Текст книги "Доктор Джонс против Третьего рейха"

Автор книги: Александр Щеголев

Соавторы: Александр Тюрин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Связь, – четко выразился майор. – В чем связь того, что вы рассказали, с апокрифом?

Доктор Джонс опять стал раздраженным, колючим, словно спешил куда-то.

– Генри Джонс, оставивший на память о себе обрывки апокрифа, оказывается, интересовался, помимо всего прочего, и тамплиерами. Вот вам и связь. По-моему, это вы сами обнаружили, не так ли? Я же только высказал предположение о происхождении документа.

– На чем основаны ваши предположения, доктор?

– Вы что, плохо слушали в прошлый раз? А говорите – дословно, дословно… Цитирую по памяти: «И нарушится равновесие между Божественным и Дьявольским, и посланцы Антихриста возьмут много мирской власти…» Сверьте со своей бумажкой, чтобы не сомневаться. Такие фразы – это и есть дуализм, которому были подвержены тамплиеры. Вот как возникло мое предположение относительно этого ордена, совершенно случайное предположение.

– Спасибо, – сказал майор с неожиданной теплотой в голосе. – После ваших объяснений проясняется в голове, будто лампочка включается… Вы, серьезно, не волнуйтесь по поводу вашей подруги. Ее могут выпотрошить и отпустить, а уж мальчишку – тем более.

– Что значит «выпотрошить»?

– Ну, допросят. Судя по вашим словам, физические воздействия и прочие особые способы ей не грозят, она и так ответит на все вопросы. Следует волноваться мне, сэр, а не вам. Хочу надеяться, что мисс Кэмден знает о деталях моего бизнеса поменьше вашего.

Джонс встал с циновки, прошелся к окну и выглянул. Окно было на втором этаже и выходило на улицу.

– Где же ваша машина? – спросил он. – Жду еще пятнадцать минут. Если за это время вы не займетесь делом, начну действовать самостоятельно. Не могу больше, надоели разговоры…

Майор ничего не ответил. Усмехнулся: мол, ну-ну, парень, – и взял из вазы яблоко.

– Хотите, дам вам совет? – продолжил Джонс. Собеседник сосредоточенно вгрызался во фрукт, то есть не возражал. – Поручите вашему сержанту поискать в архивах упоминания о воине-монахе Х. Иоаносе. Был ли такой среди казненных, причастен ли к «делу тамплиеров». Предсказатель, написавший апокриф, мог ради достижения сиюминутных целей указать реального человека, своего современника, а то и самого себя. Чтобы поддержать или, наоборот, навредить. Вам трудно представить, майор, какой общественный резонанс могли в те времена иметь предсказания, особенно если они носили политический характер. Кстати, «дело тамплиеров» было насквозь политическим, то есть, попросту, грязным. Король польстился на чужую собственность, а орден был очень богатой организацией, и заодно расправился с политическими противниками, имевшими большое влияние.

– А зачем нам нужен этот монах? – подал голос майор, с интересом выслушав.

– Чтобы убедиться в подлинности документов. Если такой человек реально существовал, значит, находка действительно пришла к нам из того времени. Хотя лично я склоняюсь к тому, что это фальшивка.

– Почему?

– Потому что слишком много в тексте апокрифа указывает на наше время и на наши реалии. Во всяком случае, Темная Сила и Владыка Гуннов персонифицируются в нашем сознании вполне определенно. Так же, как и страна у пяти озер, в которой якобы живет герой по имени Иоанос. Каким образом житель тринадцатого века мог узнать о существовании штата Иллинойс? И при этом утверждается, что упомянутый герой Иоанос поможет силе Божьих Заповедей справиться с Антихристом. Я не верю в ясновидение, майор.

– Вероятно, вы правы, – согласился разведчик. – Неясно только, что это за женщина-птица из стеклянной страны и почему немцы придают этому документу большое значение. И ваш отец, между прочем, тоже…

– Автомобиль, – резко сказал доктор Джонс. Он все еще смотрел в окно. – Даже два. Очевидно, ваши?

