Текст книги "Пир победителей"
Автор книги: Александр Солженицын
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Кто арестован – тот и правильно.
Майков
Однако
Что лоб, что камень, – я служака:
Мне дайте подпись и печать!
(встаёт, зло)
Ты... а!.. Ты радость пира,
Живую радость ты во мне убил, как мотылька.
Гриднев
Там по пути ко мне прислать не можешь командира?
Майков
В твоём погоне, кажется, один просвет пока.
(отходит направо к окнам)
Галина (Ванину)
Я вам признаюсь, многих эмигрантов я видала.
Благополучны и сыты, их дом – в полнe.
Не объяснить – чего им недостало?
Что бросили? Что тянет их к недоброй злой стране?
В богатую гостиную войдёшь
вдруг видик деревенский:
Овраг, берёзонька и клуня с прясельным забором.
Я знала старика-помещика. В Смоленске
Упал на площади булыжник целовать перед собором.
Тоска по родине! Нельзя её понять,
Ни излечить, ни оправдать.
Одних здесь ждёт петля, других – тюремный срок,
Летят, летят на жёлтый огонёк..
Гриднев
(манит проходящего Парторга)
Парторг! Вопрос оперативный. Живо
Пришли ко мне комдива.
Парторг идёт его звать.
Галина
А молодёжь? Там кончили чужие институты,
Прекрасно знают по три европейских языка,
Женились – на своих! Не верят ни минуты,
Что там и жить... пока вот всё, пока...
Майков отзывает Ванина направо.
Оля
(в игре, которую затеяли слева)
За это фант! За это фант!
Бербенчук
(подходя и склоняясь к Гридневу)
Товарищ старший лейтенант!
Меня хотели вы...?
Гриднев
Хотел.
Ну, как дела? Теченье дел?
Бербенчук
Да в общем н-ничего...
Гриднев
Дивизион как?
Бербенчук
На полной боевой, вы сами видите...
Гриднев
Как Галя?
Бербенчук
Галина Павловна? С изюминкой. А вам?
Гриднев
Она шпионка.
Бербенчук (остолбенело)
Она??!
Гриднев
А вы и проморгали?
Галина ёжится под взглядами со всех сторон. Она нервно оборачивается то в сторону Гриднева и Бербенчука, то в сторону Ванина и Майкова.
Вы благодушны, я смотрю, вы близоруки.
Вам помахали юбочкой...
Бербенчук
Я знаете, от скуки,
Но я... о! я!...
Гриднев
Конкретно:
Вы – бесхребетны.
В СССР ли, за границею, под всякою личиной
Раскрыть врага имейте зренье.
Кого б ни встретили вы – женщину, мужчину,
Вот это враг! – в себе будите подозренье.
Майков быстро уходит в коридор. Ванин в задумчивости возвращается к Галине. Образовалась как бы невидимая линия, проходящая через Гриднева и отделяющая Галину и Ванина от остального общества. Начхим, всё время сидевший на первых ступеньках лестницы, уронив лицо в ладони, поднимает голову, пьяно декламирует:
Начхим:
БУДЬ ОН НОВЫЙ ПРОРОК ИЛИ НОВЫЙ ОБМАНЩИК,
И В КАКОЙ ТОЛЬКО РАЙ НАС ПОГОНЯТ ТОГДА?
ЗАМОЛЧИ, ЗАМОЛЧИ, СУМАСШЕДШИЙ ШАРМАНЩИК!
ЭТУ ПЕСНЮ ЗАБЫТЬ Я ХОЧУ НАВСЕГДА...
Вновь опускает голову. Бербенчук, совершенно невменяемый, отходит от Гриднева.
Ванин (Галине)
Боюсь что эти вёрстаньки и вёрстаньки до дому
Вам будут нелегки.
Не братья встретят вас, не по-родному,
А пограничные штыки.
Дам вам советец важный:
Снимите вы браслеты эти, сбросьте крепдешин,
Не говорите "каждый", говорите "кажный",
Сморкайтесь – на пол, пальчиком большим.
Прибейтесь к партии каких-нибудь крестьянок угнанных,
Затурканных, запуганных.
Зипунчик на плечи, на голову платок,
Да чемодан смените на мешок.
Сальцом не брезгуйте. Колбас
Возьмите про запас.
Да табачку. В дороге нет помощника надёжней.
