Текст книги "Расы космических пришельцев. Запрещенная антропология"

Автор книги: Александр Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Почем человечья шкура?

Одним из самых важных отличий снежного человека от обычных современных людей является его тело, покрытое густыми волосами. Именно это отличие придает снежному человеку ареол загадочности. Думается, в прошлые века – на рубеже 1 и 2 тысячелетий до н. э. иранские арии, вторгнувшиеся в Мазандеран, точно также как о современные люди были поражены этой отличительной особенностью снежного человека. Это послужило причиной истребления оных. Все незнакомое пугает… к тому же снежный человек лишен речи, не пользуется одеждой и не изготовляет орудия труда и жилища. Такое положение вещей почти автоматически переводило снежного человека в разряд изгоев. Снежного человека преследовали не только древние иранские кочевники, но и вавиловяне, иудеи и другие народы. Недостатка в гонителях не было. В их глазах снежный человек выглядел как необычный дикарь.

Весьма показательна строчка из отчета М. С. Топильского (ставшего впоследствии генералом), принимавшего участие в осмотре трупа снежного человека, убитого на Памире. «Обсуждалось предложение снять с него шкуру, однако и это походило на сдирание кожи с человека». Снежный человек и был человеком, как это недвусмысленно следует из описания того же Топильского… только волосатый и дикий. Обсуждалось и другое предложение – взять с собой труп. Однако этого не было сделано, так могли возникнуть осложнения с местными жителями. Пришлось бы им объяснять, при каких обстоятельствах было убито это существо (животное), но труп был слишком похож на человека. Эта двусмысленность прослеживается и в других рассказах очевидцев, встречавших снежного человека. Не раз снежный человек становился жертвой охотников, и всякий раз возникала дилемма относительно того, как относиться к убитому – как к охотничьему трофею или как к человеку, застреленному случайно. И всякий раз охотники предпочитали избавиться от трупа, нежели ввести его в селение как охотничий трофей. Сходство с человеком было столь разительным, что никто не желал брать на себя смелость и признаваться в том, что он является убийцей человека. Именно поэтому многие случаи убийства снежного человека не придавались огласке.

В Абхазии охотники издавна рассказывали о популяции снежных людей, проживающих в горах. Их называли абнауаю. Очевидно, малолюдные и труднодоступные места делали этот район Кавказа благоприятным для проживания снежных людей. Сохранилась история, описанная в документальной повести Б. Ф. Поршнева «Борьба за троглодита». Она была впервые издана в казахстанском журнале «Простор» за 1968 год. В этой книге Поршнев описывает историю самки абнауаю. Молодая дикарка была поймана в лесах возле горы Задан. Предполагается, что кличка «Зана» была дана дикарке за темный цвет ее кожи. Это имя схоже с грузинским словом «занги» – темнокожий, негр.

Настигли Зану не случайно. Охотники долго выслеживали ее. Когда дикарка была схвачена, она активно сопротивлялась, кусалась. Пришлось ее связать и надеть на ноги бревно-колоду, а в рот поместить войлочный кляп. Вероятно, Зану несколько раз перепродавали, прежде чем она попала во владение местного князя Д. М. Ачба. Потом абнауаю попала в собственность одного местного дворянина. Он-то и привез ее в свою родовую усадьбу в селе Тхина, что находится в 78 км от Сухуми.

Сначала Зану поместили в частокол из вертикально врытых бревен, в таком загоне она содержалась около трех лет. Затем она привыкла к людям и ее стали выпускать на волю. Но Зана уже сама не уходила далеко от людей, из рук которых она привыкла получать пищу. Жила Зана в яме, вырытой ей самой. Яма эта была окружена плетнем, к которому то и дело прибегали мальчишки, дабы дразнить дикарку. Но вскоре Зана привыкла и к этому. Кожа у Заны была темно-серой. Все тело было покрыто волосами, которые исчезали на лице, ступнях и ладонях. На голове возвышалась «папаха» из свалявшихся длинных черных волос. У Заны был приплюснутый нос, крупные зубы, мощная нижняя челюсть, большой рот, толстые губы. Зана откликалась на свою кличку и пособляла хозяину, когда требовалась физическая сила. Она стаскивала с хозяина сапоги и таскала мешки. Своего хозяина она побаивалась.

