Текст книги "Высшая лига убийц"

Автор книги: Александр Романовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Бот именно, – подтвердила ИскИн. Молчание, нарушаемое тихим бульканьем. Субпространство бесшумно кипело за бортом.

– А знаешь, – наконец заговорила Кэтрин, – у меня появилось какое-то странное чувство...

– Ты – ИскИн, – усмехнулся Троуп. – Если у тебя появились чувства, это странно само по себе.

– Очень смешно. Я имею в виду, что события принимают затейливый оборот. Словно мы сидим в лодке, раскачиваемой волнами, а что-то, находящееся под водой, эти волны порождает. Множество сил пришло в движение одновременно. Мы, Билл, Доусон, Многоликий, копы...

Громобой озадаченно на нее поглядел. Спутница редко заводила речь о вещах метафизических. Самому охотнику эти материи казались в значительной степени надуманными.

– Сила притягивает силу, – сказал он. – Но игра лишь началась. Фигуры пришли в движение, занимая положенные позиции. Им предстоит оказаться в одной точке, в одно время, когда разрешится исход партии... Собственно, это присуще любым эпохальным событиям, когда причины непостижимым образом аккумулируются и порождают более-менее важные последствия... – Блэйз еще некоторое время путано толковал о Судьбе, Роке и Провидении, а также о том, какое воздействие оные магниты оказывают на человеческие Судьбы. Пока язык не начал заплетаться, а веки не сомкнулись.

Троуп не считал себя причастным к эпохальным событиям, нет. Однако вопрос о том, какую роль ему предстояло сыграть (что за фигуру он изображал?), его отчасти беспокоил.

Кэтрин приглушила освещение и выключила голографические проекторы, дабы не расходовать энергию попусту. Сама ИскИн не нуждалась во сне, а потому без затруднений уделила пару наносекунд мыслям о шахматах и глубинных течениях. После чего посвятила себя непосредственным обязанностям – навигационным заботам.

Часом позже, когда Громобой пробудился, терзаемый позывами в мочевом пузыре, Кэт уточнила:

– Значит, Тартарос?

– Тартарос, – пробормотал Блэйз, ковыляя к санузлу. – Тартарос...

Тартарос.

Общепризнанный рай космических пиратов: Тортуга и Порт-Роял в масштабе целой планеты. Чуднее место трудно сыскать. Корсары считали его своим домом и, настранствовавшись в звездных хлябях, рано или поздно туда возвращались. Там им были рады всегда. Лишь на Тартаросе пираты могли пройтись по главной улице, не опасаясь быть разоблаченными и схваченными. Собственно, им даже не приходилось скрываться. Более того, они при каждой возможности бахвалились злодеяниями, совершенными в Открытом Космосе, и публика восторженно внимала. Аборигены чествовали флибустьеров как народных героев, ведь от них зависело благоденствие планеты.

История Тартароса насчитывала всего два столетия. Тем не менее, она весьма любопытна. Будучи небольшой, почти крохотной планетой – четверть от объема Земли (ввиду чего многие утверждали, что сей астероид назвали планетой исключительно по ошибке), – Тартарос сравнительно долго оставался необитаемым. Затем, когда передел космических пирогов был закончен и все лакомые кусочки были распределены, планетой заинтересовались сразу четыре экспедиционные группы. Благо, они составляли родственные этнические группы: испанцы, португальцы и обитатели Южной Америки (несуществующих ныне государств – Мексика, Куба, Бразилия). Поэтому, после непродолжительных переговоров, проблем с дележом не возникло.

Они возникли несколько позже, в период, так сказать, подъема целины (на поверку оказавшейся столь неподъемной, что у испанцев и португальцев затрещали хребты). Выяснилось, что доставшийся им кусок пирога ничуть не съедобный, а, напротив, каменно-чёрствый. Здесь следует заметить, что с орбиты Тартароса открывалось чудное зрелище: чистые, синие моря, поросль тропических лесов, горные хребты и бескрайние степи. Это открывало необозримые перспективы для земледелия и рудников. В теории.

