Текст книги "5 лет среди евреев и мидовцев"

Автор книги: Александр Бовин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

Работники посольства (посол Александр Владимирович Салтанов был в отъезде) окружили нас вниманием и заботой. Возили, показывали и рассказывали. А показать и рассказать есть что и есть о чем.

Первые впечатления – просто больше места. Едешь-едешь, а границы все нет. И солдат – непременный элемент израильского ландшафта – не видно. Амман разительно отличается от Иерусалима или Тель-Авива. Почти Европа и почти совсем Азия. Арабская Азия. Замысловатое переплетение улиц и улочек, где и таксистам, и почтальонам надо доплачивать за вредность. Камни без деревьев. И всюду лики любимого короля. Явный культ. Но, кажется, без особо вредных последствий.

Хлеб с маслом для туристов – греческие и римские развалины, а также – каменные следы крестоносцев. Заметало следы и разваливало время. Плюс – завоеватели, включая даже монголов. К счастью, не все замело и не все развалили. Греческие храмы и римские амфитеатры поражают до сих под. Есть в Иордании и восьмое чудо света – Петра. Это – высеченный в неприступных скалах город, бывший когда-то столицей Набатейского царства. 500 лет долбили скалы. Снаружи – парадные, украшенные колоннами входы. Внутри – дворцы, храмы, монастыри, жилища. Описывать не берусь – таланта не хватает.

Жизнь – это детали. По дороге из Петры в Амман заехали в придорожный отель выпить кофе. Выпили, даже с кексом. Цены, само собой, гостиничные. Шофер наш, Павел Николаевич, сокрушался: так это же 4 курицы и 2 бутылки джина. Советского Союза уже не было, а советские комплексы действовали…

Запомнились посиделки в ресторане «Максим». Гафт, Кваша, Козаков, Каневский, который Леонид. Запомнились, потому что пришлось сочинить эпиграмму на Гафта. Он читал свои эпиграммы и шумел, что его нельзя зарифмовать. Я рискнул, и вот, что получилось:

 
Жил в Древнем Риме поэт Плавт.
Но Плавт не знал, что будет Гафт.
И поэтому у Плавта
Нет ни х… про Гафта.
 

ФЕВРАЛЬ-93

В московских коридорах – Сражение за недвижимость: первый этап

4 февраля вылетел в Москву. Обошел максимально возможное число мидовских начальников. Беседовал с руководителями ГРУ и СВР. Задача – решение практических вопросов посольской жизни. Главные из этих вопросов: направить в Тель-Авив группу специалистов для приемки здания, которое перестраивается под посольство; начать подготовку к развертыванию «референтуры», специального подразделения, обеспечивающего радиосвязь с Москвой; разрешить нам оборудовать спортзал тренажерами и построить «оздоровительный комплекс» (так шифровали сауну); включить наше посольство в список посольств, участвующих в «эксперименте» (если мы сумеем сэкономить фонд зарплаты, то часть сэкономленных денег можно использовать для премирования работников посольства); укрепить юридическую базу для борьбы за спорные земельные участки в Иерусалиме.

Хождение по инстанциям вспоминаю без особого удовольствия. Государственная машина явно разлаживалась. Больше становилось равнодушных. Все замедлялось, вязло, тонуло в бюрократической вате. Но мидовская школа, мидовская выучка сопротивлялись процессу разложения. И в конечном счете поставленные посольством вопросы были решены.

До Козырева так и не достучался.

Нанес визит израильскому коллеге послу Бар-Леву. Пытался убедить его поддержать идею договора о двойном гражданстве. Не преуспел. Бар-Лев считает такой договор не актуальным.

Был приглашен в правительство Москвы. Там созрел проект строительства железной дороги из Тель-Авива в Эйлат. Поддержал, естественно. Но все ушло в песок далеко от пустыни Негев.

18 февраля вернулся в Израиль.