Весьма интересно, что Зана не отказывала мужчинам-абхазам, которые ради своего рода спортивного интереса искали с ней близости. В результате у Заны родилось четверо детей: два мальчика и две девочки. Всех их воспитали люди, наделив речью и человеческой культурой.

Рис. 52. Фото Хвита Сабекиа – сына абнауаю Заны

Старшего сына звали Джонда, младшего – Хвит, старшую дочь – Коджанар, младшую – Гамаса. Они были физически сильны и имели некоторые странности в поведении. Но все же они были вполне социализированы и владели речью, которой их обучили местные жители. Дети Заны в свою очередь имели многочисленное потомство, которое продолжает жить в разных местах Абхазии. Для нас особенно интересно то, как выглядела Зана и ее потомки. По черепу можно было восстановить ее прижизненный портрет. Б. Ф. Поршнев долго и безуспешно искал могилу Заны, похороненную в конце XIX века в селе Тхина. Затем поиски этой могилы продолжил И. Д. Бурцев. В 1975 году ему удалось обнаружить два необычных скелета – один принадлежал негритянке, имевшей небольшой рост, другой – мужчине метису. Очевидно, это был сын Заны – Хвит Сабекиа, похороненный в селе Тхина в 1954 году. Череп Хвита был привезен Бурцевым в Москву и показан ведущим советским антропологам того времени. Осмотрев череп метиса, проф. Бунак В. В. сказал, что этот череп имеет черты папуаса. Антропологи В. П. Алексеев и А. А. Зубов также согласились с этим утверждением, дополнив, что череп имеет, по крайней мере, выраженные черты австралоидной популяции.

Рис. 53. Фото черепа Хвита Сабекиа. 1940-е годы. Из собрания И. Д. Бурцева

Нас не должно пугать такое на первый взгляд необычное суждение. Папуасы, живущие на о. Новая Гвинея, принадлежат к австралоидному грацильному типу. Они несколько отличаются от более массивных коренных австралийцев. По всей видимости, грацильный австралоидный тип имеет большую древность – свыше 40 тысяч лет. У папуасов прослеживаются некоторые реликтовые черты, сохранившиеся от кроманьонцев, понимаемых в широком смысле этого слова. Меж тем, папуасы, как и все прочие меланезийцы и австралоиды в целом, весьма своеобразны. Должно быть, это специфическое своеобразие прослеживалось и у Заны при ее жизни. Очевидцы описывают ее как имеющую темную кожу, мощную нижнюю челюсть, крупные зубы, широкий нос, скуластое лицо, убегающий назад лоб, шапку свалявшихся черных волос. Зана была высокого роста и имела мощную фигуру, большие груди, высокий зад. При этом отмечается своеобразие ее голени. Икроножные мышцы не имели такого выраженного развития как у современных людей. Не удивительно, что Зана пользовалась популярностью у абхазских мужчин. Вид такой женщины рождал одновременно ощущения дикости, необузданности и привлекательности. То обстоятельство, что Зана свободно скрещивалась с мужчинами – абхазами, указывает на то, что предки Заны являлись представителями Гомо сапиенса. Еще не сформировались межвидовые барьеры, делающие скрещивание близкородственных популяций невозможным. Сохранилась прижизненная фотография младшего сына Заны – Хвита Сабекиа. На нас смотрит с фото длиннолицый человек с темноватой кожей и курчавыми волосами. Растительность на лице весьма скудная. Едва наметившиеся усы обрамляют верхнюю губу. Глубоко запавшие глаза, достаточно широкие скулы и широкий в крыльях нос указывают на родство с австралоидами. Губы средней толщины, не столь сильно вывернуты, как у африканских негроидов. Однако помимо прочего сильно выражен подбородочный выступ – признак европеоидов и кроманьонцев.