– Так, – сказал майор и рывком поднялся. – План действует.

– Повар якобы случайно стоит на улице, воздухом дышит, – продолжал комментировать Индиана. – Он не помешает? Вы ему, кажется, не доверяете?

– Повар – никто, просто прислуга. – Питерс бросил недоеденное яблоко на пол. – Хотя, теперь это не имеет значения. Уходим.

Джонс послушно отошел от окна.

Когда мужчины покидали комнату, церемонно путаясь друг у друга под ногами, на улице закричали. Там кричали: «Йок!»

И снова: «Йок, йок, йок!»

Они разом остановились.

– Что это? – спросил Джонс.

– Голос повара.

– Что такое «йок»?

– По-турецки «нет».

Несколькими прыжками майор перебросил свое маленькое тело к окну – туда, где только что стоял Индиана. Его босые ноги звучно шлепали по полу. На улице лопнул выстрел, и полное ужаса «й-о-о-к!» вдруг перешло в одну сплошную гласную.

– Эй, вы что делаете! – заорал майор, выдирая из шальваров револьвер.

Тоскливый вой повара плавно стихал.

Очевидно, к дому подъехали не те машины, которых ждал майор Питерс, потому что через секунду он оглушительно удивился:

– Курды!

Тут ему что-то кинули с улицы, что-то продолговатое, размером чуть меньше мяча регби. Он среагировал, машинально поймал спортивный снаряд руками, прижав его к своему животу, и мгновение разглядывал. Затем майор честно пытался закричать, но не смог, впрочем, доктор Джонс и сам все понял. Доктор Джонс ласточкой выбросился из комнаты в коридор – он успел, а кадровый разведчик нет, – и был звук, будто ударили в гигантский медный таз, и дом как бы подпрыгнул, но сразу вернулся на место, и голова некстати оказалась туго забинтованной, придавленной к полу ватными подушками. Профессор встряхнулся, решительно сбрасывая вату, усилием воли разрывая бинты. Он подполз на четвереньках к комнате и заглянул. Майор отсутствовал. Зато стены и оконный проем были чем-то сильно испачканы. Почему-то вспомнились башмаки господина Вели Мелих Бирета, оставшиеся одиноко стоять возле выхода на улицу. Хорошие дорогие башмаки с подвернутыми задниками – чтобы легче было снимать с усталых натруженных ног, когда приходишь с работы домой…

– Идиот! – раздалась с улицы визгливая немецкая речь. – Что ты сделал?!

Голос был знаком – до спазмов в кулаках. Отвратительный ненавистный голос.

– Вам что, бомбу жалко? – отвечал грубый бас. – Он бы пристрелил меня!

– Это был тот самый американец, из Кхорлака! – продолжал кричать Хорхер. – Ты мне все дело загубишь, скотина!.. – впрочем, Джонс уже не слушал.

Джонс уже бежал на ту половину дома, где гарем. Нет, совсем не оттого, что надеялся получить каплю ласки в свой последний час, а потому, что окна там выходили во дворик.

На улице началась стрельба – это молодые охранники наконец разобрались в ситуации. Американские «машин-ганы» показались гостям настолько убедительными, что те запустили свои. Кроме автоматных очередей звучали и одиночные выстрелы из винтовок и пистолетов – очевидно, не все гости были укомплектованы по полному армейскому образцу. Дом содрогался, крошился, разваливался.

Когда Индиана цеплял кнут за оконную раму, коротенький бой уже закончился, и голос Хорхера заполнил помещения:

– «Кулон» где-то здесь! Всем искать!

Спустившись со второго этажа, Индиана обнаружил, что во дворике тоже есть посторонние, и ему пришлось убить двоих. Посторонних было много, и все – в халатах с павлинами. Он убил еще двоих, выскочивших из кустарников, после чего объявился европеец с громоздким «рейнметаллом»,[28]28
  Модель пистолета-пулемета производства Германии.


[Закрыть] требовательно вопя: «Леген! Шнель!»[29]29
  Лечь! Быстро! – (нем.).


[Закрыть] Джонс убил и этого паренька, не допуская в свое сердце жалость, потому что тот явно собирался помешать ему перелезть через ограду. Затем, уже в боковом проулке, какой-то араб в головном платке хотел застрелить его, но слишком тщательно целился, да обласкают его в раю.

Затем профессор перезаряжал опустевший кольт, спрятавшись в какой-то пахнущей козьим пометом канаве, – одним залпом экстрактировал отработанные гильзы и вставил две дуги обойм, по три патрона в каждой, – затем бежал, бежал, бежал, распугивая мирных турецких граждан…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ВЕНЕЦИЯ. ДЕКАБРЬ. ЛЮБОВЬ И ГРЯЗЬ

1. ИСХОДНЫЕ УСЛОВИЯ

Вольтеровский Кандид хотел в Венецию, как в чудесную страну свободы. Но не попал. Археолог Индиана Джонс не хотел в Венецию, но оказался здесь с неизбежностью добротного приключенческого романа. Словно бы незримому романисту понадобилось именно это место действия. Индиана Джонс хорошо знал, что от средневековой патрицианской республики, управляемой ушлыми торговцами, которые покупали и продавали рабов Золотой Орды и сокровища разграбленной Византии, остались только сваи, вздымающие над крохотными песчаными островами мраморные воспоминания о былом.

Морской путь, который Индиана Джонс проделал, описывать бессмысленно. Кто хоть раз в жизни не ходил от мыса Сарай через Мраморное море, пролив Дарданеллы, мимо вулкана Санторан, огибая Балканы, через Ионическое море и Адриатику в воды знаменитой лагуны? Кто хоть раз не погружал себя в это путешествие, удивительное по количеству и качеству впечатлений? Нет таких. Судно, на котором плыл археолог, принадлежало «Италиен лайн». Обычное судно, уступающее по всем параметрам, к примеру, знаменитому «Рексу» той же кампании, вмещающему две с четвертью тысячи пассажиров. Так или иначе, он добрался благополучно.

А до того – благополучно взял билет и оказался на пароходе, и ничто ему не препятствовало. А до того – метался по Стамбулу, пытаясь своими силами отыскать Лилиан и Клопика, обращался в полицию и даже почему-то к главному раису.[30]30
  Судья (тур.).


[Закрыть] Еще он взял из консульства пакет, приготовленный для него заботливым майором Питерсом (позвонил в секретариат, сообщил, что лично зайти не может, и попросил прислать курьера, резонно опасаясь, что за консульством следят). Курьера прислали, поскольку господин готов был оплатить услуги. Таким образом, путешественник получил документы, необходимые для поездки в фашистскую Италию.

Итак, он добрался до Венеции в комфорте и мире. Правда, без душевного спокойствия. Вспоминалась Лилиан. Вспоминался отец. И занозой торчала в памяти картина: Чак Питерс стоит, закрыв лицо волосатыми ручищами, бросив на землю невзрачный чемодан… Индиана видел сына майора возле фонтана, что напротив консульства, – совершенно случайно, издалека, но не подошел, не поддался импульсу. За прошедшие два месяца он крепко усвоил закономерность: свяжешься с американской разведкой – тут же получишь неприятность с участием немцев. Создавалось обидное впечатление, что нацистские спецслужбы работают лучше американских. Или между ними существует какой-то далеко не телепатический контакт.