Получил письмо от В. Гукаева – начальника Управления по культурным связям МИД РФ. Он рекомендовал доктора исторических наук, кандидата экономических наук, профессора кафедры политологии МГИМО Александра Иосифовича Вавилова для выступлений с лекциями в одном из университетов Израиля. Сообщалась тематика:

– эволюция политической системы России;

– основы политической мысли;

– история политической мысли;

– современные политические системы;

– политическая психология;

– политическая культура общества;

– теория международных отношений;

– мировая экономика;

– экономика стран Ближнего Востока и Северной Африки;

– современные международные экономические отношения.

Начальник Управления просил выяснить условия, на которых можно было бы осуществить поездку А. И. Вавилова (желательно на 2–3 месяца).

Я с удовольствием помог бы Вавилову. Всем хочется кушать. Но уж как-то беззастенчиво широко он размахнулся.

Мой ответ звучал так: «Уважаемый Владимир Зурбекович!

Я, разумеется, знаю, что Россия – не только родина слонов, но и родина энциклопедистов. Однако мне все же неловко рекомендовать серьезным людям доктора, кандидата и профессора, который берется читать лекции и по политической психологии, и по международным экономическим отношениям. Боюсь, что меня поймут неправильно (или, может быть, правильно?). Искренне Ваш…»

Ответа на свой ответ я не получил.

8 февраля президент РФ Б.Н.Ельцин издал Указ «О государственной собственности бывшего Союза ССР за рубежом». С этого дня будем вести отсчет длительной, нудной, вязкой борьбе, которую вело посольство за перерегистрацию нескольких земельных участков, принадлежавших бывшему Советскому Союзу, на имя Российской Федерации. Но сначала заглянем в историю.

Русская Духовная Миссия (РДМ) в Палестине и Императорское Российское Православное Палестинское Общество (ИРППО) стали приобретать земельные участки в Палестине, Иордании, Сирии, Ливане в середине XIX века. К 1917 году таких участков было более 70-ти общей площадью примерно 2 млн. кв. метров.

Англичане, которые получили мандат Лиги Наций на Палестину, отказались передать российские земли советскому правительству. Часть участков перешла к Русской Православной Церкви за рубежом («белая» церковь). Часть находилась в каком-то межеумочном положении, использовалась англичанами или сдавалась ими в аренду. Ситуация изменилась в 1948 году. Правительство Израиля перерегистрировало 22 участка на правительство СССР. Действуя по принципу «Деньги на бочку!», Москва решила продать эти земли Израилю. 7 октября 1964 года посол СССР в Израиле М. Бодров и министр иностранных дел Израиля Г. Меир подписали Соглашение «О продаже правительством Союза Советских Социалистических Республик имущества, принадлежащего СССР, правительству Государства Израиль». Советский Союз получил 4,5 млн. долларов (поставками товаров).

Во второй половине 80-х годов возобновились переговоры относительно пяти участков, которые, по мнению Москвы, должны принадлежать Советскому Союзу. Перечислю их:

1. Участок на ул. Кинг Джордж в Иерусалиме;

2-3. Здание РДМ и собор Св. Троицы в Иерусалиме;

4. Сергиевское подворье в Иерусалиме;

5. Участок напротив Дамасских ворот Старого города в Иерусалиме.

Возможно, участков, на которые можно было бы предъявить претензии, больше. Но чтобы «обнаружить» их, нужны кропотливые поиски в архивах Великобритании, Турции и Израиля, а значит, нужны деньги. Денег не было. Что же касается указанных пяти участков, то в принципе израильтяне не оспаривали права СССР на эти объекты. Но в каждом случае были свои проблемы и свои трудности юридического характера. Положение осложнилось после развала СССР. Возник вопрос о правопреемстве России в отношении собственности бывшего СССР.

Каждое государство СНГ претендовало на часть заграничных активов, включая собственность. После долгих препирательств 9 октября 1992 года в Бишкеке главы государств – участников СНГ подписали Соглашение «О взаимном признании прав и регулировании отношений собственности». Суть дела сводилась к тому, что право на долю активов получает тот, кто выплачивает свою долю внешнего долга СССР. Платить, естественно, никто не хотел. Поэтому последовала серия двусторонних соглашений о «нулевом варианте». Россия платит долги данного государства, а оно отказывается от своей доли в активах. На базе этого Указ от 8.2.1993 г. провозгласил: «Российская Федерация, как государство – продолжатель Союза ССР, принимает на себя все права на недвижимую и движимую собственность бывшего СССР, находящуюся за рубежом, а также выполнение всех обязательств, связанных с использованием этой собственности».

