Текст книги "Бастард (СИ)"

Автор книги: Александр Шавкунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 18

Идёт дождь, капли шуршат по листьям, выбивают едва слышимые трели из луж. Орландо обнаружил себя на каменистом берегу лесного ручья, яростно оттирающим кровь с рук и лица. Плащ мокрой тряпкой облепил плечи и вытягивает тепло из тела, грудь сжимают холодные пальцы.

Хибару посреди виноградников он покинул под звериные вопли матери. Держащей на коленях голову деда. Вышел к дороге и… память смазывается, выбрасывая к внутреннему взору отдельные картины.

Орландо опустился на корточки и зачерпнул полную пригоршню воды. Выплеснул в лицо и поднял взгляд к дымчатому небу, проглядывающему среди лысеющих ветвей. В груди вместо сердца прогоревший уголёк и боль. В далёком детстве, бродя с Серкано, мечтал о семье. О добрых родителях, которые их найдут и осыплют заботой. Бывало, перед сном гадал, какие они, люди, подарившие ему жизнь.

Вот тебе и ответ.

Парень со злобой отряхнул кисти, поднялся оглядывая красно-жёлтый ковёр и гадая, где оказался. Сомнительно, что ему удалось убрести далеко от поместья, так что лучше поторопиться. В комнате остался мешок с вещами и кошельком, но это неважно. Скьявона при нём, а в кармане найдётся пара серебряных кружков. Сейчас главное – уйти от возможной погони и согреться. Простуда плохое подспорье мечнику.

Накинув сырой капюшон, двинулся вдоль ручья, прислушиваясь к шорохам мокрых листьев, осыпающихся под ноги. Свет плавно тускнеет, в голове пусто, лишь на грани сознания бьётся привычная мысль, давно ставшая частью натуры. Найти и убить Гаспара.

В глаза бросился огонёк меж деревьев, дальше по течению.

***

Рябой мужчина, с косым шрамом от уголка губ к уху, схватил девочку за горло. Поднял и встряхнул, вызвав взрыв хохота за спиной и женский вопль. Ребёнок остался безучастен, ручки и ножки, как мокрые тряпки. Дышит прерывисто, и от тельца идёт нездоровый жар.

– Да… так себе добыча сегодня. – Протянул рябой, вглядываясь в измученное лицо девочки.

– Так ведь дождь, купцы в такую погоду и носа не кажут. – Отозвались за спиной.

Женщина закричала снова, раздался треск разрезаемой ткани и гогот десятка мужчин. Они обступили несчастную, жадно наблюдая тело через порванную одежду. Двое держат за ноги, один за руки, а четвёртый облизываясь орудует кинжалом. Под навесом потрескивает костёр, над огнём исходит паром чугунный котелок с похлёбкой.

– Саг, ты первый будешь, аль с девчонкой решил? – Крикнул держащий за руки.

Рябой бросил ребёнка в сырую солому, повернулся растягивая губы в широкой улыбке и глядя в лицо женщины, полное ужаса. Не молодая, с явными морщинками, но сохранившая красоту. Да, такая явно лучше продажных девок из таверн. Да и формы аппетитные.

Крики женщины вязнут в пелене дождя и растворяются в густом сумраке леса. Саг потянулся к завязкам штанов и замер, глядя меж деревьев. К лагерю вдоль ручья приближается одинокая фигура, в отблесках костра мерцает полоса стали в правой руке. Разбойник оскалился, гаркнул, указывая пальцем:

– Парни! Глядите, к ней спаситель пожаловал! Поприветствуйте идиота!

Пятеро разбойников пошли навстречу гостю, посмеиваясь и картинно поигрывая мечами. Женщина вывернула шею с отчаянной надеждой вглядываясь в полумрак. Вожак глухо хохотнул, глядя как парни расходятся полукругом, а идиот продолжает идти… Фигура рванула вперёд, разбойник не успел среагировать, только отшатнулся и рухнул на спину. Зажимая горло и хрипя. Остальные с воплями бросились скопом и… начали падать. Орландо ускользает от неумелых ударов, не утруждаясь блоками и фехтовальными уловками. В схватку ввязываются новые разбойники, мешаются друг другу и беспорядочно машут клинками, рискуя порубить союзников.

