Текст книги "Пир победителей"
Автор книги: Александр Солженицын
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Остались в городе: начальник ГПУ
И я, Арсений Ванин.
Уж я готов был рассказать и подписать всё как телёнок,
С кем связан был от самых от пелёнок,
Уже дела всё сдал – не взяли! уцелел!..
Майков
А я, любимец муз, едва не погорел.
(взоры обоих обращаются к нему; Майков непринуждённо садится на край зеркала и подалтывает ногами)
Какой-то умник высказал догадку,
Что на плакатах, на блокнотах, ученических тетрадках,
В картинах, статуях, во всём,
чего касались кисть, резец и карандаш,
– Таятся агитация, террор и саботаж.
И началось течение, поветрие, поморье:
Искать н нюхать до упаду, до полегу
Бородку Троцкого в ветвях дубка у лукоморья,
"Долой ВКП/б/" на поясе у вещего Олега.
Сейчас-то я, конечно, импрессионист,
Но был когда-то узколобый реалист.
Кончая в Строгановском отделение скульптуры,
Как полагается, работою дипломной,
Изобразил я поцелуй Психеи и Амура
Довольно натурально и... не очень скромно...
Между мужчинами сказать, когда срывают розы,
Вы сами знаете, бывают... позы!
(соскакивает и попеременно то за Амура, то за Психею пытается изобразить свою скульптуру)
Она – откинулась, одна рука повисла,
Он – взял её вкруг талии, склонился к ней – вот так!
И что ж? Какой-то комсомолец, остолоп,
додумался до мысли,
Что здесь скрывается фашистский знак!
Уж речи нет о выпуске ни о каком,
Меня туда, меня сюда, меня в партком,
Над бедной группою моей – вся детективная гимнастика,
Учёные мужи, комиссии – действителъно ли свастика?
Одно-другое-третее жюри
Да если б знал я?! – мифология! огнём она гори!
Однажды в заседаньи сам директор, цепенея,
В который раз присел перед Амуром и Психеей,
И я не выдержи – уж так на них был зол!
Из зала крикнул: "Вы залезли бы под стол!
Оттуда, может быть, виднее?"
И сразу было решено, что – свастика, что, де,
Пора заняться этой парочкой эН-Ка-Ве-Де.
Ванин
Х-эх, это был весёлый год,
На анекдоте анекдот.
Сел мой знакомый, врач ветеринарный
Личина сорвана с тебя, признайся, враг коварный,
Ты отравлял колхозный скот?
На стула кончике сидит мой врач дрожа:
За эти годы не было, простите, падежа.
А вам хотелось бы, чтоб был? А вам бы...
И – по зубам, и – по зубам,
Да на неделечку в подвал под вo какую лампу!
(двумя руками показывает над головой шар)
А хлебца – триста грамм.
Уснуть нельзя: уснёт – сейчас же будят...
Пишите – отравил. Колхозного верблюда.
Наглеешь, сволочь? Издеваться? Над ЧК?
И – под бока, и под бока.
Признайся, гад! Иначе
Послать тебя туда придётся,
Где девяносто девять плачут,
Один смеётся.
Пришлось признаться – парень в лоск ослаб.
Но, сохраняя мысли остроту,
Дал показание, что прививал он сап
Рогатому скоту.
И сразу – булочку ему и дополнительные щи,
Пятнадцать лет, на Север, десять однодельцу,
Прошла ежовщина, вдруг кто-то разыщи
Его потерянное дельце.
Что значит – врать по-умному! – и ложь-то,
Она не всякого спасёт.
Додули мудрецы: болеют сапом лошади.
Но не рогатый скот!
...Так вот с ним в камере сидел один дедусь
Сермяга, лапотник, ну – Русь,
Суда не дождался, почил он в Бозе.
Чтоб следователь душеньку пустил на покаяние,
Дал показанье дед, что у себя в колхозе
Подготовлял вооружённое восстание.
Что танк имел, одиннадцать гранат
И сколько-то охотничьих двустволок,
Что цель имел – идти на Ленинград,
Насилуя дорогой комсомолок...
Военная Коллегия Верховного Суда
По двести приговоров в день пекла тогда.
Судили так: взведут бегом по лестнице два конвоира:
– Петров? – Петров.
(А то и Петушков, попутают случайно.)
Стоят, присесть им некогда, торопятся отчаянно.
Морской порядок: свистнут – вира!
Нагрузят десять-двадцать – майна!
... А иногда бывало так:
Прислали из Челябинска несуженных этап.
На север, под Печору.
На двор их выгнали – заслушать приговоры.
Выходит лейтенант в сапожках хромовых,
За ним сержанты с папками – "дела", "дела"!..
На Тришкиных, на Мишкиных,
Мандрыкиных и Громовых
А лютая зима была!
Все топчутся, все ёжатся, вкруг солнца – колесо,
Попробуй пальчиками голыми листочки перебросить!
Чтобы себя не мучить и людей: "Судило вас ОСО",
Он объявил, – "по десять всем, а кой-кому по восемь.
