Текст книги "Мы в дальней разлуке (СИ)"

Автор книги: Александр Позин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Александр Позин
Меч Тамерлана-2 Мы в дальней разлуке

«От песен плясовых и острословья,

От выходок фигляров балаганных

Мы уведем вас в скифские шатры;

Там перед вами Тамерлан предстанет,

Чьи речи шлют надменный вызов миру,

Чей меч карает царства и царей.

В трагическом зерцале отраженный,

Он, может быть, взволнует вам сердца».

Кристофер Марло «Тамерлан Великий»

«Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами

Узоры созвездий и посвист ветров…»

Эдуард Асадов·

псевдонаучный, слабо фантастический, мало приключенческий и лжеисторический роман.

Пролог

Содрогнулась Мать – Сыра Земля. Чудовищной силы торсионное поле накрыло Москву. Закрутив спираль с эпицентром где-то в центре столицы, оно выплеснуло всю мощь своей энергии в магнитосферу планеты по её краям. Возмутилось электромагнитное поле Мира. Зашкалили приборы и полопались стёкла на индикаторах. Погорели проводники, и вышли из строя реле в электрических и радиоэлектронных цепях. Вдруг исчезла картинка и прошла мимолетная рябь по экранам и мониторам. Выброс энергии был столь огромен, что всего на какую-то долю терции оглушил Землю, сделал её немой, глухой и слепой. Вздрогнул и тяжко вздохнул подземный рукотворный исполин – адро́нный колла́йдер. На краткий миг открыл глаза спящий далай-лама в Бурятии. Покачнулись кресты на маковках церквей и полумесяцы на минаретах. На одно лишь мгновенье с низким утробным гулом содрогнулся мавзолей Тимуридов в Самарканде. А в далёкой Африке забился в падучей во время ритуальной пляски шаман из племени чичуа. Энергия электромагнитной волны вызвала кратковременное, на одну десятую градуса, потепление в атмосфере планеты, которого хватило, чтобы угрожающе загудел древний ледник на склонах Кавказских гор. Электромагнитный импульс, облетев планету, упокоился там же, где и родился: на берегу одного из многочисленных прудов столицы. А в одной из Московских квартир совершенно из ниоткуда материализовалась абсолютно обнажённая девочка с волосами до пояса, словно Богиня, рождённая из пены волн.

Часть первая. Излом

«Месяц плывет

И тих и спокоен,

А юноша воин

На битву идет».

М.Ю. Лермонтов

Глава 1. Разлука

«Мой яростный блеск, когда ты блестишь, это-мои дела,

Мой радостный звон, когда ты звенишь, это-моя хвала.

Живой, я живые тела крушу, стальной, ты крушишь металл-

И, значит, против своей родни каждый из нас восстал.»..

Абу-т-Тайиб Аль-Мутанабби

Николай очнулся после тяжелого забытья. Нестерпимо бола голова. Неужели он так много выпил накануне? Вроде нет. Сквозь мутную паволоку, накинутую на его память, юноша принялся мучительно вспоминать события минувшего вечера.

Триумфальный дебют и гром аплодисментов увальню, который смог одолеть самого Повелителя Четырех стихий. Кажется, что после этого он собирался уходить, но цирковые уговорили его отметить дебют небольшим и скромным банкетом. Он, было, стал отнекиваться, но старшие товарищи очень убедительно говорили о цирковых традициях, а малютка Лизетт так мило улыбалась при этом, что отказать, право, не было никакой возможности. «Скромный» банкет затянулся далеко за полночь. Николай несколько раз порывался уйти, но каждый раз что-то мешало. «Вот сейчас, еще чуть-чуть и пойду», – начинал он собираться, но что-то мешало просто встать и уйти. Пьянили не только пузырьки искрящегося шампанского, а еще стоявший в ушах гром оваций, дивная звездная ночь, и дружеская рука на его плече огромного и надежного Джона-Ивана. А более всего волнительно пьянило крутое бедро малышки-Лизетт в опасной близости от его ноги. Парень почувствовал, что изрядно захмелел, и голова стала туго соображать. Он куда-то хотел идти? Куда? Коля решительно встал, отодвинув откровенно придвинутую к нему ножку миниатюрной акробатки. Попытался выйти из-за стола, но покачнулся, потерял равновесие, едва не упал и… рухнул, уткнувшись носом в стол.