Особо хитрый забежал за спину, замахнулся дубиной, метя по хребту. Орландо развернулся всем корпусом усиливая рубящий удар и разбойник с визгом осел на землю. Переломившись пополам и заливая товарищей фонтаном крови. Прежде чем они опомнились, трое рухнули в грязь, извиваясь, как черви и хрипя…

Вожака Орландо заколол как свинью, трижды вогнав клинок в живот по гарду. Схватил за волосы и смотрел в гаснущие глаза на собственное отражение в расширенных зрачках. Откинув труп, повернулся к пленнице, та сжалась на соломе, закрывая собой девочку и глядя на Орландо с суеверным ужасом.

Парень махнул ей и указал на костёр. Встал под навес, с трудом стянул плащ, мокрый насквозь и подвесил у огня. Со вздохом облегчения сел на сухую землю и протянул ладони к огню. Сухой жар впитался в тонкие пальцы, побежал по телу, пожирая сковывающий холод.

Женщина с великой осторожностью села по другую сторону, прижимая девочку к груди, как младенца. Пламя отражается в тёмных глазах, рассыпается искрами по мокрым волосам, заляпанным грязью.

– С-спасибо, сеньор… если бы не вы…

Она всхлипнула и зарыдала, согнувшись над ребёнком. Орландо потянулся к котелку, взял ложку, торчащую из него. Подув, осторожно пригубил и хмыкнул.

Похлёбка на вкус отвратна, но горячая еда посреди дождливого леса, поздним вечером. Что может быть лучше?

– Что с ней? – Спросил Орландо, указывая ложкой на девочку.

– Болеет, сеньор…

– И ты потащила больного ребёнка ночью в лес?

– Мы шли к ведьме… – сквозь всхлипы ответила женщина. – Девочке совсем плохо… боюсь до утра не…

Она вновь зашлась рыданиями, Орландо вздохнул, поглядел на костёр, на лес. Дождь усиливается, вдали ворчит гром, надвигается осенняя гроза.

– Далеко до неё?

– Час пути… сеньор, может, больше…

Орландо встал, снял плащ и, обойдя костёр, накинул на плечи женщины.

– Он мокрый, но это лучше, чем ничего. А теперь, давай ребёнка и веди.

Глава 19

Дождь превратился в проливень, с раскатами грома и вспышками молний, паутиной разбегающихся по тучам. Ребёнок мелко дрожит, открывает глаза, мутные, как старое стекло и смотрит на Орландо. Женщина, идущая впереди, оглядывается, шепчет молитвы, вознося хвалу небесам за помощь. Ночь поглощает лес кусок за куском, окутывает густым мраком. Женщине приходится замедлиться и идти, выставив руки. Часто спотыкается и Орландо придерживает за плечо.

Лес не обжит и мрачен, струи ливня прибивают к земле умирающие папоротники, собираются в бурлящие ручьи. Потоки уносят ворохи листьев, мелкие веточки и прочий лесной мусор. Бёдра начинает сводить холодом, девочка сжалась в комок, спрятала лицо в груди Орландо. От неё идёт дурной жар и тревожный запах болезни.

Впереди меж деревьев мелькнул тусклый огонёк, женщина вскрикнула и побежала. Споткнулась о притаившийся под палой листвой корень, покатилась, измазываясь в грязи. Вскочила на четвереньки и посеменила к свету. Вскоре лес нехотя расступился, открывая поляну с домиком в центре. Единственное окно сочится желтоватым светом, стены из толстых, покрытых мхом, брёвен, крыльцо погрузилось в землю. Крыша покрыта черепицей, блестящей под вспышками молний, как змеиная чешуя.

Женщина взбежала по ступеням и заколотила в дверь, захлёбываясь криком. Спустя вечность загремел засов и дверь отворилась, едва не скинув несчастную с крыльца. На пороге стоит черноволосая женщина неопределённого возраста, в чёрном наряде с коротким вырезом. Орландо видел похожие на древних фресках, когда с Серкано проходил через римские руины в лесах. Стола… да, ведьма одета в столу, чёрную, как кровь земли. Тяжёлые складки ткани ниспадают до пят, фигуру подчёркивает красный поясок.

Ведьма оглядела их, задержала взгляд на Орландо и девочке. Кивнула и отступила в дом, махнув рукой.

Внутри царит сухое тепло, в очаге пляшет пламя, вгрызается в поленья. Пахнет травами и сушёными грибами, стены укрыты звериными шкурами, на широких полках громоздятся древние книги с медными корешками. Ведьма повела женщину и ребёнка в отдельную комнату, оглянулась на Орландо и сказала:

– Растолчи в порошок вот этот пучок. – Указала на веник душистой травы с алым цветками, висящий у дальней стены. – Да залей водой, ступка и пестик вон на той полочке.