…С борта корабля Индиана отправил телеграмму на имя доктора Шнайдера – по тому адресу, который дал Бьюкенен. Получил в ответ подтверждение и даже номер причала, где его будут встречать. Поэтому он пересел в порту на морской катер местных сообщений, а затем, спускаясь по трапу на городской причал, шарил взглядом по толпе встречающих, недоумевая, как два ученых могут узнать друг друга, если раньше никогда не виделись. Доктор Джонс ничуть не заблуждался насчет своего внешнего облика: лично он, в своих видавших виды куртке и брюках, был похож на профессора археологии не больше, чем на китайского императора. Только шляпа слегка исправляла положение… Именно в этот момент он познал, что такое закон сохранения.

Закон сохранения распространяется на все, в том числе на судьбу отдельного человека. Если судьба что-то дарит, то одновременно что-то забирает, и наоборот, если забирает, то обязательно дает взамен.

– Синьор Джонс! – выдернул его из толпы мелодичный голосок.

Он обернулся. Окликали именно его, причем вовсе не наугад.

– Вы невероятно похожи на своего отца, – приветливо улыбалась ему незнакомая женщина. – А я, представьте, боялась, что мы не встретимся.

Она поразительно, ошеломляюще соответствовала вкусам сорокалетнего профессора.

– Фрау Шнайдер? – деревянно спросил он.

Именно так – подозрительный ассистент пропавшего отца оказался женщиной.

– Фройляйн, – поправила она, мягко подавая ему руку. – Или мисс, как вам больше нравится. В общем, Эльза.

О, как она улыбалась!

Он взял ее руку, не зная, что делать дальше – целовать, не целовать? Если целовать, то пальцы или кисть? Черт их разберет, как у них тут принято, не опозориться бы. Такая изысканная, утонченная – аристократка… Индиана неловко ответил на ее жест мужским рукопожатием и озабоченно огляделся, как бы предлагая двигаться в путь, как бы напоминая, что их ждут важные и срочные дела.

– Моя квартира неподалеку, – поняла его доктор Шнайдер. – Можно дойти пешком.

– Вы снимаете квартиру?

– Фирма оплачивает.

– А где жил Генри Джонс?

– В гостинице, а моя квартира была, кроме прочего, и местом нашей работы, чем-то вроде офиса.

Мужчина и женщина уже шагали, пропуская встречных, по узкому тротуару, тянущемуся вдоль канала. Мужчина медленно приходил в себя от неожиданности. Женщина что-то рассказывала о погоде и здешней жизни; он слушал, задавал вопросы, и с каждым произнесенным словом проходило смущение, и даже как-то стыдно становилось, что совсем недавно он готов был подозревать неведомого «доктора Шнайдера» в связях с германской разведкой.

Эльза говорила по-английски без всякого акцента.

Точеное личико, светлые волосы, рельефная фигурка, – буквально все в этой женщине вызывало позабытое с годами волнение. Изумительное создание, способное посоревноваться с красотками эпохи Возрождения. Просто родилась она с немецкой фамилией – ну, не повезло человеку… «Такие глаза не могут лгать», – отвлеченно думал профессор, поминутно пропуская даму вперед.

Кстати, о глазах. Когда идти стало чуть просторнее, фройляйн Эльза взяла спутника под руку и мило заглянула ему в лицо:

– Восхитительно, у вас такой же взгляд, как у вашего отца, – сообщила она между прочим.

– Это единственный мой недостаток, – успокоил тот собеседницу. – Когда мы познакомимся поближе, вы убедитесь сами.

Она неожиданно засмеялась, звонко и искренне:

– На что вы намекаете, доктор Джонс?

– Я ни на что не намекаю, я всегда говорю прямо и откровенно, – небрежно соврал Индиана.

– Нет, намекаете, – погрозила она пальчиком. – У вас, оказывается, и характер такой же, как у отца.

Теперь Джонс чуть было не обиделся.

– Характер мне перешел от нашей собаки. У нас была прекрасная собака, кстати, немецкая овчарка.

– Почему «кстати»?

