Текст книги "Империя ГРУ. Книга 1"

Автор книги: Александр Колпакиди

Соавторы: Дмитрий Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Италия с самого начала являлась одной из наиболее удобных для советской разведки стран в силу как традиционно сильных позиций левых кругов в стране, так и природных качеств итальянцев. Все это значительно облегчало работу советских военных разведчиков. Фишман начал свою деятельность с большим размахом. Уже в 1921 г. Разведуправление имело в Италии резидента в Риме и большое количество агентов в Милане, Неаполе, Генуе и ряде других крупных городов страны.

Разместившись на улице Диоклетиановых терм, Фишман в короткий срок обзавелся обширной агентурой из среды русских эмигрантов и итальянских коммунистов, через которых скупил значительное количество секретных документов, а также образцы нового оружия (автоматические ружья и пулеметы). Однако он, что называется, зарвался. Для доставки оружия в Москву Фишман купил у фирмы «ФИАТ» два аэроплана «Капрони». В ноябре 1921 г. управляемые четырьмя пилотами из бывшей эскадрильи Д'Анунцио аэропланы вылетели в контрабандный рейс из Турина в Советскую Россию. Около Гориции один из них потерпел аварию, а экипаж другого приземлившегося аэроплана был схвачен жандармами. В результате этой неудачи Фишману пришлось покинуть Италию и перебраться в Германию.

Среди агентов, завербованных Фишманом в Италии и сбежавших после его провала в СССР, выделяются трое.

Первый из них – Арнальдо Сильва (работал позднее в Разведупре под именем Ивана Романовича Манатова). Он родился в 1887 г. в Риме, активно участвовал в итальянском социалистическом, а затем и коммунистическом движении. В годы Первой мировой войны – офицер итальянской армии. В 1922 г., опасаясь ареста, выехал в СССР. А когда руководители Коммунистической партии Италии выступили с проектом создания в рамках РККА особого «Итальянского легиона», который должен был формироваться из итальянских политэмигрантов, именно Сильву прочили на должность командира этого легиона. Впрочем, советское руководство не поддержало этот проект.

В это время Сильва учится в Высшей военно-педагогической школе Коминтерна, а с 1924 г. – в Военной академии РККА. В 1926 г. он выезжает в свою первую зарубежную командировку в качестве советского разведчика – работает в Австрии и Румынии, выдавая себя за итальянского скульптора. В 1932 г. в связи с оппозиционной троцкистской деятельностью Сильву увольняют из рядов РККА. В 1935 г. он был арестован и выслан в Сибирь. Дальнейшие его следы теряются.

Другим заметным агентом являлся Николай Николаевич Зедлер, работавший позднее в Разведупре под фамилией Герберт. Он родился в 1876 г. в Петербурге в дворянской семье. О деятельности этого человека можно написать авантюрный роман. Будучи выходцем из привилегированного сословия, да к тому же из обеспеченной семьи, он учился сначала в Александровском кадетском корпусе, откуда был исключен с 3-го курса за хранение книг Герцена. Затем был переведен в Полтавский кадетский корпус, но выпускной экзамен держал уже в Морском кадетском корпусе. На военной службе, согласно автобиографии Зедлера, составленной уже в советское время, он оставался всего год. В 1897 г. Зедлер переезжает в Баварию и учится сначала в частной школе живописи, а затем в Академии художеств. В этот период он сотрудничает с русскими эмигрантами социал-демократами, в частности, со знаменитым Парвусом, и вступает в социал-демократическую партию Германии. С 1906 г. Зедлер живет в Париже, занимается живописью и подрабатывает уроками. В 1912 г. он переезжает в Италию, где работает художником. Однако то ли в связи с избытком художников в Италии, то ли с недостатком таланта у самого Зедлера, он вынужден сменить профессию и устраивается сначала чернорабочим, а потом декоратором на кинофабрику «Чинез» в Риме. Здесь он активно участвует в рабочем движении.

В годы Первой мировой войны Зедлера увольняют с кинофабрики и он устраивается слесарем на авиазавод «Киокина». В 1917 г. он вместе с небольшой группой русских эмигрантов создает в Риме «Группу сочувствующих большевикам», активно работает в итальянской социалистической, а потом – коммунистической партии. С приездом Фишмана Зедлер становится одним из его ближайших помощников, но в конце 1922 г., в связи с неизбежным арестом, он по требованию нового резидента Страуяна, сменившего к тому времени Фишмана, бежит в СССР. Здесь он продолжает работу в Разведупре, затем работает на авиазаводе, а с 1926 г. находится на нелегальной работе в ОМС Коминтерна: в 1927–1928 гг. – в Париже, в 1929 в Бельгии, Берлине и Вене, в 1930 г. – в Румынии. В 1931 г. Зедлер вновь переходит на работу в Разведупр. Его посылают в Китай. Китайская командировка длится до мая 1935 г. Дальнейшая судьба Зедлера неизвестна.

