Текст книги "Подземелья Лубянки"

Автор книги: Александр Хинштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Поначалу, впрочем, откровения ее носят довольно невинный характер. Дзержинская рассказывает, что еще до революции ее мать состояла в некоей секте «марьявитов», где не признавали святых, ходили в особых одеждах, ждали рождения истинного Христа и где царил «половой разврат».

Что ж, для дебюта это, конечно, неплохо, но только для дебюта. Уже на следующем допросе лейтенант Канер берет быка за рога.

Первый его вопрос:

– Где сейчас находится Ваш брат по матери Юрек Кушелевский?

– Не знаю ничего о нем, – отвечает Ядвига.

Может, и вправду она ничего не знает об этом мифическом «Юреке»? Может, все это – выдумка тетки бывшего ее мужа, ведь, как мы помним, именно она, Елена Павлова, и донесла НКВД о существовании сводного брата Ядвиги – полковника, белополяка, «правой руки» Юзефа Пилсудского.

Однако Канер не унимается:

– Ваша мать не раз высказывала намерение уехать из СССР в Польшу. Почему Вы это скрываете?

И снова Ядвига уходит от ответа:

– Таких заявлений от матери я не слыхала.

– А какие антисоветские разговоры вела при Вас мать?

– При мне не было антисоветских разговоров.

Довольно странные вопросы, не правда ли? Особенно если учесть, что касаются они родной сестры Феликса Дзержинского.

Образ самого «рыцаря революции», впрочем, тоже присутствует на страницах протокола. Оказывается, Ядвига Эдмундовна, «пользуясь именем сестры Дзержинского, часто пыталась вмешиваться в дела. К нам в дом было целое паломничество всяких родственников арестованных контрреволюционеров, мать их принимала и начинала ходатайствовать. Когда об этом узнавал Ф. Э., он очень ругал ее за это и требовал не лезть не в свое дело».

Нетрудно представить, что это были за «контрреволюционеры», если даже отца космонавтики Циолковского – и того упекли в кутузку доблестные чекисты.

Власть ЧК была в те годы абсолютной. Люди Дзержинского сами арестовывали, сами вели следствие, сами выносили приговор. Даже расстреливали сами.

Куда, к кому могли обратиться родные арестованных? Где искать управу на беззаконие «чеки», когда людей расстреливают пачками и никому нет дела до рядовых судеб?

Добрая, сердобольная Ядвига Эдмундовна. Если и принимала она несчастных жен или матерей тех, кого безжалостно уничтожал ее брат, то исключительно из одного лишь сострадания. Только милосердие это через 20 лет обернулось ей боком.

На одном из следующих допросов Ядвига уже детально расскажет, как ее мать вмешивалась в дела ВЧК. Что якобы Дзержинский отдал даже специальное распоряжение, «запрещающее работникам ЧК принимать во внимание ходатайства матери», а когда и это не помогло, то в Кремле прошло будто бы заседание, «на котором обсуждался вопрос с Ядвигой Эдмундовной в связи с ее ролью в незаконных освобождениях крупных контрреволюционеров, и ставился вопрос о необходимости серьезных репрессий против матери, говорили чуть ли не о расстреле ее».

Чем больше времени проходит с момента ареста, тем все меньше стесняется Дзержинская в выражениях. О своей матери она говорит уже, как о враге народа, ее поведение прямо называет «преступным».

«Мать иногда прямо противодействовала и срывала важные операции, проводимые ВЧК. (…)

ВЧК проводила операцию по изъятию большого количества алюминия. Дом на Успенской (ведомственный дом ВЧК, где жила тогда Ядвига Эдмундовна с дочерью – Примеч. авт.) был объявлен как скупочный пункт, куда этот алюминий должны были свозить-продавать, а на самом деле этих свозчиков здесь арестовать должны были.

И вот мать заявила, что она такого обмана не допустит, и когда возы с алюминием подъезжали, мать из окна стали кричать возчикам, что здесь не купцы, а чекисты, что все отберут и их заберут».

Уже одного этого факта вполне достаточно, чтобы Ядвига-старшая последовала за своей дочерью: на Лубянку. Однако здесь не привыкли работать по мелочам. Если действовать – так с размахом.

Все новые и новые показания выводит на бумаге следователь:

«Мать как-то рассказывала мне, что один из освобожденных ее стараниями из-под ареста ВЧК поляков в порыве благодарности заявил ей, что „за ее участие поляки ей в Варшаве поставят памятник».

Узнаете? Ну конечно же, все это мы уже читали – правда, не в протоколах допросов, а в доносе приснопамятной гражданки Павловой. И о сводном брате – польском полковнике Кушелевском, существование которого Ядвига, в конце концов, вынуждена-таки была подтвердить. И о «нелепых контрреволюционных высказываниях».

«Мать действительно распространяла контрреволюционную клевету. Так, несколько лет назад (…) мать вдруг мне заявляет: „Вот видишь, Яденька, как бывает. А когда Ленин был жив, он ведь писал, что Сталину нельзя доверять такой большой работы, а когда Ленин умер, все-таки доверили“. Я спросила мать, что она за ересь говорит, а она мне в ответ: „Не спорь, когда я сама собственными глазами читала это у Ленина“ (и она назвала мне какую-то газету, но не помню какую, где об этом было якобы написано).

Я признаю, что скрыла и никому не сообщила о такой клевете, распространяемой матерью, хотя обязана была это сделать тогда же».

Вот так – ни больше ни меньше. Обязана была донести на родную мать, но не донесла. Впрочем, это никогда не поздно…

Так в протоколах допроса появляются подробности, которых не знала и не могла знать стукачка Павлова.

О том, например, что Ядвига-старшая «была любовницей» некоего ксендза-немца, арестованного потом за шпионаж.

(«Мать всеми силами пыталась его выручить, но ничего из ее хлопот не получилось и его не то расстреляли, не то другой приговор был».)

Или о том, что на одном торжестве по случаю октябрин ее выбрали в президиум, как сестру Дзержинского, но «она выступила с речью против октябрин и стала доказывать правильность обряда крещения».