Распоряжением от 30 апреля 1993 года Совет министров РФ поручил МИДу провести переговоры относительно здания РДМ и Троицкого собора и при достижении согласия оформить эти объекты как собственность Московского патриархата. 14 мая последовало распоряжение о восстановлении прав собственности на здание и участок Сергиевского подворья. 22 июня посольство направило ноту в МИД Израиля, где предложило определить время начала переговоров и состав участников с израильской стороны.

Израильтяне отнеслись к нашим намерениям без особого энтузиазма. Они предложили начать переговоры в конце октября. Упор сразу был сделан на юридические аспекты проблемы. Израильтяне потребовали предоставления им верифицированных соглашений России со странами СНГ, а также ряда других документов. Дело приобретало затяжной характер.

В апреле 1994 года эта тема обсуждалась в Москве на встрече Рабина с Черномырдиным. Рабин «заверил» и посетовал на юристов, которые «всегда перестраховываются». Трижды я разговаривал с Рабином в Иерусалиме. И каждый раз он ругал «юристов». 22 июня состоялась долгожданная встреча" с новым председателем комиссии по русской недвижимости Мириам Рубинштейн. Мы нажимали на необходимость политического решения в самое ближайшее время. Израильские эксперты, отклоняя политический подход, настаивали на строжайшем соблюдении всех юридических процедур.

У израильтян не было сомнений в том, что Советский Союз имел права на здание РДМ и Троицкий собор. Проблема сводилась к тому, чтобы юридически безукоризненно, не нарушая чьих-либо прав, передать титул собственника России. С Сергиевским подворьем все было гораздо сложнее. Поэтому мы решили снять подворье с повестки дня и сосредоточиться на миссии и соборе. Вместе с тем мы предложили израильтянам обсудить более простой и быстро решаемый вопрос об участке на улице Кинг-Джордж, хотя формально у нас не было поручения вести о нем переговоры.

Параллельно возник другой вопрос: что будем делать с участком на Кинг-Джордж? Место великолепное, центр Иерусалима. Я предложил построить здание для русского культурного центра. В МИДе эта идея не встретила поддержки. Было принято другое решение: построить на участке комплекс служебно-жилых зданий. Строительство предполагалось поручить израильской фирме. «В результате проведенной российским посольством и экспертами министерства работы, – сообщал Черномырдину первый заместитель министра иностранных дел И. С. Иванов, – выбор был остановлен на фирме «Давар Пашут Лтд.». 28 сентября МИД заключил с этой фирмой «Договор о долгосрочной аренде». Фирма обязалась за свой счет получить соответствующие разрешения, спроектировать и построить комплекс зданий. Часть помещений предполагалось передать фирме в долгосрочную аренду для возмещения затрат на строительство. Другую часть предполагалось сдавать с целью внебюджетного финансирования МИД России.

В начале 1994 года Козырев обратился с письмом к Пересу. Касаясь наиболее деликатной для израильтян проблемы, Козырев писал:

«Российская сторона подписала со всеми странами СНГ, кроме Украины, соответствующие соглашения относительно обязательств по выплате ею государственного долга в обмен на отказ этих стран от доли загранимущества бывшего Советского Союза. Украина также не претендует на недвижимую собственность СССР в Израиле, что подтверждается соответствующими документами.

Об отказе от доли имущества за рубежом, равно как и от выплаты внешнего долга бывшего СССР, заявили и страны Балтии.

В этой связи прошу Вас, господин министр, оказать личное содействие в урегулировании проблемы имущественных отношений между нашими странами, что, несомненно, способствовало бы укреплению благоприятной атмосферы для развития российско-израильского сотрудничества». Прочитав письмо, Перес заверил меня, что он даст «железное указание» ускорить и завершить решение этой проблемы.

