Текст книги "Схватка с преисподней"

Автор книги: Александр Зеленский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Все бы было прекрасно и замечательно, если бы над этим злачным местом, где даже официанты были свои в доску, одной национальности, уже не нависла тень очень близкой опасности…

– Значит так! – инструктировал своих боевиков Валет, собрав их в подвале недостроенного дома, замороженного строителями на неопределенный срок из-за прекращения финансирования. – Мочите всех, кто попадется под руку, но «ишаков»-таджиков не трогать, ни под каким видом!

– Даже если они начнут сдуру стрелять? – задал вопрос один из самых молодых боевиков с повязкой на левом глазу, который ранее входил в бригаду покойного Лося.

– Даже если начнут стрелять! – жестко ответил Валет. – Они нам нужны живыми и желательно здоровыми. У меня в отношении этих азиатов свои далеко идущие планы…

Сейчас Валет выглядел совсем не так, как раньше. Прежде он говорил неторопливо, растягивая слова и всячески демонстрируя свое превосходство над собеседниками. Но сейчас это был предельно собранный, готовый сокрушать все на своем пути и, если надо, то убивать, не задумываясь, зверь. И это почувствовал каждый из боевиков, кого только собрал для проведения нападения на конкурирующую банду Валет.

– Напоминаю план действий, – пристально оглядев каждого из двадцати боевиков, собранных здесь, проговорил Валет. – Первым, что называется «отмычкой», пойдет Мокрый. Его «ары» знают в лицо. Он у них вместе с Лосем и Драченым уже несколько раз бывал. Мокрый откроет нам доступ в главный зал. А в это время основная часть группы во главе с Замполитом подойдет к плавучему ресторану с другой стороны на катере и сковырнет внешнюю охрану. Начинать надо вместе и одновременно. Только так мы сможем быстро и без потерь расправиться с этими ублюдками. Это, надеюсь, ясно?

– Давно все ясно, командир! – выкрикнул один из боевиков, одетый в камуфляжную форму. – Сто раз уже все обговорили… Лучше скажи, когда «стволы» с «маслятами» выдавать будут?

– «Стволы» получите на месте. Замполит все знает. Еще вопросы есть? Нет? Тогда вперед, соколики! Поехали! И помните, что от этой операции зависит очень многое. На карту поставлен наш престиж! Или мы берем все под свой контроль, или… – артистично произнес Валет, усиленно жестикулируя, чем напомнил в этот момент кое-кому из своих братков нацистского фюрера. – Или черные станут тут полновластными хозяевами! – закончил он. – Я все сказал, а вы все слышали! А теперь – по машинам!

Мокрый, поднимаясь по шаткому трапу на борт в прошлом пассажирского судна, на котором теперь разместился ресторан, чувствовал себя почти покойником. Сверху, с палубы, его пристально изучали беспощадные глаза двух охранников с черными бородами и устрашающими рожами. Причем под их дубленками угадывались очертания спрятанного оружия.

– Э? Ты зачем сюда пришел? – спросил один из охранников. – Тебе разве в детстве не научили, что без спросу в ресторан ходить нельзя?

– Я от Лося! – поперхнувшись собственной слюной от волнения, крикнул Мокрый. – Нас пригласил Аветис Бабаян!

– А почему ты без Лося пришел? Где Лось?

– Там, в машине! Видите, возле причала?

– Вижу, да! Хорошо вижу, не слепой! Иди, сходи за Лосем! Аветис предупредил, я знаю! – успокоенно сделал разрешающий жест охранник, стоявший справа от трапа.

– Я сейчас за ним схожу! – снова прокричал Мокрый.

– Ходи, давай, если можешь… – крикнул второй охранник, отогревая замерзшие руки собственным дыханием.

Мокрый вернулся на причал и свистнул, сделав рукой приглашающий жест. Тут же из БМВ, стоявшего неподалеку, вылез Валет и два его охранника. Впрочем, Валета сейчас трудно было узнать, поскольку он осмотрительно переоделся в точно такую же одежду, какую обычно предпочитал носить Лось. Больше того, Валет даже нацепил на себя парик с длинными волосами и приклеил себе на подбородок небольшую растрепанную бороденку. Теперь его трудно было отличить от Лося. Вот только рост выдавал его – Лось был пониже и плечи имел не такие широкие, как Валет. Впрочем, это уже было не столь важно, ведь вечерняя темнота должна была скрыть некоторую непохожесть того, кто пытался выдать себя за совсем другого человека.

