Текст книги "Половой рынок и половые отношения"
Автор книги: Александр Матюшинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Муж в роли сводни
Муж в роли сводни выступает весьма часто и везде, не только по всей России, но и во всем мире, причем продажа жены производится в самых разнообразных формах, просто за деньги, за «протекцию», за повышение по службе и пр. Иногда в этом сама жена идет навстречу желанию мужа, иногда же ее к этому принуждают, хотя последнее бывает исключительно в низших, невежественных слоях общества.
В практике одного «Общества защиты несчастных женщин» известен один случай, когда муж в продолжение 9 лет истязаниями вынуждал у жены согласие на продажу ее желающим. Он даже отдавал ее в аренду одному татарину и правильно получал с арендатора условную плату.
Женщина освободилась от этой ужасной кабалы только на десятый год сожительства; она подала прошение на Высочайшее имя о выдаче ей отдельного вида на жительство, а сама поступила в убежище «Общества защиты несчастных женщин». Но это единичный случай упорного протеста со стороны жены. Как общее же правило – жена или предупреждает желание мужа торговать ею, или же покорно соглашается с мужем. Первое чаще бывает в культурной части общества, второе – в среде мелких служащих и рабочих. По существу, мотивы сводничества и там и тут одинаковы – это в огромном большинстве желание выдвинуться по службе. Разница только в том, что первые более или менее умело прикрывают свои грехи, а вторые действуют открыто, иногда даже советуются с товарищами, как им поступить. В К-ве был например, такой случай. На дворе завода крупнейшей фирмы стоят главный управляющий и недавно поступивший дворовый приказчик; первый отдает какие-то приказания второму. В это время мимо них проходит молоденькая женщина.
– Гм, недурна! – бросил как бы в сторону управляющий. – Откуда такая взялась?
– Это моя жена! – радостно улыбаясь, говорит приказчик.
– Недурна, недурна!
С этими словами управляющий ушел. Приказчик рассказал о «случае» своим товарищам и просил совета: как ему быть? Ответ товарищей был как нельзя более решителен.
– Счастье тебе в рот лезет, а ты спрашиваешь! Веди! Сегодня же после обеда и веди! Материальным назначит.
Получить место материального приказчика – мечта всякого полуграмотного служащего. Тут он имеет возможность нажиться в самых широких размерах. Случается, что материальные приказчики в течение нескольких месяцев скапливают 8-10 тысяч рублей при жаловании в 50–70 руб. в месяц. Пробыть 2–3 года на должности материального приказчика – значит нажить состояние, в особенности, если фирма крупная. Отсюда понятно, какой соблазн представляют из себя слова: «Материальным назначит». И вот муж ведет свою жену к управляющему во время послеобеденного отдыха. Супруги приходят и робко останавливаются в передней. У обоих у них сердце замирает, у обоих один вопрос на уме. Удастся или не удастся? Примет жертву или отвергнет?
– Что вам? – спрашивает лакей.
– Нужно видеть управляющего по интересующему его делу, – отвечает супруг.
Лакей соображает, в чем дело, и докладывает.
Через минуту супруг в спальне управляющего.
– Что тебе?
– Моя супруга вас видеть желает.
– Это та самая, которая давеча по двору шла?
– Они-с самые.
– Ну, пошли ее сюда, а сам там подожди или иди домой.
Супруг идет в переднюю и указывает жене дорогу, а сам остается в соседней комнате.
Две-три минуты ожидания, как вдруг из спальни раздается крик управляющего:
– Вон отсюда, неряха! Вон!
Вечером инцидент обсуждался всеми служащими завода и все ругали приказчика.
– Дурак ты, дурак! Ты должен был сам осмотреть, чтобы было все в аккурате! Не к чернорабочему ведешь!
Приказчик не протестовал и не возражал; он и сам вполне сознавал, что упустил редкостный случай сделать свое счастье. Не менее его сокрушалась и супруга; но ее положение было еще хуже, она должна была выносить упреки мужа и насмешки своих подруг. Осмеивалась, собственно, не попытка продать себя, а то, что эта попытка не удалась.
– Наткнулась! Хорошо принял! Небось, лбом все двери отворила!
Случай этот характерен во всех отношениях.
В нем, как в зеркале, отражаются нравы заводской челяди, непосредственно, стоящей над рабочим. Челядь эта готова исполнить все желания управляющего, и всякое требование с его стороны считает законным, каково бы оно ни было. Каково приходится рабочим от подобных приставников, мы не будем говорить, так как это увело бы нас в сторону от поставленной нами цели.
