Текст книги "На Океанских Просторах"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Утром 20 апреля в пролив вышли эсминцы "Нуджент" (капитан 2 ранга Кардейл), "Матчлесс", "Моррис" и "Амазон". Они крейсировали поперек пролива у восточной границы минного заграждения. Вечером к плавучему маяку Южный Гудвин отправились лидеры "Свифт" и "Броук". На рейде Дауне стояли легкие крейсера "Кэрисфорт" и "Эктив", а также эсминцы "Лаэртес", "Лейврок" и "Африди". У Рамсгейта дежурил монитор "Маршал Ней". Адмирал Бэкон направил к Маргейту миноносцы "Фолкон", "Рейсхорс", "Крейн" и № 15, а также сторожевик Р-50. В резерве у него находился ударный отряд, состоящий из эсминцев "Мингс", "Миранда", "Сарацин", "Ментор", "Лидьярд" и "Люцифер".

Адмирал Бэкон прекрасно понимал, что ночной бой почти всегда сопровождается хаосом и путаницей, и постарался избежать этою. Он считал, что эсминцы ударного отряда в случае необходимости могут выйти в пролив через 15 минут после появления немцев и немедленно вступят с ними в бой. Поэтому адмирал попытался договориться с командирами береговых батарей, чтобы они не открывали огонь, заметив в море вспышки выстрелов, так как в этом случае была слишком велика вероятность попаданий в собственные корабли. Однако командующий Дуврским оборонительным районом уперся, наверное, ему очень хотелось повоевать. Адмиралтейство созвало совещание на правительственном уровне, и вопрос повис в воздухе.

Примерно в 19.00 немецкие эсминцы вышли в море. Первым в бой вступил отряд корветтен-капитана Альбрехта. Начиная с 23.10, его корабли в течение 5 минут обстреливали Кале. Капитан 2 ранга Кардейл заметил вспышки выстрелов и повернул свои эсминцы на них. Однако вскоре стрельба прекратилась, и Кардейл возобновил патрулирование. Лидеры "Броук" и "Свифт" также видели выстрелы и решили, что "Нуджент" со своим отрядом вступил в бой. Капитан 2 ранга Пек пошел было на помощь, но через 15 минут была перехвачена радиограмма "Нуджента", в которой говорилось, что видны вспышки выстрелов на SSO. Из этого следовало, что эсминцы Кардейла бой не ведут, поэтому в 23.30 лидеры повернули обратно. Больше отряд Альбрехта в бою не участвовал.

А через несколько минут эсминцы корветтен-капитана Готье появились у Дувра, Первым их заметил траулер "Сабрёр". Примерно в 23.30 его шкипер Скотт увидел на юге группу эсминцев. Они дали по траулеру один залп. Хотя пара снарядов попала в цель, "Сабрёр" сумел уйти. После этого германские эсминцы начали обстреливать; город, береговые батареи открыли ответный огонь.

Противник стрелял наугад, но так как в бой вступили береговые батареи, адмирал Бэкон не рискнул посылать к Дувру ударный отряд. В 23.45 он приказал эсминцам выйти из гавани, но пока держаться у входа в порт. Как обычно, началась суматоха, и сразу в море вышел только первый полудивизион – "Мингс", "Миранда", "Сарацин". Остальные 3 эсминца покинули гавань только через полчаса. Тем временем немцы прекратили стрельбу и начали отход. Бэкон не подозревал, что ударная группа сократилась вдвое, и в 23.55 приказал ей идти к месту боя.

"Свифт" и "Броук" заметили вспышки выстрелов у Дувра, но не знали причины. После полуночи командир ударного отряда радировал на "Свифт", что подходит с 6 эсминцами.

Ночью отличить свои эсминцы от вражеских крайне трудно, поэтому предупреждение было весьма своевременным. Кроме того, в 0.19 "Мингс" радировал, что ударная группа намерена держаться между восточным входом в гавань Дувра и маяком Южный Гудвин.

Этот район соприкасался с районом патрулирования лидеров только в одной точке, поэтому опасность ошибки была сведена к минимуму.