Понятно?.. Р-разойдись!.." Па-ашли...
Легли на нары...
Пауза.
Ну, Майков, что молчишь? Развесели.
Тащи сюда гитару.
Майков уходит. Вся поза Нержина – напряжение.
Нержин
Так значит, правда всё, что говорили
Про истязания, про пытки?..
Ванин
– А?
Нержин
Что били, мучили, что голодом морили,
Что в баню голых по снегу водили,
Что в одиночку впихивали дюжину?..
Ванин
Когда...
Когда толкали в камеру пред утром, на заре,
Тех самых, что сидели при царе,
Настолько необычен был для них событий ход,
Настолько неизмеренным падения несчастье,
Что к новичкам кидались – чей переворот?
Товарищи! Скорее! – Кто у власти?
Входит Майков
Майков (поёт, перебирая струны)
ГАСНУТ ДАПЬНЕЙ АЛЬПУХАРЫ
ЗОЛОТИСТЫЕ КРАЯ,
НА ПРИЗЫВНЫЙ ЗВОН ГИТАРЫ
ВЫЙДИ МИЛАЯ МОЯ!..
Ванин
Нет, эта песенка не вдoсыть весела.
Есть песни краше...
Майков
Какую ж вам?
Ванин
Про степь, что за Волгу ушла...
Про степь сыграй нам, Саша.
Садятся у круглого столика, Майков с гитарой. Поют.
Вместе
ДАЛЕКО-ДАЛЕКО СТЕПЬ ЗА ВОЛГУ УШЛА...
В ТОЙ СТЕПИ ШИРОКО БУЙНА ВОЛЯ ЖИЛА...
ЗНАТЬ, В СТАРИННЫЙ ТОТ ВЕК ЖИЗНЬ НЕ В РАДОСТЬ БЫЛА,
КОЛЬ БЕЖАЛ ЧЕЛОВЕК ИЗ РОДНОГО СЕЛА.
ПОКИДАЛ ОТЧИЙ КРОВ, РАССТАВАЛСЯ С ЖЕНОЙ,
И ЗА ВОЛГОЙ ИСКАЛ ТОЛЬКО ВОЛИ ОДНОЙ...
Аккомпанемент смолк, но Ванин повторяет голосом, близким к рыданию:
Ванин
Покидал отчий кров, расставался с женой,
И за Волгой искал только воли одной.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Там же. Те же. В тех же положениях. По лестнице спускается Глафира, одетая к ужину.
Глафира
Начальник штаба! Капитан!
Комдивом час всего был дан,
Но вот и два прошло с тех пор...
(заметив Ванина, круто снижает тон)
Я извиняюсь, тут майор.
Ванин и Нержин по-прежнему сидят неподвижно. Майков, с досадой ударив по струнам, встаёт, мгновение как бы обдумывает, потом трижды хлопает в ладоши.
Майков
Салий и Замалий!
Салиев и Замалиев одновременно выскакивают из левой и правой двери.
Салиев и Замалиев
Мы тут!!
Майков
(показывая на пиршественный стол)
В атаку на большой редут
Созвать гостей!
(толкает Глафиру гитарой в бок)
– гуляй, моя девчёнка!
И чтобы через пять минут
Я видел в центре поросёнка,
А через семь – консервные котлеты!
(снова хлопает в ладоши; Салиев и Замалиев трижды балетно мечутся по сцене; Глафире)
Что скажет член военного совета?
Глафира
(в стиле вульгарной цыганщины перебирает ногами, играет и поёт в быстром темпе)
ГИТАРА МИЛАЯ, ЗВЕНИ-ЗВЕНИ,
СЫГРАЙ, ЦЫГАНКА, ЧТО-НИБУДЬ ТАКОЕ,
ЧТОБ Я ЗАБЫЛ ОТРАВЛЕННЫЕ ДНИ,
НЕ ЗНАВШИЕ НИ ЛАСКИ, НИ ПОКОЯ!
Салиев и Замалиев уже убежали. С последней нотой Глафиры Майков включает на радиоле громкий фокстрот и ведёт Глафиру. Она обхватила его спину гитарой. Почти тотчас же из коридора в сложном тройном танце врываются Лихарёв и две девушки в военной форме – Катя, повыше ростом, развязная, с расстёгнутым стоячим воротом гимнастёрки, из-под которого сверкает подворотничок, и Оля, скромная блондиночка. Следом за ними входит и ритмично похаживает вокруг тройки Начхим – лысоватый, пожилой, полный. Лихарёв отдаёт ему Катю, и вот уже три пары носятся по залу с быстротой, возмещающей малое число танцующих. Ванин за это время встряхнулся, медленно прошёл к радиоле и выключает музыку. Все останавливаются. Глафира рассматривает девушек, они – её. Нержин сидит на прежнем месте.
Ванин (Нержину)
Ты понял? Я согласие давал
На ужин маленький, семейный,
А тут выходит целый бал.
