Текст книги "Младшая сестра"

Автор книги: Александр Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Случай с пчёлами

Пошли ребята всей компанией в лес за земляникой. У кого в руках жестяная банка, у кого стакан, у кого маленькая, из бересты, корзиночка. Идут, как водится, разговаривают.

Смуглый с лица паренёк – Стёпа рассказывал, как много видели они с сестрой на молодой сечи ягод:

– Трава высокая, густая! Раздвинешь её, а там ягоды – словно бобы, крупные, ядрёные.

– Сеча далеко, туда за день только дойти, – перебил его один из мальчиков, Вася. – Мы и здесь, по роще, наберём.

Только стали они подходить к реденькому окрайку леса, как вдруг услышали: вверху что-то загудело. Оглянулись и от испуга присели: над их головами вихрем пролетела туча пчёл.

– Это молодой рой отделился! – закричал Стёпа. – Вот, глядите, он где-нибудь в лесу привьётся.

– Пчёлы эти с нашей пасеки. Прозевал дядя Гриша, – высказал догадку Вася.

Ребята сразу поняли, что им нужно делать. Стёпа передал свою банку самому маленькому из компании, Вовке.

– Держи, – сказал, – а мы погонимся за пчёлами. Ты, Васюк, беги на пасеку к дяде Грише. Скажи ему об этом.

– Ладно, – согласился Вася и что есть силы пустился бежать обратно в деревню.

Маленький Вова держал в обеих руках банки, да стаканы, да берестяные корзинки. Сел на бугорок, вытянул ноги, свалил это добро в кучу и чуть не заплакал. Ему тоже хотелось бежать за пчёлами, но побежали мальчики постарше.

За берёзами и осинами, если миновать небольшую луговину, начинался мелкий ельничек и сосняк, а там можжевеловые кусты. Здесь никто никогда и не ходил. Ребята бежали вслед за Стёпой.

А пчёлы покружат немного у какой-нибудь ёлки или сосны и опять летят. Начались заросли мелкой ольхи и шиповника. Ольха-то ничего, мягкая, а шиповник только что отцвёл и выпустил колючки. Они вонзаются в руки и ноги; недоглядишь – исцарапаешься в кровь.

А тут канавы да овраги, и опять же в зарослях. Стёпа не усмотрел и кубарем покатился вниз. Только и успел крикнуть своим товарищам:

– Держитесь правее! Здесь «чортово логово»…

В лесных оврагах, как известно, ничего не растёт, кроме жгучей крапивы. А крапива высокая, под самый подбородок!

Товарищи помогли Стёпе вылезти из оврага. Теперь бежали они врассыпную, аукались и свистели, чтобы не отстать и не потеряться.

Пчёлы совсем было угнездились на одной из берёз, но кто-то им помешал – дрозды, что ли. Они отдохнули немного и полетели через болото. Ребята не упускали их из виду. Погнались болотом, а там в осоке оказалась вода. Спугнули здесь стайку чирков, те взмыли над ивовыми кустами.

Опять Стёпа кричал:

– Здесь тина, дна нет, выбирайтесь влево!

Обогнув болото слева, ребята прыгали с кочки на кочку, перебирались по жёрдочкам.

Запахло гарью. В жаркое время в лесах всегда пахнет гарью. Может, где подпалили муравейник величиной с копну. Горит он без огня, распространяя по всему лесу дым. А может быть, где-то в пересохшем болоте огонь буравит торф, и пожары эти никто не тушит: водой их не зальёшь и землёй не засыплешь. Ждать нужно хорошего ливня.

– Слышите, понесло дымом? – на минуту остановившись, сказал Стёпа.

– Слышим, – ответили ему.

– Пчёлы дыма не любят. Глядите – где-нибудь сейчас сядут…

* * *

Колхозный пчеловод дядя Гриша ходил по пасеке в больших валенках и косоворотке, подпоясанной ремешком ниже живота. Осматривал то один улей, то другой. А ульев много, сразу и не счесть. Над загородью стоял неумолкаемый шум. Пчёлы были встревожены, а пасечник не знал, чем они встревожены.

Вася издали закричал:

– Дядя Гриша, дядя Гриша, у вас рой слетел!

А дядя Гриша, занятый делом, ходит себе похаживает. Тогда Вася кругом обежал загородь и юркнул под тесовый навес, где хранится всякий инвентарь: бочки для воды, медогонка, весы.

Пасечник ходил без сетки. Пчёлы к нему привыкли и его не кусали. Кто другой зайдёт сюда – гляди-поглядывай. Ничего не бери и своего не оставляй. Пчёлы только и ждут растяп, да разинь, да ещё тех, кто цыгарку закурит. Тогда пеняй на себя…

– Дядя Гриша! Рой слетел. Что же, вы меня не слышите? – погромче крикнул Вася.

Пасечник услышал, недоуменно пожал плечами:

– Где же ты видел рой?

– В лесу. Ребята за ним погнались, а я прибежал вам сказать.

Сбивчиво стал Вася рассказывать, как они увидели пчёл, как ребята погнались за ними, а он сюда…

Пасечник сбросил с ног валенки. Захватили они сетки, роевню, ковш, дымарь и побежали по выкошенному лугу.

– С утра за ним следил, да и не уследил… Ах ты, дела какие! – ругал себя дядя Гриша.

С краю подлеска ожидал их Вовка.

– За ельник улетели пчёлы, – сообщил он.

Вася передал Вовке сетки и дымарь, а сам взял из рук дяди Гриши роевню, чтобы ему было полегче.

У пересохшего ручья их ждал другой паренёк – Павлик.

– За пустошью скрылись. Туда бегите. Да скорее, а то улетят и дальше! – кричал Павлик.

У дяди Гриши в руках ничего уже не было, весь груз несли ребята, а ему всё тяжело и душно, рубашка прилипла к спине.

– Куда, негодные, улетели!.. Как это я прозевал?..

Пришлось им пробираться пустошью, обходить «чортово логово» и топкое болото, перебираться по шатким жёрдочкам, переброшенным с кочки на кочку.

– Сюда, бегите сюда! Здесь! Скорее! – кричали ребята в один голос, увидев дядю Гришу.

На поляне одиноко стояла большая ёлка. Когда-то, должно быть, опалила её грозовая молния, и теперь она с вершины медленно чахла, умирала. На ней и пристроились пчёлы, повисли на подсохшем суку. С каждой минутой ком пчелиный всё увеличивался. Наконец образовалась висячая гроздь.

– Что же теперь делать? – спрашивали ребята, окружив старого пчеловода.

А дядя Гриша присел на поваленное ветром дерево, пахнущее смолой, и еле мог отдышаться. Грудь его усиленно вздымалась, а в горле что-то похрипывало и посвистывало. Он всё ещё бранил себя:

– Как же я недоглядел! Вот куда залетели! Вот угораздило их где прилепиться! Ну, да ничего, мы вас достанем…

– Дайте мне, дядя Гриша, – попросил Стёпа, готовый выполнить любое поручение.

– Мне, дядя Гриша! – просил и Вася. – Я мигом заберусь на самую вершинку.

Просили и другие ребята: «Мне доверьте, мне!» Пасечник, поразмыслив, сказал:

– Пчёлы, когда делятся, бывают сердиты. Доверяю я Стёпе, он постарше.

Стёпа надел халат, принесённый вместе с дымарём. С помощью дяди Гриши перевязал рукава. Это для того, чтобы пчёлы не могли заползти под одежду. Закрыл лицо сеткой и полез по сучьям на дерево.

– Откроешь роевню и стряхивай туда пчёл. Смелее! Забоишься – они тебя одолеют, – поучал пасечник. – Да гляди-поглядывай, чтобы матка туда же попала. Без матки рабочая пчела жить на новом месте не будет. Слышишь ли?

– Слышу! – отвечал с ёлки Стёпа.

Ребята, окружив ёлку, следили затаив дыхание.

Пчёлы гудели, вились над Стёпиной головой, а укусить не могли, потому что он весь был закрыт, только работали его руки да насторожённо глядели сквозь сетку глаза.

А Вася тем временем разжёг дымарь, наложив в него сухих гнилушек. Надел на голову другую сетку и полез на помощь Стёпе. Пчёлы стали было нападать на него, но он отпугивал их курившимся дымарём.

Стёпа что-то крикнул с самой вершины дерева. Пасечник не услышал. Ребята, оставшиеся внизу, пояснили ему, что Стёпа увидел матку.

– Ах, матку! Надо осторожно взять её ковшом, – сказал дядя Гриша.

– Матка в роевне, – опять сообщил Стёпа.

А ребята об этом доложили пасечнику.

– Хорошо, – ответил дядя Гриша. – Теперь слушай, Вася.

– Слушаю! – крикнул с дерева Вася.

– Тех пчёл, что ползают по стволу и по сучьям, подгоняй к роевне дымком. Попыхивай на них, только легонько.

Ребята не сводили своих быстрых глаз с вершины ели: а ну-ка сорвётся Стёпа или Вася?

Стёпа и Вася с роевней и дымарём слезли с дерева благополучно. Но подходить к ним было опасно: оставшиеся на воле пчёлы шныряли вокруг, грозя укусить в самый глаз или в бровь. Подошёл к ним только дядя Гриша. Он захлопнул роевню и облегчённо вздохнул.

– Теперь не опасно. Снимайте сетки, – сказал он ребятам.

Из леса пошли все на пасеку. Надо было помочь дяде Грише отнести пчёл.

* * *

За разговором ребята и не заметили, как дошли.

– Собрались по ягоды, а ягод-то не набрали! – с усмешкой сказал дядя Гриша, довольный тем, что удачно управился с пчёлами. – Надо вас угостить мёдом.

Он тотчас же сходил в омшаник, в котором зимуют пчёлы, и вынес оттуда в сотах много мёда, на всю компанию.

Стёпа перочинным ножиком разрезал соты на кусочки, и ребята стали есть мёд, облизывая пальцы.

А пасечник занялся своим делом: из роевни высыпал пчёл в новый, приготовленный для них улей и накрыл холстом. От солнца затенил улей ветками смородины и сказал:

– Нельзя улетать далеко! Живите в своём домике да побольше собирайте нам мёду.

Гречка в цвету

Митя, шустрый белоголовый паренёк, безобидно прозванный сверстниками Седышом, всегда в курсе всех колхозных дел. Почему так? Да живёт он недалеко от большого пятистенного дома, что над прудом, где помещается правление.

Народ заходит в правление в течение всего дня, а в обед – тем более, когда можно застать председателя Михаила Васильевича.

В открытое окно Митя слышит телефонные звонки и бесперебойный разговор: «Алло!.. алло!..» А вечером, разыскав ребят у речки, передаёт:

– Эх, вот чего я знаю! Завтра пчёл повезут в поле на гречку. Велели Павлу Фёдоровичу, а он спрашивает: «Сколько семей?» А ему говорят: «Вывози хоть всю пасеку. Чем больше, тем лучше». Он говорит: «Нет, могу десять-двенадцать семей, у меня и здесь взяток неплохой». А бригадир тётя Даша с ним поругалась: «Мало двенадцать семей. Давай двадцать, а то тридцать».

– Зачем же это пчёл вывозить в поле? В яблоневом саду им лучше, – недоуменно поглядев на Митю, сказал один из мальчиков.

– Ты не знаешь зачем? Для взятка, вот зачем! Гречка знаешь как зацвела! Сколь мёду на ней! Только собирай.

– Полно тебе хвастать-то! Не для этого пчёл вывозят в поле, – сдвинув светлые брови, сказал Павлик. – Вывозят для того, чтобы они опылили гречку. Сам говоришь: тётя Даша требует.

Тут ребята заспорили: одни доказывали, что пчёл вывозят на время цветения гречи для взятка мёда, другие – чтобы пчёлы, перелетая с одного цветка на другой, лучше опылили гречку.

– Ты, Седыш, слышал звон, да не знаешь, где он. Мёд собирать пчёлы везде могут, цветов – пропасть, – заявил Павлик и даже отвернулся, давая понять, что спорить больше не о чем.

– Спросите Павла Фёдоровича, спросите! Он скажет то же, что и я говорю.

– Павел Фёдорович скажет другое, – не оборачиваясь, сказал Павлик.

– Нет, скажет: для сбора мёда!

– Нет, для опыления!

– Нет, для сбора!

У самой воды, на горячем песке, вытянувшись лежал рыженький Бублик. Услышав спор, он вскочил и с визгом залаял.