Однако последующие беседы с директором отдела претензий МИД Израиля Эхудом Кейнаном, который непосредственно занимался нашей недвижимостью, показали, что министр – министром, а чиновники свое дело знают. Что бы ни говорил министр, МИД должен разослать ноты во все страны СНГ и Балтии и уведомить их о намерении правительства Израиля с такого-то числа считать бывшую собственность Советского Союза собственностью России. Если никто не будет возражать – хорошо. Если кто-то возразит, все равно передадим недвижимость, но с условием, что все возможные издержки по могущим возникнуть спорам возьмет на себя Россия.

Москве все это казалось юридической казуистикой, чистой и зряшной формальностью, затягиванием дела. Если все отказались, зачем рассылать бумагу и тянуть резину. Наш МИД настаивал на привычном для нас советском, политическом подходе: правительство Израиля принимает политическое решение и дает ведомствам команду реализовать его.

Как и следовало ожидать, юридический подход взял верх над политическим. 3 июля МИД Израиля разослал ноту, в которой говорилось, что собственность, зарегистрированная на имя СССР, будет перерегистрирована на имя России 1 сентября 1995 года. Но маленькую победу мы все-таки одержали: из ноты исчезли слова «если не будет возражений».

Однако возражения последовали. Возражала Украина. Ссылаясь на то, что договор между Украиной и Россией, в котором фиксируется «нулевой вариант», еще не ратифицирован Верховной Радой Украины, МИД Украины просил отложить перерегистрацию до «получения соответствующего извещения» из Киева. Дело затягивалось и затягивалось надолго…

МАРТ-93

Президент Эзер Вейцман – «Склокоемкостъ» – Нам дарят «Ладу»

Самым важным политическим событием месяца стали, несомненно, выборы президента, которые состоялись 24 марта.

В Израиле президент – символическая, декоративная, представительская фигура. Как английская королева: царствует, но не правит. Он подписывает (обязан подписать) законы, принятые кнессетом. Принимает верительные грамоты от иностранных дипломатов и подписывает грамоты дипломатам Израиля. Президент утверждает назначение судей, председателя государственного банка и некоторых других крупных чиновников. До 1991 года президент возлагал на лидера победившей партии задачу формирования правительства. Но теперь премьер-министр избирается всенародно, и эта функция отпала.

В отличие от королевы ни дворцов, ни поместий, ни сонма вышколенных слуг израильский президент не имеет. Имеет в Иерусалиме небольшой «Белый дом», скорее, домик. Скромный и уютный. А в штате «администрации» президента числится 41 человек. Зарплата президента, если верить газетам, 6353 доллара в месяц (при среднемесячной зарплате израильтянина – 1090 долларов). Для интереса (по тому же источнику): президент США – 16 666 долларов при средней – 1 590, президент России – 115 долларов при средней – 24 доллара. Обидно за Ельцина и за всех нас, но президенту, наверное, что-нибудь доплачивают. За вредность…

Президент избирается на 5 лет и может занимать этот пост не более двух каденций подряд. Выборы президента – это не столько борьба за власть (ее практически нет), сколько столкновение амбиций, борьба за престиж, за возможность оказывать поддержку той или иной политической ориентации. Правда, тут выбор был не велик. На протяжении всей истории Государства Израиль президентское кресло занимали представители левых сил. Седьмой президент Израиля – Эзер Вейцман – не нарушил традицию.

Вейцман был выбран с некоторой забавной заминкой. В Кнессете, напомню, 120 депутатов. «Проходной балл» – 61 голос. Вейцман, как было объявлено, получил 68 голосов, его ликудовский противник – 55 и один воздержался. Итого – 124. Явный и загадочный «перебор». Пришлось переголосовывать. Окончательный результат – 66:53 все при том же одном воздержавшемся.