Майков (оглядываясь)
К тому ж довольно беспартейный.
Глафира
С кем Лихарёв согласовал?..
Лихарёв
Прошу простить, та-ащ майор,
Я знал, что женщин недобор,
И если я не разыщу...
Майков
То кто же их найдет!
Лихарёв
Звать немок я не мог.
Майков
Не мог, как патриот!
Лихарёв
Бегу искать, але, але,
Смотрю – знакомый Шевроле,
Ночует в этом же селе
Знакомый штаб, начапьник штаба части!
А по расчётам фронтовым
Мы с ним
В родстве отчасти...
Сестра с ним общая у нас.
Ванин
Твой брат?
Так звать его!
Майков
Ты поступил по-свински!
Лихарёв
Да нет... поймите... медсанбат...
Сестра была.... сестрою медицинской.
Катя
Аркадий, ты... ты негодяй!
Лихарёв
К нему! – товарищ! выручай!
В беде не бросит. Машинистку Катю
(представляет ее Ванину)
На сутки, как в кино-прокате,
Пожалуйста, бери.
Одну? Ты шутишь! Нужно три!
Две минимум.
"Нет у меня". – Смотрю, мелькнула глазом синим.
А эта? – "Тут... проходит подготовку, снайпер."
Что, курсы? – "Индивидуально."
Я – слово офицера: только чай пить,
Ни вальсов, ни вина, буквально.
Глафира
За женщину дать слово наперёд!
Ванин
А танцовал?
Лихарёв
Осмелюсь доложить – фокстрот.
Уговорил на час, не боле,
Он отпустил со мною Олю,
(представляет Ванину)
Ей нужно рано-рано спатки.
Ванин
Откуда ж вы?
Оля
Из Вологды.
Ванин
В порядке
Мобилизации?
Оля
Я добровольно. Комсомолка.
Ванин
Дитя моё! Вы думали, без вас не одолеем?
Вздыхали бы над книжечкой, бродили по аллеям...
Беспечность юная, где ты?..
Майков
И сколько
Уже убили немцев?
Оля
Ах,
Я не была ещё в боях.
Начхим алчно оглядывает стол и ищет собеседника в Нержине.
Начхим
Не понимаю, до каких же пор мы
Губить здоровье будем воздержаньем?
Парторг (входя с Гридневым)
Национальная по форме
И социалистическая содержаньем.
Ведь так?
Гриднев (несвободно)
Конечно, да.
Парторг
И долг партийный...
Проходят по сцене. Слева входит в парадном мундире сияющий Бербенчук. Майков с аффектацией пытается начать рапорт.
Майков
Товарищ под...
Бербенчук (великодушно останавливает)
Откуда девушки, вопрос мой будет первый?
Лихарёв
(подхватывая Катю)
В порядке аварийном.
(подхватывая Олю)
Из тыловых резервов.
Знакомятся. Салиев и Замалиев на больших блюдах вносят по поросёнку. В дальнейшем они прислуживают за столом. Майков время от времени отрывается на беззвучные распоряжения им и другим красноармейцам.
Парторг
На заседаньи партбюро
Мы это всё обсудим.
На самом верху лестницы появляются Галина в бальном туалете и Анечка, преображённая нарядом и причёской. Гриднев первый замечает их и спешит встретить Галину.
Гриднев
Да, да, обсудим, секретарь.
Катя (Бербенчуку)
Старо, комдив, старо!
Начхим
Как, Нержин, думаешь, мы кушать всё же будем?
Парторг
Ох, блюдо, неужели серебро?
Глафира
Чего мы ждём, Евгений, наши все!
Бербенчук
(тоже заметив Галину и постепенно подвигаясь ей навстречу)
Ну где же все, когда во всей красе,
В вечерних туалетах, посмотрите!..
Глафира(бросается, опережая его)
Ах, Анечка, какой нелепый бант!
Из-за неё Бербенчук замешкался и не поспевает к Галине. К ней подошёл Гриднев.
Гриднев
Ты где была? Я заходил.
Галина (с достоинством)
Товарищ старший лейтенант?..
Гриднев
Ты что, забыла?
Пытается взять её за руку. Меж ними втискивается подоспевший Нержин.
Нержин
Виноват.
(предлагая Галине руку)
Вы разрешите?
Галина подаёт ему руку, Гриднев заступает дорогу.
Гриднев
Вы кто такой?
Нержин
А вы?
Гриднев
Нет, вы?
Нержин
Я здесь комбат,
А вы?
За это время вкрадчиво подоспевший Бербенчук уводит Галину. В глубине – предпиршественное оживление. Гриднев и Нержин – на авансцене.
Гриднев (пытаясь настигнуть Галину)
Алё, алё!
Куда же вы? куда же?
Нержин (преграждая путь)
Так кто же вы?
Гриднев (пытаясь обойти)
Не ваше дело.
Нержин
Не моё?
А девушка – не ваша.
Гриднев
А вы остры на язычок.
Нержин
Не притворюсь, что простачок.