– Возьми их, Бублик! – крикнул один из мальчиков, указывая на главных спорщиков – Митю и Павлика.

И в самом деле, кто же из них прав: зачем вывозят пчёл на зацветшую гречку? Какая нелёгкая работа для Павла Фёдоровича, потерявшего ногу на войне! Ведь вывозить-то их нужно ночью, по холодку, а то они кусаются.

* * *

На другой день всей ватагой ребята прибежали в поле. В поле привольно! Кувыркайся себе, прыгай через каждый куст. Кругом цветы, медовый запах. А то нанесёт волну запаха, как от мятного пряника. Солнце так и припекает, щедро разливая позолоту на густые травы, на придорожные заросли, в которых вьют гнёзда пуночки величиной с воробья.

У самого леса, на одной из прогалин, ребята увидели выставленные ульи. Пчелиные домики со своей пасеки они узнали бы из тысячи.

– А вот он и Павел Фёдорович! – крикнул кто-то из малышей.

И верно: прихрамывая, ходил тут пчеловод. Из-под халата у него виднелись брюки военного образца. На голове – сетка.

– Спросим его? – предложил Митя.

– Всё равно твоя не возьмёт, – небрежно заметил Павлик.

Тут ребята увидели бригадира тётю Дашу. Она пробиралась вдоль полос к Павлу Фёдоровичу. На плечах её лежала лёгкая косынка. Она посматривала по сторонам. Куда ни глянет, кругом белый гречневый цвет.

Эх, сейчас бы ветерка – разнёс бы пыльцу с цветка на цветок! А его нет и нет. Не надо было сеять гречку близко к перелеску, лучше бы посеять её на взгорье, где дуют ветры. Понадеялись на пчёл, а что они сделают на таком огромном поле?

Так, наверно, думала тётя Даша, приближаясь к лесной полянке, где стояли пчелиные ульи. Остановилась, подсчитала пчелиные домики.

– Не вижу я твоих пчёл на цвету, Павел Фёдорович. Тебе велели двадцать ульев выставить, а ты сколько привёз? – спросила она.

– Не кричи и близко не подходи: пчёлы сегодня сердитые, – ответил Павел Фёдорович. – Вот они облетают все полосы, оглядятся, пообвыкнут и примутся за привычное им дело…

– Ты меня не уговаривай, не увещай! Тебе двадцать ульев велено вывезти. Выполняй распоряжение председателя Михаила Васильевича!

– Сам знаю, что делаю, – добродушно сказал Павел Фёдорович. – Мне ли мёд не нужен? Вот ночью ещё привезу десять ульев, а там, может быть, и ещё…

Отсиживаясь в кустах, ребята слушали разговор между бригадиром и пчеловодом. И когда Павел Фёдорович сказал: мёд нужен, Седыш, торжествуя, подпрыгнул и показал «нос» своим противникам:

– Понятно, для чего пчёл выставили? На чьей стороне правда? На моей!

Но разговор между бригадиром и пчеловодом не кончился.

– Соберём: плохой урожай гречи – ты будешь виноват: пчёлы не справились с опылением.

Тут Павлик стал доказывать, что всё-таки он прав, он выиграл пари: пчёл вывезли для опыления цвета.

Из кустов ребята внимательно наблюдали за тётей Дашей: очень она смело подошла к ульям да ещё размахивает руками – вот ужалит её пчела!.. Так и случилось: тётя Даша вскрикнула, закрыла лицо косынкой и побежала прочь.

* * *

Куда могла деться тётя Даша? Должно быть, её сильно искусали пчёлы.

Ребята хотели бы подойти поближе к Павлу Фёдоровичу да поговорить с ним, расспросить его. Но пчёлы на новом месте кружились у своих домушек, сердито жужжали. Незнакомая обстановка их пугала. Жили они, жили в саду, собирали мёд с вишен да яблонь, со смородины да с малины и вдруг за одну ночь очутились где-то в поле, среди моря белых цветов.

В перелеске усиленно залаял Бублик на какого-то зверя. Он лаял отрывисто, нервно. Ребята побежали туда. Но оказалось – ничего интересного: нашёл пёс ёжика, только и всего. Ёжик фыркнул, и Бублик сразу поджал хвост, недовольно закрутил носом.