Мокрый дождался, когда Валет в одежде Лося поравнялся с ним и первым шагнул на трап. За ним на палубу поднялась и остальная троица.

Пока вновь прибывшие поднимались на судно, стоявшее на приколе, охранники успели вызвать по рации своего начальника. Это был коренастый человек лет пятидесяти с белой, как лунь, головой и такой же бородкой.

– А! Мокрый, да? – приветливо осклабился седобородый. – О! И сам господин Славик здесь. Тогда полный порядок! Оставьте своих «шестерок» вместе с нашими охранниками и пошли со мной. Вас ждут…

Валет, незаметно подмигнув своим боевикам, пошел следом за седобородым. За ними неохотно потянулся и Мокрый.

– Люди гуляют, да! Отдыхают! А мы тут мерзнуть должны… – недовольно пробурчал один из охранников, намериваясь вызвать на разговор тех двоих, что только что поднялись на борт бывшего пассажирского лайнера, но его затея не удалась. Те, что прибыли, словно в рот воды набрали, подойдя к перилам и облокотившись на них. – Гордые какие!.. – попытался было возмутиться замерзший охранник, но тут же остолбенел, увидев, что в руках одного из неразговорчивых русских появился пистолет с глушителем…

Четырех прозвучавших выстрелов, два из которых были контрольными, никто из остальных охранников плавучего ресторана так и не услышал.

Седобородый начальник охраны тем временем провел Валета и Мокрого к небольшой каюте, находившейся рядом с залом ресторана, из которого раздавались звуки развеселой музыки, открыл дверь и посторонился, приглашая пройти гостей вперед. При этом его взгляд задержался на лице нового гостя, который поспешил отвернуться.

– Постой!.. – вырвалось у седобородого. – Что это ты так постарел, дорогой? Совсем плохо выглядишь! Ай-яй-яй! Меньше работать надо, больше отдыхать!

Валет дернулся было за оружием, но вовремя удержался, поскольку стрелять было еще рановато.

– Положите «пушки-игрушки» в этот ящик, – предложил седобородый, отодвигая ящик письменного стола. – Не хочу, чтобы были неприятности…

Валет и Мокрый, не говоря ни слова, вынули свои пистолеты и положили их в указанное место.

– Это все? – поинтересовался седобородый, указывая взглядом на топорщившийся сбоку плащ у Мокрого.

– А? Это?.. – скривил губы в усмешке Мокрый. – Я про них совсем забыл!.. – с этими словами он распахнул полу плаща и, сняв с ремня две гранаты-лимонки, отправил их в тот же ящик.

– Пальто тоже здесь снимайте! – распорядился начальник охраны. – И пошли в зал, а то Аветис вас уже заждался… Вместе будем отдыхать, как и договаривались!

Пока Валет и Мокрый любезничали с седобородым, на верхней палубе плавучего ресторана происходили следующие события. Как только двое бородатых охранников были ликвидированы, их убийцы дали сигнал остальным боевикам, что проход на судно свободен. И тут же на причале показалось человек десять вооруженных людей, которые один за другим стали быстро подниматься на палубу. Затем, оказавшись на ней, они по двое разбежались в разные стороны, держа оружие наготове.

Те же боевики, что сняли охрану у трапа, сразу переместились на противоположную сторону бывшего лайнера, к которому уже причаливал прогулочный речной «трамвайчик». На его борту находилось еще с десяток боевиков, которыми руководил Васька Буерак по прозвищу Замполит. Он первым перепрыгнул на палубу большого судна, как только «трамвайчик» подошел к его борту.