Однако пожалуй самой яркой фигурой среди сотрудников Фишмана был прославившийся позднее на весь мир авиаконструктор Роберто Бартини. Он родился в 1897 г. в городе Фиуме, входившем тогда в состав Австро-Венгрии, и был незаконным сыном барона Лодовико Орос ди Бартини. В 1915 г. Роберто окончил гимназию и поступил добровольцем на офицерские курсы, откуда затем был направлен в летную школу. Летом 1916 г. Бартини попал в русский плен и до 1920 г. находился в лагере военнопленных во Владивостоке.

В 1920 г. Бартини возвращается в Италию и становится студентом Миланского политехнического института, одновременно работая в местной авиамастерской. В январе 1921 г. он вступает в Итальянскую коммунистическую партию и входит в состав ее боевой дружины. В 1922 г. в связи с угрозой ареста Бартини был вынужден перейти на нелегальное положение, а затем выехать в СССР. Он становится инженером научно-опытного аэродрома ВВС РККА, а в конце 20-х гг. переходит на работу в ЦАГИ, где возглавляет работы по созданию серии гидросамолетов. В это время он переводится из ИКП в ВКП (б) и получает воинское звание комбрига.

Позднее вплоть до своей смерти в 1974 г. Бартини являлся одним из наиболее ярких и талантливых советских авиаконструкторов. Его работы на десятилетия опережали свое время. Поистине можно назвать Бартини легендой советского авиастроения…

Продолжая разговор о деятельности советской военной разведки в Италии, надо отметить, что к середине 20-х гг. она достигла там значительных результатов. Так, при подведении итогов работы Разведывательного управления Штаба РККА за 1923–1924 г. успехи в Италии отмечались особо: «… нам были доступны самые секретные документы, касающиеся всех заказов и состояния научно-опытных работ в воздушном флоте. Равно получались исчерпывающие сведения о самолетном составе и различные статистические данные».

Итальянская резидентура не только успешно действовала в самой Италии, но и добывала сведения о сопредельных странах. В 1921–1923 гг. в Италии вербовались агенты для работы против Румынии, Болгарии, Югославии, Албании, Венгрии, Сербии, Черногории, Турции, Франции и Швейцарии. Как правило это были бывшие военнослужащие, участники национально-освободительного движения и прочие подобные лица.

С 1924 г. для прикрытия сотрудников Разведупра в Италии стали, как и везде, использоваться должности в полпредстве, консульстве, торгпредстве и в других советских официальных представительствах. Организованная в это время в Риме легальная резидентура подчинялась непосредственно Центру. К 1927 г. итальянская резидентура стала широко освещать вопросы военной техники и военного производства, а также военно-политические, касающиеся итальянской политики на Балканах и в колониях. Однако она чрезмерно разрослась, стала громоздкой и трудноуправляемой. В связи с этим в конце 20-х гг. было решено создать в Милане отдельную нелегальную резидентуру для ведения военно-технической разведки на промышленно развитом севере страны с непосредственным подчинением ее Центру. Резидентом создаваемой миланской резидентуры был назначен Л. Е. Маневич, действовавший под псевдонимом «Этьен».

В декабре 1930 г. Маневич выехал в Австрию и приступил к выполнению задания. В Вене он легализовался как австрийский коммерсант Конрад Кертнер, открывший патентное бюро «Эврика», после чего приступил к созданию миланской нелегальной резидентуры. Действуя с территории Австрии, он уже в 1931 г. лично завербовал несколько человек, имевших доступ к информации по авиационной технике и организации литейного производства, а также агентов связи и курьеров. В 1932 г. им было завербовано еще несколько человек, имевших отношение к производству оружия и военно-морскому флоту Италии. Расширяя возможности Маневича, Центр передал ему из Германии агента-универсала, который был одновременно и фотографом и хозяином конспиративной квартиры, где хранились агентурные материалы. В результате к концу 1932 г. миланская резидентура Маневича имела в своем составе 9 агентов-источников и 3 вспомогательных агента. Что же касается материалов, посылаемых им в Москву, то они неизменно получали высокую оценку Центра. Это касается прежде всего чертежей и протоколов испытаний опытных образцов самолетов (бомбардировщика-гиганта ВР, истребителей СР-30, СР-32, Капрони-80, -97, -101, -113), генерального чертежа подводной лодки «Мамели», характеристики подводной лодки «Бригандине», чертежей и описания 37-мм пушки типа «Бреде», чертежей и описания прибора центрального управления артиллерийским огнем на боевых кораблях.[144]144
  Серов Е., Волгин В. Указ. соч. // Армия. 1995. № 20. С. 55–56.