Парень подчинился без вопросов. Спустя полчаса, когда гроза, обезумев, решила оглушить парня чаровница забрала получившийся отвар. Спустя целую вечность она вернулась, притворив дверь за собой, сказала:

– Пусть спят, им нужен покой. А ты… хм…

Ведьма опустилась за стол напротив Орландо, подпёрла подбородок кулачком. Глаза у неё цвета переспелой вишни, а губы мягко розовые. Орландо так и не понял, сколько ей лет. Кожа чистая и белая, без морщинок, но во взгляде плещется вековая горечь.

– Парень, ты смердишь кровью. – Наконец сказала ведьма.

– Плохой день выдался. – Ответил Орландо, глядя в глаза и чувствуя, странное притяжение.

– Нет, не той кровью, её почти не осталось. От тебя несёт et sánguinis Domini.

– Кровью Бога? – Пробормотал Орландо.

– О, ты знаешь латынь? Дивно.

– Немного, мой… отец научил. Что это вообще такое?

– Как я и сказала, Кровь Бога. Что это ещё может быть? Редчайшее сокровище этого мира, большего я не знаю.

– Но ты узнала запах!

– Конечно, я узнала его… – Проворковала ведьма, наклоняясь через стол, так что кончик носа коснулся носа Орландо. – Рим пропитался им задолго до прихода Алариха.

Горячее дыхание и запах женского тела ударили в голову. Парень не заметил, как их губы соприкоснулись, а ведьма оказалась на коленях, обхватив плечи.

– Я… что ты делаешь… – Прошептал Орландо, чувствуя, как ладонь, скользит по бедру женщины.

Пальцы, впиваясь в тугую плоть, тянут на себя. Ведьма охнула, засмеялась, откидываясь назад, волосы чёрными волнами разметало по плечам. Положила ладони на лицо Орландо и двигая бёдрами горячо прошептала:

– Разве я могу упустить мужчину, ранившего посланца Бога? Ха! Нет… это было бы… глупостью… непростительной…

Договорить она не успела. Парень встал и грубо уложил на стол, навис над ней, теряя остатки самоконтроля под канонаду грома и смех ведьмы.

***

День застал в кровати, Орландо огляделся, обнаружив себя голышом на медвежьей шкуре у очага. Ведьма спит рядом, волосы влажно блестят и размётаны. Одну ногу закинула на него, а рукой обвила шею. Каждое движение отдаётся приятной болью в царапинах на спине. Ведьма заёрзала, причмокивая, положила голову на грудь. Совсем как молоденькие девушки, что зазывали его к себе на жарких улицах приморского городка.

– Это что вообще было… – Одними губами прошептал Орландо, замолк, вспомнив разговор перед безумием. – Кровь Бога?

Глава 20

Солнце припекает несмотря на дождливую ночь, регистратор расстегнул ворот рубахи. Воздух плотный и горячий, как в купальнях на горячих источниках. Небо чистое и томно голубое, только у горизонта копятся облачка. Редкие порывы прохладного ветра лишь усугубляют духоту, принося секундное облегчение.

На столе по левую руку высится стопка бумаг, по праву пузатая чернильница. Напротив, стоит дюжий парняга со скошенным носом и мучительно медленно придумывает псевдоним. На лбу, шириной в полтора пальца, собрались складки, а брови сшиблись на переносице. Регистратор почти слышит, как в черепушке претендента скрипят мельничные жернова. Наверняка те самые, что упали ему на голову в детстве.

– Молерт Карающий…эм… Клинок! – Выдал парняга, просияв от довольства и ткнул пальцем в небо. – Да, так и запиши.

– Как пожелаешь. – Выдохнул регистратор и чиркнул пером по листу бумаги. Сердце заныло, от осознания, что переводит такую ценность на полного идиота. – С вас три серебряные.

Молерт Карающий Клинок минуту копошился в кошельке и высыпал на стол горсть меди. Пришлось пересчитывать каждую монету, а то таким тугодумом порой кажется, что глиняные кругляши не отличить от денег.

– Что ж, Карающий, добро пожаловать, твой номер тридцать семь. Как услышишь его, сразу выходи на арену.

– Тридцать семь… – Повторил парняга, интонациями попугая, широко улыбнулся и отошёл к ограждению.

Дощатый забор окружает круг, замощённый одинаковыми булыжниками. Огрызок римской дороги, когда-то вёдшей к храмовому комплексу на холме, а ныне разрушенной и растасканной на сараи да свинарники. Регистратор вздохнул, однажды видел, как кметы разбивают молотами прекрасную статую богини. Просто чтобы мраморной крошкой удобрить поля!

На стол легла тень и три серебряные монеты. Регистратор поднял глаза на парня в потрёпанной рубахе и плаще, вздохнул и спросил:

– Как вас записать?

– Орландо.

– И всё?

– А разве нужно больше?

– Хм, нет, но… хотя, воля ваша.

Орландо окинул взглядом собравшихся, спросил небрежно:

– Хорошие мечники здесь есть?

– Это как посмотреть, – отозвался регистратор, записывая имя на свежий листок, – каждый мнит себя лучшим и думает, что мешок монет достанется ему. Вот только, как и всегда, основная борьба пойдёт между благородными домами.

– У них так плохо с деньгами?

– Ха! Если бы, они сражаются за статус! Победи и уже завтра всё королевство будет знать, что у тебя лучшие бойцы. Статус и уважение, влекут за собой место при дворе короля, а уже это приносит немыслимые деньги.

– Занятно, но я спрашивал про сильных противников.

– Да все аристократы сильные! Хотя… нынче будет особый гость, из Рима!

Орландо ощутил лёгкую дрожь вдоль хребта, опустил взгляд на регистратора, а тот продолжил, не замечая перемены в собеседнике:

– Он пойдёт вне конкурса, посланник Ватикана, ведь. Однако, говорят это лучший мечник поколения! Ученик Гаспара де Креспо! А того называют не иначе как ручным демоном Папы! Кстати, твой номер тридцать восемь. Услышишь, выходи на арену.

Орландо кивнул, едва сдерживая хищную ухмылку. Пошёл к ограждению, вглядываясь в лица на той стороне. Ведь там собираются знатные участники, а среди них и тот, кто пожалеет, что родился.

***

Арену щедро засыпали песком, двое монахов провели разделительную черту и начали молебен. На скамьях в три поверках громоздятся зеваки, на другой стороне высится помост для благородных, забитый до отказа. Ветер треплет баннеры знатных родов, развешенные на столбах по периметру арены. Играет музыка, но за мешаниной зрителей менестрелей не видно.

Участники занимаются оружием или обмахиваются соломенными шляпами, с ненавистью косясь на полуденное солнце. Орландо снял плащ, повесил на сгиб локтя. Блаженно сощурился, наслаждаясь ветерком, обдувающим прилипшую к спине рубаху.

Монахи закончили и их сменил цветасто разодетый ведущий с железным рупором. Дождался, пока гомон толпы притихнет и загорланил, поворачиваясь на месте:

– Ежегодный турнир фехтовальщиков, в честь окончания сбора урожая объявляется открытым! Сегодня нас ждёт поистине великолепное зрелище! Ведь нас почтил участием воспитанник Гаспара де Креспо! Лучший мечник поколения! С ним сразится победитель турнира! Посмотрим, насколько разнится искусство мирян и слуг Господних!

Орландо вцепился в ограждение, подался вперёд, вглядываясь в лица до рези в глазах. Дерево жалобно затрещало под пальцами, начало проминаться, как подсохшая глина.

Глава 21

Взобрался на ограждение арены, сел свесив ноги, и упёр локти в колени. Прохладный ветер обдувает лицо, путается в волнистых прядях и через распахнутый ворот остужает грудь. Рядом собрались остальные участники из числа простого люда. К ведущему вышла пышногрудая девушка с мешочком из синего бархата. Зрители встретили свистом и улюлюканьем, а она, радуясь вниманию, пошла активнее виляя бёдрами.

Ведущий сунул руку в мешочек, не спуская взгляда с выреза в платье, зашурудил. Картинно прикусил нижнюю губу и с победным воплем выхватил два лоскута красной ткани. Поднёс к глазам и провозгласил в рупор, медленно поворачиваясь:

– И первый бой, первого дня, номер тридцать восемь против сорок первого!

Вместе с Орландо на песок спрыгнул бугай в кожаных штанах на подвязках, с голым торсом и покрытой курчавыми волосами грудью. На поясе висит широкий палаш с чашеобразной гардой. Высокие сапоги оставляют в песке глубокие, отчётливые следы.