Само собой разумеется, что не все мужья так предупредительны и не все жены так податливы. Как и во всяком правиле, и тут есть исключения, но довольно редкие. Мне, по крайней мере, таких «исключений» известно только два. В одном случае приказчик не согласился разделить свои супружеские права с бухгалтером, а в другом жена токаря ушла от своего мужа после того, как он вошел в сделку относительно нее с управляющим фабрикой (это было в Т-и). В первом случае – приказчик был уволен от должности, а во втором пробовали возвратить жену к супружеским обязанностям через полицию – но это не удалось.
Был и еще один случай, когда оба супруга возмутились «предложением» управляющего, но тут супруги были люди интеллигентные. Оба они приехали из Петербурга, он поступил бухгалтером на завод (в С-ве), а она практиковала как фельдшерица. Управляющий обратился с своим предложением к жене, но безуспешно. Тогда он стал действовать на мужа, то преследуя его разными придирками, то обещая повышение по службе. Супруги в конце концов так были обескуражены, что бросили службу и уехали обратно в Петербург.
Больше я не знаю ни одного случая серьезного недоразумения. Это, конечно, не значит, что подобных недоразумений не бывает. Они есть, но реже случаются в такой среде, как фабричная и заводская администрация, куда, собственно, и направляют свое внимание владельцы капитала.
На этот счет у меня имеется достаточно обширный материал, из которого я воспользуюсь тут указанием на одно обстоятельство.
В один из периодов моей жизни мне пришлось работать в газете, издающейся в крупном промышленном центре. Моим амплуа было – обозрение местной жизни, что всегда вызывает получение писем от обывателей. Таких писем в течение 4 лет я получил не менее 3.000. И в числе 3.000 сообщений было только три, в которых говорилось о недоразумениях между мужем и хозяином, вожделевшим к жене служащего. Можно, конечно, подумать, что явление это вообще редкое и исключительное.
Но я должен сказать, что те же письма дали мне возможность произвести некоторый подсчет.
Так, по поводу вышеописанного случая с приказчиком я написал фельетон.
На другой же день ко мне стали поступать письма, в которых говорилось, что неудача приказчика – явление исключительное, что обыкновенно такие операции с женами как нельзя лучше удаются. В подтверждение этого мнения в каждом письме приводилось несколько фактов, от двух до семи.
В течение 9 дней таких писем мною получено 17, заключающих в себе 69 фактов продажи жен.
Группируя эти факты по роду занятий продавцов и покупщиков, мы получим следующую таблицу.
Таким образом, в качестве продавцов первое место занимают дворовые приказчики, продавшие 19 жен, на втором месте стоят мастера с 13 женами, на 3-м механики – 12 ж., на 4-м рабочие, 10 ж., на 5-м конторщики – 9, на 6-м помощники управляющих – 3, на 7-м – бухгалтеры – 2 и на последнем управляющие – 1.
Купили: управляющие – 31, их помощники – 13, бухгалтеры – 10, директора – 5, мастера – 4, хозяева 3, механики 3.
Эти последние цифры показывают, что на число покупок меньше влияла покупная способность той или иной категории лиц, чем служебное положение покупателя и зависимость от него продавца.
Управляющие, как непосредственно стоящие у дела, первенствуют, при чем наибольшее число покупок совершают у дворовых приказчиков, как людей, особенно жаждущих движения по службе.
Точно так же, рабочие продают по преимуществу мастерам и механикам, от которых зависит, дать или не дать выгодную отрядную работу.
Продают они и управляющим, и их помощникам, это уже в надежде самим сделаться мастерами.
Словом, на сделки влияют по преимуществу непосредственность и зависимость отношений вступающих в сделку сторон. Мы могли бы, конечно, дать более подробное и детальное объяснение всех цифр, обратившись к первоисточнику, но считаем это неудобным, так как это может повести к обнаружению лиц, о которых идет речь, чего мы отнюдь не желаем. Да это и лишнее, так как побудительные причины продажи, выставленные в письмах, в общем те же, какие получаются путем выводов из комбинации цифр.
Что касается распространенности этого явления, то оно в прямой зависимости от заманчивости тех перспектив, какие сулит судьба продавцу, если он поступится на время своими супружескими правами. Способствует этому также и сам состав населения, имеющий значительную примесь бродячего, ни к чему не приспособленного люда, приезжающего в промышленные центры искать счастья.
Жаждущие случая
Живет человек где-нибудь в своем месте и не может себя приспособить ни к какому легкому делу.