И неглубок пускай ему схорон:
Погранохрана ли, патруль ли железнодорожный,
Не станут вас пущать в Советиш Унион,
"Закуривай, ребята!" – щедро, вод'эк,
В шершавые ладони им. Скрутят себе цыгарки
"Откуда, девочка?" – "Орловская!"
Возьмут под подбородок
Езжай, коза, без контрамарки!
Забудьте всё, что видели, – какие тут правительства,
Обычаи, различия, понятья, воздух, свет,
Приедете – смените местожительство.
"Была под оккупацией?" – в анкетах. – Нет!
Как бы боясь перейти воображаемую разграничительную черту, Бербенчук на авансцене останавливается и хриплым трагическим шёпотом пытается обратить на себя внимание Ванина и вызвать его к себе.
Бербенчук
Майор! Майор!
Ванин
А?
Бербенчук
Ванин!
Ванин
Что?
Бербенчук
Майор!
Ванин
Да что тебе?
Бербенчук делает знаки.
Иди ты к нам.
Бербенчук отчаянно отказывается.
Нельзя? Беда моя,
Ведь знаешь ты – я на ноги не спор
От лишнего питья.
Тяжело поднимаясь, Ванин переступает невидимую черту и окончательно оставляет Галину одну. Левая группа незаметно растаяла: ушли Анечка, Глафира, Парторг, Прокопович. Галина вся сжимается. Гриднев не сводит с неё глаз. Электрический свет начинает неуклонно убавляться. Ванин с Бербенчуком – на авансцене.
Ну что?
Бербенчук
Ой лышенько, ой, лыхо.
Он шпионка.
Ванин
Кто?
Бербенчук
Тс! Тихо!
Пропали мы!
Ванин
Да кто?
Бербенчук
Мы! Ты. И я. Ведь ты мой первый за...
Ванин
Кто "за"? Что за...? С тебя начнут, начнут с туза.
(Бербенчук потрясён. Ванин деловито:)
Уполномоченный сказал?
Бербенчук
Ага.
Ванин
Есть ордер на арест?
Бербенчук
Та раз вин каже, мабуть e.
Ванин
Ты думаешь, что есть?
Но едучи сюда, он мог ли знать о ней?
Бербенчук
Так. Это правильно.
Ванин
Иди и спи. Я завтра разбужу.
Бербенчук
(зовёт слабым голосом)
Начальник штаба!
Ванин
Я ему скажу.
Иди и спи! С женой.
Бербенчук
С Глафирочкой моей!
(направляется уйти, но тотчас опять возвращается)
Ванин
А не уйдёшь, так сам расхлёбывай.
Бербенчук
Та я хиба засну? Якый то буде сон?
Ну, я надию маю... Хлопцы оба вы...
(уходя)
Дивизион! Пропал дивизион!
(Но в глубине сходится с Катей и возвращается, держа её за вытянутую руку)
Так ты уладишь, Сеня?
Ванин
Всё улажу.
Бербенчук
Ну, выручил, ну, друг!..
Там если что... так знаешь даже...
К Глафире не стучи... меня чтоб не искать ей...
Я буду это... с Катей.
Уходят с Катей. Лихарёв с Олей тоже ушли. Свет всё гаснет.
Галина
(теребя ампулу на шее)
Как сердце сжалось! Боже мой, как страшно!
Ушёл Сергей! И никого из наших!
Отступает. Гриднев встаёт и медленно идёт на неё. Ванин всё так же неподвижен в центре авансцены.
Вдруг на самом верху лестницы – громкий топот, почти мгновенно за ним – пистолетный выстрел и откуда-то с хоров звон разбитого стекла. По лестнице суетливо сбегают: Майков с головой, перевязанной окровавленной повязкой, размахивая обнажённой шпагой, за ним – Парторг, почти ещё в нижнем белье, на ходу одеваясь, и Салиев с пистолетом над головой. Сообщая свой испуганный ритм Ванину и Гридневу, они мечутся по сцене, – Ванин нелепо семенит. Выглядывают в окна.
Майков
(урывками, в разных местах сцены)
Прорвались!
Автоматчики!
Я ранен!
Окруженье!
Есть путь неперерезанный!..
Последнее спасенье!