В толпе захлопали, заорали невнятные приветствия, а здоровяк на ходу поднял руки и начал поворачиваться, сверкая улыбкой. Дойдя до ведущего, встал напротив Орландо, уперев кулаки в бока и вздувая грудные мышцы. На его фоне парень кажется плюгавым подростком, настолько слабым, что гигант переломит взглядом. Ведущий оглядел их, хмыкнул и затараторил:

– Так ребята, никаких убийств или ударов в пах! Ясно? Хорошо! Увечья тоже нежелательны! У нас тут праздник, а не субботний вечер! По желанию вам выдадут турнирное оружие… ну и ты, здоровяк, надел бы что-нибудь.

– Ха! Нету лучше брони, чем крепость мышц и бронзовая кожа!

– Ну… как знаешь. Начинайте на счёт десять.

Ведущий начал отходить, держа руку параллельно земле и немного поднимая, по мере удаления.

– Раз. Два. Три. Четыре.

Здоровяк повернулся к Орландо, потянул палаш из ножен, беззлобно улыбаясь. Парень вытянул скьявону, повернулся боком, заводя левую руку за спину и прижав кулак к пояснице. Острие направил в глаза противника и расставил ноги в начальную позицию.

– Пять. Шесть. Семь. Восемь.

Гигант хмыкнул и с медвежьей грацией скопировал позу. У Орландо скулы свело от всей неправильности: ноги прямые, как и руки, даже клинок повёрнут неверно. Встань он так, потом бы две недели не смог сесть, из-за исхлёстанного зада.

Толпа притихла, подалась на ограждение, алча каждую секунду зрелища. Знать на помосте поглядывает с ленцой, драки мужичья не блещут мастерством и недостойны внимания. Только двое смотрят неотрывно. Грузный мужчина в летах, с проседью в кустистой бороде и одетый в пышные одежды. Второй, юноша в чёрном камзоле с серебряными пуговицами и узором. Каштановые волосы собраны в хвост, спускающийся до лопаток.

– Девять. Десять!

Гигант взревел и рубанул наискось, скорее пугая. Орландо отклонился, пропуская клинок, и качнулся вперёд, ударяя эфесом, как кастетом, в живот. Противник отшатнулся, согнувшись пополам и прижимая ладонь к солнечному сплетению. Глаза полезли из орбит, а из распахнутого рта плеснула мутная слюна. Он начал выпрямляться, но Орландо добавил навершием по черепу. Здоровяк куклой рухнул в песок, растянулся непонимающе глядя в пространство.

Толпа притихла, кто-то неуверенно крикнул, захлопал в ладоши. Остальные подхватили, и выбежавшие на арену слуги потянули поверженного к выходу под овации.

Ведущий неуверенно приблизился к Орландо, смеясь хлопнул по плечу и провозгласил:

– Победитель, номер тридцать восемь! Очень быстрый и неожиданный бой! Признаюсь, я ставил на молотобойца! Но теперь, ха-ха, у меня новый фаворит! – Опустив рупор, добавил, кивая на выход. – Можешь идти отдыхать, хотя ты и не запыхался. На кухне участников кормят бесплатно, вино, конечно, так себе, но на халяву самое то!

На выходе с арены Орландо хлопали по плечам и спине, показывали большие пальцы. Фальшиво улыбаясь, он протиснулся к шатрам, откуда тянет горячей кашей с овощами. Прямо перед ним появился мужчина в сером, глянул в глаза и сказал:

– Барон Борсл желает вас видеть. Пройдёмте.

Орландо походя оттолкнул плечом и направился к кухне. Слуга под смех зевак нелепо взмахнул руками и плюхнулся на зад. Глаза округлились, а на лице отразилось вселенское недоумение.

– Да как ты смеешь?! Я слуга барона! Да тебя вздёрнут на ближайшем дереве! Грязный выродок!

Орландо остановился у входа в шатёр, вздохнул и вошёл внутрь. Лицо слуги налилось дурной кровью, губы затряслись, выплёвывая бессвязные ругательства.

Глава 22

Свет заливает залу через витражные окна со сценами из святого писания. Играет цветными бликами на мраморном полу, в незапамятные времена бывшем частью дворца римского императора. Понтифик идёт вдоль ряда девушек и мальчишек, смиренно опустивших головы. Эхо многоголосой молитвы мечется под сводчатым куполом и среди колонн, теряется у алтаря в конце залы.