На практике же подтвердилась старинная истина – не все то золото, что блестит. Под лоском тропиков, морей и степей проступил суровый, негостеприимный мир. Недра планеты не таили ни золота, ни урана, ни нефти (она еще не успела образоваться – геологический возраст Тартароса насчитывал считанные миллионы), ни иных ископаемых. Кусок твердого, спрессованного шлака, обогретый местной звездой.

Моря оказались мелководны – оттого и синие – Небогаты на рыбу, но покрыты коралловыми рифами, Делавшими невозможными дальние плавания. Леса были полны чудовищных тварей, пожиравших друг дружку на протяжении сотен тысяч лет. Им порядком приелась такая диета, поэтому они с энтузиазмом принялись за двуногих гостей.

Естественно, колонисты пытались бежать. Однако транспортники, зафрахтованные за огромные деньги, уже улетели. Да и средств на обратную дорогу уже не оставалось.

Делать нечего, пришлось довольствоваться тем, что есть, выжимать из песка и рифов что-то съедобное (ведь задачка обернулась не обогащением, а элементарным пропитанием). На повестке дня стоял единственный пункт – земледелие. Вскоре обнаружилось, что и на этом поприще феноменальных успехов ожидать не приходится. Невзирая на столь благоприятствующие факторы, как климат – большинство дней в году были солнечными, невыносимо жаркими – и зашкаливающая влажность, степи оказались скупы на урожай, подобно чреву покойницы, Огромные площади перемежались торфяниками и солончаками, где не могло прорасти ни единой травинки.

Так, в борьбе за выживание, минули первые десятилетия. От первоначального числа поселенцев осталось менее сорока процентов. Одно радовало: португальцы и испанцы привычны к парниковому эффекту. Затем какого-то ростовщика осенило. «Ежели у нас нет ни шахт, ни пшеницы, ни пушнины, почему бы не делать деньги из воздуха?» Его мысль нашла поддержку. Многие технократические миры процветали, ничего не добывая и, в сущности, не производя. За исключением... банковских счетов.

Именно это, если верно рассчитать политику, сулило неслыханные прибыли. Требовался приток капитала. Но финансовые центры устоялись тысячи лет назад, и никто бы не стал воспринимать всерьез какую-то захолустную планету. Значит, о чистом, легальном капитале требовалось пока забыть и обратить взгляды к миру темных, кровавых, не отмытых финансов (когда же они пройдут необходимую обработку, станут белыми и ароматными, ими заинтересуются уважаемые организации, в чьих фондах немало – и все же недостаточно – такого отмытого добра). Однако и у теневого капитала имелись свои традиционные «прачки». Посредники и дилеры.

Единственной группой, у кого не сложились отношения с финансовыми аппаратами, были пираты. В силу специфического промысла и обособленности: все жили сами по себе, и ко всем требовался индивидуальный подход. Корсары редко вступали в союзы и, как правило, враждовали. У них в избытке спесь и глупость. А также – огромные деньги, которые, как правило, они попросту таскали с собой, в корабельных трюмах. Пираты не верили банкам (в сущности, правильно делали), потому, как счета можно аннулировать либо заморозить – по представлениям соответствующих органов... Не верили по той же причине платным хранилищам. Едва освободившись от финансового груза, флибустьеры сразу же раскаивались, получая повестку от фискальных инстанций.

Так и метались туда-сюда, пока не прошел слух о Тартаросе.

Поселенцы не могли легализовать пиратство. Во-первых, их юрисдикция ограничивалась собственной планетой (а именно максимальным расстоянием, которое мог преодолеть звездолет с наибольшим водоизмещением на экономичном ходу, пребывающий в собственности государства, Тартарос не владел ни одним судном). Во-вторых, грабеж в Открытом Космосе являлся злодеянием федеральным, а потому преследовался по всей Галактике. Поэтому колонисты пошли иным путем. Дождавшись Курьера, они послали официальное заявление о том, что в одностороннем порядке (ввиду гигантского объема межпланетного права – договоров, соглашений и актов – молодые миры автоматически ратифицировали «необходимый минимум», на коем зиждились столпы юриспруденции) покидают «Конвенцию о документальном и ином обеспечении /информационного характера/ Министерства внутренних дел, Налогового Комитета, Канцелярии Сената и приравненных к ним организаций». Оные службы лишались полномочий в отношении Тартароса. Ни один коп, налоговик либо доморощенный клерк отныне не имели права затребовать мало-мальски ценный байт.

