Текст книги "Разгром Деникина 1919 г."

Автор книги: Александр Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Таким образом, Деникин считал очень важным остановить действия красных сил на Царицынском направлении, но он не считал возможным отказываться при этом от защиты Донбасса и Дона, которые должны, были послужить ему исходными районами для наступления на Москву. Если вспомнить, что именно к этому периоду времени (вторая половина апреля 1919 г.) относится развитие Уфимской операции армий Колчака, то легко понять ту серьезность положения для красной стороны, какая создавалась в результате действительного взаимодействия двух фронтов контрреволюции. Но это взаимоотношение достигалось вовсе не выходом главных сил белых на Юге именно на Царицынское направление и даже не соединением крайних флангов Колчака и Деникина (как бы слабы они ни были), но нанесением ударов, решительных поражений красным фронтам, увязанных во времени с развитием успеха в направлении наиболее жизненных центров Советской республики. На Южном фронте это были Донбасс и Орловское направление, а не Царицынское, несмотря на исключительную важность Царицына и на то значение, которое мог бы иметь захват белыми Царицына в период времени, когда наступление Колчака и Врангеля не успело выдохнуться [102].

Итак, Деникин остался в общем при своем прежнем плане действий, но начал принимать решительные меры, чтобы отвязаться от угрозы со стороны Царицына. 14 (27) апреля он предложил барону Врангелю, который после выздоровления от тифа находился в Екатеринодаре, объединить командование всем Манычским фронтом, но Врангель выставил условием переброску на Царицынское направление всего штаба и органов снабжения Кавказской (Добровольческой) армии. Тогда Деникин решил лично принять руководство операциями на Маныче и 18 апреля (1 мая) переехал из Екатеринодара в Тихорецкую. К 20 апреля (3 мая) сосредоточение войск Манычского фронта было закончено, и Деникин отдал директиву «разбить и отбросить противника за Маныч и Сал», а группе Улагая – развить успех, перехватив железную дорогу [103]. 21 апреля (4 мая) началось наступление белых, и к 25 апреля (8 мая) 10-я армия с упорными боями отошла за Маныч [104].

Тем временем, – пишет Деникин, – напор на Май-Маевского становился все отчаяннее. 25 апреля (8 мая) начальник штаба корпуса Май-Маевского доносил, что командир корпуса – накануне решения об общем отходе корпуса. «Быть может, – стояло в донесении, – противник не будет делать того, что подсказывает ему обстановка, здравый смысл и соответствие сил, и начнет митинговать и забудет, но это такие элементы, которые командир корпуса, конечно, использует, но на которых он не считает возможным строить свои планы».

Генерал Врангель уже указывал: «В случае полной невозможности удержать фронт отходить, прикрывая Иловайскую, в Таганрогском направлении». Деникин решил, однако, сохранить фронт и не давать директивы об отступлении.

После отхода 10-й армии за реку Маныч из войск Царицынского фронта была образована новая Кавказская армия, во главе которой был поставлен барон Врангель (на этот раз согласно его желанию), а командиром прежней Кавказской Добровольческой армии, переименованной в Добровольческую, был назначен Май-Маевский, от которого, как пишет Деникин (т. V, стр. 84), «с тех пор тревожных сведений не поступало».

Между тем на фронте Донской армии 5 мая конница генерал Секретова сбила части левого фланга 8-й армии и прорвалась в направлении на Белое, ввиду чего командарм-8 отдал приказ об отходе от Луганска в северо-западном направлении (на линию Белое – Желтое, ближе к станице Родакова). Противник занял Луганск.

Тем временем 9-я армия приступила к выполнению директивы командюжа от 30 апреля № 3442, согласно которой она должна была овладеть железнодорожным участком Лихая – Звереве и выйти на фронт Гундоровская – Звереве. В течение 6-9 мая ударные группы 16-й и 23-й дивизий, преодолевая упорное сопротивление, с трудом продвигались в указанный им район (заняли Говейный – Северо-Донецкая), но под давлением превосходных сил противника принуждены были отойти в исходное положение, причем весь комсостав до командиров рот включительно выбыл из строя, а в некоторых полках осталось по 120 штыков. 7 мая противник вновь потеснил части 8-й армии, устремившись через Белое на Родаково, что вынудило к 10 мая отойти дальше на север (на линию Селезневка – Исаковка – Михайловка). Того же числа часть конницы противника переправилась через Донец севернее Гундоровской (у Ново-Грачинской).

Однако красное командование считало невозможным оставить в руках противника Донбасс, а в частности Луганск.

8 мая главком получил указание председателя Реввоенсовета республики, что «потеря Луганска – жестокий удар советской власти». Это вынуждает командование Южным фронтом сделать еще одну попытку наступления с целью овладеть Донецким бассейном, несмотря на почти полное отсутствие к тому предпосылок. Почти разложившаяся 13-я армия, крайне ненадежная по своему отношению к советской власти 2-я Украинская армия (бывшая группа Махно), измученная и усталая после тяжелых боев 9-я армия давали командованию Южным фронтом весьма слабую уверенность в успехе предпринимаемого наступления. В несколько лучшем положении была 8-я армия, менее других пострадавшая в предыдущих боях и принявшая к тому же в свои ряды небольшое пополнение в виде двух свежих полков, прибывших из центра; и так как эта армия находилась на Луганском направлении, то командование Южфронтом решило возложить на нее главный удар. По директиве командюжа от 9 мая № 3711 8-я армия должна была занять участок Донца от Ново-Теплой до Митякинской и подготовиться к наступлению на Луганск; 9-я армия получила задачу активной обороны Донца до устья; 13-я армия, усиленная бригадой 7-й дивизии, должна была овладеть районом Кутейниково, 2-я Украинская – продолжать исполнение прежней задачи (в направлении на Таганрог).

Затем, исполняя требования высшего командования об обратном овладении Луганском и стремясь ликвидировать прорыв казачьей конницы на северный берег Донца, командование Южфронтом директивами от 11 мая за № 3809 и 3812 приказывает: 13-й армии продолжать наступление на Иловайскую – Кутейниково (наиболее южный из железнодорожных узлов Донбасса – около 70 км южнее Никитовки, на половине расстояния от Бахмута до Таганрога); 8-й армии овладеть Луганском; 9-й армии – ликвидировать прорыв белых севернее Гундоровской, где казаки к 11 мая уже распространились на запад до железной дороги Луганск – Миллерово и на восток до железной дороги Каменская – Миллерово.

С полным напряжением всех своих сил эти армии еще раз приходят в движение, причем 8-я армия к 15 мая овладевает Луганском, а 13-я и 2-я Украинская армии продвигаются в глубь Донбасса с прорывом на станции Кутейниково, использовав для этой тяжелой операции все свободные силы. На этом положении следует заострить наше внимание. Для современного исследователя совершенно ясна та тяжелая картина состояния красных войск, какая создалась к описываемому моменту для Южного фронта. Силы фронта окончательно выдыхались. Резервов не было. Удачно начатое в боях на реке Салмыш (во второй половине апреля) и продолженное в Бугурусланской операции в начале мая контрнаступление против армий Колчака на Восточном фронте еще далеко не было закончено. Противник отошел к Уфе и закрепился за рекой Белой. На северном участке этого фронта пришлось отойти за реку Вятку. Осажденный казаками Уральск едва держался. Снять что-либо с этого фронта не представлялось возможным. Южный фронт был, таким образом, предоставлен собственным силам, когда почти все силы его были совершенно расстроены.

В тылу широкой волной разливались восстания. Вешенское восстание не прекращалось. «Атаман» Григорьев поднял новое восстание, захватившее Елизаветград, Знаменку и Александрию. Представлялось неизбежным столкновение с Махно, поведение которого становилось вызывающим. По всей Украине действовали «атаманы», не признававшие никакой власти. Хотя эти восстания были ненадежной союзной силой для Деникина, но они расстраивали фронт, и Деникин решил ими воспользоваться.

Будучи, видимо, хорошо ориентирован в состоянии тылов Южного фронта через своих агентов, Деникин двинул свои армии в решительное наступление в следующих направлениях:

а) Освободившиеся части белых на Северном Кавказе после разгрома войск Каспийско-Кавказского фронта должны были выделить отряд для движения на Астрахань.

б) Кавказская армия (так были названы части, действовавшие на Царицынском направлении) получила задачу взятия Царицына.

в) Донской армии было приказано разбить Донскую группу красных войск и, наступая на линию Поворино – Лиски, очистить от красных войск север Донской области, причем, войдя в связь с восставшим Вешенским районом, армия должна была отрезать район Царицына от Поворино.

г) Наконец, Добровольческая армия имела наиболее ответственную задачу по разгрому 13-й и 8-й армий на путях к Харькову.

Таким образом, белые упредили красные армии Юж-фронта в начале активных действий.

Разновременность действий наших армий, попеременное проявление ими активности позволили белым, как мы уже указывали, широко пользоваться подвижностью своих частей и перебрасывать их на любое направление по мере возникновения надобности в этом.

Первый удар был направлен против Махно и 13-й армии.

К 23 мая задача эта была выполнена. Части Махно, а за ними и 13-я армия были отброшены на запад и на северо-запад. В дальнейшем с потерей 1 июня Бахмута 13-я армия перестала представлять собой какую-либо серьезную опасность для белых в силу своего почти полного разложения, равно как и части Махно, который всегда не внушал доверия красному командованию. Белые, таким образом, имели возможность совершить крупные переброски к своему центру и на правый фланг, что и определило их дальнейшие цели на всем фронте.

Несмотря на это, они проявляют всё же крайнюю осторожность в развитии своих операций. Обеспечив себя на левом фланге, белые, прежде чем перейти в решительное наступление на своем главном направлении (против 9-й армии), делают все необходимое для обеспечения этой операции с правого фланга. Конница Мамонтова 21 мая занимает Великокняжескую, чем вынуждает 10-ю армию начать отход. Правый фланг этой армии отошел к Каргальской, что определило наличие разрыва между флангами 9-й и 10-й армий протяжением около 100 км. Тогда, вводя в действие свежие силы, белое командование приступило к своей главной операции – соединению с Вешенским районом.

В ночь на 25 мая конные части генерала Секретова прорываются у Н. Сазонов и, отбивая все попытки перехода в контратаки со стороны 16-й дивизии, развивают успех и последовательно занимают Дубовый, Н. Ерохин и Гусев. Это движение сопровождалось для красных крупными потерями, нарушением связи между войсковыми частями, разрушением управления. Вдоль железной дороги Лихая – Царицын одновременно наступал 2-й Донской корпус, движение которого облегчалось конницей генерала Мамонтова. Части 9-й армии, неся тяжелые потери как в людском составе, так и в материальной части, отходили медленно и с упорными боями, но слаженность действий отдельных частей противника, нарушение управления у себя и враждебное состояние ближайших тылов определили катастрофу: 31 мая белые занимают Миллеровскую, Криворожий, безудержно стремясь к соединению с восставшими. Это удается им 7 июня, что и обусловило дальнейший общий отход всех армий Южного фронта.

Выводы

1. Весь ход событий на Южном фронте обнаружил мало благоприятные на Украине и крайне неблагоприятные на Дону условия борьбы. Это выразилось:

а) в недостаточной предварительной оценке политической обстановки, в том числе и в неверной оценке наступательных и оборонительных тенденций Войска Донского, в недооценке крестьянских движений на Украине, на Дону и на Кубани, в недооценке Добровольческой армии как контрреволюционного фактора, в недооценке Донбасса как источника революционной силы;

б) в слабости органов советской власти там, где она распространилась, в ошибках нашей политики в Войске Донском и на Северном Кавказе, в Донбассе и на Украине;

в) в переключении на военную силу таких задач, которые не могли быть успешно разрешены без соответствующего политического обеспечения.

2. Состояние фронтового тыла сыграло едва ли не решающую роль в неудачах Южного фронта. Совпадение во времени ряда восстаний в Донской области и на Украине (Вешенское восстание, григорьевщина и махновщина) не являлось простой случайностью.

Продразверстка, постоянные реквизиции, частые мобилизации, агитация контрреволюционных и кулацких элементов при известных колебаниях середняка толкали значительные слои крестьянства на борьбу с советской властью.

Состояние фронтового тыла неизбежно вызвало разложение целых частей, резкий упадок дисциплины и массовое дезертирство.

3. Действия Южного фронта развернулись в описываемый период на трех географических театрах – в Донской области, в Донбассе и на Украине, из коих каждый, имея свои собственные операционные направления и коммуникации, обладал весьма характерными особенностями и немало отличался от другого в отношении удобств, какие эти театры представляли для действия войск. Наличие только одного фронтового управления в таких условиях значительно усложняло работу командования по ведению операций, по взаимной увязке действий армий, вело к расползанию в необъятном пространстве слабонасыщенных частей фронта и далеко не обеспечивало твердости и постоянства управления

Однако, как показал ход событий, пределы Южного фронта были установлены все же недостаточно широко: [105]в них надлежало включить еще и Украинский фронт или по крайней мере Левобережную Украину; самостийность этого театра была одним из проявлений недостаточной политической подготовки и повела к целому ряду затруднений, которые сами по себе сделались одной из главнейших причин военной неудачи. Для того, чтобы облегчить управление фронтом, можно было создать группы армий.

4. Общее экономическое положение страны не давало возможности наладить сколько-нибудь сносное снабжение фронта. Отсутствие обмундирования, обуви, продуктов питания, огнеприпасов, при катастрофическом состоянии транспорта, определяло в сильнейшей степени усиление начавшегося процесса разложения армий.

5. Активизация колчаковской армии с весны 1919 г., прорыв фронта, развиваемый противником до крупнейших стратегических масштабов, невольно отвлекали усилия главного командования в сторону востока, почему произошла некоторая изоляция Южного фронта.

6. Наконец, неудачное время года, географическое начертание рек, бездорожье и распутица завершают тот цикл причин поражения красного оружия – поражения, которое по своему значению вышло даже за пределы операций одного Южного фронта. Обращаясь к оценке операций Южного фронта, мы должны установить следующее:

а) Желание вначале разрешить проблему разгрома сил южной контрреволюции одной операцией, одним ударом, протянутым через Воронежскую группу противника на Царицынскую, не отвечало ни соотношению сил, ни условиям пространственности театра. Вместо ряда последовательных операций, строго отграниченных одна от другой во времени и пространстве, мы видим стремление командования одним броском от северных границ Донской области разбить Воронежскую и Царицынскую группы противника.

б) Недооценка значения Донбасса и неучет состояния Донской армии привели части Южного фронта к неожиданному результату: возникновению нового фронта борьбы, и притом с противником во много раз более грозным и мощным, чем Донская армия – с «добровольцами».

в) Далее мы видим некоторый стратегический «хвостизм» красного командования: реагирование на действия противника, целиком захватившего инициативу борьбы в свои руки. Тяжелое маневрирование наших армий, не отвечающее реальным условиям борьбы, массовые передвижения частей, приводившие только к «прогулам» и изматыванию боевой энергии бойцов, разновременность действий армий и нередко переоценка собственных возможностей (директива о стратегическом и тактическом окружении всех сил противника) – все это давало в руки белого командования неоценимые преимущества, коими оно и воспользовалось.

г) Наличие крупных конных частей у противника давало ему возможность успешно бороться с пространственностью театра, а при медлительности и слабой предприимчивости нашего Южного фронта белые, действуя по внутренним операционным линиям, сравнительно легко ликвидировали отдельные успехи красных армий.

Глава восьмая. Летняя кампания

Ввиду создавшегося на фронте положения главное командование решает отказаться от постановки Южному фронту активных задач и сначала ограничивается указанием на необходимость сохранения армий фронта, а 13 июня директивой № 2637 приказывает всему фронту перейти к обороне. В этот же период меняется организационный состав Южного фронта: вследствие расформирования фронтового управления Украинского фронта части, его составлявшие, были распределены между Южным и Западным фронтами, причем в состав первого вошла 2-я Украинская армия, которая по приказу РВСР № 104 от 4 июня переименовывалась в 14-ю армию. 1-я и 3-я Украинские армии составили одну армию – 12-ю, которая вошла в состав Западного фронта. Разграничительная линия между Западным и Южным фронтами прошла через Курск – Валуйки – Екатеринослав и далее по Днепру до Херсона.

Однако это усиление состава фронта на первых порах доставляло командованию Южного фронта только ряд забот, ибо приходилось заниматься вопросами ликвидации восстания группы Махно, который в конце мая открыто отказался бороться за советскую власть и, объявив анархистские лозунги и наименовав себя начальником 1-й повстанческой дивизии, совершенно обнажил порученный ему участок фронта. Резко отрицательное влияние этого события сказалось сейчас же и на положении соседней 13-й армии. Указанное состояние правофланговых армий и наличие за центром фронта восставшего района определили собой события первых периодов наступательной кампании белых армий, командование которых по-прежнему выгодно для себя использовало возможность действий по внутренним операционным направлениям: 13-я и 8-я армии были отброшены белыми на северо-запад, 9-я и 10-я – на северо-восток. Между этими двумя группами образовался разрыв, который с каждым днем отступления все более и более расширялся. 2 июня командование фронтом отводит 9-ю армию на линию Екатериновка – Ермаковская – Балабинская, что сразу отразилось и на положении 10-й армии, против которой войска Кавказской армии генерала Врангеля развивали усиленную деятельность. В первых числах июня бои шли уже на последней преграде к Царицыну – реке Есауловский Аксай.

Наибольший же успех белые, как и следовало ожидать, имели на участке 9-й армии. Удачно начатый прорыв групп Мамонтова, форсировавшего Дон выше устья Донца, развивался в течение всего начала июня под знаком непрерывных восстаний казаков против Советов на всем пути продвижения этой группы; 7 июля войска белых соединились с вешенскими повстанцами.

Между тем положение на правом фланге фронта становилось близким к катастрофе. Командование фронтом не имело здесь никакого реального обеспечения, и даже распоряжение главкома 11 июня (№3819 оп.) о присоединении к Южному фронту и 12-й армии Западного фронта, с объединением действий этой армии с действиями 14-й армии – не принесло существенной пользы. Предполагалось путем организации ударной группы из двух армий в районе Синельниково и выходом этой группы на фланг добровольцев в район Славянск – Юзово остановить наступление противника на Харьков и вывести из-под ударов 8-ю и 9-ю армии. В дальнейшем та же группа должна была продолжать развивать успех и вернуть Донецкий бассейн. Попытка эта не удалась с самого начала. Корпус Шкуро, нанеся крупное поражение Махно под Гуляй-Полем, был брошен белыми против 14-й армии в Екатеринославском направлении и вынудил эту армию к отходу на Днепр.

Таким образом, к середине июня оба фланга и центр фронта находились в состоянии безнадежного отхода. Противник всюду теснил красных, развивая наибольший успех против 9-й армии и обеспечивая оба свои фланга.

Наибольшие трудности, следовательно, выпали на долю 9-й армии. 18 июня Мамонтовская группа вышла уже восточнее железной дороги Поворино – Царицын и здесь, разделившись, пошла по двум направлениям: одна часть – вверх по реке Медведице, другая – в тыл Царицыну [106].

Вторая основная группа Донской армии форсировала Дон у Калитвы и шла прямо на реку Хопер и по ней на Поворино. И, наконец, третья группа перешла реку Донец у Юго-Восточной железной дороги и направлялась на Воронеж, всюду тесня перед собой 8-ю армию.

Окончательное поражение 9-й армии было нанесено у Зимняцкой, где была окружена 23-я дивизия и уничтожены 199-й и 201-й полки. Остатки дивизии отошли к станице Арчединской [107].

23 июня армия вынуждена была отойти к линии рек Терса – Елань.

26 июня командующий 9-й армией, бывший полковник Всеволодов, находясь в течение нескольких дней один с двумя телеграфными аппаратами в хуторе Сикачеве, тогда как штаб и реввоенсовет армии были в Елани, захватив с собой семью, сел в автомобиль и переехал через Михайловку на сторону белых. Как было указано, армия боролась в неслыханно тяжелых условиях явного преобладания и бесконечного наседания подвижного и предприимчивого противника. И если этой тяжелой объективной обстановке сопутствовала еще злая воля изменника-командарма, то тем более заслуг перед революцией имеют части этой армии – 14-я, 16-я и 23-я дивизии, поведение которых было действительно героическим.

Вместо Всеволодова в командование 9-й армией вступил по приказанию командюжа начдив 14 товарищ Степин.

Вернемся теперь к главному деникинскому направлению – Харьковскому.

Мы оставили части 14-й армии отступающими к Днепру, после неудавшейся попытки нанесения ими флангового удара белым. Теперь Май-Маевский, не опасаясь за свой левый фланг, смог развить дальнейшее наступление на север. На Харьковском направлении были сосредоточены: 1-й армейский корпус генерала Кутепова (лучшие добровольческие части) и Терская дивизия генерала Топоркова. Безостановочно наступая и тесня перед собой части 13-й и 8-й армий, Терская дивизия 14 июня занимает Купянск, затем, выйдя в тыл Харьковской группе, 23 июня занимает Белгород, а на другой же день после ожесточенных боев в течение пяти часов левая колонна генерала Кутепова занимает и Харьков.

Однако здесь начинают обнаруживаться симптомы уклонения от выполнения основной цели – стремления на север. Увлекаясь преследованием красных, части белых распространяются стихийно на запад помимо воли главного командования белых. Части Шкуро по своей инициативе, как свидетельствует генерал Деникин [108], занимают Екатеринослав. В дальнейшем это устремление на запад поведет к распылению деникинских сил в необъятном пространстве. Да и теперь уже оба его фланга упираются один в Волгу, другой в Днепр, занимая пространство, которое требовало новых сил и средств для ведения дальнейших операций.

К концу июня положение нашего Южного фронта определяется  схемой 7.

В этой схеме бросается в глаза наличие крупного разрыва между внутренними флангами 8-й и 9-й армий, причем последняя находилась на уступе сзади. Командюж вынужден был заполнить этот прорыв особым корпусом, составленным из 12-й и 36-й дивизий, пока этот корпус вместе с 16-й дивизией, которая по условиям обстановки была включена в 8-ю армию, не влился в 9-ю армию (30 июня, приказы командюжа № 642 оп. и 5784) [109].

10-я армия, с самого начала кампании предоставленная самой себе, дралась на подступах к Царицыну и только 30 июня вынуждена была очистить город и отойти на север по Волге.

Теперь Деникин мог считать по внешним стратегическим признакам свое положение блестящим. Вся Донская область была очищена от красных войск, Царицын, этот стратегический камень преткновения многочисленных попыток белых, наконец был взят. В центре Деникин стоял на подступах к Воронежу, причем перед собой он имел слабые, мало боеспособные, измученные тяжелым отступательным маршем части красных. Харьков и вся Слободская Украина [110]. – в руках белых; Левобережная Украина также становится составной частью новоявленного государства – Доброволии. И вот, упоенный блестящими успехами, а главное широчайшими перспективами ближайшего будущего, Деникин, сидя в Царицыне, отдает свою пресловутую «Московскую директиву». Директива эта датирована 20 июня старого стиля (3 июля нового стиля).

«... Имея конечной целью захват сердца России, Москвы, приказываю:

1. Генералу Врангелю выйти на фронт Саратов – Ртищево – Балашов, сменить на этих направлениях донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее – Нижний Новгород – Владимир – Москва.

Теперь же направить отряды для связи с Уральской армией и для очищения нижнего плеса Волги.

2. Генералу Сидорину правым крылом, до выхода войск генерала Врангеля, продолжать выполнение прежней задачи по выходу на фронт Камышин – Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлениях:

а) Воронеж, Козлов, Рязань

б) Новый Оскол, Елец, Кашира.

3. Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлениях Курск, Орел, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линии Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав – Брянск» [111].

Графически эта директива выражена на схеме 8.

Имел ли право Деникин в начале июля ставить такие задачи своим армиям? Не было ли здесь проявления не соответствующего действительной обстановке оптимизма? Этот вопрос до сих пор мучает почтенного генерала. История дала на это ясный и определенный ответ. В чем же дело?

Главный удар силами Добровольческой армии наносился по кратчайшему к Москве направлению, по тому историческому пути, по которому когда-то направлялись татарские набеги, а именно – по водоразделу между Доном и Днепром. Направление это было в общем принято верно и обеспечено от удара с запада. На правом фланге Кавказская армия через Пензу и Н. Новгород (намек на взаимодействие с колчаковскими армиями и оказание им боевой помощи) также наносила удар на Москву. Наконец, Донская армия, окрыленная двумя «движущими наступление силами» и наступавшая в центре, через Елец и Рязань, в двух группах, должна была быть, по мнению Деникина, также увлечена общим порывом. Здесь-то и оказалось слабое место деникинского плана: донцы воевали только для того, чтобы прийти домой, в свои станицы. Москва, которая, по Деникину, должна быть «символом» (чего?), не прельщала их и не возбуждала никаких вожделений. Да и одна из «движущих сил», а именно кубанцы не оправдали надежд.

В конце концов, и донцов и кубанцев должна была тянуть небольшая офицерская армия, сильно разбавленная текучим крестьянским элементом, против действительно «движущих сил революции», которые таили в себе еще огромные силы, как сильно сжатая пружина.

Вторым показателем нереальности намерений Деникина являлась обширность театра. Директива охватывала своими задачами огромные пространства примерно в 800 000 кв. км. Рассчитывать в таких условиях на достижение конечной цели можно было бы только при условии поголовного втягивания всего населения в борьбу против советской власти или совершенного разложения армий красных как боевой силы. Наконец, третьим коренным недостатком деникинской директивы было намерение достигнуть конечной цели одним прыжком.

В действительности перед белыми армиями, особенно для правого крыла, стояли промежуточные задачи, от последовательности разрешения которых зависело дальнейшее поступательное движение белого оружия. В частности, директива говорила о смене Донской армии войсками Врангеля и о выходе этого последнего на рубеж Саратов – Балашов – Ртищево как о чем-то само собой разумеющемся, не составляющем ни малейшего затруднения для тех и других. Деникин, являясь одновременно и главой правительства и верховным вождем своих армий [112], должен был, считаясь с конечной целью (Москва), учитывать и реальные условия данного периода операций. Но он этого не сделал. В 1926 г. Деникин, подводя «базу» под эту директиву, наивно заявляет: «все мечтали идти на Москву, и всем давалась эта надежда» [113]. Эта «надежда» поставила Деникина далеко за пределы «практического стратега».

Из трех основных элементов предпринимаемой операции – силы, пространство и противник – ничто не находилось в соответствии с предположениями директивы. С другой стороны, пренебрежение к важности промежуточных целей, и среди них в первую очередь – к занятию и обеспечению исходного положения, обрекло намеченную Деникиным операцию на гибель.

Здесь следует заметить, что многими современниками вся цепь дальнейших событии и конечное поражение белых сил Юга представляется как нечто фатальное, неизбежное, не оставляющее никаких сомнений. Однако игра исторических сдвигов, нагромождение событий, причины, их обусловливающие, и следствия, из них вытекающие, становятся понятными только в известном историческом аспекте. В процессе, в динамике происходящего можно на базе ясного диалектического анализа и учета реальной обстановки и расстановки сил твердо верить в конечную победу, но нельзя было быть совершенно уверенным в достижении целей, встающих на данном отрезке времени. Борьба пролетарской революции с силами, противопоставленными ей, разрешилась в положительную для пролетариата России сторону, но можно ли на основе этого сказать, что в любой момент хода этой борьбы партия, армия, весь пролетариат могли спокойно ждать развязки, уверенные в благополучном исходе? Без проявления бешеной, нечеловеческой энергии, напряжения всех сил трудящихся, без железного руководства твердой, сплоченной Ленинской партии и без правильного стратегического руководства нашими операциями – нельзя было рассчитывать на успех. Жизнь ставила задачи неслыханной трудности, и мы видим, как разрешение их нашей стратегией имело часто условный, а иногда и ложный характер. Следствия же таких неверных решений бывали очень близки к катастрофе.

Вернемся к положению наших армий. Теперь, с падением Царицына и продвижением Врангеля на север по западному берегу Волги к Камышину и Саратову, вырастала новая опасность – взаимодействие белых сил Юга и Востока. К началу июля красные армии Восточного фронта заканчивали Златоустинскую операцию и начинали выходить на пути к Челябинску, гоня перед собой армию Ханжина, но на правом фланге этого фронта, примыкающем к левому флангу Южного, положение было менее благоприятно для красных (Уральск до 11 июля оставался в осаде) ввиду активности белых [114]на Саратовском направлении. 2 июля главное командование опасается возможности нанесения белыми удара в направлении Урбах – Саратов, что в связи с врангелевским наступлением грозило, по мнению командования, весьма пагубными последствиями для войск Южного фронта. Для устранения этой опасности 4 июля было приказано Восточному фронту обеспечить тыл фронта и железную дорогу Саратов – Кирсанов. Восточным фронтом намечались переброски в указанный район 28-й стрелковой дивизии и 25-й стрелковой дивизии с бригадой Саратовского укрепленного района. Сосредоточение это должно было закончиться к середине августа.