Отряд корветтен-капитана Готье подошел к сетевому заграждению примерно в 0.15.

Готье не встретил ни одного британского корабля, кроме "Сабрёра", и сейчас находился довольно далеко от высланных в море эсминцев. Однако он начал операцию раньше срока, и пока не собирался возвращаться. Видимо, он намеревался атаковать какойнибудь из британских дозоров. Поэтому Готье повернул на запад и направился к южному входу на рейд Дауне.

А вот дальнейшие действия немцев с трудом поддаются объяснению. Часть командиров германских эсминцев решила, что всякая опасность миновала, и был дан отбой боевой тревоги. Во всяком случае, командир G-42 отдал приказ: "От орудий и торпедных аппаратов отойти". Адмирал Бэкон не подозревал, что немцы повернули прямо навстречу его кораблям, и уже потерял всякую надежду перехватить противника. В полночь он запросил капитана 2 ранга Пека, видит ли тот вражеские эсминцы. Разумеется, Пек ответил, что не видит никого и ничего. После этого Бэкон в 0.25 приказал ударному отряду возвращаться в порт. Второй полудивизион в этот момент едва прошел выходной створ и потому вернулся немедленно. Первый полудивизион тоже начал поворачивать, но в этот момент ситуация изменилась самым радикальным образом.

Узнав, что ударный дивизион вышел в море, командир "Свифта" немного отошел на восток. В 0.45 он находился в 3 милях восточнее плавучего маяка Южный Гудвин и следовал курсом на запад. "Броук" держался у него за кормой. Капитан 2 ранга Пек уже собирался поворачивать на восток, как впередсмотрящие заметили слева по носу силуэты неизвестных кораблей. Это были эсминцы Готье, которые немедленно открыли огонь.

По факелам из труб (вот он, недостаток угольных котлов!) англичане определили, что им навстречу идут 5 – 6 эсминцев. Чтобы принять решение, у капитана 2 ранга Пека имелись считанные секунды. Он приказал открыть огонь и повернуть вправо, намереваясь таранить ближайшего противника, но промахнулся. "Свифт" прорезал неприятельский строй, не задев германский эсминец. Однако одна из его торпед, похоже, попала в цель, и артиллеристы тоже добились нескольких попаданий. При этом выстрел 152-мм орудия, стоящего на баке лидера, дал такую чудовищную вспышку, что Пек временно ослеп. Когда Пек пришел в себя, поступил рапорт, что рация лидера выведена из строя, а в жилой палубе появилась вода. "Свифт" разошелся с противником на контркурсах, но Пек приказал поворачивать вдогонку.

Командир "Броука" капитан 2 ранга Эванс заметил противника одновременно с командиром "Свифта". Он действовал точно так же, но более удачно. Как только "Броук" повернул, чтобы таранить противника, минный офицер лидера выпустил торпеду в идущий вторым германский эсминец. Мелькнуло пламя взрыва, и Эванс решил, что нет смысла таранить уже поврежденный эсминец. Он временно переложил руль обратно, но тут 2 концевых германских эсминца буквально засыпали "Броук" снарядами. 4 человека из расчета носового орудия были убиты. Один снаряд попал в кочегарку и перебил главный паропровод. Около десятка человек были обварены насмерть. Пар в котлах начал садиться. Кроме того, на мостике начался пожар.

Эванс побоялся, что его корабль окончательно потеряет ход, и отдал приказ:

"Приготовиться таранить!" После этого он скомандовал "право на борт". Через несколько секунд форштевень "Броука" врезался в борт эсминца G-42, который шел третьим в германской колонне. Удар пришелся против задней трубы, и корабли на мгновение оказались прочно сцепленными. При этом их орудия продолжали вести яростный огонь.

Моряки пустили в ход винтовки и револьверы.

Кое-как "Броук" освободился, и Эванс, убедившись, что корабль может управляться, пошел следом на "Свифтом". За кормой "Броука" остался горящий G-42. Однако вскоре выяснилось, что повреждения "Броука" гораздо серьезнее, чем казалось на первый взгляд.