Гриднев
Свободны в обхожденьи.
Нержин
Не зa словом в карман.
Гриднев (пристально, очень значительно)
А – кто вы есть, товарищ капитан?
Нержин
Я вам сказал: комбат.
Гриднев
Да нет, по соц-происхожденью!
Нержин
Я не ослышался?
Гриднев
Я думаю, что нет.
Нержин
Спросили вы...
Гриднев
Кто ваш отец, кто дед?
А вы взглянули как-то косо.
Нержин
Да. Если добрых десять лет
Не слышал этого вопроса
И думал не услышать впредь,
Так как же мне на вас смотреть?
Гриднев
А раньше, значит, слышали?
Нержин
Да кто ж его не слышал?
На каждом повороте.
Но ведь теперь уж он из моды вышел.
Мы – просто русские, мы просто – патриоты.
Гриднев
Формулировочка такая нам знакома.
Бербенчук
Товарищи, прошу вас, без стеснения, как дома,
К столу! к столу! к столу!
Лихарёв
Сюда вот, Олечка!
Оля
Не надо на углу!
Все рассаживаются за зеркалом. Майков идёт к Гридневу и Нержину.
Гриднев
Да, всё течёт, всё изменяется на свете.
Мы – снова русские, но русские – не просто.
А в офицерское училище вступая, вы в анкете
Не замечали этого вопроса?
Нержин
Заметил, да. Но думал – старый отпечаток
Гриднев
В ОсобОтделах не бывает опечаток.
Майков уводит их и сажает: Гриднева рядом с Глафирой, Нержина возле себя. В последнюю минуту к столу приходит и Прокопович, садится в неудобном месте, без пары и собеседника. Теперь слышен шум приступа к еде, общие разговоры:
– Позволите?
– Пожалуйста.
– Кусочек ветчины.
– А это что за невидаль?
– Отбросивши чины...
– Обычай русский воскреся,
Под хреном прусский порося.
Оля
Я не пойму, когда же здесь воюют?
С тех пор, как я приехала, всё кушают, всё кушают.
А там-то думают... А там о нас горюют...
И сводки слушают.
– Когда вы замуж выйдете, то мужу...
– Сюда долей!
– Нет, только меньше жиру!
– Кому-то начинать.
– Кому же?
– Кому же, как не командиру?
– Внимание!
– Внимание!
Бербенчук (встаёт)
Товарищи! Уже три года мой дивизион,
Ну, не скажу, что н нынешнем составе,
Сметая артиллерии враждебной огневой заслон,
Пусть пушками других частей, но вправе
Мы приписать разведке нашей... во-от...
И всё вперёд... И всё вперёд...
Из-под святой Москвы, из-подо Ржева...
Как вот... волной... как вот... лавиной гнева...
Неся идей советских благородство...
Не зная отдыха... всё время на краю передовом...
Всё время под одним и тем же руководством
(Я – с самого начала был, а заместитель мой уже потом),
Под Старой Руссою... Орёл...
Бобруйск... И Белосток...
И вот сегодня, подводя итог...
Активные участники, не зрители,
В день именин майора, заместителя...
Не кадровик, не строевик... но знает своё место...
А тут – и Пруссия в котле... и было бы уместно...
Язык солдатский мой, он груб и прост...
Короче, я вам предлагаю тост...
Во-от... тост – за армию... за нас... за...
Гриднев
Не пойму.
Традиция советская издавняя
Не в том ли состоит, что первый тост заздравний
Возносится Тому...
Ванин
(перебивает, вставши с бокалом)
Кто шлёт нам озарение кремлёвских звёзд.
Что значит – "армия"? – Главнокомандующий!
Подполковник предложил нам тост
За Сталина!
Парторг громко аплодирует.
Бербенчук (заикаясь)
Да-да-да-да! Конечно! Да, да, да!
Все встают, чокаются, общий гул.
Майков
Был выпить гренадёр! Сюда, Салий, сюда!
(Гридневу)
Мужчина выпить! – вёдрами, по-русски,
Хоть с огурцом, хоть без закуски.
(наливает Гридневу и Нержину)
Теперь нас верных будет три.
Пьют с Гридневым, Нержин едва пригубляет. Майков отлучается.
Гриднев
Что ж вы ответили?
Нержин
Ответил?..
Гриднев
В анкете.
Нержин
А-а... Сын служащей.
Гриднев
Как это понимать?
Нержин
А так, что в учрежденьи служит моя мать.
Гриднев
Ответ неполный. По нему не видно вашего лица.
А кто её отец? А – ваш отец?
И наконец
Отец отца?
Нержин
А если мой отец убит
За полгода до моего рожденья,
Как в этом случае мне быть
С моим происхожденьем?
Гриднев
Я помогу. Найдём вам вашу полочку.
Кем он убит? Чьей пулей? Чьим осколочком?
Нержин
Немецким.
Гриднев
В армии?
Нержин
Да, в русской.
Гриднев
Скажем – в царской.
Нержин
Нет, в русской армии.