Осмотр черепа также указывает на черты метисации. Не будем забывать, что Хвит метис, при жизни он совмещал черты обеих родителей – своей матери – Заны и отца – жителя Абхазии, европеоида. Голова имеет скошенный затылок, что также характерно для популяций Кавказа. Однако череп имеет довольно массивные и толстые стенки. Эта характерная черта австралоидов. Как у австралоида сильно выражен рельеф черепных костей. Широкое грушевидное отверстие указывает на то, что при жизни Хвит имел широкий нос – характерный признак австралоидов. Кроме всего прочего, имеется выраженный прогнатизм. Резкий перегиб челюстей из фронтальной в боковую плоскость указывает на мощь зубного захвата. (По местным преданиям Хвит мог удерживать в зубах спинку стула с сидящим на нем человеком.) Зубы достаточно крупные, нижняя челюсть массивная – это также признак характерный для австралоидов. Покатый лоб имеет мощное надбровье и выступающую вперед площадку – глабеллу. При этом переносье – низкое.

Рис. 54 (а, б). Авторская реконструкция лица Хвита Сабекиа по черепу в профиль

У черепа крупные сосцевидные отростки, что указывает на принадлежность его к виду анатомически современного человека. Вряд ли стоит всерьез рассматривать гипотезу, что снежные люди были архантропами, палеоантропами или даже человекообразными обезьянами. По уверению антропологов череп имеет выраженные мозаичные черты и разбалансированность признаков. Это свидетельствует о том, что он принадлежал метису. Наличие папуасских черт может быть вторичным и обуславливаться смешением признаков европеоидов и австралоидов. Из этого вовсе не следует, что Зана и ее потомки мигрировали на Кавказ из Меланезии.

Другой череп принадлежал негритянке невысокого роста. По мнению антропологов, эта женщина не могла являться матерью Хвита. В Абхазии в XIX и начале XX века проживала популяция негроидов. Об этом писал еще М. Горький. Как она попала в Абхазские горы неизвестно.

Ныне в Абхазии проживает несколько десятков человек – далеких потомков Заны. Черты их далекой пра-пра-бабки постепенно стираются, но все же присутствуют в их морфотипе. Они имеют коренастое телосложение, крупную и широкую грудную клетку, мощный торс и мускулатуру. Многих из этих людей отличает низкое переносье, выраженный прогнатизм, усиленная жевательная мускулатура, мощное надбровье, убегающий назад лоб, широкие губы. По уровню культуры это обычные современные люди, ничем не выделяющиеся от прочих людей. Может быть, некоторые из них, особенно мужчины, наделены от природы недюжинной физической силой.

Фотографии и информацию о потомках Заны длительное время собирал криптозоолог И. Д. Бурцев. Однако надо отметить один важный аспект – с фотографий на нас глядят порой люди, имеющие явно австралоидную внешность. Чтобы убедиться в этом, можно сравнить лица потомков Заны с лицами коренных австралоидов, приведенных выше.

Исходя из этого, можно практически наверняка предполагать, что у самой Заны была австралоидная внешность. Однако в отличие от современных коренных австралийцев все тело ее было покрыто волосами.

Рис. 55. Наталья (Гамаса) дочь Заны со старой фотографии 1929 г.

Рис. 56. Рая внучка Заны в анфас. 1960-е годы

Рис. 57. Рая внучка Заны в три четверти. 1960-е годы

Рис. 58. Правнук Заны Родион Каджая. Современная фотография

К сказанному надо добавить еще один важный аспект. Когда мы говорим о происхождении снежного человека, нужно опираться на факты. В 2008 году российские антропологи обнаружили в Денисовой пещере на Алтае костные фрагменты нового вида людей. Фалангу пальца и три очень крупных зуба. Их возраст 40 000 лет. Вновь открытый вид людей назвали денисовским человеком. По данным анализа ДНК «денисовцы» отличаются от современного человека и неандертальца. Обнаружено их сходство с геномом меланезийцев, что, по мнению некоторых антропологов, может указывать на следы гибридизации у меланезийцев. Не исключено, что в древние времена австралоиды в целом и меланезийцы в частности имели контакты с неизвестным до сего времени новым видом человека. Очень может быть, что снежный человек является как раз прямым наследником денисовского человека, жившего 40 000 лет назад. Совершенно неясно пока, имел ли денисовский человек шерсть на теле. Волосы практически никогда не сохраняются в ископаемом состоянии. Очень может быть, что шерстяной покров появился лишь у его далекого потомка, снежного человека, как адаптация к холодному климату.