Ему или ничего не выходит, или же выходит место писца с жалованьем в 12 рублей в месяц. Аппетит же у него рассчитан на большие корма, – вот он и едет в ближайший крупный промышленный центр буквально искать счастья. У него нет никакого плана, ни на что определенное он не рассчитывает, а просто едет с мыслью:
– Авось, там мое счастье!
А «счастье» такому человеку только и может выйти лишь в том случае, если будет предъявлен спрос на его совесть. К этому он, в сущности, бессознательно и готовится, перебирая в уме все возможные случаи, какие могут представиться по приезде на место. (Такой тип российского человека, между прочим, прекрасно обрисован у Глеба Успенского).
– Случай только не нужно упускать! – говорил мне один из таких искателей счастья. – А счастье для каждого человека припасено, только трудно его поймать. Вот я шестой год бьюсь здесь (на одном из уральских заводов), все испробовал, все мышиные норки изрыл, – все ничего не выходит. А вот мой товарищ, – вместе мы с ним приехали, – в первый же год свое счастье нашел…
Так вот, оно само в руки влезло, и не думал и не гадал человек. Дворовым приказчиком поступил, собаку хозяйскую, можно сказать, изображал и уж хотел бросать место, а случай-то тут как раз и подошел. А и дело-то все смеху подобно. Провожает он как-то управителя до ворот, и проходят они мимо окон квартиры этого самого моего приятеля. А у окна-то так, от нечего делать, жена его сидит, молоденькая бабенка.
Управитель ненароком взглянул на нее, а она, как водится, и глаза опустила. А управитель-то, нужно вам сказать, под хмельком немного был, его это самое и задело за живое, он и говорит приказчику: «Двадцать пять рублей тебе в зубы, если ты эту самую мне в следующий мой приезд представишь».
– Слушаю, барин! – ответил тот ему.
– Только ты смотри, разузнай хорошенько, как она… чтобы не было чего!
– Не сомневайтесь, барин, я ее хорошо знаю, все будет в порядке.
– Кто она такая?
– Моя законная жена.
Управитель сначала после этого немного смутился, ну, а потом ничего, ему даже понравилось это.
– Молодец! – говорит. – Так и надо, чтобы начистоту было.
А через неделю он уже был матерьяльным приказчиком! – не без зависти продолжал искатель счастья. – А матерьяльный приказчик – вам известно, что это такое. Это, можно сказать, все равно, что теленка к молоку припустить, – соси себе, не отваливайся. Каких-нибудь пять лет прошло – у меня ни гроша нет, а у него капиталец тысяч в двадцать имеется. Ежели он теперь с этим капитальцем, да в свое место уедет, так первым человеком будет. Так оно, счастье-то! Его найдешь там, где не ищешь.
Соблазн таких «удач» во многом способствует распространению торговли женами. У всех на глазах какое-нибудь полное ничтожество продает свою достойную супругу и становится заметной величиной, обеспечивает свою будущность и, что называется, выходит в люди. Всякое другое ничтожество с завистью смотрит на скачок товарища и жадно ищет случая сделать то же самое. И случаи эти, если не всем, то многим представляются, каждому в свое время.
Полагаем, нет надобности говорить, что продажа жен практикуется не одной только фабрично-заводской челядью. Всякая челядь, в каком бы ранге она ни состояла, одинаково готова подслужиться своим господам, чем угодно, а женой прежде всего. В этом отношении фабричный двор ничем не отличается хотя бы от двора… бывших французских королей.
Сводни-родственники
– И от хозяина и от нас ворует, просто ничего не поделаешь, измучил совсем, чуть не половину заработка оттягивает.
– Почему же вы управляющему не пожалуетесь?
– Жаловались, ничего не выходит, не слушает.
Этот разговор происходил у меня с мастеровыми одного механического завода, явившимися ко мне, как к сотруднику газеты, с «жалобой» на механика.
Механик этот обсчитывал всячески подчиненных ему мастеровых на отрядных работах, урезывал всячески их заработок, а сам от конторы получал все полностью. Кроме того, он без стеснения воровал и на материале, обкрадывая таким образом и фирму. Рабочие жаловались управляющему, но тот обещал «расследовать» и оставлял все по-прежнему. Причина такого отношения управляющего к факту воровства заключается в том, что он «живет», как заявили мастеровые, с сестрой механика.
– С самого начала, как только он на завод поступил, пошло это. А всему причина – сестра, не может управляющий против нее слово сказать, так она его в руках держит.
