Текст книги "Швейцарские горки"

Автор книги: Александр Звягинцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5
Est quadam prodire tenus, si non datur ultra
Следует продвинуться хоть немного, если нельзя зайти далеко

Следователь всегда должен учитывать опасность оказаться в плену типовых версий, привычных житейских аналогий.

Госпожа Абрамова жила в Остер-мундигене в небольшом двухэтажном доме за невысокой зеленой изгородью на окраине Берна. Ледников отправился туда на такси без предварительного звонка, чтобы она не могла отговориться от встречи. Позвонил по телефону, уже стоя у калитки.

Она долго не брала трубку. Так долго, что мужчина, подстригавший кусты во дворе напротив, видимо, сосед, несколько раз внимательно посмотрел в сторону Ледникова. Сейчас еще полицию вызовет, подумал он. У швейцарцев это любимое занятие – в полицию звонят по любому поводу. Тут нет слова стукач, а есть выражение «сознательный гражданин».

Наконец, она ответила. Естественно, по-немецки. Голос звучал испуганно. Господи, чего она-то боится?

– Здравствуйте, Женя. Это Валентин Ледников.

Она молчала.

– Я стою у вашей калитки… Откройте, пожалуйста, нам надо поговорить.

Спустя какое-то время, дверь дома распахнулась, и госпожа Абрамова с телефоном в руке вышла на крыльцо. Через изгородь ее было хорошо видно. Высокая темноволосая женщина в очень дорогих, судя по количеству дыр, джинсах. Вот только лица ее было почти не разглядеть. Оно было слишком бледным как на плохой фотографии. Но что-то в нем показалось Ледникову хорошо знакомым, словно они уже виделись где-то…

Потом она торопливо подошла к калитке, распахнула ее и шагнула в сторону.

– Здравствуйте, – тихо сказала она. – Проходите.

Молча прошли в дом. Она провела Ледни-кова в гостиную, занимавшую весь первый этаж, показала на светлый кожаный диван, сама нервно прошлась по комнате, потом встала у окна. Кого же она так напоминает?

– Вы давно… в Берне? – по-прежнему не глядя на него, спросила она.

Ледникову не раз приходилось в своей следственной практике сталкиваться с людьми в таком состоянии. Обычно это были близкие или родные жертв, которые чувствовали себя виновными в случившемся. Хотя всего-навсего они просто оказались на пути равнодушной судьбы. Ледников всегда выделял таких людей и доверял их показаниям.

– Я прилетел вчера, но это неважно. Женя, я хотел бы, чтобы вы рассказали мне все об Анне. Решительно все.

Ледников решил, что называть Разумовскую по фамилии или Анеттой в данной ситуации как-то неуместно. Лучше строго и нейтрально – Анна.

– Мне надо знать, чем она здесь занималась, с кем встречалась, о чем с вами говорила…

– Да-да, конечно, но… Боже мой, я чувствую себя виноватой во всем! – в отчаянии воскликнула Женя. – Вы знаете, я не просила ее приехать. Она сама, сама предложила! Наверное, я не должна была соглашаться, но вы же знаете, какая она была решительная и непреклонная.

– Женя, я ни в чем вас не обвиняю, – по возможности мягко сказал Ледников. Но получилось холодно и официально. – Просто я хочу узнать правду о том, что произошло.

– Да-да. Вы лучше спрашивайте – так мне будет легче.

– Значит, Анна прилетела не только потому, что вы ее об этом просили?

– Я не просила, только рассказала ей по телефону, что тут творится и что папа прилететь пока не может. Она сказала, что ей все равно надо в Швейцарию по своим делам.

Ну, что ж, на Разумовскую очень похоже – она не любила уговаривать, предпочитала ставить людей перед фактами.

– Так что же все-таки произошло с вашими счетами? – по следовательской привычке резко переменил тему Ледников. – Вам удалось выяснить, почему их заблокировали?

Женя покачала головой.

– В банке только сообщили, что это было сделано по распоряжению следственного судьи Уве Штюрмера.

Следственный судья во многих кантонах Швейцарии, вспомнил Ледников, принимает решение об ограничительных мерах на стадии предварительного следствия. Таких, как арест, обыск… Значит, идет какое-то следствие, в зону внимания которого почему-то попала Женя Абрамова.

– В офисе судьи, куда мы обратились с Анечкой, сказали, что сделали это в рамках какого-то секретного расследования.

– Какого именно расследования? Расследования чего?

– Нам так и не сообщили.

– А вам лично никаких претензий, обвинений не предъявляли?

Женя виновато пожала плечами.

– Нет.