Так началось стремительное, как летящая стрела, становление захолустной планеты в качестве крупнейшего центра по хранению и переработке теневого капитала.

Тартаросцы возвели тайну вкладов в абсолют. Доступ к сбережениям имели лишь вкладчик и ближайший обслуживающий персонал. НИКТО не знал всего. Поговаривали, что даже директора, чтобы проверить состояние счетов, обязаны пройти ведомственные проверки.

Результат не заставил себя ждать. Деньги потекли рекой. Ставки были сделаны верно: если наркобароны и торговцы оружием держались проторенных тропок, то корсарам деваться некуда. Первое время мешки, набитые банкнотами, хранились в подвалах глинобитных лачуг (налоговики до них добраться не могли, не нарушив межпланетного права), а суда, лишенные возможности совершить посадку, разгружались на орбите.

Инвестиции привлекли негоциантов с иных миров, слетевшихся, подобно акулам, на запах крови. Не было отбоя от подрядчиков-строителей, сбытчиков краденого, бывших флотских и полицейских, путан, ворья, информаторов, антикваров, букмекеров и прочих. Большинство, не успев ассимилироваться, было вышвырнуто под зад ногой – у аборигенов, прозябавших десятилетиями без пристойной еды, взыграла кровь в жилах.

Не прошло и пары лет, как посреди Нью-Рио – крупнейшего города Тартароса – был выстроен грандиозный космопорт с множеством терминалов, принимающий десятки звездолетов одновременно. Космопорт обступали величественные небоскребы, где находились офисы и представительства банков, посредников, дилеров и торгашей. Именно сюда, в эти зеркальные стены, держали путь капитаны, едва совершив посадку. Именно там, в роскошных приемных, появлялись боссы, чтобы пригласить гостя, успевшего водрузить ноги на стол и оскорбить секретаршу отборными ругательствами.

Ну а тем временем, пока руководство утрясало финансовые вопросы, команде не сиделось на месте. Звездные волки отправлялись прямиком в Большое Гетто, район Нью-Рио, где увеселительные заведения громоздились одно на другом. Бары, бордели, казино, киберзалы, бои зверей, Иных и людей... Все, что угодно. Атмосфера и обстановка, насколько возможно, были воссозданы с учетом представления тартаросцев о пиратской романтике. Город находился на берегу моря, в роскошном заливе, поэтому с пальмами затруднений не возникло. Архитектура приближалась к Средневековью: лишь натуральные камень и дерево, никакого шлакобетона. Стоит ли говорить, что флибустьеры не покидали Гетто, пока не расставались с карманными деньгами и не оставались должны. Но они возвращались, раз за разом. Считали эту планету родным домом (это, согласитесь, многого стоит) и платили звонкой монетой.

Вот почему пиратов на Тартаросе встречали как героев.

«Versus» вынырнул из субпространства, оказавшись на равном расстоянии от обеих спутников планеты. ИскИн безошибочно рассчитала эклиптику. Серые, испещренные кратерами луны проплыли за иллюминаторами.

Блэйз разглядывал Тартарос. Пиратская Мекка резво приближалась. С каждым пройденным километром датчики выхватывали из космической бездны новые подробности.

Право, что за чудный мирок! Уютный голубой шарик, испещренный зелеными и коричневыми вкраплениями. Тропические циклоны подернули картину прозрачной белесой дымкой. Разве можно, глядя на эту идиллию, представить, что сюда издавна повадились негодяи из доброй трети Галактики? Их главным образом прельщали не пляжи, джунгли или рифы, А как ни странно, счета, авизо, коносаменты и другие документы, выдуманные для того, чтобы облегчить работу с товаром и финансами, но приведшие к тому, что отныне работникам требовалось специальное образование.

