Текст книги "Краткая история цинизма"

Автор книги: Александр Невзоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Первая кровь

На ипподроме в Череповце группа учащихся местной конно-спортивной секции зверски избила девушку, Аню Андрееву. Череповецким УВД возбуждено дело по ч. 1 ст. 116 УК РФ («Побои»). Для совершения избиения, для пущего пафосу, чтобы избиваемой было «морально больнее», девочки из конно-спортивной секции принарядились в спортивную форму. Надели шлемы, в просторечии именуемые «даунками», сапоги и бриджи. И всемером зверски избили девчушку, которая осмелилась фотографировать то, как они издеваются над лошадьми.

Впрочем, у Ани был выбор. Ей предлагали стереть фотографии, на которых были запечатлены вполне штатные издевательства над лошадьми, являющиеся очень банальной и даже непременной компонентой так называемого конного спорта. Она отказалась и приняла неравный бой – одна против семи озверевших дур, которых в конно-спортивной секции долго учили бить и мучить лошадей и научили, что злобой и болью можно решить любую проблему. Спортсменки продемонстрировали исступленный, бесноватый садизм и удивительный лексикон… (на включенный фотоаппарат Ани записался звук). Мрачные опера УВД, видавшие все на свете и все слыхавшие, затыкали уши, когда по долгу службы должны были слушать пленку.

К чему это я? К тому, что в Москве – большое «событие»: началась грандиозная выставка, именуемая «Эквирос», на которой коллеги и единомышленники тех девочек из Череповца могут показать все, что умеют. Правда, уже и там спортсмены начали пошарахиваться от объективов и скалиться на незнакомого фотографа. Но в драку пока сразу не лезут. Боятся милиции.

Забавная черта нынешнего «грррандиозного лошадиного мероприятия» – бейджики у некоторых фотографов, на которых написано: «Если вам не стыдно за то, что вы делаете, почему вы против фотографирования?» Это не «череповецкое эхо». Это приметы той войны, что давно полыхает в «конном мире», которая началась естественным и обычным путем и за последние несколько лет располыхалась почти в ядерный пожар.

Иппология (наука о лошадях) совершила ряд открытий крайне неприятного для «лошадников» характера. Выяснилось, что в так называемом конном спорте и во всех смежных с ним дисциплинах нет никакого «союза лошади и всадника». Есть дикое по силе болевого воздействия принуждение, истязание лошади. Есть мобилизация всех самых отвратительных качеств человека. И ничего более. Все прочее – розовая литературщина, вымыслы и «словеса». Грубо, но прямо говоря, все прочее – это вранье заинтересованных лиц. Заинтересованных в том, чтобы им не мешали развлекаться. И ничего более.

Выяснилось, что конный спорт спортом как таковым считаться не может. Почему, спрашивается? Дело в том, что спорт – это преодоление себя самого, это собственный пот, собственная кровь, а конный спорт – это обычная паразитация на физических возможностях другого разумного существа, совершенно не согласного заниматься спортом и принуждаемого к этому побоями, болью и спецсредствами. Те, кто почище, поблагороднее, подобрее и пограмотнее – такие как Аня Андреева, – восстали против «конного спорта» и против тех забав, которых можно достичь только истязаниями лошади.

Те, кто позлее, поневежественнее и хочет забавляться с лошадьми ценой здоровья и жизни лошадей по всем правилам биофашизма, такие как девочки-спортсменки, избивавшие всемером Аню, ненавидят первую категорию всем сердцем и, когда соотношение сил оказывается 7:1, нападают. Нынешний «Эквирос» – это, конечно, очень мутное зеркало Лошадиной Революции. В нем больше отражается только вторая сторона. Да, там есть все, что полагается… и на манежиках «Эквироса» персонажи ночного лошадиного кошмара сменяют друг друга. Маленькие девочки из конно-спортивных секций (типа череповецкой) оживленно покупают новенькие «даунки», пискляво выясняя друг у друга, каким железом лучше «любить» лошадь. Ожиревшие распальцованные дядьки-«половики» (любители конного поло) душат несчастных корреспондентов тысячедолларовыми подробностями своей амуниции, упирая на исключительную элитность и эксклюзивность свинства, которому предаются. Лошади «половиков», являющие собой коллекцию самых диких травм, избитые деревянными «молотками», с отечными ногами и разбитыми холками – парятся возле ангара. Рвут лошадям рты бутафорские казачки, лупят хлыстиками зачуханных пони детки, очень похожие на сбежавший из цирка коллективчик озлобленных лилипутов. Все, как полагается на конном празднике. Все, да не все…

