Текст книги "Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко"
Автор книги: Александр Звягинцев
Соавторы: Юрий Орлов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Первый (и единственный) протокол допроса был составлен лишь 27 июля 1938 года. Накануне, 22 июля, ей было предъявлено обвинение в преступлениях, предусмотренных статьями 58-7, 19-58-8 и 58-11 УК РСФСР. Можно только догадываться, что происходило в течение трех месяцев, которые Фаина Ефимовна провела в тюрьме. Пытки, истязания, оскорбления... Однако ничто не могло сломить волю мужественной женщины. Все усилия «заплечных дел мастеров» оказались тщетными. Она твердо и решительно отвергала все обвинения и виновной себя не признавала. В отличие от некоторых прокуроров, сломленных в ежовских застенках, она не «потянула» за собой никого из окружавших ее людей.
В тот же день оперуполномоченный Зайцев составил краткое, на одном листе, обвинительное заключение. Оно было согласовано с начальником 4-го отделения 4-го отдела 1-го управления НКВД капитаном государственной безопасности Аронсоном, утвердили его начальник 4-го отдела Глебов и заместитель прокурора Союза Рогинский. Далее судебный «конвейер» действовал уже стремительно и без остановки. 28 июля под председательством диввоенюриста Никитченко состоялось подготовительное заседание Военной коллегии Верховного суда. На нем присутствовал и Рогинский. Было принято решение дело Ф. Е. Нюриной заслушать в закрытом судебном заседании в порядке закона от 1 декабря 1934 года, то есть без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей.
Судебное заседание выездной сессии Военной коллегии «открылось» 29 июля 1938 года в 18 часов 20 минут под председательством того же Никитченко. Судьями были диввоенюрист Горячев и бригвоенюрист Романычев. Несколькими часами ранее они участвовали в рассмотрении дел Г. М. Леплевского и Н. В. Крыленко. Еще не высохли «кровавые» чернила на этих приговорах, как Никитченко и Горячев снова уселись в судейские кресла, чтобы расправиться с еще одним прокурором – Фаиной Ефимовной Нюриной. В последнем слове она сказала, что ее «оклеветали враги», что ни в каких контрреволюционных организациях она не состояла, и просила суд «тщательно разобраться» в деле. Однако это конечно же в планы суда не входило. Приговор был уже предрешен. Суд удалился на совещание только для того, чтобы через несколько минут выйти и объявить приговор. В нем содержались все те же «перепевы» из обвинительного заключения об участии в антисоветской террористической организации, вербовке в свои ряды других лиц и проведении в органах прокуратуры вредительской деятельности. Ф. Е. Нюрина была приговорена к расстрелу, с конфискацией имущества. Заседание суда закрылось, как отмечено в протоколе, в 18 часов 40 минут, то есть спустя двадцать минут после открытия. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно.
21 января 1956 года Военная коллегия Верховного суда Союза ССР в составе председательствующего генерал-майора юстиции Степанова и членов коллегии полковника юстиции Дашенко и подполковника юстиции Плющ рассмотрела заключение Главной военной прокуратуры по делу Ф. Е. Нюриной. Суд вынес следующее определение: «Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 29 июля 1938 года в отношении Нюриной-Нюренберг Фаины Ефимовны отменить по вновь открывшимся обстоятельствам, а дело на нее производством прекратить за отсутствием состава преступления».
Ф. Е. Нюрина была полностью реабилитирована.
Убийство бывшего прокурора республики
Непродолжительное время народным комиссаром республики и одновременно Прокурором РСФСР был Николай Михайлович Янсон. Родился он 6 декабря 1882 года в Петербурге, в семье рабочего-эстонца, уроженца острова Сааремаа. Первое время учился в церковно-приходской школе в Петербурге, где окончил три (из четырех) классов, а затем в портовой школе в Кронштадте. В августе 1896 года 14-летний Николай Янсон поступил учеником слесаря в минную школу в Кронштадте. С ноября 1900 года стал работать слесарем на Невском судостроительном заводе. Здесь юноша впервые соприкоснулся с революционным движением.