Вейцман родился в 1924 году в Хайфе в семье сионистских «аристократов» (его дядя Хаим Вейцман, известный химик и лидер мирового сионизма, – первый президент Государства Израиль). После школы стал учиться «на летчика» и в 18 лет уже летал. Во время второй мировой войны служил в английской армии. В Палестину вернулся незадолго до образования Государства Израиль. Был членом экстремистской организации «Иргун цвай леуми». Принимал участие в создании первых израильских авиационных подразделений. Во время Войны за независимость командовал эскадрильей. В 1958 году получил звание генерала и был назначен командующим ВВС Израиля. Утверждал, что израильские ВВС уничтожат египетскую авиацию за шесть часов. Потом «каялся» в ошибке: потребовалось только три часа.

В 1969 году Вейцман появился на политической арене. Его избрали председателем правления партии «Херут». В 1977–1980 годах был министром обороны в правительстве М. Бегина. Активно участвовал в подготовке и заключении мирного договора с Египтом. Примерно в это время начинается сложная эволюция политических взглядов Вейцмана: он из «ястреба» стал превращаться в «голубя». Значительную роль в этом сыграло тяжелое ранение его сына Шауля. В 1984 году Вейцман в качестве независимого депутата избирается в Кнессет, а затем присоединяется к Аводе. В 1988 году получает пост министра энергетики, инфраструктуры, науки и техники.

Рассказывают, что когда в конце 1988 года Арафат предложил начать переговоры, Вейцман пошел наперекор всему правительству. «Ничто не способствует обороноспособности, – сказал он, – больше, чем мир. Давайте попытаемся разговаривать с Арафатом. Наши ВВС – одни из лучших в мире. У нас одна из сильнейших армий мира. О чем нам, черт возьми, беспокоиться!?» Понятно, что Вейцман энергично поддержал линию на переговоры, на мирное урегулирование, которая была намечена в Мадриде

Сам Вейцман не любит, когда его называют «голубем». Он ориентируется не на орнитологию, а на авиацию. «Ястреб подобен скоростному самолету, – растолковывает Вейцман журналистам. – А голубь похож на тихоход. Скоростной самолет способен летать и медленно тоже, а тихоход не может лететь быстро. Так что ястреб более маневрен. Если я ястреб, у меня больше возможностей наращивать обороты или глушить мотор». В общем – «ястреб мира» – так он себя видит и называет.

Не помню уж точно, кажется, в начале апреля я приехал домой к Вейцману, в Кесарию. Он еще не вступил в должность – это произошло 13 мая, – и поэтому мой визит имел получастный характер. Состоялась далеко не формальная беседа (как, впрочем, и все последующие). Зная натуру Вейцмана, спросил: не будут ли его стеснять ограниченные, так сказать, деполитизированные функции президента. Президент ответил примерно так: все знают, чего я не могу делать, но никто не знает, что я смогу сделать;, хорошо понимая, чего нельзя, я все же попытаюсь расширить пределы того, что можно. Так он и поступал. Вызывая часто огонь на себя.

Два случая, совсем разных.

Когда премьером стал Нетаньяху, он заявил, что не будет встречаться с Арафатом. Что загоняло мирный процесс в тупик. В бой вступил президент: «Если премьер-министр не желает встречаться с Арафатом, это сделаю я». Шок справа. Шум в газетах. Но дело сдвигается с мертвой точки.

Не знаю, увлекался ли Вейцман слабым полом, но слабый пол, безусловно, увлекался Вейцманом. Что же касается пола сильного, то к нему президент относился «однозначно», если вспомнить многозначного Жириновского. И однажды Вейцман с солдатской прямотой отозвался о гомосексуалистах. «Мужчина должен быть мужчиной, – добавил он, – а женщина – женщиной». Сексуальные меньшинства бурно протестовали. Протестовали и либералы.[21]21
  Но далеко не все. Известный в «русском» Израиле историк и публицист Михаил Хейфец защищал право президента, – если гомосексуализм становится нормой, – предостеречь общество, «вопреки вою модных пошляков», от следования этой норме. Равно как и право президента ломать политические стереотипы, если это не нарушает закон.
  «Мне кажется, – писал Хейфец, – что президент Вейцман закладывает новую норму в жизнь мирового сообщества: демонстрирует, что любой президент (король) смеет и обязан быть живым, активным, энергичным человеком – пусть вне политической жизни! Неужто политикой ограничивается вся жизнь? Неужто сегодняшнее освобождение от ханжества распространяется только на „гоев“, а президент обязан оставаться символической куклой? Уж если, господа, любите свободу, так любите ее и для других… Для Вейцмана, в частности».


