Текст книги "Меж мирами скользящий"

Автор книги: Александр Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Глупые желторотые птенцы, – менее сурово произнес старый чародей. – Учу вас, учу, а вы никак в толк не возьмете, что перед тем, как ввязываться в драку нужно самым тщательным образом изучить противника. Если бы вы потрудились этим заняться, то очень быстро осознали, что, поставь вы третью огненную вуаль, летучие монстры бы ни за что не смогли ее преодолеть. Итак, резюмирую результат сегодняшних испытаний, – старик ткнул указательным пальцем правой руки в девственно чистый без единого облачка небосвод. – За големов – отлично, молодцы, что догадались организовать элементарный эгрегор. За «птичек» – полный неуд с пересдачей на следующей неделе. Перемудрили вы, ребятки, скромнее нужно быть в познании бесконечных таинств Матушки-Природы.

Последняя фраза звучала издевательски-неприкрыто и относилась, как несложно было догадаться, к юному гению, умудрившемуся в свои десять неполных лет на интуитивном уровне постичь такие истины, до понимания которых способен дорасти не всякий даже очень одаренный чародей. Впрочем, если повнимательнее прислушаться к тону старого мага, несложно было бы понять, что говорил он это скорее не с целью обидеть воспитанника или еще как-нибудь задеть его самолюбие. От всей души старик желал мальчишке добра и долгих лет жизни. Вместе с тем он всеми силами пытался отвратить своего подопечного от совершения им крайне опасных необдуманных поступков.

Глава 5

Проснулся я в силу выработанной десятилетиями привычки как обычно около шести утра. Казалось бы, рань ранняя ну почему бы не поваляться в мягкой теплой постельке? Ан нет, несмотря на бурно проведенную ночь и каких-то пару часов сна, глаза сами по себе широко распахиваются и тело, будто напружиненное требует действий.

Перед моим внутренним взором до сих пор стояло сердитое лицо Учителя из моего очередного ночного видения. В последнее время мне часто снились различные обрывки моего бурного прошлого, а также события, свидетелем которых я не мог быть при всем своем желании. Совсем недавно я наблюдал весьма реалистичную сцену позорного торга между моим родимым папенькой и Учителем, который при этом отчего-то величал себя Магической Милостью. Я более чем уверен, что именно так все обстояло на самом деле, хотя лично там не присутствовал. То что произошло со мной в Ведьмином лесу я также не мог помнить, поскольку мне было тогда не более полугода, однако не далее как позапрошлой ночью я имел счастье наблюдать во всех подробностях и как бы со стороны за тем, что там случилось. И вот теперь во сне меня навестили Эг, Дем и, конечно же, старый Учитель – как же без него.

К снам в отличие от некоторых магов я относился без особого пиетета и никогда не пытался извлечь из них какую-нибудь полезную информацию. Ни для кого не секрет, что каждое сновидение имеет свой сакральный смысл. Но лишь стоило мне представить, какую титаническую работу должен выполнить чародей, чтобы отделить зерна истины от плевел подсознательных наслоений, и у меня тут же пропадало всякая охота вычленять и анализировать тайную суть полученного мною божественного посыла.

Однако столь завидная настойчивость с которой мой бывший учитель так бесцеремонно вваливается в мои сны, поневоле наводило на мысль, что вся эта кутерьма вовсе не к добру, и чуткое подсознание пытается меня о чем-то предупредить. О, Великий Боже!.. понять бы суть этих сигналов и причину их появления. Впрочем, из прошлого своего опыта я извлек одну непререкаемую истину: то, чему суждено произойти, обязательно произойдет, стоит всего-навсего немного подождать. Поэтому, как бы меня ни смущали эти неосознанные посылы, ломать голову над их расшифровкой я не собирался…