– Мой долг – предупредить тебя кое о чем, – сообщили динамики. – Ты подвергаешь себя большой опасности, спустившись на эту планету. На поверку она далеко не безобидна.

– Я уже большой мальчик, – усмехнулся Троуп.

– Уверена, что и ТАМ больших мальчиков хватает. – Кэтрин, приняв обличье голографической красотки, указала пальчиком на монитор, где крутился безобидный с виду бирюзовый шарик. – Человеку твоей профессии могут оказать не вполне радушный прием.

– Я...

– Знаю, что ты хочешь сказать, – перебила девица. – Твоя волшебная лицензия. На этой планете она не имеет значения. Более того, сулит неприятности. Последний раз, когда охотник за головами решил сорвать на Тартаросе куш – он-то думал, что нашел золотую жилу, – его корабль взорвался на старте. Дескать, топливо затекло в компрессор. Звучит правдоподобно. В особенности если нет возможности провести независимое расследование. – ИскИн грациозно оперлась о панель (точнее, сделала вид). – Там охотники не в чести. Конечно, формально ты полномочен исполнять волю Закона. И власти не имеют права препятствовать – опять же формально. Однако они попытаются решить проблему, которую представляет твоя деятельность неформальным, подспудным образом. Общепринято, что охотники прибывают за чьими-то головами. Каковые, вероятно, могут принадлежать важным инвесторам. Следовательно, убийство подрывает экономическую базу планеты-государства.

Она замолчала, изучая реакцию «опекаемого».

– Я... – Громобой подождал, не подоспеют ли новые доводы. – Собирался сказать, что появлюсь инкогнито.

– А-а... Понятно.

Покраснеть Кэт мешало лишь то обстоятельство, что проекторы ей всецело подчинялись.

В продолжение темы состоялся другой, не менее любопытный разговор. Это случилось тогда, когда «Versus» едва преодолел межу, обозначающую территориальный Космос. Системы дальнего обнаружения «вели» корабль на протяжении нескольких минут (не говоря о спутниках слежения, чьи блестящие тела, ощетинившись радарами, засекли объект еще в тот момент, когда он покинул субпространство).

– Неизвестный звездолет, координаты 4347-543-0094, сбавьте ход и назовите себя.

Передатчик. Без видеоряда – вербальный режим. Сервис. Как много в этом слове...

Блэйз молчал, не предпринимая ровным счетом ничего.

– Неизвестное судно, вы вошли в наше территориальное пространство. Назовите себя, или мы применим силу, – говорил мужчина с сильным испанским акцентом. Голос дрожал.

– У тебя, никак, хобби такое?.. – не выдержала ИскИн. – Советую подчиниться. У них мозги набекрень.

– Ладно, притормози. – Троуп включил передатчик и соизволил ответить: – Говорит «Versus». Обойдемся без силы, si? Отправляю позывные и Регистрационный Блок.

– Ждем. Заранее признательны.

Громобой усмехнулся. Вот оно. Сервис. Последний негодяй с противоположной стороны Галактики, не умеющий толком читать, мог рассчитывать на хлебосольный прием.

Исполнив обещанное, стрелок стал дожидаться ответа. Тот не заставил себя ждать.

– Мы проверили ваши данные, «Versus». Судовладельцем является Блэйз Троуп, небезызвестный охотник за головами. Нужно полагать, в настоящий момент он на борту?

– Не задирай нос, – остерегла Кэтрин. – Ты не услышишь о семимильных шагах и опережении.

– Совершенно верно, – не без самодовольства сказал Громобой. – С вами говорит тот самый охотник.

– О!.. Мне так хочется вас расспросить!.. – Осекшись, невидимый собеседник сменил тон столь же непредсказуемо. – В остальном ваши документы в полном порядке.

– Тогда... прошу разрешения на посадку.

– Разрешаю, – согласился тартаросец. – А вы... не желаете представить копию лицензии?

– Нет. С чего бы?

– Мистер Троуп, вам наверняка известно, что без официального предъявления лицензии во время физического пересечения границы охотник за головами лишается полномочий.

