Текст книги "Руки вверх, мистер Гремлин!"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Положение на станции заметно менялось к лучшему. Первыми это заметили многострадальные техники. Если помните, «Хорс» долго мучился от различных неполадок в инженерных системах. Но вот снова в трубах зажурчала горячая вода – и мир не рухнул. Отремонтировали систему снабжения холодной водой, и оказалось, что ежедневное умывание не подрывает дисциплину.

Однако поголовье гремлинов не убывало, что заметно нервировало Фролова. Хотя вредительство прекратилось, было очевидно, что опасное соседство таит в себе постоянную угрозу новых нападений. Да и Главный Маршал, сначала удовлетворенный обнадеживающими рапортами Фролова, теперь начал гневаться. Я клятвенно заверил, что через три дня даже ищейка на станции гремлинского духа не учует, если только мне развяжут руки. Главный Маршал почесал усики, хмыкнул и приказал Фролову исполнять любые мои приказы в течение трех дней, после чего препроводить под стражей в распоряжение военной прокуратуры. Фролов уточнил: в любом случае? Главный Маршал поправил: если гремлины не выведутся.

Мне взгрустнулось. Вот она человеческая неблагодарность. Я спас ему две станции – «Сварог» и «Хорс», а ему все мало. Я вызвал Ерофея, с головой ушедшего в печные дела.

– Что скажешь?

– Если их просто выкинуть, они прилетят снова, – мудро сказал домовой.

– А как твоя печка?

– Ты сам говорил, что против гремлинов она не поможет.

– Значит, мне конец… – Я хлебнул из фляжки.

Ерофей горестно всхлипнул.

– Мне будет не хватать тебя.

Я треснул кулаком по столу.

– Рано хоронишь! Вот придумаю…

– Думай.

И вдруг ослепительной молнией сверкнула догадка.

– Придумал!!!

Наверное только приговоренный к смерти способен на подобное озарение. Когда я сделал заказ, начальник отдела снабжения отказался его выполнять. Я прикрикнул, он помчался к Фролову.

– Вы это серьезно?

– Как никогда. Вы слышали распоряжение Главного Маршала, исполняйте.

И на станцию рекой потекло спиртное. Водка, коньяк, виски, ликеры, вина, экзотические сакэ и пулька. Не знаю, сколько его усохло по дороге на станцию, только весь экипаж ходил очень веселый. А я лихорадочно экспериментировал над трупами гремлинов. Они так похожи на зеленых чертей, что несомненно должны появляться и исчезать в алкоголе. Но в каком напитке? Приходилось лихорадочно составлять таблицы растворимости гремлинов в спиртном. После ряда экспериментов выяснилось, что лучше всего на них действует наш родной первач. Американские чертенята не устояли перед ним!

По моему приказу панцирь запасного реактора был залит первачом.Оберсту настрого запретили заходить в этот отсек, да он и сам не рвался. Гремлины, естественно, искали убежища именно там. А дальше… Бульк – и нет!

Три дня были конечно преувеличением, но через пять дней на станции не осталось ни одной твари кроме Оберста. Это событие мы хорошо отметили, и на разговор с Главным Маршалом в центральный пост меня принесли.

– Молодец, – похвалил он меня. – Я уже почти совсем собрался тебя расстрелять, но ты все-таки справился. Благодарю за службу, генерал.

– Служу Советскому Союзу, – простонал я.

– Теперь можете приступать к очищению станции «Перун»,

– напутствовал меня маршал.

– Что делать с… раствором? – спросил Фролов, когда связь прервалась.

– Я думаю, что по мере высыхания гремлины будут выкристаллизовываться из него. Поэтому…

– Что?!

– Раствор надо выпить!

Восторженное и искреннее «Ура!» прокатилось по всей станции. Личный состав радовался завершению борьбы с врагом.

