Текст книги "И тогда, вода нам как земля... (полная версия)"

Автор книги: Александр Ерзылёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Давай боцман, продолжай изыскания, а я тут с капитаном потолкую. – бесцеремонно оторвав меня от дела, Борис Юрьевич по своей неистребимой привычке, взяв за локоть отконвоировал к леерам правого борта.

Все изменилось с изобретением парового привода. Корабли, вдруг обрели возможность маневрировать самостоятельно. Не зависимо от капризов ветра. Но опять-таки, кроме немногих ярких личностей вроде адмирала Бутакова, осознать и принять новые условия долгое время не могли. Этому, кстати, способствовала вышеописанная проблема с управлением эскадрой. До появления радио, морские сражения развивались по старой отработанной схеме – стенка на стенку, и в процессе превращались в неуправляемую мешанину кораблей. Осознавая вышесказанное задумайтесь вот о чем. А мог ли Рожественский вообще поступить иначе? Ему предстояло руководить сражением ведению которого, а равно новым и эффективным методам боя, его никто не мог обучить. И мало того, никаких таковых вообще не существовало. Как все, что происходило внутри корабля, было отдано на откуп старшему офицеру, так изобретение способов управления эскадрой было делом адмирала. Не было, как во флотах позднейших времен, органа отвечавшего именно за научную проработку методов боя. Того, чем впоследствии и стал Главный Морской Штаб и Морская Академия. Ведь основное время любого командующего съедает текучка – подвести сапоги – старые износились, организовать погрузку угля – прогноз погоды фиговый долго можем в море болтаться, на буксире капитан запил – выговор стервецу с занесением, у начальника штаба чирей на заду вскочил – где млять доктор шарахается и почему его матчасть не в строю! Где уж тут, посидеть, поразмыслить о тактике будущего сражения. Если во времен паруса была возможность, действуя по шаблону если не выиграть бой, то хотя бы свести его к ничьей, то в данном ситуации… Ведь Зиновий Петрович не был гением тактики, обычный служака. Причем не из худших. Не каждый карьерист, способен, управляя катером, пойти на верную смерть. Пытаясь шестовой миной, больше опасной для собственного утлого суденышка, под градом выстрелов, потопить вражеский броненосец. А ведь у Рожественского это было. А Георгий за храбрость, пожалованный ему за бой "Весты" с "Фехи-Булендом"? Да, конечно, все помнят про генералов мирного и военного времени. У адмиралов такая грань все-таки намного тоньше. Не зря говорят, генералы в бой посылают, а адмиралы ведут. Но Второй Тихоокеанской эскадре выпала сомнительная привилегия послужить испытательным полигоном для отработки новых тактических приемов. Как писал адмирал Макаров: все, что не проверено опытом – не может считаться достоверным и надежным. Для любого нововведения требуется наработка статистики. Каков ее объем был у Русского Императорского флота? Минимален! На тот момент практически не было ни одного правильного боя между сравнимыми по силе эскадрами. Что-то могли дать, только Итало-Австрийская и Испано-Американская войны. Но морские сражения в этих войнах свелись к банальным собачьим свалкам, где победа решилась не умелым управлением отрядом, а за счет индивидуального превосходства каждого отдельного корабля, как в древние времена. Да плюс не было организации, способной проанализировать происходящее и выработать меры противодействия. Японский флот тут, имел неоспоримое преимущество. У адмирала Того было колоссальное количество времени выяснить и устранить скользкие и неприятные недостатки как подготовки к бою так и процесса управления таковым. Вспомним бой в Желтом море. Что, японцы там показали, что-то экстраординарное? Нет. Но статистику и опыт японцы набирали почти целый год войны. Они смогли оценить ее уроки и выработать противоядия к распространенным ошибкам. Впоследствии, именно на основе полученных данных Русско-Японской войны, развивались все теоретические воззрения на морской бой.

– Дык-тык, елы-палы! Долго что ли, танкер на абордаж взять?

– Ясно. Нерадостную же новость ты для меня припас. Ты прикинул что вообще, из на настоящий момент доставаемого, можно использовать?