– Мне известно. Я прибыл не работать, а отдыхать. ИскИн удивленно приподняла бровь.

– Отдыхать, сэр?.. – недоверчиво переспросил паренек.

– Именно. У вас, говорят, отменный дайвинг. И сафари что надо.

– Это так. – На сей раз, гордость звучала в голосе собеседника. – Добро пожаловать на Тартарос!

– Благодарю. – Засим обмен любезностями исчерпал себя.

Кэт сделала жест, имитирующий обмахивание после эмоционального потрясения.

– Немыслимо, – проговорила она. – Мы почти в стратосфере, а нас по-прежнему не пытаются подвергнуть обстрелу. Это становится традицией. Теряешь форму, милый.

– Не паясничай, – одернул Блэйз. – Лучше подготовься к посадке. Что здесь с атмосферой? – и, подчеркнув серьезность момента, пристегнул себя к креслу страховочными ремнями.

– Ничего утешительного, хотя могло быть и хуже. Много того, много сего. Моря, обильные осадки. Сотни тонн дисперсной влаги. Нисходящие потоки, воздушные ямы. Тропики, сам понимаешь. Я обошла пару циклонов, выглядевших особенно угрожающе, но...

Громобой не слушал, думал о своем. Привычный голос успокаивал, настраивал на рабочий лад.

«Versus» падал на голубую планету. С каждой секундой покров блуждающих молекул нарастал. Ионизации обшивки делала корабль похожим на раскаленную добела стрелу. Тартарос заслонил собою весь обзор на 180 градусов, от края до края. Эллипс превратился в раскатанный блин. Словно кто-то растянул огромное полотно, покрытое аляповатым художеством. Отсюда, с неимоверной высоты, моря, горы и джунгли казались игрушечными. Голограммами на виртуальной, предельно детализированной карте.

Звездолет ввинчивался в верхние слои атмосферы – порванный парус посреди страшной бури. Внутри тлели две жизни, два существа. Лишь одно можно назвать живым в биологическом смысле, хотя разум присущ им обоим. В характерной манере. Тем не менее, эта парочка отлично ладила. Трудно не сладить, когда положиться более не на кого.

Огромные луны, сляпанные из железа, марганца, азота и какого-то дерьма, не имеющего аналогов в периодической системе, остались позади. Печальные уродцы, дарившие покой и забвение астероидам, запущенным, возможно, из соседней галактики. Спутники с конфуцианским смирением продолжали неспешное странствие в Вечность.

Им-то известно, с чего все началось. И чем все закончится.

Трясло так интенсивно, что Троупу казалось, будто желудок взлетает к самому горлу. На такой скорости («Чем быстрее сядем, – объяснила штатный пилот, – тем меньше вреда статика нанесет отражающему слою!») воздушные ямы еще менее заметны, нежели выбоины на асфальте, когда спидометр показывал двести. Текучие, аморфные мины, избежать которых у судна нет ни малейшей возможности.

Зато вид открывался прекрасный. Нью-Рио и окрестности. Багровое светило, совершающее – по старинке, на западе – ночную посадку. Казалось, оно погружалось прямиком в морские пучины. Облака объяли звезду, предпринимая безрассудную попытку унять неистовый жар. Луны, огромные, окрашенные прихотью атмосферы в зеленый и синий, повисли на бреющем с противоположной стороны. Все это шоу, похоже, предназначалось исключительно для того, чтобы оттенить красоту столицы.

Впрочем, оценить безумное великолепие панорамы Блэйзу удалось лишь тогда, когда «качка» улеглась. Состоялось знаменательное событие на последних милях, когда, собственно, панорама сузилась до Нью-Рио. Но и этого для перегруженного восприятия было более чем достаточно. Город представлял собою внушительное зрелище, ничем не уступая мегаполисам в более обжитых, «состоявшихся» областях Галактики.

Даже с высоты птичьего полета ощущалось, как это место дышит самодовольством и пресыщением. «Вот, еще один прохвост пожаловал. Медом им, что ли, намазано?!». Слова пробивались сквозь корпус, подобно низкочастотной пульсации. Деньги, роскошь, тысячи сделок, совершаемых в любых кабинетах – от скромных до отделанных мрамором. Совесть стерпит. А кровь, оставшуюся на ладони после рукопожатия, легко смыть.