Гриднев
Ну, прямо вот, в кацапской.
Бербенчук (оживлённо Галине)
А там толпа, несут, кричат!
Он разогнался, чуть назад,
И танком врезал прямо в склад!
(хохочет)
Гриднев
Кто ж был он? Серенький солдат?
Навряд...
А ваша память чин его могла б ещё...?
Нержин
Могла бы. Зауряд
Прапорщик.
Гриднев
Ах, пра-порщик!! Как стал им?
Нержин
Просто. Был студент.
Гриднев
Ага-а, студент! Один момент.
(важно закуривает)
Он – сын...?
Нержин
Крестьянский.
Гриднев
Ломоносов?
Вот так из маленьких вопросов
И вам готова западня,
И всё понятно для меня.
Вы – внук, да только не крестьянина. На денежки какие
Отец учиться мог? На трудовые
Шиши?
Кормилица соха?
Нержин взволнован.
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Шучу, комбат. Пока – дыши.
Бербенчук
Не тянет танк, мотор рычит
А там уж госпиталь горит,
Ну, всё растащит бражка!
На башню танка и кричит:
Да мне ж оставьте, пехоташка!
Галина смеётся вслед за Бербенчуком. Глафира нервничает. Возвращается Майков.
Майков (Гридневу)
А ты курить – недавно научился.
Гриднев
Давно.
Майков
Да брось. Написано ж на лбу.
Гриднев
В училище! Я расскажу тебе! Я раз напился
И в самоволочку! – за девкой волочился.
А тут – патруль. Да брать нас на губу
Нельзя!
Лихарёв (Оле)
Не знаю, как вы будете стрелять.
Но мне под сердце самое установили мушку.
Глафира
(Гридневу, указывая на Галину)
Чтоб не сказать, что эта девка – ...
(кончает на ухо)
Скажу, что эта горничная просто потаскушка.
Узнав, не удивлюсь я, что она ...
(на ухо)
Гриднев
Не может быть!?
Глафира
Таскалась тут с фашистами. Не дивно.
Гриднев
Такая девочка – больна?
Глафира
Какой вы всё ж таки наивный.
Начхим (Кате)
Как угадаешь? С тылом расставаясь,
Я думал: кончено, прокручена моя кинокартина!
Но вот война проходит, возвращаюсь,
Здесь
(показывает на грудь)
звёздочка, здесь
(на плечо)
три, а здесь
(на карман кителя)
билет партийный.
3амалиев (подбегая)
Товарищ капитан... ?
Майков
Неси, неси!
(Замалиев убегает)
Начхим
Куда свободней дышится, как орденок прилепишь.
Гриднев
А я чуть-чуть, вы знаете...
Глафира
Да боже упаси!
Да от красавицы скорей всего подцепишь.
Начхим
Ещё б жену сорокалетнюю сменить на две по двадцать,
Карам-бим-бом-були! – и можно жить.
Катя
Я – подошла бы вам?
Начхим
Но-но! Женой нельзя бросаться!
Жена – не мяч. Вам – положить?
Лихарёв
Однажды вот, как вы, такие ж молодые,
Пять девушек проходят гордым шагом.
У четверых медали – "за заслуги боевые",
У пятой – "за отвагу".
За что вы четверо медали получили – понимаю.
Но, спрашиваю, вам как высшая солдатская досталась?
А я, – ответила, головку подымая,
Сопротивлялась.
Из вёдер, дымящихся паром, Салиев н 3амалиев выхватывают стеклянные банки и, ловко открывая их, выворачивают на тарелки котлеты.
Гриднев
А наловчились делать немцы, стервы,
В стеклянных банках этих вот домашние консервы.
Начхим
Когда-то сжарены котлеты были впрок,
Глафира
Горячими под пробку их, впритирку, в погребок,
Майков
Бегут, добро бросая, мирные селяне,
Лихарёв
Приходят варвары-славяне,
Анечка
Бросают банку в кипяток,
Катя
Резиночку оттянут – и
Нержин
Шипят, как только что со сковородки!
Майков
И златопенного Аи,
Парторг
А то так просто русской водки...
Галина
ЕЩЁ БОКАЛОВ ЖАЖДА ПРОСИТ
ЗАЛИТЬ ГОРЯЧИЙ ЖИР КОТЛЕТ,
Майков (чокаясь с Гридневым и Нержиным)
И никакохоньких вопросов
Нет!
Начхим
Нет, есть вопрос: не слышно больше спичей.
Бербенчук
Начальник штаба. Это недостаток.
Нержин (вставая)
Товарищи, я поддержу обычай
И, как военный, буду краток.
Общая тишина.
Окончится вся эта заваруха,
Расстанемся, разъедемся, и те из нас, кто будут живы,
Ещё не раз майора Ванина припомнят дар счастливый
Соединять весёлость грустную и твёрдость духа.
Что был он в жизненных вопросах нас мудрее,
Что был он...
Парторг
Предан ленинской идее.