Органов управления на шкафе минимум – тумблер включения, деревянная клавиша тангенты приемопередатчика(рояли в кают-компаниях держитесь!). Тангента с динамиком заключены в общий корпус. Чтоб не заморачиваться дополнительными рукоятями управления дал команду выставить один и те же настройки. Каналы связи будем варьировать установкой разных шкафов. Только маркировку на них нанесем соответствующую. Ящик, конечно, выглядит как из фантастических фильмов двадцатых, ну да черт с ним. Самое главное, взглянув на наше творение любой матрос, да даже и офицер преисполнится уважения к творению неведомых инженеров и его возможностям, но вот определить насколько лет это творение опережает его по времени, не сможет. Хотя конечно, каждый подобный девайс будем выдавать командирам орудий и башен под роспись и строжайший инструктаж о том что делать если даже возникнет малейшая возможность плена. Хорошо бы еще забабахать внутри систему защиты от несанкционированного вскрытия. Но что пиропатрон? Или может банку с кислотой? Надо подумать, мысль интересная. Ну этим пусть мех займется, может и родят что-нибудь приемлемое

– Александр Никитич, вы над нами издеваетесь? – Он потряс пухлой распечаткой.

– Повернитесь

– Сколько угля сожжет флот крейсирующий во враждебных водах? Где и как проводить текущий ремонт кораблей? А такая вещь как "ресурс" Вам известна? Через сколько миль корабль надо ставить на профилактический/капитальный ремонт энергетики? Если Того просто флот "сгоняет к Владику и обратно", то после этого примерно месяц флота у Японии не будет. Он весь будет на профилактике. – замолк, обернувшись на меня Борис Юрьевич.

– Никитич, вот о чем хотел с тобой поговорить. Ты столько проектов одновременно затеял, ну, для подготовки к встрече которые. Связь там, ревизия груза и прочие выпиливания лобзиком и полировка лысин. Народ-то не бузит, все работают исправно, мы же понимаем, надо так. Но тут проблемка образовалась. Я сейчас в очередной раз запасы топлива проверил и к сожалению вести неутешительные. Суточный расход для генераторов посолидней оказался чем в обычном– то плавании. Ну, сам понимаешь, водичко то из трюмов качаем да плюс станок работает, сварочник вообще не выключается, народ работает на износ соответственно по жаре и под душик хочется. А главное, что-то часто мы в последеннее время от каждой шаланды на горизонте шарахаемся.

Итак, связь имеется. Непосвященному трудно даже оценить насколько это важно. Нашему избалованному мобильниками поколению особенно. "Потеря связи есть потеря управления!" этот лозунг не просто так висел в любой связной шараге. И застав времена, когда личный состав по боевой тревоге собирался оповестителями я могу его полностью подтвердить. Да что там говорить. Многие интересующиеся знают что одной из основных причин первоначальных неудач Красной Армии в Великую Отечественную бело как раз недостаточное обеспечение средствами связи

– Мастер, да кто сейчас вообще в армию идет, немодно это.

– Закрывай этот Мило, давай следующий.

– Ох Иваныч ты чего сдурел? Какой абордаж? Вас же всего семеро!

Боцман с лязгом захлопнул дверь контейнера.

– Так слушай сюда я тебе про армию и моду кое-что расскажу:

Плановый медосмотр у меня как-то был. Захожу к хирургу. Та, на меня не глядя, говорит

После боя в Желтом море, Первая эскадра, оставшись без флагмана разбрелась кто куда. Вторая, несмотря ни на что, продолжала следовать назначенным курсом. Получается, исправляя чужие ошибки, Рожественский наделал своих. Самое интересное, что обе причины поражения в Цусимском сражении одного происхождения. Низкая подготовка личного состава. Но если на уровне рядового состава это понятно и объяснимо, то с высшими офицерами все гораздо сложнее.

Опершись на стопку, заявил тогда.