Или о том, что в конце 20-х Ядвига Эдмундовна привезла из Новороссийска заявление от католической общины, которая протестовала против закрытия костела, и даже ходила с ним в польское посольство.

Впоследствии в обвинительном заключении против племянницы Феликса показания эти будут подытожены даже без всяких дополнительных проверок, к чему обременять себя лишними хлопотами – следующим образом:

«Ее мать, соединявшая в себе фанатическую религиозность и моральную распущенность, случайно оказавшаяся после революции вблизи Ф. Э. Дзержинского, в антисоветских целях содействовала незаконным освобождениям и бегству арестованных контрреволюционеров, в том числе польских шпионов, и вступала в сношения с польским посольством в Москве».

Убийственность формулировок не оставляет, кажется, для Ядвиги-старшей никакой надежды на спасение. Люди исчезают в лагерях куда как по менее серьезному поводу. Здесь же – целый набор прегрешений, каждое из которых тянет на высшую меру революционной защиты: и организация побегов, и связи со шпионами, и сношения с вражеским польским посольством.

Однако Ядвигу Эдмундовну почему-то не трогают. Почему? Ведь в обвинительном заключении против ее дочери одним из семи пунктов обвинения черным по белому значится:

«Скрывала от Советской власти известные ей факты антисоветских действий и контрреволюционной клеветы со стороны ее матери».

Как же так? Дочка идет под суд за то, что не донесла на изменницу-мать, а мать – остается на воле? Где логика?

Можно только догадываться, какими уж мотивами руководствовался Сталин в своем решении не трогать сестру бывшего соратника. Очевидно, что-то изменилось в том сценарии, который изначально был выработан на Лубянке и в Кремле, ведь сами по себе ни Ядвига-старшая, ни Ядвига-младшая никакого интереса для вождя представлять не могли.

Какой ему прок от того, что 69-летняя старуха отправится куда-нибудь на Колыму или в солнечный Магадан? Скорее, наоборот: это приведет только к ущербу лубянской репутации – столь старательно лелеемой. Грязное пятно неминуемо падет на светлый образ Феликса, сиречь на знамя чекистов.

Очередной алогизм.

Не беремся претендовать на истину в последней инстанции. Наши догадки – не более чем версия, и как у всякой версии, есть здесь и свои плюсы, и свои минусы…

К 1940 году на свободе не осталось практически никого из тех, кто создавал когда-то ЧК. Сгинул в лагерях Яков Петерс – тот, что после июльского мятежа 18-го заменил на несколько месяцев Дзержинского.

Увели на рассвете легендарного начальника контрразведки Артузова[107]107
  Артузов Артур Христианович (1891-1937). Член РСДРП(б) с 1917 г. В 1918 г. участвовал в установлении советской власти на Севере. С декабря 1918 г. на работе в ВЧК: особоуполномоченный ОО, зам. начальника ОО ВЧК. В 1922-27 гг. начальник КРО ВЧК. Под его непосредственным руководством были проведены первые успешные операции контрразведки («Трест», «Синдикат»). В 1927-31 гг. пом. начальника СОУ ОГПУ. В 1931-35 гг. возглавлял ИНО ОГПУ-НКВД. С 1935 г. – зам. начальника РУ РККА. В 1937 г. начальник Особого бюро ГУГБ НКВД СССР. Корпусный комиссар. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.


[Закрыть], под водительством которого Лубянка провела первые блестящие контршпионские операции.

Кедров, Бокий[108]108
  Бокий Глеб Иванович (1879-1940). В революционном движении с 1897 г. Участник первой русской революции. Избирался членом Русского бюро ЦК РКП(б). 12 раз арестовывался полицией. С 1917 г. – секретарь Петроградского ГК, член ВРК. С 1918 г. – в ВЧК: зам. пред ПетроЧК (1918), член коллегии НКВД РСФСР (1918-19), нач. ОО ВЧК Восточного фронта (1919-20), полпред ВЧК в Туркестане (1920). В 1921-37 гг. – зав. спец. отделом (шифровальным) ВЧК-ОГПУ-НКВД, член коллегии. Комиссар ГБ 3-го ранга. Репрессирован, реабилитирован посмертно.


[Закрыть], Манцев, Лацис[109]109
  Лацис Мартин Янович (наст. – Судрабс Ян Фридрихович) (188-1938). Революционер-подпольщик. Член коллегии ВЧК с 1917 г.: нач. отдела по борьбе с контрреволюцией, затем – председатель ЧК и Воентрибунала Восточного фронта, председатель ВУЧК. С 1921 г. на административно-хозяйственной работе. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.


[Закрыть], Беленький[110]110
  Беленький Абрам Яковлевич (1883-1941). Член партии с 1902 г., революционер-подпольщик, соратник Ленина. В органах ВЧК с момента их основания. Комиссар ВЧК (1918), начальник охраны Ленина (1919-24). В 1921-22 гг. – член коллегии ВЧК. Одновременно, с 1921 г. – начальник спецотделения при Президиуме ВЧК-ОГПУ (охрана руководителей государства). В 1928 г. понижен в должности – сотрудник Центрального архива. С 1930 г. – особоуполномоченный при председателе ОГПУ, а затем при наркоме. С 1936 г. – помощник особоуполномоченного. Майор госбезопасности. В 1938 г. арестован, в 1939 г. осужден за «антисоветскую агитацию» на 5 лет. В июле 1941 г. осужден вторично, расстрелян.


[Закрыть] – эти некогда звучавшие на всю страну фамилии отныне никто не называл больше вслух. А если и называл – то исключительно с оговоркой: враг народа.

Двадцать две тысячи чекистов были репрессированы в 1937-40-х голах. Преимущественно те, кто работал еще с Дзержинским. В живых не осталось никого из членов первых коллегий ВЧК.

Но если все окружение Феликса поголовно оказалось шпионским, если все, кого привлек он для работы, были хорошо замаскированными врагами и диверсантами, кем же, выходит, был тогда сам Дзержинский?

Хорошо, коли это обычная близорукость? А если – злой умысел? Да и кто, как не он, должен нести ответственность за своих друзей и подчиненных?