– Делай, как я! – прокричал он простуженным голосом, вспомнив свое недолгое служение в мотострелковых частях. Оттуда его – младшего сержанта, командира боевой машины пехоты – отправили в дисциплинарный батальон за то, что умудрился утопить и БМП, и своих подчиненных в неглубокой, в общем-то, реке во время переправы. И все из-за того, что хлебнул перед учебным маршем лишку. Но мысли о бесславном прошлом сразу покинули голову Замполита, когда он заметил, что из окна каюты высунулся ствол автомата и нацелился прямо ему в грудь. – Огонь! – заверещал он не своим голосом, совершенно забыв, что в его собственных руках находится безотказный пистолет-пулемет.

Но противник выстрелил первым и Васька Буерак, сложившись пополам, покатился по палубе к борту, завывая от боли.

Вот тогда-то и началось настоящее светопреставление. С обеих сторон, уже не таясь, открыли беспорядочную стрельбу, которая и продолжалась до тех пор, пока последнего из охраны южан не нашла своя пуля.

В зале же ресторана события развивались несколько иначе. Когда Валета подвели к столу, за которым восседал толстый обрюзгший кавказец, казавшийся гораздо старше своих сорока пяти лет, то он сразу насторожился, не узнав в приближавшемся человеке Славу Лося, которого знал гораздо лучше, чем его начальник охраны.

– Ты кого привел?! – спросил он белобородого. – Я его не знаю!

– Что такое говоришь, Аветис? – развел руками белобородый. – Это же Славик! Ты что перекушал сегодня?..

– Нет, это не Славик! Что я, Лося не знаю? Это не Лось…

– А кто же это тогда? – изумился седобородый, медленно доставая пистолет из кармана.

– Чужой человек! Убей его! – закричал Бабаян, вскакивая из-за стола.

Но Валет оказался проворнее. Выхватив из-под полы пиджака утаенный от начальника охраны пистолет-пулемет, он, отшвырнув ногой мешавший стул, перекрестил струей пуль слева направо сначала седобородого, который все же успел достать пистолет, но выстрелил уже только в потолок, когда падал, а потом и самого Бабаяна, пытавшегося спрятаться под столом.

Дико завизжали девушки на сцене, бросившись врассыпную. Заорали подвыпившие южане, хватаясь за оружие. Но мало кому из них удалось выскользнуть из захлопнувшейся ловушки, в которую превратился для них плавучий ресторан, поскольку в этот момент в зал ворвались боевики Валета, открывшие ураганный огонь по всем, кто пытался оказать сопротивление, и даже по тем, кто никакого сопротивления не оказывал. Уже минут через пять все было кончено. Зал ресторана наполнился агонизировавшими трупами, корчившимися на залитом кровью полу. И только всего несколько человек уцелели во время этой бойни. Среди них оказались двое смуглых людей с узкими, чуть раскосыми глазами и пять девушек, принадлежавших к совершенно определенному сорту девиц самого низкого пошиба.

– Этих возьмем с собой! – распорядился Валет, указывая на таджиков, промышлявших оружием, и на девушек, находившихся в полуобморочном состоянии. – «Мусор» на катер! Отвезете его Рафаэлю! Где Замполит, черт бы его подрал?! – взревел Валет.

– Уже! – ответил Федька Барин.

– Что «уже»? Где его носит?

– Черти его задрали, как ты точно выразился, – невесело усмехаясь, заметил Федька.

А Кила, держась за левое плечо, задетое пулей, добавил:

– Замполит приказал долго жить…

– Проклятье! Тогда Федька Барин этим займется. Доставишь трупы по назначению, и чтобы ни одного тела здесь не оставили. Ясно?

– Сделаю, чего уж… – неохотно ответил Федька.

– Да уж, сделай, пожалуйста! А это корыто сжечь к едрене фене! И вся любовь… Струг, займись этим!

– Считай, что уже сделано! – бодро ответил высокий бригадир со здоровенным фингалом под левым глазом. – Уже горит!..

И только теперь Валет почувствовал запах гари. Пожар, начавшийся где-то на корабельной корме, быстро приближался, захватывая все новые и новые помещения.

– Тем лучше… – пробормотал Валет, выбираясь из зала ресторана, из которого быстро и сноровисто все еще вытаскивали трупы боевиков, принадлежавших к конкурирующей группировке «южных».