Раса снежного человека

Как видим, признание того, что снежный человек существовал в недавнем прошлом, вносит значительные коррективы и в рассмотрение вопроса о происхождении современных расовых групп. Поражает то, что снежный человек морфологически был соотносим с современными расовыми популяциями, в частности, с австралоидами, но кардинально от них отличался по уровню культуры, владению речью, способности возводить жилища и изготовлять орудия труда. В данном случае морфологический признак – наличие густых волос на теле – является всего-навсего следствием определенного поведения и обитания в неблагоприятной климатической зоне. Объем мозга снежного человека вряд ли сильно отличался от объема мозга европеоидов, австралоидов, монголоидов и негроидов. По крайней мере, объем мозга дикаря не фиксируется как небольшой исследователями и очевидцами. У метисов мозг вполне укладывается в средние размеры размаха изменчивости современного человека. Таким образом, мы могли бы сделать предварительный вывод о том, что снежный человек ведет (вел) обособленный и примитивный образ жизни не вследствие того, что его предки были какими-то особыми гоминидами, а вследствие особенностей своего мышления.

Телесные особенности снежного человека лишь «подтягиваются» вслед за его специфическим поведением и образом жизни. Вот так исподволь мы подошли к отрицанию всего древа родословной человечества, любовно выстроенного не одним поколением антропологов-эволюционистов. Как полагал в свое время Ф. Энгельс, древний человек трудился, развивал (тренировал) руку, и вследствие этого у него развилось мышление человека, отличное от мышления обезьяны. Получается, что снежный человек одним лишь фактом своего существования разит в самое сердце эти биологизаторские теории. Энгельсу древний человек и нужен был только для того, чтобы продемонстрировать торжество своей трудовой теории антропогенеза (очеловечивания людей). Снежный человек самим фактом своего существования указывает, что имел место обратный процесс – утрата мыслительных способностей и, как следствие, тотальное одичание. Однако вряд ли стоит рассматривать снежного человека как некий парадокс, своего рода биологический нонсенс; напротив, эволюционная (инволюционная) судьба снежного человека со всей очевидностью показывает, что процесс одичания имел место и в других популяциях современных людей, оказавшихся в культурной или геологической изоляции. У снежного человека одичание выражено в крайней форме и поэтому как крайний вариант весьма показательно. Однако и у африканских пигмеев, и у азиатских негритосов и бушменов, и у коренных австралийцев, и у меланезийцев и папуасов можно наблюдать некие зачатки того же самого одичания, которое нас так поражает в феномене снежного человека. Понятное дело, что существует некая этическая составляющая вопроса. Нет смысла смешивать культурные, нравственные нормы с морфологическими особенностями. Когда мы говорим об одичании, то имеем ввиду прежде всего падение уровня культуры. Когда же мы говорим о физических особенностях организма, приспосабливающегося к существованию в условиях падения общей культуры, то концентрируем свое внимание на анатомии и физиологии человека. Именно поэтому есть все основания считать, что снежный человек изначально не отличался от прочих людей. Специфический образ жизни и «эволюционная» судьба сделала из него того, кем он на самом деле является. Внешность дикаря, формирование «примитивных» анатомических особенностей является лишь следствием реализации особого психического стереотипа. Иными словами, психика и ее трансформация уводят людей от разумного поведения и превращают их в условных зверей. Искажение первоначального человеческого психотипа является главным критерием дальнейшего сползания в пропасть инволюции. Вторичность появления морфологических особенностей дикарей здесь вполне очевидна.