[Закрыть]

Мне много раз приходилось встречаться и беседовать с Вейцманом. Это – человек Незаурядного ума. Интересный, живой собеседник с хорошо развитым чувством юмора. Острый на язык. Независимый характер, склонный к неожиданным, неординарным решениям. Индивидуалист, а не игрок команды, – так о нем отзывались. Слышал, что он бывает груб и импульсивен. Но это, видимо, для внутренней политики.

Естественно, мы часто говорили о российско-израильских отношениях, о роли России на Ближнем Востоке. Вейцман – сторонник устойчивых, многопрофильных отношений межу Израилем и Россией. Ценит и знает русскую культуру. Один из его любимых героев – Петр I. Считает, что Россия не использует весь свой потенциал, свои возможности для продвижения мирного процесса. Предлагал довольно экстравагантные варианты действий, которые зависали в осторожничающей Москве…

Пытался приохотить президента к соленым арбузам. Но президент, к сожалению, не оценил. Возможно, соленый арбуз не подходил к тем напиткам, которые он предпочитал.

Нетаньяху, в общем-то, ладил с президентом. Но когда подошло время новых выборов, премьер решил прервать монополию левых и вывести на президентскую орбиту человека из Ликуда. Таким человеком оказался некто Шауль Амор, мэр небольшого городка Мигдаль ха-Эмек в Галилее. В эти дни, в марте 1998 года, судьба – уже журналистская – снова занесла меня в Израиль. Многочисленные опросы показывали примерное равенство шансов, даже с некоторым перевесом в пользу Амора. А все люди, с которыми приходилось говорить «живьем», уверенно предсказывали победу Вейцману. Я разделял эту уверенность. И хотя Амор бил на то, что в отличие от «аристократа» Вейцмана он, Амор, человек из народа, именно Вейцмана можно было назвать «народным» президентом. Он был понятен «простым» израильтянам, и они симпатизировали ему. 4 марта победил Вейцман. Он получил 63 голоса, а его соперник – 49.

На следующий день после выборов президента состоялись выборы лидера партии Ликуд. К этому времени дела Ликуда были плохи. Партию раздирала борьба фракций, борьба партийных «принцев», каждый из которых претендовал на роль лидера. Главным соперником Нетаньяху был Давид Леви, за которым шла значительная часть сефардов, в основном – выходцев из арабских стран Северной Африки и Среднего Востока. Схватка претендентов нередко переходила на личности, вплоть до того, что соперники переставали разговаривать друг с другом. В выборах принимали участие все члены партии. Нетаньяху победил нокаутом: он получил 54 % голосов (Леви – 26 %). За самого ястребиного из израильских «ястребов» Бени Бегина проголосовали 15 % ликудовцев.

«Но после этой победы, – говорится в одной из пропагандистских брошюр, прославляющих Нетаньяху, – ему предстоял титанический труд, подлинная расчистка авгиевых конюшен». Конюшни были расчищены. Опираясь на узкий круг ближайших помощников, в первую очередь – на Авигдора Либермана, свежеиспеченный лидер сумел навести порядок в партии и привести ее к победе (по очкам) на парламентских выборах 1996 года.

В общем Нетаньяху производил впечатление образованного, энергичного, целеустремленного человека. Знал, чего хочет, и напрямую шел к цели. Привлекали ясность мысли и четкая постановка вопросов. Вместе с тем мне иногда казалось, что ему не хватало гибкости, умения ладить с партнерами, видеть полутона и оттенки политической ситуации. Был заметен перебор по части эгоцентризма. В оппозиции эти минусы как-то сглаживались. Но когда Нетаньяху пробился к власти, они вышли на первый план и сломали ему карьеру. Это произошло в 1999 году.