4

Обычно я забываю свои сны, как только просыпаюсь, но этот остался в памяти. И я, проанализировав его, пришел к выводу, что все это неспроста. Скорее всего этими людьми без лиц были те, кто относился к ближайшему окружению Виктора. Среди них мне и надо было искать возможного виновника его гибели или, по крайней мере, того, кто толкнул его к самоубийству. Мне предстояло сорвать маски с их лиц, узнать, кто есть кто. Только тогда у меня появился бы шанс вычислить главную фигуру виновника. То, что сделать это будет нелегко, я понял еще вчера. Человек, которого я должен был обнаружить, обладал возможностями влиять на других людей. Это был либо чиновник очень высокого ранга, либо теневой заправила каких-то криминальных структур. Но и в том, и в другом случае это должна была быть зловещая фигура.

Проделав легкую гимнастику, рекомендованную йогами, я пошел в ванную и принял контрастный душ.

Мой завтрак состоял из двух-трех ложек питательной пасты, которую я готовил сам. В нее входили с десяток ингредиентов, специально подобранных мною. Это сырые овощи, фрукты, травы. Прокрученные на электромясорубке и сдобренные хорошей порцией подсолнечного масла, эти продукты давали мне столько энергии, что я мог целый день обходиться без новой «подзарядки».

Потом я оделся и, позвонив к себе на работу, предупредил своего зама, чтобы меня сегодня в «Панацее» не ждали.

В спортивном сооружении возле станции метро «Динамо» я бывал неоднократно. Чаще всего для того, чтобы посетить футбольные состязания. При этом надо сказать, я вовсе не являюсь ярым болельщиком какого-нибудь спортивного клуба. Мои посещения стадионов связаны с другой причиной. Я там «подзаряжаюсь». Это может показаться кому-то странным занятием, но только не для меня. На спортивных состязаниях болельщики, сами того не сознавая, генерируют такое количество чистейшей биоэнергии, что для любого энергетического вампира это просто счастье. К энергетическим вампирам я себя не отношу. Свой растрачиваемый потенциал целителя и биотерапевта я привык восстанавливать другими способами. Но все же, все же… Иногда на прямой контакт с космосом у меня просто не оставалось сил. И вот тогда я шел на стадион. Грех было не воспользоваться дармовой энергетикой.

Прежде чем попасть в небольшой крытый зал, где тренировались борцы, я полюбовался на разминку гимнасток, на их головокружительные «сальто-мортале» в воздухе при прыжках через «коня»…

Поддубняка я отыскал в раздевалке. Он привычно выговаривал своему воспитаннику:

– Еще раз увижу тебя с этими дрянными энергетическими напитками, можешь распрощаться со спортом. Понял? Употреблять будешь только русский квас. А вы кого ищите?

– Наверное, вас, Владимир Алексеевич! – ответил я, улыбаясь как можно приветливее. – Хотел поговорить с вами о Воробьеве…

– Вот оно что. О нем есть что рассказать. Парень был выдающихся способностей. Особое внимание мне порекомендовал на него обратить мой добрый старинный друг Александр Медведь. А по настоящему подружились мы с Воробьевым на окружных сборах, проходивших в подмосковной Коломне на базе Дворца культуры знаменитого тепловозостроительного завода. Я тогда тренировал военных борцов из ЦСКА. А Виктор к тому времени вернулся с воинской службы и устраивался работать в милицию. В те времена нам еще удавалось собирать на окружные сборы талантливых спортсменов…

Поддубняк помолчал, собираясь с мыслями, а потом говорил, уже не переставая:

– На ковер, помнится, вышло тогда более сотни спортсменов. Воробьев просто покорил всех. Этот юноша был наделен исключительной, какой-то первобытной силой. И сейчас вижу, как, выпятив грудь, от чего еще рельефнее прорисовываются мускулы, шел он на противника. Молниеносное движение – и противник уже лежит на спине, беспомощно дрыгая ногами. Потом Воробьев вновь выходил на ковер и снова все повторялось. Пять его соперников оказались поверженными, не смогли выстоять против Виктора и минуты…

Почему-то Поддубняк говорил так, будто давал интервью спортивному репортеру. Видимо, по-другому он просто разучился излагать свои мысли.