[Закрыть]

Однако в 1932 г. произошел провал – в Милане был арестован один из агентов Маневича. В связи с этим для более действенного управления резидентурой Маневич в 1934 г. переехал в Милан, где также открыл патентное бюро. В это время его главной задачей был сбор информации по вопросам, связанным со «слепыми полетами», инструментальным самолетовождением, а также полетом авиационного соединения в строю и в тумане. Как отмечалось в шифровке, посланной Берзином Маневичу в 1934 г., «эти вопросы чрезвычайно важные, и мы просим обратить на них самое серьезное внимание».[145]145
  Воробьев Е. Тень Этьена. В сборнике: Люди молчаливого подвига. Кн. 1. М., 1987. С. 338.


[Закрыть]

Разумеется, круг вопросов, которые должен был освещать Маневич, не ограничивался только авиацией. Не менее пристальное внимание он уделял и военному судостроению, стоявшему в Италии на очень высоком уровне. В частности, объектом внимания Маневича была судостроительная фирма «Ото Малара». Для связи с Центром в его распоряжение была направлена радистка, для прикрытия поступившая на учебу в миланскую консерваторию.

В мае 1936 г. в связи с обострением обстановки в Испании Маневич побывал в Барселоне, после чего сообщил в Москву о готовящемся за Пиренеями фашистском перевороте. Второй раз он побывал в Испании в сентябре 1936 г., передав в Центр подробный отчет о авиации генерала Франко и о последней модели немецкого истребителя «Мессершмитт». Однако итальянская контрразведка к концу 1936 г. напала на след Маневича. 5 декабря 1936 г. в результате предательства одного из агентов Маневич был арестован. Осужденный в 1937 г. Особым трибуналом по защите фашизма на 12 лет тюремного заключения, он всю Вторую мировую войну провел в фашистских застенках и умер 9 мая 1945 г.

В резидентуре Маневича работали Георгий Павлович Григорьев, супруги Сигизмунд Абрамович и Анна Моисеевна Скарбек, продолжавшие свою работу и после ареста Маневича.

США

Несмотря на то, что США входили в так называемую вторую группу государств в списке приоритетов Разведуправления РККА, а их отношение к СССР было далеко от доброжелательного, до 1925 г. разведывательная работа на их территории не велась. Объяснялось это довольно просто: при общей слабости советской разведки и вечной нехватке денег Разведупр в первую очередь обращал внимание на сопредельные страны и наиболее значимые государства Европы. Что же касается США, то в первую половину 20-х гг. сведения о них собирались на основе прессы и случайных материалов, получаемых европейскими резидентурами.

Но в начале 1925 г. в США, так сказать, на рекогносцировку был направлен первый резидент советской военной разведки Феликс Вольф.[146]146
  Венер М. Братья Раковы: немецкие коммунисты в России (1914–1938) // Отечественная история. 1996. № 4. С. 155–169.


[Закрыть] Он должен был выяснить общую обстановку в стране, возможности ведения разведывательной работы, подобрать легализационные прикрытия и приступить к созданию агентурной сети с центром в Нью-Йорке. Личность первого американского резидента Разведупра настолько интересна, что о нем необходимо рассказать более подробно.