Например, бой трех владивостокских крейсеров, когда вся обшивка этих кораблей стала похожа на решето, но повреждений машин из-за пробитого главного пояса брони не было. В первый же день этой войны в короткой перестрелке с японским флотом, почти все русские броненосцы получили попадания в броневые плиты, но без какого-либо пробивания брони. "Петропавловску" 12-дюймовый японский снаряд попал под башню 6-дюймовых орудий с толщиной стали 127 мм, но даже эту броню он не пробил. И на броненосце "Полтава" было попадание в такую-же 127-мм броню. Результат – ничтожный: глубина вмятины всего лишь 6 мм. А 8-дюймовыйвражеский снаряд попавший в соседнюю 127-мм плиту – оставил после себя едва заметную трещину глубиной 2 мм, и ослабив всего два крепежных болта из двух десятков. Еще один 12-дюймовый снаряд поразил плиту кормовой башни ГК и, разорвавшись, оставил после себя впадину глубиной 8 мм. Да на такие повреждения от японских снарядов впору вообще внимания не обращать! Таким образом, можно было ожидать, что, не разрушая строй, эскадра вполне имела шанс прорваться во Владивосток. Тем более, учитывая опыт проведенных учений, Зиновий Петрович прекрасно знал о слабой подготовке к сложным маневрам у своих подчиненных.

– Одевайтесь, у вас плоскостопие…

Я задумался.

А в морской воде ничего долго целехоньким не пробудет. Любая чистка в морских условиях это как штаны без подтяжек – только чуть промухал, а штаны-то свалились! И все опять окислилось, а медяшка эта не просто шильдик какой, а допустим, задрайка к аварийно буксирному устройству или там клапан какой. Вот и думай, что важней? Медяшку драить или из автомата стрелять. Это кстати давняя моряцкая боль. Обостряется она как раз тогда, когда флотских в очередной раз генералам подчиняют. И начинается! Они же лучше нас всех понимают, что мы тут ничерта не делаем. Вечно пытаются всех нас в строй и в окопы запихать. Каждый матрос должен с автоматом бегать и гранаты по танку кидать. Вдруг мол, опять осада Севастополя повториться, а вы к ней не готовы. Ага, только, если мой электрик штурманский будет, хоть победителем соревнований снайперов, но гирокомпас у него врать будет, вот скажите, на кой ляд он мне на корабле нужен? Не говоря уже о том, что если специалистов, которых, кстати, не один год готовить надо, бросают простой пехотой дыры затыкать, то тут как раз генералы то и промухали. Или водоподготовщик – лучший спортсмен соединения. А у него, пока он по соревнованиям ездит, испаритель от соли месяц не чищен. И потом он в контур реактора не бидистилат, а рассол жахнет? Короче, каждый должен заниматься своим делом, пусть небольшим, но важным. Ну, это я отвлекся чуть.

– Ага, осталось только таковое найти. – подключился к перепалке Борис Юрьевич, – уважаемый Иван Иванович, в этом времени найти проходящий танкер, это как в борделе девственницу отыскать. Вероятность та же. Ну не ходят сейчас корабли на жидком топливе. Соответственно и танкеров нет. Да вообще! О чем разговор! Нам любой длительный морской переход противопоказан категорически! Развалимся по дороге. Нам в док бы встать да корпус подлатать. Какой нах крейсер разведчик?

– Раздевайтесь до пояса.

– Юричь ты ж понимаешь, сами мы туда не пройдем.

Так! Не подеритесь тут без меня – наставительно произнес я, выходя из каюты. Мои оппоненты только захмыкали.

– Вот то-то и оно Никитич. Надо думать, что делать, потому я к тебе и пришел. Сам я в затруднении.

– Мастер можно вас на минутку. – Со стороны кормы ко мне подошел механик.

У него, правда, тоже пропагандистские нотки проскальзывают. Дескать, такой он весь из себя тайный революционер – все обличал гнилость самодержавия. По поводу многих вещей я с ним категорически не согласен. Как он Рожественского из абзаца в абзац распинал, так даже черепахе легче было. Из главы в главу! Самодур и деспот, типа коммодора Блая с Баунти, строивший подчиненных самымми простыми способами из возможных – страхом и беспощадной бездумной дисциплиной без всякого следа харизмы. А представив себя на месте командующего, да читая, как себя вели его подчиненные – ё моё! Так я бы вообще, драл там каждого встречного поперечного!

Заинтересовавшись, оба протянули руки к пачке и, на некоторое время, каюта наполнилась шорохом перелистываемых страниц. Первым подал голос Борис Юрьевич.

– Прошу добро!