Сталину не нужны были старые чекистские кадры. Эти люди не годились на роль безмолвных исполнителей в той кровавой каше, которую заварил вождь. Слишком умны, слишком опытны были они, чтобы с самого начала не разобраться в сути происходящего.

Их уничтожали с особой жестокостью, ибо корень сомнения следовало вырвать прежде, чем сомнения эти успеют заразить остальных: тех, кто пришел в органы по партийному набору, свято веря в то, что признание обвиняемого – есть царица доказательств, а основной инструмент чекиста – это резиновая палка.

Но, расправляясь с этими людьми, невозможно было обойти стороной фигуру их бывшего начальника. Каждое уголовное дело, так или иначе, все равно упиралось в Дзержинского. И, наверное, в какой-то момент Сталину показалось, что разрубить этот гордиев узел и навсегда покончить со старой чекистской гвардией можно лишь одним способом: развенчав «рыцаря революции».

Но как? После десяти лет восхвалений и здравниц? После того, как придуманный им же культ «пролетарского якобинца» по своему масштабу почти придвинулся к культу самого Сталина?

Конечно, легче всего было выбить показания из бывших его соратников. Заставить того же Артузова или Петерса оговорить покойного председателя, признаться, например, что именно он привлек их к шпионской и вредительской деятельности.

Но большевики не ищут легких путей. Недостаточно просто развенчать Дзержинского, превратить его в шпиона и предателя. Куда эффективней опорочить его посредством родных. Чем больше грязного белья будет вытащено наружу, тем надежней окажется результат. Нет ничего сильнее низменных инстинктов толпы…

Не две пенсионерки нужны были Лубянке: тот, чью фамилию носили они. Не случайно в письме на имя генпрокурора, составленном уже после освобождения, Ядвига-младшая упоминает о странной оговорке следователя, который «сказал, что он ездил в Литву к моей тете Альдоне Эдмундовне. Передал от нее сердечный привет».

Зачем Канер ездил к старшей сестре Дзержинского? Уж наверняка не для собственного удовольствия. Сценарий продолжал раскручиваться, и лишь какие-то неведомые нам обстоятельства спутали все карты. Спектакля не состоялось…

Если принять эту версию за основу, многие из тех загадок, над которыми мы ломали головы, становятся понятны.

Впрочем, оговоримся вновь – это не более, чем версия…

26 октября 1940 года особое совещание при наркоме внутренних дел приговорило Ядвигу Дзержинскую, как «социально-опасный элемент» к восьми годам лагерей.

На волю она вышла в 46-м, не досидев до полного срока двух лет. Лагерная комиссия освободила ее по инвалидности: сказался застарелый туберкулез.

В Москву въезд Ядвиге был закрыт. Она осела в Александрове, перебивалась поденщиной. Одно время работала надомницей в швейной артели с характерным названием «Освобождение».

Наверное, там, в Александрове и закончилась бы ее безрадостная жизнь, кабы не смерть Сталина и не начавшаяся «оттепель».

В 55-м году с нее снимают судимость. В 59-м – реабилитируют «за отсутствием состава преступления». Реабилитации шли тогда потоком, в детали каждого конкретного дела никто особо не вдавался: восстанавливали в правах чохом, точно так же, как за два десятка лет до того – чохом же и отправляли в лагеря…

Время от времени она получала весточки от завсегдатаев своего ушедшего в историю «салона», и тогда волна забытых уже воспоминаний вновь наваливалась на нее.

Все они тоже прошли через тюрьмы и лагеря. Подобно ей, старались не вспоминать о своей прошлой жизни. Ибрагим Эпштейн осел в Тбилиси – инженером на каких-то приисках. Стал инженером и Виктор Медведев, начал даже выезжать за границу. Жил в Москве Додик Дукарский.

И лишь об одном человеке она не имела никаких известий. О том, кому она была так предана и кто так безжалостно предал ее. О Борисе Венгровере.

Ядвиге казалось, что этот человек давно уже вычеркнут из ее памяти, но иногда лицо его вставало у нее перед глазами. Она слышала его голос, мягкие, бархатные интонации, и тогда все пережитое: и тюрьмы, и лагерь, и барак в Александрове, будто бы отходило на второй план. Снова играла музыка, и снова видела она, как он входит в ее квартиру на Большом Комсомольском: молодой, веселый, красивый…

Конечно, Ядвига понимала, что в реальности этот человек не имеет ничего общего с тем образом, который придумала себе она, только образ этот был неразрывно связан с ее молодостью. С днями, когда она была счастлива и беззаботна, и хотя бы только поэтому она любила такие минуты…

Иногда ей хотелось даже разыскать Бориса, увидеть, каким стал он, но она гнала эти мысли от себя прочь. Слишком велика была обида, да и не хотелось разочаровываться…

Ядвига не знала, что после освобождения Борис Венгровер стал одним из самых знаменитых в Союзе воров. О его «подвигах» ходили легенды, ибо отличался он неслыханной дерзостью и находчивостью.

Как-то, в конце 40-х, вместе с подельником он забрался в одну квартиру, принадлежащую крупному милицейскому чину, но был застигнут хозяином врасплох. Любой другой на его месте попытался бы бежать. Любой другой, только не Венгровер.

– К стене, – командным, не терпящим возражений тоном приказал он обалдевшему хозяину, – Мы из МГБ.

Когда милиционер сообразил, что к чему, грабителей и след простыл.

Бесстрашие Венгровера граничило с сумасшествием. Мало кто осмеливался проделывать то, что позволял себе он. Кто еще, например, мог обчистить начальника московской милиции комиссара Полукарова?

Полукаров переезжал на новую квартиру. Заранее собрал, упаковал вещи – все, что нажил за свою долгую комиссарскую жизнь. Когда в квартиру позвонили люди в милицейской форме, он и в мыслях даже не мог заподозрить подвоха.