Кроме того, 2 германских эсминца продолжали яростно обстреливать его. Сам Эванс едва не был убит осколками.

В этот момент прогремел приказ, который, казалось бы, уже напрочь исчез из лексикона Королевского Флота: "Отразить абордаж!" Дело в том, что несколько моряков G-42 перескочили на полубак "Броука" и побежали на корму лидера – в панике или намереваясь захватить "Броук" – не известно. Командир носового орудия мичман Дональд Джайлс, хотя и ослеп на один глаз, встретил их с револьвером в руке. Матросы расхватали абордажные сабли и винтовки с примкнутыми штыками и быстро уничтожили германскую абордажную партию. Часть немцев спрыгнула за борт, а несколько человек? были взяты в плен. Впрочем, капитан 2 ранга Эванс позднее сказал, что, по его мнению, немцы просто спасались с тонущего корабля.

Эванс повернул, чтобы попытаться таранить замыкающий германский эсминец, но в этот момент машины лидера окончательно встали, Перед еле ползущим "Броуком" показался G-85, торпедированный "Свифтом". Он тоже горел, но сдаваться не собирался, и едва немцы увидели "Броук", как тут же открыли по нему огонь. Эванс немедленно ответил, и вскоре немецкие орудия замолчали. Но в этот момент машины лидера окончательно стали, и беспомощный "Броук" понесло на противника. В своем рапорте Эванс писал:

"После того как мы привели их к молчанию, G-85 загорелся еще сильнее, и я начал опасаться, что раньше чем он потонет, у него взорвется носовой погреб. Нас подносило к нему "плотную, и в этот момент старший механик прислал вестового сказать, что не может дать машине ни одного оборота. Я ответил, что надо постараться во что бы то ни "тало дать ход назад, иначе мы рискуем взлететь на воздух".

G-85 затонул, и Эванс приказал спустить вельбот, чтобы подобрать зовущих на помощь немцев. "Свифт" тоже потерял противника. Единственным вражеским кораблем, который нашел капитан 2 ранга Пек, оказался тонущий G-42. Поэтому Пек приказал застопорить машины и спасать уцелевших. Всего англичане подобрали около 140 немцев.

А тем временем на помощь уже спешили другие британские корабли. Вспышки выстрелов лидеров были видны по всему проливу. Капитан 2 ранга Кардейл продолжал патрулирование, но второй полудивизион ударного отряда, который уже успел вернуться в гавань, снова вышел в пролив и пошел на вспышки. Около 1.15 эта 2 эсминца подошли к "Броуку" и взяли его на буксир, одновременно отправив в Дувр радиограмму о присылке спасательных судов. После этого эсминцы занялись спасением плавающих на различных обломках немцев.

Уничтожение 2 вражеских эсминцев дорого обошлось лидерам. "Броук" потерял 48 человек убитыми и ранеными, "Свифт" – 15. Однако этот бой имел большое значение.

Немцы поняли, что теперь им придется забыть о безнаказанных набегах. Адмирал Бэкон получил возможность разработать такой план действий, который позволит ему в будущем избежать любых накладок и не дать противнику уйти без боя.

Это столкновение в Дуврском проливе было жаркой схваткой на малой дистанции, которую британские корабли провели в лучших традициях нельсоновских фрегатов. За свои действия в бою капитан 2 ранга Эдвард Эванс получил кличку "Эванс оф Броук", под которой он далее и был известен всему флоту. Официальное заявление германских властей, сделанное 25 апреля и опубликованное в газете "Тайме" на следующий день, дает совершенно иную картину происходившего.

"Потопление головного вражеского эсминца, о котором говорилось в нашем рапорте от 21 апреля, было ясно видно всем экипажам нашей флотилии эсминцев. Вражеский корабль получил попадание торпедой в середину корпуса с одного из наших эсминцев и через несколько минут затонул кормой вперед после сильного взрыва. Через 5 минут был замечен сильный взрыв еще на одном из британских эсминцев, вероятно вызванный попаданием торпеды с одного из наших эсминцев, который не вернулся.