Цепочкой, уже впятером с Ваниным и Гридневым, они убегают налево. Салиев, бегущий последним, ещё раз стреляет в воздух. Галина тревожно-радостно мечется по сцене и убегает наверх. Начхим поднял голову, недоумевающе озирается. Тусклый свет. Справа в шинели и в зимней шапке входит Нержин. Его медлительность не вяжется со стремительным движением, которое только что было на сцене.
Нержин
Что, разошлись?
(Подойдя к роялю, рассеянно перебирает клавиши)
Начхим
Кто тут стрелял?
Нержин
Тебе приснилось с пьяных глаз?
(унылый набор нот)
Начхим, начхим! Где твой противогаз?..
(тот же набор нот)
Вот русский праздник! Начался ребром,
Кончается печален.
Начхим
Ну, расскажи о чём-нибуль смешном.
Нержин
О чём?..
Стоял сегодня я среди развалин
вступает музыка от невидимого источника
Германской славы... Может быть, случайо
Там наша армия не шла. Торчит дощечка "мины".
Припорошённые снежком невдалеке от Хохенштайна,
Застал я свеже-чёрные руины.
Нержин увлекается рассказом и не замечает, как Начхим уходит, как тихо подкравшийся Салиев что-то кладёт под углы ковра. К концу монолога свет настолько слабеет, что вступают софиты.
Поставлен памятник был в точке самой крайней,
Куда дошли войска российские на выдохе движенья,
Откуда тридцать лет назад им зародилось окруженье,
Бойцы, вмурованные в каменную ризу,
Семь мрачных башен по числу вильгельмовских дивизий,
Кольцо стены – кольца обхвата наглый
Окаменевший жест.
Штандарты для подъёма флагов.
Арена для торжеств.
Речей и клятв тевтонский сумрачный алтарь!
Сюда стекалась чернь, сюда съезжались власти.
И вот всё взорвано, и одымила взрывов гарь
Гранит бесплодный, мрамор безучастный.
В кольце стены – пролома грубый зев,
Иные башни взорваны, иных стоят скелеты...
Безумцы, мигом овладев,
Возмерились владеть им Леты!..
Солдат враждебный, я стою у гинденбурговского склепа
Не гордостно, не радостно, – смешно усталым смехом мне:
Как в человеке самолюбие нелепо,
Так отвратительно оно в стране...
Деревьев ветви, вспугнутые взрывом,
Опять под снежным звёздчатым нападом...
Венчанный полководец! На веку своём счастливом
Ты испытал все высшие награды.
Но что алмазы звёзд твоих и бриллианты брошей
Пред этой тихой примиряющей порошей?..
В правой двери появляется лейтенант Ячменников. Он в шинели, зимней шапке, перепоясан ремнями, молод, строен. Весь белый от снега, он сперва стоит в двери, потом тихо проходит.
Клубок обид, извечный и довечный!
Торжествовать, рыдать и вновь торжествовать!
Хотя бы у земли добросердечной
Мы переняли свойство забывать...
Бессчастный враг народа моего!
Как прокричать тебе сквозь глушь непонимания?
Смотри, как кончилось, как кончится любое торжество,
Любое злое торжество, Германия!
Сегодня мы подобны Валтасару,
Сегодня мы ликуем, но какую кару?
Но что за гнев мы нашим детям сеем?
Россия неповинная! Безумная Расея!..
Ячменников?! Ух, как тебя снежок запорошил!
Ячменников (по форме)
Товарищ капитан, моторов не глушил,
Вся батарея прибыла. Прикажете...?
Нержин
Прися-адь!
Где люди?
Ячменников
В дом завёл.
Нержин
Сейча-ас. Поедем. Воевать.
Ячменников
Ой, что это? на зеркале?
Нержин
Ты Библии не чтец?
Ячменников
Читала мать, по праздникам отец.
А нам всё больше Краткий Курс бывало подавай.
Нержин
Жив будешь – почитай.
Сегодня – день рождения майора.
Ячменников
Да? Что ж, мужик он правильный. Такому мужику...
Нержин
Так выпьем!
Ячменников
А... не заглушить моторы?
Нержин
Пусть тарахтят помалу, обедняли нешто?
У нас теперь одно ль Баку?
У нас теперь Плоешти.
Чего ж налить тебе? Вот тут есть корсиканское винцо,
Такого мы с тобою не пивали.
Ячменников смотрится в зеркало-стол.
Что смотришь?
Ячменников
Приверяюсь на лицо:
Узнают дома, нет?