Люди аккуратно снесли все тюки и чемоданы на улицу, погрузили в грузовик…

А через 15 минут к дому Полукарова подъехала еще одна машина с милиционерами, перевоплотившимися на время переезда в грузчиков, и долго соседи с удивлением вслушивались в матерные рулады взбешенного комиссара: своих вещей он не видел больше никогда…

Борис Венгровер прожил долгую, полную риска и опасностей жизнь. А закончил ее… в доме престарелых.

Он не намного пережил Ядвигу Дзержинскую, которая перед смертью успела еще написать небольшие воспоминания о дяде. Они назывались «Это навсегда осталось в памяти». Правда, о том, что по-настоящему осталось в ее памяти, Ядвига не обмолвилась и словом…

Есть что-то сверхъестественное в истории семьи Дзержинских. Словно какое-то проклятие, некий злой рок тяготел (а может быть, тяготеет до сих пор) над этой фамилией.

Четверо из восьмерых детей мелкопоместного шляхтича Эдмона-Руфина Дзержинского умерли насильственной смертью.

В 1892-м – при таинственных обстоятельствах погибла Ванда Дзержинская, 14-летняя сестра будущего рыцаря революции. Кто-то из детей, играя с ружьем, случайно застрелил ее: по одной версии, это был сам Феликс, по другой – наиболее правдоподобной – его младший брат Станислав.

Весной 17-го возмездие настигла предполагаемого убийцу: грабители ворвались в родовое имение Дзержиново, где Станислав жил в одиночестве. Он пытался обороняться, отстреливался, но силы были слишком неравны…

В 42-м в Польше фашисты расстреляли второго брата – профессора медицины Владислава Дзержинского.

В 43-м – пришел черед третьего – 68-летнего Казимира. Его вместе с женой казнили за связь с партизанами.

В том же 1943-м немцы сожгли и родовое имение Дзержиново: от него остались лишь черные остовы домов…

Можно сказать, что Ядвиге Дзержинской еще повезло: она хотя бы осталась жива…

Наверное, это закономерно: за все в этой жизни надо платить. Быть может, злой рок семьи Дзержинских – это тоже расплата за все, содеянное первым чекистом страны и его наследниками.

«И посеявший ветер пожнет бурю», – сказано в Писании. За грехи отцов расплачиваются дети. Те, кто виноват лишь в том, что носили ту же самую, такую трудную для русского уха, но такую ставшую нам привычной фамилию – Дзержинский…

БЕГСТВО НАРКОМА УСПЕНСКОГО

Еще с самого начала он понимал, что рано или поздно его возьмут; как-никак, двадцать лет прослужил в Чека, сам натаскивал молодцов.

Сколько раз невообразимо явственно представлял себе он эту картину: крепко сбитые ребята в двубортных костюмах; негромкий, но повелительный голос; скрип отъезжающего «воронка»…

Эта сцена снилась ему даже по ночам, и тогда он вскрикивал и сквозь сон слышал, как недовольно ворочается рядом Лариса.

А вот поди ж ты, когда это, наконец, произошло, – не во сне, наяву – от неожиданности он вдруг растерялся.

«Гражданин Шашковский? Иван Лаврентьевич?» и, не дожидаясь ответа: «Проедемте с нами».

Разом пересохло во рту. Словно от водки поплыла голова. Он шел по перрону в плотном кольце молодцов, своих недавних коллег, и в такт бьющейся на виске жилке стучала шальная мысль: наконец-то… Слава богу…

Не будет больше метаний по стране, случайных квартир и вечного страха. «Мучительный конец лучше бесконечного мучения», – вспомнилась почему-то фраза, так любимая Ежовым…

Совершенно секретно

Лично Начальнику 1 спецотдела НКВД СССР

капитану государственной безопасности тов. Петрову[111]111
  Петров Георгий Александрович (1904-1939). В органах ОГПУ с 1927 г. С 1937 г. в центральном аппарате НКВД: оперуполномоченный 4 отдела (секретно-политический) ГУГБ НКВД (1937), пом. нач. отделения 4 отдела (1937-38), зам. нач., нач. 1 спецотдела (оперучет, регистрация и статистика) НКВД СССР (1938-39). Капитан государственной безопасности.


[Закрыть]

Направляется в Ваше распоряжение спецконвоем особо опасный государственный преступник Успенский Александр Иванович, разыскиваемый согласно Вашего № 26/172384 от 2 февраля 1939 г. под фамилией Шмашковского Ивана Лаврентьевича.

Приложение: ордер на арест, постановление, анкета арестованного, документы и деньги, отобранные при аресте.

Нач. 1 спецотдела УНКВД Ст. лейтенант государств. безопасности

/Подобедов/

Оперуполномоченный сержант государст. безопасности

Табарданов

Нарком внутренних дел Украины, комиссар госбезопасности 3 ранга Успенский пропал 15 ноября 1938 года. Обнаружили это не сразу. Накануне вечером он велел персональному шоферу не заезжать с утра за своей персоной. Сказал, что хочет пройтись. Однако до наркомата не дошел.

Лишь под вечер обеспокоенные подчиненные – обычно нарком в 9 уже был на месте; слишком много в тот год было дел – позвонили ему домой. Анна Васильевна, жена, ответила удивленно:

– Ушел, как обычно, с утра.

Не медля, взломали дверь в кабинет. На столе, сплошь заваленном папками, на самом видном месте лежала записка, наспех написанная карандашом на обрывке листа:

«Не могу так жить дальше. Прошу в моей смерти никого не винить. Мой труп ищите в Днепре».

Тела, конечно, не нашли. Да и потом другой водоворот затянул НКВД: в Москве сняли «железного наркома» Ежова. Пришедший на его место Лаврентий Павлович Берия, засуча гимнастерку, принялся «чистить» (любимое словечко Ежова) старую команду. Сбылось евангельское предсказание: и живые позавидуют мертвым.

Кое-кто, в самом деле, позавидовал Успенскому. Несколько страшных минут – и ты навеки свободен. Не будет ни ночных допросов с пристрастием, ни каменных карцеров, ни переломанных ребер.