В июле 1905 года Николай Янсон переехал в Ревель (Таллин), где поступил слесарем на завод «Вольта». Энергичный и увлекающийся юноша быстро завоевал авторитет в рабочей среде и выдвинулся в число руководителей местных революционеров. Более двух лет он проводил активную революционную работу в Петербурге, Варшаве, Ревеле, Нарве и других городах, а в ноябре 1907 года был вынужден эмигрировать в США, где пробыл почти десять лет. Николай Михайлович трудился слесарем-инструментальщиком на сталелитейном, электромеханическом и других заводах, не оставляя, однако, и активной политической деятельности среди рабочих-эмигрантов.
Сразу же после получения известий о Февральской революции Николай Михайлович вместе с семьей вернулся в Россию. В июне 1917 года он был избран в состав Ревельского партийного комитета и Северо-Балтийского (Эстонского) бюро РСДРП(б), а с октября 1917 года по февраль 1918 года участвовал в установлении советской власти в Эстонии в должности заместителя председателя городской управы. После вступления немцев в Таллин (так с 1918 года стал именоваться Ревель), Янсон дважды подвергался аресту и после двухмесячного тюремного заключения был выслан в Советскую Россию.
В мае 1918 года по заданию партии он выехал в Самару (Куйбышев), где в течение нескольких лет находился на хозяйственной и профсоюзной работе. Первое время был заместителем председателя губернского Совета профсоюзов. В ноябре 1918 года Янсон возглавил Самарский губернский Совет профсоюзов, а годом позже был избран первым «красным директором» Самарского трубочного завода. В 1920—1921 годах Николай Михайлович последовательно занимал должности председателя Самарского губернского Совета профсоюзов и заместителя секретаря губернского комитета РСДРП(б).
В мае 1921 года Николай Михайлович был переведен в Москву, где работал секретарем ЦК союза металлистов, а впоследствии – председателем райкома этого же союза. В мае 1923 года он становится секретарем ЦКК ВКП(б). В 1925—1928 годах Н. М. Янсон был первым заместителем народного комиссара Рабоче-Крестьянской инспекции.
16 января 1928 года председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета М. И. Калинин и секретарь ВЦИК А. Киселев подписали следующее постановление: «1. Освободить тов. Д. И. Курского от обязанностей народного комиссара юстиции РСФСР и прокурора Республики.
2. Назначить тов. Н. М. Янсона народным комиссаром юстиции РСФСР и прокурором Республики».
Народным комиссаром юстиции Н. М. Янсон был сравнительно недолго – по ноябрь 1930 года, а непосредственно Прокурором республики и того меньше – чуть более семи месяцев. После отставки с поста народного комиссара юстиции РСФСР Николай Михайлович некоторое время работал заместителем председателя Совнаркома РСФСР, а в феврале 1931 года был назначен народным комиссаром водного транспорта СССР. В этой должности он прослужил до марта 1934 года, когда, «согласно его просьбе», был переведен на должность заместителя наркома по морской части. Однако в августе 1935 года его сняли с этого поста, и лишь в октябре того же года он становится первым заместителем начальника Главного управления Северного Морского Пути при Совнаркоме СССР, где и служил до дня своего ареста.
Осенью 1937 года были арестованы некоторые сотрудники Главсевморпути: начальник строительства судоремонтного завода в Мурманске, главный инженер и другие. Во время следствия они подробно рассказали о своей «вредительской» деятельности, назвав среди соучастников и Янсона. Однако органы НКВД не спешили с его арестом. Только 3 декабря 1937 года сотрудник госбезопасности составил справку на арест Янсона. В ней он отмечал, что XI отделом ГУГБ НКВД вскрыта и ликвидирована антисоветская правотроцкистская шпионская и диверсионно-вредительская организация в системе Главсевморпути, одним из руководителей которой был Н. М. Янсон.
Николай Михайлович Янсон был арестован в ночь с 5 на 6 декабря 1937 года. Тогда же произвели обыски в его квартире и служебном кабинете. Его жена Лидия Федоровна Петрулевич (Янсон) обивала пороги органов НКВД, пытаясь хоть что-либо выяснить о судьбе своего мужа. Только однажды следователь, видимо, сжалившись над ней, сказал: «У вашего мужа хорошее, прекрасное прошлое, но последние два года он ездил по Ленинграду и Москве и создавал эстонскую антисоветскую организацию».
Н. М. Янсона допрашивали во время следствия шесть раз. Особенно интенсивно – 9 декабря 1937 года (допрос вследствие продолжительности прерывался два раза).