Воспоминания дались ему с трудом и головной болью.

– Да, дела! – Николай потер тяжелую, словно налитую чугуном, голову. – Боже, как стыдно, первое выступление и так напиться. Еще подумают, что пьяница.

Но было еще что-то, что мешало спокойно относиться к вчерашней выходке. Словно, что-то неотвратимое произошло в его отсутствие и по его вине.

– Наталка! – одного имени любимой было достаточно, чтобы он все вспомнил, и жестокая боль пронзила острой иглой его сердце.

* * *

Когда запыхавшийся Николка подбегал к дому Воиновых, то обратил внимание на странное оживление вокруг него. Возле дома стояли возбужденно переговаривающиеся зеваки, а у самого входа дежурили две кареты скорой помощи. У двери был выставлен полицейский пост, поэтому нечего было и думать, чтобы проникнуть внутрь.

Юноша затесался в толпу, с тоской смотря на дом:

– Не успел!

Однако, надо было узнать, что там произошло. Он огляделся и заметил неподалеку старика в одной рубахе с помочами и одетыми на босу ногу калошами. Сосед! Вот кто нам нужен.

– А что случилось-то, что? – спросил Николка у презабавно одетого старикашки. – Пожар что ли!

– Да какой там пожар, мил человек! – дел оказался словоохотливым и рад был неожиданному собеседнику. – Тут, почитай, целая трагедия разыгралась.

У Николки сжалось сердце, но он напустил на себя невозмутимый вид и как можно безразличнее сказал:

– А-а-а, вот оно что! А то я пробегаю мимо, смотрю – люди стоят.

– Вот так в жизни бывает. Третьего дня как приехали в Москву, и хозяин, значит, в запой ушел. Как там было, не знаю, но только с перепоя из разума он вышел. Схватился за нож и давай гоняться за домочадцами. Слугу своего, что утихомирить пытался, ножом насмерть пырнул. Гостя, который жену с дочкой бросился защищать, ранил. А там и сам на нож бросился.

– А женщины-то где?

– Да кто их знает! Убежали! Пропали! Нет их нигде.

В это самое время толпа зевак заволновалась:

– Несут! Несут!

Дверь в дом распахнулась, и санитары вынесли двое носилок. Николай рассмотрел, что на одних лежал Александр Олегович, на других Тихоныч.

– Прощайте! – еле слышно произнес Николай и незаметно перекрестил.

Все! Больше ему здесь делать было нечего!

* * *

По залитому утренним солнцем Бульвару медленно шел молодой человек. На его лице застыла маска, а на переносицу легла скорбная складка.

– Найду! Отомщу! Спасу! – как заклинание повторял он.

Навстречу Николаю бежали мальчишки и, размахивая газетами, кричали звонкими голосами:

– Внимание! Внимание! Немецкий ультиматум отклонен! Германия объявила войну России!

На календаре стояло 1 августа 1914 года.

Юноша встрепенулся.

– А ну, дай, щегол! – Николай, кинув медяк, вырвал газету у паренька.

Это оказалось «Русское слово». На первой странице газеты крупным шрифтом было набрано:

ВТОРАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

Чуть ниже:

ПЕТЕРБУРГЪ. Германскiй посол передалъ министру иностранныхъ

дълъ отъ имени своего правительства объявлениiе войны Росiии.

Николай скомкал газету и выкинул в ближайшую корзину. Больше она была не нужна. Он теперь знал, что делать!

Глава 2. Отъезд

«Врагов хотели вымести, как сор -

И в небе меч представился метлою.

Но цель свою утратили с тех пор,

И это – порицание герою.»..

Юань Чжэнь

Князь вместе с новобрачной сидел в двухместном купе свитского вагона. По соседству располагались барон с вдовой. Через пятнадцать минут поезд тронется от перрона Виндавского вокзала и понесет их в Ригу, а там – на пароход – и вперед, домой. Но настроение князя было препаскуднейшее. Его раздражение не могла даже унять мысль о скорой встрече с милым фатерляндом. В иное время его согрела бы сама мысль, что он, наконец, покидает эту дикую полуазиатскую страну и его уже не будет преследовать мерзкие скифские рожи ее жителей, ужасный бесконечный колокольный звон и всепроникающий запах кислых щей. Кронберг подозревал, что если бы он вернулся с Мечом Тамерлана и молодой женой – Девой Дарующей Меч, то настроение было бы иным. Втайне он мечтал, что обладание артефактом поднимет его над остальными Великим Магистрами, создаст ему непререкаемый авторитет, который положен ему по праву, праву одного из Несущих Свет. Так, что же, конец всем планам? Как бы не так! И князь решился на подлог.