«Труд делает человека свободным» – начертано было на воротах концлагерей. Неправда. Только смерть дарует людям абсолютное избавление. Ведь останься Успенский в живых, не избежать бы ему лубянских кругов ада. Личный ставленник Ежова, один из самых близких к бывшему наркому людей. Выполняя его волю, потопил Украину в крови. За полгода почистил десятки тысяч…

… Нет человека – нет проблемы. Но на всякий случай жену Успенского арестовали. Требовали признаться, что ее муж не усоп, а отсиживается где-то в схронах или вовсе сбежал за кордон. Она держалась твердо: ничего не знаю. Да и сами чекисты в счастливое исчезновение Успенского не слишком верили, спрашивали больше для порядка, по инерции. Куда, скажите на милость, ему бежать? Граница на замке, мимо Карацупы[112]112
  Карацупа Никита Федорович (1910-1994). Легендарный пограничник, за 20 лет службы сумел задержать и уничтожить свыше 450 нарушителей границы. Герой Советского Союза, полковник.


[Закрыть] с верным его Ингусом и муха не пролетит. Правда, начальник Дальневосточного УНКВД комиссар Люшков[113]113
  Люшков Генрих Самойлович (1900-1945). В органах ЧК с 1920 г. До 1931 г. служил на Украине (последние 6 лет начальником Секретно-политического управления ГПУ республики). Затем – в аппарате ГПУ СССР: пом. начальника СПО, начальник 2-го отделения СПО ОГПУ (1931-33), зам. начальника СПО ОГПУ-ГУГБ НКВД. С 1936 г. – начальник УНКВД по АзовскоЧерноморскому краю, с 1937-м – УНКВД по Дальневосточному краю. Комиссар ГБ 3 ранга. Опасаясь ареста, 13.06.1938 бежал через границу в Маньчжурию. Сотрудничал с японской разведкой. Убит. Похоронен под именем японского военнослужащего.


[Закрыть] умудрился-таки вырваться, махнул в Маньчжурию. Только было это еще при Ежове, да и разведка донесла быстро.

Нет, успокаивали себя в НКВД, Успенский не мог остаться незамеченным. Следы остаются всегда. Видно, и в самом деле не выдержал, струсил. Знал, что арест неминуем, вот и бросился со страха в Днепр. Не он один. Вон, брат Лазаря Моисеевича[114]114
  Каганович Михаил Моисеевич (1888-1941). Большевик с 1905 г. В 1917-28 гг. на партийной и хозяйственной работе в регионах. Член коллегии Наркомата РКИ СССР (1928-30), член Президиума ВСНХ (1931-32), зам. наркома тяжелой промышленности СССР (1932-26). В 1937-39 нарком оборонной промышленности СССР, в 1939-40 нарком авиационной промышленности. В 1940 г. снят с должности, понижен до директора завода. Опасаясь ареста, застрелился.


[Закрыть], первого машиниста страны, зная, что придут его брать, пустил себе пулю в лоб прямо в сортире. А Орджоникидзе[115]115
  Орджоникидзе Георгий (Серго) Константинович (1886-1937). Член партии с 1903 г. Участник революции 1905 г, подпольщик. В 1917 г. – член Петроградского комитета РСДРП(б), активный участник вооруженного восстания. В годы Гражданской войны – член РВС ряда армий, фронтов, председатель Северо-Кавказского ревкома, член Кавказского бюро ЦК РКП (б). С 1922 г. первый секретарь Закавказского и Северо-Кавказского крайкомов партии. В 1926-30 гг. председатель ЦКК ВКП(б) и нарком РКИ СССР, зампред СНК и СТО СССР. С 1930 г. нарком тяжелой промышленности СССР. Покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть]? А Гамарник[116]116
  Гамарник Ян Борисович (1894-1937). Участник установления советской власти на Украине, председатель Киевского, Одесского губкомов КП(б)У. В дальнейшем на партийной и военной службе: 1-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии, нач. Политуправления РККА, зам. пред. РВС, зам. наркома обороны СССР. Опасаясь ареста, застрелился.


[Закрыть]?

Постепенно о пропавшем наркоме забыли. Не до него было. И когда три месяца спустя один из чекистов рассказал, будто на улице нос к носу столкнулся с Успенским, ему поначалу не поверили.

«Да не мог я обознаться, – божился чекист, – нечто я Успенского не знаю?»

Поиски комиссара возобновили с новой силой. Активизировали агентуру. Разослали по всей стране шифровки. И к апрелю, наконец, вышли на его след.

Воскресший утопленник жил теперь под другим именем – Ивана Лаврентьевича Шмашковского…

С. С. С. Р.

Управление НКВД по Челябинской области

Ордер № 1545

Выдан «15» апреля 1939 г.

Действителен на 2 суток, сотруднику УГБ УНКВД тов. Сошникову Вам поручается произвести обыск и арест гр. Шмашковского Ивана Лаврентьевича, проживающего гор. Миасс Всем органам Советской власти и гражданам СССР надлежит оказывать законное содействие предъявителю ордера, при исполнении им возложенных на него поручений.

Зам. Нач. Упр. НКВД СССР по Челябинской обл.

Александра Ивановича Успенского друзья и знакомые всю жизнь считали счастливчиком. Да и сам он на судьбу особо не жаловался.

В революцию было Успенскому всего пятнадцать. Кем стал бы он, не жахни «Аврора» по Зимнему дворцу? Лесником, как и его отец? Прозябал бы в деревеньке Верхний Суходол, Тульской области, где из всех развлечений – водка, охота да воскресная рукопашная – стенка на стенку?

Революция случилась для него очень кстати. Восемнадцати лет записался в партию. Пошел по чекистской линии, благо желающих было немного, да и брали не всех.

Сперва работал в своем родном Алексинском уезде – вырос до начальника отделения, росчерком пера решал судьбы тех, перед кем еще вчера отец его кланялся в три погибели. Грозный начальник губчека Матсон[117]117
  Матсон Герман Петрович (1896-1938). Из крестьян. В органах госбезопасности с 1918 г: председатель Псковской ГубЧК (1918-21), начальник Тульского горотдела ГПУ (1922-27), полпред ОГПУ по Уралу (1927-31), полпред ОГПУ по Средней Азии (1931), председатель ГПУ Белоруссии (1931-32), полпред ОГПУ по Татарии (1932-34), начальник Отдела мест заключения ГУЛАГ НКВД СССР (1934-35). В 1935-37 гг. работал директором «Холбонстроя» Главзолота Восточно-Сибирского Края.
  Арестован в июле 1937 г. «за участие в латышской к-р фашистско-националистической организации». В 1938 г. расстрелян. Посмертно реабилитирован


[Закрыть] усердного активиста приметил. Перевел к себе в губотдел и в выборе не ошибся.