Рожественский…при всех своих недостатках, Ни одного утвержденного смертного приговора (хоть и формально было за что). Да и держиморда относительный (да, кричал и ругался, бинокли разбивал – так покомандуйте отдельной эскадрой 9 месяцев да еще и в о время войны – нормально крыша едет). Плюс не трус нифига! Не боялся высказывать свое мнение, рискуя отставкой, еще будучи каплеем. Тогда морской министр обещал, чуть ли не с говном его смешать. Плюс ты забываешь, через сколько лет после Цусимы, были написаны те книги. И какая власть их издание спонсировала. Короче так, для того я и хочу, чтоб вы все с данными материалами ознакомились. Что делать-то я в общих чертах понимаю и в принципе в успехе уверен. Но мне нужны оппоненты! Надо отделить словесную шелуху и пропаганду от зерен истины. Пусть будут адвокаты дьявола, меня на нестыковках ловить. Всё! Свободны! Соберемся попозже, тогда и обменяемся мнениями.

– Ну, нужны смеси маловязких мазутов прямой перегонки нефти, солярового масла и крекинг мазутов. Это все остаточные продукты прямой перегонки нефти или крекинг-процесса. Сейчас даже не знают, куда добро это девать. Нефтеперегонные заводы сейчас не больше чем здоровые самогонные аппараты. А эти отходы производства керосина можно за бесценок, тоннами набирать. Только их использовать недолго можно, сам понимаешь там серы битком, она по использованию в кислоту, потом разьест нам все потроха. Плюс придется с наладкой помудрить, высокая вязкость и более низкое качество по сравнению с дизельным топливом требуют предварительного подогрева и более тщательной очистки этой заразы перед подачей в цилиндры.

О, улыбнулся. Ну, значит не окончательно потерян для общества. Тем более, хоть недоучка, он даже не представляет, насколько сможет быть впоследствии полезен. Что с меня вояки взять? Ну выиграем мы сражение и что дальше? Если прогрессорствовать по серьезному, то без врача никак нельзя. Медик будет сверх полезен, жаль еще что он на фармацевта не учился. Но и педиатр тоже неплохо.

Леха понятливо кивнул. И как его в морпехи занесло? Ведь настоящий судоводитель растет. Смело можно, в спокойной обстановке, на мостике одного оставить. Он и маневр-то этот, сам бы провел, если б не приказное приказание вызывать меня при изменении обстановки. Остальные ребята пока тянут только на судно-водителей с больничной точки зрения конечно. С такими мыслями я вернулся в каюту.

Вторая причина не менее важна, чем первая. Тактическая пассивность русской эскадры. В течение всего сражения, наши силы практически не маневрировали. С упорством достойным лучшего применения сменяющиеся головные корабли непреклонно вели эскадру одним курсом – во Владивосток. Позволяя тем самым японцам занять выгодную для себя позицию и реализовать преимущество в артиллерии, как в качестве материальной части, так и подготовке личного состава. Пожалуй, я бы даже поставил эту причину на первое место. Если приходится играть от обороны, а данный сценарий неизбежен ввиду превосходства противника, как в скорости так и в обеспечении топливом, то не позволяй ему навязать инициативу. Если не реализовываешь свой план сражения, то хотя бы не дай ему выполнить свой. Но опять же, несмотря на вылитый, на голову Зиновия Петровича, ушат помоев все далеко не однозначно. Со своей колокольни, действовал-то он правильно! Исходя из имеющейся у него информации конечно. К тому моменту от артиллерийского огня не был потоплен практически ни один крупный корабль. Несмотря на повреждения, они сохраняли ход и плавучесть.

И Борис Юрьевич обернувшись, ушел, оставив меня в одиночестве и раздумьях. Оперевшись руками на леера я окинул взглядом горизонт. Да, проблема. Рушатся планы спокойно дождаться эскадру вдали от посторонних глаз. Нужен какой-то выход. Самый идеальный конечно это Славку Пономаренко, моториста, послать куда-нибудь в Баку или в Пенсильванию, он парень пробивной, языки знает, в конце концов даже сам горючку нам перегонит из чистой нефти. Но, нужны деньги на проезд, покупку груза, фрахт транспорта… А что если?! Точно! Сразу несколько зайцев одним ударом. И проблема лишних глаз при встрече решается, никто лишний даже не подумает. Так и сделаем.