ШУТКИ ГОСПОДИНА ПРОФЕССОРА

Когда мы прилетели на «Перун», по корабельному времени стояла глубокая ночь. Едва глянув на качающиеся от усталости фигуры высокой комиссии, командир станции полковник Дятлов потянул носом и, не задавая лишних вопросов, приказал отвести нас спать. Правильно сделал. Но я автоматически отметил, что нас поместили не в каютах, а торжественно проводили в адмиральский салон. Похоже, «Перун» прижало крепко, я различил даже мелькнувший в отдалении оркестр. Ну и встреча! Однако я так хотел спать…

Адмиральский салон на «Перуне» был обставлен с прямо-таки вызывающей роскошью. Я заподозрил, что и проектировщики, и строители станции страдали полным отсутствием вкуса. Каюта боевой орбитальной станции? Больше всего это походило на дворянскую гостиную середины восемнадцатого века. Золоченая гнутая мебель стиля рококо, шелковые занавески и драпри со множеством кистей,замысловатое бронзовое литье, кустистые пальмы… Как они здесь прибираются? Уму непостижимо.

Но утомительный перелет и предшествующие события настолько измотали меня, что я рухнул поверх покрывала и провалился в беспамятство, едва голова коснулась подушки. Обычно сон приносит расслабление и отдых, на сей раз все было иначе. Мне мерещились какие-то неясные кошмары и ужасы… Зловещие черные силуэты преследовали меня по бесконечным тоннелям, беспощадные когтистые лапы хватали и принимались душить… Я с криком просыпался и вновь засыпал. Поэтому когда чья-то рука похлопала меня по щеке, я вскочил с диким воплем и схватился за пулемет. Вы можете представить себе поездку, где генерал даже мыться ходит с пулеметом? Такова наша тяжелая работа по обеспечению государственной безопасности.

Разбудивший меня, при виде пулеметного дула, уткнувшегося ему в грудь, стремительно юркнул под кровать. Я только величайшим напряжением воли удержал палец на спусковом крючке.

– Выходи, – приказал я. – выходи, или я буду стрелять.

– Подожди минуту, – из-под кровати показался сконфуженный Ерофей, предусмотрительно поднявший руки. – Не пальни со страха.

– Да, напугал ты меня изрядно.

Я опустился на кровать, держа пулемет на коленях. Никогда в жизни я не чувствовал себя так скверно. Меня как будто долго жевали гнилыми зубами, голова просто раскалывалась. Полумрак, царивший в салоне, действовал мне на нервы, и я потянулся к регулятору, чтобы добавить света. Но домовой перехватил мою руку.

– Подожди. Я кое-что подслушал и поспешил к тебе. Готовится преступление, и мы должны схватить злоумышленников, но для этого необходима темнота. Иначе они не рискнут показаться, и топор так и останется висеть над нашими головами.

– Кто?! – флейтой взвизгнул я. В последнее время я вообще частенько разговаривал на повышенных тонах. Но мохнатая лапка Ерофея запечатала мне рот.

– Т-с-с.

Я невольно покрепче сжал нагретый ладонями ствол. Ерофей еще сильнее притушил свет, мне начало мерещиться, что я попал в тот самый тоннель из кошмара. Вот как действуют на нормального человека балдахины! В салоне повисла напряженная тишина. Вдруг я услышал приглушенное постукивание и шуршание. Они пришли! Или это просто вздыхала вентиляция?

Минуты тянулись бесконечно. Но Ерофей не ошибается в подобных случаях. На черные козни у него исключительное чутье.

Внезапно в бронзовой фигурной решетке прямо над кроватью мелькнуло светлое пятно – бегущий далекий отблеск, будто кто-то неосторожно посветил изнутри фонариком. Шуршание усилилось, долетел невнятный писк. А потом послышалось тонкое, нежное шипение, словно из проржавевшей трубы пробивалась тонкая струйка пара.

– Ты видишь ее? – взревел Ерофей, отбросив всякие предосторожности. – Видишь?!

С выражением ужаса и отвращения на побледневшем лице он принялся хлестать по бронзовой решетке неизменным прутом омелы. Шипение стало сильнее. Мои напряженные нервы не выдержали, я вскинул пулемет и нажал на спуск. Пулемет забился и задрожал, точно живой, выплевывая струю раскаленного серебра. Я стрелял не целясь, единственно чтобы немного успокоиться. Пули с визгом и щелканьем рикошетировали куда попало и носились по всей комнате. Мы подвергались очень серьезной опасности, даже более серьезной, чем подкрадывавшаяся к нам из вентиляционной трубы.