Настоящая фамилия Феликса Вольфа, имевшего советский паспорт и работавшего в Разведупре под именем Владимира Богдановича Котлова – Вернер Раков. Он родился в 1893 г. в Адзель-Койкюль в Курляндии, где его отец работал в лесничестве. В 1900 г. семья вернулась в Германию, чтобы дети могли посещать немецкую школу. Феликс Вольф учился в гимназии, а затем стажировался в банковских фирмах Ганновера. В 1914 г. он вернулся в Россию и поступил на работу бухгалтером на резиновую фабрику, впоследствии прославившуюся на весь мир под названием «Красный треугольник». В начале Первой мировой войны он был интернирован и отправлен на поселение сначала в Вологду, а затем на Урал в город Ирбит Пермской губернии, где работал железнодорожным рабочим. После Февральской революции Вольф является одним из организаторов большевистской группы в Ирбите. Позднее, ввиду угрозы ареста он бежит в Омск, где создает одну из крупнейших в Сибири организаций военнопленных. В период белочешского мятежа, участвуя в боях, он был ранен. Летом 1918 г. Вольф переезжает в Москву, где сначала работает редактором газеты «Мировая революция» на немецком языке, а затем направляется ЦК РКП(б) в Белоруссию для ведения пропаганды среди германо-австрийских войск. Здесь, будучи в Минске, Вольф получает новое задание – направиться в Германию. Вместе с Карлом Радеком и Эрнстом Рейтером (будущим бургомистром Западного Берлина в период берлинского кризиса) под видом освобожденных австрийских пленных он прибывает в Берлин, где участвует в учредительном съезде Компартии Германии. Именно в этот период он действует по паспорту некого Карла Феликса Вольфа, под именем которого и входит позднее в мировую историю.

Участвовал Вольф и в создании Бременской советской республики. А весной 1919 г. его направляют в Кенигсберг, а затем в Гамбург. Здесь до конца 1920 г. он является одним из руководителей Северного округа КПГ, одновременно возглавляя советскую военную резидентуру в Северной Германии. Вольф быстро создает сеть агентов, которые внедряются в различные структуры, в том числе в рейхсвер, полицию и другие государственные организации. С 1921 г. Вольф – информатор Малого бюро Коминтерна и сотрудник Западноевропейского секретариата Коминтерна в Берлине. В 1922 г. под именем Владимир Инков он – резидент советской военной разведки в Вене. Этот псевдоним был придуман Вольфом на основе имени своей супруги – Инны Натановны Беленькой. Официально числясь руководителем отдела полпредства РСФСР в Австрии, Вольф руководит из Вены подготовкой сети агентов на Балканах.

В сентябре 1923 г. в связи с подготовкой революции в Германии Вольф возвращается в Берлин и становится руководителем разведывательного аппарата Компартии Германии. В короткий срок ему удается создать внушительную организацию, которая позднее на протяжении многих лет служила неистощимым источником кадров для советской военной разведки. Аппарат Вольфа имел осведомителей во всех крупных партиях и организациях Германии, начиная от социал-демократов и кончая фашистами. Вольфу удалось внедрить своих людей во многие государственные учреждения Германии, в том числе в Прусское министерство иностранных дел. Одновременно Вольф входил в созданный для руководства восстанием германский ревком.

Как известно, в 1923 г. попытка организации социалистической революции в Германии потерпела фиаско. Как всегда бывает в таких случаях, в партии начались дрязги, разборки и поиски виновных. Вольфа обвинили в приверженности к правому крылу и потребовали его отзыва в Москву. Перед отъездом Вольфа из Германии многие его сотрудники – Карл Штюке, Хейнц («Эрих») Меллер, Эда Танненбаум и другие – были переведены на работу в Разведупр. Самого Вольфа, после недолгого пребывания в Москве и Париже, где он был в 1924 г. резидентом Разведупра, отправили на нелегальную работу в США.[147]147
  После возвращение в 1926 г. из США в Москву Вольфа обвиняют в троцкизме и несколько раз то исключают, то восстанавливают в партии. В результате он постоянно был вынужден менять место работы, переходя то в химическую промышленность, то в издательство Коминтерна (правда, всегда занимая руководящие должности). В конце концов 27 июля 1937 г. он был арестован и 14 сентября 1937 г. расстрелян.


[Закрыть]

Как уже было сказано, Вольф прибыл в США в начале 1925 г. Прикрытием его миссии в Америке служила стажировка в Колумбийском университете Нью-Йорка в области философии и социальных наук. Параллельно Вольф сотрудничал и с «Амторгом», который с этого времени становится основной базой для деятельности советской разведки в США.

Вольф с заданием справился быстро, и в августе 1925 г. первая резидентура советской военной разведки в США приступила к работе. Правда, неожиданно резиденту пришлось столкнуться с большими трудностями в самом, казалось бы, простом вопросе – поддержании связи с Центром. Но вскоре этот вопрос был решен: в основном донесения отправляли по почте, а письма, как правило, писались тайнописью и отправлялись на конспиративные адреса в Нью-Йорке, Париже и Берлине.

