проб в этом случае недостаточно, – решительно заявил Рей. – Необходим непосредственный осмотр деталей фрагмента. Только после этого мы вправе сделать окончательные выводы.

– Сначала продолжим поиск. Вблизи могут оказаться еще подобные фрагменты. Высадимся на самый крупный и интересный.

– Разве твоя вчерашняя находка недостаточно интересна, Стив?

– Ты не видел ее вблизи и не представляешь, с каким риском сопряжены причаливание и высадка.

– В данном случае Стив полностью прав, – подтвердил ЭН. – Анализ голограмм почти исключает причаливание.

– Ты сказал "почти". – Рей внимательно посмотрел на кибера.

– Вероятность успеха пять процентов.

– Когда ты успел проанализировать голограммы?

– Сегодня ночью, когда вы отдыхали.

– И какой вывод?

– Вероятность искусственного происхождения пятьдесят процентов.

– На одной из голограмм хорошо различим ряд деталей, естественное происхождение которых весьма сомнительно. Все эти ступени, карнизы, отверстия.

– Природа бесконечно многообразна в своем разнообразии, многозначительно произнес Электронный Наставник и даже поднял вверх указательный палец. Этот жест, в соответствии с малой программой, подчеркивал особую значимость произносимого.

– Ты хочешь сказать, ЭН, что сама по себе форма обломка еще ни о чем не свидетельствует? – попытался уточнить Рей.

– Обломки, слагающие третье кольцо этой планеты, бесконечно разнообразны по составу, размерам, очертаниям. Подавляющее большинство их – производные космовулканических процессов, ты не станешь отрицать этого. Рей. На миллиарды миллиардов случаев космический вулканизм мог однажды выдать фрагмент, похожий на дело человеческих рук.

– Правильный ответ в этом случае для нас необычайно важен, ЭН. За сотня лет космической эры люди Земли, может быть, впервые подошли к порогу, за которым их ждет ответ на одну из величайших загадок Космоса...

– Говори проще. Рей, – тихо заметил Стив. – Ты забыл, кто твой оппонент.

– Не беспокойся, Стив, – так же тихо отпарировал ЭН. – Коллега Рей выражает свои мысли всегда очень четко. Образность при четкости и корректности не помеха для надежности контакта. Рей имел в виду загадку возникновения бионтов и биологического разума. Другими словами: Земля правило или исключение.

– Кстати, а как ты полагаешь, ЭН? – спросил Рей, с интересом поглядывая в лицо кибера.

– Или, вернее, каково среднее арифметическое из твоей начинки по этому вопросу, – пробормотал Стив, но так тихо, что ни ЭН, ни Рей не расслышали.

– Если ты не будешь возражать, Рей, я уклонюсь от прямого ответа, сказал ЭН после небольшой паузы. – Думаю, я вправе так поступить, ибо это никак не повлияет на судьбу нашего рейса. Причина – в несовершенстве моего программирования. Это совсем не упрек. Ваше программирование тоже небезупречно. Особенно у Стива. Я считаю, что высказываться по кардинальным проблемам при подобном программировании безответственно.

– Ну как? – поинтересовался Стив, поднимаясь с кресла. Присутствующим все ясно? Между прочим, один древний философ утверждал, что слушающий мудрее говорящего. Если не будет возражений, я иду на пульт управления и – поехали...

– Как сказал первый космонавт Земли, отправляясь в первый космический полет, – спокойно добавил ЭН.

"Падение" МП-112 к поверхности третьего кольца продолжалось совсем недолго. Светлая лента менялась на глазах. Сначала на ней появилась шагрень. Шагрень превратилась в сложный узор полос, узлов, спиралей. Потом обозначился рельеф – участки более возвышенные и углубления, в которых просвечивали далекие звезды. Постепенно проступали фаски. Они густели, ярчали, и, наконец, странный мир, к которому приближался планетолет, превратился в фантастически пестрое крошево разноцветных частиц всевозможных очертаний, форм и размеров. Это крошево медленно плыло под планетолетом, подобное исполинской картине, осветленной спокойным перламутровым светом близкой планеты. В едином движении всего потока существовали какие-то свои течения, противотечения, "водовороты", запечатленные узорами разноцветных частиц. Этот узор менялся очень медленно, но неуклонно. Одни полосы и спирали исчезали, другие проступали, видоизменялись, усложнялись.