Ощутима сильная нервозность. Бьют с опаской и оглядкой, как-то без былого удовольствия, скалясь и озираясь. Забавно, что устроителям «Эквироса» везде мерещатся революционеры с фотоаппаратами, которые всю эту мерзость фиксируют. Секьюрити как напряглись в первый день «Эквироса» в ожидании мифических акций, так до сих пор и не выдохнули. Их крепко накрутили в конторе выставки, но толком про Лошадиную Революцию ничего не объяснили. Только сказали, что такая есть и с ней надо бороться на отдельно взятом «Эквиросе». В отставных мозгах бывших полковников слова про Лошадиную Революцию преобразовались в нечто страшное. Самые ретивые принялись обыскивать денники, чтобы выяснить, не припрятаны ли там, в опилках, наганы и нелегальная литература. В общем, съезд крыш – самый полный.

Кстати, о детках. Отдавая детку в конно-спортивную секцию, туда, где проблемы учат решать избиением, не надейтесь, что детка никогда не применит эти знания в совершенно другой сфере. Например, в отношениях с родителями. Или с другими детками, как это блестяще продемонстрировали череповецкие спортсменки.

Публикуется по: Профиль. № 31 от 27.08.2007

Скальпы и ягодицы кабинета министров

Выяснено, что отсеченная способом гильотинирования голова (т. е. способом мгновенного и относительно чистого среза), вероятно, остается в сознании от 25 секунд до одной минуты. Помимо того, что этот факт придает самому процессу гильотинирования особую пикантность, он, согласитесь, чертовски занимателен.

Завораживающе-любопытны ощущения головы.

В реальности глаза казнимому завязывать практически никогда не удосуживались, следовательно, голова осознавала и видела момент своего отделения от шеи, момент окончательного расставания.

Затем следовал удар скулой или макушкой о кровавые доски эшафота, парочка переворотов в воздухе с мельканием неба и лиц толпы и еще один удар об осклизлые доски. Затем некоторая пауза… с возможностью созерцания рваных сапожек подбегающего мальчишки. «Эшафотные мальчишки» – санкюлоты, обслуживающие революционные казни, как известно, хватали упавшую голову за нос или ухо и с особой меткостью швыряли ее в корзину, уже полную голов.

Чем эффектнее мальчишка закрутил голову, чем ловчее попал в ивовую высокую корзину под эшафотом, тем больше ему доставалось аплодисментов и восхищенного рева толпы.

А для самой головы следовало влетание в корзину и падение на кучу других голов. Головы там были самые разные. Оскаленные, с закрытыми или выпученными глазами, с вываленными или закушенными языками, усатые, дамские, старушечьи и детские.

Вот на созерцание этих голов во всех подробностях у свежеотрубленной головы было предостаточно времени, не менее 15–20 секунд. И на полное, уже окончательное осознание ситуации. И на ее анализ.

Повторяю, по твердому убеждению физиологов и нейрофизиологов, все эти процедуры вполне отчетливо воспринимались головой.

Примерно те же ощущения ожидают и русских министров в ближайшие дни.

Каждому обитателю так называемого кабинета предстоит эта процедура. Каждый ощутит отделение своей головы, ее полет, приземление в корзину и прочие нюансы.

Ритуал «отставки кабинета министров» каждому из министров позволяет прожить волнующие и незабываемые минуты, быть очевидцем своего административного и номенклатурного гильотинирования.

Правда, в отличие от парижских эшафотов, все будет чуть-чуть иначе.

Кудрин, к примеру, уже закупил фломастеры и по утрам, перед зеркалом, напевая что-то из чукотского фольклора, философически и очень хладнокровно чертит на шее пунктирные полосы. То повыше, то пониже. Чувствуется, что привык человек руководить процессом, гильотинировался не раз, да и в общем знает, что кремлевские шутники в самый последний момент, за секундочку до полного выключения сознания, его-то голову из корзины точно выдернут и ловко пришьют обратно. (Если, конечно, мальчишка-санкюлот не поскользнется на кровавых досках указа о роспуске и не опоздает выхватить голову из корзины до того мгновения полной «отключки», когда медицина уже бессильна и даже доктор Сурков не поможет, несмотря на то что в ближайшее время должен получить полный контроль над лабораторией политической реанимации.)