– дед не томи, давай четко докладывай. Или ты предлагаешь наоборот, каждому встречному во всей красе показываться?

– Уважаемые заместители! Вам не кажется, что мы сейчас отвлеклись? И делим шкуру неубитого медведя? Что то вы в стратегию полезли. Еще немного и начнутся разговоры как нам после победоносной войны Россию обустроить – с помощью послезнания и содержимого контейнеров! Давайте уж наконец первый кусочек от слона отколупаем. Нам хотя бы с Зиновий Петровичем надо встретиться. Причем так, чтоб нас в дурку никто не запрятал. А по поводу тактики и причин разгрома второй тихоокеанской эскадры давайте я вам краткий ликбез зачитаю

Приспустил

Конечно, многие думающие флотоводцы пытались выбраться из этой тактической ловушки. Процесс управления стремились децентрализовать, разбивая эскадры на тактические группы – авангард, кордебаталию и прочие, приставляя к каждой из таковых групп командующего. Но все равно, в силу неоперативности тогдашних средств связи, основным методом управления был "Делай как я!" Но! Пока корабли для перемещения использовали паруса, все, что им оставалось для подготовки к сражению – это в ходе долгих маневров выиграть наветренную сторону, и потихоньку спускаясь по ветру к противнику, формировать и удерживать линию баталии. Которая была практически вершиной тактического искусства того времени. Причем те же англичане не просто так расстреливали адмиралов, вздумавшие разрушать таковую. Они рассудили верно, если ты совершаешь подобное, то либо ты осел, либо гений. Причем скорей всего первый, следовательно, командовать недостоин. Ну если вдруг второй, то нефих подавать дурной пример. Рано или поздно тебя с командования на пенсию попросят, а следующий командующий, на тебя насмотревшись, но не обладая твоей гениальностью, наломает дров. Потому лучше без эксцессов, побеждать потихоньку, медленно, но верно. Подытоживая. Подобная ситуация длилась довольно долго, если конечно не считать, откровенных сказок про античные сражения при Саламине и Акциуме, где мифические древние греки, ебиптяне и римляне, не имея никаких вменяемых средств внутриэскадренной связи! – умудрялись руководить флотами из сотен кораблей! Согласованно маневрировать и даже кого-то там топить! То вся остальная история морских сражений, изредка прерываясь яркими личностями типа Ушакова или Нельсона, достаточно однообразна и примитивна.

– Лицом повернитесь.

Поднявшись на ходовой и кивнув Алексею, я прильнул к радару. На пределе дальности шкалы виднелась четкая отметка. Отстранившись от экрана глянул на шкалу. Так шестнадцать миль. Взяв бинокль и выйдя на крыло мостика начал высматривать на горизонте нарушителя нашего спокойствия. Нет, слишком далеко визуально не наблюдается. Странно! Что это за корыто и какого лешего оно здесь делает?.

– Первое – сражение было проиграно из-за того, что русские корабли, даже не касаясь набившей оскомину истории, с некачественными взрывателями, намного хуже стреляли. Особенно в этом "отличилось" боевое ядро эскадры, новейшие броненосцы серии "Бородино". Впрочем, как раз это меня не удивляет. Любой, вновь сформированный экипаж должен пройти через кучу мытарств, набивания шишек и тому подобных испытаний, прежде чем из кучи людей родится нечто, что точнее можно назвать единым организмом. Причем то, что корабль новый, только усугубляет ситуацию. Совершенно не просто так, в Советском Союзе, за освоение новой техники, при постройке очередных проектов кораблей, командование таковых представляли к государственным наградам. Процесс освоения нового корабля это коллективный, причем сумашедший труд. Это не пулемёт или пушка, один человек не способен полностью охватить мыслью, как процесс создания, так и эксплуатации такого громадного и сложного сооружения. Сами конструктора зачастую не представляют его истинных возможностей, недостатков и достоинств. Все косяки, незаметные на чертежном столе или на стапеле, могут обнажиться во всей своей красе лишь в процессе эксплуатации. Это только по технической части. Нельзя забывать о людях. Чтоб сплотить экипаж, в единый отлаженный механизм, особенно на новом корабле, требуется до хрена времени и усилий. В конце концов, просто разработка должностных инструкций, расписаний по тревогам, порядка действий в аварийных ситуациях и т. д. и т. п., в Советском Союзе осуществлялась, с привлечением многочисленных профильных НИИ, слушателей и преподавателей академий. В РИФ эта глобальная работа была отдана на откуп командирам и старшим офицерам. Самое интересное, что назвать это признаком извечной российской отсталости нельзя. На тот момент такой порядок практиковался на всех мировых флотах.