В полумраке зашторенной спальни витает легкий аромат ландыша. На соседней подушке тихонько посапывает мое очередное мимолетное увлечение – весьма аппетитная блондинка а-ля Мерлин. Разрешите представить: Тамара, родом из Питера, двадцати восьми лет, деловая женщина – что-то покупаем, что-то продаем, в Москве для проведения каких-то переговоров с компаньонами. В гостинице Арбат останавливается во время каждого визита в столицу, по причине близкого расположения к ней главного офиса московской фирмы; если верить паспорту, в настоящий момент не замужем, хотя в свои, в общем-то, юные годы успела испытать на себе всю тяжесть уз Гименея аж целых три раза. Первые два брака были у нее, что называется, по любви. Из них девушка ничего особенно ценного для себя, кроме полезного опыта не вынесла. Зато последний был, фигурально выражаясь, в десятку. Пожилой богатенький старичок, влюбился в роскошную красавицу, да так, что, не раздумывая, отписал ей все свое состояние движимое и недвижимое. Не лишним будет отметить, что престарелый супруг уделял слишком много внимания своей обожаемой женушке, чем в значительной степени сократил годы своего пребывания на этом свете. В конце концов, здоровье старичка не выдержало регулярных постельных баталий с юной валькирией, и тот почил в бозе, оставив в качестве материальной компенсации своей безутешной вдове весьма приличное состояние. Стоит также упомянуть, что разочарованная родня ее благоверного была вовсе не в восторге от опрометчивого решения ушедшего в мир иной родственника. Всеми правдами и неправдами жадные родственнички пытались отсудить у Тамары ее законную добычу. Но не на ту напали. Девушка оказалась с характером и довольно быстро во всех инстанциях доказала свое законное право на светлое будущее.

Обо всем этом и еще кое о чем я узнал частично от самой девушки, частично, покопавшись в ее белобрысой головке. Познакомились мы с ней в ресторане. Тамара скучала за отдельным столиком, лениво отмахиваясь от шныряющих вокруг молодых прагматичных самцов, жаждущих более всего не плотских утех, а банальных денег. Меня молодые люди, конечно же, особенно не донимали, хотя одно весьма заманчивое предложение насчет чистой мужской любви я все-таки получил. Уверяю вас, тот юноша действительно втюрился в меня по уши и готов был идти за мной хоть на край света. По этой причине я не стал предпринимать никаких активных мер воспитательного характера, просто наставил заблудшего на путь истинный, внушив ему ненавязчиво пылкую любовь к одной солидной даме, сгоравшей от желания познакомиться с зеленым юнцом – обладателем гипертрофированного либидо. Более всего меня терроризировали местные жрицы свободной, но вовсе не бесплатной любви. Только не подумайте, что я неисправимый ханжа и осуждаю девушек за их выбор. Ни в коем случае. Однако во взаимных отношениях между мужчиной и женщиной более всего ценю искренность и не приемлю, когда в определенные моменты жизни кто-то, находящийся со мною рядом и занимающийся общим делом, грешит имитацией чувств и ощущений.

Признаться откровенно, Тамара мне очень приглянулась – блондинки с такими роскошными формами в безграничном Межмирье наперечет, а на Земле и особенно в России их едва ли не пруд пруди. Будь я предприимчивым коммерсантом, непременно организовал некое подобие брачного агентства с целью обеспечения богатеньких женихов обитаемой Ойкумены светловолосыми голубоглазыми земными красавицами. Ох, и подзаработал бы я на этом дельце! Впрочем, не подумайте ничего такого, это всего лишь шутка. Мои предпринимательские амбиции располагаются в совершенно иной сфере, так что, уважаемые блондинки, радость встречи с суженым из какого-нибудь магического мира вам пока не светит, вполне возможно, кто-то из моих земляков когда-нибудь и воплотит эту идею в жизнь, но уверяю вас, это случится еще не скоро. Короче говоря, следуя одному славному принципу: гусар в любви не знает слова «нет», я приступил к активным действиям по охмурению объекта своего мужского интереса, в результате чего продолжение столь приятного знакомства было перенесено в мой номер. А после шампанского и фруктов искусница Тамара щедро поделилась со мной всем тем, чему научили ее три предыдущих мужа и целое сонмище опытных любовников в придачу. Хочу отметить, что кое-чем и мне удалось ее удивить и несказанно порадовать. Таким образом заснуть нам удалось далеко засветло.

Справедливости ради, замечу, что упражнения подобного рода меня ничуть не утомляют, и если бы Тамара удосужилась проснуться, наше приключение могло тут же получить свое дальнейшее развитие. К сожалению, девушка пребывала в состоянии глубочайшего сна, и мне, как истинному джентльмену не престало беспокоить ее ради подобных мелочей.

После утренних гигиенических процедур я неспешно оделся, сложил в легкую заплечную сумку документы, деньги и записную книжку и хотел, было отправиться по своим делам. Но, подчиняясь какому-то неосознанному толчку, покопался в дорожном бауле, достал оттуда пузырек с магическими пилюлями и небрежно бросил его в заплечную сумку. Затем подошел к письменному столику и, вооружившись шариковой авторучкой размашисто, аж на полстраницы листа стандартного формата А4 написал:

«Спасибо, дорогая, за чудную ночь и то удовольствие, что ты мне доставила!!! Уповаю на то, что я также вполне оправдал твои надежды. Завтрак можешь заказать прямо в постель, администратор будет предупрежден, так что ни в чем себя не ограничивай. Что касается меня, появлюсь лишь к вечеру. Тщу себя надеждой, что за это время какой-нибудь очаровательный молодой человек не вскружит твою ветреную головку, и наше столь удачно начатое знакомство будет иметь дальнейшее продолжение…»

Для большей значимости я закончил свое послание многоточием, что должно было свидетельствовать о моих искренних намерениях продолжить отношения с Тамарой. Я посчитал лишним подписаться под основным текстом, поскольку ежу было понятно, что вышеозначенная записка – дело рук «ее ненасытного зайчонка».

Придавив листок бумаги наполовину пустой бутылкой шампанского, я потихоньку, чтобы ненароком не хлопнуть дверью, выскочил из номера и первым делом направился в ресторан, чтобы восполнить израсходованные за время ночных ристалищ калории. Проходя мимо администратора, попросил находящую за стойкой девушку проследить за тем, чтобы оголтелая свора уборщиц отложила визит в мой номер на послеобеденное время, и еще: если моя гостья пожелает чего-нибудь перекусить, обслужить ее по первому классу с обязательным букетом самых лучших цветов.

– Будет исполнено, господин Вериск, – бесстрастно ответила молодая особа за стойкой.

Однако, несмотря на ее внешнее спокойствие, мое чуткое ухо определенно уловило некоторый оттенок женской зависти. Мне вдруг стало очень жалко это молодое, симпатичное и, в общем-то, незлое создание. Легким движением руки я извлек на свет не самую мелкую европейскую банкноту и с ловкостью фокусника-профессионала положил ее под журнал учета и регистрации постояльцев. Впрочем, мои манипуляции не прошли мимо внимания дамы, я был уверен в том, что ей даже удалось разобрать номинал банкноты, поскольку ее чем-то озабоченное личико мгновенно прояснилось и стало намного привлекательнее.

Я не стал дожидаться изъявлений благодарности, еще раз кивнул девушке и быстрым шагом направился в сторону ресторана гостиницы. Мне не пришлось ждать ни секунды, двери заведения распахнулись для приема посетителей прямо перед моим носом. Этот знак я посчитал как весьма обнадеживающий, следовательно, день грядущий определенно сулит удачу во всех моих начинаниях.

Вообще-то я практически никогда не начинаю свои дела в день приезда. Но вчера вечером между ухаживаниями за приглянувшейся дамой и дегустацией винного погреба ресторана Арбат мне все-таки удалось связаться по мобильному телефону с интересующим меня Воронцовым Павлом Афанасьевичем. Коллекционер оказался человеком хоть и пожилым, но, судя по голосу, вполне активным и благожелательным. Он с нескрываемой радостью принял предложение отобедать в моем обществе в одном известном нам обоим ресторанчике, расположенном на Новом Арбате, а заодно обсудить кое-какие вопросы, связанные с творчеством мало кому известного даже в среде профессиональных художников Уильяма Блейка.

Наша встреча должна была состояться в час дня, а до этого времени я был свободен как птица. Однако я вовсе не собирался после завтрака возвращаться в гостиничный номер к оставленной там подруге, поскольку недавнее происшествие на борту авиалайнера подвигло меня на проведение ряда опытов с целью обнаружения присутствия вероятного мага или группы магов либо в самой Москве, либо в ближайших ее окрестностях. Можно было бы, конечно, сразу же замахнуться на всю Европу или Евразию вместе с Африкой, но для этого необходимо было бросить все важные дела и примерно на неделю поселиться в самолете, который пришлось бы арендовать на означенную седмицу. Это лишь в Москве у меня Блейк, нью-йоркский агент вскорости обещал порадовать очередным наброском Леонардо, а через недельку в Париже, вполне вероятно, для меня сыщется парочка старинных икон работы какого-нибудь отмеченного самим Господом богомаза. Как видите, просто так бросить все и заняться поисками неведомых личностей я вовсе не собирался. Ну, если только без отрыва от основных дел в качестве увлекательного хобби. То, что розыски неизвестных злоумышленников обещали быть не просто увлекательными, а очень увлекательными я ничуть не сомневался, однако, повторяю еще раз, отказываться от поисков интересующих меня художественных произведений я не собирался.

Покинув гостеприимные стены гостиницы, я самым кратчайшим маршрутом направился к станции метро Арбатская. Можно было бы, конечно, вызвать к гостинице таксомотор, но на горьком опыте прошлых посещений этого города, я сделал для себя однозначный вывод, что самый быстрый и надежный вид городского транспорта здесь все-таки местная подземка с ее назойливым: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…».

Последующие три часа я колесил по Москве, сначала от Арбатской до Строгино, затем от Строгино до Щелковской, потом вновь пересаживался на электропоезд, следующий в центр. Доезжал до Курской и, перейдя на кольцевую линию, добирался до Новослободской, а там очередная пересадка на Менделеевскую и по Серпуховско-Тимирязевской линии мчался в Алтуфьево, потом вновь возвращался назад и далее на Бульвар Дмитрия Донского. На каждой конечной станции я обязательно выходил в город и, присев на скамейку в каком-нибудь спокойном местечке минут на пять-десять впадал в глубокий транс. Таким достаточно хлопотным, но весьма эффективным способом я пытался не просто выявить, а установить по возможности точные координаты зон с, так называемой, пространственной нестабильностью трансцендентного свойства, или, выражаясь простыми словами, участки, в которых магический фон отличен от нуля хотя бы на одну десятую по стандартной шкале Динга.

Представьте мое удивление, когда самый первый замер в Строгино показал просто феноменальный результат, а после четвертого я имел уже более сотни координатных привязок к разного рода подозрительным объектам. Как оказалось, Москва была просто нашпигована локальными источниками Силы, но особенно меня заинтересовала аномальная зона, расположенная к западу от города на расстоянии полутора десятков километров от Московской кольцевой дороги, если двигаться в направлении пресловутого Рублево-Успенского шоссе.

Наличие участков повышенной магической активности в самой столице легко объяснялось причинами естественного свойства то как: локальными тектоническими разломами, наличием обширных подземных пустот, массовыми захоронениями людей и так далее. Впрочем, магия в этих местах хоть и присутствовала, но уровень ее был весьма незначительным. Другое дело источник силы на Рублевке. На таком удалении от объекта я не мог точно определить, что он собой представляет, но излучал он с такой интенсивностью, что у меня не могло возникнуть даже мысли о его естественном происхождении, ибо такой концентрации магической эманации в естественных условиях этого измерения просто не могло быть.

Однако факт остается фактом. И заключается он в том, что мне удалось обнаружить на Земле нечто, свидетельствующее о том, что в этом мире существует достаточно развитая магия и как очевидное следствие – вполне продвинутые маги, способные манипулировать трансцендентными формулами, по крайней мере, девятого уровня сложности.

«Интересно, получается, – подумал я. – Неплохо было бы разузнать, откуда взялись эти парни, и каковы их намерения?»

Будучи сам магом, я прекрасно понимал, каких бед может натворить в этом непуганом мирке сплоченная группа негодяев, каждый из которых обладает пусть даже посредственными магическими способностями. Но самое главное, в их распоряжении имеется вполне достаточное количество столь необходимого для проведения магических обрядов апейрона. Сомневаться в том, что неведомые мне чародеи действуют не из самых благих побуждений, не приходится, и попытка устроить авиакатастрофу наглядное тому подтверждение.

Как бы мне ни хотелось бросить все и немедленно заняться расследованием данных обстоятельств, через час должна была состояться моя встреча с московским коллекционером. Поэтому я, как сторона, приглашающая на обед, должен был появиться в ресторане хотя бы минут за пять до прихода гостя. Не важно, что столик предварительно заказан и оплачен, и господин Воронцов даже в случае моей неявки голодным не уйдет, этические нормы этого мира понуждали меня снова опуститься в подземелье метрополитена и мчаться сломя голову на станцию Арбатская.

Для себя я решил, следующим утром непременно заняться «Рублевским феноменом» – именно так я окрестил обнаруженную аномальную зону.

Павел Афанасьевич Воронцов оказался мужчиной хоть и пожилого возраста, но еще достаточно бодрым и вполне активным. В свои семьдесят с хвостиком он заправски водил машину. Мне представилась возможность лично убедиться в том, как он на своей золотистой Ауди лихо подрулил к входу в ресторан. Мой гость оказался человеком пунктуальным, что меня весьма порадовало – ужасно не люблю вести дела с существами неорганизованными, хуже того, психически неуравновешенными.

– Здравствуйте, Павел Афанасьевич, разрешите представиться: Ивэн Вериск – искусствовед и страстный коллекционер, – отрекомендовался я после того, как старичок выбрался из салона своего автомобиля и передал ключи служащему ресторана для того, чтобы тот припарковал ее в специально отведенном для этого месте.

– Здравствуйте, молодой человек, – Павел Афанасьевич протянул руку для пожатия и сходу взял меня в оборот: – Забавные у вас имя и фамилия. Вы случайно не из итальянцев будете? Ассоциативно как-то повеяло древнеримским духом, но вполне вероятно, я и заблуждаюсь на сей счет, так что извините старика.

– Ну что вы, уважаемый Павел Афанасьевич, – пожимая его сухощавую, но еще очень даже крепкую руку, ответил я. – Если кто-то из моих предков и был древнеримским патрицием или хотя бы плебеем, мне об этом ничего не известно. Как ни прискорбно, но мое генеалогическое древо упирается своими корнями в ту не очень далекую по меркам истории эпоху, когда по повелению короля Англии Георга Третьего десятки тысяч его подданных в принудительном порядке были отправлены на Зеленый континент.

– Так вы из британских ушкуйников! – всплеснул руками старикан и с нескрываемым интересом воззрился на меня.

– Скорее из шотландских или ирландских, – не моргнув глазом, соврал я.

– Ну что же, кельтская кровь – не самая дурная наследственность…

Гость хотел, было, развить мысль на предмет моего происхождения от осужденных на выселки каторжников, но я не позволил этому случиться. Подхватив слишком уж разговорчивого старичка под локоток, препроводил его в помещение ресторана со словами:

– Извините, дорогой Павел Афанасьевич, но как говорят у вас в России: «Кота баснями не кормят», поэтому разрешите ангажировать вас к столу, поскольку здешний управляющий уже начал беспокоиться, что, пока мы с вами мило беседуем, холодные блюда нагреются, а горячие остынут, в полном соответствии с неумолимыми законами термодинамики…

Обед прошел, как здесь обычно принято говорить, в теплой и дружеской обстановке. Мой новый знакомый, несмотря на то, что был пожилым человеком и наверняка страдал какой-нибудь желудочной хворью, отдал дань каждому из принесенных официантами блюд. Впрочем, ел он немного, но пробовал все без исключения. От вина гость отказался наотрез, лишь попросил принести к кофе рюмочку «Наполеона».

– Это у меня еще с далеких советских времен, – пояснил он, делая небольшой глоток из фужера с коньяком. – Тогда в эпоху всеобщего дефицита один мой знакомый дипломат регулярно привозил из Парижа пару-тройку ящичков этого волшебного напитка специально для меня. С тех пор ничего кроме хорошего французского коньяка душа не приемлет…

Разговор от доброй французской выпивки плавно перетек к западноевропейскому художественному искусству. Павел Афанасьевич увлеченно рассказывал о сумасшедшем Гогене, эксцентричном Пикассо, чрезмерно фривольном для своего времени Тиссо и прочих кумирах безвозвратно ушедших времен. Рассказ его был весьма интересен, хоть, на мой взгляд, излишне сумбурен. Старик прекрасно ориентировался в эпохах и стилях, но здорово увлекался и от Рафаеля неожиданно переключался на Малевича с его непостижимой для меня тягой к правильным геометрическим фигурам, залитым чистыми цветами.

Не дождавшись, когда господин Воронцов выдохнется, мне пришлось начать подталкивать его к интересующей меня теме. Однако, узнав о том, что «симпатичного юношу» интересует конкретно Уильям Блейк, коллекционер для начала засыпал меня самыми неожиданными фактами из биографии англичанина. В результате мне пришлось целых полчаса выслушивать пикантные подробности истории жизни художника, поэта и мыслителя. В конце концов, мне все-таки удалось вклиниться в самозабвенный монолог восторженного знатока.

К моему несказанному удивлению на мой вопрос о том, имеется ли в его коллекции гравюра вышеозначенного художника, Павел Афанасьевич тут же ответил:

– У вас, молодой человек, абсолютно точные сведения, хотя мне не совсем понятно, откуда вы их почерпнули. Дело в том, что о существовании неизвестной ранее иллюстрации этого мастера к книге Иова знает весьма ограниченный круг лиц. – Увидев удивление на моей физиономии, старик замахал руками. – Нет, нет, я вовсе не пытаюсь скрыть от широкой общественности факт существования гравюры, но за все то время, которое она у меня находится, вы первый, кого она заинтересовала. По моим данным Блейк не пользуется на рынке таким спросом как, Раймонди, Мантенья или Шонгауэр, не говоря о великом Дюрере. И вообще, метод его иллюминированной печати так и не получил дальнейшего своего развития…

– Простите, уважаемый Павел Афанасьевич, – откровенно пользуясь замешательством собеседника, я тут же постарался перехватить инициативу и, дабы еще больше ошарашить коллекционера, нарочито небрежным тоном заявил: – В таком случае, я хотел бы приобрести у вас эту вещицу, за любую – разумеется, разумную – цену.

По большому счету, как мне, так и моему визави было прекрасно известно, в какую примерно сумму оценивается шедевр этого не самого именитого мастера. Поэтому торг наш был не долог. Коллекционер заломил тройную цену, я, без лишних слов тут же принял его условия.

– Итак, дорогой мой Ивэн, когда планируете окончательно оплатить покупку? – азартно потирая ладошки, спросил Павел Афанасьевич.

– Да хоть сейчас, только для начала, если вас не затруднит, заедем в один коммерческий банк. Он находится неподалеку отсюда. Я сниму со своего счета оговоренную сумму, затем к вам на Садовую-Триумфальную.

– О, вам даже мой адрес известен! – откровенно удивился коллекционер. – Ну и агентура у вас, смею заметить!

– Работаем, уважаемый коллега, – широко улыбнулся я. – О вашей бурной молодости и средствах достижения цели в определенных кругах до сих пор легенды ходят. Только не подумайте, чего-нибудь эдакого – сугубо лестные отзывы, я бы сказал с оттенком зависти.

Здесь я немного покривил душой, поскольку никогда и ни с кем не обсуждал персоналию господина Воронцова. Вся имеющаяся в моем распоряжении информация об этом человеке была предоставлена Исааком Гузманом. Впрочем, сделать вывод о том, что молодость Павла Афанасьевича была весьма бурной, не составляло труда, взглянув на его руки, сплошь покрытые весьма информативным набором лагерных наколок.

– Нечему особенно завидовать, юноша, времена тогда были отвратительные, хотя в своем роде весьма интересные. Будет время, заезжайте ко мне на огонек, посидим за рюмочкой коньячку, поболтаем, у старика для вас обязательно сыщется что-нибудь поинтереснее той гравюры, за которую вы собираетесь отвалить совершенно немыслимые деньжищи.

– Не волнуйтесь, уважаемый, если бы вы запросили в пять раз больше, я бы и в этом случае не стал торговаться, поскольку имею с этого свой – как любит говаривать один мой знакомый – маленький гешефт.

Старик посмотрел на меня своими задорными и по большому счету молодыми глазами и, покачав удивленно головой, с усмешкой сказал:

– Значит, продешевил. Однако договор, даже устный остается договором, и дополнительных денег я с вас вытягивать не стану. Но крепко зарубите себе на носу, в следующий раз возьму с вас по полной.

В свою очередь я также ему улыбнулся.

– Договорились, Павел Афанасьевич, только после того, как вы меня обчистите до нитки, я потребую от вас подробного отчета о вашей бурной молодости. Разумеется, коньяк за мой счет.

– Заметано, Ивен, а теперь по коням. Оно хоть все тут рядом, но Москва, понимаете ли, в последние годы не та, что была полвека назад: пробки-затычки всякие дорожные, менты ГАИшные расплодились, что твои бандиты с большой дороги. Ну, разве можно было подумать в благословенные шестидесятые, что доживем до такого безобразия?

Расстались мы с Павлом Афанасьевичем где-то в половине шестого: пока я снял наличные со своего счета, пока продрались через «пробки-затычки» на Садовую-Триумфальную. После завершения акта купли-продажи я спрятал папку с приобретением в сумку, собираясь подробно насмотреть картину у себя в номере. Однако даже одного беглого взгляда мне было достаточно для того, чтобы понять – это именно то, что меня интересует. Затем по старинной русской традиции мы «обмыли» сделку бутылочкой хорошего «Наполеона». После чего я еще с полчаса ловил неуловимое такси.

Короче, добрался до места своего временного проживания в начале седьмого. Точнее не совсем до гостиницы – я попросил «лихача» высадить меня неподалеку от ресторана «Прага». Отсюда я намеревался прогуляться до гостиницы по уютному Старому Арбату, может быть, кого-то удастся встретить из своих знакомых – художников. Если нет, так просто пройтись, подумать, все равно делать особенно нечего.

Так и сделал. Выйдя из такси, неспешным шагом направился прямиком на любимую мной старинную московскую улочку – единственное место в суетной и деловой Москве, способствующее полной гармонизации грубых потоков моей телесной оболочки и тонких энергий моей души. Я неоднократно задумывался над этим феноменом и при наличии множества самых противоречивых версий, так и не смог выбрать какую-то из них в качестве главной.

На этот раз после вполне удачной сделки не было чувства удовлетворения. Наоборот я ощущал какую-то внутреннюю опустошенность. К чему бы это? Казалось бы, живи и радуйся – очередная цель достигнута, впереди широчайшее поле деятельности. Этот мир при всей его неординарности или правильнее сказать: несуразности остается, по сути, пещерой Али-Бабы для таких как я ценителей прекрасного. Дело в том, что маленький листок бумаги размером примерно двадцать на двадцать пять сантиметров в очень скором времени принесет мне весьма приличный капитал. А вкупе с остальными моими приобретениями – целое богатство. Только не подумайте, что Ивэн Вериск вот уже два года отирается в этом мире ради банальной наживы. Вовсе нет, все мои плотские потребности могут быть вполне удовлетворены посредством магии. Однако в бесконечной Вселенной существует нечто такое, что невозможно наколдовать или украсть, но можно либо купить, либо обменять на что-то полезное или необычное.

Кое-кто уже наверняка догадался, что это «нечто» есть ни что иное, как знание. Ни для кого не секрет, что благословенные времена отшельников-анахоретов, удалявшихся в поисках истины и собственного Пути в далекие пустыни, уже давно канули в Лету. На смену им пришло время прагматиков и реалистов, не желающих тратить свое драгоценное время на бесплодные путешествия по дороге, истоптанной до них сотнями и тысячами ног предшественников. Представьте, что для разработки всего лишь одного заклинания высшего уровня чародей в прошлом тратил всю свою жизнь, да и той порой не хватало, очень часто дело всей его жизни завершалось его учениками или даже учениками его учеников. К тому же сказывалась несогласованность между магами. Эта несогласованность выражалась в том, что над решением одной и той же задачи одновременно трудились несколько чародеев или даже целых групп. Но хуже всего было то, что по причине корпоративной секретности и всеобщей подозрительности многие открытия пропадали навсегда, и ученым-магам приходилось начинать все с самого начала.

Вполне естественно, что такое положение вещей в корне противоречило здравому смыслу и не могло продолжаться бесконечно. В конце концов, грянула Эпоха Единения, а с ней появилась Священная Хартия, регламентирующая взаимоотношения не только внутри чародейского сословия, но устранившая произвол, чинимый до этого магами в отношении обычных граждан. Это было чудесное время всеобщего братания. Любой чародей мог запросто поделиться с кем угодно своими знаниями и с такой же легкостью получить интересующую его информацию от любого своего коллеги.

Однако «Золотой век» идеализма не мог длиться вечно. На смену ему пришла эпоха корыстолюбивых прагматиков. В наше время для того, чтобы получить доступ к более или менее стоящей информации необходимо выложить энное количество так называемого реального золота. Никакого отношения к желтому металлу реальное золото, конечно же, не имеет, на самом деле это виртуальная валюта, сродни земным «деньгам», имеющим хождение в сетях Интернета, только обеспечивается не каким-либо материальным эквивалентом, а огромным запасом знаний, накопленных магами за многие тысячелетия. Впрочем, каждый желающий вправе обменять любой материальный предмет на реальное золото. Например, у вас имеется глаз золотого дракона – обязательный ингредиент для создания магического талисмана, именуемого «всевидящее око». Вы отправляетесь в Мир Рынка, обращаетесь к организаторам одного из бесчисленных аукционов, и те выставляют ваше сокровище на всеобщие торги. Уверяю вас, предложи вы не глаз дракона, а окаменевшее дерьмо динозавра, его обязательно кто-нибудь купит. Можно поступить иначе – не дожидаясь аукциона толкнуть вещицу какому-нибудь торговцу. Так или иначе, после удачной сделки вы становитесь обладателем информационного кристалла – аналогом земной банковской карты, В том случае, если таковой кристалл у вас уже имеется, на него просто начисляется сумма, вырученная от продажи глаза дракона или окаменевшего дерьма динозавра. Впрочем, торговать столь экзотическими ингредиентами я не собирался, у меня имелось нечто получше и намного дороже любых самых эффективных талисманов, амулетов, оберегов и прочих магических артефактов. Мне нет смысла распыляться на подобную мелочевку, поскольку моем распоряжении имеются…