Когда Матсона назначили полпредом ОГПУ по Уралу[118]118
  В период 1919-34 гг. – т.е. до слияния госбезопасности с НКВД, в структуре ВЧК-ОГПУ функционировали Полномочные представительства, координирующие работу территориальных аппаратов и органов. К 1930 г. число таких ПП выросло уже до 20. В дальнейшем, в ходе административной реформы, полпредства были упразднены, и им на смену пришли территориальные управления НКВД по областям, краям, республикам и автономным округам.


[Закрыть], он перетащил за собой и Успенского. Поставил начальником экономического отдела (это в 25-то лет!).

(Позже Успенский покажет: «Матсон совершенно не работал, вел разгульный образ жизни и беспробудно пьянствовал. В эти пьянки он втянул и меня».)

Начальник ЭКО крупнейшего полпредства – Уральского – должность серьезная, политическая. Очень скоро Успенский сблизился с большими чинами НКВД: Прокофьевым[119]119
  Прокофьев Георгий Евгеньевич (1895-1937). С 1915 г. в революционном движении. В 1917-19 гг. в подполье не Украине. С 1919 г. зам. наркома РКИ. В 1919-20 гг. начальник политотделов ряда армий, с 1920 г. в органах ВЧК. До 1923 г. работал во внешней разведке (недолго исполнял даже обязанности ее начальника), с 1924 г. – начальник Информационного отдела ОГПУ. В 1926 г. возглавил ЭКУ ГПУ. С 1931 г. – начальник ОО ГПУ. Недолгое время работал затем зам. наркома РКИ, но в 1932 г. снова вернулся на Лубянку. Был зампредом ОГПУ и одновременно начальником ГУРКМ. Комиссар ГБ 1 ранга. В 1936 г. вместе с Ягодой перешел в Наркомат связи СССР – первым зам. наркома. Арестован и расстрелян в 1937 г.


[Закрыть], Мироновым[120]120
  Миронов (Каган) Лев Георгиевич (1895-1938). В 1919-20 гг. – начальник информации ОО Полтавской группы войск, затем на политработе. С августа 1920 г. председатель военревтрибунала Самаркандской группы войск, с февраля 1921 г. зампред, а с мая председатель реввоентрибунала 1-й Армии Туркфронта. Зам. наркома юстиции Туркестана (1921-22), зам. полпреда СССР в Бухаре (1922-23). С 1924 г. в центральном аппарате ОГПУ: от начальника отделения ЭКУ дослужился до и. о. начальника ЭКУ. В 1930-31 гг. полпред ОГПУ в Средней Азии. С 1931 г. зам. начальника, а затем начальник ЭКУ ОГПУ-ЭКО ГУГБ НКВД СССР. В 1936-37 гг. начальник КРО ГУГБ НКВД. Комиссар ГБ 2 ранга. Репрессирован.


[Закрыть], Гаем[121]121
  Гай Мирон Ильич (Штоклянд Марк Исаевич) (1898-1937). Участник Гражданской войны. В органах ВЧК с 1921 г. Работал пом. начальника и начальником политического секретариата войск ГПУ Украины и Крыма. С 1922 г. в политаппарате войск ОГПУ в Москве. В 1927 г. подал рапорт о переводе на оперативную работу. Назначен пом. начальника отделения Оперативно-агентурного управления ОГПУ. В том же 1927 г. переведен в ЭКУ: пом. начальника отделения (1927-29), начальник ряда отделений ЭКУ (1929-30), помощник начальника Управления (1930-31), зам. начальника ЭКУ. С 1932 г. зам. начальника Особого отдела ОГПУ, в 1933-36 гг. – начальник. В ноябре 1936 г. назначен начальником УНКВД Восточно-Сибирского края. Комиссар ГБ 2 ранга. Арестован и расстрелян в 1937 г. как немецкий шпион.


[Закрыть] – со всеми, кто так или иначе был связан с ЭКУ. Они-то, убедившись в достоинствах младшего друга, – человек свой, надежный, понимающий, таких хорошо иметь рядом, чтобы всегда под рукой, – похлопотали наверху о его переводе в Москву. Сначала, правда, в ЦК решили откомандировать Успенского в Нарпит – с народным питанием были нелады – но Миронов, начальник ЭКУ НКВД, пошел к Акулову[122]122
  Акулов Иван Алексеевич (1888-1939). Член ВКП(б) с 1907 г. Активный участник революции и Гражданской войны. В 1918-22 гг. на партийной работе, в 1922-30 гг. на профсоюзной. В 1930-31 гг. – зам. наркома РКИ, член Президиума ЦКК ВКП(б). В 1931-32 гг. – первый зампред ОГПУ СССР, затем на партийной работе на Украине. В 1933-35 гг. Прокурор СССР, затем секретарь ЦИК. Репрессирован. Посмертно реабилитирован.


[Закрыть], упросил оставить в ОГПУ.

В 1931-м Успенский возглавил экономический отдел ПП ОГПУ Московской области. Должность та же, что и раньше, зато номенклатура иная. Столица – она и есть столица. Рестораны, театры, а главное – близость к власти.