Став лидером оппозиции, Нетаньяху давал понять, что он не против посетить Москву. Посольство, учитывая удельный вес Ликуда в израильской жизни, считало такой визит целесообразным и рекомендовало пригласить его по парламентской линии. Никакой реакции на наше предложение не последовало. Молчание в данном случае – не знак согласия. Скорее всего, оно – знак равнодушия, безразличия…

Небольшая паника в обозе. Раздался звонок в посольство, и «голос с акцентом» предупредил, что «на Бовина готовится покушение». Поразмышляв и даже посмеявшись, мы решили игнорировать. И правильно сделали. Больше не предупреждали. И не покушались.

Постепенно стала расти «склокоемкость» посольского коллектива, то есть количество и интенсивность склок. Слава Богу, это почти не касалось отношений между дипломатами. Плавно, но выдавили чету Исаковых, которые распространяли вокруг себя какие-то волны недоброжелательства.

Были и другие волны. Мы получали зарплату в долларах. И в нашей же бухгалтерии меняли доллары на шекели, которые ходят в Израиле. Причем, по более выгодному курсу, чем в банке. Приходит бухгалтер и докладывает: некоторые дипломаты из консульства вот уже несколько месяцев не меняют деньги. Следовательно, делает вывод бухгалтер, они получают шекели другим, незаконным путем. Берут у своих клиентов. Состоялся разговор. Дипломаты сказали, что они пользуются услугами какого-то знакомого менялы на рынке. Пришлось поверить. Осадок остался пренеприятный.

Искры проскакивали на стыке дипломатического и административно-технического состава. Как правило, наши младшие братья по разуму жаловались на то, что дипломаты (не все, конечно) нередко высокомерны, иногда грубы. К сожалению, так оно и было. Приходилось воспитывать. Хотя как-то совестно, неловко объяснять взрослым и вроде бы культурным, претендующим на интеллигентность людям то, что они давно должны были знать. Да они и знали, разумеется, но «голубая кровь» играла.

Больше всего конфликтов возникало в среде административно-технических работников. Кто «главнее» – бухгалтер или завхоз? Техник-смотритель или механик-водитель? Почему этому коменданту дали такую премию, а этому – другую? И десятки других поводов – мелких, ничтожных, надуманных, – но вызывавших чуть ли не драки. Плюс – жены, которые добавляли новые краски в палитру склок. Многое тут – от неустроенности, от мизерных зарплат, от постоянного лицезрения одних и тех же физиономий. А многое от элементарной невоспитанности, от неумения и нежелания понять друг друга, обойтись без ругани. Необходимость выслушивать жалобы и наветы, вникать в скандалы, что-то выяснять, кого-то мирить – самое противное, липкое, с чем пришлось столкнуться на дипломатической службе.

В зимний дождливый мартовский день в посольстве был праздник. Промышленный коммерческий АвтоВАЗбанк подарил нам лучшую в мире «Ладу». Ключ я принял, а вот поехать не смог, ибо к тому времени еще не сидел за рулем. Поехал в Москве, когда сдавал экзамен на «Жигулях». Затем скатился до старого, брошенного зятем «Москвича». А сейчас разъезжаю на «Оке». Все ухмыляются, зато никто не украдет.

30 марта в Израиль приехала Марта Исааковна Розенберг, с которой, как тогда говорили, я «дружил» на первом курсе университета и с которой начиналась моя «еврейская биография». Марта работала адвокатом в Подольске. Семейная жизнь у нее не сложилась. От одиночества уехала на «историческую родину». Но здесь заболела и сгорела за год с небольшим. Хоронили 22 августа 1994 года в Беэр-Шеве. По еврейской традиции во время похорон, чтобы читать молитву, нужно десять мужчин. Выручил мой друг Илья Войтовецкий, мобилизовал десять профессоров из университета. В землю опускали, как здесь принято, без гроба, в черном саване… Странно складываются судьбы человеческие. Когда мы с Мартой целовались на ростовских скамейках, кто бы мог подумать, что мы расстанемся, разойдемся по разным мирам где-то на краю пустыни Негев…