Нержин
Родители. А девки-то едва ли.
С училища, каким я тебя помню, – возмужал.
А что бы, Виктор, в сельсовете Годуновском,
Владимирским своим бы рассказал,
Как это вот мы шли за Рокоссовским
И кушали с зеркал?
Ведь не поверили б?
Ячменников
Да на селе у нас-то
И говорить об этом как-то не гораздо.
Нержин
За что же выпьем, победитель?
Ну, будешь жив, домой вернёшься, мирный житель,
Оженишься, продолжишь род, – об этом кто!
Давай-ка что-нибудь особенное трахнем, в новом стиле.
Чего б тебе ещё хотелось, а?
Ячменников
Ещё? Ещё... чтоб как-ни-то
Колхозы распустили.
Нержин
Кол-хозы распустить?! Ну, вырос ты не прост!
Но тост есть тост.
Подымем по законам пьянства!
Пьют.
А что ты думаешь? Однажды написал и Маркс,
Что может быть не ворошить богатого крестьянства?
Был коммунизм для них – земля незнаемая, Марс.
Колхозы распустить!.. Всё басни, Виктор, всё лекарства.
Болтают, чтоб не так обидно было лезть под танк железный.
Ячменников
Я тоже так смотрю. Не нам, но – государству
Колхозы очень уж полезныю
Без них бы с нас им ни зернятка не собрать.
Без них ни нa шаг.
Нержин
Что, старый замок? Слышал тост? Знай наших!..
Теперь вот этого старинного какого-то налью,
В пыли была... и выскажу тебе мечту мою:
Чтоб на Руси что думаешь – сказать бы можно было вслух.
Нескоро, а?
Ячменников
Пожалуй, что нескоро.
Нержин
А вдруг?
Чокаются, пьют.
А выпей ты какого хочешь за майора,
Я слишком выпил и без этих двух.
Да угощайся! Хоть бери в карман!
(суёт ему; Ячменников отклоняет)
Ячменников
Товарищ капитан!
Машины полные!
Нержин
Да, чёрт, я и забыл. Из голодающей губернии.
До смерти этой жадности не вытавить, наверное.
Ну что же, друг, покатим дальше по Европе.
Вперёд поставь не газик мой – Блитц-Опель.
Со мною девушка поедет... Что? Что смотришь так?
Ячменников
Как я смотрю? Я не смотрю никак.
Нержин
А думаешь?
Ячменников
А думаю? – в кабине там три места...
Нержин
А думаешь – комбат затеял под конец?
Нет милый мой, она – невеста.
Везу её другому под венец.
Ячменников строго выпрямляется, козыряет и, по-военному повернувшись, уходит. Нержин медленно идёт к лестнице, но, услышав шум, поднимается бегом. Внизу входят озабоченные, по-зимнему одетые Ванин, густо опоясанный гранатами и автоматными дисками, Гриднев с автоматом, который он не умеет ни держать, ни повесить, то и дело угрожая застрелить себя или спутников, Парторг, неся без ремня винтовку со штыком. Сзади – Майков в парадном кителе, как был, всё с той же повязкой на голове, одной рукой катит за верёвку станковый пулемёт, в другой несёт саблю. Вся сцена идёт тревожно, при перебегающих прожекторах.
Ванин (курит трубку)
Без паники. Спокойно. Мощь несокрушима.
Начштаба! С нами вы по радио поддерживайте связь.
Майков
Ложись!!
Он, Гриднев и Парторг стремительно приникают к полу. Ванин невозмутимо курит, стоя. Из-под ковра с шипеньем вырывается кверху и рассыпается огненная шутиха.
Ванин
Ну, что? Ну, что? Ну, адская машина.
Ещё не взорвалась.
Всё трое поднимаются. В дальнейшем Гриднев и Парторг ступают с большой осторожностью. Майков обнажает саблю и размахивает ею.
Майков
Ах, сабелька! Парторг!
Рубить их по-будённовски! Возьмёте?
(привязывает саблю к поясу Парторга)
Володенька, отчаянный! Ну, на хоть пулемётик!
(суёт Гридневу верёвку от пулемётного катка)
Гриднев (отталкивает)
Да что с ним делать? Обращаться я... не знаю.
Майков
Ну, дам максимку, хошь? Патрончиков штук триста!
Ванин
Спокойно, старший лейтенант. Кaк нас учил Чапаев?