Сестра эта потом вышла замуж за литейщика, который тотчас сделан был мастером на том же заводе. Само собой разумеется, что сношения управляющего с ней не прекратились, и на заводе оказалось, вместо одного, два паука, брат и муж владычицы сердца управляющего. Для рядовых рабочих такие отношения на заводе сущее несчастье. На мастера или механика, состоящего под покровительством сестры или жены, не найдешь никакой управы; он неуязвим, на него не действуют никакие жалобы, никакие доказательства его виновности перед рабочими и даже перед хозяином. Обыкновенно, жалобщики или остаются при старом положении, или даже увольняются с завода и заменяются другими. В конце же концов создается такое положение. Механик или мастер, чтобы избавиться от вечных жалоб, намечает себе несколько фаворитов из рабочих, которым и отдает все наиболее выгодные отрядные работы на особых, им одним известных условиях. Такие фавориты часто зарабатывают до 20 рублей в день, в то время как остальные их товарищи получают два рубля – 2 р. 50 коп. в день. Само собой разумеется, что часть заработка фаворитов идет патрону. Они же помогают ему скрывать действительное количество материала, употребленного в производство. А иногда эти отношения осложняются. Черпая свою силу из положения своей сестры или жены по отношению к управляющему, мастер в свою очередь пользуется расположением сестры или жены одного из своих фаворитов. Словом, получается гнусная цепь из патронов и фаворитов нескольких степеней, цепь, связанная цементом откровенного разврата. Рабочий продает свою жену мастеру, мастер помогает сближению своей сестры с управляющим, а управляющий не препятствует своей жене дарить ласками хозяина. И наоборот – хозяин покупает женщину у управляющего, управляющий – у мастера, а мастер – у рабочего. Получается крепкая, неразрушимая цепь снизу доверху и сверху донизу, так что лицам, не входящим в эту цепь, приходится уже подчиняться весьма чувствительному давлению или же уходить. Образование этих «цепей» иногда не обходится без драм, в особенности, когда в роли посредника выступает отец с своей родительской властью. Чаще всего, если девушка не разделяет планов отца, драма кончается побегом. Дочь скрывается от своего родителя с любимым человеком. Но это бывает редко. Пряная атмосфера фабричной и заводской жизни так настраивает воображение молодых девушек, что они весьма охотно подчиняются воле отца, попросту не придавая большого значения факту падения.
– Не убудет тебя от этого! – говорит отец.
Дочь соглашается, что ее не убудет, и сделка заключается к обоюдному удовольствию сторон. Продавец-отец упрочивает этим свое положение на службе, а покупатель-начальник освобождается от необходимости принять на себя и нести бремя супружеских обязанностей. Дети от такого соединения весьма редко воспитываются матерями. Этому препятствуют, прежде всего, сами сожители, так как в детях заключается для них опасность «иска на прокормление» в случае разрыва связи. Поэтому сожитель всегда настаивает, чтобы родившийся ребенок был отдан в приют подкидышей. Нередки случаи вытравления плода и даже умертвления уже родившегося младенца.
Тут у места будет отметить одну черточку буржуазного строя и буржуазной психологии. Владельцы капиталов, создавая таким образом столь благоприятную обстановку для усиленного роста внебрачных рождений, приюты подкидышей тем не менее держат в самых отвратительных условиях: смертность в них ужасная. Нам, например, известен случай, когда в приюте одного города половина детей ослепли.
Таковы, в общих чертах, формы «посредничества». Но мы должны сознаться, что нами далеко не исчерпана эта сторона жизни; действительность и мрачнее и возмутительнее как по силе укоренившегося зла, так и, в особенности, по откровенности поведения посредников всех рангов и положений. Эта язва заполнила все города России и везде процветает одинаково. Север, юг, восток и запад страны в этом отношении ничем не разнятся.
Содержанки при муже
Он – молодой человек; она – всего два года назад окончила курс в одном из институтов западного края. Они приехали в чужой для них город ни с чем, но с большими надеждами. Работу по своей специальности он нашел тотчас же. Скромное жалованье в 125 р. в месяц сначала показалось им целым богатством. Ведь у них ничего не было, и они только что начали самостоятельную жизнь. Они наняли две весьма маленьких комнатки, в которых едва можно было поместиться даже с их скромным хозяйством. Но эти две комнатки были свои, они в них были полными хозяевами, и этого было достаточно, чтобы они были довольны, почти счастливы. У них была неумелая, грязная кухарка, но они бесконтрольно могли ею распоряжаться, и она казалась им вполне удовлетворительной прислугой. Она ходила в дешевеньких платьях, но эти платья были приобретены на их собственные деньги, – и они казались ей вполне приличными. К концу месяца не хватило денег, но он говорил, что скоро получит свой заработок, – и это их удовлетворяло, скрашивало нужду, делало ее нечувствительной.