В течение последних месяцев 1925 г. и первой половины 1926 г. Нью-Йоркская резидентура сумела создать небольшую, но работоспособную агентурную сеть. Наиболее полно освещались последние достижения в области авиации, военной химии и военно-морских сил.

Весной 1926 г. Центр по личной просьбе Вольфа отозвал его и направил в Штаты нового резидента. Им стал уже знакомый нам по Парижу Ян-Альфред Матисович Тылтынь. С собой он привез и заместителя – свою жену, Марию Юрьевну Тылтынь. Они прибыли в США 2 ноября 1926 г. и сразу же приступили к укреплению и расширению агентурных связей резидентуры. В результате к концу года в резидентуре насчитывалось уже 11 агентов-источников.

В 1930 г. в США прибыли два крупных советских военных разведчика, сменивших Тылтыня на посту резидента в Северной Америке. Одним из них был прославившийся позднее на весь мир в качестве командира интербригад в Испании Манфред Штерн. В Советском Союзе он жил и служил под именем Манфреда Соломоновича Стерна и имел псевдоним «Фред». А напарником Штерна был не менее известный позднее по гражданской войне в Испании Владимир Горев.

Яркую характеристику Гореву дает хорошо знакомая с ним Надежда Улановская, жена сменившего позднее его на посту резидента Александра Улановского, в своих написанных совместно с дочерью воспоминаниях:

«Горев был необычайным человеком. Красивый, светловолосый, у немцев считался бы образцом арийца, а происходил из белорусской крестьянской семьи. И этот человек сделал из себя безупречного джентльмена. Он просвещал нас, как себя вести в обществе, показывал, например, как снимать в лифте шляпу, если входит дама. Все это он проделывал совершенно естественно. На… американцев производил впечатление настоящего аристократа. Они его все боготворили».[148]148
  Улановская Н., Улановская М. История одной семьи. М., 1994. С. 91.


[Закрыть]

В 1932 г., после серии провалов и неудач советской разведки в США, было принято решение создать здесь объединенную резидентуру военной и политической разведок. На должность резидента был назначен бывший работник Разведупра, а в то время уже сотрудник ИНО ОГПУ «Оскар», настоящее имя которого было Валентин Борисович Маркин.

Эльза Порецкая, вдова известного советского разведчика-невозвращенца «Людвига»-Порецкого, пишет о Маркине в своей книге воспоминаний, рисуя отвратительный образ беспринципного комсомольского выдвиженца-карьериста, столь знакомого нам по годам «перестройки»:

«Частые визиты Валентина Маркина, которого Кривицкий описывает в своей книге и с которым Людвиг встретился в Германии (Людвиг недолюбливал его) были гораздо менее естественны и очень неприятны. Маркина, известного под псевдонимом „Оскар“, направило в Германию в середине 20-х гг. IV управление. Он был в подчинении у Людвига, бывшего старше его на несколько лет. Очень способный, он быстро выучил немецкий язык, освоился и обещал стать первоклассным разведчиком. К несчастью, он почти сразу же начал пить, и драки, которые он затевал в кафе, ставили под удар весь служебный аппарат. Он не только пил, но и обожал интриговать против своих коллег, посылая на них кучу доносов в Москву. IV управление, гордившееся тем, что тщательно подбирает агентов и доверяет им, не одобрило его поведение. Маркина вскоре отозвали в СССР, где он стал интриговать еще больше. Каждый раз, когда ему что-то не нравилось, он не раздумывая обращался через голову своего начальства к партийному руководству. Берзин ухватился за первую же возможность избавиться от него… ИНО был счастлив заполучить Маркина как человека из IV управления. Он был именно тем, кто был им нужен для интриг против своих конкурентов. Маркин часто приходил к Порецкому, убеждая его также перейти в ИНО… Он мог лишь увеличить отвращение Людвига к ИНО, и Порецкий вступил контакт со Слуцким (руководитель ИНО НКВД – авт.) только после отъезда Маркина за границу. Маркин понял это отвращение и как он сказал Людвигу потом, когда они встретились в Париже в 1934 г., ему этого не простил.

Маркин уехал в США. Однажды, это было в 1934 г., его нашли в одном из баров Нью-Йорка с проломленным черепом. Через несколько дней он умер в больнице. Так и не было установлено, кто же ударил и ранил Маркина. Большинство из тех, кто его знал, склонялись к тому, что его ударили бутылкой по голове в пьяной драке. Но некоторые подозревали НКВД, что кажется маловероятным. НКВД еще не начало уничтожать своих агентов за границей и, конечно же, не стало бы ликвидировать Маркина, бывшего очень полезным для интриг против IV управления. Его смерть совпала с крахом попытки наводнить мировой рынок фальшивыми долларами. IV управление неохотно участвовало в этой афере, утвержденной личным приказом Сталина, верившего в пользу подобных операций. Многочисленные аресты, последовавшие в США и Европе, серьезно скомпрометировали IV управление и лично Берзина в связи с тем, что один из его протеже – латыш Альфред Тылтынь – был замешан в этом деле…

По словам Кривицкого, Слуцкий заявил ему несколько лет спустя: „Маркин был троцкистом“ и Кривицкий сделал вывод, что того убили по приказу Сталина».[149]149
  Порецки Э. Указ. соч. С. 141–143.


[Закрыть]

Надо заметить, что не один Кривицкий считал, что причиной гибели Маркина была его симпатия к Троцкому. Троцкисты уже в конце 30-х гг. занесли его в свой мартиролог «умученных от Сталина», однако серьезных доказательств по этому делу никто никогда так и не представил.

После смерти Маркина резидентом Разведупра был назначен Борис Яковлевич Буков. Его деятельность в США была чрезвычайно плодотворна вследствие опоры на сочувствующие компартии левые круги, несмотря на серию предательств и отказов агентуры от работы, произошедших в 1937–1938 гг.

Вот какую характеристику дает Букову Надежда Улановская в уже цитировавшихся выше воспоминаниях:

«Буков работал то в ЧК, то в Разведупре. В Америке он был от Разведупра, а в 1923 г. в Германии работал от ЧК. Мы его знали с 1919 г., с одесского подполья, в молодости он был ярко-рыжим, с годами седел, лысел и тускнел. Друзьями мы не стали, как человек он был нам не симпатичен: трусоват, к тому же слишком увлекался сам, наблюдая за границей „буржуазное разложение“. В 1939 г. мы встретились с ним в Москве, и он рассказал, что вернувшись из Америки, несколько месяцев ждал каждую минуту ареста. Вокруг него все время брали людей, и он решился на отчаянный шаг – написал письмо Сталину. Не помню, что это было за письмо, но факт – Буков уцелел».[150]150
  Улановская Н., Улановская М. Указ. соч. С. 96.


[Закрыть]

Легальной резидентурой в Нью-Йорке с момента установления дипломатических отношений между СССР и США руководил генеральный консул Толоконский.

Среди других резидентов Разведупра в США этого периода следует отметить Иосифа Исаевича Зильберта, длительное время находившегося в разведкомандировках, помимо США, также во Франции и Китае.

Заканчивая разговор о деятельности сотрудников Разведупра в США, нельзя не рассказать о еще одном, очень необычном человеке, который также выполнял в Америке специальные задания – Льве Термене. Ученый, изобретатель, музыкант, он в 1921 г. создал так называемый электротехнический прибор «терменвокс», позволяющий исполнять сложные музыкальные произведения, а в 1927 г. – первый телевизор, на демонстрации первой действующей модели которого присутствовали Сталин, Орджоникидзе, Ворошилов, Тухачевский.

В 1928 г. Термена командируют в Европу с целью демонстрации достижений советской науки. Его европейские гастроли с демонстрацией терменвокса имели оглушительный успех. В 1929 г. Термен отправляется в Америку. Там он выступает в залах «Метрополитен-Опера», «Карнеги-холл», открывает студию электронной музыки в Нью-Йорке. Его терменвокс выпускается серийно на специально созданной им фирме.[151]151
  Галеев Б. На воле он изобрел телевизор, а в лагере – систему подслушивания. Комсомольская правда, 6 февраля 1992.


[Закрыть] Но все это было лишь видимой частью его американской жизни. Дело в том, что в 1929 г., перед командировкой в США, Термен имел долгий разговор с Ворошиловым и начальником Разведупра Берзиным. В результате, помимо всего прочего, он занимался в Америке разведывательной работой. Связь с ним чаще всего поддерживали сотрудники Разведупра, работавшие под «крышей» посольства. Что до информации, которую он передавал через них в Москву, то оценить ее в должной мере невозможно. Ведь Термен общался не только с артистами, аристократами и финансистами. Среди его контактов были будущий президент США. Д. Эйзенхауэр, будущий руководитель американского атомного проекта генерал Гровс, созданная им фирма поставляла на предприятия ВПК уникальные охранные системы. А по просьбе Энштейна он активно участвовал в настройке телефонной связи между США и Европой. Все это говорит о том, что он был более чем хорошо информирован о военном и промышленном потенциале США и о стратегических планах американской внешней политики. А в свете приближающейся мировой войны вопрос – на чьей стороне выступит Америка – имел первостепенное значение.

С поставленной перед ним задачей Термен справился полностью. И в конце 1938 г., свернув в Америке все дела, он возвращается в Москву. На родине его уже ждали. Вместо Берзина, к тому времени уже расстрелянного, Термена встретили сотрудники НКВД. В марте 1939 он был арестован и осужден на 8 лет по статье 58-4. Обвинение стандартное – участие в убийстве Кирова.

Турция

Расположенная на южных рубежах России Турция находилась в зоне повышенного интереса советской военной разведки с первых дней ее существования. Дело в том, что в апреле 1920 г. в Турции победило национально освободительное движение, названное по имени его руководителя Мустафы Кемаля-паши (Ататюрка) кемалистским. А одним из первых шагов нового турецкого правительства было обращение Мустафы Кемаля к Ленину с письмом от 26 апреля 1920 г., в котором, в частности, говорилось, что кемалисты «принимают на себя обязательство соединить всю нашу работу и все наши операции (против Антанты – авт.) с российскими большевиками».[152]152
  Казанджян Р. Большевики и младотурки. М., 1996. С. 2.


[Закрыть]

Но хотя советское руководство и оказывало в 1920–1922 гг. помощь деньгами и оружием кемалистам, они не были единственными, на кого большевики делали свою ставку в восточной политике. Так, в 1921 г. советское руководство всерьез рассчитывало на то, что местные коммунисты смогут придти к власти и создать в Турции советскую республику. Для помощи им в Турцию были направлены многочисленные эмиссары Разведупра и Коминтерна. В результате, как отмечал в своем докладе тогдашний руководитель военной разведки Ян Ленцман, только в одном Трапезунде насчитывалось 200 агентов Региструпра. Более того, для проведения этой идеи в жизнь большевики были готовы даже использовать солдат и офицеров врангелевской армии. Свидетельство тому – письмо наркома иностранных дел Г. Чичерина в ЦК РКП(б) от 22 апреля 1921 г.: «Коллегия НКИД решительно высказывается за принятие предложения тов. Е. (личность не установлена – авт.) относительно Константинополя. Она считает это предложение заслуживающим серьезного внимания. При проведении этого плана следует однако действовать осторожно по дипломатическим отношениям. По словам тов. Е. врангелевцы так резко настроены против Антанты, что они охотно возьмут Константинополь. Престиж Советской России среди них очень велик, но не настолько, чтобы они сами обратились к нам с заявлением о своем подчинении. После захвата ими Константинополя мы должны будем по словам тов. Е. обратиться к ним в таком приблизительном смысле: „Антанта водила вас за нос и пользовалась вами против Советской России, но у вас теперь открылись глаза и мы рассчитываем, что вы больше не будете действовать во вред трудящимся России, мы предлагаем признать Советскую Власть, ваши преступления забываются и вам разрешается вернуться на родину“. У нас должен быть наготове политический аппарат, чтобы в тот момент сразу бросить его в Константинополь, причем ради большей осторожности переброска политработников может происходить как будто самочинно по их собственному желанию. Мы таким образом овладеем положением в Константинополе. Нас нельзя будет винить за события, развернувшиеся помимо нас. После этого мы передадим Константинополь его законным владельцам туркам, но не ангорским кемалистам, отделенных от Константинополя проливами, а константинопольским кемалистам, гораздо более левым, т. е. главным образом имеющемуся в Константинополе рабочему элементу, который мы организуем и вооружим. Формально же Константинополь будет передан турецкому государству. Тов. Е. полагает, что в тот момент врангелевцы без труда займут Андрианополь и Солоники, там появятся наши комиссары, и едва держащиеся балканские правительства будут опрокинуты, что может иметь громадный политический эффект и дальше Балкан…».[153]153
  Там же. С. 12–13.


[Закрыть]

Однако «Турецкий Октябрь» не состоялся. В результате хитрой политики Кемаля Ататюрка прибывшие из РСФСР руководители турецкой компартии были уничтожены, а турецкие прокоммунистические организации – разгромлены.