В начале февраля 1938 года Янсону было предъявлено обвинение в том, что он являлся участником антисоветской эстонской шпионско-диверсионной организации и, входя в состав антисоветской правотроцкистской организации в Главсевморпути и наркомате, вел враждебную деятельность. На следствии Янсон полностью признал себя виновным. Он почти сразу же стал давать развернутые «показания» (в том числе и собственноручные) о своей «деятельности».
Обвинительное заключение было составлено сотрудником госбезопасности Звездичем и утверждено 15 июня 1938 года заместителем прокурора СССР Рогинским.
Н. М. Янсона судила Военная коллегия Верховного суда СССР 20 июня 1938 года в порядке постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года, то есть по упрощенной процедуре, без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей. Председательствовал на этом процессе (если его можно так назвать) диввоенюрист Зарянов. Было зачитано обвинительное заключение. Затем Янсон на вопрос председателя ответил, что виновным себя признает, все показания, данные на предварительном следствии, подтверждает и дополнить их ему нечем. На этом судебное следствие закончилось. В последнем слове Николай Михайлович просил отнестись к нему снисходительно и дать ему жить и работать.
Военная коллегия приговорила Н. М. Янсона к высшей мере наказания – расстрелу, с конфискацией имущества. Весь процесс занял всего 15 минут. Приговор был приведен в исполнение сразу же после вынесения.
Спустя полгода после ареста Янсона и за два дня до его расстрела, в ночь с 17 на 18 июня 1938 года, была арестована и Лидия Федоровна. Ей было предъявлено обвинение по статье 58-12 УК РСФСР. На вопрос следователя, признает ли она себя виновной, Петрулевич сказала: «Нет, виновной себя в предъявленном мне обвинении я не признаю». Тогда следователь спросил, кто из эстонцев посещал ее мужа и кого посещал он и что ей известно об антисоветской деятельности Янсона. Она ответила: «Об антисоветской деятельности Янсона мне ничего не известно. В моих глазах Янсон был предан Советской власти».
29 июня 1938 года следователь вынес постановление о направлении дела на рассмотрение Особого Совещания при НКВД, которое 4 августа приговорило ее «как члена семьи изменника родины к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет». Освободили ее только в 1945 году.
В октября 1954 года Л. Ф. Петрулевич обратилась в КПК при ЦК КПСС с двумя заявлениями – о пересмотре уголовных дел и реабилитации ее и Н. М. Янсона. «Возможно, его нет в живых, – писала Лидия Федоровна, – пусть же память о нем останется чистой». Однако Лидия Федоровна так и не дождалась реабилитации. Она скончалась в феврале 1955 года.
16 марта 1955 года определением Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством полковника юстиции Борисоглебского дело в отношении Л. Ф. Петрулевич было прекращено за отсутствием в ее действиях состава преступления.
Дело Н. М. Янсона было пересмотрено 24 декабря 1955 года. Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством полковника юстиции А. Сенина вынесла следующее определение: «Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 20 июня 1938 года в отношении Янсона Николая Михайловича по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело о нем в уголовном порядке производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления».
Процессы московских прокуроров
Среди лиц, попавших в ежовские застенки в бытность Вышинского «главным законником страны», оказалось немало и московских прокуроров: ответственных работников Прокуратуры СССР, Прокуратуры республики, Главной транспортной прокуратуры, прокуратур Москвы и Московской области. Эти процессы были связаны между собой одними и теми же стандартными формулировками обвинения и «свидетелями», в качестве которых, как правило, выступали те же обвиняемые, не выдержавшие выпавших на их долю испытаний. В этих делах полно взаимных «изобличений», подлогов, наветов, фальсификаций. Связанные, казалось бы, воедино, эти дела тем не менее расследовались разрозненно. Перед неумолимыми судьями каждый держал ответ за свои «деяния» самостоятельно.