* * *

Одно дело – обещать стоя перед закрытой и забаррикадированной дверью, другое – их держать, когда препятствие устранено. Поэтому, не дотерпев до истечения обещанных десяти минут, Кронберг дал знать этим двум шайскелям[1]1
  Шайскель – (нем. Scheisskerl), мудак.


[Закрыть], чтобы те продолжили штурм. Вооружившись позаимствованными у дворника поленом, топором и кувалдой, они с удвоенной энергией принялись лупасить дверь. И старая дубовая дверь нехотя стала поддаваться. Но получилось войти, лишь отодвинув притиснутый к входу письменый стол. Взор ворвавшихся поначалу заметался по комнате в поисках беглянки. Лишь потом бросилось в глаза: меч, воткнутый в пол посередине комнаты, вокруг которого валялась беспорядочно разбросанная одежда девушки, какая-то старая тетрадь и мешочек с золотыми монетами. На диване лежал труп слуги. Девушки нигде не было! Кронберг первым делом бросился к мечу и с торжествующим видом поднял его перед собою. Вот он – предел всех мечтаний и конец беспокойных поисков! Вот он – заветный предмет, ради которого он столько вытерпел в этой богомерзкой стране! Однако, где же фройляйн? В маленьком кабинете ей положительно негде было спрятаться.

– Наташа! Наташа! – без конца вопрошал сразу как-то протрезвевший Воинов. – Где же ты?

Затем, обратив свой взгляд в сторону князя, сказал с ненавистью:

– Князь, вы получили то, что хотели. Удовольствуйтесь этим. А теперь – вон из моего дома! – он перстом указал Кронбергу на дверь.

– Ошибаетесь, милейший, долг не уплачен. – ответил князь с зловещей улыбкой на лице.

С этими словами он вытащил из трости свой потайной клинок и заколол этого недотепу, не захотев даже марать об него заветный Меч:

– Вот теперь мы в расчете!

– Князь, что вы делаете? – в ужасе вскричал барон фон Штоц.

– Избавляюсь от ненужного свидетеля и помехи. – спокойно ответил князь. – Или вы, барон, боитесь кровушку пустить? Скоро она потечет рекой! К тому же трусам и паникерам не место в наших рядах.

– А что ждет фрау Catherine?

– Успокойтесь, ей ничего не грозит. Если, конечно, она изложит выгодную нам версию событий. – и добавил слова, бальзамом умастившие душу Штоца – И еще, придется всё-таки взять вам фрау с собой.

Кронберг коротко приказал двум своим горилоподобным подельникам снести вниз трупы хозяина и слуги и уже обернулся к двери, чтобы выйти, но тут обнаружилось новое препятствие – в дверном проёме стоял дворник-татрин. Он несколько растерянно смотрел на картину погрома с трупами и держал в руках полицейский свисток.

– Это тебе надо, старик? – сказал князь, мысленно чертыхнувшись про себя. – Зачем пришел?

– Так ведь, госпоже плохо. В беспамятстве она, а как очнулась, с ней истерика случилась. Просють подойти. – пустился в объяснения дворник, а, получив в руку увесистую пачку банкнот, вообще запрятал свою совесть и свисток подальше. – Там внучка моя возле нее, присматривают.

Расторопный Штоц, еще не понимая, что на уме у шефа, тем не менее принялся распоряжаться:

– Быстро, за руки-ноги взяли и хозяина, и слугу спустили в гостиную. Мы будем внизу.

Пока помощники и Ахмет принялись деятельно хлопотать над трупами, князь и барон спустились вниз, чтобы выразить соболезнование госпоже Воиновой и заодно истолковать все случившиеся в выгодном для себя свете.

Утешать Екатерину Михайловну пришлось долго. Она, уже не таясь, рыдала на груди фон Штоца, а любовник нежно поглаживал ее по спине. В версии, которую ей изложили, Наталка ранила князя и заколола отца, после чего скрылась. Напирая на материнские чувства, Воинову без труда удалось уговорить свалить вину за убийства на Александра Олеговича.

– Catherine, ведь мертвому все равно не поможешь, зато дочка останется невиновной. – лицемерно заявил герр Штоц.

Екатерине же казалось, что Штоц рассуждает участливо и заботливо, особенно она млела от его немецкого произношения ее имени: «Catherine». Она согласилась.

В это время со второго этажа дома послышался рык отчаяния:

– Шайсэ[2]2
  Шайсе – (нем. Scheisse), дерьмо.


[Закрыть]!

Фон Штоц оставил любовницу, вверив ее попечению внучке дворника, молодой и весьма привлекательной особы, и поспешил к шефу, который незадолго до этого, видя что уговоры Воиновой продвигаются успешно, вновь поднялся в кабинет. Он застал князя, в изнеможении сидящего на диване, причем рана в боку, похоже, открылась – сорочка на месте ранения была мокрой от крови.

– Что случилось, князь?

Кронберг вместо ответа дрожащей рукой показал на середину комнаты. Меч исчез! Вместе с мечом пропали тетрадь и мешок с монетами. Лишь Наташино домашнее платье сиротливо лежало на полу.

Князю становилось все хуже, и с этой минуты инициатива перешла в руки барона.

– Эй, аршгайге[3]3
  Аршгайге – (нем. Arschgeige), придурок.


[Закрыть]! – гаркнул он. – А ну, быстро переверните мне все верх дном, шайс драуф[4]4
  Шайс драуф – (нем. Scheissdrauf), все равно, насрать.


[Закрыть] как вы это сделаете, но отыщите девчонку.

Поиск ожидаемо ничего не дал. Тем временем фон Штоц наскоро перевязал князя и задумался. Взгляд его упал на коллекцию оружия, он встал, подошел к стене и принялся внимательно осматривать каждый экземпляр. Кронберг, лежа на диване, пристально смотрел на действия барона. Тот же взяв один меч, другой, третий, наконец, остановился на одном замечательном экземпляре арабской работы.

– Вы уверены? – спросил князь.

– Конечно! Смотрите, чем Вам не Меч Тамералана?

– Вы отдаете себе отчет, какой тайной мы будем с Вами связаны? – дождавшись утверждающего кивка от барона, князь продолжил. – И, надеюсь, понимаете, что ждет того, кто вздумает предать факт подмены огласке.

– Заверяю Вас в своей преданности, князь. Подмены никто и не заметит, ведь никто не знает в точности, каков он, Меч. Ничего не мешает Вам утверждать, что у Вас существует с ним связь.

– Действительно, чем не выход? – согласился Кронберг, окончательно пришедший в себя. – Вот только…. – прервав недосказанную мысль, он резво, несмотря на ноющую рану, вскочил с дивана. – Пошли!

В гостиной они застали такую картину: на кресле с влажным платком на лбу сидела Catherine, рядом на стуле дежурила ахметова внучка, сам дворник молча и скорбно стоял возле трупов, сложенных на стульях возле входа, батюшка, пропустивший все события, храпел в углу, а помощники курили на улице.

Решив, что действовать надо быстро, они пригласили дворника в кабинет и завели с ним доверительную беседу, не забыв угостить заморский сигарой:

– Дружище, ваша внучка такая милая, расскажите о ней.

Старик, как и все дедушки гордящийся своим отпрыском, принялся с охотой рассказывать, что внучке Айгуль уже семнадцать лет, хвастался ее успехами в учебе, вот только о родителях упомянул вскользь и мимоходом. Однако немцы настаивали, и Ахмету пришлось признаться, что его дочь была гулящей девкой и понесла невесть от кого, хотя сама утверждала, что отцом дочери был гвардейский офицер. Предложение, которое сделали члены Братства Звезды, поначалу его очень смутило. Однако цена вопроса показалась подходящей, и согласие деда было получено.

Они спустились обратно в гостиную, и Ахмет без лишних церемоний подозвал девушку:

– Айгуль, ты выходишь замуж за этого господина. – он указал своим кривым пальцем на князя Кронберга, а тот при этом изобразил вежливый кивок. – Так будет лучше для тебя и для всех.

– Яхши, бабай[5]5
  Яхши, бабай – по-татарски «хорошо, дедушка».


[Закрыть]! – девушка в знак покорности склонила голову, опустила глаза и только ее ресницы часто-часто подрагивали.

– Завтра крестишься, по православному обряду. – добавил Ахмет.

Девушка в испуге посмотрела на своего деда. Князь, решив разрядить ситуацию, подошел к своей невесте, взял ее руку и поцеловал со всевозможной учтивостью:

– Так надо, Айгуль! – тихо сказал он. – Я – лютеранин и моя вера признает браки с православными. Завтра наречем тебя при крещении Наташей.

«А она хороша! – думал князь. – Конечно, не та чертовка, но все же». Пусть и руки погрубее и черта лица не столь точеные. А то, что чернявая, то и настоящая Наташа не была белявкой, и смуглые обе, и девичьей юностью пахнет от обеих. Настроение стало улучшаться, и князь пошел к углу комнаты, где ни о чем не подозревая, спал попик:

– Давайте, батюшка, просыпайтесь, дело есть.

Тем временем Щтоц, увещевал свою подругу, которая удивленно взирала на разыгравшуюся перед ним сцену сватовства.

– Catherine, это все делается для блага твоей дочери. – ако змий шептал барон. – Нам нужно, чтобы на нее не пала и тень подозрений.

Обессиленная переживаниями, сломленная последними событиями женщина только слабо кивнула в ответ.

– Все нормально? – обеспокоенно спросил князь.

– Все в порядке, шеф! – ответил на вопрос барон.

– Гут! – воскликнул князь и обратился к дворнику. – А теперь, милейший, доставай свой свисток и свисти в него, что есть мочи.

* * *

Углубленный в свои мысли, князь Кронберг, один из Несущих Свет, Великий магистр Братства Звезды не обратил внимание, что часы уже отмерили назначенное время, паровоз свистнул, вагон тряхнуло, и поезд сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей побежал по рельсам. Так в чем же причина его раздраженности? Разоблачения подмены он не боялся, все сделано, хоть и второпях, но довольно чисто. В верности барона он не сомневался, тому явно не было смысла подставлять своего шефа. Совесть за совершенные им убийства, преступления и махинации его нисколько не беспокоила: великая цель оправдывает все средства. Молодая жена не раздражает, наоборот, против строптивой настоящей Наталки, она – верх почтения к своему суженному, только в рот ему не смотрит. Воспоминания о Наташе и ее Мече отразились глухой болью в груди.

Вот оно что! Угнетала сама мысль, что какая-то девчонка сумела обвести его вокруг пальца. Что птичка упорхнула вместе с Мечом и сейчас где-то милуется со своим мерзким Николькой. В этот момент в дверь постучали.

– Войдите! Не заперто. – крикнул князь, думая, что это проводник.

Дверь отворилась, и в купе вошел Николаус с револьвером в руках.

Глава 3. Отложенное возмездие

«Я спокоен – Он мне всё поведал.

«Не таись», – велел. И я скажу:

Кто меня обидел или предал -

Покарает Тот, кому служу.

Не знаю, как – ножом ли под ребро,

Или сгорит их дом и всё добро,

Или сместят, сомнут, лишат свободы…

Когда – опять не знаю, – через годы!

Владимир Высоцкий

Он шел в это купе с явным намерением поквитаться с обидчиком и посмотреть в глаза изменнице. Но обнаружив вместо Наталки незнакомую девушку, в первый момент растерялся, что дало князю шанс.

– Гутен таг, герр Николаус, если это конечно вы. – насмешливым тоном, который не раз спасал ему жизнь, начал разговор Кронберг.

Юноша, не опуская допотопного револьвера, который позаимствовал у укротителя Титыча, сел напротив князя, облизнул пересохшие губы и спросил:

– Где Наташа?

– Увы, нам сие неведомо. После того как она проткнула своего папашу, фройляйн Наталья предпочла скрыться в неизвестном направлении.

– Значит, вы не женились на Наталке.

– Как видите, нет! Моя законная супруга в данный момент сидит рядом с вами на диване. Показать документ?

Николка устало покачал головой и за миг прикрыл веки.

Юноша не спал несколько дней – искал этих двух пройдох, Штоца и Конберга. Бешеная ярость к преступнику и убийце перемешивалась угрызениями совести за то, что в самый нужный момент оставил любимую одну. Постоянно ему приходилось силой воли остужать свое сердце и включать холодный рассудок. Положа руку на сердце, он уже и не знал, что произошло на самом деле. Тем более надо найти князя и, если не поквитаться, то разобраться. После нескольких дней бесплодных поисков в городе, он обосновался на Виндавском вокзале, резонно рассудив, что если они и будут выезжать из страны, то только отсюда. Лишь на третий день ему улыбнулась удача, и юноша издали заметил как некий осанистый бородач, чрезвычайно похожий на Кронберга, вместе с молодой особой садитлся в один из вагонов. Лица особы Николка не разглядел – на девушке была вуаль, да и далековато было – но сердце его колыхнулось. Проникнуть в вагон на перроне не представлялось никакой возможности, поэтому он обошел вагон с другой стороны, и стал дожидаться отправления поезда. Лишь только поезд тронулся, Николай в два счета запрыгнул на крышу вагона и стал ожидать удобного момента, чтобы спуститься в тамбур.

После первого потрясения, вызванного известием, что Наталка не стала женой князя, до его сознания дошло и остальное:

– Что, Наталка убила своего отца? Не верю!

– К сожалению, это такая же правда, как и то, что я сейчас сижу перед вами, а вы целите в меня пистолетом.

– Извините. – буркнул Николай и спрятал оружие в карман.

Кронберг незаметно перевел дух: похоже этот раунд он выиграл. Но тут же понял, что поспешил, наткнувшись на колючий недоверчивый взгляд парня.

– А Меч? – Николай глазами показал на футляр, что заприметил еще на перроне.

– К сожалению, это не тот меч. Меч Тамерлана фройляйн Наталья унесла с собой, предварительно проткнув им меня и своего батюшку.

Говоря эти слова, князь расстегнул сюртук с сорочкой и предъявил свой перемотанный бок.

– А меч, на меч можете взглянуть, пожалуйста. – Кронберг протянул Николаю футляр.

Николай недоверчиво взял футляр и приподнял крышку. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – это действительно не тот меч. Значит, этот мерзкий князек говорит правду, Наташка действительно сбежала, прихватив Меч, отбив по сути его в бою. Взору юноши представилась картина его возлюбленной, отмахивающейся от наседавшей на нее толпы разгневанных мужчин. Да, зная горячий нрав девушки, она вполне могла наделать таких дел.

Видя, что дело продвигается успешно, и возможность получить пулю становится все призрачнее, князь поспешил закрепить успех.

– Здесь, в соседнем купе едет фрау Воинова, можете спросить у нее.

– Екатерина Михайловна? – оживился Николай. – Мне бы хотелось ее увидеть.

Князь вышел в коридор и постучал в соседнее купе:

– Фрау Catherine, не будете ли так любезны, посетить наше купе. У нашего гостя… – Кронберг запнулся, видя, как выглядывающий из купе Николай весьма выразительно держит руку в кармане с револьвером. Хвала Господу, что хоть Штоц догадался и без подсказок вызвался сопровождать свою даму. А Николай отметил про себя, что князь ловко воспользовался ситуацией, обеспечив себе, если не учитывать револьвера, численный перевес.

– Николка! – воскликнула Екатерина Михайловна, обняла мальчишку и зарыдала. – Тебе господин князь все рассказал? Видишь, как все получилось.

Николай, видя неподдельную скорбь бедной запутавшейся женщины, отбросил всякую мысль напомнить ей, что она тоже определенным образом повинна в сложившейся ситуации. Выплакавшись, Воинова выпустила юношу из своих объятий, и, держа его за плечи на вытянутых руках, внимательно разглядывала.

– Совсем мужчиной стал. – сказала она задумчиво и тут же спохватилась. – Ты-то как здесь оказался?

– Екатерина Михайловна, – начал Николка говорить серьезным прерывающимся голосом. – Мы с Наталкой давно любим друг друга. Я обещаю найти ее и заботиться о ней. Я прошу руки вашей дочери. Вы благословите наш союз?

Воинова ответила не сразу. Наконец, после затянувшейся паузы, во время которой Николай с надеждой смотрел на мать Наталки, вздохнув, произнесла:

– Видит Бог, не такой судьбы я готовила для моей дочки. Да и покойный отец был бы против. – при этом она перекрестилась. – Да ничего не поделаешь. Видно такова судьба. Тем более я давно видела ваши чувства друг к другу.

Николка удивленно вытаращился на Воинову, а та лишь с мягкой полуулыбкой покивала головой:

– Вы думаете, что это легко спрятать? Достаточно было увидеть сияющие глаза дочки, чтобы обо всем догадаться.