Им было хорошо, они были довольны, весело и бодро встречали утро, спокойно отходили ко сну и почти ничего не желали.
Но это было только первое время, пока не пропала прелесть новизны положения. А потом стало немного скучно, в особенности ей. Она была эффектно красива, той красотой, которая сразу бросается в глаза, заставляет на улице останавливаться прохожих мужчин и во всяком людном месте притягивает массу глаз. Она это знала и чувствовала постоянно, что ею любуются, что она нравится всем.
«Но что же из этого? – вздыхала она. – Я отделена от них непроницаемой стеной бедности, я не могу быть с ними там, где все блеск, где красота находит ценителей и доставляет своим обладательницам непрерывную цепь удовольствий».
Что думал он, неизвестно, но через три года они жили в хорошенькой квартирке, которая обходилась им до тысячи рублей в год, они бывали «в обществе», принимали у себя: и вечером, когда он был дома, и утром, когда она оставалась одна. Чаще всех посещал ее по утрам богатый татарин[2]2
Место действия в одном из восточных городов. Авт.
[Закрыть] – «совсем необразованный, но очень милый человек – и весьма обязательный». На лето она уехала в Кисловодск, где «случайно» оказался и ее знакомый татарин. Они очень мило проводили время, устраивали поездки в горы, пикники; бывали на концертах, на балах, так что она горячо благодарила… мужа, что он доставил ей случай прожить лето в таком очаровательном месте. Муж по-прежнему получал 125 р. в месяц, но она так «применилась теперь к местным условиям жизни», что им хватало денег на вполне «порядочную» жизнь. У них была хорошая квартира, прекрасно обставленная, две прислуги; одевалась она у лучшей портнихи, каждый день бывала в театре, потом ужинала в клубе… И все это так дешево обходилось, что они даже делали сбережения, у них лежало в банке несколько тысяч рублей. Правда, тысяч пока было немного, но она надеялась, что в будущем их будет больше. Ведь если она в три года так научилась экономить, то затем еще больше научится.
Так оно и случилось. Через шесть лет они уже выглядели состоятельными людьми, у них уже было много тысяч, и эти тысячи росли сами собой, от процентов.
– Теперь нам легче! – говорила она. – Нам уже не надо урезывать от жалованья, мы его можем проживать все целиком. Капитал наш растет сам собой от процентов.
Так оно и идет до сих пор, уже больше 10-ти лет, без перемены. Меняются только знакомые «татары». Они вообще как-то сошлись с татарами, в особенности она.
– Право, они очень милые люди! – говорила она. – Добродушные, простые, услужливые, вежливые. С ними как-то легче чувствуешь себя, в них есть что-то непосредственное, детское…
Татары, в свою очередь, находили в ней массу достоинств и один перед другим старались ей угодить, услужить, вообще завоевать ее внимание.
Муж о татарах ничего не говорит, но, встречая их у себя в квартире, крепко пожимает им руку.
Иногда, впрочем, он спрашивает:
– Ты все еще с Мамед-беком ездишь в клуб ужинать, или с кем другим?
– Ах, нет! Мамед-бек теперь занят и у нас не бывает, – я с Абдул-Керимом теперь ужинаю.
И только. Какое значение он придает этим ужинам и вообще всему поведению жены, нет возможности узнать, так как он вообще человек угрюмый и говорит мало. Может быть, он знает все и сочувствует, а может быть, и знает, но не сочувствует, а только мирится поневоле.
В публике предполагают и то, и другое.
Мы со своей стороны думаем, что муж в данном случае является мучеником больной любви; он не может, конечно, не видеть странности финансовых операций жены, но с одной стороны у него не хватает силы бороться с этим, а с другой – он думает, что деньги его жене дают под видом займов, из простой дружбы.
Хороший знакомый, миллионер, видит, что мы нуждаемся, – что ему стоит какая-нибудь тысяча рублей! Конечно, у него, в зависимости от различных обстоятельств, должны являться сомнения на счет непорочности его жены, – но так как, в сущности, он бессилен, чтобы изменить тот строй жизни, какой ею установлен, то сомнения в свое время затихают, потом вновь разгораются и опять затихают.
Ему можно поставить в вину то, что он мирится с вечными займами жены у знакомых; позволяет ей извлекать выгоду из своего знакомства с богатыми татарами. Но с татарами в этом городе так поступает не одна его жена. Эксплуатация их, как знакомых, обычное явление.