Конечно, вождей Успенский видел только издалека, но все же видел. Даже ощущал некую гордость за свою причастность к великим делам – вся подготовка к празднествам в городе ложилась на его плечи. За делами этими он и сошелся со всесильным начальником кремлевской охраны Карлом Паукером[123]123
  Паукер Карл Викторович (Карл-Вениамин) (1893-1937). Родился в Австро-Венгрии. Работал парикмахером, учеником кондитера, театральным гримером. Участник Первой мировой войны. В 1915 г. взят в русский плен. В 1917 г. бежал, примкнул к большевикам. С 1918 г. в органах ЧК на рядовых должностях. С 1921 г. пом. начальника 15 спецотделения Особого отдела ВЧК, ведавшего охраной высших должностных лиц, с 1922 г. его начальник. Одновременно, с 1923-1936 гг. был начальником оперативного отдела ГПУ-НКВД, а с 1925 г. вдобавок руководил и личной охраной Сталина. В 1936 г., в результате реорганизации ведомства, стал начальником отдела охраны НКВД СССР. Комиссар ГБ 2 ранга. Арестован и расстрелян в 1937 г.


[Закрыть], малограмотным венгром, бывшим парикмахером Сталина, пролезшим наверх благодаря умелому куаферству.

Как и все телохранители во все времена, Паукер властью и влиянием обладал огромными. Перевести нового приятеля в Кремль – помощником коменданта по внутренней охране – было для него сущей ерундой.

Впрочем, без Ягоды[124]124
  Ягода Генрих Григорьевич (1891-1938). Участник революционного подполья. В 1914-17 гг. участвовал в Первой мировой войне, был ранен. В 1917 г. член Петросовета, участник октябрьского восстания. С 1919 г. в ВЧК управделами управления Особых отделов ВЧК (1919-20), управделами ВЧК-ГПУ и член коллегии (1920-22), зам. нач. Секретно-оперативного управления ВЧК-ГПУ-ОГПУ (1921-27), начальник СОУ (1927-29). Одновременно, в 1922-29 г. – начальник Особого отдела ГПУ– ОГПУ, а в 1923-29 гг. – зампред ГПУ-ОГПУ. С 1929 г. – 1-й зампред ОГПУ СССР. В 1934 г. после смерти В. Менжинского назначен председателем ОГПУ, а затем наркомом внутренних дел. Генеральный комиссар государственной безопасности. В сентябре 1936 г. покинул Лубянку, став наркомом связи СССР. В марте 1937 г. арестован. В 1938 г. приговорен к расстрелу.


[Закрыть] тоже не обошлось. Нарком Успенского знал, благоволил, слышал о нем много хороших отзывов.

Какое-то время поначалу, конечно, присматривался. А потом спросил прямо в лоб: как он, Успенский, смотрит на то, чтобы назначить комендантом Кремля верного, надежного человека? «Вы ведь верный человек, Александр Иванович?»

Господи, о чем речь! Собакой цепной готов стать, лишь бы заслужить доверие и благосклонность.

Интересная вырисовывалась диспозиция. С одной стороны, нарком Ягода. С другой – Паукер. Осталось только что Бога за бороду схватить.

Но, видно, не рассчитал Успенский, переоценил свои силы. «Желая скомпрометировать Ткалуна[125]125
  Ткалун Петр Пахомович (1894-1937). Из семьи жандарма. Участник Первой мировой войны, прапорщик. Активный участник революции: с ноября 1917 г. комендант и одновременно зам. комиссара по дворянскому имуществу Московской губернии. Был на фронтах Гражданской войны – военком ряда армий и бригад. На военно-политической работе находился до 1926 г. В 1926-35 гг. – военный комендант Москвы, с 1935 г. комендант Московского Кремля. Комдив. Арестован как участник «заговора Тухачевского» и расстрелян в 1937 г. Посмертно реабилитирован.


[Закрыть], – признается он потом, – я, под видом наведения порядков в охране Кремля, организовал против него склоку, но это все у меня вышло неудачно, и Ягода вынужден был убрать меня из Кремля».

Из Постановления об избрании меры пресечения (21 июля 1939 года):

«Допрошенный по существу предъявленного обвинения Успенский виновным себя признал и показал, что он в заговорщическую организацию был вовлечен в 1934 г. быв. Зам. Наркома Внутренних Дел Прокофьевым. Кроме этого Успенский на следствии показал, что он в 1924 г. Матсоном был привлечен к шпионской работе в пользу Германии, которой передавал секретные сведения о работе НКВД.

Следователь Следчасти НКВД СССР -

Мл. лейтенант госуд. безопасности Голенищев».

… Ягода позвонил среди ночи, но звонок Успенского не разбудил. Он не спал, в который по счету раз передумывал, размышлял – где, в чем допустил ошибку.

Нарком был немногословен и голос его, обычно мягкий и бархатистый, звучал совершенно иначе, незнакомо жестко.

«Ты не оправдал доверия. Поедешь в ссылку».

Успенский пытался объясниться, молил выслушать его, но Ягода перебил: «Довольно». В мембране запищали короткие гудки, и Успенский еще долго сидел с трубкой в руке, будто оцепенел, не решаясь ее положить…

Через несколько дней он уехал в Новосибирск – заместителем начальника УНКВД. Ни Прокофьев, ни Гай, ни Матсон – помочь ничем не могли.

Думал, отсидится в Сибири, страсти улягутся, нарком обо всем забудет. Но плохо, видать, знал он Ягоду.

Начальник Управления Каруцкий[126]126
  Каруцкий Василий Абрамович (1900-1938). В органах ВЧК с 1921 г.: начальник Секретно-оперативной части (СОЧ) и зам. начальника Особого отдела Восточно-Сибирского военокруга (1920-21), начальник Приморского губотдела ГПУ (1921-23), начальник Амурского губотдела ГПУ (1923-24), начальник СОЧ Ферганского облотдела ОГПУ (1924-28), председатель ГПУ Туркестана (1928-29). В 1929 г. назначен начальником СОЧ и одновременно зам. полпреда ОГПУ по Средней Азии, в 1931 г. – полпредом по Казахстану (с 1934 г. начальник УНКВД Кахахстана), в 1935 г. – начальником УНКВД Западно-Сибирского края. В 1936 г. резко понижен в должности – начальник отделения Секретно-политического отдела (СПО) Западно-Сибирского края. В том же 1936 г. переведен в Москву – начальником отделения СПО ГУГБ НКВД. Как лицо, пострадавшее при Ягоде, новым наркомом Ежовым в декабре повышен до зам. наркома Белоруссии. С апреля 1937 г. – начальник УНКВД Западной области, затем УНКВД Смоленской области. В ноябре отозван в Москву и вновь понижен до зам. начальника СПО ГУГБ, но в 1938 г. опять повышен: начальник УНКВД Москвы и Московской области. Комиссар ГБ 2 ранга. 13.05.1938 в преддверии ареста пытался застрелиться. Скончался в Боткинской больнице на другой день.