Нержин
... От буквы мёртвой отличал живое дело...
Парторг
Не отступал от директив Политотдела!
Нержин
... Не отступал и выполнял их с жаром.
И человеком был и замполитом...
Товарищи! Подымем наши чары,
Чтоб дольше жить ему и лучше, чем прожито!
Все встают, пьют. Гул. Как бы передавая следующую ступень общего опьянения реплики читаются нараспев:
Бербенчук
Ответственным за радио
Кого определим?
Голоса
– Аркадия!
– Аркадия!
– Кому ж тягаться с ним?
Лихарёв
(идёт, пританцовывая, к радиоле)
С коллекцией пластиночек
Теперь воюет рус.
(включает радиолу)
Фокстроты для блондиночек,
(переключает)
А для брюнеток блюз.
Тихая танцевалыая музыка сопровождает дальнейшую сцену. Реплики как бы про себя:
Галина
Люблю тебя, свечение
Изменчивой судьбы!
Нержин
Люблю тебя, течение
Разымчивой гульбы!
Начхим
Люблю, когда бокалами
Весёлый стол звенит,
Майков
И крыльями усталыми
Так хочется в зенит!
Анечка
И хочется, и верится
Душе в чаду угарном,
Ванин
Что всё ещё изменится,
Чтo прожито бездарно.
Дальше – разговорно:
Катя
Я умными вопросами
Не мучаю себя.
Парторг
(с протянутой в сторону Гриднева рукой, с вытянутым указательным пальцем застывает, как на плакате; на время его реплики музыка прерывается, потом выплывает опять)
Товарищ! А с партвзносами
В порядке у тебя?
Гриднев (ворчит вполголоса)
Ты спрашивай, да знaй с кого...
Пришлют же ишака.
Оля
Ну, разве что токайского
И то лишь два глотка.
Майков (Гридневу)
Парторгов было пятеро.
За дундуком дундук.
Глафира (Оле)
Отправила я матери
Из Гомеля сундук.
Начхим
Любезнейший! Бутылочку
Вон ту сообрази!
Глафира
Посылку за посылочкой
Я шлю, вообрази.
Так дочке на приданое
Сбираем по крохе,
Майков
Споём же, бражка пьяная,
Ха-ха!
Гриднев
Хо-хо!
Лихарёв
Хэ-хэ!
Бербенчук
Ну, Майков!
Майков
А?
Бербенчук
Скажи чего...
Голоса
– Тост
– Байку
– Анекдот
Майков
(тяжело подымаетмся; с начала его речи музыка замедляется, как на останавливающейся пластинке, и замолкает вовсе)
Что ж, торжеству приличное
Скажу и я, уж если мой черёд.
Тишина.
Сегодня я... я как-то странно взвинчен...
Вы ждёте шуток от меня, игривого экспромта...
Друзья мои! Я ощутил впервые нынче,
Чтo были для меня четыре года фронта.
Победа! Вот она!.. Дай руку! Как мягка!
Благоуханна как и как покорчива...
Но та рука, что нас в окопах корчила,
О, как она была жестка!
Кто сорок первый год забудет – глaз вон!!
Все вздрагивают.
Кто помянёт его неправдой – два!!
...Мне выпало за тех, кто назван, кто не назван,
Проговорить запеклые слова...
Гонялись "мессеры" над ржаной пожней
За каждою машиною, за человеком каждым...
Мы рыли, рыли бархат пыли придорожной
Губами, пересохшими от жажды.
В скирдах запаленных, в мостах упавших,
В дыму, в слезах я вижу нашу Русь...
Не тем, что я средь победителей,
а тем, что был среди бежавших!
Вот чем сегодня я горжусь!
Из окружения по двести метров в час
Орудья лямками тянули, вздувши жилы,
Всех орденов
(проводит по груди)
отдам иконостас
За ту медальку раннюю нехитрую!
(берётся за неё)
Ещё горжусь, что предок мой служилый
Стрелял из пушки прахом Первого Лжедмитрия!
Мы русскую историю учили по Покровскому
Не просто в сжатом очерке, а в самом сжатом:
Молитвослов из Разиных, Халтуриных,
Бакуниных, Домбровских,
Суворов был палач, Кутузов был лакей,
Нахимов был пиратом.
Сейчас смешно! – но кто писал в анкетах
что-нибудь иное,
Чураясь офицерства как содомского греха,
Что молодость провёл откатчиком в забое,
Что – сын и внук крестьянина и правнук пастуха?!
Я тем горжусь, что Доброхотовы
рубились под Полтавой,
Что был один из них казнён Бироном за измену,
Что бились мы под Рымником, под Прёйсише-Эйлау,
Что Майков, прадед мой, похоронён под Балаклавой,
Дед Плевну брал, отец был ранен под Мукденом...