Однако это оставалось в тени, на периферии. На обозрение же Тартарос беззастенчиво выставлял шик и прогрессивность. Прямо по курсу (если протянуть от носа звездолета до поверхности планеты воображаемую нить) маячила бетонная проплешина. Космопорт. Взлетно-посадочное поле казалось гигантским. Инженеры, что его проектировали, впоследствии страдали гигантоманией. Мертвые гектары, расчерченные толстыми, в пару метров, белыми линиями. Почти все сектора и полосы были заняты быстроходными, тяжеловооруженными кораблями. Броня весело блестела на солнце. Одни только что прилетели, другие собирались отчаливать. Нужно полагать, что и терминалы, охватившие поле, заполнены теми, у кого еще остались дела. А попутно – чего время терять?.. – можно провести осмотр и ремонт. На этом подвизалось несколько крупных фирм, чьи голографические логотипы повисли над ангарами.

Чуть дальше, на территории космопорта, но все-таки в стороне от оживленных путей, стояли безоткатные орудия. Видимо, именно ими грозил восторженный паренек. Тупые стволы вздымались к небесам. Локаторы ощупывали прилегающий Космос. Стоило это добро немало, зато исключало необходимость в мобильных силах и орбитальных станциях. Громобой почувствовал облегчение, осознав, что ответил вовремя.

За ограждением возвышались стеклянные шпили небоскребов. Банки и прочие учреждения. В основном, конечно, банки. Мишура логотипов, названия, забывающиеся через секунду. Оставалось гадать, каким образом эти парни выдерживали конкуренцию и даже ухитрялись преуспевать. Очевидно, пиратских сундуков хватало с избытком.

Еще дальше, за шпилями – Троуп вертел головой, стараясь все рассмотреть – имел место еще более любопытный контраст. Гетто. Серость, полумрак, мнимая убогость, скрывающие (или проецирующие?..) дизайн, дорогостоящие материалы и отличное качество. Флибустьерские городки еще не выпускали в полуфабрикатах серии «Сделай сам», поэтому тартаросцы импровизировали. Увеселительные районы находились у излучины залива, где слышен плеск волн и вопли генетически воссозданных чаек. Как оказалось, современным корсарам, бороздившим вакуум на космических кораблях, по душе то, что и их средневековым коллегам. Пальмы и замшелые камни. Разруха, чья стоимость перекрывала цену изначальной постройки. Подготовленная для того, чтобы клиенты чувствовали уют. И, как следствие, тратили деньги.

...А за Большим Гетто – Блэйз жадно таращился в иллюминатор – стояли баррио. Жилые районы аборигенов. Место, где эти жадные ханжи держали жен и детишек; куда отправлялись после напряженного офисного дня на постой. В баррио нет ни показной суеты, ни высотных шпилей из стекла и бетона. Сплошь колонны и просторные особняки. Таким образом, эти кварталы утратили какое-либо сходство с архитектурно-социальным явлением, от которого позаимствовали название – латиноамериканскими трущобами. Баррио раскинулись на дальней стороне залива, никак не соприкасаясь с Гетто. Белоснежные колонны окружали заборы и многочисленная охрана. Космические волки знали, что, как бы хорошо к ним ни относились, туда хода нет.

Все эти сведения Громобой почерпнул из отчета, заботливо подготовленного ИскИном.

«Versus» падал на бетон, подталкиваемый собственной реактивной тягой и хищной лапой гравитации.

Вот за хребтом небоскребов скрылось Гетто, а за ним и баррио.

– Борт «Versus», высылаем навигационный луч. Удачной посадки.

Спасибо, – ответила Кэт.