Этот взрыв также ясно видели команды нескольких эсминцев. Если судить по силе взрыва, то очень вероятно, что данный корабль тоже затонул. Еще один британский эсминец, который прошел за кормой у наших кораблей, получил несколько пробоин в носовой части с левого борта. Его мостик был разнесен на куски, и обломки свалились за борт. У него на корме начался пожар. Еще один головной корабль получил 2 попадания снарядами в носовую часть перед мостиком. Нет необходимости обсуждать заявления англичан относительно ничтожно малых потерь в личном составе.

Достаточно лишь упомянуть потери англичан в кораблях и попадания германских снарядов в британские корабли, подтвержденные мировой прессой. Согласно этим же публикациям, в Дувре, кроме тел наших погибших моряков, было захоронено большое число погибших англичан".

Вот так, как правило, и пишется официальная история… Однако больше набегов на силы Дуврского патруля не было.

Впрочем, уже через 3 дня германские эсминцы совершили набег на Дюнкерк и обстреляли город. Стоящие на якоре британские мониторы и эсминец "Грейхаунд" открыли ответный огонь, и немцы через несколько минут отошли на восток. Однако они потопили французский эсминец "Этандар", который решился вступить с ними в бой.

14 февраля 1918 года

В начале 1918 года произошла смена командующего Дуврским патрулем, и, соответственно, сменилась тактика. Теперь ночью пролив был залит ярким светом прожекторов, фальшфейеров и светящихся буев. Немцы правильно поняли это приглашение, и почти через год после предыдущей атаки германские эсминцы снова появились в Дуврском проливе. Для операции из состава Флота Открытого Моря была выделена 2-я флотилия эсминцев.

В ночь на 14 февраля 1918 года на рейде Дауне стояли легкий крейсер "Аттентив" и эсминцы "Мюррей", "Нуджент", "Крусейдер". Восточный патруль состоял из эсминцев "Термагант", "Мельпомена", "Зубиэн", "Амазон". В состав Западного патруля входили лидеры "Свифт" и "Мэнскмэн". В проливе были развернуты 9 отрядов дрифтеров – всего 58 кораблей. Здесь также находились несколько групп траулеров и других мелких кораблей. Адмирал Кийз предвидел, что Западный и Восточный патрули могут оказаться не в состоянии отразить атаку германских эсминцев. Поэтому он заранее приказал, чтобы половина дрифтеров уходила к английскому берегу, половина – к французскому, предварительно подав сигнал зеленой ракетой.

Ночь была туманной, а видимость – очень плохой. Никаких предупреждений патрульные корабли не получили, и матросы несли ночную вахту кое-как. Поэтому, когда в 0.20 рядом с тральщиком "Ньюбери" внезапно появились 2 эсминца, никто ничего не успел сделать.

Тральщик был засыпан снарядами и вспыхнул, как костер. 3-я полуфлотилия германских эсминцев (4 корабля) помчалась дальше, а тральщик понесло течением на северо-запад.

Его командир лейтенант Томсон приказал отдать якорь, но предупредить остальные корабли он не смог. Тральщик только что вышел из ремонта, и на нем просто не оказалось комплекта сигнальных ракет.

На большинстве английских кораблей слышали стрельбу, но ничего не поняли. Лишь на самом близком к "Ньюбери" дрифтере "Шипмейтс" лейтенант Денсон разобрался в происходящем. Однако и он не успел ничего сделать. Весь его дивизион дрифтеров попал в лучи прожекторов и оказался под обстрелом. Денсон выбросил за борт секретные документы и повел свой дрифтер к берегу. Вскоре немцы остались позади, но и теперь Денсон не подал никакого сигнала. Он видел на юге зеленые 2 ракеты и не стал репетовать сигнал. Послать радиограмму он не мог, так как все кодовые таблицы уже лежали на дне пролива. И он просто не стал ничего делать. Снова эту перестрелку слышали на других кораблях, и снова решили, что кто-то столкнулся с подводной лодкой.

Адмирал Кийз несколько раз запрашивал по телефону штаб оборонительного района и несколько раз получал этот? ответ.