С этими словами Екатерина Михайловна сняла свой нательный крестик, и, перекрестив им склонившего колени юноши, сказала:

– Благословляю вас, дети мои! Живите в счастии, живите вместе в радости и печали. Да хранит вас Господь! Аминь.

И дала крестик Николке для поцелуя.

Всю эту сцену князь наблюдал с все возрастающим гневом. Готовил ловушку для юнца и сам же в нее попался! Самое досадное, что ничего он поделать не мог. Видел, как в очередной раз уплывают от него и девушка и Меч. Видел, а помешать этому не мог. Невозможно пристукнуть парня в поезде, где много свидетелей. Надо уехать тихо, не привлекая к себе внимания. Учитывая разросшиеся как снежный ком антигерманские настроения, любая склока вызовет подозрения, и немцев признают виновными в любом случае. Вон, как недружественно смотрел на них и разговаривал сквозь зубы обычно любезный и услужливый проводник. Рядом с князем на диване лежал последний номер газеты «Петербургскiй листокъ», в котором на первой странице было напечатано:

«РАЗГРОМ ГЕРМАНСКОГО ПОСОЛЬСТВА.

Известия о возмутительном отношении немцев к Ее Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Феодоровне вызвало небывалое возмущение патриотически настроенной толпы народа.

После митинга на Невском просп. огромная толпа манифестантов с флагами и портретами обожаемого Монарха направилась по Невскому просп., а затем по улице Гоголя к германскому посольству.

По пути манифестанты бросили нисколько камней в редакцию немецкой газеты «Цейтунг» и в расположенный под ней немецкий магазин.

С ресторана «Вена» на улице Гоголя манифестанты сняли флаги с подъезда.

У германского посольства манифестантов встретил большой отряд жандармов и конных городовых.

С криками «ура» и «долой немцев» толпа прорвала цепь полиции и проникла к зданию германского посольства.

В окна посольства посыпались камни.

Началась форменная бомбардировка.

 – Долой ненавистный германский герб! Долой безнравственные фигуры! – слышались раскаты многотысячной толпы.

Жандармы и городовые пробовали сдерживать толпу, но из их усилий ничего не выходило.

– Что вы держите нас? – раздавались протесты. – Немцы бросали камни в наше посольство еще до объявления войны! Валяй, братцы!

С криками «ура» толпа прорвалась к самому посольству. Двери и ворота были вскоре сломаны. Манифестанты прежде всего бросились на крышу.

Дружными усилиями они свалили германский герб и сорвали германский флаг.

На флагштоке взвился русский флаг.

– Ура! Да здравствует Россия и русское воинство!

Другие манифестанты принялись сваливать фигуры мужчин, которые так возмущали население столицы.

Обе фигуры в конце-концов были свалены и вместе с гербом сброшены на мостовую.

Герб утопили в Мойке.

После этого манифестанты перенесли свои действия во внутренние помещения посольства.

Оттуда при громких кликах были вынесены портреты Государя Императора и Государынь Императриц.

Вынесенные портреты Высочайших Особ были помещены на памятнике Императору Николаю Первому.

После этого в посольских комнатах начался форменный разгром.

В самый разгар разгрома к посольству на автомобиле прибыл новый петербургский градоначальник генерал-майор князь Оболенский со своим помощником генерал-лейтенантом Вендорфом.

Многотысячная толпа беспрепятственно пропустила их к зданию посольства, но разойтись решительно отказалась.

Все усилия градоначальника оттеснить толпу при помощи жандармов и полиции ни к чему не привели. Толпа все увеличивалась.

В первом часу ночи народом была занята вся площадь перед посольством, Исаакиевский сквер, Мариинская и Исаакиевская площади.

На место происшествия были вызваны пожарные.»..

Нет, положительно, сейчас не время все решать силой. Да и когда? Не на глазах же Catherine, в конце концов. Ну, ничего, придет час, свидимся еще. Внезапно он подумал о своей молодой жене. Девчонка-то оказалась молодец! И не пошевелилась во время всей сцены. Как сидела, так и сидит, как вкопанная, Может, из нее еще выйдет толк.

Между тем Николай, закончив целовать ручки Екатерине Михайловне, снова обратил свой взгляд на князя Кронберга:

– Смотри, князь! – он погрозил пальцем. – Без фокусов!

Затем он сделал совсем невероятное: открыл окно, высунулся из него, подтянулся и одним броском забросил свое тело на крышу вагона.