Текст книги "Краткая история цинизма"

Автор книги: Александр Невзоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Иероним Путин

Уже отстираны и высохли штаны. Те сотни тысяч пар, что практически одномоментно были перепачканы по всей стране в момент оглашения имени преемника.

Будем откровенны.

Огромное, почти невероятное количество управленцев, и из сановной номенклатуры, и из губернской мелюзги, сделали в свое время (совсем недавно) ставку «не на того». Причем эта ставка, как вы, вероятно, помните, делалась азартно, громко, увлеченно и уверенно.

Делалась она на самых разных уровнях, поскольку дураков у нас много.

А госслужба, как известно, может вообще привести к полной атрофии мозга.

Замести следы неверной политической ставки нынче практически нереально. И, естественно, в момент оглашения имени всем, кто так трагически и непоправимо ошибся, ничего, кроме как обреченно наделать в штаны, не оставалось.

Что и было совершено.

Естественно, чуть позже, в день инаугурации, именно этими, тщательно отстиранными штанами и размахивала российская элита, приветствуя нового президента.

Бессмысленный труд, кстати.

Как демонстрирует мировая история власти, сам факт наличия в гардеробе госслужащего таких штанов решает вопрос навсегда и кардинально. И можно сколь угодно искренне и азартно теперь ими размахивать на «местах» или в столице, выписывать ими любые приветственные кренделя, демонстрировать невероятные чудеса самого страстного штаномахания, но просто по закону жанра – «без гнева и пристрастия» тот, кто так глупо ошибся, будет, несомненно, подчищен из номенклатуры. Тихо. Чисто. Под финансовым или иным наркозом. Но подчищен. Просто за глупость, превышающую пределы допустимого даже для госслужащего.

Каким бы благородным, кротким, взвешенным и возвышенным ни казался сейчас Медведев, полагаю, всей этой кротостью особо обольщаться не стоит.

Вся эта «взвешенная кротость», которая становится визитной карточкой Медведева, это гипертрофированное благоразумие – просто феноменально искусно и умно сработанная и подобранная маска. Под нею, слава богу, нормальный политик штучной «путинской работы», просветленный, решительный и жесткий.

Впрочем, инаугурация выглядела забавной не только по причине колыхающихся тысяч обгаженных чиновных штанин, которые невидимо для мира реяли над медведевской головой в момент его прохождения по залам Кремля. (О степени иронизма, который ощущал инаугурируемый, можно только догадываться.)

В большей степени забавно было, что она вообще состоялась. Спасибо еще, что хоть в известность поставили, а то могла взыграть чекистская кровь – и золотая президентская цепь, «чемоданчик», приличное издание Конституции и прочие атрибуты власти вообще могли быть переданы Путиным Медведеву через тайник, как это практикуется с агентурой и резидентурой в разведке и контрразведке. Например, атрибуты власти вполне могли быть тщательно закамуфлированы под «корягу» и оставлены для преемника на берегу пруда в Михайловском саду Петербурга.

Вот это было бы по-путински. А так… ну, впрочем, и так все было очень миленько.

Путин передал власть как авоську с помидорами. А Медведев принял ее как редкое подарочное издание Босха.

Хотя должно было быть строго наоборот, так как именно Путин остался один на один с редкостно неинтеллектуальной компанией, называемой иногда для краткости «кабинетом министров». Тем самым, для точной именной идентификации которого Босх был бы очень и очень кстати.

Феноменализм министерского мышления тут же был ему показан во всей красе бравым сельхозником, который заманил нового премьера в коровник и там «блеснул». Некий неизвестный теленок, который еще просто не успел ознакомиться с повадками приматов, очень благожелательно сунулся сквозь прутья к Путину. Возможно, он искал у премьера вымя.

Гордеев, судя по всему, большой знаток телячьей мимики, тут же пошел почти на прямое сводничество, жеманно сообщив премьеру:

– Ой, вы ему понравились!

Никогда не замеченный в зоофильстве и гарантированно к нему не склонный, Путин это почти прямое приглашение сельхозника не принял, прожег Гордеева своим чекистским взглядом и покинул телятник, оставив министра в дымящемся пиджаке обдумывать его очередную глупость.

Если бы сельское хозяйство возглавил обычный страус (как, кстати, и предполагалось при формировании кабинета), то страус, наверное, сказал бы что-нибудь умнее.

В общем, надо бы подарить Путину хорошее издание Босха, где все личики персонажей хорошо видны. А нужные надписи под ними он уже сделает сам. С соблюдением всех норм каллиграфии и колористики.

Публикуется по: Профиль. № 20 (575) от 26.05.2008

Ж-ж-жесть

Очень люблю смотреть, как приживается вранье. Это всегда зрелище столь же прелестное, сколь и поучительное. Вранье тихонько и ласково подкрадывается и долго лижет грязные ноги обиженной национальной гордости. Лижет, надо сказать, умело. А потом вранье приживается, потом оно требует себе сначала коврик у двери, потом – мисочку, потом – диванчик, а потом обязательно вчиняет иск о разделе имущества.

Тут на днях состоялось очередное «Бородино». Так называемые мальчики в нержавейке съехались со всей страны, чтобы пафосно и шумно, при огромном стечении народа, костюмировавшись, от души отметить «день славы русского оружия». Это было потрясающе. Переодетые гусарами, очень жирные реконструкторши с приклеенными усиками долго пили пиво из банок, матерились, а потом подолгу, очень ярко (в силу цветастости формы) и очень антисанитарно заседали в кустах, матерясь и порыкивая через плечо на фотографов. Некоторые побивали рекорды такого рода усидчивости, пребывая в кустах час и более, о чем сообщали толпе граждане с секундомерами, засекавшие время. «Деды» отечественной реконструкции – испитые, лысые и очень изнеженные дядечки, которые несколько лет своей жизни убили на пошив и оформление себе костюма со шнурочками, петельками и перышками, торчащими в нужных местах, – позировали, вращая из-под киверов глазами и старательно сверкая кирасой и клиночком. Напозировавшись, пили пиво из банок и присоединялись к гусарствующим дамам в кустах. Оттуда же кричали страшным криком. Оскорбленно требовали еще шашлыков. Снова позировали. И снова заседали. Пока «деды» ходили до ветру, их место перед камерами занимали юноши повышенной прыщавости в очень наивно пошитых мундирчиках. По юношам была заметна незрелость и свежая побитость комплектом сменной обуви в школе. Но позировали юнцы не хуже «дедов»: и отрепетированной позитурой, и выраженьем лиц очень убедительно воплощали героику времен Мюрата и Багратиона. Когда «дед» возвращался на позицию, юнцов мгновенно сдувало, и корчить исторически осмысленные рожицы фотографам им приходилось уже очень издалека. Насидевшись в кустиках, нагневавшись на суховатый шашлык и всласть напозировавшись, реконструкторы вывалились на поле, где долго, невнятно и неумело маневрировали на очень заморенных, избитых лошадках, которых в силу болезненности и крестьянской мелкости не всегда-то под реконструктором и видно было. «Ботафорчатость», как говаривали это слово в старину, оказывается, заразная штука! Все, к чему прикоснулось реконструкторское движение, мгновенно отдавало дешевой бутафорией. Даже небо над Бородинским полем приобрело сходство с огромным куском грязно-голубой фанеры. Но самая «жесть» была ДО тусовки на поле. «Мальчики в нержавейке» наконец блеснули и финансовыми зубками. Причем в режиме открытого шантажа. Выстроив своих усатых манекенщиц обоего пола в линейку, по всем микрофонам главные жирные дяденьки в перьях грозились не проводить бой, пока… пока… Короче, пока государство не поклянется впредь дотировать подобные сходки. А лучше, если начнет прямо сейчас. Толпа мрачно внимала, но шапку по кругу не пустила. Государство в лице двух серокостюмцев из местного волостного управления скромно отмалчивалось. А реконструкторы, перейдя в режим идеологического визга, требовали у кого-то каких-то денег. Прошедшие Чечню омоновцы из оцепления обсуждали, вероятно, какие-то животноводческие вопросы, так как самым частым словом в диалогах было «козлы».

Кстати, «мальчики в нержавейке» – это не моя фразеология, а народная, давно приклеившаяся как определение к так называемым историческим реконструкторам, или, говоря простым языком, «переодеванцам». Действительно, реставраторское движение похорошело, расширилось и перешло на нержавейку как на основной материал украшения тела и отечественной истории. Есть среди реконструкторов, конечно, те, что по старинке и привычке еще обклеиваются кефирными пробками, но их все меньше – реконструкторское движение хорошеет и, как я уже сказал, переходит на нержавейку и натуральные перья в разных местах. Общественное умиление по поводу «мальчиков» крепнет. В день Бородинской битвы каналы редкостно безмозгло, но радостно подсчитывают пуговки на «дедах» реконструкции и в один голос блеют про «славу русского оружия». Стажерши новостных каналов выдают подкопирочные тексты про «блеск эполетов». В общем, «жесть» в чистом виде. Кстати, требование о госдотировании подобного рода тусовок прозвучало так откровенно впервые.

Вообще, конечно, про славу русского оружия послушать очень забавно, особенно в связи с бородинской годовщиной. Как-то миленько и незаметно зарастает идеологической приторной ряской тот печальный факт, что Бородинская битва была проиграна русской армией. Проиграна вчистую – с последующим отступлением и сдачей столицы. Напоминаю, это было генеральное сражение Отечественной войны 1812 года, и результатом его было отступление русских, наступление французов и позорное оставление Москвы. Это было масштабное поражение русских, трагическое и необратимое. Это – факты. И, как выяснилось, очень хороший повод отметить день «славы русского оружия».

Публикуется по: Профиль. № 33 (541) от 10.09.2007

Йехвирос

Отовсюду высовывали свои мерзкие рожицы «покатушники» и «покатушницы». Выставка стала их праздником, а они – ее символом. Такого количества покатушников на кв. м. Москва еще не видела. Они катали всех и все.

Колченогие, разбитые, совершенно убитые лошади, лошадки и пони, которых понатащили из всех гаражей и покатушных притонов Москвы, слетелись на Йехвирос как мухи на огромную навозную кучу и облепили ее так густо, что сама куча перестала быть видимой. Впрочем, в глубине, под мухами, кое-какая жизнь теплилась. Теплилась, к примеру, в лице какого-то носатого доцента из Тимирязевки, который развязно комментировал репродуктивные способности лошадей на выводке. Шуточки были, правда, на уровне Жоржа Бенгальского… Публика прела и скучала, когда перед ней таскали на строгих выводных недоуздках одурелых лошадей.

В другом завитке (секторе) кучи шла бурная дегустация кумыса. Бурно дегустировал его подозрительно красноносый производитель из Самарской области. Когда вокруг кумысного стенда образовалась толпа (это больше трех человек), красноносый деловито налил себе стакан, страдальчески закатил глаза и «тяпнул», по привычке делая гулкое «хы» и занюхивая. Московская публика на кумыс глядела подозрительно. На предложения попробовать – глупо улыбалась и молчала. Две мрачные «покатушницы», которым терять, судя по всему, было нечего, брезгливенько пригубили и спешно покинули павильон. Через час забрел откровенный самоубийца, которого не пустили на Останкинскую башню, с которой он собирался ринуться, и, увидев бутыли с белой скисшей мутью, просиял. В общем, популяризация кумыса шла вовсю. Кумысоделы затеяли какой-то конкурс и, вроде, сами у себя его и выиграли, причем всем участникам дали первое место и право не пить кумыс до следующего года. От всех этих манипуляций с прокисшим кобыльим молоком остро попахивало ВДНХ-ой тридцатых годов…

В очередном сумрачном ангаре притаились «половики» – ожиревшие, распальцованные дядьки, любители поло. В полутьме они вяло побарахтались на манеже, размахивая деревянными молотками, пару раз заехали своим лошадям по скакательным суставам… и, отловив какого-то несчастного очкарика-корреспондента, принялись душить его тысячедолларовыми подробностями амуниции для поло. Корреспондент поначалу сопротивлялся.

На запах прессы тут же приперся кумысодел и, приветливо поплескивая белой мутью в стакане, отрезал очкарику всякий путь к отступлению. Корреспондент, которому редакция явно заказала что-нибудь жизнеутверждающее про тяжеловозов, отмахивался от «половиков» и диктофоном, и блокнотиком, но, оглянувшись на кумысника и оценив увесистость молотков «половиков», покорно взял интервью у самых мордатых и напористых из них. Те, по полной, загрузили его «элитностью» и «эксклюзивностью» свинства, которому предавались, и отстали, предательски бросив бедолагу на растерзание кумыснику.

Лошади «половиков», являющие собой коллекцию самых диких травм, избитые молотками, хромые, с отечными суставами, с бесстыже отбитыми холками, парились возле ангара. Мимо них, бесконечной вереницей, треща о любви к лошадям, шли шеренгами девочки с хлыстиками, щеголяя новенькими «даунками».

В одном ангаре рты лошадям рвали какие-то бутафорские казачки, в другом – изгалялись над понями детки, похожие на сбежавший из цирка коллектив лилипутов.

В общем, это был настоящий день йеху – Йехвирос.

Забавно, что устроителям везде мерещились «отэколенные». Блондинки офисных пород сталкивались в проходах меж лошадиными клетками, минут пять пугали друг друга тем, что где-то «в седьмом видели отэколенного» и в панике разбегались. Секьюрити как напряглись в первый день Йехвироса в ожидании загадочных «ааа-акций», так и не выдохнули до конца. Их крепко накручивали в конторе выставки, но толком ничего не объясняли. В отставных мозгах бывших подполковников страшным кодом вращались слова «Лошадиная Революция». Самые ретивые собирались обыскивать денники, чтобы выяснить, не припрятаны ли там, у лошадей в опилках, наганы и нелегальная литература. Крыши, конечно, ехали.

Семинары – отдельная тема. Это было «нечто» в прямом смысле этого слова. Как вы помните, заголовок этой статьи предполагает, что русским лошадникам, действительно, лучше не собираться «больше трех». Собравшись чуть большим количеством, они заражают друг друга маразмом и невежеством, причем число инфицированных этими качествами возрастает пропорционально количеству собравшихся. Производители «семинаров» отпускали невероятные перлы по анатомии. Люди совершенно безвестные, второпях схваченные организаторами Йехвироса, чтобы был хоть «кто-то», демонстрировали обычную совковую безграмотность и глупость. Но называлось это – СЕМИНАРАМИ!

Блеснули с кордео… Ох, как блеснули! Чернокудлатая девушка с перепуганным личиком, трясясь и ерзая, немного поездила на уздечке. Даже по спортсменским меркам поездила кисленько. Правда, может быть, дело было в том, что конь под ней демонстрировал поясничную хромоту во всей красе. Потом уздечку стянули и девушка, обжимая хромого коня, чуток протряслась рысью. Конь, разумеется, расклячился. Насморочный и гундосый, но очень назидательный голос тут же объяснил что «сбор на кордео» невозможен, а без сбора очень плохо. То, что было на уздечке, тоже сбором (даже по спортмеркам) не являлось, но это никого не смутило. Кудлатая еще пару раз протрюхала рысью стеночку и, так и не решившись на галоп, быстренько слезла, где была чествована товарками как первый человек, совершивший полет к Сатурну.

Насморочная снова запела в микрофон про кордео. Логика простая: «Вот, посмотрите, у нас не получилось, следовательно, это невозможно!».

В уголке манежа две девчушки ухахатывались, глядя на семинар. «Отэколенные!!!» – злобно шипели про них две антисанитарные дамы в больших шпорах и при бедрах немыслимого обхвата. Не знаю, были ли девчушки «отэколенными», но были прехорошенькие и хохотали в «правильных» местах. Особенно когда хромой конек под кудлатой, положив что-то на семинар, пошел побираться по трибунам, выклянчивая у зрителей чипсы. Были еще рассуждения о балансе лошади, до такой степени маразматические и дилетантские, что даже и подтрунивать над ними как-то неловко.

Короче, конники России заражали друг друга полным отсутствием любых знаний и пониманий, в то время как за стенкой от неизвестной ветеринарам болезни скончались две лошади.

В соседнем павильоне трудились над разрушением пояснично-крестцового отдела рыжей лошади несколько ковбоев вологодского происхождения. Или вятского. Сказать трудно. Потешно смотрелись в шляпах, имитировали «вестерн», говорили цитатами из журналов для толстых бизнесменов, решившихся провести «ковбойскую недельку». Дело, впрочем, сделали. Рыжая кобыла ушла из манежа уже совершенно хромой. Чего, разумеется, по русской привычке никто не заметил. И не только потому, что и ковбои, и слушатели семинара зримо наслаждались собой в шляпах, но и потому, что просто не видят они этого! Даже как-то и неловко повторяться про хромоту…

Но НХ-шный семинар побил все рекорды. Выглядел семинар странно. Рослая, гренадероподобная «деушка» долго орала на прелестную серую кобылу такими хабальскими интонациями, что половина зрителей погрузилась в ностальгию. Вспоминались вокзальные пирожки на Ленинградском и зычное требование торговки: «Давать без сдачи! Ногти „отвалются“ тут вашу медь считать!».

Серая кобыла задвигалась, показав рекордную «завязанность» всего, чего можно, и осторожно, как на ходульках, пошла по манежу. Опять вокзально-пирожковый окрик, после чего, зримо страдая от болей в скакательных, кобыла принялась коряво осаживать. «Осаживали» еще раз пять. Такое вот русское НХ… Только буквы в серединке не хватает…

Публикуется по: Nevzorov Haute Ecole. № 1, 2007

«Маленькие веры»

Забавно и умилительно наблюдать, как уверенно пополняется каталог тщательно исповедуемых обществом так называемых «малых вер».

Попам всех видов надо было бы призадуматься, так как конкуренция «вер больших» и «вер малых» – вопрос гораздо серьезнее и острее, чем они предполагают и чем это вообще видится на первый взгляд.

А идеологи и менеджеры «малых вер» давно уже представляют для традиционалов опасность куда большую, чем разрозненные интеллектуалы-атеисты, ныне празднующие издание в России «Иллюзии бога» Докинза и «Голой обезьяны» Морриса.

Уже окончательно и крепко стал «маленькой верой» спорт, который можно было бы классифицировать как разновидность «катарсиально-экстатической религии», т. е. той религии, смысл и эффект которой заключается в обеспечении пролонгированного острого экстаза у участников религиозного действа (в основном зрителей).

До поры до времени поиск и нахождение этого острого состояния был уделом шаманизма, нескольких африканских культов, ряда христианских сект, вроде «хлыстов» или «трясунов».

Теперь то же самое, только в одноразовой удобной упаковке, предлагает спорт. По сути, та же возможность соучастия в публичном и коллективном экстазе, но без изменения образа жизни, без сложных обязательств, этнографических довесков и антисанитарии.

Не надо цеплять к ноздрям раковины, трясти вязанкой гнилых козьих копытцев, вспарывать себе бока и плечи или обрекать себя на череду утомительных и унылых совокуплений с крайне негигиеничными пожилыми единоверицами, как это принято у «хлыстов» и «трясунов» в ходе камланий.

Стадионный экстаз, предоставляющий возможность выть, орать, извиваться, потеть и трястись, предлагает потребителю примерно ту же степень исступления и истерии, как и во время камлания, но в чистеньком варианте и под очень благовидным предлогом переживания за спортивную команду (город, страну, клуб).

Конечно, и во время стадионного камлания для «экстатанта» остается опасность неконтролируемой дефекации под себя, случайного удара бутылкой в лицо или орошения рвотными массами соседа по трибуне, но спорт, как известно, предполагает некоторую долю красивого риска.

Примерно такая же, только еще хуже, история с туризмом. На данный момент туризм тоже стал «малой верой». Жрецы этой веры, так называемые туроператоры, успешно торгуют, по сути, обещанием «царствия небесного». Прекрасно развита и распространяется иконография этой «малой веры»: изображения курортов, смуглозадых девок, пальм, дружественных мартышек и покорных туземцев.

Что любопытно, в проповедях «курортианства» четко прослеживается цикл «трудовое годичное умирание – курортное воскресение».

Правда, от представителей любого другого культа, любого другого священства, жрецов этой «малой веры» отличает то, что некое «царствие небесное» они действительно способны предоставить. Конечно, временное, недельное или двухнедельное, но зато наверняка.

И главное – без глупейшей необходимости физически умирать.

Ликвидность духовного «товара» «большой веры» и здесь проигрывает в конкурентоспособности, так как путевочка, которую выписывают традиционалисты, – то, что называется «не совсем понятно куда», и не подтверждена никакой фотографической, полиграфической или свидетельской базой. Более того, «туроператор» с кадилом и сам толком не знает ни уровня сервиса, ни звездности отеля, ни настроения мартышек в том милом местечке, куда он отправляет клиента.

К тому же на эту «непонятно куда» путевочку полагается копить всю жизнь, в отличие от ежегодного цикла, предлагаемого курортианцами.

Хромает и продуманность атрибутики, так как в данном случае «мыльница» все же предпочтительнее свечки.

Большим плюсиком «малой веры» является и то, что ее идеалы более созвучны основным тенденциям общественного идиотизма и еще более губительны для мировой культуры, чем даже усилия «большой веры».

Конечно, это очень перспективно. Ведь что такое «турист»? Чисто внешне – это существо, которое направляется туда, куда ему не надо, направляется для набора бессмысленных впечатлений, которые ему никогда не пригодятся и в силу его профессии никак не могут быть востребованы или реализованы. Но у него, туриста, огромные возможности по осквернению и обессмысливанию мировой человеческой культуры. Простой пример: превращение тайн, архитектуры и духа Древнего Египта в омерзительный ширпотреб. Турист, несмотря на присущую этой категории существ тупость, чувствует, что совершает глобальное надругательство над святынями культуры и наращивает курортианско-туристический фанатизм.

Этот фанатизм, кстати, на много порядков опережает все примеры подобного рода в мировом религиоведении, что тоже должно было бы стать тревожным звоночком для «большой веры».

Во имя «большой веры» никто никого уже давно на органы ножовкой не пилит, как это произошло недавно ради путевки на Сицилию в Петербурге.

Так что «большой вере» пора задумываться, осознать опасность и начинать принимать меры.

Публикуется по: Профиль. № 37 (592) от 06.10.2008