В связи со сказанным, небезынтересно было бы посмотреть, как эволюционисты пытаются взглянуть на проблему существования снежного человека. Надо сразу сказать, что большинство эволюционистов не верят в сам факт существования снежного человека. Те же, кто верит, пытаются трактовать факт существования снежного человека в духе полицентризма. Мол, снежный человек является дожившей до наших дней особой формой неких реликтовых гоминид или даже гоминоидов. Мол, у снежного человека были свои независимые предки, которые не качались на одних же и тех ветвях с нашими обезьяноподобными предками. Кое-кто их эволюционистов стремится представить дело так, что снежные люди – это питекантропы, неандертальцы и даже сэволюционировавшие гигантопитеки и мегантропы – гигантские ископаемые формы из материковой и островной Юго-Восточной Азии. Согласно исследователю Ю. Решетову, бигфуты и сасквочи мигрировали из Азии через сухопутный перешеек в Америку и расселись на севере североамериканского континента. Понятное дело, чтобы продуцировать такие сценарии надо верить в торжество эволюции, что все формы независимо друг от друга эволюционируют и улучшаются. В общем-то такие построения мало чем отличаются от фантастических идей неких американских ученых, что не все динозавры вымерли. Сохранилась небольшая их популяция, которая локально продолжала существовать и развиваться. На географически изолированном от других участков земли она превратилась в Дино сапиенса. Человекоподобные монстры, унаследовавшие привычки своих рептильных предков, напали на людей в самый неподходящий момент. Некий римейк «Затерянного мира» Конан Дойла.

Этими построениями сама идея существования снежного человека дискредитируется и сводится до уровня фарса. Эта идея, тем не менее, легко становится частью гламурной жизни. В придуманного снежного человека продолжают верить и наделять его несвойственными чертами; при этом придуманный снежный человек становится неотъемлемой чертой массовой культуры, рекламы и бизнеса. В местах, которые снежный человек якобы почтил своим посещением, организуются туристический бизнес. А там, где обосновался бизнес, там нужно попрощаться с наукой.

История реального, а не придуманного снежного человека далека от веселого фарса. Эта история деградации и падения в пропасть инволюции. Незавидна и судьба дикаря. Он явился на протяжении многих столетий объектом охоты и истребления. Во многом отношение к нему остальных людей и сделало из него дикаря. Морфотип снежного человека формировался под влиянием диких условий существования. Каким образом человек может выживать в диких условиях без одежды и орудий было со всей очевидностью продемонстрировано нам, современным людям, на примере снежного человека.

Однако в самом факте существовании снежного человека нет ничего необычного. Как уже говорилось, пусть и в несравненно меньшей степени, но фактор одичания присутствует и у некоторых ныне существующих локальных популяций людей. Морфотип этих людей также перестаивается с учетом специфики среды обитания. У некоторых популяций австралоидов усиливается волосяной покров на теле, увеличивается мезогнатия лицевого скелета – т. е. появляется тенденция к выступанию вперед обеих челюстей, увеличивается размер зубов, увеличивается ширина грушевидного отверстия черепа – т. е. формируется широкий нос, темнеет кожа, появляются курчавые волосы на голове, изменяется рост и т. д. Эти признаки параллельно и независимо формировались у представителей таксона снежного человека.

В самом формировании тех или иных признаков под воздействием среды обитания нет ничего необычного. У европейцев трансформация лицевого скелета пошла несколько в иную сторону – лицо стало длинным и узким, нос стал резко выделяться вперед. Во многих современных популяциях европеоидов прослеживается тенденция к усилению прогнатизма по отношению к более ортогнатным кроманьоноподобным предкам. У кроманьонцев был слабее выражен прогнатизм челюстей. У южных европеоидов цвет кожи стал более темным, зубы стали более мелкими, появились курчавые волосы. Воздействие среды обитания – это тот фактор, который воздействует на все популяции людей, где бы они не жили.