Около часа ночи 4-я полуфлотилия германских эсминцев (3 корабля) атаковала дрифтеры в южной части пролива. В момент ее появления дрифтер "Джеймс Понд" зажег фальшфейер, и державшиеся рядом 2 французских эсминца увидели силуэты германских кораблей. Однако французы ничего не сделали, позволив немцам поочередно расстрелять "Джеймс Понд", "Космос", "Кловер Банк" и "Сильвер Куин". Уцелевшие дрифтеры бросились врассыпную, пуская зеленые ракеты. Именно их видел командир "Шипмейтса".

Наблюдательные посты Дувра не видели ничего, а командир монитора М-26, который все-таки видел зеленые ракеты, ничего в штаб Кийза не сообщил. Снова повторилась история октября 1916 года. Слишком мирное житье усыпило бдительность англичан, и они реагировали вяло и замедленно. Однако командир монитора капитан 2 ранга Меллин все-таки пошел на юго-запад, где увидел ракеты. Можно лишь порадоваться, что он не встретил германские эсминцы, так как одинокий монитор стал бы для них легкой добычей.

Тем временем немцы разгромили еще 2 отряда дрифтеров, уничтожив несколько кораблей. Потери в людях тоже были исключительно тяжелыми. Командир М-26 слышал канонаду, но после некоторых колебаний предпочел повернуть назад. Беспокойство адмирала Кийза постепенно переросло в откровенную тревогу. Наконец в 1.10 наблюдательные посты сообщили, что видят на юге зеленые ракеты. Однако дозорные корабли молчали. В 1.28 Кийз запросил у командира М-26 информацию, а через 10 минут приказал дивизиону эсминцев, стоящему на рейде Дауне, сниматься с якорей.

Одновременно в море был направлен и дивизион, стоявший в Дувре. Но было поздно.

Противник уже закончил истребление дрифтеров и повернул назад.

Стрельба прекратилась, и командир М-26 хладнокровно сообщил адмиралу, что идет выяснять ее причины. Тогда Кийз отменил свои распоряжения о выходе эсминцев. К этому времени уже большая часть кораблей, патрулировавших в проливе, знала, что случилось. Не видеть горящие обломки было просто невозможно. Но по какой-то необъяснимой причине никто так и не отправил радиограмму в Дувр.

В 2.20 дивизион во главе с "Термагантом" подошел к северо-восточному концу патрульной линии и собрался поворачивать назад. Концевым шел эсминец "Амазон". Его командир лейтенант Фергюсон находился на мостике и первым заметил за кормой силуэты 3 эсминцев. Он приказал запросить у них опознавательные. Сигнальщик с помощью маломощной лампы проделал это трижды, но ответа не последовало. Вскоре неизвестные корабли пропали. Фергюсон и его вахтенный начальник были убеждены, что видели своих, но все-таки сообщили командиру дивизиона, что 3 британских эсминца ушли на восток. Командир "Термаганта" капитан 2 ранга Бернард запросил Фергюсона, почему тот считает эсминцы британскими. Но пока тянулись эти переговоры, время было упущено безвозвратно.

Единственная неприятность случилась с германскими эсминцами уже на подходах к Зеебрюгге. В 12 милях от гавани G-102 подорвался на мине, причем погибли 3 человека.

Однако эсминец вернулся в гавань своим ходом.

Лишь около 3 часов ночи адмирал Кийз узнал о набеге германских эсминцев. Меллин сообщил, что несколько кораблей видели зеленые ракеты, но завершил свою радиограмму меланхолическими словами: "Теперь все спокойно". Потом пришла радиограмма эсминца "Сирен", который нашел брошенный командой дрифтер "Космос". Объятый пламенем, он тонул. Предпринимать что-либо было поздно. Оставалось лишь подводить итоги. А они в очередной раз оказались плачевными для англичан. Немцы потопили 7 дрифтеров и 1 траулер, 5 дрифтеров, 1 траулер и 1 колесный тральщик были тяжело повреждены. Погибли и пропали без вести 89 человек. Немцы значительно переоценили свое достижение. Они полагали, что потопили 27 дрифтеров и 4 катера. Но в любом случае это была несомненная победа, однако почему-то до конца войны германские эсминцы в Дуврском проливе больше не появлялись.