Хотя я стрелял навскидку, мой прицел оказался достаточно верным, Очередь с корнем выворотила вентиляционную решетку, провалившуюся внутрь шахты. Еще я подстрелил три осветительные панели на потолке, дисплей, венский стул и зеркало. Тьфу ты, вот незадача. Разбитое зеркало – дурной знак. Наконец диск пулемета опустел, он поперхнулся и замолчал, прежде чем я успел расколошматить еще что-нибудь.

Лишь теперь Ерофей включил свет на полную мощность (какая осталась). В разбитых панелях трещало и искрило, потолок мигал в такт треску. Неверный дергающийся свет обрисовал на подушке развивающуюся желтую ленту в коричневых крапинках. Прямо на том месте, где час назад покоилась моя голова. Вся подушка была забрызгана оранжевой жидкостью. Пестрая лента приподняла крошечную граненую головку, высунулся раздвоенный язычок, прозвучало слабое шипение.

– Эфа, – морщась, пояснил Ерофей. – Песчаная гадюка. Самая опасная змея Средней Азии.

Зубы у меня невольно лязгнули.

– Кошмар, – только и смог выдавить я. – Ты спас мне жизнь. Если бы эта гадина меня ужалила…

– Вот что значит подслушать чужой разговор, – вздохнул Ерофей.

– Профессор…

Какая-то смутная догадка мелькнула у меня. Где-то я подобное слышал или читал.

– Пестрая лента… – пробормотал я. – Пестрая лента… Что бы это значило?

– Это были профессор и какой-то сенсей.

– Кто?

– Сенсей.

– Опять восточные мотивы. – Я погрозил кулаком невидимому врагу. – Я им покажу харакири Кришна-харе. Ты их видел?

– В том-то и фокус, что нет. Коридор длинный прямой, хорошо освещен. Но когда я выглянул, никого не было, как сквозь стену прошли. – Ерофей почесал бороду. – Не понимаю.

Разгадка была совсем близко, следовало только немного напрячься. Применим дедуктивный метод.

– Профессор математики, Семь Сотых… Если это написать цифрами… Пестрая лента… Эврика! Вспомнил! Ерофей, теперь я знаю, кто наш противник. Это опасный враг, но, зная кто нам противостоит, мы получаем серьезное преимущество. Пестрая лента и профессор математики. Большая светящаяся собака. Вот ключи!

Ерофей задумчиво поковырял в носу.

– Не знаю таких.

– Надо читать Конан-Дойля.

– Иностранец, – Ерофей брезгливо сплюнул.

– Видишь, чтение оказалось полезным.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Нам противостоит дух профессора Мориарти.

Ерофей неожиданно взорвался.

– Чтобы справиться с ним придется вызывать дух Шерлока Холмса. Сделать тебя генералом Верховный Совет мог, но добавить серых клеточек в голову даже ему не под силу.

– Ты все знал? – поразился я.

– Конечно. Мы гимназиев не кончали, но кое-что знаем. Сматываться надо, пока не поздно.

– Мы уже столько сделали.

– Всякое везенье однажды кончается.

Я задумался. Определенный резон в словах Ерофея имелся.

– Нет, – наконец решил я. – Мы доведем дело до конца, пусть это будет наше последнее дело. Если бы здесь присутствовал настоящий профессор, я и то не отступил бы. Но это всего лишь его дух, жалкая тень. С духами мы дрались не раз и всегда успешно. Победим и теперь.

В этот момент разбитые панели наконец замкнуло, с потолка слетела струя сине-зеленых искр, полыхнуло пламя. Свет окончательно погас, и мы как ошпаренные вылетели в коридор. Оставаться в разгромленном салоне было выше наших сил. Хрипло взревела сирена пожарной тревоги, с глухим стуком с потолком полетели тяжелые щиты брандмауэров.

Подбежавшая аварийная партия остолбенела, увидев нас. Мы выглядели как безумцы, вырвавшиеся на свободу из сумасшедшего дома. Законченные, всклокоченные. Я сжимал дымящийся пулемет.

– К командиру станции, – приказал я.

Самое странное, что прилетели мы на «Перун» практически напрасно. Полковник Дятлов, не скрывая радости, проинформировал нас, что никаких происшествий на станции не имело быть. То есть одно время наблюдались неполадки, но их устранили, они больше не повторяются. Связывалось это с уже знакомым эффектом вечного тринадцатого. Но Ерофей, построив печку и поселив в ней домового Савелия, привел звезды к нормальному расположению.