А вот сельхозминистр грустит – точно знает, что уже не пришьют. А если и пришьют, то уже не ему, а в лучшем случае страусу из лелеемого им подмосковного хозяйства.

Говорят, уже ездил сельхозминистр к наиболее вероятному страусу в питомник и требовал от фермеров кардинального улучшения его жизни. Ознакомился, походил, понюхал, но остался, говорят, грустен. Даже размер его будущих яиц его не утешил.

В общем, должно быть очень весело.

Министры, правда, отчаянно трусят, зная, что вершитель их судеб, несмотря на смену должности, остался все таким же озорником.

Конечно, очень многие из кабинета делают ставку на то, что премьеру, вероятно, все-таки присуща естественная слабость очень умного человека декорировать и оттенять себя полными дураками.

Есть, конечно, такие, что при этом раскладе совершенно неуязвимы и непотопляемы. Их большинство. И они, в общем и целом, счастливы и уверены, что после административного гильотинирования их головы будут пришиты на место в первую очередь.

А некоторые в уровне собственной тупости не так уверены и потому сейчас лихорадочно маскируются. На последнем заседании кабинета кто-то уже раза три садился мимо стула, а кто-то целый час тщательно писал обратной стороной ручки в своем блокнотике, стараясь быть замеченным за этим занятием.

Зубков гарантированно будет при деле, причем не по причине тупости (с ней у него напряженка), а из-за великолепного нового брючного ремня.

Говорят, ремень уже испытали. На части старого состава кабинета. Такой хороший ремень, что оставляет на ягодицах рубцы вроде бы и глубокие, но не мешающие выпоротому министру заседать. Практически волшебный ремень. Зубков скрывает и марку производителя, и место, где купил его. Зубков – не дурак. Понимает, что с таким ремнем Главным вице-премьером может стать каждый.

В общем, все в политической жизни идет правильно и с должной долей политической таинственности.

До конца так и неясно – то ли фасад Дома правительства будет украшен скальпами, то ли все-таки только ягодицами, посиневшими от зубковского ремня и выставленными напоказ народу из окон.

Публикуется по: Профиль. № 18 (573) от 12.05.2008

Франкенштейны Кремля

Наверное, я не открою никакой особой тайны, сообщив, что в одном из корпусов Кремля находится очень секретная лаборатория. С известной лабораторией доктора Франкенштейна ее роднит не только общий – прелестный – научный колорит и обстановочка, но даже штатное расписание, в котором номенклатуры и руководителя лаборатории, и его замов так и прописаны: «доктор Франкенштейн, первый зам. доктора Франкенштейна, зам. доктора Франкенштейна по АХЧ» и т. д.

Именно так, кстати, даже в удостоверениях написано. Иногда просто. Иногда с именем-отчеством. По большей части что-нибудь типа (условно) «Владислав Юрьевич Франкенштейн, доктор». Причем надо понимать, что это не какая-то шарашкина контора по пошиву политических монстров, а очень передовое предприятие.

Здесь, в лаборатории, клокотанье реторт, все булькает, дымится и сыплет разрядами, искрами и сполохами. На ржавых каталках в синеватом озарении электроразрядов – длинный и веселый ряд политических мертвецов.

Мертвецы подмигивают, курят и ворочаются. В ожидании доктора проводят лежачие конкурсы политической красоты или хвастают саваном от Зайцева. Лаборанты-золотовцы бегают по рядам, наводя порядок то прикладом, то свернутой в трубочку Конституцией.

С порядком – проблемы. Приходится все время сгонять Починка с Новодворской и успокаивать Макашова, который все время плюется в коллег-мертвецов и даже в лаборантов – через прогрызенную в наглухо зашитом саване дырочку.