Один из дисплеев транслировал изображение инфракрасного спектра. Датчик видел, как от земли протянулся узкий, непогрешимо ровный лазерный импульс. Луч поймал вектор корабля и повелительно указал сектор посадки. Троуп не поверил своим глазам – им предлагали втиснуться между двумя гигантскими дредноутами, раскинувшими во все стороны закрылки, опоры и орудийные стволы. Тем не менее, Кэтрин без колебаний заложила крутой вираж, принимая приглашение. Турбины торжествующе взревели.

Блэйза тряхнуло, как бы в подтверждение практической целесообразности ремней, после чего нос судна выровнялся, и посадка наконец состоялась. Закрылки дредноутов проплыли за бортом, на расстоянии, казалось, считанных сантиметров. Ювелирная работа. Именно в такие моменты нечто расчетливое и эгоистичное, затаившееся внутри охотника, говорило: «Теперь-то я знаю, с какой стати ты отвалил столько денег за девку».

Качнувшись на амортизаторах опор, звездолет замер.

Все, приехали, – сообщили громкоговорители.

– Отлично. Пора за дело. – Громобой отстегнулся от кресла и поднялся на ноги. – Теперь нужно выяснить, где затаился Рамирес. Он хитрая крыса, и достать его будет непросто...

– Я скопировала данные в твой карманный модуль. Вместе с урезанной версией карты.

Троуп вытаращил на голограмму глаза. – Уже?!

– А что такое? Я. застала тебя врасплох? Какая прелесть – Красотка всплеснула руками. – Я подключилась к местной Сети еще на орбите. Отыскать Рамиреса не составило труда. Здесь его бизнес безукоризненно законен. Тартарос еще более революционен, нежели Нидерланды...

– Что?.. – Блэйз не знал о существовании такой планеты.

– Не важно. Это аналогия.

– А-а. Ну ладно. – Он двинулся к шлюзу, прихватив кобуры с пистолетами.

– Погоди, милый. – Видение возникло на дороге. – Ты уже уходишь? Подожди еще немного.

– Чего медлить-то?.. – удивился Громобой. – Стоянка здесь, должно быть, разорительная.

– Так и есть, – кивнула девица. – День простоя равен половине нашего месячного бюджета.

– Вот видишь! Проныре икнется – хоть что-то сделал хорошего. Если не в жизни, то после оной. – Пока Троуп говорил, до него дошло: – Погоди. С чего ты разволновалась?

– Не хочу, чтобы ты уходил. – Она шагнула навстречу. – Там ты окажешься совершенно беззащитен... Один-одинешенек. В окружении этих... ПИРАТОВ. – Последнее слово ИскИн выплюнула, точно каким-то образом распробовала его скверный вкус. – Не уходи.

Блэйз хотел, было огрызнуться и заявить, что они вместе приняли решение пуститься в эту авантюру; что, сидя на месте, ничего не добьешься, и кому как не ей, Кэтрин, с ее производительностью и непогрешимыми логическими цепями, это не понимать?! Однако, едва лишь заглянув в огромные глаза, смотревшие с неподдельной печалью, осекся.

– Не волнуйся, крошка. Все будет в порядке. – Он поднял руку, наметив касание к иллюзорной щеке, и та подалась навстречу. – Пираты ничего мне не сделают, – не без труда выдавил непривычное слово. – Папочке нужно работать. Я сделаю дело и сразу вернусь.

– Только возвращайся скорее. – Красотка отступила в сторонку (в чем, собственно, не было нужды). И, когда Громобой проходил мимо, быстро чмокнула в щеку. – Пока, милый!

Стрелок кивнул и, чтобы скрыть смущение, принялся пристегивать кобуры. Для него всегда оставалось загадкой, зачем ИскИну требовалось устраивать подобные спектакли. Вероятно, именно поэтому. Она не была человеком и не могла дать Троупу того, что могла дать настоящая женщина. Зато она: 1) умна, как десять тысяч женщин, 2) далеко не столь занудна, 3) отлично готовит, 4) не требует новых нарядов и 5) всегда выглядит превосходно. Тем не менее, Кэт НЕ-настоящая женщина. И, в меру своих недюжинных способностей, старалась компенсировать этот недостаток.