Какая-то сумрачная история, подумал Ледников. Но как может быть с ней связана смерть Разумовской?.. Арест счетов Жени вполне может оказаться случайностью или даже ошибкой. Или следственный судья мог просто перестраховаться.

– Вы сказали, Анна прилетела еще и по каким-то своим делам. Не знаете, каким именно? Она ничего не говорила на сей счет?

– Нет, конечно. Вы же знаете, она в них никого не посвящает. Единственное… Во время нашего последнего разговора по телефону я случайно слышала, она договаривалась о встрече с кем-то, кого она называла Элис. Они говорили по-английски. Может быть, она как раз ехала от этой самой Элис, когда… это случилось?

А вот это уже было интересно.

– Почему вы так решили?

– Когда она сказала мне по телефону, что выезжает и скоро будет, я услышала женский голос, сказавший по-английски что-то вроде: «We'll discuss it tomorrow once more…»

– «Мы обсудим это завтра еще раз…» – задумчиво повторил Ледников.

Женя согласно кивнула. Она почему-то упорно старалась не смотреть на Ледникова. Интересно почему? Впрочем, ясно почему – чувствует себя виноватой.

– Когда Аня прилетела сюда, я как-то сразу успокоилась. Рядом с ней ничего не страшно. Я сказала об этом и папе, и Руслану Несторовичу.

– А кто это? – насторожился Ледников.

– Руслан Несторович Сухоцкий – старый папин друг и компаньон. Он давно живет в Америке. Он папин друг еще по институту, меня знает с самого рождения… Он позвонил сразу, когда все это случилось со счетами, сказал, что при первой же возможности прилетит сюда и постарается помочь. Он звонит мне часто, чуть ли не каждый день. Но сразу предупредил, что снять все вопросы может только папа, и ему все-таки надо обязательно приехать сюда.

– А что именно вы сказали ему про Анну?

– Я сказала ему, что с Анечкой мне гораздо спокойнее и что отец теперь может не волноваться за меня.

– И ЧТО ОН?

– Он спросил, кто такая Аня. Я рассказала.

– А он? – продолжал давить Ледников.

– Сказал, что очень рад тому, что у меня есть такая замечательная подруга. Знаете, я ему и про вас рассказала, – смутившись, сказала Женя.

Ледников удивленно посмотрел на нее.

– Он как раз звонил вчера вечером, – торопливо стала объяснять Женя. – Сразу после вашего звонка. Очень взволнованный. И я, чтобы его успокоить, рассказала, что приехал друг Ани, который работал в прокуратуре и потому может мне помочь.

– Понятно, – без всякого восторга проронил Ледников. Он бы предпочел, чтобы о его приезде знало как можно меньше людей. А уж в Америке тем более.

Женя его настороженность сразу заметила. Она вообще, судя по всему, очень чутко реагировала на собеседника.

– Но вы можете не беспокоиться. Я не собираюсь донимать вас и мешать вам. Это я просто сказала Руслану Несторовичу, чтобы он не волновался за меня слишком сильно.

И тут Ледников понял, кого Женя ему так напоминает. Ну, конечно, Нину Гладыш! Роковую женщину, измученную своей способностью влюблять мужчин до желания убить соперника. Тот же тип – ничего особенного, на первый взгляд, и в то же время ясно ощущаемая неуловимость, сулящая нечто неожиданное… Разумовская, правда, говорила, что Женя просто беззащитная и не приспособленная к жизни, совсем не схожая характером с безгранично уверенным в себе, пробивным, как танк, отцом. Разумовская в людях разбиралась, но что-то от роковой Гладыш в беззащитной Жене все-таки было.

– Скажите, а Анна жила у вас?

– Нет, в гостинице, но два раза мне удалось уговорить ее переночевать у меня.

– От нее ничего не осталось? Может быть, какие-то бумаги, документы…

– Она же была такой аккуратисткой. После нее в комнате можно было не убираться – никаких следов.

Ледников задумчиво обвел глазами комнату. На столике у окна лежал закрытый ноутбук.

– Женя, а вашим компьютером она не пользовалась?

– Да, как раз когда она первый раз осталась на ночь. Сказала, что ей надо найти кое-что в интернете.

– Вы не помните, какой это был день?

– Кажется, одиннадцатое…

– Я посмотрю компьютер с вашего разрешения?

Женя посмотрела на него непонимающе.

– Я хочу посмотреть, какую информацию она искала, – терпеливо объяснил Ледников.

– Это может быть важно.

– Пожалуйста, конечно.

Через журнал посещений он открыл список сайтов, на которые заходили с этого компьютера две недели назад. Он был совсем невелик. Все сайты были найдены через Google. Значит, искали какую-то конкретную информацию…

– Вы часто пользуетесь интернетом? – поинтересовался он у Жени.

– Очень редко. В основном почтой. Ну, иногда захожу на российские сайты. А в тот день я в интернет вообще не заглядывала – у меня страшно болела голова.

Ледников почувствовал необходимость остаться одному.

– Вы не сделаете кофе? – повернулся он к Жене.

Она молча кивнула и вышла.

Итак, что Разумовская могла искать? Что ее интересовало? Выяснилось это очень скоро. На всех сайтах она смотрела материалы, связанные с заявлениями сенатора Генриха Фрая по делу семейства Винеров, отца и двух его сыновей. Сенатор обвинял швейцарские власти в том, что они отказываются назвать причины, по которым был уничтожен архив Винеров, – их подозревали в контрабанде ядерными технологиями со странами-изгоя-ми. История была действительно непонятная…

Вернулась Женя с чашечкой кофе на подносе.

– Женя, вы знаете, как добраться до места, где погибла Анна?

– Вы хотите туда поехать?

– Да.

– Это за городом, совсем недалеко, если на машине. Берн вообще небольшой город.

– Да уж не Москва.

– Давайте я вас отвезу, – неожиданно предложила Женя.

– Ну, если это вас не затруднит…

Ледников предпочел бы отправиться туда в одиночестве, но и отказываться смысла не было.

– Я только оденусь и выключу свет, – сказала Женя.

Она вернулась через минуту. На ней была короткая кожаная куртка с тисненой надписью на спине. Вместе с драными джинсами она составляла ансамбль, который как-то не вязался с образом безответной жертвы, которой ему до встречи представлялась Женя.

Когда выехали на улицу, Ледников заметил, что сосед напротив по-прежнему сосредоточенно возится со своей изгородью. На повороте Ледников оглянулся. Теперь мужчина говорил по телефону, глядя им вслед. Наверное, все-таки решил настучать в полицию о подозрительном субъекте.

Надо сказать, Женя вела свой «фольксваген-гольф» неожиданно уверенно. За рулем она словно переменилась. Ледникову вдруг на мгновение даже показалось, что он едет с Разумовской, которая в машине всегда чувствовала себя не меньше, чем царицей.

– Меня водить машину учила Аня, – словно угадав его мысли, сказала Женя. – Она объяснила мне, что машину надо чувствовать, а главное – не бояться. И тогда она тебя примет.

Глава 6
Locus delicti
Место преступления

Повторный следственный осмотр места преступления проводится в случаях, когда первоначальный осмотр был проведен недобросовестно.

Ехать, как оказалось, надо было минут двадцать.

Берн закончился уже минут через пять, за окном замелькали привычные швейцарские красоты, а Ледников погрузился в мысли, что сейчас он окажется на месте, где погибла Разумовская. В голове по-чему-то нескончаемо крутилось знаменитое восклицание из Мольера «Ти l'as voulu, Georges Dandin!»

Ты этого хотел, Жорж Данден!.. Но не для того, чтобы хлюпать носом и вздыхать. На месте преступления надо работать. Внимательно, сосредоточенно, дотошно, стараясь ничего не упустить. Конечно, времени прошло слишком много, там уже и следов никаких, возможно, не осталось, но тогда надо попытаться представить себе картину события, проиграть ее шаг за шагом…

Машина резко затормозила.

– Это там, – тихо сказала Женя. – Вот на этом повороте… Я подожду вас здесь.

Она очень деликатная, отметил Ледников, понимает, что ему хочется побыть одному. Но говорить ничего не стал.

Он выбрался из машины, осмотрелся. И без того не слишком широкое шоссе огибало высоченную гору. С другой стороны был крутой обрыв, падение с которого практически не оставляло шансов на жизнь. И Разумовская, конечно, это понимала. Пара промчавшихся мимо него машин резко сбрасывала на повороте скорость. Надо будет потом самому сесть за руль и посмотреть, что видно из машины…

Сзади раздалось шипение тормозящих шин. Ледников обернулся. В двух шагах от него стоял полицейский автомобиль. Из него вылезли двое полицейских. Один остался у машины, а второй медленно подошел к Лед-никову. Руку он держал на кобуре, и это означало, что разговор будет невеселым. Полицейский, долговязый, нескладный блондин с холодными глазами, буркнул:

– Документы.

– А в чем дело? – миролюбиво поинтересовался Ледников.

– Документы! – пропустив его вопрос мимо ушей, еще раз повторил блондин. Уже грубовато. И демонстративно расстегнул кобуру.

– Я что-то нарушил? – еще более дружелюбно спросил Ледников.

– Делайте, что вам сказали, – уже совсем грубо оборвал его долговязый. – И не задавайте лишних вопросов. Вам же будет лучше.

Что-то случилось со швейцарской полицией, подумал Ледников, обычно она ведет себя куда дружелюбнее. И вдруг вспомнил, как пару лет назад они с Немцем, заехав в Швейцарию по каким-то его делам, потешались над замечательной историей, о которой шумели все газеты.

Двое безработных из Германии, бывшие граждане России, наслышанные о дружелюбии швейцарской полиции, по сравнению с которой германская просто гестапо, отправились в страну часов и банкиров на охоту. Особо не мудрили. Взяли напрокат машину, наклеили на нее надпись «Police», прицепили на крыше проблесковые маячки. Потом приобрели сине-серую униформу, в магазине игрушек полицейские бляхи и отправились на дело – устраивать засады на дорогах между Базелем, Цюрихом и Люцерном. Они высматривали машины с немецкими, бельгийскими, голландскими и люксембургскими номерами, которые явно превышали установленный на швейцарских автострадах лимит скорости в 120 километров, и бросались за ними в погоню. Прижав нарушителя к обочине, требовали уплатить штраф строго в соответствии со швейцарскими тарифами, а они тут весьма ощутимые. Но при этом были весьма любезны – если у нарушителя не было требуемой суммы наличными, предлагали проехать в их сопровождении до ближайшего банкомата. Работали только с иностранцами потому, что те не знали, что швейцарская полиция не имеет полномочий на получение штрафов, а лишь выписывает квитанции. И потому им даже в голову не приходило, что их просто грабят на большой дороге.

Ледников знал, как работает его мозг в критических ситуациях. Он вдруг включает самые странные ассоциации, в которых, как потом выясняется, был глубокий смысл. Вот и сейчас, после того как совсем не к месту вспомнилась забавная история про лже-по-лицейских, в голове возник совсем простой вопрос: этот долговязый, он точно полицейский? Как-то подозрительно он себя ведет.

Надо проверить мужичка. Например, спровоцировать скандал…

Долговязый, словно догадавшись, о чем он подумал, сказал:

– Проводится контртеррористическая операция. Поэтому будьте благоразумны и делайте, что вам говорят.

Ну, разумеется, контртеррористическая операция! Куда нынче без нее! Даже в тишайшей Швейцарии. И тут Федеральная криминальная полиция срочно создала элитный спецотряд под названием «Tigris», причем втайне от всех. И это притом, что полиция в Швейцарии – ведение кантонов, а федеральный центр, по большому счету, не имеет права создавать на местах свои собственные, подчиненные только ему, полицейские подразделения для выполнения подобных задач. По швейцарской Конституции центр обязан обеспечивать только внешнюю безопасность. Кантоны уже несколько раз отвергали идею создания вооруженной федеральной полиции. У каждого из них есть свои отряды элитной полиции для осуществления специальных программ. В Цюрихе такой отряд называется «Diamant», а в Берне, кажется, «Enzian». Таким образом «Tigris» становится их прямым конкурентом. Кстати, дислоцируется он на территории военной части именно в кантоне Берна… Может быть, это их выпустили на учебную охоту? Тогда связываться с ними, конечно, опасно. А с другой стороны, вряд ли им нужен ненужный шум, учитывая натянутые отношения с властями кантона… Нет, вряд ли это «Tigris» или «Enzian», не похоже…

– У меня нет документов, – пожал плечами Ледников. – Я не взял их с собой.

Документов при нем действительно не было – они остались в куртке, которую он бросил на заднее сиденье машины. Сказать об этом? Но тут возникает вопрос: он нужен этим людям один или вместе с Женей? Он бросил взгляд в ее сторону и увидел, что она, высунувшись из машины, внимательно наблюдает за всем происходящим.

– Тогда вы поедете с нами, – безапелляционно заявил долговязый.

– Чего ради! И вообще, что происходит?

Ледников решил, что пора несколько обострить ситуацию, чтобы понять, насколько серьезно настроены долговязый и его напарник. Если будет ясно, что очень серьезно, тон можно будет и сбавить.

– У вас нет никаких оснований меня задерживать. Вы что – гестапо?

Как он и рассчитывал, гестапо произвело впечатление.

– Сейчас я тебе покажу гестапо! – прошипел долговязый и вытянул из кобуры пистолет. – Руки за голову и на колени! На колени, я сказал!

– Это унижение моего человеческого достоинства, – гордо сказал Ледников. – Я буду на вас жаловаться.

Долговязый демонстративно плюнул.

– Я забью твою жалобу в твою поганую глотку, понял!

Ледников подумал, что пора снизить градус общения. Долговязый то ли слишком нервный, то ли просто тупое животное. Оба варианта не сулили ничего хорошего. Пожалуй, лучше всего увести их от Жени. Во-пер-вых, для ее безопасности, а во-вторых, она сможет обратиться в полицию в случае чего… В случае чего? В случае, если ему не удастся избавиться от этих двух придурков. Вот только как это сделать?

В этот момент он услышал, как взревел мотор, а потом увидел, что серебристый «гольф» Жени летит прямо на них с долговязым. Тот обернулся, выпучил глаза, а потом инстинктивно бросился в сторону, почему-то пригнувшись. «Гольф», круто развернулся, сбив долговязого с ног, и остановился рядом с оцепеневшим от неожиданности Ледниковым. Заодно он прикрыл его от второго полицейского. Дверь машины распахнулась, Ледников увидел удивительно спокойное лицо Жени, только глаза ее сузились от напряжения.

Он нырнул в машину и быстро захлопнул дверь. Женя тут же рванула с места, причем бросила «гольф» прямо на полицейскую машину. Напарник долговязого покатился по дороге, хотя «гольф» его не задел, пролетев мимо в паре сантиметров.

Женя гнала машину в сторону Берна, а Ледников с изумлением смотрел на ее четкий профиль. Вдруг пришла в голову мысль, что он бы не удивился, если такое совершила Разумовская, это было бы как раз в ее духе. Но то была Разумовская…

– Где это вы научились таким штукам? – спросил он.

– Это Аня… – хрипловатым от напряжения голосом ответила Женя. – Я же вам сказала, что это она учила меня водить машину, еще в Москве.

– Понятно.

– Погони нет? – поинтересовалась Женя.

Ледников обернулся.

– Нет. Как вы догадались, что это не полиция?

– Никак. Я об этом даже не думала.

Женя вдруг резко затормозила. Она вдруг как-то вся осела, словно мышцы ее мгновенно одрябли. У нее даже лицо осунулось. Видимо, боевые подвиги не были ее привычным занятием.

– Я передохну, – словно извиняясь, сказала она.

Она опять выглядела беспомощной и испуганной. Перемена случилась буквально на глазах.

– Давайте я поведу машину, – сказал Ледников и открыл дверцу.

Женя послушно передвинулась на его место, а он сел за руль.

Какое-то время ехали молча.

– Значит, это была не полиция? – спросила Женя. – Тогда кто же? И что им от нас было надо?

– От меня, – поправил ее Ледников. – Вы их не интересовали. О вас они не сказали ни слова.

Он потом повторил это еще раз, чтобы успокоить Женю. Во-первых, это была правда. А во-вторых, зачем пугать ее еще и наездами неведомых лже-полицейских? Ей и так досталось в последнее время.

Когда они уже подъехали к ее дому, позвонил Немец и сказал, что нужно срочно встречаться. Голос у него был серьезный, он даже ни разу не отпустил какой-нибудь своей обычной шуточки.

– Мне надо ехать, – сказал Ледников.

Женя замерла от неожиданности, потом молча кивнула, и Ледникову показалось, что губы ее дрогнули.

– Я вам оставлю свой телефон на всякий случай.

Теперь ему показалось, что в ее глазах блеснули слезы.

– У вас что тут, в Швейцарии, никого нет?

Женя чуть заметно покачала головой.

– Может быть, вам вернуться в Москву? Хотя бы на время?

– Знаете, я уехала из Москвы, потому что у меня не было сил жить там. Я буквально умирала от ужаса, боялась выйти на улицу… Боялась всего – людей, их лиц, голосов, доносившихся в окно, даже телефонных звонков… Врачи говорили, что это нервный срыв, который нужно пережить. И вот тогда папа предложил мне переехать сюда.

– А здесь, значит, не страшно?

– Не настолько.

– Ну что ж, хорошо, когда есть возможность перебраться в Швейцарию.

Ледников вылез из машины. У дома напротив никого на сей раз не было.

– Женя, а кто живет в этом доме? – спросил он.

– Сейчас никто. Я слышала случайно, что хозяева уехали за границу.

– А я утром видел человека, который подстригал изгородь.

– Видимо, они договорились с кем-то, что он будет следить за порядком. В Швейцарии нельзя по-другому.

– Ну да. Эти мне швейцарцы… Вам сейчас следует отдохнуть. Всего доброго.

Через пару шагов ему почему-то захотелось обернуться, но он заставил себя не делать этого.