Ерофей немедленно задрал нос, особенно когда Дятлов сказал, что считает своим прямым долгом ходатайствовать перед начальством о награждении полковника Ерофея… И так далее.

Зачем же тогда объявился профессор со своей подручной?

– Он хочет отомстить, – предположил Дятлов.

– Он потерял все и потому особенно опасен, – согласился я.

Вот и подошло время решающей битвы. Точнее – последней. Все решилось много раньше. Мориарти плохо подготовился, его карта была бита. Рассеян и уничтожен ударный отряд наемников югэки бутай. Растворены и выпиты гремлины. Приручена собака Баскервилей (Да! Именно она!). Профессор не был стратегом. Он не скоординировал удары, наносил их не в полную силу. Потому его проигрыш был предрешен. Но оставалась личная месть.

Гоняться за духом профессора по всей станции я не собирался. Еще меньше хотелось ждать, пока он подошлет новую змею. Или наемного убийцу. Вполне реально было появление духа Аль Капоне, Старца Горы или Спека. Поскольку сейчас подавляющее численное превосходство было на моей стороне, я счел возможным применить разруганную кордонную стратегию. Мы отсекли палубы одну за другой орехово-серебряным щитами, проводили ритуалы изгнания духов… И так целеустремленно и методически преследовали профессора, пока не загнали его в угол. В распоряжении духа осталась только прогулочная палуба. Здесь возникли некоторые сложности. Мы остановились, чтобы передохнуть. Тем более, что мне не нравилось поведение Дятлова. Полковник проявлял подозрительный интерес к нашим действиям. Уж не собирается ли он избавиться от нас, переняв наши знания.

Итак, для торжественного завершения операции оставалось совсем немного – самому войти в ту часть станции, где скрывался обезумевший от злости и страха дух, и покончить с этим исчадием ада, не дожидаясь новых козней. Однако заходить в клетку к бешеной крысе меня не тянуло. Ерофей тоже не вызвался добровольцем, а про Зибеллу я уже не говорю. Хотя у Зибеллы имелись свои мотивы. Как мы и предполагали, вездесущая Семь Сотых сумела пробиться к своему хозяину. Горностай пылал жаждой мести, однако предпочел бы встретиться с крысой все-таки не на прогулочной палубе.

Сейчас самое время немного объяснить, в чем дело. Я почти не касался устройства станции. Все прочие палубы имели сугубо функциональное назначение – жилые каюты, посты управления, агрегатные отсеки, склады и так далее. Но прогулочная палуба… В соответствии с соответствующим приказом были приняты соответствующие меры по обеспечению соответствующих условий отдыха. Там можно было встретить тропическую сельву, альпийские пейзажи, атоллы и лагуны, пустыню Калахари… И еще все, чего душа пожелает. Чудеса фантоматики делали отдых полноценным и разнообразным. Но какая-то умная голова вынесла управление этими чудесами из центрального поста на ту же самую палубу! Дежурной смене, мол, не стоит забивать голову всякими пустяками. Следует стоять на страже, а не думать о виндсерфинге. Так что мы не могли знать куда попадем, и профессор получал все выгоды внезапности. К тому же замечу, что на прогулочной палубе наблюдались самые сильные эффекты проецирования магических измерений. Это вполне понятно. Люди отлично знают, что здесь нет никакой лагуны Лаго Маджоре, однако стараются убедить себя, что видят несуществующее. Прочее – элементарно.

Сначала Ерофей молодецки предложил взломать наружную обшивку, но Дятлов перепугался до смерти. Оказалось, что именно прогулочная палуба не изолирована от остальной части корабля, и потом, вскрыв ее, вы автоматически выпускали воздух из всей станции. Сто лет со дня гибели «Титаника» ничему не научили наших горе-инженеров.

Выбора не оставалось. Приходилось лезть в пасть льва. Все робкие попытки найти добровольцев среди экипажа «Перуна» завершились полным провалом. Дятлов твердо заявил, что готов разбомбить Лондон, Париж и Нью-Йорк одновременно, но драться с привидениями не обучен. Мы с Ерофеем решили штурмовать вражескую цитадель вдвоем. В итоге была сформирована самая титулованная штурмовая группа в истории войн. Личный состав: один рядовой (Зибелла), один полковник (Ерофей), один генерал-майор (я). Полковник Дятлов пообещал мне любую необходимую материальную помощь и заверил, что в самый трудный момент он будет мысленно со мной. Я со своей стороны определенно заверил полковника, что не пройдет и двух месяцев, как он получит очередное звание ефрейтора. Оставив командира станции с разинутым ртом переваривать это обещание, я в сердцах хлопнул дверью.