Так, с приятной легкостью на душе, Блэйз покинул корабль. Дверь освободила проем, и в камеру ворвалась волна горячего воздуха. Точнее, это был не просто воздух, прогретый до нестерпимой температуры, а полноценный пар. Влажность местной атмосферы оказалась такова, что Громобою показалось, будто его обернули несколькими слоями мокрого, нагретого одеяла. Первые глотки воздуха опалили непривычные легкие.

Гнусное начало, что и говорить. С другой стороны, топтаться на пороге – дело безрезультатное, не сулящее дивидендов и в чем-то даже расточительное. Задержав дыхание, Троуп сделал первый шаг на землю Тартароса. Одеяло нехотя поддалось.

Шлюз тотчас закрылся, отсекая обратный путь. Наушник Блэйз не взял, от него здесь мало толку; привычного «Счастливо, милый!» охотнику подсознательно не хватало. Оглядевшись, он направил стопы вдоль разделительной полосы. Шасси дредноутов превышали человеческий рост. Закрылки и пушки отбрасывали глубокие тени, напоминающие острые обсидиановые лезвия. Бетонное поле нагрелось до такой температуры, что на нем, при желании, не составило бы труда приготовить какое-нибудь нехитрое кулинарное блюдо, вроде яичницы или омлета. Громобой опасался, что подошвы ботинок – резиновые, а не магнитные – прилипнут, если он сделает паузу.

Оставив позади царство теней, воздвигнутое бронированными тушами (кои являлись отнюдь не девственно-чистыми, а покрытыми старыми шрамами, точно самцы-тираннозавры, побывавшие не в одной передряге), Троуп в полной мере осознал, что такое ЖАРА. Прежде его представление об этом было предельно расплывчатым.

Закат сюда еще не добрался. Терминатор, размежевывавший белое и черное, солнечный шквал и ночную прохладу, застрял где-то на соседней параллели. Но скоро, уже скоро. Световой день данной планеты, ввиду ограниченной протяженности экватора, равнялся пяти стандартным часам. Ну а пока... Светило било с небосвода паровым молотом. Раскаленные волны отражались бетоном и накатывали с убийственной монотонностью. Влажность ничуть не уступала лучшим – или худшим – парилкам Галактики.

Приставив ладонь козырьком, Блэйз вгляделся в даль. Обзор заслоняли корабли космических корсаров, выстроившиеся в шахматном порядке. Тем не менее, разглядеть кое-что под их дюзами и пузатыми утробами отчасти представлялось возможным. Навигационные сооружения и терминалы располагались у самого горизонта. На расстоянии, казалось, во многие мили. Воздух дрожал и шел пластами, подобно полиэтиленовой пленке. Громобою почудилось, что на месте серого поля выросли песчаные дюны, а стационарные постройки заменили оазисы. Вот мимо плывет караван...

Погодите-ка. Приглядевшись, Троуп понял, что это никакие не верблюды, а самые настоящие автомобили. Автобусы. Поразительно. Впрочем, тут должны пролегать транспортные пути, в противном случае пираты парковали бы дредноуты прямо на улицах.

Пройдя метров двадцать, Блэйз действительно набрел на один из таких волшебных путей, чрезвычайно озадачившись собственным ликованием. Мог ли он представить, что будет столь воодушевлен, обнаружив не что иное, как автобусную остановку?! Навряд ли. Вместе с тем надписи, сделанные на бетоне, содержали исчерпывающие данные касательно маршрутов и направлений. Громобой быстро выяснил, что ему нужен номер 7.

–«Выход в Сити». То бишь деловой центр Нью-Рио.

Ожидание заняло несколько минут, показавшихся вечностью под ударами парового молота. Наконец автобус прибыл, дверцы гостеприимно открылись, и Троуп вошел. Салон был наполнен отпетыми негодяями, грабителями с космических дорог. Обычные матросы. Пушечное мясо. Настолько кичливые, насколько и никчёмные. За них даже не объявлена награда. Появление Блэйза вызвало приветственные возгласы; вероятно, приняли за своего. У флибустьеров не настолько развито чутье, как у торговцев наркотиками или растлителей малолетних. Те почуяли – бы стрелка на расстоянии мили.