Суматоху веселой мертвецкой вечно усугублял Зурабов, которого закатывали в покойницкую раз двадцать на дню и столько же раз выкатывали обратно, признав политически все-таки живым. Сегодня утром вроде закатили уже капитально, говорят – навсегда, на полную перешивку. И даже поставили в самый глухой угол, чуть ли не к Бурбулису, в трех каталках от Макашова, которого необыкновенно воодушевила новая мишень.

Поклонникам Зурабова могу, кстати, подсказать, как искать бывшего здравоохранителя России, – он действительно рядышком с Макашовым. А того очень легко найти – он четырнадцатый в пятом ряду, к тому же единственный, на ком поверх савана надет старый путчистский берет.

Есть еще пара рядов, где лежат или молча, или тяжело покряхтывая, политические мертвецы, которые достались нынешнему научному персоналу от тех времен, когда лаборатория была еще царской. Они непривередливы, только требуют зажженную свечу в руках и «Плейбой» на церковнославянском. Им переводят, делают отдельный тиражик – и тем успокаивают стариков. Правда, не всех. Малюта Скуратов уже практически полностью разобран на органы (политические) и читать не может. Говорят, доктор В. Ю. Франкенштейн в порядке научного эксперимента пересадил его глаза Митрофанову, уши – Грызлову (для придания этим персонажам недостающей жесткости в период выборной кампании), а правую руку, копчик и ряд внутренних органов – Немцову (просто по дружбе).

Помимо Малюты, от которого практически ничего не осталось, так как с политической решительностью и жесткостью у нас, как известно, проблемы и почти каждому персонажу нынешней политической истории пришлось что-нибудь Малютино трансплантировать, есть и еще очень ценный старый биополитический материал, которым доктор распоряжается ко благу Отечества. Сейчас идут оживленные переговоры с Борисом Абрамовичем о предоставлении последним кремлевской лаборатории любых фрагментов его политического тела, пригодных для дальнейшей трансплантации. Борис Абрамович ответил, что легко поменяет даже голову и правую ногу на один лишь орган Скуратова. На тот самый, что прославил бывшего генерального прокурора. Вопрос сейчас в стадии решения.

Эта лаборатория знаменательна и тем, что именно здесь формировалось из разных фрагментов ее обитателей, из самого неожиданного некробиополитического материала новое правительство России. Здесь аккуратно кое-что отчленялось от одного министра, пришивалось другому – и в общем-то все быстро и неплохо срослось.

Новый кабинет министров выглядит вполне достойно, и только если уж очень тщательно вглядываться, заметны свежие политические швы на некоторых физиономиях и кистях рук.

Да-да. Именно здесь все и произошло.

Кстати, тот самый страус, которому должны были пришить голову сельхозминистра, тоже здесь. Все уже было решено, уже готовы были хлороформ и скальпели, но в последнюю минуту пришел протест от «зеленых», возражающих против такого глумления над страусом.

Поэтому пока Гордеев остался сельхозминистром и может пить у страны солярку дальше и с многозначительно-гордым видом добивать сельское хозяйство России.

Есть, правда, смелый проект. Не гневить «зеленых» и вообще не мараться о чистое издевательство над птицей, а просто перевести страуса, в его натуральном виде, во главу сельхозминистерства. Проект смелый, но компьютерный анализ предсказывает его абсолютную эффективность.

Публикуется по: Профиль. № 19 (574) от 19.05.2008

День Ампутации

В веселые девяностые годы, когда звезды над Кремлем еще были из зеленого бутылочного стекла, там, как известно, бурно и антисанитарно негодяйничала молодая демократическая поросль, пробравшаяся в святыню русской власти на теле первого президента России Б. Н. Ельцина.

Ельцин, как, впрочем, и всякий циклоп-преобразователь, просто в силу своей политической величины, в силу своей огромности, увы, не мог должным образом соблюдать элементарную политическую гигиену. И в складках его кожи, в его волосах и всяких укромных интимных местечках быстренько заводились мелкие, но чрезвычайно шустрые микрореформаторы.

Циклоп-Ельцин, как и полагается циклопу, добравшись до вожделенного трона и скомандовав реформам начинаться, уснул под позеленевшими звездами, а микрореформаторы расползлись по Кремлю.

Красивое было время.

Время, когда шлюх завозили в ворота Спасской башни целыми караванами «Икарусов», когда заснувшего в Георгиевском зале Гайдара, путая со студнем, мазали хреном и тыкали вилками, а мочиться ходили в Царь-колокол.

Веселились от души. В Царь-пушку мордой вперед по пояс засовывали то бывших членов ЦК, то манекенщиц. Все торчащее из пушечного жерла заголяли и использовали в меру испорченности и представлений о прекрасном.

Экскурсиям, которые по старой памяти еще пускали в Кремль, на всякий случай завязывали глаза у кассы и развязывали на выходе.

Конечно, это была недоработка.

Конечно, экскурсантов надо было бы ослеплять для порядка (на входе), но специально заказанный для этих нужд офтальмологический инструмент мгновенно разворовали, да и кремлевские гвардейцы, на которых была возложена эта обязанность, пребывая в некотором замешательстве от изощренности зверства, предлагали гуманно и быстро выкалывать глаза экскурсантам штыками.

В общем, как всегда, возникли прения, перенесенные в тогдашний Госсовет и на закрытом заседании закончившиеся тем, что на время прохождения экскурсий спящего Гайдара, утыканного вилками, постановили накрывать газетой «День», а торчащий из Царь-пушки очередной зад маскировать триколором, ну и, разумеется, завязывать крепко глаза желающим лично осмотреть Кремль в экскурсионном режиме. Тогда еще юный и ужасно розовый Коржаков, который только начинал пить кипяченое молоко из стакана в серебряном подстаканнике и часами репетировать перед зеркалом «взгляд маленькой берии», был, я помню, назначен ответственным за крепость завязки.

Впрочем, вилки, зады и сортир в Царь-колоколе приедались, хотелось праздника. И такого, чтобы в самой сути его было бы какое-нибудь глумление позапредельнее. Глумление очевидное, но аккуратненькое, вполне пригодное как смысл большого государственного праздника и как основа будущей государственной идеологии.

Как вы помните, микрореформаторам очень удачно подвернулась тогда корявая история ГКЧП, хулиганство с танками и прочие пикантные подробности того буйного времени.

Праздник обозначился, день определился.

Способом зудовозбуждения в уязвимых и нежных частях тела был разбужен циклоп, который, особо не задумываясь, и утвердил новый праздник. День Ампутации. День потери Россией всего, что было с таким блеском награблено и с таким великолепием присвоено за целых десять веков. Жеманничать и говорить о том, что Россия кому-то «дала», можно было только в известном смысле, но никак не в смысле предоставления кому-то независимости.

Эту независимость одурелые республики отрывали себе сами. Вместе с головушками последних солдат империи в забытых и преданных Москвой гарнизонах.

Сочетание этих милых ситуаций и стало, по сути, реальной основой т. н. Дня независимости.

Глумливое идеологическое изобретение группы сильно пьющих «лаборантов», горящий в Москве русский танк, спящий циклоп, зеленые звезды и оторванные головы солдатушек стали основой большого русского праздника.

«Отрафинированные» представления о нем теперь передаются, как стригущий лишай, методом простого инаугурационного или иного контакта от передатчика власти к ее полупроводнику или другому лицу. Или практически бесконтактно – через прессу и Основной закон.

Надо сказать, действует прекрасно, хотя недоработки еще есть. Есть недопонимание оптимистической сути таких дат. К сожалению, проведенное в 100 российских клиниках экспресс-обследование не выявило ни одного вменяемого больного, который бы торжественно отмечал День Ампутации большинства жизненно важных для него органов. Но надо надеяться, что все будет хорошо и что через пару обнюхавшихся кокаином поколений все придет в норму.

Публикуется по: Профиль. № 23 (578) от 16.06.2008

Большая дамская езззда

Именно она и есть подлинное лицо всех сегодняшних аристократических тенденций России, в которой ныне расплодились в невероятном количестве «клубы дамско-боковой езды». Их уже два.

Вкратце история вопроса.