В августе – октябре 1937 года органами НКВД СССР были арестованы главный транспортный прокурор СССР Герман Михайлович Сегал, его заместитель Сергей Алексеевич Миронов и помощник Аркадий Маркович Липкин. Сегал обвинялся в том, что являлся участником контрреволюционной организации, в которую был завербован якобы еще в 1929 году тогдашним председателем Московского областного суда М. И. Челышевым. По версии следствия, «активная вредительская деятельность» Сегала заключалась в «искривлении революционной законности», «развороте массовых репрессий», острие которых направлялось против трудящихся железнодорожников, а не против «действительных виновников подрывной работы на транспорте», укрывательстве вредителей и диверсантов путем прекращения дел. Ему вменялось в вину также и то, что он был «агентом иностранной разведки», передавал врагам шпионские сведения «по паровозному хозяйству» и секретные материалы. Аналогичные обвинения (разве что без шпионажа) были предъявлены также Миронову и Липкину. 25 ноября 1937 года Военная коллегия Верховного суда приступила к рассмотрению дела Германа Михайловича Сегала. В судебном заседании он виновным себя не признал и от всех своих показаний, данных во время следствия, отказался. Однако это уже ничего не изменило в его судьбе. Г. М. Сегал был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу.
9 декабря того же года Военная коллегия рассмотрела дело А. М. Липкина. Приговор – расстрел, с конфискацией имущества был вынесен без промедления. На следующий день такая же участь постигла и С. А. Миронова. На суде он также держался стойко, отрицая все домыслы и наветы, возводимые на него. Все трое погибли сравнительно молодыми. Липкину было тогда 34 года, Сегалу и Миронову – по 40 лет.
22 сентября 1937 года помощник начальника 13 отделения 4 отдела ГУГБ НКВД ССР старший лейтенант госбезопасности подготовил на имя Ежова справку, в которой сообщал о контрреволюционной деятельности В. М. Бурмистрова, бывшего в то время старшим помощником прокурора РСФСР и начальником гражданско-судебного отдела. Показания на него были «выбиты» у арестованного в Оренбурге С. М. Письменного. По его словам, в 1932 году Бурмистров, служивший тогда краевым прокурором, входил в так называемый средневолжский краевой руководящий центр правых. Характерно, что эти показания Письменный дал еще в мае 1937 года, однако о них «вспомнили» только четыре месяца спустя. 10 октября Ежов начертал на справке: «Арестовать». Арест был согласован с Вышинским.
Виктор Михайлович Бурмистров родился в 1889 году в Саратове. После Октябрьской революции стал членом революционного трибунала в Заволжье. С момента основания органов прокуратуры занимал в них руководящие посты: был прокурором Саратовской губернии, помощником прокурора и прокурором Северо-Кавказского, Западно-Сибирского и Средне-Волжского краев. С 1935 года служил в должности старшего помощника прокурора РСФСР и возглавлял отдел.
Кроме обвинения в том, что он состоял в руководящем центре контрреволюционной террористической организации правых, действовавшей в Средне-Волжском крае, ему еще «добавили» участие в подготовке террористического акта, направленного против Сталина. Конечно же, никаких доказательств в обвинительном заключении не приводилось, отсутствовали даже обычные в подобных случаях ссылки на свидетелей. В таком виде 19 марта 1938 года обвинительное заключение утвердил все тот же Рогинский, который принял участие в подготовительном заседании Военной коллегии Верховного суда.
2 апреля 1938 года состоялся суд, на котором председательствовал диввоенюрист Горячев. Весь процесс продолжался полчаса. Судя по протоколу, Виктор Михайлович виновным себя признавал, однако в последнем слове «ничего сказать не пожелал». Приговор – высшая мера наказания – был приведен в исполнение в тот же день.
22 ноября 1937 года по распоряжению Ежова был арестован и. о. прокурора Челябинской области А. В. Филиппов (ордер подписал начальник Московского областного управления НКВД Реденс).
Андрей Владимирович Филиппов родился 26 октября 1904 года в Москве. После Октябрьской революции вступил в комсомол, а в 16-летнем возрасте – в партию, добровольцем ушел на фронт. В марте 1921 года он в колонне бойцов штурмовал Кронштадтскую крепость. Вернувшись с фронта, некоторое время секретарствовал, одновременно изучая право в Московском государственном университете.
В 1923 году начал работать в только что образованных органах прокуратуры. Первое время занимал должность помощника прокурора Московской губернии, затем возглавил прокуратуру Бронницкого уезда. Впоследствии был помощником и старшим помощником, а с 1930 года – заместителем прокурора Московской области. Через год его выдвинули на должность помощника прокурора РСФСР, а вскоре назначили одновременно и прокурором города Москвы. Эти две должности он совмещал около четырех лет. В августе 1936 года Филиппов возглавил прокуратуры Москвы и Московской области. Спустя год его сняли с этих постов и направили в Челябинскую область исполняющим обязанности прокурора, где он и оставался до дня своего ареста.