[Закрыть] делал все, чтобы жизнь не казалось медом. Специально поручал самые тяжелые дела, на всех совещаниях спускал собак. Однажды Успенский не выдержал: «Василий Абрамович, за что вы так меня не любите?»

Каруцкий пристально посмотрел на него и неожиданно спросил:

– А вы не догадываетесь? Ну?! Успенский опустил голову.

– Да-да, Александр Иванович, вы совершенно правы. Я имею указание наркома жать на вас. А уж что там у вас случилось, вам лучше знать.

Казалось бы, после такого признания, путь один – рапорт на увольнение, а то и пуля в висок. Личная нелюбовь наркома – это конец всем надеждам, вечная травля. Но недаром все кругом считают Успенского везунчиком.

В 1936-м Ягоду сняли. В Новосибирск приехал новый начальник – Курский[127]127
  Курский Владимир Михайлович (1897-1937). Член партии с апреля 1917 г. Участник Первой мировой войны, унтер-офицер. В органах ЧК с 1921 г.: пом. уполномоченного Особого и Контрразведывательного отделов ВУ ЧК (1921 г.), следователь Особого отдела ГПУ Украины (1921-22), пом. начальника КРО ГПУ Украины (1922-23). В 1923 г. переведен на Кавказ – в КРО полпредства ОГПУ по Северо-Кавказскому края. В 1929-34 гг. возглавлял краевую контрразведку, одновременно с 1926 г. руководил Восточным отделом полпредства. С 1936 г. начальник УНКВД Западно-Сибирского края, затем начальник СПО НКВД СССР (193-637), зам. наркома (в 1937 г.). Одновременно возглавлял 1-й отдел ГУГБ (охрана) и 3-й отдел ГУГБ (контрразведка). Комиссар ГБ 3 ранга. В июле 1937г., опасаясь ареста, покончил жизнь самоубийством. В официальном некрологе, однако, было сказано, что Курский умер от разрыва сердца.


[Закрыть]. Этот никаких особых указаний на счет Успенского не имел, потому работали нормально. Любви, может, и не было, только на кой ляд эта любовь нужна. Подальше от царей – будешь целей.

Правда, вскоре Успенский начал понимать: в УНКВД творится что-то неладное. Дела фальсифицируются, под расстрел отдают невиновных. Конечно, ангелом он и сам никогда не был. Но раньше-то стреляли классово чуждый элемент – попов, офицеров, кулаков, а теперь принялись за своих. Да и размах пошел другой, промышленный.

«Вы ничего не понимаете, – накинулся на него Курский, когда как-то раз высказал он начальнику свои сомнения. – Это не фальсификация, а высшее достижение методов чекистской работы. Так нас учит нарком Ежов. А вот ваша позиция, товарищ Успенский (он особенно надавил на это – „товарищ“, будто давал понять, сколь невелика дистанция от „товарища“ до „гражданина“), отдает оппортунизмом».

Что ж, раз надо перестраиваться, будем перестраиваться. Спрыгивать с локомотива уже поздно – чересчур разогнался, можно и голову расшибить. И Успенский принял правила игры, в который уже по счету раз…

В Центре результатами его работы остались довольны. Когда весной 1937-го он привез в Москву группу арестованных заговорщиков – близился процесс Пятакова – Радека – Курский, ставший к этому времени начальником секретно-политического отдела Наркомата, встретил его очень тепло. По-землячески…

Они сидели за огромным столом в его кабинете на Лубянке, пили чай, и начальник СПО, чуть наклонившись, втолковывал:

«Главное изображать, будто ты – жертва Ягоды. Он ведь сослал тебя в Сибирь? Вот и замечательно. А уж я постараюсь перевести тебя в Москву. Нам сейчас хорошие работника во как нужны», – и Курский для пущей убедительности провел ладонью руки по выступающему кадыку.

Интересно поворачивается жизнь! То, что еще вчера было минусом, сегодня стало плюсом. Нелюбовь Ягоды, из-за которой он чуть ли в петлю не лез, оказалась таким же достоинством, как рабочее-крестьянское происхождение тогда, в 1920-м. А ведь отдельные дурачки отворачивались от него, шарахались, травили – думали заслужить похвалу Ягоды. Вот уж они сейчас локти кусают. Где Ягода? Меряет шагами камеру. А он, Успенский, жив и здоров. Так жив, что дай Бог каждому.

Летом 1937-го Успенского вызвали в Москву. В кабинете секретаря Ежова, всемогущего Дейча[128]128
  Дейч Яков Абрамович (1898-1938). В органах с 1920 г. До 1931 г. работал на Кавказе, последняя должность – начальник Секретно-оперативного управления Полпредства по СевероКавказскому краю. Переведен в Москву на аналогичную должность в Полпредство по Москве и области. С 1932 г. – начальник столичного УНКВД, в 1935-36 гг. – УНКВД Калининской области. В 1936 г. назначен Ежовым своим оперативным секретарем и начальником секретариата НКВД. В 1937-38 гг. – начальник УНКВД Азово-Черноморского края (Ростовской области). Комиссар ГБ 3 ранга. Арестован в марте 1938. Скончался в тюрьме.


[Закрыть], его уже ждал Курский. Прямо с Лубянки поехали на квартиру к Курскому. Посидели, выпили.

– С наркомом я обо всем договорился, – торжествующе сказал Курский. – Поедешь на самостоятельную работу в Оренбург. Ежов подбирает свою команду, и я за тебя поручился. Понимаешь?

Конечно, Успенский понимал. Поэтому за здоровье Курского он пил с особым чувством. Жизнь начинала казаться ему все лучше и лучше, но на всякий случай он честно спросил: