Текст книги "Танец на лезвии ножа"

Автор книги: Александр Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава восьмая

После плотного завтрака из яичницы с беконом, вчерашней холодной оленины и чашечки душистого кофе мы сидели в гостиной. Я, развалившись в удобном кресле, установленном специально для гостей моей комплекции, хозяин – тоже в кресле, но немного поменьше. Матео курил свою трубку и, уставившись в потолок, думал о чем-то своем. Я разглядывал Злыдня, который недавно вернулся с ночной прогулки, плотно подкрепился и теперь валялся в углу, подергивая время от времени ушами или хвостом.

Вдруг пес напрягся и зарычал во сне, но не злобно, а словно даже с нежностью. Похоже, он сегодня в очередной раз встретил ту единственную, за которой в огонь и в воду не страшно броситься.

«Интересно было бы посмотреть, как местные удальцы-кобели отреагировали на появление конкурента, – пришла озорная мысль в голову. – Ведь Злыдень глаз не положит на абы кого. Ему всегда нужно все самое лучшее, и преград для достижения этого лучшего для него не существует».

– Ромми, как я понял из твоего вчерашнего, кстати, весьма сумбурного рассказа, у тебя на сегодняшний момент имеется ряд проблем. Из них парочка довольно поганых, не терпящих отлагательства, решение других пока может и подождать. – С этими словами мастер Матео нагнулся, вытащил из-под стола металлический ящик, украшенный искусным узором, и поставил его на стол перед собой.

Я вздрогнул. Начал крутить головой в поисках того, с кем разговаривает мастер Матео, но быстро сообразил, что этим именем он называет именно меня. Ну что же, Ромми так Ромми. Пожалуй, не хуже, чем Ромуальд. Ну и имечко выбрал для меня отец капелларий. Наверняка принял перед этим не меньше полбочонка «Монастырского». Вообще-то наш духовник, сколько я себя помню, никогда не просыхал от спиртного. Но даже в нетрезвом состоянии он ни разу не терял нить беседы и щедро делился знаниями с теми, кто этого хотел и имел терпение выслушивать его замысловатые рассуждения, зачастую не вполне совместимые с общепринятыми представлениями о религии. Именно он первым приметил во мне паранормальные способности, но из-за своего обыкновенного раздолбайства, а может быть из жалости не сообщил о них, как положено по уставу, в епископат. Капелларий частенько подбрасывал мне литературу по прикладной магии, приговаривая при этом:

– Настоящий талант должен находиться на свободе, а не в монастырских кельях и алхимических лабораториях. Постигай мир, Ромуальд, и выбирай свой путь!

Иногда он называл меня свободной, вольной птицей. Может быть, именно по этой причине, определившись со своей специальностью, я выбрал имя Коршун…

– Вот и твой ящичек. – Гном откинул крышку и вытащил оттуда шкатулку, затем сразу же положил ее на место и быстро захлопнул крышку. – Пока ты спал, я покопался в книгах и отказался от свинца – сплав золота, серебра и меди с добавлением кое-каких редкоземельных элементов будет понадежнее, да и полегче. Этот бокс даже запаивать не нужно – можешь, когда пожелаешь, доставать свою драгоценность и любоваться на нее. Правда, любоваться долго не советую – с печатями Шестипалого шутки плохи, да ты и сам это прекрасно понимаешь.

Меня будто чем-то огрели по макушке. Перед глазами как наяву замаячила гигантская фигура из сна, завернутая в черный плащ, в ушах вновь зазвучал его раскатистый голос.

Гном наблюдал за моей реакцией на вскользь упомянутое имя, выпучив глаза от удивления. Не знаю, что отразилось у меня на лице, но Матео обеспокоенно вскочил с места, подбежал ко мне и схватил за руку:

– Мальчик, что с тобой? Что тебя так напугало? Ты весь побледнел, будто сам доминант пещерных упырей появился здесь и полакомился твоей кровушкой.

– Уважаемый мастер, как вы сказали? Кто такой Шестипалый?

Кузнец облегченно вздохнул и отстранился от меня.

– Был такой колдун в давние времена. Шкатулка – его работа. Не знаю, что он в нее запихнул, но совать туда нос сам бы ни за что не стал и другим не посоветовал. Поведай старику, откуда тебе известно это имя и почему ты так испугался, услышав его от меня?