Рей подумал, что в этих бесконечных превращениях заключена какая-то особая, таинственная жизнь удивительных колец этой все еще загадочной планеты.

Окрестности Сатурна изучаются уже несколько лет, по лишь только теперь космонавты Земли добрались до его колец. Неожиданности здесь ждали на каждом шагу. Это был удивительный природный музей горных пород, минералов, элементов и одновременно исполинская природная лаборатория, где в космическом вакууме в условиях неразгаданных еще излучений гигантской неостывшей планеты продолжалось минералообразование, росли многоцветные кристаллы неведомых соединений. Третье кольцо заключало целый океан загадок. По существу, каждый его фрагмент заслуживал того, чтобы стать темой отдельного исследования...

Их полет был поисковым. Надо было установить преобладающие минералы и элементы, выяснить условия эксплуатации тех, которых на Земле и на планетах земной группы осталось мало. Во внешних кольцах преобладал лед. В крошеве его блинчатых фрагментов, окруженных более мелкими обломками, вплоть до отдельных кристаллов, лишь изредка попадались минеральные частицы небольших размеров. Однако уже во внутренних зонах второго кольца обломков горных пород и минералов стало больше. Удалось обнаружить скопление частиц, обогащенных бором, магнием, титаном, редкими землями. Это было важное открытие, важное, прежде всего, с практической точки зрения. Оно одно оправдывало затраты на их экспедицию. Но затем глазам исследователей открылся поразительный минеральный мир третьего кольца, и, наконец, эта вчерашняя находка Стива...

Может ли она служить доказательством существования неземной цивилизации? Цивилизации бесконечно древней и, скорее всего, погибшей задолго до появления на Земле человека. Рей был убежден, что может, поэтому ему так не терпелось увидеть все самому...

Наступили минуты напряженного ожидания. Стив в кресле пилота, Рей у иллюминатора прямого обзора внимательно вглядывались в многоцветный узор минерального царства третьего кольца, над которым медленно проплывал планетолет. С высоты всего двадцати километров вид, открывшийся глазу, одновременно и ошеломлял и завораживал. Все пространство под планетолетом застилал сказочный ковер, словно сотканный на черной основе из бесконечного разнообразия цветов и оттенков. В черноте основы просвечивали звезды южного полушария небесной сферы Сатурна. Вдали, там, где многоцветье ковра, постепенно тускнея, сливалось с чернотой окружающего пространства, начиналась россыпь звезд. Спокойный перламутровый свет огромной планеты, занимавшей все поле зрения слева по борту, озарял этот застывший безумный всплеск красок, усиливая их контрастность резкой шагренью теней.

– Фантастика какая-то! – пробормотал Рей, отрываясь от иллюминатора.

– Именно, – подтвердил Стив. – Не могу поймать сигналов радиозонда. Мы уже давно вошли в радиус его действия.

– Помехи?

– Нет. Помехи на других частотах. У маяка ультракоротковолновый диапазон. Сатурн на нем обычно не разговаривает.

– А что слышно в диапазоне частот маяка?

– Ничего. Абсолютная тишина.

– Значит, еще не долетели?

– Ерунда! Видишь этот голубой сфероид с радужной каймой? Это было близко от него. Мы должны находиться над маяком. А он молчит...

– Позволь, я попробую, Стив, – послышался спокойный голос Электронного Наставника.

– Можешь занять кресло второго пилота.

– Благодарю.

Устроившись в кресло второго пилота, ЭН осторожно вложил мизинец левой руки с металлическим наперстком на конце в специальное гнездо на панели управления. В кабине стало тихо. Стив внимательно вглядывался в контрольные экраны. ЭН, выпрямившись в кресле, сидел совершенно неподвижно. Рей знал, что в такие мгновения ЭН сам становился одним из звеньев сложнейшей цепи приборов космического корабля.

Покинув иллюминатор прямого обзора, Рей подошел к пульту управления и остановился за креслами пилотов. Информация, которую непрерывно подавали экраны, не оставляла сомнений. Район был тот, но радиомаяк не отзывался. Наконец ЭН шевельнулся.

– Ну? – вопросительно произнес Стив.

– Ты прав. Сигналов зонда нет.

– Почему?

– Вышел из строя. Какая-то авария.

– Надо было для контроля оставить второй маяк, – заметил Рей, покусывая губы и с трудом сдерживая готовое прорваться раздражение.