Итоги всех этих набегов следует расценивать двояко. Немцы лишь один раз понесли потери, все остальные набеги завершались гибелью британских кораблей. Но эти набеги так и не сумели расстроить систему патрулирования в проливе, для этого они были слишком редкими и спорадическими. Наименьший промежуток времени между двумя операциями составлял 1 месяц, наибольший – 9 месяцев. Поэтому англичане всегда успевали восполнить потери. А ведь оперативная обстановка была благоприятной для немцев. Они располагали прекрасными защищенными гаванями Остенде и Зеебрюгге совсем недалеко от пролива, но не воспользовались ими. Немцы могли добиться прекрасных результатов, так как англичане показали полнейшую неподготовленность к ночному бою, причем все это как раз укладывалось в рамки деклараций о ведении малой войны с целью ослабления британского флота. Но все возможности были упущены.

Приходится еще раз отметить, что искусство ведения кампании, а не отдельной операции германские адмиралы не освоили.

Неограниченная подводная война

Первая попытка начать неограниченную подводную войну, совершенная в 1915 году, была предпринята с негодными средствами. Германия просто не располагала достаточным количеством подводных лодок, в строю числились около 40 единиц. Кроме того, армейское командование еще надеялось одержать победу, и потому прибегать к крайним мерам немцы не стали. Попытка была нерешительной, и после нескольких протестов Соединенных Штатов атаки торговых судов прекратились.

Расписывать прелести охоты подводных лодок за несчастными сухогрузами не хочется, это очень скучно. Есть лишь один эпизод, больше похожий на прекрасную и страшную сказку с печальным, но счастливым концом. Несмотря на все свои усилия, я так и не сумел найти документальное подтверждение этого эпизода. Однако знаменитый советский писатель-фантаст Иван Антонович Ефремов был также известен как педантичный и скрупулезный ученый. В данном случае я полностью доверяю ему и привожу этот эпизод из жизни одного из самых знаменитых кораблей как достоверный факт. Если даже это и сказка, то какая красивая!

Не раз в годы войны пересекались пути изящных парусников, словно сошедших с картин Айвазовского, и холодных серых машин убийства. Легендарный клипер "Катти Сарк" тоже имел несчастье встретиться с германской субмариной.

"В один из холодных дней поздней осени 1915 года клипер шел из Лиссабона к западным берегам Англии. Дождь, моросивший из низких туч, подхватывался резким ветром. Серое, взъерошенное море сливалось с таким же серым горизонтом. Темное небо опускалось все ниже на побелевшую от вспененных гребешков волну. Барометр предвещал сильную бурю, но капитан клипера и его совладелец, один из молодых родственников известных в Лиссабоне судовладельцев Феррейра, был отважным моряком.

Раскачиваясь под глухо зарифленным фоком, верхними марселями и брамселями, "Катти Сарк", сохранившая прежнюю резвость юной ведьмы, и под новым, благочестивым именем, шла тринадцатиузловым ходом.

Съежились у вант вахтенные, посинел на мостике офицер; все мечтали о конце вахты и кружке горячего кофе. До зоны плавающих мин было еще далеко, и капитан Феррейра мирно спал в той самой каюте, в которой провел такой большой кусок жизни капитан Вуджет.

Гулкие раскаты прогремели впереди слева, там, где смыкалась узкая щель между тучами и морем. Баковый матрос закричал, что видит отблески огней. Вахтенный помощник разбудил капитана. Тот, позевывая, вышел на палубу, но сумрачное морс молчало. Капитан, постояв на мостике с полчаса, озябнув и кляня помощника, направился в каюту, но был остановлен криком вахтенного:

– Судно слева по носу!