– Сегодняшней ночью во сне я общался с этим типом. Мы даже умудрились заключить какой-то договор. Вообще-то в последнее время по ночам мне стала мерещиться всякая ерунда. Еще парочка подобных видений, и я поверю во всю эту метафизическую чушь – будто бы сны вовсе не продукт нашего сознания, а канал связи с гипотетическим космосом.

– Молод ты и потому глуп! – сердито заговорил Матео. – Конечно же, сны есть ниточка, связующая нас с высшим разумом! Ты, поди, начитался всяких новомодных писак от науки, которые не хотят замечать очевидных истин. Возьми, например, сон Готфрида Милосердного. Откуда он мог знать, что гномы успеют подойти ему на помощь? Он даже не знал, что мой народ решил выступить на его стороне. Черта с два он ввязался бы в битву с орками, если бы ему не было соответствующего знамения! А Курлих Желторотый, а Грида-ведьма, а лопоухий Драх…

– Но это лишь легенды, не подкрепленные доказательствами.

– Дурак ты! – Мастер плюнул в сердцах. – Мне самому иногда снится то, чего еще не произошло. Иногда сон сбывается, иногда нет. Ладно, давай не будем лезть в высшие сферы и рассуждать о материях, нам неподвластных. Ты хочешь знать о Шестипалом, так слушай. – Гном вернулся на свое место за столом и продолжил: – Давным-давно, еще когда я был мальчишкой моложе тебя, один старик поведал мне о некоем маге-некроманте, жившем много столетий назад во времена Исхода…

– Извините, что перебиваю. Не могли бы вы излагать поподробнее, что это за Исход такой? В наших учебниках ничего о нем не сказано.

Матео почесал бородавку на носу и проворчал:

– Все стараются вычеркнуть из памяти постыдные страницы своего прошлого. Будь то люди, гномы или остроухие эльфы. – Затем он, закрыв глаза, нараспев, будто сказитель древности, продолжил: – Тогда, тысячу лет назад, противостояние между людьми, эльфами и гномами с одной стороны и орками, гоблинами, троллями и всякой прочей нечистью с другой, достигло своего апогея. За всю историю существования Земли эта война не прекращалась ни на минуту. Она шла с переменным успехом еще в те времена, когда слово «человек» было неизвестно в этом мире.

Три тысячи лет назад, никто не знает откуда, пришли люди. Сначала на жалких дикарей особого внимания не обратили. Когда вы расплодились, как саранча, то потребовали для себя место под солнцем, и по мере увеличения вашей численности этого места вам нужно было все больше и больше. К тому же ваш технический прогресс протекал столь бурно, что никто не успел опомниться, как в человеческом арсенале средств уничтожения появились такие вещи, которые ни одному представителю древних народов не могли присниться в самом кошмарном сне. Еще вы быстро переняли и усовершенствовали нашу магию. Люди живут недолго по сравнению с гномами, орками, не говоря об эльфах, поэтому вы стараетесь все успеть, все познать за ограниченный срок вашей жизни. И плодитесь вы, как мухи на свежей навозной куче. Вот и все немудреное объяснение ваших успехов.

Хитрые эльфы сразу же присоединились к людям, точнее, присоединили людей к себе, поскольку вашими руками рассчитывали полностью сжить со свету орков и гоблинов – заклятых своих врагов. Однако остроухие просчитались и сами впоследствии попали под неумолимый каток человеческой цивилизации, как и мой народ, между прочим. Гномы держались до последнего, все взвешивали и вымеряли в выборе союзника. Был ли нашей ошибкой союз с людьми – не мне судить. В долгой кровопролитной войне наконец наметился коренной перелом, который грозил тотальным уничтожением наших противников. Сам подумай, Ромми, что могут сделать слабенькие орочьи шаманы против могучей магии людей? Способны ли противостоять в бою мечи, копья и металлические доспехи пушкам и ружьям?

После одной битвы, когда в течение нескольких часов противник потерял более миллиона лучших своих воинов, стало понятно, что люди, а особенно эльфы, не пощадят никого, даже детей. Тогда все маги орков и гоблинов собрались на великий совет. Долго думали они, что же делать дальше. Наконец решили обратиться к богам. Семь дней и семь ночей, поочередно сменяя друг друга, били шаманы в свои бубны и прыгали вокруг костров. Остальное население также не оставалось в стороне – все от мала до велика взывали к небесам. На восьмой день боги-координаторы услышали обращенные к ним молитвы и пришли в становища орков и города гоблинов. Еще через три дня на всем белом свете не осталось ни одного гоблина и орка. Боги увели эти народы куда-то в необозримые дали, прихватив заодно всех желающих покинуть насиженные места – всех, кроме людей и эльфов. Ушли многие: тролли, дриады, безобидные шаловливые лепреконы, остатки драконьего племени и другие чудесные создания.

Во времена Исхода жил на Земле один некромант. Настоящее его имя история не сохранила. Нам он известен как Шестипалый. Он жил одиноко в одной из брошенных орочьих башен, не вмешиваясь в дела людей и других народов. Пожалуй, тогда это был самый могучий колдун. Несколько раз орки пытались его извести, но некромант силой своих заклятий поднимал полчища мертвецов, и враг отступал с великими потерями. Когда в мир пришли боги, некромант умудрился им каким-то образом насолить так, что на месте его башни лет десять стояло озеро расплавленной лавы; поговаривают, что до сих пор там ничего не растет. Чем он не угодил богам, неизвестно, однако координаторы задержались на целую неделю. Все кого-то искали. Может быть, Шестипалого, а может, и кого другого. Еще ходят слухи, что маг похитил и заточил где-то на Земле одного из богов, но я считаю эти сплетни досужими выдумками сочинителей. Поймали координаторы злого некроманта или он смог спрятаться от их гнева, не знаю, но Шестипалого никто и никогда больше не видел ни живым, ни мертвым, – закончил мастер Матео свой рассказ и жадно присосался к горлышку кувшина с элем.

Я слушал с огромным вниманием преданье старины глубокой и диву давался. До чего верна пословица «победитель всегда прав»! О зверствах орков и гоблинов в учебниках истории были написаны сотни и тысячи страниц, а о том, что я сейчас услышал собственными ушами, – ни единой строчки.

«Ах, какие чудесные люди, гномы и эльфы! Ах, как наших предков обижали, издевались над ними! И вдруг бах… чудо спасло наши народы. Все враги в одночасье провалились в тартарары, а мы, хорошие, остались», – вот о чем можно прочитать в любом учебнике или историческом романе, и ни слова правды об истинных причинах ухода древних народов из этого мира. Ни строчки о том, что боги спасли вовсе не людей и эльфов от тотального уничтожения, а совсем наоборот – именно люди и эльфы угрожали самому существованию древних хозяев планеты. Может быть, гном все-таки пытается по какой-то причине ввести меня в заблуждение? Зачем это ему? Признаться, его слова упали на благодатную почву – всю сознательную жизнь я увлекался историей вовсе не на уровне псевдоисторических литературных и кинобоевиков, а читал серьезные исследования виднейших ученых разных эпох и уже давно обратил внимание на одну закономерность. Чем позднее был написан трактат, тем все большим и большим злом становились ушедшие народы. Сколько раз, сравнивая эти труды, я удивлялся грубейшим разночтениям и противоречивым трактовкам одних и тех же фактов. Только теперь стало понятно, что на подсознательном уровне я давно был готов принять горькую правду. Именно сейчас рассказ гнома убедил меня, что настоящие события, происходившие в те далекие времена, кем-то тщательно и планомерно искажаются. Кому же все-таки выгодно, чтобы люди не узнали правду о свершенном зле?

Демонстрировать свое возмущение хозяину я не стал. Он и так почувствовал мое состояние.

– Да, Ромуальд, когда-нибудь истину узнают все, но я более чем уверен – человечество со стыда не сгорит и от содеянного не содрогнется. Всегда найдется некто, а может быть и не один, который вновь передернет очевидные факты, покажет их в выгодном ракурсе, и вновь все станет по-прежнему: мы останемся хорошими, а ушедшие плохими, ибо не существует в мире понятия абсолютного добра и зла. Зло для одного обязательно оборачивается благом для другого. Когда неблаговидный поступок совершает одиночка, его судят и наказывают. Если виновником преступления является целый народ или народы, тем более победитель… Говорить не о чем – сам видишь, чем это заканчивается. По большому счету, боги спасли не только ушедшие народы, они спасли нашу совесть, не допустив полного их уничтожения.

– Уважаемый Матео, зовите меня лучше Коршуном. Уж очень я не люблю это дурацкое имечко Ромуальд, – обратился я к гному. – То, что вы мне сейчас рассказали, весьма занимательно и поучительно. В свободное время будет о чем поразмыслить. Однако давайте вернемся к нашим баранам. Вам, наверное, интересно знать, почему я смутился, услышав имя колдуна?

Я подробно, без утайки, как старому, доброму приятелю поведал гному о том, что приснилось мне этой и позапрошлой ночью.

Теперь настала очередь удивляться мастеру Матео. За время моего повествования он раз пять вскакивал со своего места, но ни разу не прервал, хотя было видно, что ему очень хотелось кое-что уточнить. К концу рассказа он успокоился и больше не вставал с кресла, даже прикрыл глаза и о чем-то задумался. Выйдя из транса, он уставился на меня и стал с интересом рассматривать, будто увидел в первый раз.

– А ты не прост, Коршун… ох как не прост! Такие сны без причины не снятся. А может быть, ты на самом деле один из богов-координаторов? Может быть, именно тебя пленил Шестипалый и ты уже тысячу лет, потеряв память, мечешься по белу свету, не подозревая о своей настоящей сущности? Аэринчик, бог златокудрый, вернись к мамочке! – И гном весело, громко и раскатисто расхохотался, смешно тряся своей окладистой бородищей. – Папин ремешок истосковался за тысячу лет по твоей розовой попочке!

При всем моем уважении к Матео терпеть столь явных издевательств я не собирался. Пока он распинался по поводу моего предполагаемого божественного происхождения, я успел придумать ужасную месть. Привычным движением провел рукой по лицу, и перед хозяином в кресле сидел уже не я, а мальчишка лет четырнадцати с конопатой физиономией, озорными зелеными глазами и головой в длинных рыжих кудряшках.

– Дяденька гном, не отдавайте меня, пожалуйста, мамочке и папочке! Возьмите к себе жить! Я буду послушным мальчиком. Буду готовить еду, убираться в доме, помогать по работе! – заверещал пацан противным высоким голосом.

Теперь настал мой черед смеяться. Даже густая растительность не помешала увидеть всю гамму чувств, которая отразилась на физиономии гнома. Сначала тень недоумения пробежала по его лицу, затем оно вытянулось от изумления и в конце концов побледнело. Даже нос его как-то странно задергался – можно было подумать, что это вовсе не часть лица, а самостоятельный организм, нашедший себе пристанище среди дремучего волосяного леса. Раскрыв рот, кузнец показывал на меня пальцем и, глотая воздух, пытался что-то сказать.

Я не стал долго издеваться над хозяином и быстро убрал личину.

– Не пугайтесь, уважаемый мастер, это всего лишь небольшой фокус. С детства, знаете ли, люблю фокусы показывать.

Кузнец вытащил из нагрудного кармана клетчатый носовой платок, вытер капельки пота со лба, затем звучно высморкался в него.

– Мальчик, ты больше так не шути со старцем, которому через месяц исполнится двести семьдесят два года! Так и кондрашка может хватить! – Дар речи наконец вернулся к нему. – В следующий раз, когда надумаешь показывать фокусы, предупреждай заранее.

– Извините, мастер, на будущее учту, – давясь от смеха, пробормотал я. – Однако в вашем возрасте еще рановато изображать дряхлого старика, уверен, жаловаться на сердце вам еще лет триста не придется.

– А я и вправду подумал, что ты тот самый златокудрый бог, которого куда-то упрятал некромант! – Матео отошел от своего минутного испуга и даже засмеялся во всю глотку.

Злыдень, приподняв голову, бросил осуждающий взгляд на двух хохочущих придурков, рыкнул незлобно и вернулся к прерванному занятию.