– Может быть, оставить их десяток? – огрызнулся Стив.

– Ну а что ты предлагаете теперь делать?

– Попробуем найти так.

– Легко сказать.

– И не такое бывало. Мы поисковики. Спустимся до десяти километров...

– Вынужден внести возражение, – сказал ЭН. – Мы на допустимом пределе дальности для планетолетов данного типа. Дальнейшее сближение с необследованными космическими объектами противопоказано.

– Допустимые пределы устанавливают люди и, когда необходимо, изменяют их.

– В данном случае необходимость отсутствует.

– А что ты предлагаешь, ЭН? – Рей счел нужным вмешаться.

– Попробовать уточнить местоположение фрагмента отсюда с помощью голограмм Стива и выслать малую ракету.

– Я думаю, это будет правильно, Стив.

– Ты – капитан. – Стив пожал плечами.

– В таком случае стабилизируй планетолет над центром голубого сфероида. Он, вероятно, попал на один из твоих вчерашних кадров.

– Край попал, – проворчал Стив, манипулируя клавишами на пульте управления.

– По-прежнему ничего не слышно, ЭН? – поинтересовался Рей у кибера.

– Сигналов радиозонда нет.

Через несколько минут установили по голограммам предполагаемое положение загадочного фрагмента. Выдвинули направленную антенну. Ориентировали. Радиозонд молчал. – Лечу, – решил Рей.

– Но ты не найдешь, – скривился Стив. – Там такое крошево и все похоже. Вчера это была чистая случайность, чтобы я... задержался возле него...

– Попробую все-таки. Может быть, разгляжу сам маяк.

– Иголка в горе металлического лома... Ты не представляешь, как все это выглядит вблизи.

– Кое-что представляю но твоим голограммам.

– Давай лучше полечу я. Мне будет проще, и, кстати, проверю свои вчерашние впечатления. Одна штука мне вчера показалась странноватой. Я не рассказывал тебе.

– Что именно?

– Какое-то непонятное радиоэхо. А теперь начинаю думать, что это могло быть и не радиоэхо.

– Рядом Сатурн с его излучениями.

Стив покачал головой:

– Нет, это не Сатурн... Если только мне не почудилось, это что-то совсем другое.

– Как оно проявлялось?

– Понимаешь, так странно, что мне даже не захотелось тебе рассказывать, особенно после той полемики в нашим уважаемым мудрецом.

– И все-таки?

– Я слышал свои собственные слова, которые адресовал тебе, но их словно бы произносил иной голос.

– Иной?

– Да... Не мой голос. Но я это плохо различал. Эхо накладывалось на твои слова, Рей. Меня в первую очередь интересовало, что говоришь ты. Я вначале даже не придал значения этому эху. Тем более что мы тогда говорили о моей находке. Оба были возбуждены. Уже на обратном пути я задумался об этом голосе.

– Значит, интервал между сигналами и отражением был довольно значительным?

– Несколько секунд. Но, понимаешь, это не было простым отражением. Слова оставались моими, но... их произносил другой голос. Словно бы женский голос, Рей.

– Он был похож на голос одной из твоих знакомых, Стив? – спросил вдруг ЭН. Стив недовольно глянул на кибера.

– При чем тут мои знакомые? Они остались на Земле или, в крайнем случае, на Марсе.

– Нет, это важно, Стив, – и кибер многозначительно поднял палец.

– Уверяю вас обоих, это совсем не было галлюцинацией.

– Значит, эхо должно быть записано на пленке наших переговоров. Ничего не стоит проверить. Рей сделал движение, чтобы встать.

– Не беспокойся, Рей, – сказал ЭН. – Я уже проверял. Пленку вашего разговора я прослушивал ночью, когда анализировал голограммы. На пленке только ваши голоса – твой и Стива. И ничего больше. Надежность сто процентов.

– Черт! – вырвалось у Стива.

– Эмоциональная несдержанность... – начал ЭН, снова поднимая палец.

Рей многозначительно глянул на кибера, тот кашлянул и умолк.

– Ну, продолжай, – мрачно предложил Стив.

– У нас нет времени на дискуссии, – быстро сказал Рей. – Планетолет не может долго оставаться вблизи кольца. Посмотрите на интенсивность излучения! Мы расходуем сейчас слишком много энергии на защиту. Я согласен. Лети ты, Стив, – оставишь там второй радиомаяк, потом сразу полечу я.