Провожавшему нас главному инженеру станции было не по себе. Он все время дрожал, но подрывные заряды на люке укрепил вполне профессионально.

Я сипло откашлялся, на всякий случай ощупал в кармане запасной магазин с серебряными пулями, окинул взглядом свое немногочисленное воинство. Ерофей покрепче сжал свое единственное оружие – ореховый прутик – и кивнул. Зибелла уже нетерпеливо переминался с лапы на лапу. Я скомандовал главному инженеру:

– Давай!

Глухо треснули три взрыва, в лицо пахнуло горьковатым дымом, и крышка люка гостеприимно распахнулась. Я выпустил в проем длинную очередь и бросился в люк головой вниз, больно ударился плечом о камень и покатился кувырком. Неслышной тенью за мной порхнул Ерофей. Зибелла соскользнул в люк последним.

Позади стукнул серебряный щит, закрывая выход. Отлично.

Старательно вжимаясь в пол, я быстро огляделся. Не знаю, какими соображениями руководствовался профессор, но прогулочная палуба была настроена на горный пейзаж. Я лежал на каменистом откосе, в живот мне больно врезался острый щебень. Прямо передо мной искрились на солнце казавшиеся отлитыми из хрусталя заснеженные вершины. Дул довольно прохладный ветер, над самыми макушками гор, слегка приглушая их сверкание, курилась легкая дымка. С некоторым испугом я подумал, что в погоне за дешевыми эффектами мастера психотерапии могли запрограммировать и метель в горах. Тогда становился понятным выбор Мориарти. Но меня-то данный поворот совсем не устраивал.

– Ищи! – приказал я Зибелле.

Горностай закрутил носиком и рванул по еле заметной тропинке. Хотя лапки у него были коротенькие, мы с Ерофеем поспевали за ним с большим трудом. Я в очередной раз подивился размерам станции. Тропа заметно забирала вправо, подсознательно я понимал, что бегу по тому самому колоссальному тору, но буквально все органы чувств кричали о другом.

Неожиданно большая каменная глыба сорвалась со скалы, возвышавшейся над нами, с грохотом ударилась о камень прямо передо мной и разлетелась на мельчайшие осколки. Пронзительно пискнул Зибелла, которому досталось каменным крошевом.

– Игра принимает интересный характер, – меланхолически заметил Ерофей.

Я хлестнул длинной очередью по тому месту, откуда прилетел камень. Ответом было только раскатистое эхо.

– Нам следует быть осторожнее, – предостерег я.

– Лишь бы профессор не вызвал на помощь какого-нибудь духа,

– пробормотал Ерофей, поспешно рисуя прутиком магические знаки.

– Ты о ком?

– В горах всегда водилось великое множество самой разнообразной нечисти, с которой мы, беси, искони не в ладах. Дикие, некультурные твари.

Я испуганно закрутил головой.

– Так то в настоящих горах.

– Здесь тоже могут водиться тролли, кобольды и гоблины.

– Это было бы слишком. Призраки воображаемых гор. – Я нервно рассмеялся.

Зибелла тем временем бросился дальше.

– Вперед! – крикнул я.

Мы влетели в колючие до невозможности кусты ежевики. Пока мы пробирались сквозь них, произошло странное. Профессор зачем-то открыл обзорные окна, предполагаю, что он хотел открыть мусорные люки, чтобы мы провалились в печь.

Горная гряда приобрела иррациональный, фантастический вид, когда прямо над головой распахнулась бездонная черная пучина, усеянная сотнями золотых светлячков. Огромный голубой шар Земли грозил раздавить нас. Лучи Солнца просвечивали сквозь земную атмосферу, и горизонт стал ярко-красным. От вершин пиков во все стороны полетели колючие красные иглы. Перед нами развернулась подлинная цветовая феерия – один цвет сменял другой. Но все они были такими яркими, интенсивными, насыщенными, каких не встретишь на Земле. Словно сотни радуг одновременно закрутились перед глазами.

Я замер, зачарованно глядя на диковинное волшебство. Да, недооценили мы профессора. Словно раскаленный прут хлестнул по ноге. Я вскрикнул, едва не уронив пулемет. На тропинке никого не было. Но ведь кто-то распорол мне штанину и глубоко рассек ногу! Кровь лилась рекой! Но кто? Профессор снова ловко отвлек наше внимание. Хорошо еще этот невидимка не сумел причинить большого вреда. Цедя проклятия сквозь зубы, Ерофей оторвал кусок ткани от нижней рубахи и торопливо перевязал мне рану.

– Вперед, – приказал я и захромал дальше.

Обзорные окна захлопнулись, снова нас окружал дышащий идиллией горный пейзаж. Я угадал Монблан, Маттергорн, Юнгфрау, Финстераархорн… Альпы!

Уже совершенно по инерции мы вбежали в черный тоннель. Конечно, следовало остановиться и подумать, но погоня – ясное дело, азарт! Я только бездумно выпустил еще одну очередь. Пули защелкали по камням, впереди кто-то пискнул. Похоже, пальба была не напрасной. Пулемет дернулся и замолчал – магазин кончился. Наощупь в темноте я перезарядил его. Еще немного – и патроны кончатся, я останусь с голыми руками. В глаза снова ударило солнце, я на мгновение ослеп.

Позади послышался тихий шорох, быстро перешедший в страшный треск.

Я круто обернулся и замер в растерянности. Потолок тоннеля провалился, и проход был наглухо перекрыт гранитной плитой. Комочки черной земли на ее боках были еще влажными. В запале я совершенно забыл, что все это фокусы голографии и фантоматики. Поддавшись отчаянию, я ударил кулаком по камню, кровь брызнула из разбитых костяшек. Такова была сила убеждения. Самые настоящие стигматы…

Наверху прозвучал ехидный смешок.

Я выстрелил навскидку. Ответом был тот же издевательский смех. Путь у меня оставался только один, и я побежал дальше по тропинке, которая, увы, слишком быстро закончилась небольшой площадкой на краю жуткой пропасти. В глубине ее клокотал горный поток. Он ревел и бесновался, скрываясь в недрах скалы. Грохот водопада закладывал уши, я ничего не слышал. Посреди потока торчала как гнилой зуб черная изъеденная скала. Белые от пены струи летели вниз и разбивались об отполированный гранит на мириады сверкающих брызг. Над водопадом дрожало и переливалось радужное сияние. Его гипнотическое мерцание заставило мои пальцы ослабеть и разжаться. Пулемет брякнул о камни и улетел в кипящий котел. Я шарахнулся назад, ноги у меня подкосились, и я опустился на влажную скалу. Вот тогда-то появился профессор.

Тощая черная фигура внезапно возникла на камне посреди реки.

Странная вялость сковала мои члены, слабость и безразличие овладели мною. Я понимал, что пройдет еще несколько мгновений, и профессор швырнет меня в пену водопада. А уж куда река вынесет мой истерзанный о скалы труп – одному богу ведомо. Хотя скорее всего – в очистную систему станции.

Но тут пронзительная боль заставила меня подскочить. Я схватился за левое ухо, и моя рука окрасилась кровью.Это Зибелла, о котором я совершенно забыл, решил привести меня в чувство таким варварским, но действенным способом. Он без лишних околичностей прокусил мне ухо насквозь!

– Проклятая тварь! – невольно вырвалось у меня.

В этот момент профессор плавно отделился от камня и медленно поплыл над потолком ко мне. Наверное, я все-таки сошел с ума. Ведь такое противоречит всем законам физики! Но я вспомнил, что вижу все-таки не самого Мориарти, а только его привидение.

Наконец я получил возможность получше разглядеть своего противника, который причинил такую массу неприятностей. Он был высок и тощ. Лоб – большой, выпуклый и белый. Глубоко запавшие глаза. Лицо гладко выбритое, бледное и аскетическое. Плечи сутулые – должно быть он постоянно сидит за письменным столом. Его колючие глаза так и впились в меня.

Но я уже опомнился и усмехнулся прямо в лицо Мориарти.

– Вы, очевидно, не знаете меня, – сказал он.

– Ошибаетесь, – холодно ответил я. – Превосходно знаю. Вы – профессор Мориарти.

– Совершенно верно, – зловеще улыбнулся он. Моя осведомленность ничуть не поколебала его самоуверенности. Или он отлично владел собой, скрыв растерянность. – И вы, должно быть, отлично угадали все, что я хочу сказать вам.

Перед моим мысленным взором всплыли знакомые страницы. Цитата!

– В таком случае, вы, вероятно, угадали и мой ответ.

– Вы твердо стоите на своем?

– Совершенно твердо.

– Но так продолжаться не может.

– Что вы предлагаете? – спросил я.

– Бросьте это дело, – сказал он, покачав головой. – Право же, бросьте.

Я в отчаянии заскреб затылок. Что делать? Я забыл текст. Я забыл!

– Не знаю, – нерешительно промолвил я. – Там посмотрим.

– Полноте, – с выразительностью граммофона продолжал призрак. – Не могу сказать, что получил удовольствие от нашего поединка. Интеллектуального наслаждения тоже в помине не было. Простите, но вы не Холмс. – Оскорбляет! – Даже не тень его. Признаться откровенно, я без малейшего сожаления прибегну к крайним мерам.

– Опасность – неизбежный спутник моей профессии, – выскочил из закоулков памяти нужный ответ.

Он долго смотрел на меня, с грустью покачивая головой.

– Ну что же, – сказал Мориарти наконец. – Мне очень жаль, но я сделал все, что мог. Если у вас хватит умения погубить меня, то, уверяю вас, вы и сами погибнете со мной.

– Не-ет! – взревел я, кидаясь на профессора. Мориарти встретил меня шикарным крюком в челюсть. Для призрака у него была на редкость тяжелая рука. Я с треском ударился затылком о скалу. Профессор приближался, сжимая и разжимая худые пальцы. Это тоже было не по книге! Он даже не пытался обхватить меня руками, чтобы я мог ловко увернуться. Вместо этого он сильно пнул меня в солнечное сплетение. Я звучно икнул и разинул рот, беспомощно пытаясь вздохнуть. Мориарти сухо хмыкнул.

– Не ожидали?

Я покорно кивнул. На большее сил не оставалось. Чудо – единственное, что могло меня спасти. Или Зибелла. Но профессор, уловил блеск надежды в моих глазах, презрительно скривился.

– Твой драный горностай? Сейчас им займется Семь Сотых. И я ему не завидую. Драться один на один с ниндзя…

Свет померк передо мной. Я в отчаянии стиснул кулаки. В первую руку мне попалась какая-то палка. Чисто инстинктивно я взмахнул ею. К моему удивлению, Мориарти отлетел в сторону, как сдутый ветром. Мне удалось восстановить дыхание и подняться на ноги. Профессор вновь бросился на меня. Я получил страшный улар в переносицу и на мгновение ослеп. Но и мой ответный удар поверг противника наземь.

Мы сидели, тяжело отдуваясь, и пытались испепелить друг друга взорами. Только сейчас я разглядел, что за палка подвернулась мне так кстати. Это было здоровенное осиновое полено. Откуда оно взялось здесь – не знаю. Но deus ex machina подбросил его исключительно вовремя. Вурдалаки, упыри и прочая нечисть терпеть не может осины. Забить такой кол в могилу, значит навсегда избавиться от неприятеля.

Я поднялся и захромал на врага.

Удар! Второй!

И долговязая черная фигура с отчаянным воплем полетела вниз. Конан-Дойль в конечном счете оказался прав. Профессор Мориарти второй раз нашел свою гибель в глубинах Рейхенбахского водопада.

Я покрепче сцепил руки, чтобы унять невольную дрожь. Подо мной ревел водопад, и мне казалось, что я слышу скрипучий голос, взывающий ко мне из бездны. Я перевел дух и заковылял назад. Теперь мне предстояло разыскивать Ерофея и Зибеллу.

Но тут внезапное происшествие показало, что меня ждет еще множество сюрпризов. Все кругом осветилось дрожащим сиреневым светом, послышался резкий треск и пронзительно запахло озоном. Солнце замерцало, рассыпая фонтаны искр. Одна из них больно клюнула меня в руку, другая ударила в лоб…

«Короткое замыкание?» – подумал я, лишаясь сознания.