Ребята снова вышли на поле, но уже с другого конца. Здесь они опять увидели беспокойную тётю Дашу. А с нею пришли женщины и девушки из огородной бригады, принесли с собой верёвки. Пришёл сюда и дед Прохор.

– Приступайте, – сказала бригадир.

Женщины размотали верёвки на всю ширину загона, на верёвку навязали лент да тряпочек разных и ту самую верёвку потянули за собой вдоль полос по головкам расцветшей гречки. Пошли женщины и девушки пара за парой, а тётя Даша поучала, где и как нужно переходить с одной борозды на другую, как ступать ногами, чтобы не подминать стебли.

– Что это они? – удивлённо спросил Павлик.

– А я знаю, а я знаю! – поспешил отозваться Митя.

– Знаешь, так скажи.

– Измеряют поле с гречкой.

– Эк, хватил! – засмеялся Павлик.

– Ну, ты скажи вернее. Скажи!

Опять заспорили.

Тётя Даша позвала ребят поближе, пристально посмотрела на их босые загорелые ноги.

– Кашу гречневую любите? – спросила она.

Ребята недоуменно переглянулись: что это она такие вопросы задаёт?

– Если с маслом или с молоком, так вкусно, – серьёзно сказал самый маленький.

Тётя Даша рассмеялась; рассмеялись и ребята.

– Это, мальчики, мы опыляем гречку, – сказала она. – Нравится вам такая работа?

– Нравится! – хором ответили ребята. – А нам можно попробовать?

Правая щека и бровь у тёти Даши припухли, однако она не жаловалась, была весёлая, довольная. Дала мальчикам верёвки, указала, кому какой загон обойти. Освободила от этой работы деда:

– Ты, Прохор Саввич, ступаешь, как медведь, ниву заминаешь. То ли дело ребята! Ноги у них пряменькие да молоденькие, а бегают как проворно!

Ребята уж не такие простачки – понимали: бригадир хвалит их да подбадривает, чтобы они охотнее брались за дело, лучше работали. Думала, если их не похвалить, работать не будут.

Но ребята не из тех, чтобы на похвалу набиваться. Они понимали: таскать верёвку по головкам расцветшей гречки лучше их никто не сможет. А насчёт гречневой каши – гречневую кашу они тоже любят.

Шныряли ребята по бороздам, волоча за собой верёвку, весело покрикивали, подбадривая один другого: кто из них проворнее, кто придёт первым на концы полос. Бригадиру оставалось только наблюдать да указывать: по какому гребню пройтись один раз, а по какому дважды.

– Не пора ли вам отдохнуть? – спросила тётя Даша ребят.

– Нет! Мы не устали!

Какой же отдых!.. А тут ещё появилась целая компания девочек. Собирали они цветы для школьною гербария, и им тоже захотелось побегать с верёвкой по полю.

Митя Седыш тянет верёвку за один конец, а Павлик – за другой.

– А ты ещё спорил! – сказал Павлик. – Я сразу сказал: для опыления.

А Митя Седыш ему своё:

– Это для опыления, а пчёл вывезли для сбора мёда.

Так бы они и спорили до завтра, а может быть, и до послезавтра, да приехал сюда в поле председатель Михаил Васильевич. Он привязал осёдланную лошадь к одиноко стоявшей у дороги берёзе и на ходу стал набивать табаком трубку.

Увидав его, тётя Даша похвалилась:

– Какие у меня помощники-то!.. А ну-ка, мальчики, пробегите ещё разок да пригните растеньица в другую сторону. Туда-сюда, туда-сюда, вот и подружится цветок с цветком.

Председатель тоже похвалил ребят. Узнав, о чём они спорят, заодно и спор их разрешил.

– Пчёл мы вывезли сюда собрать мёду побольше, – сказал он, посмотрев на Павлика. – А когда пчёлы перелетают с цветка на цветок, греча лучше опыляется, – посмотрел он и на Митю Седыша. – Значит, то и другое хорошо.

– А зачем тогда мы тянем по головкам цветов верёвку?

– Одно другому не мешает. Хорошо гречка опылится – урожайнее будет, – ответил Михаил Васильевич, щуря от солнца глаза и попыхивая трубкой.