Последние его слова покрывает занавес.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Там же. Те же. На столе добавился самовар и чайная посуда. Прошло сколько-то времени, так что встали из-за стола и танцуют: Нержин с Галиной, Парторг с Анечкой, Бербенчук с Олей, Лихарёв с Катей, Начхим с Глафирой. Чувствуется общая пьяность. Прокопович в одиночестве с бутылкой. Бербенчук, оставаясь в парадном мундире, на голову надел чёрный поблескивающий цилиндр. От радиолы громкий вальс. Справа, за круглым столиком, Ванин. За зеркалом, примерно посередине, Гриднев. Ванин улучает моменты, кто приближается к нему в танце, и задирает.
Ванин
Серёга! Напишу жене!
Эй, напишу жене, Серёга!
Нержин
Та-ащ майор! Танцуют все!.. Так почему ж не мне?..
Пишите уж... Одна дорога!..
Ванин
Аркадий!.. Брата обманул!.. На обещанья ты медовник!
Смотри, смотри! Танцует Оля вальс!
Лихарёв
Но ведь не я... Не я, а подполковник...
Что я могу?.. Против начальств?..
За это время Майков незаметно для танцующих проводит под роялем двух фотографов. Они выползают, один наводит аппарат, другой с магнием. Майков идёт к радиоле и переключает её на радиовещание. Одновременно: обрывается музыка, вспыхивает магний, все замирают в немой сцене и как бы изумлённо слушают голос диктора:
... Вождь всего прогрессивного человечества, величайший из мыслителей, когда-либо живших на земле, гениально-мудрый, могуче-прозорли...
Так же неожиданно Майков снова включает музыку. Все снова вертятся. Громкий смех шутке. Гриднев мрачен. Вальс проходит ускоренные последние такты и кончается. Бербенчук в манере народного танца лихой присядкой проходится по авансцене и помахивает цилиндром:
Бербенчук
Ой, колы ж мы наемось
Варэныкив з вышнямы?
(и – второй раз)
Хохот, аплодисменты. Танцующие снова гуляют парами.
Лихарёв (подходя к Нержину)
Синьор, прошу вас знать и честь.
Галина Павловна мне обещала танец.
(уводит Галину к радиоле выбирать пластинку)
Нержин, оставшись один, бредёт к Ванину и садится с ним. Майков садится около Гриднева.
Начхим (проходя с Глафирой)
Здесь (показывает на орден)
есть, здесь (на погоны)
есть, здесь
(высовывает партбилет из кармана)
есть.
Да на сберкнижке полевой,
Да в чемодане кой-какой
Кафтанец.
Бербенчук
Салий, сюда!
Ванин
Какой же он Салий?
Он – Замалий!
Бербенчук
Три года служат, ну убей,
Никак не различу я этих двух чертей.
Замалиев подбежал с вазой, Бербенчук угощает Олю.
Паоторг (проходя с Анечкой)
Так было раньше, доктор, а теперь
Покушаю – и жмёт, вот тут.. вот тут.. вот этак...
Анечка
Куда какой весёлый кавалер!
Зайдёшь, я дам тебе таблеток.
Майков (Гридневу)
Ты что, ты принял всё всерьёз?
Да нет, я скромненький, я малый человечек.
Отец мой, правда, торговал вразнос,
А остальные все пасли овечек.
Нержин (Ванину)
Откуда взяли вы, ну почему:
"Образование ума не прибавляет"?
Ванин
Браток, кто это понял – разъяснять не надобно тому.
И не втолкуешь тем, кто этого не знает.
Майков
Да пролетарий я исконный:
Дворовой девки сын я незаконный.
Ты в школе ж прорабатывал – помещички бывали!
Им – попадись на сеновале!
Феодализм проклятый! Право первой ночи!
Гриднев
Но значит, всё же, кровь твоя полудворянская?
Майков
Что – кровь? Ты на нутро смотри.
Нутро моё – рабоче
крестьянское!
Да, я горжусь своим сермяжным родом:
Мы – Доброхотовы: добра хотели мы.
Кому? Естественно – народу!
Танго. Галина и Лихарёв танцуют. Музыка постепенно становится беззвучной.
Ванин (Нержину)
Всё на себя беру. Кругом я виноват.
Считай: сдал Луцк. Сдал Львов. Сдал Новоград.
И хоть под Ковелем едва что я не помер,
Оправился, сдал Коростень. И я же сдал Житомир.
А после, под шумок, при драпе массовом,
На пару сдали Киев с генералом Власовым.
Майков (Гридневу)
Но производственную практику вы всё же проходили?
Гриднев
Конечно, и теорию и практику учили.
Арестовать – уметь! Тут способов мильоны!
Чтоб не шуметь. Чтоб шито-крыто.
Оденься лётчиком, электриком, шофёром, почтальоном...
Ну, скажем, как арестовать архимандрита?
Заночевать просись...
Ванин
Полтаву сдал. И Лубны. И Хорол.
А разных там Пирятиных, а Белых там Церквей...
Слышь, счастье, что наш брат до Волги не дошёл,
И Сталинград мы сдали бы, ей-ей.
Уж как катились – ни заград-отрядами
И ни приказом двести двадцать семь...
Бывало: "Братцы! Не Москва ль за на..." Да я! да мы!
Да по рогам! Да ну тебя совсем!
К Ванину и Нержину переходит Анечка. Нержин вскоре отходит, выглядывает в окна под шторы, расстёгивает планшетку с картой, нервно похаживает. Галина после танца разговаривает с Лихарёвым, с Бербенчуком, но тревожно следит за Нержиным. Нержин уходит в правую дверь.
Гриднев
Христовым странникам архимандрит, конечно, рад.
Сидят чекисты и беседуют про страшный суд, про рай.
Заснула братия – встают: "Ты арестован, гад!"
Не вспоминай!
Глафира
(в группе слева танцует с гитарой и поёт)
НЕ ВСПОМИНАЙТЕ МЕНЯ, ЦЫГАНЕ!
ПРОЩАЙ, МОЙ ТАБОР! – ПОЮ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ!
Начхим
(сильно пьяный, стоит, почти повиснув грудью на перила лестницы, и декламирует то ли Кате, сидящей неподалёку от него, то ли никому)
И ВОТ МНЕ ПРИСНИЛОСЬ, ЧТО СЕРДЦЕ МОЁ НЕ БОЛИТ.
ОНО – КОЛОКОЛЬЧИК ФАРФОРОВЫЙ В ЖЁЛТОМ КИТАЕ...
Катя
Эт что?
Начхим
Вертинский, Катенька. Его когда-нибудь
Слыхали вы?
Катя
Старьё, начхим. Старьё и муть.
Отходит. Начхим ещё стоит, потом опускается на первые ступеньки лестницы. Тихая музыка, как бы из-за стекла.
Анечка
Ну, ты доволен праздником?
Ванин
Доволен.
Анечка
А почему ты грустный?
Ванин
Да разве человек бывает волен
В чувствах?
Окончится война – закатимся подальше, – от гостей,
От книг, газет, от новостей,
От заседаний, должностей,
Куда-нибудь в стороночку крестьянскую,
В Тамбовскую, в Рязанскую...
Ты будешь там врачом
Лечи да не калечь.
А я – фруктовый сад стеречь
Да обиходить пчёл.
Утрами – холодок от речки. Гуси. Стадо. Тишь.
Анечка
Фантазия. Ты первый так не усилишь.
Бербенчук выводит Галину под руку из группы, ведёт по авансцене.
Бербенчук
Галина Павловна! Я вами очарован!
Галина Павловна! Ещё я не старик!
Гриднев (следя за ними, Майкову)
И человек бывает арестован
В тот самый миг,
Когда он менее всего предполагает,
Когда не ждёт, когда не знает,
Вот это первый сорт!
Чтоб на свидание спешил, чтоб ехал на курорт,
В командировочку...
Когда он вырван из среды, из обстановочки...
Майков (наливая ему и себе)
Вино, вино! Кто тот безвестный гений,
В веках потерянный...
Глафира
Евгений!
Настороженно следя за Бербенчуком, она выдвинулась из группы. Бербенчук увлечённо разговаривает с Галиной уже неподалёку от Ванина, от которого Анечка ушла к танцующим.
Майков
...Кто голой пяткою в чану
Давил впервые виноград?..
Глафира (издали)
Евгений! Подойди сюда.
Бербенчук
Ну что? Ну? Ну?
(Галине)
Я извиняюсь. Виноват.
(идёт к Глафире)
Галина, оставшись одна, неуверенно озирается.
Лихарёв
Любил я пикники. В цветных одеждах птички
По пятьдесят примерно килограмм.
Ванин
Вы побледнели, Галя.
Галина
С непривычки
К подобным вечерам.
(Повинуясь его пригласительному жесту, садится рядом)
Бербенчук
Глафирочка! Я буду... Я стараюсь...
Глафира
С кем хочешь, но не с ней!
Гриднев
Ты думал подпоить меня? А я чем больше накачаюсь,
Тем я трезвей.
Глафира
Пойди, покобели вон около тех двух.
(кивает на Катю и Олю)
Я тоже человек советский, есть у меня нюх.
Ты – знаешь, кто она? Проверил документ?
(уводит его в группу налево)
Майков
Я – брудершафт хотел с тобой,
Но ты какой-то сволочной.
Гриднев
Начальник штаба! Час ночной.
Ты освети один момент:
Посты стоят на выходах из замка?
Майков
На входах.
Гриднев
Нет, на выходах?
Майков
Здесь не тюрьма, здесь часть.
Гриднев
Да ну?
(указывая на Галину)
Запомни: если выпустишь вот эту вот гражданку,
Так я тебе на шею мотану.
Майков (вставая, холодно)
Бумажечку.
Гриднев
Какую?
Майков
Бумажёнку.
Гриднев
Гм... Видишь, контрразведке
Не так удобно оставлять излишние пометки.
Майков
А я за каждую проезжую девчёнку
Не собираюсь отвечать.
Гриднев
Ты зря боишься. Нет в работе нашей брака.