Свет освещает лицо Папы Римского, делая похожим на лики святых и стирая печать двухсот лет жизни. Оно выглядит юным, как у подростка, только глаза выдают истинный возраст. Тёмные, с красными прожилками и бардовыми пятнами на радужке. В них затаилась пропасть веков, память человека, заставшего становление новых королевств на костях Римского Мира.

За Папой движется тень, огромная и вытянутая, с пугающе резкими очертаниями и будто живущая своей жизнью. В ней движется Гаспар в красном камзоле и с белым плащом на плечах. Руки заложил за спину и с любопытством мясника оглядывает молящихся. Эфес шпаги отделан серебром и украшен красным бриллиантом в навершии.

Понтифик остановился и распростёр руки, будто пытаясь обнять собравшихся. Голос его перекрыл молитвы и заполнил залу от края до края:

– Дети мои! Господь радуется, видя ваш пыл и жертвенность! Однако, он и печалится, зная цену, которую вы готовы уплатить за дело Его. Но печаль его светла, ведь не зря все мы агнцы Божьи! Служение есть жизнь для нас, а жертва во славу Его, есть лучшая из наград! Да воссядете вы в раю, по правую руку от Иисуса, а снизойдёт благодать на вас и всех людей Господних! Аминь!

– Аминь!

Хор множества голос отразился от купола и зазвенел в зале, будто ангельское многоголосье. Наступила тишина. Тягучая, полная страха и торжественного трепета. Понтифик полуобернулся и кивнул Гаспару. Глава церковной гвардии, крестоносец Ватикана, хищно улыбнулся. Зашёл за спину первому послушнику, положил ладонь на макушку и, глядя на Папу, провёл кинжалом по шее. Повторил со вторым, третьим и так до последнего. Монотонно, без лишних движений, как мясник на скотобойне.

Красное море растекается по белому мрамору, проявляя гравировку, изображающую распятого Христа и Лонгина. Проливающего Божественную Кровь ударом копья.

– Deus lo vult. – Торжественно произнёс понтифик, опускаясь на колени у края жуткого озера.

Гаспар тщательно вытирает кинжал об одежду последней жертвы, наблюдая за Наместником Бога на земле. Папа расстегнул ворот сутаны до середины груди, обнажив рану, проходящую сквозь сердце. Наклонился и плавно опустил ладони в кровь. По зеркальной поверхности побежала рябь, усилилась. Руки понтифика затряслись, а меж сжатых челюстей вырвался стон. На висках и шее вздулись вены, толстая жилка запульсировала на лбу.

Кровавое озерцо начало мелеть, перетекая, как разлитая ртуть. Прошла минута и мрамор очистился до первозданной белизны. Папа начал заваливаться набок, но Гаспар придержал за плечи, помог сесть на пол. Понтифик торопливо снял с шеи крест, с прозрачной ножкой-колбой, полной красной жидкости. Свинтил верхнюю часть и прижал к ране, напрягся, прикусывая губу.

В колбу-крест скатилась крохотная капелька, девали больше макового зерна. Слилась с общей массой. Папа обмяк в руках верного пса, хрипло дыша и обливаясь потом, из последних сил закрутил крышку и вернул крест на место. Прошептал одними губами:

– Ну хоть на что-то твой сын сгодился… раньше ведь полдня корёжился, выдавливая Дар Божий.

– С паршивой овцы, хоть шерсти клок. – Философски заметил Гаспар, помогая встать и опереться о себя. – Вам следует отдохнуть.

– Два. – Просипел Папа.

– Что?

– Два куска.

– Ах, да… совсем забыл. С возрастом память подводит.

В залу за их спинами зашли молчаливые слуги в чёрных рясах, в полной тишине принялись убирать тела. Сморщенные и высушенные, словно мумии, пролежавшие не одно столетие в песках Сарацинии.

***

Орландо взял у поварихи миску каши с мясом, щедро присыпанную нарезанными перцами. Опустился за общую лавку и начал есть, наслаждаясь каждой ложкой. Горячая и хорошо приготовленная еда, редкий гость в его желудке. Настроение медленно ползёт вверх, в конце концов, глупо было ожидать серьёзной схватки от первого противника. Турнир продлится неделю, а в конце ждёт приятный бонус в виде воспитанника Гаспара. Вот с ним позабавиться от души, а после найдёт и самого убийцу.

Орландо мечтательно прикрыл глаза, представляя, как шинкует ненавистного врага. А после забирает голову, как трофей, в точности, как Гаспар поступил с Серкано.

Занятый мечтами не заметил тяжёлых шагов за спиной. На плечо легла широкая ладонь.