В такой момент – где место коммуниста?
Парторг
Довольно демагогии! Мы – руководство!
Наша жизнь нужна народу!
Ванин
А я что говорю? Я говорю: в машину! Ходу!
Направляются к выходу. Майков, распахнув руки, преграждает им путь.
Майков
Но вы заблудитесь! Но для спасенья жизни
Возьмите карту хоть!
Гриднев (отталкивая)
Я не могу по карте!
Майков
Чему ж учили вас?!
Гриднев
Основам ленинизма.
Шпионологии. Исторьи партии...
(неудачным движением задевает вторую скрытую ракету)
Шипенье, вспышка.
Майков
Ай-я-я-яй, какое упущенье!
Но как я рад, что ты выдерживаешь первое крещенье!
Ванин
Парторг, без паники. Кого оставим мы для усиленья
Партийной власти здесь?
Майков
Вернётесь вы – похороните наши трупы!
Ванин
Без паники. Я открываю заседание партгруппы.
(взлезает на стул, одну ногу выставляет на зеркало и облокачивается о колено)
Гриднев и Парторг окружают Ванина. Майков отходит в сторону.
Товарищи! Один вопрос: из нас троих кого,
Хотя бы одного,
Оставим мы в дивизионе как партийную прослойку?
Я предлагаю Гриднева.
Все взоры на Гриднева.
Гриднев (с живостью)
Товарищ замполит! Поскольку...
(роется в карманах)
Вот справка медицинская... Моё здоровье слабо...
Ванин
Тогда кого?
Гриднев
Парторг, пожалуйста!
Парторг
Ху-гу!
Я тоже лично не могу.
Есть предложенье – Лихарёв.
Ванин
Но где он?
Майков
Где-то с бабой.
Парторг
Тогда... Тогда – начальник штаба!
Гриднев
(с неловким движением автомата)
Ах, не торгуйтесь вы! Нас всех захватят в плен!
Майков
(кидаясь к нему, отводит дуло)
Да опусти ты, ради Бога, автомат!
Ванин
(всё в той же позе, совершенно хладнокровно)
Его (кивает на Майкова)
нельзя оставить: он – не член.
Он – кандидат.
Майков виновато опускает голову.
Или доверим? Майков!
Майков поднимает голову и заметно растёт с каждой фразой.
Парторг
Партия!
Гриднев
Тебе!
Ванин
Всецело!
Парторг
Высокое доверие!
Гриднев
Ответственный участок!
Ванин
Веди бойцов за правое...
Парторг
За сталинское дело!
Гриднев
И контролируй командира части.
Парторг
Да чтоб росла организация! Чтоб шёл приём!
Ванин
(слезая с пьедестала)
Да где же трубка, чёрт? Да в возрасте ль моём
Таскаться по ночам?..
Салиев и Замалиев
(вбежав слева, вместе:)
Машина пoдана!!
Гриднев и парторг устремляются. Ванин подталкивает их в спину.
Ванин
Вали, вали! За Сталина! За Родину!
Уходят налево! Замалиев по знаку Майкова с грохотом укатывает туда же станковый пулемёт. Майков остаётся один. Весёлое возбуждение его исчезает. Он стоит в раздумьи, потом срывает повязку с головы, отходит к роялю, поникает на него. Вверху на лестнице появляется Нержин с изящным дамским баулом в руке. Майков видит.
Майков
И ты? Ты, Брут, трофейщиком? Кошмар!..
Нержин
Я еду, Сашка.
Майков
Едь.
Нержин
Пока!
Майков
О ревуар!
Нержин стоит выше середины лестницы. Неслышными шагами за ним поравнивается Галина в шубке. Теперь Майков видит и её. Он протяжно свистит. Потом, откинувшись спиной к пюпитру, улыбается и поёт.
И ВСХОДЯ НА ТРЕПЕЩУЩИЙ МОСТИК,
ВСПОМИНАЯ ПОКИНУТЫЙ ПОРТ...
Нержин и Галина через ступеньку спускаются под руку, прожекторы следят за ними.
Все трое
О-ТРЯ-ХАЕТ УДАРАМИ ТРОСТИ
КЛОЧЬЯ ПЕНЫ С ВЫСОКИХ БОТФОРТ!
Уходят широкими шагами направо, помахивая Майкову на прощанье, а он им.
1951
Экибастуз,
на общих работах, устно