То, что предстало спустя некоторое время его глазам, мало походило на судно. Из моря торчала высокая башня, ржаво-красная, черно-белая. Она высилась над водой неподвижно, пугая своей необычностью. Это тонул кормой большой пароход, став среди моря почти вертикально. Множество обломков плавало вокруг, появляясь и снова исчезая в волнах, по которым все шире расползалась радужная пленка масла.

Изменив курс, клипер подошел к гибнущему великану. Передняя мачта парохода тонким крестом нависла на уровне верхних рей парусника. В проходах между спардеком и носовой палубой, на передней стенке салона и ходовой рубки сгрудились люди, казавшиеся на белой краске скопищем черных мух. Некоторые в страхе цеплялись за лебедки, горловины люков, грузовые стрелы – за все выступы носовой палубы, стоявшей отвесно.

Среди волн плавали четыре опрокинутые шлюпки, много белых досок, весел, донных решеток.

Холодный ветер выл над бурным морем, и волны тяжело и глухо шлепали о подножие страшной башни. У переднего выреза фальшборта появился моряк с рупором в руке: немецкая подводная лодка торпедировала пароход, кормовое орудие которого успело несколько раз выстрелить и, повидимому, повредило перископ. Обозленная сопротивлением субмарина всплыла и расстреляла все шлюпки, которые удалось спустить до того, как крен корабля стал так велик. Положение судна безнадежно, хотя погружение приостановилось, – должно быть, в носовой части образовалась воздушная подушка.

Капитан Феррейра стоял на мостике, задрав вверх голову, и чувствовал, что сотни глаз жадно следят за ним. Для всех погибавших он явился избавителем от страшной участи, и не было на свете корабля благословеннее его клипера.

– Сколько людей на корабле? – не теряя времени, крикнул капитан в рупор и с ужасом услыхал, что осталось не меньше тысячи.

Распорядившись лечь в дрейф и спускать шлюпки, капитан Феррейра не переставал думать о том, что взять всех немыслимо. Небольшой клипер, не приспособленный к перевозке людей, мог разместить в трюмах и на палубе самое большее семьсот человек. Не оставалось времени выбросить в море груз руды, но он, по счастью, и не занимал много места. Дело не в весе, а в объеме живого груза. Вдобавок эту массу людей маленькие шлюпки клипера будут возить до ночи. А ветер все крепчает, и пароход может затонуть в любую минуту, как только сдаст главная передняя переборка.

Храбрый португалец, уверенный в своем корабле, решился на отчаянный маневр. Развернув реи по продольной оси клипера, управляясь двумя стакселями и кливером, Феррейра стал медленно осаживать корабль боком по ветру. Затаив дыхание обреченные люди на тонущем пароходе следили за клипером… Вот корма его коснулась борта парохода – там уже висели приготовленные кранцы и брезенты. В следующую секунду захлопали спущенные стаксели. Движение клипера замедлилось, и волны начали отводить нос парусника прочь от парохода, но канаты были уже заброшены, и парусник заболтался на волнах в опасном близости от тонувшего гиганта.

Эта близость стала спасительной для погибавших. По четкой команде экипаж парохода, военные и добровольцы из мужчин-пассажиров образовали крепкую стену в проемах бортов, откуда начали передавать людей. Женщин оказалось немного, гораздо больше было раненых: транспорт вез выздоравливающих с турецкого фронта. Каким головоломным ни казалось это предприятие – спускать почти беспомощных людей с высоты отвесно вставшего парохода на пляшущий в волнах внизу парусник, – но, выполняемое сотнями рук, оно быстро подвигалось. Наконец ранеными оказались забиты все свободные места в трюмах, кубрике, каютах, рубке, палубных проходах и даже в камбузе "Катти Сарк". Все раненые были переправлены до последнего человека. Оставались здоровые.

– Капитан, сколько еще сможете принять? – раздался сверху чистый, сильный голос. Загорелый полковник с седыми усами, как старший чином, взял на себя Команду эвакуацией парохода.

– Еще на палубу, – хрипло выдавил Феррейра, – "человек двести…

Полковник окинул взглядом ожидавшую спасения толпу.

– В первую очередь идут молодые! – крикнул он не допускавшим возражения голосом.