– …Правда, однажды, в самом начале нашей работы, Виктор здорово огорчил меня, – продолжал он. – Во всем был виноват, как я понимаю теперь, Алексей Чесноков, которого я тоже тренировал. Он был на тех отборочных в Коломне и по-своему поздравил Воробьева с победой, пригласив его в местный ресторан…

Постепенно голос тренера стал удаляться и наконец превратился в мерное жужжание на заднем плане, больше походившее на треск кинопроекционной аппаратуры, прокручивающей кинопленку. А на «экране» моего воображения замелькали картины, ожили, задвигались фигурки людей.

За длинным столом гостиничного ресторана сидели новые знакомые Чеснокова, который благодаря своему общительному характеру легко входил в контакт с разными людьми.

– Будущая отечественная знаменитость! – представил он Виктора честной компании. – Прошу всех наполнить бокалы! За восходящую звезду нашего спорта!

Все выпили, кроме Виктора.

– Ты чего не пьешь? – удивился Чесноков. – Бывший погранец и не пьет! Умопомрачительно! Ты – победитель! Победителю можно! Даже нужно… Я правильно излагаю? Я тут пригласил на наш скромный вечерний ужин знаменитого газетного волка, мастера пера Льва Торчинского. Хочу дать ему интервью в вашем присутствии, господа! Итак, Лев Васильевич, записывайте… Кто бы хоть когда-нибудь вспомнил о воинственном племени абантов, живших очень-очень давно на Эвбее, где это находится территориально я и сам не знаю. Так вот, кто бы про них вспомнил, если бы о них не упомянул великий слепец Гомер в своей прославленной «Илиаде»? Память о племенах, об отдельных личностях для потомков хранят старинные тексты литературных первоисточников. Что стало бы со всей этой наукой, которой покровительствует богиня Клио, если бы не осталось этих текстов?.. Извините, друзья, я несколько отвлекся от темы. Прошу, Лев Васильевич! Увековечь своим пером спортивный подвиг моего друга-соперника Виктора Воробьева, старшины погранвойск запаса. Да, он победил меня сегодня, но завтра… Завтра мотострелки пойдут в атаку! Выпьем за героя дня!

Все время, пока Чесноков произносил этот длинный спич, он смачивал пересохшее горло винно-водочными изделиями, в результате чего получился такой сногсшибательный «ерш», что к концу своего выступления, он просто повалился на стол, ткнувшись лицом в блюдо с фаршированной рыбой.

– Тебе уже хватит, гвардеец! – пытался утихомирить Чеснокова Виктор. – Айда в гостиницу! Пора на боковую. А то завтра нам тренер кузькину мать покажет!..

– Не надо! – помахал пальцем в воздухе Чесноков. – Кузькина мать – это мать Кузи Гирина. Он мой друг! Гвардия не сдается! К черту тренера! К черту режим! Друзья, я остаюсь с вами! Предлагаю создать в вашем замечательном городе клуб фанатов спорта и дать ему – ик! – мое имя…

– …Мне совсем не нравился этот прапорщик из Таманской дивизии, – прорезался голос Поддубняка. – Но что делать? Он был величиной в спорте и обладал большими связями среди командования МВО. Ничего нельзя было поделать… За Чеснокова горой стояли «большие погоны»! Но это бы еще полбеды. Виктор в то время познакомился с девушкой, которую звали, кажется, Вика. Да, точно, Виктория! Первая поклонница спортивного таланта новоиспеченного милиционера…

И я увидел клеверное поле и остовы сельхозмашин на нем, словно олицетворявшие некогда проходившие здесь «сражения за большой урожай», и Виктора, делавшего утреннюю разминку.

Он бегал, прыгал по зеленому лугу, словно дикий конь, почувствовавший свободу после узды. И не знал Воробьев, что за ним, широко распахнув большие голубые глаза, пристально наблюдала совсем еще молодая деваха.

В ее руках был фотоаппарат, небольшая электронная «мыльница». Но она не сразу стала снимать Виктора. Сначала она просто удивилась, увидев, как он запросто играет огромными железными цепями, неизвестно кем и когда брошенными на лугу. И только когда он подошел к старому, разломанному колесному трактору и, поднатужившись, приподнял его за раму, девушка не выдержала, навела объектив аппарата и стала один за другими отщелкивать кадры.

Увлеченный тренировкой, Воробьев никого не замечал вокруг. Закончив разминку, он скинул с себя одежду и бросился к небольшой речке, протекавшей за ближним холмом. С видимым наслаждением он окунулся в прохладные струи реки и поплыл брасом на середину.

Девушка продолжала снимать его до тех пор, пока у нее не кончилась подзарядка. И при этом ее нисколько не смущало, что она снимала совершенно незнакомого мужчину, находившегося в полном неглиже.

– Что это ты тут делаешь? – спросил Виктор, обратив наконец внимание на нахальную девчонку.

– Снимаю этюды, – ответила девушка, подойдя к самой кромке берега.

– А ты не могла бы избрать другое место для своих экзерсисов?

– Я не люблю снимать пустую натуру, – схитрила девушка.

– А голый мужик тебе зачем?! – начал раздражаться Воробьев, поскольку вода была чертовски холодной и у него уже сводило икроножные мышцы.

– Для разнообразия, – с усмешкой ответила девушка.

– Я вот сейчас вылезу, отберу аппарат и!.. – пригрозил Виктор, но его слова не произвели большого впечатления на юную деву.

– Не хорошо! Не культурно бегать за девушкой в голом виде! – смеясь, проговорила она.

– Отвернись! – не выдержал Виктор. – Должен же я выйти на берег!

– Ладно уж, выходи. Я отвернусь. – Смилостивилась девушка, жеманно передернув плечами.

– И как же вас звать-величать, прекрасное дитя лугов и полей? – спросил Воробьев, облачившись наконец в свое трико.

– Вика, – просто ответила она.

Воробьев, услышав ее имя, даже не поверил собственным ушам.

– В смысле Виктория? – переспросил он. – Приятное совпадение. Виктор Воробьев, к вашим услугам…

– Это судьба! – опустила глаза Вика. – Хотите, я вас познакомлю с родителями? Мы здесь снимаем дачу почти каждый год. А вообще-то, я учусь в Москве, в кулинарном техникуме.

– Что? В том самом? – улыбнулся Воробьев, намекая на модного в те годы эстрадного артиста Хазанова, поднаторевшего в роли учащегося кулинарного техникума.

– Нет, не того, а другого! – дурачась, крикнула Вика. – А вы где работаете?

– Это военная тайна, – отшутился Виктор. – А здесь здорово! Вам нравится?

– Не то слово. Просто хочется говорить стихами!

– Ну, так говорите! Кто вам не дает…

– В другой раз, – сказала девушка. – А сейчас мне пора. Может быть, еще встретимся!

Она убежала, а он задумчиво смотрел ей вслед.

И опять до моего сознания «достучался» голос Поддубняка:

– …Встреча с этой девицей, несомненно, сыграла свою негативную роль в судьбе Виктора.

– Почему вы в этом уверены? – переспросил я, стараясь отвлечься от картин, все еще всплывающих в моем разгоряченном воображении.

– Ну как же! Рожает она…

– Где? – уточнил я.

– В родильном доме, что на Мало-Московской улице. Эх, Виктор! Не надо ему было с ней связываться! Я как сердцем чуял…

Из спорткомплекса я сразу отправился в указанный роддом. И только когда добрался до Мало-Московской улицы, вспомнил, что не спросил у тренера фамилии девушки. Да, кажется, он ее и сам не знал. Впрочем, мне вполне достаточно было знать, что ее зовут Виктория. «Вряд ли в этом храме материнства и детства среди рожениц найдется две Виктории», – подумалось мне.

– Как фамилия роженицы? – официальным тоном сразу же спросила дородная медсестра в приемном отделении, когда я попытался справиться о здоровье Вики.

– В девичестве она носила фамилию Иванова, – схитрил я. – А вот какую носит сейчас…

– А кто вы ей будете?

– Близкий знакомый, – ответил я, прикинувшись человеком, далеким от медицины.

– Когда она поступила к нам? – опять задала неудобный для меня вопрос женщина в белом халате.

– Точно не скажу… – пожал я плечами.

– Послушайте, мужчина, вы меня удивляете! Я же не могу знать всех, кто у нас рожает! Как хоть ее звать-то?

– Это я знаю! – сыграл я под дурачка. – Викторией…

– Ну, хорошо, подождите здесь, я попробую уточнить… – сделала мне одолжение медсестра.

Пока я ожидал ее возвращения, у приемного отделения остановился медицинский «рафик» и из него осторожно вышла молодая брюнетка, придерживавшая руками низ большого округлого живота. Помогали ей фельдшер «скорой помощи» и высокий мужчина в спортивной куртке, очевидно, ее муж.

Из приемного покоя тут же показалась дежурная акушерка и повела охающую и стенающую женщину в раздевалку.

«Рафик» вскоре уехал, а муж женщины взволнованно заходил по залу. Он чем-то напомнил мне льва, мечущегося в клетке. Один раз мужчина попытался сунуться в раздевалку, где его жену как раз взвешивали на медицинских весах.

– Сюда нельзя! – строго прикрикнула дежурная акушерка и захлопнула дверь перед самым его носом.

В другой раз будущий папаша сунулся ко мне с глупым вопросом:

– Простите, вы первый раз рожаете?

Я промолчал и только подальше отодвинулся от незнакомца. Впрочем, для измученного ожиданием и неизвестностью мужчины ответа и не требовалось. Ему просто необходимо было выговориться. Обхватив голову руками, он стал излагать свои мысли, надеясь на понимание с моей стороны.

– Это сущий кошмар! Чтобы я согласился на второго ребенка? Никогда в жизни!.. Я за последнюю неделю похудел на целых пять кило. Четырежды вызывал «скорую», когда у жены начинались боли. У меня до сих пор колики в животе от ее стонов!.. Кстати, у вас мальчик или девочка? – неожиданно спросил он у меня и, не дождавшись ответа, торжественно заявил: – Я заказал мальчишку! Вы спросите, почему? Потому что у меня только собственных родных сестер три штуки. Они, эти сопливые девки, вечно ревновали меня к родителям, устраивали всякие подлянки… Нет уж, хочу парня! Парня давай!

Я терпеливо кивал головой, слушая нервический говорок собеседника, а сам жалел, что не прихватил с собой флакончик с настойкой валерьянки. По-моему, она сейчас была будущему папаше как никогда необходима.

Наконец из «смотровой» вышла акушерка с ворохом женского верхнего и нижнего белья.

– Кто тут муж Грековой? – громко спросила она, как будто сама не знала.

– Я! – вскочил со стула мужчина.

– Можете быть свободным. Только заберите вещи вашей супруги, здесь они ей не понадобятся.

– Как же она без одежды?.. – недоумевал супруг.

– Все, что надо, ей дадут.

– А вы уверены, что будет полный порядок? Я, знаете ли, жду мальчика…

– Ступайте домой, – улыбнулась акушерка. – Мы заказов не принимаем. Кто получится, тому и радуйтесь…

Когда обеспокоенный муж беременной наконец удалился, появилась и дородная медсестра.

– Вы насчет Соболевой? Информацию о ее здоровье можете получить в «справочной». Она находится на первом этаже возле центрального входа…

«Соболева, значит, – подумалось мне. – Будем знакомы!»

В «справочной» мне наотрез отказали в посещении Вики, но посоветовали поговорить с ней со стороны улицы. «Хорошо, что хоть сообщили номер палаты, – подумал я с обидой. – Конечно, можно было бы сразу представиться полными своими медицинскими титулами, сказать, что занимаюсь сбором медицинской информации для своей новой книги, но тогда тут такое начнется!.. Обязательно попросят пройти к главврачу, а тот или та станет упрашивать прочитать им какую-нибудь из моих лекций, дать автографы… Короче говоря, о спокойном разговоре с Викторией тогда придется забыть. Ох, и не люблю я этой нездоровой шумихи вокруг собственного имени!»

Во дворе здания под окнами скопилось человек десять посетителей. Все они общались при помощи сотовых телефонов. Я отыскал окно нужной мне палаты, из которого одна счастливая мамаша демонстрировала отцу своего малютку, другая прикладывала к стеклу окна бумагу с надписью: «Уходите! У маленьких начинается кормление! Я позвоню!», а третья поднимала за нитку коробку конфет снизу вверх.

Совершенно определенно, на «общих основаниях» мне было никак не переговорить с Викторией, поскольку я даже не знал ее номера телефона. А повидаться с ней было очень важно. Я чувствовал, что разговор с ней поможет мне прояснить ситуацию с гибелью Виктора.

«Значит, придется мне все же воспользоваться некоторыми своими нетрадиционными способностями», – подумал я и осмотрелся вокруг еще раз. Тогда-то и увидел сморщенного неказистого мужичонку в грязном халате.

– Эй, друг! – позвал я его. – На бутылку хочешь?

– Вы, я погляжу, свою никак не дозоветесь? – хитро прищурившись, спросил он, проигнорировав мой вопрос.

– Разве дозовешься, когда кругом окопались одни бюрократы… – безнадежно махнул я рукой. – Ты бы меня провел внутрь, что ли!

– Не, никак не могу. Сегодня дежурный врач – зверь!

– Правда? – повел я свою игру, заглядывая в глаза мужичонке и беря его за кисть левой руки. Подчиняясь моему внутреннему приказу, он расслабился, что-то промычал, а потом быстро заголосил фальцетом:

– Начальник! Я разве что?.. Ну, выпили вчерась с корешом с устатку! Но я как стеклышко! Все в ажуре, начальник! Машину с кислородными баллонами разгрузили. Сейчас ждем баллоны с «закисью азота»… Нет проблем!

– Покажешь мне свое хозяйство! – приказал я, не выпуская его руку. Я уже понял, что имею дело со слесарем по кислородному оборудованию.

– Исполню, начальник, о чем разговор! Пошли со мной… Мужичонка, слегка пошатываясь, провел меня в подвальное помещение, находившееся под роддомом, и стал доставать из шкафчика для спецодежды еще один халат, предназначенный для меня.

– На сколько дней хватит баллонов с «закисью азота»? – деловито спросил я, хорошо зная, что этот газ используется в качестве наркоза при операциях.

– Баллонов пять, – ответил кислородчик.

– Надо отнести два баллона в малые операционные, на всякий пожарный, а один баллон с кислородом в палату интенсивной терапии на третий этаж! – распорядился я, благодаря своих родителей за то, что они в свое время заставили меня окончить полный курс медицинского института. Это мне всегда помогало в моей практике экстрасенса.

Взвалив здоровенный кислородный баллон на плечи, мы поднялись на лифте из цокольного этажа на третий. Высчитав, что нужная мне палата – по коридору пятая справа, я указал на нее кислородчику. Тот сразу постучался и прогундосил: «Эй, мамочки! Слесаря-гинекологи пожаловали!» После чего уверенно толкнул дверь свободной рукой и вошел в палату. Я последовал за ним, поддерживая баллон.

Из шести коек заняты были только пять. Меня почему-то этот факт сразу насторожил.

– Где тут у вас неисправности? – спросил мужичонка-кислородчик, не выходивший из-под моего психоконтроля.

– У нас сифонит кислородный прибор у умывальника… – сказала одна из женщин, а остальные, не обращая на нас внимания, продолжали заниматься своими делами.

– Утечка кислорода, – значительно произнес мужичонка, вооружаясь гаечным ключом.

Я интуитивно почувствовал, что Виктории в палате нет.

– Простите, а Соболеву перевели? – спросил я.

– Еще утром! – ответила все та же женщина. – Мы тут маемся на сохранении, а она отмучилась… В родблок взяли. По идее, должна бы уже разродиться…

– Отнесем кислородный баллон в родблок! – приказал я кислородчику.

Тот только почесал затылок.

– Дело осложняется, начальник! Там нам придется переодеваться во все стирильное, а я этого не выношу.