– Короче так. Поверьте мне. Уж в тактике войны на море я худо-бедно разбираюсь. Дело не в том чтоб выиграть Цусиму. В конце концов, нам достаточно ее не проиграть. Русско-японскую войну Япония вела из последних своих сил. Не мы, а японцы в первую очередь мечтали о прекращении боевых действий. И как только произошло цусимское сражение, то на следующий же день (по международному стилю 30 мая 1905 г.), не побежденный – Россия, а победитель побежал с просьбой о мире. А если бы не произошло Цусимского разгрома, а наоборот – русская эскадра прорвалась во Владивосток с победой, да пусть даже без нее – какого бы тогда униженного мира стали просить японцы?

Ничего сверхъестественного, причем долгое время достаточно примитивно. Вкратце можно описать так – доисторические ватаги, только не из амбалов с широченными харями, а из кораблей. Долгое время они даже строились по такому же принципу. Не исходя из своего назначения, а чтоб рожа (размеры корпуса) потолще, да кулаки(пушки и абордажная команда) побольше. Как они воевали? А так: эскадры выполняют простейшие маневры типа "вперёд!", на сближении обстреливают друг друга, с целью, по возможности, проредить шеренги вражеских солдат, а затем старая добрая мясорубка, с использованием всяких колюще режущих предметов. Чуть позже, технический прогресс слегка отодвинул абордаж из основных методов сражения. Сомнительная романтика рукопашной, как средство достижения победы, уступила первенство не менее сомнительной артиллерийской дуэли. Но красивей и упорядоченней сражения от этого не стали – небольшие отряды и отдельные корабли сходятся под давлением ветра и молотят друг друга ядрами и картечью в рамках своих огневых возможностей. Никакой тактической смекалки и творческой мысли. И винить то тогдашних адмиралов за такую пещерность мышления нельзя. Какие тут могут быть команды?! Какие приказы?! Какие доклады от младших флагманов? Как, во время сражения руководить чем-то кроме собственного корабля? На суше с этим относительно просто, толковый и горластый взводный, матом, свое стадо быстренько построит, да подравняет. Но море исключает голосовую связь как средство оперативного управления. Если и докричишься, то максимум – до соседнего корабля. Орать голосовые сообщения, чтоб последующие мателоты репетовали твой сигнал, тоже проблематично. Сколько времени уйдет на это на эскадре? А сколько раз тот приказ переврут и недослышат? Таким образом для тактического управления эскадрами звуковые сигналы применялись крайне ограниченно. Например, пушечным выстрелом частенько подавался сигнал к началу атаки. Согласитесь, выстрел все-таки куда громче горна или рожка. Но еще безрадостнее перспективы применения таких сигналов в ходе собственно сражения. Как только мы свалимся с противником на абордаж и все вокруг неизбежно перемешается, ни о каких рожках и гонгах не сможет идти и речи: рев матросов и солдат, вопли умирающих, адский лязг оружия, треск разлетающихся в щепки вёсел и рушащихся мачт – да тут соседа по веслу не услышишь, не то что какой-то горн или колокол… Отправлять посыльных? Этим средством можно воспользоваться для передачи командирам или младшим флагманам каких-то долгосрочных, общего характера, распоряжений, и только когда на это есть достаточно времени – скажем, на якорной стоянке накануне сражения. Судите сами, сколько времени потребуется посыльным судам, чтобы обежать эскадру и докричаться до каждого командира. А если обстановка уже изменилась? При этом, опять-таки, вокруг кипит бой? И не очень-то понятно, где тут вообще свои, а где чужие? Вот и остаются только визуальные сигналы. Это набор условных флагов или предметов, поднимаемых на мачте, ручной семафор (лихой матросик с флажками в руках). Ближайшие корабли – те, кто видит сигнал хорошо, – немедленно поднимают на мачте такой же, репетуют. Этим они как бы докладывают флагману: "Ваш сигнал замечен и понят", и одновременно передают его последующим. Однако, даже применение этого способа проблему снижает, но полностью не снимает. Ведь сигнальщика могут убить, мачту с поднятыми сигналами, сбить шальным ядром. Наконец, сам сигнальщик, стервец, от страха обгадился, не тот флажок поднял или в пушечном дыму разобрал его неверно. Оперативности управления от всех этих способов ждать не стоит. Тем более, процесс управления, он же идет не только сверху вниз. Надо ведь и обратную связь иметь, информацию с мест получать. Таким образом, командующий просто не в состоянии хоть сколько-нибудь сносно оценить обстановку, тем более на нее повлиять. Даже если он почему-то решит, что расклад – не наш и надо, пока не поздно, выходить из боя, его сигналов никто не увидит. К тому же все уже по уши увязли в схватке, и единственный способ выжить – это победить в каждом отдельном абордажном бою. А там, разберемся. Из этого следует однозначный и непреложный вывод: адмирал той эпохи мог, строго говоря, подать один-единственный сигнал: – начинаем. И в течении сражения уповать только на храбрость и искусство своих бойцов, и на милость Божию. Не более того! Как иллюстрация – все помнят знаменитый приказ Нельсона перед Трафальгарским сражением?

На этом обстоятельстве стоит остановиться подробнее. Разобраться в тогдашних воззрениях на морской бой. Что военно-морская, что просто военная история, развивалась скачками, от одного эпохального нововведения к другому. В доисторические времена, чтоб победить врага достаточно было собрать ватажку побольше, хари у ее членов должны быть пошире, а дубины поувесистей. Долгое время этого нехитрого набора было достаточно. Потом, какой-то гений от тактики, уже не принципиально кто, придумал фалангу. Выяснилось, что уступая в численности, но ощетинившись копьями можно навешать люлей любой вышеописанной кучке. Естественно, противодействие такой вундервафле нашли. На пересеченной местности и с флангов фаланга была уязвима, в силу своей неповоротливости. Но пока искали противоядие, Сашка Македонский насовал по сопатке всему известному тогда миру. Другие гении сделали следующий шаг. Чтоб избавиться от недостатков фаланги они разделили ее на части. У римлян, отработавших такое разделение в совершенстве, они назывались манипулы и центурии. Эти подразделения маневрировали на поле боя гораздо эффективнее, вот только выяснилось что такие ноу-хау, очень требовательны к качеству подготовки личного состава. Тогда-то и родилась всем известная строевая. На тот момент она-то и являлась самой прогрессивной боевой подготовкой. "На одного линейного дистанция", "Равняйсь", "Нале – напраВО!" и так далее. Итог? Правильно! Опять всем вокруг навешали люлей. Далее мрачное Средневековье, там все ясно, на некоторое время опять скатились к могучим кучкам. Потом Реннесанс, Новое время. Расцвет огнестрельного оружия и что? Опять побеждают те, кто придумал наиболее эффективные тактические приемы – для увеличения плотности огня – караколирование, замена пикинеров мушкетерами с багинетами или штыками. Приемами для уменьшения своих потерь – передвижение на поле боя колоннами, пехотные каре от кавалерии. Так ведь потом и бродили, до появления пулеметов. А теперь проследим за тем, как происходило развитие военной мысли на море.

Сразу как загрузились провизией и водой, "Ульрих" направился на запад спокойно ждать прихода 2ТОЭ в трех-четырех сотнях миль от берега, подальше от оживленных маршрутов. За это время, что мы шлялись по западной Африке, уже не один пароход прошел мимо и не дай боже видел судно необычной конструкции. Пусть и не поймут, что это такое, но информация в Уолфиш-Бэй и Кейптауне уже начала распространяться, если туда кто зашел. А кто-то зашел обязательно. Конечно, сначала будут предположения чисто криминального характера. Глядишь, пошлют канонерку разобраться, в чем дело. Места не такие уж и заброшенные, судоходство достаточно интенсивное."Ульрих" по своему внешнему виду – сейчас сродни итальянскому концепт-кару двухтысячных на ВДНХ период тридцатых годов. Моряки прекрасно знают о типах судов в мире и о том, что при постройке соблюдаются определенные традиции. Контейнеровоз же, не похож ни на одно из существующих в тот момент судов. Уже одно размещение надстройки в корме для судна таких размеров – это нонсенс. Громадные краны, которых на судах нет еще и в помине. Есть только грузовые стрелы с мачтами. Куча непонятных разноцветных ящиков, то бишь контейнеров на палубе. А при более близком приближении – антенны радиостанций и радаров, которые вообще ни на что не похожи. И полное отсутствие заклепок на корпусе. "Максу Ульриху" надо было валить в океан. И чем быстрее, тем лучше, пока немцы ничего не пронюхали и на него лапу не наложили Тем более, даже юридически немцы будут правы – пароход находится в их водах и обязан выполнять требования местных властей. А как гражданское судно, находится под полной юрисдикцией прибрежного государства. То есть, Германии. И все ништяки вместо 2ТОЭ попадут в кайзермарине. Самый большой ништяк немцы в Германию сразу отбуксируют. А всем попаданцам по шапке дадут, если добровольно сотрудничать не захотят. Обложат нас, а мы своими пукалками против боевого корабля даже не рыпнемся. Так вот мы здесь и оказались, лежим в дрейфе вдали от океанских путей. И что здесь делает одинокий торговец неясно. Но собственно и неважно, в любом случае с его дороги надо убраться подальше.

Вот же непруха! Тихо матерился я, стоя в открытых дверях очередного контейнера и утирая выступивший пот. "Макс Ульрих" мерно покачивался в дрейфе на океанской зыби, солнце почти в зените, весь горизонт затянут дымкой, марево невыносимое. Гюнтер, провел огромную работу, но все же не до конца. На текущий момент я и боцман перепроверяем контейнеры на предмет ништяков, которые можно бы было использовать в помощь нашим наполеоновским планам. Пока получалась не очень. Нет, те контейнеры с ручным электроинструментом, шуруповертами, дисковыми пилами и прочей тряхомудией это солидный подарок, другой вопрос, что ни дисков, ни сверл в достаточном количестве для этого нет. Будем надеяться, что на "Камчатке" они найдутся. Сейчас один из наших маслопупов с помощью паяльной лампы и такой-то матери заплавлял все шильдики и разьемы на корпусах. Мне такой метод маскировки их происхождения кажется сомнительным. Если… верней не если! А когда! Работяга, с плавмастерской, которому выдадут для работы такой девайс, захочет глянуть вовнутрь? Но мех настаивал, мотивировал тем, что у настоящего мастера не подымится рука, чтоб сломать подобное чудо. Ладно, пусть занимается. Хотя через силу отрывал людей от работы на других фронтах. В частности самого главного. Почти сразу после нападения, просматривая записи на груз и обнаружив документы на ту пару контейнеров я, не сдержавшись, заорал во все горло, что-то матерно восхищенное. Восторг настолько меня переполнял, что вбежавшего в панике на мой дикий рев Калугина я сгреб в охапку и расцеловал троекратно затяжным брежневским поцелуем. Тот конечно отбивался, но в тот момент меня это не заботило. Есть! Самое важное у нас есть. Связь! Два контейнера битком забитые радиопередатчиками! Да еще на диапазоне морской связи. Шестнадцатый аварийный канал, с обычной маломощной моторолки, который, у меня на лодке, свободно добивал от десятого до первого отсека. Сто пятьдесят метров металла! Причем это в подводном положении а, как известно, вода она вообще радиоволны не переваривает. Пускай они для грузовиков – дальнобоев, не важно. На несколько палуб броненосца хватит. Важнее этой находки нет ничего. И быть не может. Даже если бы все контейнеры были забиты какими-нибудь мобильными противокорабельными ракетными комплексами, их оставалось бы только выбросить за борт. Ибо без обученных операторов, необходимых сил обеспечения и целеуказания они будут так же бесполезны как те контейнеры с тряпками и обувью! Хотя нет! О чем это я!? Даже еще менее полезны. Мы-то, то шмотье, сможем хоть для угольных погрузок использовать. А это будет просто металлолом.