Ни слова протеста не раздалось в ответ. Люди выстраивались в очередь.

Короткие споры возникали только там, где молодые отказывались идти, пытаясь предоставить возможность спасения старшим. Но, подчиняясь приказу, цепляясь за канаты, молодежь перепрыгивала на ванты парусника и молча размещалась на палубе, стараясь занять как можно меньше места.

Клипер заметно оседал ниже. Феррейра едва успевал следить за всем, но восхищение мужеством моряков и солдат росло в нем, внушая озорную смелость. В утробе гибнувшего парохода послышалось глухое урчание.

Громадный корпус вздрогнул и как будто стал погружаться в пучину.

– Отваливайте, капитан! Да сохранит вас бог за ваше мужество! – прогремел голос полковника. – Ура в честь капитана и его корабля!

Борясь с подступавшим к горлу рыданием, Феррейра отдал приказание.

Тихо, словно призрак, клипер начал удаляться от парохода. Спасенные стояли у борта "Катти Сарк", не спуская глаз с героев-товарищей, отдавших свои жизни ради их спасения. Усилием воли Феррейра заставил себя распорядиться лечь на курс к берегам Англии. Неохотно, как бы борясь с собой, его матросы выполнили команду.

Торчавшая из моря башня скрылась за кильватерной струей парусника, и нельзя было решить, погрузился ли несчастный пароход или еще на плаву скрылся в туманной дали… Волнение усиливалось, шторм надвигался быстро и неотвратимо. Вдруг недалеко от клипера вынырнула из волн вертикальная серо-зеленая трубка – перископ подводной лодки. Никогда Феррейра не испытывал такого ужаса. Более семисот жизней зависели сейчас от его смелости и отваги.

– Bce наверх! – заорал не своим голосом капитан. – Пошел паруса ставить!

Почуяв, беду, команда опрометью вылетела из кубрика, где подвахтенные кое-как дремали у стенки, отдав гостям все остальное помещение.

Подводная лодка отказалась от торпедной атаки. Или ее перископ был действительно поврежден, или же, увидев беззащитный парусник, она пожалела торпеду, решив расстрелять его из орудия. Из волн вынырнула рубка, затем продолговатый корпус.

Плотно сбившиеся на палубе клипера люди следили за субмариной.

Видимо, это была большая лодка секретной постройки, может быть, один из тех подводных крейсеров, которыми хвасталась немецкая пропаганда, грозя союзникам истребительной войной. Второй раз смерть подступала вплотную, и нервы людей начали сдавать. Толпа загудела и заколыхалась.

– Молчать, стоять по местам! – взревел Феррейра по-английски и добавил спокойнее: – Если хотите спасти свои шкуры…

Краем глаза капитан следил за быстро темневшим на юго-западе небом.

– Реи обрасопить на левый галс! Руль – два шлага под ветер! – звучали резкие слова команды.

Клипер начал терять ход, и моряки из спасенных стали с недоумением оглядываться. Тем временем на подводной лодке открылись люки. Из переднего показалось длинное орудие – стопятидесятимиллиметровая дальнобойная пушка; из рубки высунулся ствол пулемета. Сейчас безжалостные снаряды начнут рвать в куски деревянное тело корабля, никогда не носившего никакого вооружения и созданною для борьбы со стихией, но не с человеком. Ливень пуль врежется в плотную массу людей на ничем не прикрытой палубе!

Волны накатывались на подводную лодку. Феррейра со злорадством заметил, как артиллеристы у орудия скользили и падали, цепляясь за леера поднявшихся из люка стоек. Кусая губы, Феррейра не замечал, что громко говорит сам с собой.

– Еще минуту, минуту, минуту! – твердил он, весь дрожа от тревоги ожидания. Клипер вздрогнул, покачнулся: огромные полотнища курсовых парусов наполнились ветром. Расстояние между субмариной и парусником стало медленно увеличиваться. Зелено-желтая молния блеснула в темнеющем море. Над головой моряков заурчал снаряд, и высокий столб воды стал справа от клипера, с тупым грохотом обрушив вниз свою косматую голову.