– Летите оба, – предложил ЭН. – Я останусь на планетолете. По инструкции это допустимо, когда планетолет находится в фиксированном положении.

– Нет, – решительно отрезал Стив. – Сначала я полечу один, а потом посмотрим.

– Пожалуйста, – спокойно сказал ЭН и неторопливо покинул кабину управления.

Примерно через полчаса после старта поисковой ракеты краткие сообщения Стива стали чередоваться с репликами, свидетельствующими о его растущем раздражении.

– Высота триста метров, еще один похожий фрагмент... Черт... Не он... Меняю курс... Непонятно... Высота двести... Даже я не могу найти его... Высота триста... Меняю курс... Нет... Опять не то... А, чтоб ты аннигилировал...

– Попробуй двигаться параллельными курсами, – посоветовал Рей.

– А я что делаю? – отозвался Стив, сердито глянув с центрального экрана. – Просто не понимаю, куда он мог запропаститься.

– Как с излучением, Стив?

– На пределе.

– Тогда возвращайся. Придумаем что-нибудь другое.

– Еще пару курсов, Рей. Не мог же он испариться!

– Хорошо. Но не более пяти минут. Может быть, мы неточно определили район?

– Район определен точно, – возразил ЭН, возвратившийся в кабину управления сразу же после старта поисковой ракеты. – Стив уже несколько раз пролетал над тем местом, где должен находиться маяк.

– Почему же он не видит?

– Фрагмент мог изменить положение. Стив видит его с другой стороны и не может опознать.

– Стив, ты слышал мнение ЭНа?

– Слышал, черт побери, но мне от этого не легче. Я не могу нырнуть внутрь кольца. Промежутки тут слишком малы даже для разведочной ракеты.

– Возвращайся, Стив.

– Сейчас... Еще два курса – и возвращаюсь.

– Стив, слышно ли вчерашнее эхо? – поинтересовался кибер.

– Вначале мне показалось, что да, но сейчас я его не слышу.

– И опять был женский голос? – спросил Рей.

– Вроде бы. Слышно было плохо. Стоп... Я вижу его, будь он проклят. Действительно, этот фрагмент изменил положение. Теперь открылась площадка. Я попробую причалить, Рей.

– Не разрешай ему, – быстро сказал ЭН. – Нельзя.

– Почему это нельзя? – сердито спросил с экрана Стив. – Площадка большая и ровная. Посмотрите сами. Передаю вам изображение.

– Нельзя, – повторил кибер. – Опасно. Нарастает какое-то новое излучение.

– Возвращайся, Стив, – приказал Рей. – Немедленно возвращайся. Сбрось радиомаяк на эту площадку и – назад. Это приказ.

– Понял, выполняю, – ответил Стив. Его изображение на центральном экране вдруг расплылось и исчезло.

– Что случилось, Стив? – встревоженно спросил Рой.

– Ничего, – послышался спокойный голос Стива. – А что?

– Ты видишь нас?

– Да... А вы меня разве нет?

– Нет.

– Но ведь слышите. У меня пока все в порядке. Хотя... Вот черт!.. Послышался нарастающий шорох, и голос Стива утонул в нем.

– Стив, Стив, отвечай... Что случилось? Отвечай немедленно, Стив...

Ответа не последовало. Экран прямой видеосвязи с ракетой Стива оставался темным.

– Стив... Отвечай...

– Произошло что-то непредвиденное, – сказал ЭН. – По-видимому, ему нужна помощь, Рей.

Рей уже был готов к вылету на запасной ракете, когда ЭН сообщил, что Стив возвращается.

Рей в полетном комбинезоне, но еще без шлема торопливо вернулся в кабину управления.

– Он в зоне прямой видимости, – сказал ЭН, указывая на один из экранов. – Через тридцать пять секунд подойдет к входной камере. Можешь поговорить с ним, он слышит.

– Что случилось, Стив?

– Какая-та чертовщина, – послышался голос Стива. – Сейчас причалим, и поговорим...

– А почему нет изображения?

– Эти приборы... видеосвязи. С ними что-то случилось.

– Самочувствие? Может быть, нужна помощь?

– Нет. Я вижу планетолет и шлюз. Перешел на ручное убавление.

Рей быстро взглянул на ЭНа. Тот спокойно кивнул в ответ, но промолчал.

– Что с автопилотом, Стив?

– Вот сейчас разберемся...

Спустя нисколько минут они все трое сидели в центральном салоне корабля. Третье кольцо Сатурна, от которого планетолет снова удалился на три тысячи километров, опять превратилось в гладкую матово-серебристую ленту, озаренную двойным светом близкой планеты и дальнего солнца.

Вопреки обыкновению, Стив долго молчал, часто помаргивая и, видимо, собираясь с мыслям. Лицо его выглядело осунувшимся, губы были плотно сжаты. Наконец он откинулся на спинку кресла, мельком взглянул на ЭНа и, остановив взгляд на Рее, покачал головой:

– Понимаешь, никогда со мной такого не случалось... Нервы сдают... Кажется, еще никогда в жизни я так не пугался.

– Расскажи все по порядку, – попросил Рей.

– Сейчас. Хочу собраться с мыслями, а они разбегаются, словно кто-то или что-то переболтало мне мозги, как белок с желтком в курином яйце...

Он бросил быстрый взгляд, в иллюминатор внешнего обзора я снова покачал головой.

– Так что, собственно, произошло?

– Ты, конечно, можешь посчитать, что я схожу с ума, Рей, – мрачно сказал Стив, отводя глаза, – но я... там, у кольца, разговаривал о кем-то, после того как... прервалась связь в планетолетом. Вернее, после тоге как они ее прервали.

– Кто "они", Стив?

Он потряс головой:

– Не знаю. Но я слышал их голоса. Они обращались ко мне. И я... отвечал им...

– Расскажи все с самого начала.

– Я долго искал этот проклятый фрагмент. Радиация была на пределе, и защитное поле с ней едва справлялось. Я уже подумывал о возвращении, когда неожиданно увидел его... Он изменил положение, и теперь детали, которые казались искусственными, были обращены внутрь кольца, но зато открылась довольно ровная площадка. Нашего радиомаяка я не видел. Он мог находиться в какой-нибудь расщелине. Когда я хотел причалить и высадиться, ты приказал возвращаться. А потом вдруг исчез видеосигнал. Я успел еще сбросить второй радиомаяк. Хотел сбросить его на ту самую площадку, к которой думал причалить. Но, кажется, не попал та нее. Радиомаяк исчез за каким-то выступом, и в этот самый момент отказала радиосвязь. Я перестал слышать и планетолет, и сигналы радиомаяка. Впрочем, мне кажется, что сигналы радиомаяка прекратились чуть раньше...

– Кажется? – вырвалось у Рея.

– Понимаешь, еще до того, как прервалась связь с планетолетом, я услышал в наушниках какие-то завывания. Полагал, что это Сатурн, что усилились помехи, тем более что и внешняя радиация росла. Но сквозь помехи я еще различал сигналы радиомаяка, пока он сближался с фрагментом. А после того, как он исчез за скальным выступом – я видел этот момент, потому что находился всего в ста метрах, – уже ничего нельзя было разобрать. И тут же прервалась связь с планетолетом.

– Ну, а что с голосами, Стив?

– С голосами? – Он принялся тереть ладонью лоб. – Ну конечно. Голоса... Знаешь, Рей, я думаю, что и вчера они были. Понимаешь, эхо, а эти голоса...

– Но на пленке ничего не оказалось.

– Да-да, конечно... И это самое забавное во всей абракадабре.

Стив опять умолк, откинулся в кресле, сжал ладонями виски и закрыл глаза.

Он тихо встал. Сделав Рею предостерегающий знак, он бесшумно вышел из салона.

Стив продолжал сидеть неподвижно, не открывая глаз. Пауза затягивалась, и Рей счел необходимым прервать ее.

– О чем же говорили голоса? Ответа не последовало.

– Что с тобой, Стив? Почему молчишь?

Тишина... Рей осторожно коснулся плеча товарища. Руки Стива бессильно упали вдоль туловища, и голова откинулась назад. Он или спал, или находился в глубоком обмороке.

Когда, спустя несколько минут, ЭН возвратился в салон, он застал Стива лежащим на диване. Рей, присев возле, задумчиво перебирал прозрачные упаковки лекарств.

– Я дал ему препарат "УН-четыре", – сказал Рей в ответ на вопросительный взгляд ЭНа. – Он потерял сознание, но сейчас уже приходит в себя. Кибер кивнул понимающе. Потом спросил: