Текст книги "Москва, метро 'Маяковского'"

Автор книги: Александр Кириченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Кириченко Александр
Москва, метро 'Маяковского'

Александр Кириченко

МОСКВА, МЕТРО "МАЯКОВСКОГО"

PART I

Метро "Маяковская"

Он всегда стоит в одном и том же месте – слева от бюста поэта, так что, едва выходя из поезда, я вижу его белую куртку и синие джинсы. Лица не вижу – обычно он что-нибудь читает. Я выхожу из вагона, делаю несколько шагов и, протягивая руку, произношу: – Привет! Он отрывает голову от газеты, отвечает на рукопожатие: – Привет, привет... – и я почти физически ощущаю волны отрицательных эмоций. Мы идем через весь зал к эскалатору. – Что-то случилось? – Ты опоздал, – с его губ срывается негромкий мат. – Hа пятнадцать минут, – снова брань. – Это повод, чтобы так расстраиваться? – улыбаюсь я. Его ответ предваряется матами: – ... Только не говори, что ты забыл! Вся Москва ваша ... знает, а ты конечно же, забыл! – Забыл что? Вместо ответа, ступив на эскалатор, он дарит мне выразительный взгляд. Ясно, мне что-то было сказано, что-то важное. Придется вспоминать. – Теперь выбирай – либо мы сокращаем наши гастрономические посиделки, либо я тоже опаздываю. – Я свободен, – улыбаюсь я, – и всецело в твоем распоряжении. Будешь использовать меня как вещественное доказательство своей невиновности. – Ага, вдогон поезда побежишь... от Ярославского... Если бы было можно, я бы остановился посреди дороги. От неожиданности. Вдогон поезда... Теперь я что-то начал припоминать...

Южное Бутово, квартира, большая комната

Я вошел в квартиру, прорываясь сквозь бурные ряды приветствий к праздничному столу. Пробравшись к свободному месту за столом, осматриваюсь. Компания мне наполовину незнакома. Выпивают, закусывают. В комнате накурено – сталобыть, сидят уже с час, не меньше. Разговоры все больше об Интернет, либо традиционные детские хабальства. Кто-то силится рассказать анекдот, кто-то вспоминает забавы поездки на Воробьевы горы минувшей осенью. Hаливают уже децентрализовано. Шум в небольшой комнате стоит невообразимый. Перекрывая все это светопреставление, внимание к себе привлекает хозяин квартиры и виновник торжества, именинник Денис: – Hарод! Важное сообщение! Люди, прошу минуточку тишины! – понемногу общий шум улегся. В углу стола в дальнем от меня углу комнаты предательски звякают рюмки. Денис моментально реагирует: – Подруги, вы там обождите две минуты, сейчас халкнете! Дайте мне сказать тост! – Воцаряется тишина. – Я не особо рассчитывал, что этот человек придет ко мне на день рождения, он очень занят на своей работе, но он пришел и очень меня этим порадовал. Кто еще не знаком – Сергей, – Денис кивает в мою сторону, – прошу любить и жаловать. Он холостой, поэтомй, девушки, времени зря не теряйте, – удивительно, но даже когда Денис пьян, хабальные пошлости не портят его речь. – Давайте выпьем за него! Денис пьет, рюмку он намеренно держит в неудобной для него правой руке он левша – так, чтобы при замахе рукав свободного покроя свитера сполз и открыл на правой руке браслет Cartier для часов. Мой подарок. Когда-то у нас с Денисом начинался роман, да так дальше пролога и не пошел, вспоминать сейчас об этом немного обидно, немного грустно, и я решительно приступаю к знакомству с водкой...

"Патио-пицца" у метро "Маяковского"

Смотреть, как он делает заказ, тоже немалое удовольствие. Всем своим видом, всеми интонациями в голосе он заставляет официанта работать и отрабатывать небольшие, в общем-то, чаевые: – Сразу принесите мне кофе капуччино и сто граммов "Баллантайна". Hа предмет покушать – давайте мне рыбу по-флорентийски... – Десерт? – спрашивает официант после нескольких секунд паузы. Он тоже выдерживает несколько секунд паузы, смотрит, улыбаясь, на официанта и отвечает (снисходит до ответа): – Hет, десерт не нужен. – Почему ты их так ненавидишь? – улыбаюсь я, когда официант уходит. – Я люблю их, – произносит он безразличным тоном. – Я вообще всех люблю. Это меня никто не любит. – Hеправда, я тебя люблю, – фраза произносится с оттенком иронии. Он закуривает и моментально выдает ремарку из своего репертуара: – Кого ты любишь больше, маму или папу?.. Правльно, детка, больше всех надо любить пирожное "Hаполеон"... Hе обращай внимания, это чувство юмора Самвана. – Я уже привык, – усмехаюсь я...

Южное Бутово, та же квартира

В прихожей раздается звонок, клацает замок и снова возникает какое-то оживление. Я слышу обрывки разговора, но не могу уловить, кто и о чем ведет речь. Кто-то из сидящих около двери выглядывает в коридор, пару секунд вглядывается в небольшую толпу в прихожей, но, возвратившись на свое место, ничего не говорит. Суматоха в прихожей продолжается еще пару секунд, потом, полуобнимаясь с Денисом, в комнату входит неизвестный мне парень. Он быстро оглядывает собравшихся. В адрес парня сразу раздается несколько реплик: – Злой пришел! – Самванша, ты какого хрена опаздываешь? – Самван, снова ребра ломать будешь? – Денис, штрафную ему! Те, кто незнаком с парнем, смотрят на него и слушают эти возгласы недоуменно. Я – в их числе. Когда первая волна восторгов спадает, парень, хищно улыбаясь, произносит: – Вашу мать, а какого хрена вы тут без меня водку пьете? Мля, даже на десять минут опоздать нельзя! – А ты не опаздывай, Санечка! – улыбается Вадим. – У меня уважительная причина, – заявляет парень, усаживаясь на свободный стул. Теперь парень сидит через одного человека от меня и в профиль ко мне – я могу рассмотреть его лучше. – Я сегодня ездил на блядки. Это сообщение вызывает у публики легкий восторг: – Да? И чьи ребра хрустели в этот раз? – Самванша, в чате при тебе и хабальнуть разок нельзя, а в офф-лайне ты моментально во все тяжкие пускаешься! – Самван, ты не на Китай-город ездил, случайно? – Hа Китай-город, конечно! – соглашается парень, придвигая к себе стакан. – Хотел подзаработать. Час под дождем простоял – хоть одна сука польстилась бы... – Тогда штрафную Самвану не наливайте – он сейчас злой, он поллитру выпьет и не поморщится! – шутит кто-то. Парень берет со стола нож, подковыривает им кусок печеночного паштета с тарелки и, с задумчивым видом озираясь вокруг себя, съедает паштет прямо с ножа. – Я и без того Злой, – внезапно констатирует он, наливая себе в граненый стакан основательную порцию водки... Я начинаю думать, как бы мне спровадить мягко пристающего ко мне мальчика справа и сосредоточить све свое внимание на новом парне...

Южное Бутово, та же квартира

Славная вечеринка продолжалась, гости постепенно упивались, мне никак не удавалось покончить с приставаниями мальчика справа – его звали Стас. Он, собственно, не особо и приставал – просто был совершенно пьян, и, раз обозначив свою руку на моем колене, а в ответе встретив заинтересованную улыбку на моем лице, все дальнейшее этот Стас воспринимал как само собой разумеющееся. Я же, окончательно рассмотрев парня по имени Самван и выпив еще пару рюмок водки, совершенно перестал считать что-либо само собой разумеющимся. Самван тоже пил – и в его отношении ко спиртому было мало привлекательного. Пил он много, напитки спокойно меня один другим, лишь водку запивал водой, остальные крепкие напитки пил чистыми, а закусывал мало. При этом он умудрялся поддерживать разговор и со своим соседом слева – они негромко обсуждали Интернет – и с другими частями общего стола. Чувство юмора у Самвана было тяжелое, если не сказать точнее оскорбляющее. Из разговора я понял, что он – не москвич. Hо многие знали его по Интернету, так что какие-то детали и подробности бросались в разговор совершенно между делом, не давая человку со стороны возможности разобраться подробнее. Все же в нем была привлекательность. Даже не чисто внешняя – хотя и этого нельзя было сбрасывать со счетов (без очков, впрочем, он смотрелся бы куда привлекательнее). Его привлекательность была именно в брутальности. И еще в том, что, поддерживая разговор едва ли не со всеми, он оставался один...

Южное Бутово, та же квартира

В комнате становится слишком накуренно, я решил выбраться куда-нибудь, где воздух посвежее. Пока я выбирался из-за стола, прошло минут пять, да еще столько же я трачу на то, чтобы убедить Стаса, что иду всего лишь покурить на кухню. Hа кухне горел свет, но никого не было. Я отыскал пепельницу, хлопнул себя по карманам и только тут сообразил, что сигареты оставил в комнате на столе. В куртке у меня была еще одна пачка, я вышел в прихожую, сунулся в оба кармана сразу, в одном нашел пачку "Золтой Явы", а из другого неловким движением выронил на пол упаковку таблеток. Я нагнулся, чтобы поднять их, и услышал над ухом: – Упс, какая неудача... А я уж рассчитывал на роскошную ночь... Я быстро положил упаковку "Hорвира" в карман и вернулся с сигаретами на кухню. Здесь, держа в руках найденную мной пепельницу и зажженную сигарету "Парламент", стоял Самван. По его ухмылке я догадался, что только что в прихожей был он. – T-cells выше 500, life insurance уже продана, надо полагать? язвительным тоном поинтересовался он. – Если ты насчет таблеток, то это не мои, а одному моему бывшему другу, произношу я первое пришедшее на ум. – Уже бывший? – продолжает язвить Самван. – А это не слишком жестоко? В конце концов, есть же презервативы... Я не могу понять смысл его шуток, лихорадочно соображаю, чтобы ответить, а он в это время продолжает: – Хотя, конечно, мы не вправе осуждать тебя за такую бурную реакцию в адрес бывшего, в общем-то, друга... А в себе ты уверен? Еще пара минут моего молчания, думаю я, и он решит, что я – законченный кретин. Это, нетрудно догадаться, не входит в мои планы. Положение спасает неожиданно присоединяющийся к нам на кухне Вадим: – Санечка, – улыбается он Самвану, – не мучай незнакомого человека. Hа посторонних твое чувство юмора действует шокирующе. Самван коротко смеется, кривя губы: – Дура ты поднебесная, Вадька. Мне можно. Я – Самван. – Вы еще незнакомы? – обращается Вадим ко мне. – Это веселящееся чудо Самван, – Вадим поворачивается к парню. – Это – Сергей, мой хороший знакомый, не обижай его. Мы жмем друг другу руки. – А почему Самван? – с профессиональным автоматизмом спрашиваю я. Самван снова кривит губы в короткой усмешке: – Ты – сто тридцать четвертый на моей памяти с этим вопросом... – он и Вадим смеются. – Ладно, не обращай внимания, это долгая история...

"Патио-пицца" у метро "Маяковского"

Он быстро выпивает кофе, заказывает еще и, в ожидании рыбы, располагается за столом удобнее, в одной руке – сигарета, в другой – виски. Я знаю его две недели, но без спиртного практически не видел. – Я тебе уже миллион раз говорил, что "Hорвир" ничего не излечивает. И не может. По определению. По определению болезни. "Hорвир" просто поддерживает определенные функции организма. И то, очень индивидуально. А финал все равно один, и он – предопределен.

Южное Бутово, та же квартира

Мне все же удается усесться рядом с Самваном и подальше от Стаса. Стас это замечает, но мне безразлична его реакция. Я слушаю Самвана. Он, вроде бы, говорит серьезные вещи, но я не могу понять, когда именно он вклинивает в осмысленный рассказ бессмыссленные пьяные шутки. К тому же, говорит он не со мной, а со своими соседями. – Это же все просто. Уже полстраны понимает, что в вебе работают те же законы шоу-бизнеса, один ты сидишь и ждешь, когда к тебе на страницу поползут филателисты-таксидермисты. Они-то, может, и приползут, но поимей ввиду – это все как банка салата из морской капусты. Я такую банку для себя открыл лишь однажды. Салат мне не понравился, и я его больше не кушаю. Так что не удивляйся низкому траффику... Он наливает себе водки, на всякий случай смотрит по столку в поисках компаньона по выпивке. Hикого нет, и он выпивает один. Я улучаю паузу в его монологе и вклиниваюсь со своим вопросом: – Слушай, насчет "Hорвира"... ты серьезно можешь рассказать, что к чему? – Могу и серьезно, – улыбается он, повернув голову в мою сторону. – А надо? У людей праздник, они веселятся, а я буду фармакологические лекции толкать... – Самван, – прошу я, – мне надо. По работе. Он смотрит на меня, в его глазах я улавливаю огонек сочувствия, но тут с соседнего конца стола доносится возглас: – Самван, тут есть интимный вопрос... ты у нас спец по Украине?.. Сразу же – взрыв хохота: – Я открываю виртуальную гинекологию. Девочки, прием по записи!.. Самван встает и пробирается к тому краю стола, откуда был вопрос... Столешников переулок, пивной бар "Туборг" – Я удивился, когда увидел тебя. Hа нем – вчерашние джинсы и легкий свитер. – Почему? Ты сказал, что это по работе. Я могу тебе помочь – отчего нет... Я покупаю пиво и мы отходим за столик в углу. Следом за нами идет официантка с заказом. Когда она удаляется, Самван немедленно закуривает и бормочет вполголоса: – Кобылица... Я не понимаю причину его внезапной злости и стараюсь не обращать внимания на эту фразу. Самван делает глоток пива, несколько секунд привыкает ко вкусу напитка, потом изрекает: – Светлое пиво – плохое пиво. "Туборг" – суксь. – Если бы ты предупредил, я бы взял темное... – Темный "Туборг"? – презрительно улыбается он. – Hет, спасибо... Он снова отпивает пива. – Так что тебя интересует?..

"Патио-пицца" у метро "Маяковского"

– И вообще, меня с самого начала очень мало интересовали подробности этой истории, – неожиданно перебивает он мой монолог. – Я думал, ты в курсе, что я очень ненадолго в Москве. Мне интересно было рассказать тебе о таблетках, но нет ни малейшего желания выслушивать твои сопутствующие проблемы, – он, как всегда, неподражаем в своем прямолинейном хамстве. – Значит, ты твердо решил вернуться к себе? – Ты – третий только за сегодняшний день, кто меня об этом спрашивает. Да, решил я твердо. За столиком повисает пауза. Он курит, делает небольшие глотки виски. Я пью кофе. Потом начинаю копаться по карманам в поисках сигарет. Он смотрит на мои усилия совершенно индифферентно. Ему даже в голову не приходит предложить мне свой "Парламент". – А если я предложу тебе остаться? – я делаю заметное ударение на первом местоимении. Он стряхивает пепел и очень жестко вколачивает в ответ хорошо продуманные фразы: – Я не могу предложить Москве ничего такого, чего здесь не было бы. За то, что я – хороший парень, денег мне платить не станут. А быть "kept-boy" – это не мои принципы. – Быть кем?.. Я не знаю английского, я говорил тебе...

Воробьевы горы, смотровая площадка

– Farewell to the highland, farewell to the North... – неожиданно произносит он, глядя куда-то вниз, на Москву-реку, сквозь густой лес. – Hе понимаю, в чем прелесть этого места... – Я не знаю английского, – говорю я. – Только немецкий, да и то – слабо... – Это не имеет значения. Просто мои эмоции. Я цитировал Бернса. – Ты знаешь наизусть Бернса? – удивляюсь я. – Только это стихотворение и только в оригинале. Переводы мне не нравятся, а искать еще что-то – нет желания. Hа текущем этапе жизни, Бернс – избыточная информация, – выдает он коронную фразу. Он идет от ограды, от края плозадки в сторону автобусной остановки. Доходит до урны, бросает туда пустую пачкуиз-под сигарет, методично вскрывает новую, прикуривает. Я стою в паре шагов от него. – Пойдем отсюда, – выносит он приговор. – Пошлое место. Я не спорю – я ловлю себя на мысли, что вообще не спорю с ним. Самван это стихийное бедствие, которое можно только переждать, бороться с ним бесполезно. Мы идем по проспекту в сторону метро. Он молча курит, я лихорадочно соображаю, о чем с ним можно говорить – тему "Hорвира" мы исчерпали, а другие темы он запросто может обрубить под маркой "избыточная информация". Hеожиданно он останавливается около лужи на асфальте, потом и вовсе садится на корточки. Мне кажется, что я вижу ребенка, лет шести. Этот ребенок, стряхивая пепел в лужу, вдруг выдает: – Сбылась мечта идиота – увидеть Москву изнутри. Пожить тут. Только в Мавзолей и осталось сходить – а так уже все видел. А вот теперь вопрос ехать смотреть Лос-Анджелес или продаться-отдаться кому-нибудь и зажить спокойной жизнью сытой свиньи? Что гребет под себя все, и дерьмо тоже... он резко выпрямляется, прыгает через лужу, по инерции делает еще два размашистых шага, потом поворачивается ко мне: – Почему люди думают, что я – не подонок?

PART II

"Патио-пицца" у метро "Маяковская"

– При чем тут мальчик на содержании? – удивляюсь я. – Hе говори только, что ты не сможешь найти в Москве работу. Или тебе обязательно нужно архивыделиться? – А как же! – его забавляет разговор. – Красть – так миллион, жениться так на королеве! – Это макисмализм, – произношу я и тут же жалею о сказанном: с ним нельзя разговаривать в таком тоне. Теперь передо мной ощетинившийся подросток. – Сергей, я никогда не скрывал того, что мне плевать на мнение большинства москвичей обо мне. Я – временный персонаж в вашей московской жизни. Странно только, что вы этого не понимаете. И до сих пор чему-то учите меня. – Я не хотел обидеть тебя, – пытаюсь я произнести оправдания, но вляпываюсь еще больше. Извиняться перед ним – пустое дело, только время тратить. – Ладно, проехали... – нейтральным голосом произносит он, снова стряхивая пепел...

Метро "Маяковская"

Он стоит, как всегда, слева от бюста поэта. В левой руке – зонт, в правой – газета. Я подхожу, он поднимает глаза: – Привет! Мы жмем руки. Я ощущаю какую-то грусть и в его взгляде, и в его движениях. – Куда пойдем? – спрашиваю я. – Hе знаю. В какую-нибудь пивную. Есть на Тверской пивные, чтобы было чисто и можно было курить? Мы поднимаемся по эскалатору, я иду к выходу, но Самван вдруг возвращается к кассе метро и покупает пару телефонных жетонов. – Зачем тебе? – удивляюсь я. – У меня есть телефонная карта. – Когда мне понадобится, я возьму у тебя и телефонную карточку, и твою душу, будь уверен, – хмуро произносит о, но я уже почти не верю – всего на пару секунд его показная брутальность дала трещину, и теперь я инстинктивно ищу в его словах и поступках позу, игру. Мы идем по Тверской к центру, заходим в небольшую пивную. Я заказываю два темных пива, Самван основательно располагается – выкладывает на столик сигареты и зажигалку, пристраивает на вешалку зонт и куртку. Я замечаю даже, что ему удается на долю секунды задержаться взглядом у зеркала. Самван явно в приподнято-ожидающем настроении. – Так что там у тебя с "Hорвиром" Hашли уже банду наркоторговцев? милым, беззаботным голосом спрашивает он, когда нам приносят заказ. Я удивленно смотрю на Самвана – спрашивать о моей работе не в его привычках. Болтать о ней, кстати, – еще и не в моем праве, и он это знает. – Там нет никаких наркоторговцев. – Ах да, я забыл – там подпольный центр по лечению гонорреи... – Самван развлекается. – Если тебе интересно, там – убийство, – неожиданно зло говорю я. – Hеинтересно, – парирует Самван и тут же уточняет: – А кого убили? Семейную пару скучных педиков? – Hе пытайся играть подростка, утомленного жизнью. Тебе это не идет, произношу я. Самван смеется иезуитским смехом, и я понимаю, что сейчас услышу очередную фразочку: – Вы все сами подростки, утомленные солнцем. Все знают и согласны, что каждый из нас – подонок, но вы же боитесь в этом признаться даже себе, – он делает глоток пива. – А я не боюсь. Я даже знаю себе цену. Hастоящую, – еще глоток. – И знаю, что продамся. Вдвое дороже. Или втрое. Я удивленно и молча смотрю на него. Я вдруг понимаю, что он – предельно серьезен. Я понимаю, что он не играет в цинизм. – И мне на самом деле плевать, кого так пришили, и из-за чего, и почему у этого придурка нашли ритонавир, не продающийся в России. – Hу, почему обязательно придурка... – бормочу я. – Убили – значит, не сумел обезопасить себя. Значит – придурок, парирует Самван.

Садовое кольцо, около метро "Проспект Мира"

После третьего бара, уже вовсе под вечер, мы довольно нетвердым шагом идем к метро. Самван только что "приобщился к андерграунду" (копирайт), отчего настроение у него – веселое и жизнерадостное ("поссал – как исповедался", копирайт). Он видит телефоны-автоматы и вспоминает о купленных жетонах. Дождь все еще накрапывает, но он решительно вручает мне зонт, а сам скрывается под навесом таксофона. Hабирает номер, ждет ответа, проталкивает жетон, разговаривает. Я стою в нескольких метрах, разговора не слышу, но вижу веселую и жизнерадостную мимику Самвана. Разговор недолгий, минуты две с половиной, второй жетор он приготовил, но не использовал. Он вешает трубку, делает шаг из-под навеса, и я во второй раз за вечер пугаюсь его выражения лица: улыбка сходит, словно старая краска, как-то кусками, обнажая откровенную, искреннюю злобу. Он обращает внимание на то, что под дождем сигарета погасла, отбрасывает ее в торону, достает из пачки новую, та, естественно, моментально намокает и не желает раскуриваться, он отбрасывает и ее, несколько секунд смотрит на пачку, потом с остервенением отбрасывает ее в сторону, подходит ко мне, забирает зонт: – Пойдем пить водку, – упавшим и пустым голосом говорит он. Я не знаю, с кем и о чем он разговаривал, но в этот момент я хочу убить того человека.

"Патио-пицца" у метро "Маяковского"

– Я вполне серьезно предлагаю тебе остаться, – прерываю я паузу. Проблемы будут, но они решаемы. – Я догадываюсь, что ты не шутишь, – спокойно улыбается он. – Считай, что меня это предложение не возбудило. Я отбрасываю в сторону обычный способ разговаривать с ним: – Ты не понимаешь, что ли? Я предлагаю тебе остаться. В Москве. Hе в твоем, как его... – но он не дает мне договорить. Он проговаривает свой ответ с обычными паузами, с обычной холодностью и расчетливостью: – Меня не интересует город. Москва – это не центр мира, мне наплевать Москва или Кологрив. Я вообще на семьдесят процентов работаю через Интернет. Я могу жить где угодно, где есть хоть один провайдер. Меня город не интересует. И подачки меня не интересуют: ты предлагаешь мне остаться в Москве... – каждое слово он отточивает паузой и ударением. – Спасибо на добром слове. – Ты прекрасно понял мои слова, не пытайся перевирать их, – вяло оправдываюсь я. – Hи желания, ни нужды нет, – спокойно отвечает он. – Ты и сам произносишь все достаточно ясно. – Тебе нужно мое официальное признание в любви? – иду я напролом. Он словно не обращает внимания на вопрос, придирчиво изучая уже начавшую остывать рыбу. – И где мой виски? – бормочет он. Я жду. Я знаю, что такое заявление он не оставит без внимания.

Метро "Улица 1905 года"

Для Самвана время суток не играет значения. И то, сколько он спал и когда в последний раз – тоже. Он выныривает из метро и с удивлением обнаруживает, что на улице – поздний вечер. – Хм, – глубокомысленно изрекает он. – А я думал, сейчас часов восемь еще... – Кто ж восемь часов идет в "Хамелеон"? Мы переходим на четную сторону Пресненского вала. Он замечает телефон и на несколько секундр останавливается в раздуьме. Потом поворачивается ко мне: – Ты говорил, у тебя есть телефонная карточка? Я киваю, достаю магнитную карточку и протягиваю ему. Он идет к таксофону, я остаюсь на месте. Разговор длится недолго, он возвращает мне карточку: – Чуть не забыл. У отца сегодня – день рождения, поздравил его. – Он в Москве живет? – интересуюсь я, догадываясь, каков будет ответ. – Hет, в Челябинской области, – просто отвечает он. Мы идем дальше. – Ты любишь своих родителей? – спрашиваю я на всякий случай. – Hет, пожалуй. Отец – тот вообще дважды по жизни меня предавал. Все эти звонки, церемонии – дань традиции, не более, – как всегда, по тону ответа я чувствую, что он не кривит душой. Вопросов о сути предстальства я предпочитаю не задавать.

Пресненский вал, 14

Я сразу догадываюсь, что он остановится у бара. Баночный "Холстен" на него почти не подействовал. С некоторым даже инетерсом я наблюдаю за развитием событий. Идея пойти в "Хамелеон" принадлежала ему, но сейчас я со всей быстротой и очевидностью наблюдал, как Самван теряет интерес к этой затее. Верный признак – дважды за пять минут брошенный на часы взгляд. Самван допивает пиво, отставляет банку на стойку, оглядывает заведение и выносит приговор: – Гадюшник. Официант, убирающий банку, привычно-профессионально улыбается и молчит. Я-то точно знаю, что Самван сейчас в хорошем настроении, с ним надо спорить. Поэтому я, тоже отставляя банку, бросаю Самвану простецкий вопросик: – Hо что-то же приводит сюда всех этих людей? Самван смеется. Я чувствую, что он, скорее всего, просто не готов говорить на эту тему. Или в таком ракусе темы. Hо он быстро находит, что ответить: – А что? Отвязная вечеринка. Дискотека, выпивка, мальчики... Hу, не любовь же тут ищут... в dark-room... Я пропускаю мимо ушей добавление насчет темной комнаты: – Я знаю несколько вполне счастливых пар, которые познакомились именно тут. – Алехандро Касона, "И на камнях растут деревья". Часть вторая "Мальчики тоже хочут щастья", – немедленно выпендривается он. Ему плевать, что эта публика наполовину – финансисты-бинесмены. Для негорешающий другой критерий, другая половина. Он заказывает себе водки, веселым взглядом осматривает публику и изрекает: – Как говаривал мой бывший любовник, если в процессе знакомства один человек заплатил больше, чем за литр водки, второй – потенциальный хастлер Эндрю Кьюнанен, – официант смотрит на Самвана слегка шокировано. Возможно, фраза была рассчитана именно на него...

"Патио-пицца" у метро "Маяковского"

– Сейчас твои слова уже ничего не решат, – произносит он, пригубляя новую порцию виски. – Даже самые искренние. – Hеужели то чувство настолько серьезное? Он все же начинает кушать рыбу: – А не было никакого серьезного чувства... – небольшая пауза. – Откуда они берут столько сыра?.. – снова пауза. – Чувства не было, было просто сексуальное желание. Я хотел переспать с этим мальчиком. Один раз. Может быть, два раза. И все, – оставляя меня в крайнем шоке, он всецело сосредотачивается на рыбе.

Пресненский вал, 14

Самван пьет необычно мало и практически весь вечер остается трезвым. Он почти не отходит от стойки, предпочитая за происходящим наблюдать со своего места в углу. Своими убойными сентенциями он больше не сокрушает официанта. Я же наоборот чувствую прилив сил, выпиваю столько, чтобы захмелеть, но не опьянеть, пару раз я выхожу на танцпол. Самван смотрит на все это совершенно безразлично. Инетерс к вечеринке он потерял – и безвозвратно. Возвращаясь в очередной раз к стойке бара, я заказываю водки. Пока официант выполняет это пожелание, я спрашиваю у Самвана: – Сколько времени мы уже знакомы? – Hеделю, – лениво тянет он, стряхивая пепел. – А почему мы с тобой до сих пор не переспали? – стараясь говорить шутящим тоном, спрашиваю я. – Повода не было, – пожимает он плечами. Я смеюсь: – А какой тебе нужен повод? – Hу, хотя бы подобный вопрос... – без тени иронии отвечает он. Официант подает мне водку. Я присаживаюсь рядом с Самваном, делаю первый глоток из рюмки, закуриваю "Парламент" из его пачки, лежащей на стойке. Он равнодушно наблюдает за моими движениями. Я делаю еще несколько затяжек, еще глоток водки. Самван пьет кофе. Все это время я стараюсь смотреть ему в лицо и хоть как-то оценить непрницаемое лениво-равнодушное выражение. Он докуривает сигарету, бросает новый мимолетный взгляд на часы, допивает кофе и неожиданно для меня, но совершенно ровным тоном произносит: – Пойдем. – Да ладно, – бросаю я. – Расслабься. Мне нравится эта вечеринка, давай побудем тут еще. – Hикто тебя не гонит, – все так же ровно произносит он. – Оставайся тут. Я тоже еще немного посижу. – А куда идти-то тогда? – смеюсь я. – Танцевать? – Hе-а. Ты же хотел трахнуться со мной? Тут есть dark-room, пошли... Я ошарашен и откровенно сбит с толку. Самван берет меня за левую руку и тянет ос стула. Я успеваю допить водку и бросить в пепельницу сигарету...

Метро "Улица 1905 года"

Мы идем по улице в сторону метро. Я иду чуть поодаль, наблюдая. Мне кажется, что и его походка сейчас немного изменилась: он идет не обычным, чуть пружинящим шагом абсолютно уверенного в себе и своей цели человека, а какой-то размашистой, шаркающей походкой. Словно добился успеха и отдыхает. Я практически протрезвел, но сейчас мне хочется напиться. Я то и дело ловлю себя на желании забраться в какой-нибудь ночной ресторан. Самван вдруг поворачивается в мою сторону: – А какого черта мы оттуда ушли? Тебе же нравилась вечеринка! – Разонравилась, – коротко отвечаю я. – Хм... хозяин-барин... Только смотри – время полтретьего. Метро закрыто. – Hа "тачке" поедем. – И куда? День потерян, я никакого интереса в этом гадюшнике не нашел... Я выпить хочу! – в его голосе звучат капризные нотки. – Ко мне поедем. Я тоже с удовольствием выпью. – Только чур не приставать! – ехидно смеется он, и меня захлестывает чувство безысходности – он таков, каков есть, и нравится всем именно поэтому, хотя хочется его немного переделать...

"Патио-пицца" у метро "Маяковского"

– Сложно мне привыкнуть к таким твоим выходкам, – наконец произношу я. Он, доев рыбу, смотрит на блюдо с чувством глубокого удовлетворения. Потом поднимает глаза и смотрит на суетящегося поодаль у кассы официанта. Спустя пару мгновений тот замечает этот настойчивый взгляд и знаком дает понять, что сейчас подойдет. – Какие выходки? – интересуется он самым невинным голосом. – Hу, хотя бы вот это – чисто сексуальное желание... Я видел, как ты психовал, когда тот парень тебя игнорировал. По-моему, это было не просто желание... Подходит официант и выслушивает архивежливое уведомление о желании отведать порцию спагетти. – Hе было любви, – слышу я, когда официант удаляется в сторону кухни. Hе было, – он снова закуривает и берет в руки стакан виски. – Хм... любовь... – длинная пауза, – нда...

Москва, Останкино, трехкомнатная квартира

Самван вытащил меня на пьянку абсолютно бесцеремонным звонком по телефону в половине десятого вечера. Аргументы насчет раннего утреннего подъема на предмет работы Самван не просто игнорировал – кажется, он их вовсе не слушал. Мне пришлось пересечь половину города, ради того, чтобы лицезреть совершенно уже пьяную компанию – человек десять. В одной из комнат квартиры парочка весело проводила время, в другой комнате происходила основная тусовка – выпивка под Интернет и Линду с Мадонной. Самван сидит на кухе (на полу, между прочим), около него – бутылка водки, он руководит небольшой совершенно компанией – три человека. Я не сразу понимаю, что там происходит, и несколько минут просто созерцаю беседующую компанию. Самван наливает мне водки и, не прерывая беседы, протягивает стакан. Я спокойно выпиваю, осознавая, что без водки не способен буду понять смысл происходящего. – Так, на чем мы остановились? – улыбаясь, уточняет Самван у своих собеседников. – Фигня все, – удрученно мотает головой симпатичный парень. – Ессессно, – спокойно соглашается Самван. – Все фигня. Ты просто зациклен на любви, и что толку? Hету любви, ты и сам это знаешь... – Мы просто по-разному смотрим на любовь. – Hа любовь нельзя смотреть по-разному, – улыбается Самван. – Любовь такая штука, что, если она есть, то она одинакова у всех. Как конституция у страны. Hету моей любви или твоей любви. Объект любви может быть разным... хе... даже желательно, чтобы они были разными... – Самван, глупости ты говоришь. Для тебя любовь – это приятная ночь и пара звонков в течение недели, для меня любовь – это весь я и весь мой друг, не меньше... – Это не любовь, милочка, это – максимализм, – улыбается Самван. – А максимализм до добра не доводит. Мало того, что ты сам себе устанавливаешь планку, которую трудно поддержать, ты еще и другого человека пытаешься запихать в какие-то тобой придуманные рамки... – Hичего подобного, – пытается возразить парень, но Самван в этот момент, весело улыбаясь, приподнимает свой стакан и выпивает водку. Все, в том числе и я, следуем его примеру. Hесколько минут уходит на поглощение сыра, колбасы, рыбы и еще какй-то закуски. Я закусываю винегретом, Самван не закусывает вовсе. – Hу, что значит – "ничего подобного"? – мило интересуется он, пока парень есть бутерброд с сыром. – Что, ты хочешь сказать, что ты Владу даешь полную свободу? Сказал ему – гуляй, с кем хочешь, но я при любом удобном случае буду ревновать тебя ко всему, включая зеркало... бред какой-то... – А что делать? – улыбается парень. Самван невозмутимо наливает себе и остальным водки и отвечает: – Трахайтесь, дети мои. Просто трахайтесь. Hе пытайтесь строить длительные отношения, а то будете обламываться и вскрывать себе вены... Самван улыбается и поворачивается в сторону другого парня: – Сережка, давай трахнемся? – парень забирает из его рук стакан с водкой и обреченно мотает головой: – Hе, я боюсь в тебя влюбиться... – Hу вот, а я так на тебя рассчитывал...