Андрей Владимирович, по словам его племянницы Вероники Юльевны Филипповой, был разносторонне одаренным, жизнерадостным, красивым и добрым человеком. Он хорошо пел, танцевал, а в юности с блеском выступал на любительской сцене (его даже приглашали в Малый театр). Работая в прокуратуре, серьезно занимался наукой в секции уголовной политики Института советского строительства и права, возглавлял прокурорское отделение Института советского права имени Стучки.
А. В. Филиппова обвинили в том, что он создал в Москве три боевые группы для совершения террористических актов против руководителей партии и правительства: Сталина, Ежова, Вышинского, Хрущева, бывшего тогда первым секретарем МК и МГК ВКП(б). По версии следствия, он руководил подпольными совещаниями и всячески противодействовал разгрому троцкистов, сознательно уничтожал заявления граждан, разоблачавших деятельность «врагов народа», смазывал дела правых и особенно кулацкие путем их переквалификации, «придирался» к материалам следствия и т. п. Под пытками Филиппов признал себя виновным. Не раз его бросали в камеру после допросов, сопровождавшихся жестокими избиениями, в полусознательном состоянии. Однако во время суда Андрей Владимирович отказался от своих показаний. 29 августа 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к высшей мере наказания. В тот же день он был расстрелян.
22 декабря 1937 года арестовали бывшего заместителя прокурора РСФСР Георгия Яковлевича Мерэна. Через два месяца по постановлению Особого совещания при НКВД СССР его расстреляли.
10 марта 1938 года был арестован заместитель прокурора Союза ССР Григорий Моисеевич Леплевский. Он родился 1 мая 1889 года в Брест-Литовске, в семье еврейского мещанина. Рано приобщился к революционному движению, а с 1905 года состоял уже членом Бунда. Получил образование сначала в коммерческом училище, а затем на экономическом факультете Киевского коммерческого института, который окончил в 1915 году. До Февральской революции 1917 года Леплевский перебивался частными уроками. Затем вступил в большевистскую партию и стал вести активную революционную работу. После Октября занимал должности председателя городского Совета в Гомеле и заместителя председателя – в Самаре. В мае 1920 года его направили на работу в Москву, где он был последовательно заведующим организационно-инструкторским отделом Народного комиссариата внутренних дел, членом коллегии этого наркомата и исполняющим обязанности заместителя наркома. Одновременно с этим Леплевский состоял членом малого Совнаркома РСФСР. С образованием Союза ССР был назначен председателем административно-финансовой комиссии, а затем – заместителем управляющего делами Совнаркома СССР. В 1934 году его выдвинули на работу в органы прокуратуры, где он стал первым заместителем прокурора Союза ССР.
Следствие считало Г. М. Леплевского одним из руководителей правотроцкистской организации в системе прокуратуры. Он якобы получал «террористические директивы заговорщического центра» и передавал их другим участникам организации. Обвинялся Григорий Моисеевич также в том, что завербовал в антисоветскую организацию своего брата И. М. Леплевского, работавшего в органах безопасности. В процессе следствия на первом и единственном допросе, 23 мая 1938 года, Г. М. Леплевский признал свою причастность к антисоветской организации. Обвинительное заключение было составлено помощником начальника 4-го отдела 1-го управления НКВД лейтенантом госбезопасности Зайцевым, согласовано с начальником отделения Ароновым и утверждено Рогинским. Он же участвовал и в подготовительном заседании. Дело по обвинению Леплевского рассматривалось Военной коллегией Верховного суда 29 июля 1938 года. Судебное заседание открылось в 13 часов 40 минут под председательством Ульриха (в нем участвовали также Никитченко и Горячев) и завершилось через 20 минут. Леплевский (как записано в протоколе) своей вины не отрицал. Он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян в тот же день.
В 1938 году были арестованы, а затем расстреляны прокурор Московской области Владимир Александрович Малюнов (14 апреля 1938 года Вышинский назначил его и. о. прокурора РСФСР, но на следующий день приказ отменил), а также ответственные работники московской прокуратуры Виктор Давидович Торговец и Роман Артемович Прохоров.
3 июля 1938 года был арестован прокурор Москвы Константин Ипполитович Маслов, а в сентябре того же года органы НКВД «взяли» и. о. прокурора Москвы Вениамина Исааковича Кобленца. Оба они 7 марта 1939 года «за участие в антисоветской правотроцкистской организации» были приговорены Военной коллегией Верховного суда к расстрелу.
16 сентября 1938 года органы НКВД арестовали заместителя прокурора Москвы по спецделам Исаака Наумовича Евзерихина. Следствие обвиняло его в проведении подрывной вредительской работы по заданию контрреволюционной троцкистской организации, направленной на дискредитацию советских законов, «на вызов озлобления масс против ВКП(б) и Советской власти», а также в том, что он «не принимал мер по заявлениям жалобщиков, в результате чего жалобщики-женщины месяцами не получали ответы на законные жалобы», «намеренно создавал залежи дел по жилищным вопросам, чем вызывал резкое недовольство трудящихся». Кроме того, Евзерихину еще «добавили» участие в обсуждении планов подготовки к совершению террористических актов в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства. На судебном заседании, которое состоялось 7 марта 1939 года, И. Н. Евзерихин виновным себя не признал, однако Военная коллегия Верховного суда приговорила его к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно.
27 июля 1938 года был арестован бывший старший помощник прокурора РСФСР Владимир Александрович Деготь. Родился он в 1889 году в Одессе. Работать начал на фабрике уже в 8 лет. С юности приобщился к революционной среде, участвовал в восстании 1905 года, затем эмигрировал. Некоторое время жил в Париже, посещал там партийную школу, в которой преподавали Ленин, Зиновьев, Каменев. В 1909 году вернулся в Россию, был секретарем партийного комитета в Одессе. Здесь же был арестован и приговорен к вечному поселению в Сибири. Однако Владимиру удалось скрыться за границу, где он пробыл до свержения царизма. Вернувшись в революционную России, Деготь состоял в Совете рабочих депутатов в Одессе, затем был представителем Коминтерна в Италии и Франции, где опять угодил на несколько месяцев в тюрьму. После возвращения в Советский Союз занимал должность председателя губпрофсовета в Иваново-Вознесенске, работал в ВЦСПС, был заместителем директора Тимирязевской академии. В 1933 году был выдвинут на должность старшего помощника прокурора РСФСР, занимался вопросами общего надзора.
Как человек, не имевший специального образования, Деготь нередко допускал серьезные ошибки в работе, на что ему неоднократно указывалось. Незадолго до ареста он был снят с должности и исключен из партии за поддержку троцкистов. ЦК ВКП(б) в партии его вскоре восстановил, но работать ему пришлось только начальником сектора труда в монтажном тресте.
Во время следствия В. А. Деготь виновным себя не признавал, отвечал наступательно и дерзко. 31 июля 1938 года следователю пришлось даже составить акт по поводу его поведения, что было редкостью для того времени. Он, в частности, писал, что Деготь вел себя «вызывающе», вместо ответа на вопросы «демонстративно устроил обструкцию», угрожал следователю и назвал его «мерзавцем», бросился на него с кулаками, за то что тот назвал его контрреволюционером, грозил объявить голодовку, заявлял, что арестован по ложному доносу, которых «в НКВД 90 процентов».
На следствии Деготь смело говорил о беззакониях, творившихся в стране, о том, что рабочих судили за всякие пустяки. В своих показаниях он привел пример, когда одного рабочего осудили на 5 лет тюрьмы только за то, что тот «осмелился» сказал некой стахановке: «Ты скоро будешь нарядной дамой и шляпу наденешь». А вот другой приведенный им факт. В 1935 году, проводя проверку в Иваново-Вознесенской тюрьме, он обнаружил целую бригаду женщин-ударниц (25 человек), которых посадили только за то, что они не вышли на работу в знак протеста против невыдачи им зарплаты за два месяца.
В. А. Деготь дал весьма нелестные характеристики и некоторым руководителям Прокуратуры Союза. Вышинского он назвал «лакействующим интриганом, глубоко затаившим в себе озлобление против партии и Советской власти, и усиленно маскирующегося». О его заместителе Рогинском сказал, что тот «типичный чиновник, не имеющий в себе ничего большевистского».
Следствие по делу затянулось на полтора года. Только в январе 1940 года следователем ГУГБ НКВД было составлено обвинительное заключение, которое утвердил сменивший Вышинского прокурор Союза Панкратьев. Однако с этим делом случилась осечка, редкая для того времени. Бригвоенюрист Кандыбин вернул дело в Главную военную прокуратуру «для устранения... процессуальных нарушений». Вторично оно слушалось 21 марта 1940 года уже самим председателем Военной коллегии Верховного суда армвоенюристом Ульрихом. В. А. Деготь виновным себя не признал, заявив, что он «работал честно, троцкистам никогда не потворствовал и им не симпатизировал». Суд приговорил его к 10 годам лишения свободы. Умер Владимир Александрович в заключении в 1944 году.
В 1939—1940 годах были осуждены на длительные сроки лишения свободы помощник прокурора РСФСР Михаил Петрович Глазков, помощники прокурора Союза Евсей Густавович Ширвиндт, Борис Лазаревич Борисов-Эйдельман, Михаил Владимирович Острогорский и многие другие московские прокуроры.
Процессы ярославских прокуроров
С мая по август 1937 года органами НКВД была арестована большая группа прокурорско-следственных работников и судей Ярославской области. Они проходили по так называемому делу № 475 и обвинялись в создании троцкистской террористической организации, которая, по версии следствия, проводила «подрывную контрреволюционную деятельность, направленную на сохранение контрреволюционных кадров от репрессий, на разложение прокурорско-судебного аппарата и дискредитацию карательной политики Советской власти». Расследование дела, значившегося под одним номером, проводилось, как тогда практиковалось, разрозненно. По мере отработки «вины» того или иного обвиняемого или его «важности» с точки зрения следствия дела направлялись в суд или Особое совещание при НКВД СССР.
В качестве основных обвиняемых проходили заместитель прокурора Ярославской области Ф. Л. Марчук, помощник прокурора И. В. Гаврилов; прокурор Н. Ф. Никифоров и старший судья Гаврилов-Ямского района А. И. Рынков.
Судьба людей, привлеченных по этому делу, оказалась различной: одних расстреляли, других осудили к отбыванию наказания в лагерях. (В настоящее время все они полностью реабилитированы.) Были и оправданные. В отношении ряда лиц дела прекратили еще во время следствия. Некоторых реабилитировали еще в 1941 году (одного – после расстрела). И такое случалось.
Извлеченное из архива дело свидетельствует о том, как в годы массовых репрессий при попустительстве и поощрении прокурора Союза Вышинского создавались «дутые» обвинения в отношении людей, действительно стоявших на страже законности и правопорядка, пытавшихся по мере своих сил и возможностей противостоять произволу. Листая пожелтевшие страницы, можно наглядно увидеть обстановку в органах прокуратуры, которая сложилась при «сталинском инквизиторе». В этих делах переплелось все: честность и подлость, смелость и малодушие, самооговоры и доносы, ревностное исполнение служебных обязанностей и двурушничество. Здесь можно увидеть, как «ломались» сильные личности и как доносчики или, скажем так, лица, ложно понимавшие свой долг (ведь они писали докладные записки с «благими» намерениями – разоблачая «врагов народа»), сами пополняли ряды жертв.
Прокурором Ярославской области в те годы работал Борис Кононович Юрчук (он и санкционировал многие аресты своих подчиненных). Юрчук был назначен на эту должность 20 июля 1936 года приказом наркома юстиции РСФСР Крыленко по представлению прокурора республики Антонова-Овсеенко. Родился Юрчук в 1895 году в Гродненской губернии, в семье крестьянина-середняка. Учился в церковно-приходской школе, затем занимался сельским хозяйством, а в 1915 году был призван в армию. Служил матросом на корабле «Двина» на Балтийском флоте. В августе 1918 года Реввоенсоветом республики в числе 500 матросов Балтфлота был направлен комиссаром в Волжскую военную флотилию, участвовавшую в боях под Казанью и Царицыным. В июне 1920 года Юрчука назначили членом Реввоентрибунала Черноморо-Азовского флота. Затем он занимал должности председателя Костромского губернского и Ульяновского окружного судов, прокурора Чапаевска. За это время окончил Высшие юридические курсы в Москве. В июне 1931 года Юрчук был «переброшен» на партийную работу и избран секретарем Каменского райкома ВКП(б), а затем утвержден заведующим орготделом краевого исполкома. Непосредственно перед назначением на должность прокурора области он работал начальником политотдела совхоза имени М. Горького в Оренбургской области.