Однако европейцы и иные современные народы, не отказавшиеся от прогресса и культуры, во многом смогли нивелировать фактор непосредственного воздействия среды обитания на свой морфотип. В современном мире существует целая индустрия комфортного жилища, где температурный фактор воздействия на организм находится под контролем. Следовательно, перепад температур – дневных и ночных, зимних и летних – не столь ощутим для современного человека. Воздействие солнечной радиации также находится под контролем. Человек для этого и строит жилища, чтобы спасаться от солнца и жары, прятаться от холода и тьмы и защищать себя от незваных гостей: зверей, воров и разбойников. Иными словами, на современного человека в меньшей степени воздействуют природные факторы, чем на снежного человека, у которого прослойка между организмом и природной средой минимальна. Именно поэтому мы, современные люди, не покрываемся волосами, экономим внутреннюю энергию, получаемую от переваривания пищи, не используем ее на обогревание организма, а направляем ее на мыслительную деятельность. Наши зубы уменьшаются в размерах только потому, что мы едим вареную пищу и не тратим массу усилий, чтобы разгрызть то, что можно разрезать ножом, помолоть в кофемолке и разрубить в мясорубке. Всех этих «изысков» цивилизации были лишены снежные люди. Можно предполагать, что изначально они имели орудия и умели ими пользоваться, но впоследствии отказались от этого. Это чем-то сродни культуре аборигенов Австралии. Как свидетельствуют археологи, более древние слои так называемых «помойных куч» указывают на более высокий уровень культуры австралийских аборигенов, чем последующие.

Точно также и со снежным человеком мы можем предполагать, что их предки имели культуру, аналогичную культуре ранних неоантропов. Они точно также изготовляли орудия труда. Очень может быть, что выделение популяции снежных людей из остальных групп произошло гораздо позже, и в этом повинны особые условия существования на рубеже плейстоцена-голоцена, когда растаяли европейский и американские ледники. Именно тогда, по всей вероятности, сформировались три большие расы современного человечества. Отделенные друг от друга водными пространствами, эти расы довольно длительное время существовали в изоляции. Нельзя исключать, что и популяция снежных людей сформировалась под воздействием геологической изоляции. Тогда статус снежного человека может быть сведен до уровня локальной расы. По своему морфотипу снежные люди являются австралоидами.

Почему снежные люди утратили речь – об этом можно только гадать. Очень может быть, что в этом было повинно сильное сокращение численности популяции предков. Оставшиеся в живых в результате обширного и внезапного наводнения дети не смогли передать своим потомкам речевых навыков, так как сами не были обучены им. Отсутствие речи сказалось самым трагическим образом на уровне культуры потомков. Исчезла возможность передавать и накапливать знания последующим поколениям. Нечто похожее мы видим у детей-маугли, которые иногда попадают во власть животных и воспитываются ими как приемные детеныши. Эти дети-маугли также лишены способности понимать речь человека и не умеют говорить. Однако в результате длительного содержания в социальных приютах и специализированных клиниках иногда удается преодолеть эту вынужденную задержку в развитии ребенка. Все зависит от того, в каком возрасте и сколько времени содержался ребенок среди зверей. У детей-маугли в основном проявлены психическое отклонения и особенности, морфотип их меняется мало, т. к. в первом поколении, сразу после непродолжительного периода одичания эти дети возвращаются к людям. В популяции снежных людей дети, вырастая, могли вступать в брачные отношения. В этом случае взрослые, не имея навыков речевого общения и не пользуясь в полной мере абстрактным мышлением, передавали свой психологический статус своим потомкам в процессе особого воспитания. И те в свою очередь также традиционно отказывались от использования больших возможностей ресурсов мозга, которые были у них не задействованы. Очень может быть, что для нормальной работы мозга не хватало энергии, которая тратилась на согревание организма и на защиту от внешних повреждающих и неблагоприятных факторов среды. Таким образом, мы имеем феномен – человек с большим мозгом не использует его по назначению, при этом он ведет дикую жизнь, сравнимую, по сути дела, с жизнью зверя, имеющего сравнительно небольшой мозг.