Когда мы немного успокоились, я обратился к хозяину:

– Не могу я никак быть тем самым богом! Понимаете? По возрасту не подхожу, да и божественного величия во мне кот наплакал – на уровне жалких фокусов и примитивных трюков. Любой выпускник захудалого магического колледжа без особого труда положит меня на одну ладонь, а другой прихлопнет словно муху. Взял меня на днях в оборот один отморозок, если бы не Злыдень, давно бы покоилось тело удалого Коршуна где-нибудь в овраге под слоем земли или лежало на дне священной Реи с камушком на шее…

– Будет тебе плакаться. На мой взгляд, ты вполне можешь быть этим самым богом-координатором, – прервал мои сетования кузнец. – Только тебе это пока неведомо. Возможно, тысячу лет назад тебя заколдовали так, что твоя память периодически обновляется ложными воспоминаниями, и ты как бы заново рождаешься другим человеком. Может быть, тебя убили и направили по кругу перерождений. Объяснений можно придумать кучу.

– Ну что вы, это слишком мудрено. – Я попытался вернуть гнома в русло здравого смысла.

– Мудрено, говоришь? Почему тогда Эринния так настойчиво называла тебя сыночком? Почему Шестипалый признал в тебе златокудрого? Что за сделку ты с ним заключил во сне? И еще сто тысяч почему.

– Но это всего лишь сны!

– Еще раз повторяю: дурак ты, Ромуальд! – Гном специально назвал меня столь нелюбимым именем, чтобы уколоть посильнее. – Сны, даже самые нелепые, никогда нельзя игнорировать. Иной сон тебе скажет больше, чем десяток гадалок. Напомни, что тебе напоследок наказала мамочка?

Я закрыл глаза, воскрешая в памяти мимолетное видение.

– Велела найти какого-то Громыхалу. По ее словам, он еще и мудрый, а также послед, последыш или кто-то последний – маман не успела докончить фразу… – Поймав себя на том, что невольно назвал Эриннию матерью, я осекся и замолчал.

Матео не обратил внимания на оговорку или сделал вид, что не обратил, лишь проворчал:

– Вот так всегда: эти бабы наговорят с три короба, а что нужно, ни за что не скажут. – И безапелляционно заявил: – Значит, будем искать этого самого Громыхалу!

Суть произнесенной кузнецом фразы поначалу до меня не дошла, а когда я понял то, что он хотел сказать, недоуменно захлопал глазами на ухмыляющегося в бороду карлика.

– Чего вылупился? Можешь не благодарить! Без меня ты пропадешь и никакого Громыхалу вовек не сыщешь.

Слова застряли в горле. Наконец я немного пришел в себя.

– Конечно, большое спасибо за вашу заботу, однако прошу напомнить, когда я говорил, что собираюсь искать этого Громыхалу-мудрого?

– А что тебе остается делать, мой отважный одинокий борец с преступным миром? Хочешь до конца дней своих бегать и прятаться по углам, шарахаться от каждой тени? Могу сразу успокоить: долго тебе этим заниматься не придется – в конце концов твое бездыханное тело обнаружат либо под землей в овраге, либо под водой с камушком на шее, как ты сам недавно изволил выразиться. Выполнить последнюю волю собственной матушки – для тебя единственный выход с честью выпутаться из этой дерьмовой ситуации. Благодари Создателя, что встретился со старым добрым Матео, готовым броситься на помощь первому встречному. За ним ты как за каменной стеной, можешь не сомневаться.

Было противно смотреть на ухмыляющуюся физиономию гнома, но против его убойных аргументов возразить было нечего.

– Вам-то какая выгода тащиться за мной? В вашем возрасте пора сидеть дома в тепле, а не бегать вместе с обреченными ворами, рискуя получить в голову горячий кусок свинца или холодный острый предмет под лопатку. – Я все-таки нашелся, что сказать самоуверенному умнику.

– Э… Коршун, есть у меня к вам, богам, одно дельце. – Похоже, он окончательно уверовал в мое небесное происхождение. – Пусть до поры до времени оно останется моей тайной. Насчет здоровья старика Матео не переживай – пусть не триста, а лет двести точно инфаркт ему не грозит.

Кузнец подошел к камину, вытащил из черного зева толстенную кочергу и без особых усилий прямо на моих глазах завязал узлом.

– Ну что, берешь меня с собой?.. Или как? – произнес он, отбрасывая испорченную вещь обратно к очагу.

В его голосе послышались просительные нотки. Былой самоуверенности как не бывало, и я понял, что никуда не денусь от этого гнома. Еще мне стало ясно, что впервые в жизни Коршуну повезло найти настоящего друга, не считая, конечно, одного черного как смоль пса с внешностью здоровенного волка, что в данный момент преспокойно дрых в углу гостиной.