– Потому что очень преданная и умная. От отца я получил только слабую дальнозоркость, это к вашему замечанию о моем взгляде.

Перестав смеяться, доктор Шнайдер сказала, словно удивляясь:

– Похоже, у нас действительно есть шанс познакомиться поближе, мистер Джонс.

– Инди, – уведомил тот, уверенно взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. – Мой замечательный характер полностью в вашем распоряжении. Так же, как и все прочие части астрального тела.

– Фу, – сказала она и остановилась.

– Простите, – смутился Джонс. – Я, вероятно…

Она внимательно смотрела на него.

– Нет, мне как раз нравятся грубые шутки. Особенно в устах моего патрона. Но мы уже пришли, Инди.

Жилище Эльзы, оно же офис, располагалось на третьем этаже типичного венецианского особняка. Возле церкви Сан-Дзаккария. С видом на остров Сан-Джорджо-Маджоре, что напротив канала Сан-Марко. Три комнаты, обставленные без излишеств. Все удобства.

– Начнем с вопроса о моем отце, – энергично начал гость. – Он не давал о себе знать?

– Увы, нет, Инди. Вы не представляете, как я вам сочувствую.

– Вы в курсе, что заставило его влезть в эту авантюру? Неужели он серьезно верит в сказочки насчет чаши Грааля?

– Ваш отец показался мне увлекающимся человеком. Как и вы сами.

– Меня никогда не смогли бы увлечь призраки, являющиеся из средневековой литературы, милая Эльза, не думайте обо мне так плохо.

Мужчина и женщина расположились за столом в гостиной. На столе, аккуратно сложенные, лежали несколько фотографий большого размера, проложенные папиросной бумагой.

– Генри Джонса увлекли вовсе не призраки, доктор Джонс, а достоверная научная информация, – сухо сказала Эльза. – Может быть, вы сначала ознакомитесь с нашими находками?

– Давайте закончим с Генри Джонсом. Расскажите, пожалуйста, как он пропал?

– О-о, Инди, все это очень странно! Он пропал давно, еще в августе. Последний раз я видела его в библиотеке, которая, кстати, расположена здесь неподалеку, я вам покажу ее завтра. Ваш отец неожиданно отправил меня на Пьяцетту, ему срочно понадобился древний план города, а сам остался. Когда я вернулась, его в библиотеке уже не было, валялась только маленькая бумажка…

– Что за бумажка? – хищно перебил ее доктор Джонс.

– Вот она, – Эльза выдвинула ящик стола и достала требуемое, словно предмет был специально приготовлен для показа новому руководителю проекта. Впрочем, вероятно, действительно приготовлен специально – как и фотографии на столе.

Там оказались только цифры. Ничего, кроме трех римских цифр: III, VII, X.

– Ладно, потом разберемся, – пообещал Индиана. – Чем он занимался в библиотеке?

– Ваш отец, судя по всему, вплотную приблизился к разгадке тайны того самого захоронения. Последние дни перед исчезновением он был возбужден, как мальчишка. Простите за несколько двусмысленное сравнение…

– Ничего страшного, мисс, то есть фройляйн. Я как раз люблю двусмысленности, особенно в устах столь прелестных подчиненных. – Профессор снова взял ее руку в свою и поднес к губам. – Что касается моего отца, то я на своей шкуре испытал, как сильно его возбуждает все, к чему он бывает близок… О каком захоронении речь, Эльза?

– Вы хотите перейти к деталям проекта? – предупредительно склонила голову доктор Шнайдер.

– Пожалуй, я созрел для этого.

Женщина без суеты, с изысканным изяществом разрушила пачку фотографий, разложив их на столе.

– Расскажу все по порядку, доктор Джонс. Вы, конечно, знаете, что после распятия Христа чашу доверили Иосифу Аримафейскому, а затем Грааль исчез. Целую тысячу лет эту реликвию не могли найти, и только во время Первого крестового похода, в 1099-м, его обнаружили три рыцаря…

– Еще одна легенда, – прервал стройную речь Индиана. – Боже, сколько легенд накручивается вокруг любой нерешенной загадки! Неужели вы думаете, Эльза, что я не знаком с этой историей?

Женщина вежливо молчала, поглядывая то на шефа, то в окно. Как истинная аристократка, она не отвечала на риторические вопросы.

– Ну, так разрешите мне поразить фройляйн эрудицией. Рыцари были братьями, правильно? После того как Грааль был найден, двое из них сто пятьдесят лет шли через пустыню, и только один вернулся во Францию. Красивая сказка.

– На самом деле они шли не сто пятьдесят лет, а гораздо меньше, – возразила фройляйн.

– На самом деле?

– Посмотрите, пожалуйста, фотокопии, – она подала одну из фотографий. – Этот манускрипт, Инди, ваш отец обнаружил в одной из библиотек Парижа. Очень давно. Странно, что вы об этом не знаете. Неужели Генри вам не рассказывал?

– Мы с ним редко встречаемся, – смутился доктор Джонс. Он взял фотографию и стал внимательно ее разглядывать. – «…и небо сомкнется с землей…», – перевел он с латыни первую попавшуюся фразу. – Судя по оформлению, двенадцатый век?

– Двенадцатый век. Документ написан неким монахом, которому единственный из вернувшихся братьев рассказал свою историю. Ваш отец сделал перевод и выяснил, что братья-рыцари высекли надпись на плите, где указали местоположение Храма Чаши. Храм они нашли в горах, по пути из Палестины. Про первого брата ничего не известно, очевидно, погиб на Ближнем Востоке, так и не дойдя до Европы. Второй умер уже в Европе, но где – не указано. В месте его захоронения лежит половина той самой плиты, упомянутой в манускрипте…

– Разбили плиту, чтобы никому не было обидно, – понимающе покивал Джонс. – А третий?

– Тот, который исповедовался монаху, умер от старости в городе Ангер.

– Не Ангер, а Анже, если быть точным. Город французский, значит, Анже… – профессор все еще просматривал листы манускрипта. – А где оригинал документа?

– Вероятно, в Чикаго, у господина Бьюкенена, – пожала плечиками женщина.

– Почему же он мне его не показал! – вспыхнул Индиана. Он становился горяч – если дело касалось археологии.

– Вероятно, потому, что вы поначалу не захотели принять участие в проекте? – она снова дрогнула нежными плечами.

Индиана поднял голову и посмотрел на нее. Некоторое время коллеги молча смотрели друг на друга.

– Да, я совершил ошибку, – согласился профессор. – Если бы я тогда не отказался, то познакомился бы с вами гораздо раньше… Итак, мой отец нашел манускрипт и вприпрыжку побежал к Джею?

– О, нет. Сначала он поехал в Ангер… то есть в Анже. К развалинам монастыря. И нашел там плиту…

– Он нашел плиту? – чуть не подпрыгнул Индиана. – Где… – он стал лихорадочно ворошить фотографии. – Где тут у нас плита!

– Пожалуйста, – Эльза аккуратно вложила кусок картона в его суетящиеся пальцы.

Действительно – часть каменной плиты с высеченным на ней крестом. Высечен также и текст – латынь, разумеется.

– «… и путь твой продолжится по Спине Черепахи, сквозь Зубы Дракона, к ущелью Рога, к Храму, где бьет источник Господень, источник вечной жизни, коснуться которого лишь ты, слуга Его, сможешь», – перевел доктор Джонс, водя по фотографии пальцем. Затем поднял голову и встретился с внимательным взглядом Эльзы.

– Источник вечной жизни, Инди, – прошептала она. – Вы сами только что сказали. Вечная жизнь даруется каждому, кто выпьет из Чаши.

– Сказочка… – прошептал в ответ доктор Джонс. Он тут же встряхнулся и сказал нарочито громко: – А вы мечтательница, Эльза.

– Вечная жизнь – мечта любого нормального человека, – твердо улыбнулась она ему. – Ваш отец, Инди, не был исключением. Вот вам и объяснение, зачем он ввязался в эту, как вы выразились, авантюру. Учитывая, что здесь детально описывается место, где находится чаша…

– Чепуха, – решительно сказал Индиана. – Отличительная черта легенд подобного рода – полный туман во всем, что касается конкретных координат. Спина Черепахи – это, судя по всему, какое-то горное плато, потому что Зубы Дракона – какие-то горы. Какие? Плато, горы, ущелья… Несерьезно.

– Плита доказала, что манускрипт – не выдумка, – терпеливо возразила женщина. – Кроме того, в ней не хватает верхней части.

– Я понимаю. Есть окончание, но нет начала. Кстати, где сама находка?

– Здесь, в Венеции. Генри Джонс хотел сложить обе части воедино, и мы решили пока не увозить ее.

– Итак, – подытожил Индиана, – мой отец искал в Венеции недостающую часть плиты. Почему именно в Венеции?

Эльза вдруг смутилась. Рассеянно посмотрела в окно, побарабанила пальцами по столу и неохотно призналась:

– Видите ли, Инди, ваш отец не посвящал меня в детали. Я ведь только числилась ассистентом, а на самом деле была кем-то вроде администратора. Так что бесполезно спрашивать меня, например, что он искал в библиотеке, зачем ему понадобился древний план города, и так далее…

– Не волнуйтесь, Эльза, я все выясню, – в который раз пообещал профессор и накрыл ее ладонь своей. – Моему отцу, как видно, втемяшилось, что он может завершить поиски, которые длятся вот уже почти две тысячи лет. Старый дурак… Ладно, придется и нам искать Грааль. Если, конечно, небо не сомкнется с землей…

Снаружи вдруг грохнуло. Он вскочил, автоматически сунув руку под пиджак. Прыгнул, пригибаясь, к окну. Эльза осталась сидеть, спокойная.

– Здесь тоже?! – прошипел археолог.

Он увидел канал. Разбегающихся людей – падающих, наступающих друг на друга. И горящий полицейский катер, исторгающий из промасленных глубин багрово-черные сгустки огня. По палубе катера катались, визжа по-поросячьи, два горящих тела в красивых синих формах. Впрочем, тела нашли наиболее эффективный способ снять с себя хоть немного нестерпимого жара – попрыгали в воду, прямо в холодный декабрьский канал. Другие фигуры в синем, здоровые, упругие, целеустремленные, с автоматическими укороченными винтовками в руках, слаженно рассыпались по обоим берегам, радуя глаз профессиональными экономными движениями.

По кокетливо выгнувшемуся мостику бежали двое оборванцев. Впрочем, интерес вызывали отнюдь не их бедные костюмы, которые, скорее всего, являлись маскарадом, а «беретты», болтающиеся за спинами. В руках одного было даже грозное противотанковое ружье – похоже, именно из этого оружия и подпалили полицейский катер. Очевидно, карабинеры блокировали канал, имея целью познакомиться с этими людьми поближе.

– Что у вас тут происходит? – спросил Джонс, успокаиваясь. – Будто в Чикаго попали, честное слово.

– В газетах пишут, что эфиопы никак не могут смириться с поражением в войне, – объяснила Эльза, позевывая. – Нанимают боевиков, чтобы отомстить или чтобы запугать, не помню.

– Газеты… – презрительно скривился археолог. – Сладкоголосая фашистская пресса. Не люблю я «официальные мнения», исходящие от мелких тиранов. А вы, милая Эльза?

– А мне все равно, – сказала женщина и тоже встала.

Когда неподалеку лопнули пулеметные очереди, она всё-таки вздрогнула.

Индиана устало вздохнул:

– Тихая провинциальная Венеция…