Вообще-то «дамская езззда», как известно, – это изобретение тех времен, когда определенная стыдливость временно вошла в моду. Вы не поверите, но был в истории человечества момент, когда акт откровенного и публичного онанизма, которым по сути своей является для дам «занятие верховой ездой», показался современникам совсем бесстыдным и мастурбаторш урезали в правах, пересадив «бочком». Лишив определенные анатомические области дамского тела интригующего контакта с «теплым и подвижным». Это было очень жестоко, но необходимо. Дело было не только в абстрактной нравственности. Разожженная выпуклостями седел и ритмом езды, похоть нуждалась в немедленной реализации сразу после «сеанса». А под рукой (и не только под рукой), как правило, оказывались лишь конюхи. Которые, разумеется, тут же шли в ход, что зримо влияло на дворянскую генетику Европы. Множество младенцев с рождения демонстрировали как врожденную красноносость, так и тягу к дешевым спиртным напиткам. Более того, стала меняться дворянская речь, постепенно искажаясь в сторону той «смеси рыгания и заикания», которая, как писал тогдашний классик, «есть разговорный язык наших конюхов».

В общем, как я уже сказал, срочные меры были приняты, дам заставили сменить позу. Позже бомбистки, модистки, стенографистки и другие подпольщицы, вовремя и ловко вписавшись в парочку мировых революций, развернули грязные кружевные знамена эмансипации и пошли в свой смертельный бой на мужские порядки, уклады и правила. Наряду с прочим эмансипантки вновь отвоевали себе пикантное право на публичную мастурбацию, которой и предались под видом «конского спорта».

Со временем забава настолько автоматизировалась и приелась, что дамы сами сменили позу, сообразив, что, несколько теряя в оргазмике, выигрывают в чисто галантерейном смысле этого слова, получая возможность демонстрации самых невероятных нарядов и реальную возможность сокрытия форм, уже невозможных для демонстрации. То, что «дамская посадка» придает любому заду сходство с хорошо полежавшей грушей, никого особенно не смутило. К тому же нашелся какой-то подлец, который ловко подвел под эти забавы некую антицеллюлитную базу, ловко намекнув, что дамская посадка не только аристократична, но и позволяет целый час скрывать целлюлит. Этого было достаточно, и «большая дамская езда» снова вошла в моду.

Нынешняя Россия, чрезвычайно жадная до любой возможности поаристократничать и очень не изобретательная в этом смысле, моду подхватила. Истаскавшиеся барменши, которым удалось в самый последний момент все-таки относительно выгодно втюхать себя какому-нибудь «представителю новой элиты», бывшие доярки и чертежницы, сколотившие капиталец, пересевшие с нар в «ситроенчики» снабженки – словом, все кинулись аристократничать. Посещение скачек, сладкая возможность понаблюдать мучения, а если повезет – и смерти лошадей, шляпконошество и прочие прелести особо не прижились, став уделом дам, уже перешедших тонкую границу, отделяющую милую глупость от нормального слабоумия. От «конского поло», аргентинской игры, все-таки слишком ощутимо несет откровенным жлобством и простой бойней, чтобы всерьез увлечь дам. Таким образом, жажда бывших барменш аристократствовать долгое время оставалась полностью неудовлетворенной. С кого брать пример, как обезьянничать? Европа, как известно, давно и грустно молчит в этом смысле. Французская аристократия безропотно переквалифицировалась в гидов по собственным замкам, где водит японские экскурсии. И показывая старый фамильный сортир в западной башне, талдычит о своем прадеде, который именно здесь, запершись от домочадцев и слуг, полтора года погибал от запора, но ни на секунду не снял ни фрак, ни цилиндр. Но ничто не будоражит русское сердце в этой аристократической забаве с фамильным сортиром.

Животный аристократизм Англии, олицетворенный красноносым и подозрительно похожим на еврея-водопроводчика принцем Чарльзом, тоже не вдохновляет. Особенно после той истории, когда его женушка Диана, плюнув в безответную физиономию геральдического льва, завернула роман с очень смуглым сынком директора большого универмага, а потом банально врезалась в столб. Правда, на «мерседесе» очень приличной комплектации, что отчасти компенсировало отсутствие всякого аристократического шика в том ДТП. Компенсировало, конечно, но не для наших дам. Так что только и осталось им, бедняжкам, из всего «аристократского» набора показывать самим себе «большую дамскую езззду». Самим себе, так как надежд, что на нее посмотрит кто-нибудь еще, уже не осталось. Все-таки очень аристократическая штука.

Очень сложной конфигурации.

Публикуется по: Профиль. № 28 (583) от 23.07.2008