В начале 1922 г. в Анкаре открылось советское полпредство, которое возглавил бывший начальник Региструпра С. Аралов. Вместе с ним в Турцию прибыл и военный атташе Константин Кириллович Звонарев (Карл Кришьянович Звайгзне) с группой своих сотрудников. Это обстоятельство позволило вести разведывательную работу в Турции с легальных позиций. Так, в марте-апреле 1922 г. Аралов и Звонарев совершили поездку на турецко-греческий фронт и побывали в шести пехотных и трех кавалерийских дивизиях, посетили ставку Мустафы Кемаля.[154]154
  Аралов С. Воспоминания советского дипломата. М. 1960. С. 76.


[Закрыть]

Ценным свидетельством о деятельности советской военной разведки в Турции в 20-е гг. являются воспоминания бывшего зам. торгпреда в Турции, ставшего невозвращенцем Ибрагима Ибрагимова «Работа Коминтерна и ОГПУ в Турции». Он, в частности, пишет:

«В Турции действует целый штаб, очень хорошо организованный, из бывших офицеров – северных татар, ставших коммунистами и окончивших спецкурсы при Красном Генштабе, числящихся официально на должностях драгоманов (переводчиков – авт.) разных рангов при полпредствах и в консульствах. Главная квартира этой организации – в Стамбуле, при генконсульстве, а не в Анкаре. Во главе все время находился Абсалямов, его помощник Халил Таканаев имел постоянное пребывание в Анкаре, числясь официально драгоманом. Оба они очень воспитанны, скромны, с первого же свидания с ними завоевывают полное доверие и расположение собеседников. Работают тихо, спокойно, без всякого шума, очень осторожно, абсолютно не посещают всевозможные „злачные места“, не афишируют себя (не в пример агентам ОГПУ), но работают чрезвычайно энергично и плодотворно. Результатом их работы очень довольны были всегда в Центре, и в Генеральном штабе вполне удовлетворены, за что не раз получали благодарность и доказательством служило то, что они очень долго сидели на этих должностях, несмотря на все козни местных агентов ГПУ против них лично, потому что они не подчинялись в оперативной работе местной резидентуре ОГПУ и не давали им сведения о своей работе.

Не раз они мне жаловались, что местная резидентура ОГПУ интригует против них, создает дутые дела только потому, что они сами не в состоянии доставать мало-мальски серьезных сведений, что их снабжают постоянно свои же сексоты разными подложными военными документами и сведениями, дорого материально им обходящимися.

Резидентура, спеша перебить своих „конкурентов“ в подаче сведений непосредственно в центр и „более точных“ и тем самым „дискредитировать“ этих, всегда попадала впросак и по проверке их сведений всегда агенты ГПУ получали нахлобучку. Конечно, такое положение они стерпеть не могли и начали подкапываться под них, возведя на них небывалую клевету, вплоть до того, что обвиняли их в государственной измене в пользу Турции, указывая на их магометанское происхождение, подводя их под риск смертной казни.

Можно сделать после этого определенный вывод, насколько плодотворна, ценна и точна была их работа, что даже всесильная резидентура ОГПУ не могла справиться с ними, несмотря на всё их „контрреволюционное“ происхождение, как то: бывшие царские офицеры, дети богатых купцов-буржуев, интеллигенты и т. д. Почва самая благоприятная при советских условиях для травли.

Их в конце концов отозвали, но с назначением на высокие военные должности в Штабе Закавказской Армии, в частях, расположенных на турецкой границе, фактически на ту же работу, только с резиденцией на территории СССР. А на их место на те же должности прислали опять татар, рабочих-коммунистов, но уже красных офицеров… – драгоманами полпредств и генконсульства».[155]155
  РЦХИДНИ. Ф. 328. Оп. 1. Ед. хран. 203. С. 59–62.


[Закрыть]

Таким образом, можно констатировать, что к концу 1920-х гг. становление заграничных резидентур советской военной разведки было, в основном, закончено. IV Управление имело в своем распоряжении сильный заграничный аппарат легальных резидентур, работавших под официальным прикрытием, и разветвленную нелегальную сеть. Так, например, в нелегальной берлинской резидентуре насчитывалось свыше 250 человек. На специальную работу в 1929–1930 гг. Управлению было выделено 750 тысяч американских долларов и 515 тысяч рублей (в эту сумму не входила оплата деятельности военных и военно-морских атташе и оплата научных командировок).[156]156
  Кочик В. Советская военная разведка: структура и кадры // Правда-5. 1998, № 29. С. 10–11.


[Закрыть]